Текст книги "История Европы. Том 2. Средневековая Европа"

Автор книги: Александр Чубарьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 79 страниц)

Решительный штурм города произошел 29 мая 1453 г. На рассвете лавина турецких войск двинулась на приступ. Два часа продолжалась кровопролитная схватка. Защитники города и его жители проявили огромное мужество, они сжигали осадные машины неприятеля, бросая на них со стен греческий огонь. Турецкие войска несли огромные потери. Однако силы были неравны, в то время как горстка защитников таяла на глазах, к стенам Константинополя, подобно волнам прилива, прибывали все новые и новые отряды турок. Командир итальянских наемников Джованни Джустиниани, раненный в бою, покинул стены, сел на корабль и отправился в Галату. Это вызвало замешательство в рядах итальянских наемников. В этот момент султан бросил в бой свою отборную гвардию янычар. Они захватили крепостную башню и водрузили на ней турецкое знамя.

Турки ворвались в Константинополь, бои продолжались по всему городу. Император Константин XI Палеолог с горсткой храбрецов бросился, ища смерти, в самую гущу сражения. Он бился с мужеством отчаяния и погиб под ударами турецких ятаганов. Мехмед II повелел отрубить голову василевса и выставить ее на высокой колонне в центре завоеванного города. Три, дня и три ночи длился страшный разгром Константинополя. Остатки византийских войск были перебиты, большинство жителей убито или захвачено в плен. Лишь итальянские моряки, захватив некоторых своих соотечественников, бежали на кораблях из города. Особенно много пленных было захвачено и перебито в храме св. Софии, где искали убежища жители Константинополя. По сообщениям историков, Мехмед II, торжествуя победу, въехал по трупам на белом коне в Св. Софию, дивился красоте храма и приказал превратить его в мечеть. Константинопольские дворцы и храмы, дома богатых жителей были разграблены, а часть их сожжена, прекрасные памятники искусства и ценные манускрипты погибли в пламени пожаров. По словам очевидцев, турки гнали из Константинополя десятки тысяч пленных и продавали их в рабство.

Некогда великий град Константинополь, Новый Рим на берегах Босфора, славившийся своей роскошью и блеском изысканной культуры, знавший мало соперников среди городов средневековой Европы, был охвачен пожарами и лежал в развалинах. Его гибель произвела потрясающее впечатление на многие страны и народы Европы. Армянский поэт Аракел Багешский так оплакивал в своих стихах гибель столицы державы ромеев:

Окружили тебя неверные и осквернили, Византия,

Стала посмешищем ты для соседей язычников, Византия,

Как виноградник роскошный, ты цвела, Византия,

Сегодня плод твой стал негодным, колючкой стал, Византия.

Судьбу столицы вскоре разделили Морея, острова Эгейского моря и, наконец, в 1461 г. – Трапезунд.

После разгрома Византии Турция превратилась в одну из могущественных держав средневекового мира, а захваченный Мехмедом II Константинополь стал столицей Османской империи – Истамбулом.

Гибель Византии была обусловлена как внутренними, так и внешними причинами. Упадок ее экономики, феодальные усобицы и религиозные распри, бесконечная борьба за власть – все это вызывало недовольство в стране, ухудшало положение народных масс. Неблагоприятной для Византии была и международная обстановка. Русское государство, Армения и Грузия, сочувствовавшие единоверной Византии, сами вели борьбу с различными врагами и не могли оказать ей помощь. Гибели Византийской державы способствовало и вероломное попустительство Запада, и постоянные столкновения со славянскими государствами Балканского полуострова, ослабившие перед лицом общего врага как Византию, так и славян.

Только после падения Византии ошеломленная Европа в какой-то мере осознала ту историческую роль, которую долгие годы играла эта страна в международной политике средневековья. Византийская империя, подобно Древней Руси, на протяжении столетий служила как бы барьером для Западной Европы, о который разбивались многочисленные войска тюркских и монгольских завоевателей, двигавшихся с Востока.

