Текст книги "Иоанн Грозный (СИ)"

Автор книги: Александр Сорокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 47 страниц)

         В 1585 году Борис уговаривает английского посла Горсея в обмен на льготы британским торговым компаниям съездить в Ригу и вывести оттуда Марию Владимировну с дочерью. Не сказавшись датчанам, Мария Владимировна бежит из Риги в Москву. Вместо обещанных вотчин и содержания, ее разлучают с дочерью и постригают в Пятницком монастыре близ Троицы. В 1589 году там с королевскими почестями хоронят крошку Евфимию.

         Во время венчания Феодора на царствие Борис  несет за ним скипетр. Он в белой одежде рынды с тяжелой золотой цепью на груди. И уже все иностранцы понимают, что решать вопросы следует не с царем, Думою и приказами, но с сим скромным царским гардеробщиком. Как его не назови, он всевластен.

         Став царем, Феодор солиднеет. От забав с голубями и колокольным звоном переходит на воздушные бои кречетов и медвежью охоту. Прибитая оппозиция устами неверно-верных Щелкаловых подучивает царя как-то шутки ради пустить на затравленного медведя Бориса с рогатиной. Дурашливому самодержцу все дикое развлечение. Борис с улыбкой идет на десятипудового зверя, березовыми лубками закрыв предплечья. Держит рогатину не в руках, как ожидали, ибо тогда Борис не выдержал и неминуемо пал жертвой зверя, а упирает ту концом в землю. Рыкающий медведь пропарывает брюхо. Гридни добивают раненого зверя. Судьба блюдет Бориса.

         В поисках народной любви Борис выпускает из тюрем всех Иоанновых пленников. Щедро раздает боярство, первым – троим Годуновым. Сын сосланного и постриженного Мстиславского – Федор Иванович выдвинут главою Думы, без права вступиться за отца.

         Важные изменения происходят в Польше. В 1586 году умирает Стефан Баторий. Поляки предлагают за 200 000 им наличными избрать королем Речи Феодора Иоанновича. Торг уместен. Поляки сходятся с русскими на 100 000. Борис отправляет соболей на 20 000, обещает скоро деньгами  еще 70 000. Восточные славяне  друг друга знают, чтобы доверять безоговорочно. При голосовании избиратели от немецкой шляпы (Максимилиана, племянника Эрнеста) и русской шапки на пиках переходят под значок норвежской сельди. Королем провозглашается Сигизмунд, сын шведского Иоанна (Юхана) и польской Екатерины, той – отказавшей Грозному.

         Феодор умоляет шурина быть Правителем при нем. «Ты знаешь, как надо?» – вечный вопрос его по возникающим делам. Борис упрошен и скоро сосредотачивает в своих руках пятую часть российского богатства. Родственники Годунова наполняют Кремль и Арбат, занимают государственные должности.

         В 1591 году приходят трагические вести из Углича. Малолетний царевич Димитрий, успевший подтвердить детские доблести отца кровавым убийством  угличских кошек, собак и кур, с ними вступал он в сражения непредсказуемые,  вдруг неожиданно умирает, зарезавшись ножичком. Новость ужасная, ибо, как не верти, Димитрию надлежало наследовать бездетному Феодору. Годунов  посылает в Углич  комиссию во главе с Василием Шуйским,  тянувшим в положении пристяжного державную колесницу.

         Расследование воссоздало события злосчастного дня:  15 мая, в субботу, царевич чувствовал себя слабым после припадка падучей. В шестом часу дня ( в начале второго пополудни по современному времени) не до конца отстояв обедню, он вернулся в каменный терем, для него с матерью заново отстроенный. Сюда ему принесли просфору. Съев ее, младенец попросил пить, а после того пошел со своей нянькой Тучковой-Ждановой погулять на берег Волги, тот был недалече. Мать с царевичем не пошла. Дяди Нагие разъехались по своим домам обедать и послеобеденно спать.

         Нянька вела царевича за руку. Они мирно беседовали. И, если царевич и наступал ей на подол сарафана или ногу, оттуда выныривающую, то  без умысла… Далее нянька утверждала, что почуяла, как ее ударили по голове палкою.  Когда пришла в себя, в ногах ее лежал истекающий кровью осьмилетний младенец. Понятно, что не в интересах няньки было признаваться, что она отвлеклась, и, страдавший падучей царевич упал на им же выставленный ножичек.