Турецкое завоевание имело, как известно, глубоко отрицательные последствия для подпавших под их власть народов Юго-Восточной Европы. Более того, утверждение турок на Балканах создало постоянную угрозу и для стран Западной Европы. Переход в руки турок торговых путей через проливы в Черное море, а также торговых связей с Ближним и Дальним Востоком, нанесло чувствительный удар по европейской торговле. Это послужило одним из побудительных стимулов, заставивших европейцев искать новые торговые пути на Восток, в частности вокруг южной оконечности Африки.

Византия прошла трудный, но насыщенный яркими событиями общественной и культурной жизни тысячелетний исторический путь. Ей по праву принадлежит видное место в прогрессивном развитии Европы и всего средневекового мира.

Глава V

СЛАВЯНО-БАЛКАНСКИЙ РЕГИОН В XII—XV вв.

Социально-экономическое развитие южнославянских земель с конца XII до конца XV в. характеризовалось в целом дальнейшим упрочением феодального строя. Типологические различия при этом между отмеченными выше зонами не только не уменьшились, но в ряде случаев еще больше углубились. Существенное значение в этом отношении имели отличия в политической истории разных южнославянских народов. Феодальные отношения восторжествовали на западнословенских землях ранее, чем у других южных славян (уже в X—XI вв,), и типологически оказались ближе к Центрально-Европейскому региону, поскольку с конца IX—X в, вошли в состав немецких государств (с конца X в. – в состав Германской империи). Тот же тип феодализма, но позднее (в XII в.), утвердился на восточнословенских территориях, захваченных в X в. венграми. Классовое деление общества здесь совпадало с этническим: господствующий класс (феодалы в деревне и патрициат в городах) состоял из немцев, венгров, в Далмации – итальянцев.

Хронологически почти столь же рано, как у словенцев, феодализм достиг зрелых форм в Далматинской Хорватии; позднее (в XII в.) это произошло в Посавской Хорватии, вошедшей в состав королевства Венгрия в конце XI в. – несколько раньше образования объединенного Венгеро-Хорватского государства (1102 г.). В силу сохранения обеими частями Хорватии административной автономии в составе королевства Венгрия (ими управляли хорватские наместники короля – баны), а в отдельные периоды – обретения фактически полной независимости, хорватские феодалы не утратили своих классовых позиций. Развитие феодальных отношений в XII—XV вв, совершалось здесь также в формах, близких к тем, которые были присущи Центрально-Европейскому региону. Сливаясь с XIII в, в единый господствующий класс, венгерские и хорватские магнаты все более усиливали борьбу за свою политическую независимость от центральной власти. Ослаблением королевства воспользовалась Османская империя. В первой четверти XV в. большая часть хорватских земель, кроме приморских городов, оказалась под властью османов.

Ярким своеобразием по-прежнему, как и в VII—XI вв., отличалось развитие далматинских городов, которые после временного господства Венеции в XI в, попали с начала XII в. под протекторат королевства Венгрия (власть Венеции утвердилась здесь снова лишь в начале XV в.). Фактически эти города представляли собой самоуправляющиеся коммуны, в которых главенствовала патрицианская верхушка – нобили. Наиболее характерна в этом отношении история города-республики Дубровника, который, хотя и уплачивал попеременно дань то Византии, то Венгрии, то Венеции, то османам, сохранялся как самостоятельное государство вплоть до начала XIX в. Сколь ни своеобразны были в далматинских городах формы социального и политического неравенства и эксплуатации нобилями низших разрядов ремесленников, рыбаков, матросов, наемных работников, эти города составляли в целом органический элемент европейской феодальной системы. Недаром здесь, как и в континентальных городах хорвато-словенского субрегиона, прослеживаются формы цеховой организации ремесла и торговли.

Сербские земли во второй половине XII – середине XV в., сохраняя в целом социально-экономическое единство, в котором феодализм оформился в XIII в., в государственно-политическом отношении и в отношении вероисповедания разделились на две части: собственно сербскую и боснийскую. Для обеих были характерны медленные темпы развития феодальных аграрно-правовых отношений и становления феодального города. Процесс обособления Боснии ясно обозначился еще в пределах Зетского сербского княжества. Когда оно распалось в начале XII в., Босния попала в вассальную зависимость от Венгрии, носившую порой, особенно во второй половине XIV в., чисто номинальный характер. Яркой спецификой Боснии в аграрном устройстве и государственно-политической системе являлись соответственно отсутствие церковно-монастырского землевладения и особая, патаренская, или бабунская (близкая по учению богомильской доктрине), церковь, не поддерживавшая связей с христианскими религиозными центрами. К концу существования Боснийского государства из него выделились земли прежних княжеств Хума и Травунии, составив особое княжество (Герцеговину). В 1463 г. почти вся Босния и часть Герцеговины были завоеваны османами.

В формах аграрного развития Сербии характерную особенность составило законодательное санкционирование государством («Законником Стефана Душана») в середине XIV в. статуса личной зависимости большинства крестьянства в стране – меропхов, в развитии ремесла (особенно горного дела) – проникновение пользовавшегося привилегиями иноземного (немецкого) элемента. В государственном устройстве Сербии – особенно во время правления Стефана Душана (1331—1355) – нашло отражение заметное византийское влияние. Феодальная раздробленность и здесь усугублялась вмешательством Венеции и королевства Венгрия, что и облегчило установление в середине XV в. османского владычества на всех сербских землях.

Что касается болгарских земель, то в социально-экономическом отношении эпоха существования Второго Болгарского царства (возникло в 1186 г.) представляет собой в целом период зрелого феодализма. Во время почти двухсотлетнего владычества Византии уровень развития феодальных отношений на болгарских землях сравнялся с их уровнем в Византии, а типологически структура феодального строя в Болгарии стала представлять (ко времени освобождения) его византийский вариант. Нараставшие постепенно в течение XIII—XIV вв. отличия между Болгарией и Византией оказались более ощутимыми в государственно-политическом устройстве и были обусловлены сохранением некоторых старых традиций болгарской государственности и особенностями развития страны в ту эпоху. В середине XIII в. Болгария навсегда потеряла свои населенные в основном болгарами юго-западные земли и часть западных и южных территорий, а к середине XIV в. распалась на фактически независимые друг от друга три государства.

Таким образом, территория южного славянства не может быть, даже отвлекаясь от особенностей далматинских городов, охарактеризована для конца XII—XV в. как полностью типологически единый регион. Определенные черты сходства в социально-экономической и политической структуре общества, как и в VII—XII вв., ослабевали, причем теперь с еще большей интенсивностью, в направлении с востока на запад и северо-запад. Представляется возможным обозначить два субрегиона, северная и северо-западная граница между которыми проходила в зоне соприкосновения сербских и хорватских земель. Области к востоку и юго-востоку от этой границы, т.е. сербские и болгарские территории, тяготели в большей степени к византийскому типу феодализма и свойственной ему политической системе, а области, лежавшие к северо-западу от указанного рубежа, имели специфику, сближавшую их с Центральноевропейским регионом.

По сравнению с последним сербо-болгарскому (как и византийскому) ареалу в целом были присущи сравнительно более медленные темпы развития феодализма, большая роль централизованной эксплуатации, длительное сохранение слоя свободного крестьянства, отсутствие вассально-ленной иерархической системы, замедленный процесс оформления сословий, относительная организационная и политическая слабость городского производительного населения, сосредоточение господствующего феодального класса преимущественно в городах, серьезное влияние на внутреннюю рыночную конъюнктуру в городе и на внешнюю торговлю усиливающейся товарности хозяйства крупной феодальной вотчины, почти одновременно проявившаяся в канун османского нашествия феодальная раздробленность. Все эти черты, характеризовавшие в феодальной Европе лишь определенный этап на пути развития феодализма, предварявший переход к его более высокой стадии и оформлению сословно-представительных монархий, были не просто законсервированы османским завоеванием – господство раннефеодальной Османской империи отбросило южнославянские народы назад, надолго лишив их возможностей самостоятельного развития.