         Смерть царевича убирала еще одно препятствие на пути Бориса к формальной власти,  фактической он обладал.  Завистники Бориса немедленно  приписали гибель наследника его людям, приставленными к  осьмилетнему «младенцу» для охраны. В антигодуновских писаниях нянька Жданова упорно именуется кормилицей, будто восьмилетний царевич еще грудным молоком  питался. Не след перечислять другие несообразности. Госкомиссия Шуйского постановила:  «… жизнь царевича прекратилась судом Божьим».

         Не прошло двух месяцев после кончины царевича, как  взметнулись за Окой  бунчуки крымского хана Казы-Гирея, преемника скончавшегося Мухаммада, то есть Ислама. Ночевал хан в Лопасне и шел к Москве. Феодор с Ириною молились и плакали в соборе. Воевода Григорий Васильевич Годунов будто бы отирал царю слезы, обещая: «Завтра не станет хана!»  Борис выехал к войску, утвердив на случай неудачи командующим Феодора Ивановича Мстиславского, брата. В воинскую думу вошел и замиренный Богдан Яковлевич Бельский.

         Наши встали, окружившись повозками. Всю ночь Годунов ходил среди воинов, укреплял дух, советовал и принимал советы, требовал доверенности и находил обещания. Слышали  конский топот, бряцанье оружия. Хан крался осторожно, встал у села Коломенское. Указал царевичам без сигнала ударить на московитов. Крымчаки  осыпали русский лагерь стрелами. За раздвинутые повозки встречь им вышли отборные охотники, нанятые дружины немецкие и литовские,  с капитанами. Главное войско оставалось за щитами, ждало часа. Поставленные на козлы палили  пушки. Им отзывались пушечные залпы со стен монастырей и Кремля,  поддерживающий пущенный через перебежчиков слух, что,  как при Молоди, идет подкрепление из Пскова и Новгорода. Подученный народ вопил ложной радостью.

         Московиты преобладали  пищалями. Враг подался и отступил, покрывая песчаное поле трупами и ранеными.  Годунов гнался за Казы-Гиреем до Тулы. Хана не поймали. В простой телеге, лишенного ханского возка и половины войска, его свезли в Бахчисарай.

         По победе Феодор отсыпал Феодору Мстиславскому и Годуновым португальских монет золотых. Другим воеводам – ганзейских корабельников, венгерских увесистых червонцев. Накинул прилюдно на Бориса со своего плеча шубу с золотыми пуговицами за тысячу рублей и с себя же – цепь драгоценную, пожаловал золотой сосуд Мамая, добычу битвы Куликовой, также – три города в Важской пятине Новгородской земли и титул слуги, до того лишь тремя боярами носимый. Другие воеводы, головы, дворяне и отроки боярские были не забыты: одарены шубами, сосудами, вотчинами, поместьями, деньгами, камками, бархатами, атласами, соболями и куницами. Стрельцы, казаки и наемники  получили тафты, сукна, деньги.

         В память победы над ханом Борис заложил Донской монастырь – на его месте стояло русское войско. На следующий год у Ирины родилась дочь Феодосия. Молились о  наследнике мужского пола. У самого Бориса уже была девятилетняя дочь Ксения и трехлетний Федор.  Феодосия скончалась, прожив несколько месяцев.

         Во внутренней политике Борис поддерживал служилое сословие. Он запретил крестьянам менять собственника  в Юрьев день, сокращая гибельность миграции, разорявшей владельцев. Землепашцы и дворовые, бежавшие из поместий и вотчин в течение предшествовавших закону пяти лет, должны  быть отыскиваемы и возвращаемы к повиновению. Те, кто прослужит у господ не менее полугода, провозглашались вечными безгласными холопами, о чем записывалось в приказную книгу. Благо одним, горе другим.

         Прославлялся Борис как строитель. При нем были заложены или возобновлены многие  города: Цивильск, Уржум, Царево-Кокшайск, Царево-Кунчуйск, Саратов, Переволока, Царицын, Ливны, Курск, Воронеж. Астрахань была обведена каменною стеною. В Москве положена Белогородская стена вокруг  пригорода.

         Во внешних делах Борис продлил мирные договора с Польшей и шведами. Он смирился с потерей портов на Балтике. Взамен отстроил Архангельск на Белом море.  Борис в согласии с желаниями Европы переориентировал Московию с запада на юг. Сын скончавшегося Максимилиана Рудольф, император Священной Римской империи, вместе с папою  Климентом VIII тогда вновь посылали на Русь легата, теперь именитого Александра Комулея, аббата Моненского, для снисхождения, если не страны, то двора, к католичеству. Легат уговаривал окружение Феодора и его самого, то в скипетр, то в державу игравшегося, подтвердить царский титул у папы и тревожить набегами турок, то есть крымчаков, в дела же европейские не лезть. Годунов обещал крымскую войну, да не  начинал. Все же повел переговоры с персидским шахом о совместном ударе на османов. По переговорам получил в дар от шаха желтый яхонт весом в сто золотников, седло Тамерлана, латы и шлем.

         Царство Бориса при Феодоре стали четырнадцатью благословенными годами. Государство наслаждалось миром. Богатые процветали, бедные не доводились до низложения риз. Урожаи поддерживали минимум, принимаемый простым человеком  за достаток. Воинские наборы не обезлюдивали, в том не имелось нужды: поляки и шведы удовлетворились ливонскими приобретениями,  хан же затих. Борис границ не расширял, кроме саморасширяющейся Сибири, где без боя занимались богатые, малонаселенные территории.

         В 11 часов вечера 6 января 1598 года патриарх Иов, приобщая Святых Тайн, помазал отходящего царя елеем. 7 января Феодор испустил дух без судорог и трепета,  уснув натешившимся ребенком. Феодора положили в церкви Михаила Архангела подле отца и брата. Ирину, ангела кротости, внесли проститься с мужем на руках. Она рыдала, виня себя в бездетности: «Я вдовица бесчадная! Мною гибнет корень царский!» Требовала немедленного лелеемого пострижения. Над  головой Ирины вертелись оставшиеся в небрежении  говорливые снегири, последняя незадачливая Феодора утеха.

         Мстиславские не заявляли о правах на престол по греху незабытого  служения Литве. Ближним по родству в доме святого Владимира стоял Василий Шуйский. Выходило ему и царствовать. После короткого брака с Еленой Михайловной Репниной, умершей вместе с младенцем в родах, Годунов настоятельно рекомендовал ему не жениться более. Шурин Феодора удостоверял запрет Иоанна жениться и иметь потомство Василию Шуйскому и Федору Мстиславскому, старшим в претендовавшим на престол родах. Шуйский и Мстиславский вынужденно подчинились. Обоих не пускала во власть сложившаяся за четырнадцать лет подле трона Феодора элита.

         С Лобного места народу объявили: умерший царь поручил «строить душу» патриарху Иову, шурину Борису и двоюродному брату Федору Никитичу Романову при царице Ирине. В Англии, от Иоанна – ориентир, не в первый раз и который год правила женщина. Но Россия – не  Англия.

         После сорокадневного «правления» Ирина удалилась в Новодевичий монастырь. Ей утомилась руководством брата. Мягкость не позволяла отказывать, совесть – соглашаться. Борис никогда не предлагал противного, и все-таки подсказки омрачались мирским, насквозь переплетенным с выгодой семейства. Ирина постриглась под именем инокини Александры – весть поразила Москву громом. Народ, сановники, дворяне, купцы и  посадские шли на Новодевичье поле, падали коленопреклоненно, заклинали не оставлять  в сиротстве. Ирина могла править черницей, но она отказалась.

         Государственный дьяк и печатник Василий Щелкалов предложил взять узды правления Думе. Партия Годунова  не желала слышать, сославшись на присягу Ирине, которую успели дать. Патриарх Иов первый воскликнул, что царство следует от сестры передать брату смиренному, исключительно об интересах страны пекущемуся. Но уже Борис сидел в келье сестры и отказывался выходить.

         Дума писала указы именем царицы Александры и звала собор. Слух о новом впадении хана заставлял спешить: «Хан будет под Москвою, а мы без царя и защитника!» 17 февраля в Грановитой палате собралась освященная Дума. Из 474 человек  четверть безусловно можно было назвать людьми Бориса. Сотню вел за собой патриарх. Из остальных многие были Рюриковичами: Мстиславские, Шуйские, Сицкие, Воротынские, Ростовские, Телятевские. Иоанн пригнул  выи, Рюриковичи удерживались провозгласить древнее право. Называли первым Бориса,  брата царицы. Передавали, что Борис договорился с Василием Шуйским быть  при Годунове теснейшим советником.