В XIII—XIV вв. в Славяно-Балканском регионе, в северных областях полуострова, наметился субрегион, где в более раннее время еще господствовали родоплеменной строй и военная демократия. Начавшийся здесь в XIII в. активный процесс феодализации привел к возникновению в XIV в. феодальных государств – Дунайских княжеств Валахия и Молдавия. Уровень их развития отставал от южнославянских субрегионов и от королевства Венгрия, так что в XIV в. здесь большую, если не главную роль играла государственная эксплуатация крестьян.

Своим особым путем шло в эти же столетия Албанское княжество, возникшее в XIII—XIV вв. на западе Балканского полуострова в окружении югославянских государств. Там также феодальные отношения развивались замедленными темпами и очень неравномерно в разных районах.

Османское завоевание, обрушившееся на обе эти области Балкан в XV в., также задержало происходивший там процесс феодализации на уровне перехода от раннего к зрелому феодализму.

БОЛГАРИЯ В КОНЦЕ XII—XIV В.

Возрождение Болгарского государства, обозначаемого в историографии иначе как Второе Болгарское царство, произошло в результате освободительного восстания против Византии в 1186 г. под руководством двух братьев – местных боляр Федора (Петра) и Асеня. От власти империи освободились прежде всего северо-восточные болгарские земли, составлявшие с 1000 г. ее особую провинцию (фему) Паристрион (между Балканским хребтом и Дунаем). Начался последний этап в средневековой истории независимости Болгарии.

Несмотря на то что зрелые формы феодализма в его византийском варианте сложились на всех болгарских землях к середине XII в., еще в эпоху византийского господства, некоторые, сравнительно более существенные особенности были свойственны именно той территории, которая стала колыбелью и ядром Второго Болгарского царства. Ко времени восстания Асенидов эта специфика заключалась прежде всего в том, что здесь было менее распространено крупное феодальное землевладение, более широким являлся слой сохранившегося лично свободного налогообязанного крестьянства, отсутствовали (по крайней мере неизвестны по источникам) крупные частные владения собственно византийской (иноземной) светской и духовной знати. Однако именно в провинции Паристрион находились особенно обширные земли императорской короны, на которой она организовывала экстенсивные формы ведения хозяйства, в частности скотоводческого. Известно и о существовании здесь конных заводов императора, управление которыми – как особого рода служба – возлагалось на местных феодалов. Управителем таких заводов являлся и Асень непосредственно перед тем, как он возглавил восстание.

Установившиеся на болгарских землях и в деревне и в городе отношения вполне соответствовали той государственно-политической системе, которая вскоре после восстания конституировалась как Второе Болгарское царство. Оно возглавлялось болгарскими феодалами, которые выступали в качестве организаторов и руководителей народно-освободительной борьбы. В освобожденной стране сменился в этническом отношении прежде всего высший правящий социальный строй: от византийцев власть перешла к болгарской знати, которая, однако, не только не поступилась своими привилегиями, но еще более укрепила и расширила их. Особенно значительными последствия этого стали, когда территория Болгарии – примерно через 20 лет после основания нового государства – увеличилась почти вдвое, охватив и те земли к югу, западу и юго-западу от Балканского хребта, где располагалось немало владений византийской светской и духовной знати. За счет этих владений и императорского домена резко увеличился в Болгарии фонд земель новой династии Асенидов. Имения имперских феодалов, греческих церквей и монастырей также перешли к болгарским феодалам и к болгарскому духовенству. В 1018 г., когда Византия завладела Болгарией, масштабы крупного землевладения были еще ограниченными, и имения византийской знати возникали на болгарской земле постепенно, в течение длительного времени; теперь же, в результате установления болгарской власти, на освобожденных землях быстро складывались обширные имения боляр Болгарии. Перемены в жизни болгарского общества состояли, таким образом, не в изменении его социально-экономической структуры, а в смене высшего экономически, социально и политически господствующего слоя.

О том, что византийские формы аграрноправовых отношений остались господствующими и в новом Болгарском государстве, свидетельствует усвоенная болгарами византийская терминология, обозначавшая (иногда в староболгарском переводе) основные институты феодального строя: парики – зависимые крестьяне, ангарии – отработочные повинности, стась – крестьянское хозяйство, зевгарь – налоговое тягло, метох – филиал монастырского имения, эпирия – чрезвычайный сбор, дымнина (греч. капникон) – подворная подать, правины (греч. дикэа) – сельские угодья и т.п.