         Патриарх Иов сказал: «Государыня Ирина Федоровна и знаменитый брат ее с  первого детства возрастали в палатах нашего великого царя Иоанна Васильевича и питались с его стола. Когда  Иоанн удостоил Ирину стать своею невесткою, с того времени Борис Федорович жил при нем неотступно, навыкая государственной мудрости. Однажды, узнав о недуге своего юного любимца, царь приехал к нему вместе с нами, молвив милостиво: «Борис, страдаю за тебя как за сына, за сына, как за невестку, за невестку, как за самого себя! И показав три перста десницы своей,  примолвил: Се  есть Феодор, Ирина и Борис. Ты не раб,  а сын мой! В последние часы жизни всеми оставленный для исповеди, Иоанн Васильевич удержал Бориса Федоровича при одре своем, говоря: «Для тебя обнажено мое сердце. Тебе приказываю душу, сына, дочь и все царство. Блюди или дашь за них ответ Богу». Патриарх помнил, чего не мог подтвердить отпевавший царя уже скончавшийся в Хутынском затворничестве митрополит Дионисий.

         Далее Иов перечислил достоинства Бориса. Тот возвысил отечество расширением восточных границ, смирил хана и шведов, обуздал Литву. Известна установившаяся тишина внутри государства, милость народу и войску, правда в судах, благотворение вдовам и сиротам, дары церквам и монастырям. Вспомнил, как по победе над Казы-Гиреем царь Феодор прилюдно снял с себя золотую цепь и возложил на Бориса. Не токма Иоанн – сын признавал достоинства Годунова.

         Крестный дьяк махнул в окно, и со двора донеслось: «Да здравствует государь наш Борис Федорович!» – «Глас народа есть глас Божий. Буди, что угодно Всевышнему!» Борис, опустив глаза долу, встал и трижды земно поклонился собранию. Он ничего не обещал. Слезы умиленной ответственности густо катились по его щекам,  с намеченными бордовыми прожилками носу. Боковым зрением Борис уловил короткий взгляд Чудовского крестного дьяка. Взгляд чернеца из-под иноческой скуфейки пронзал до костей, раздевал, будто надевал на себя само располневшее с годами Борисово тело.

– Гриша, помоги мне! – крикнул патриарх Отрепьеву. Крестный дьяк поддержав патриарха, повел после речи отдыхать к лавке.

         Федор Мстиславский от имени Думы объявил Борису, что тот избран царем  всей России. Годунов, сказав, что высота и сияние трона ужасают его, поехал к сестре.

         Три дня молились во всех храмах. Синклит условился: Если Борис Федорович смилуется, разрешим его от клятвы не быть царем России. Если не смилуется, отлучим от церкви за непослушание. Крестным ходом пошел народ к Новодевичьему монастырю. Там стояли на коленях, молились, рыдали. Поднимали над собой иконы Владимирскую, Казанскую, Донскую. Выборные городов, воинство и двор звали Бориса.

         Борис не мог оставаться в келье долее. Он вышел  в простом черном смирном кафтане, пал ниц перед иконой Владимирской Богоматери:

– Мать Божия, чем заслужил я доверие и испытание сие?! Сохрани меня под сенью Твоею! – обратившись с укоризной к Иову, Борис обещал: – Пастырь великий, ты дашь ответ Богу!

         Иов ответствовал:

– Сын возлюбленный, не снедайся печалью. Сей подвиг совершила Богоматерь из любви к тебе, да устыдишься сомнений!

         Духовенство вошло в монастырь для литургии. После службы, где была и Ирина, она, умиленная, сказала:

– По изволению всесильного Бога и Пречистой девы Марии возьмите у меня единородного брата на царство в утоление народного плача. Да исполнится желание ваших сердец ко благу России. Благословляю избранного вами и предаю Отцу Небесному, Богоматери, Святым Угодникам московским и тебе, патриарху, и вам, бояре. Да заступит брат место мое на престоле!

         Борис, рыдая, обнял сестру:

– Будь святая воля Твоя, Господи! Наставь меня на путь правый и не вниди в суд с рабом Твоим. Повинуюсь Тебе, исполняя вопль народа!»

         Борис еще нехотствовал и лишь 1 сентября венчался в Успенском соборе на царство. Взяв себя за  расшитый жемчугом и дорогими каменьями ворот царской ферязи, будто желая оторвать, он воскликнул:

– Бог – свидетель, Отче, в моем царстве не станет ни нищих, ни бедных, ни скорбящих. Последнюю рубашку разделю со всеми!