Как и в империи, усиление экзимированного (пользующегося налоговыми и административными льготами) частного феодального землевладения сопровождалось одновременно укреплением прав государя на земли сохранявшегося свободного крестьянства. Некоторые косвенные данные свидетельствуют о существовании иронии не только в Западной и Юго-Западной Болгарии (данных об этом немало) в канун восстания 1186 г., но и в Северо-Восточной: Петр и Асень требовали у императора пожаловать им деревню в балканском горном крае и одновременно зачислить их в войско, но отказ императора братья использовали как предлог для начала восстания. Допустить, что Асениды, воцарившись, ликвидировали условное военное держание от короны, во всяком случае в возвращенных Болгарией западных и юго-западных землях, представляется едва ли возможным. Установлено, что прония – с некоторыми вариантами – сохранилась и после распада Византии в 1204 г. на всех территориях, ранее входивших в состав империи. Развитие пронии на Балканах в XIII—XIV вв. находилось в русле основных процессов эволюции феодализма. В ее утверждении была заинтересована центральная власть, в особенности в период чрезвычайного обострения межгосударственных отношений на Балканах в XIII—XIV вв. Распространение же пронии, как упоминалось, означало прежде всего закабаление остатков свободного крестьянства.

Размеры феодальных имений в Болгарии в тот период значительно увеличились; господский домен обычно в несколько раз превышал крестьянские держания. Феодалы все решительнее расширяли собственную запашку, особенно на востоке страны, увеличивая отработочную ренту в связи с повышением товарности вотчинного хозяйства, как земледельческого, так и скотоводческого. Крупные феодалы поставляли во все более значительных размерах на внутренний, но главным образом на внешний рынок зерно, вино, лен, солонину, скот, шкуры, шерсть, мед, воск и т.п. Происходило также повышение денежной и продуктовой ренты. Соотношение всех видов рент на разных этапах в ходе XIII—XIV вв. не поддается, однако, определению по сохранившимся сведениям. Предполагают, что в западных районах большое значение имела денежная рента, а в восточных, где быстро росло товарное зерновое хозяйство, – отработочная.

Крупные феодальные владения, располагавшие широкими иммунитетными привилегиями на западе и юго-западе страны еще в 1186 г. и превратившиеся фактически в мало зависимые от центра княжества, сохранили свое привилегированное положение и в составе государства Асенидов. Господа этих владений обладали крепостями и собственными военными отрядами, издавали в пользу церкви и монастырей грамоты, наделяли их десятками зависимых деревень.

В Болгарии, как и в Византии, не сложилось четкой иерархической структуры феодальной собственности, а вместе с тем и вассально-ленной системы. «Великие» и «малые» боляре различались по размерам владений и иммунитетных привилегий, по важности постов и положения на служебной иерархической лестнице чинов и должностей, не были связаны друг с другом отношениями сюзеренитета и вассальных обязанностей, подчиняясь непосредственно государю. Благодаря этому царская власть в течение значительного времени в целом успешно сдерживала развитие центробежных феодальных тенденций.

Зрелые формы феодальных отношений в Болгарии не сопровождались полным исчезновением свободного налогообязанного крестьянства. Усилив налоговый гнет (а названия податей и повинностей в пользу казны и чиновничества в грамотах правителей Второго Болгарского царства приводятся уже целыми десятками) и укрепив хозяйство на землях короны, центральная власть располагала еще крупными материальными ресурсами. Поскольку крестьянское военное ополчение постепенно утратило былое значение, цари имели возможность опираться на воинскую поддержку среднего и мелкого болярства и на отряды наемников. Иногда в качестве союзников временно нанимались целые племенные объединения кочевников: в XIII в. – половцев, в XIV в. – турок. Все это позволяло главе государства сохранять относительную независимость от высшего болярства, использовать тактику социального маневра между группировками господствующего класса, сдерживая с разной степенью успеха до второй половины XIV в. децентрализаторские тенденции.

Однако общие закономерности феодального развития действовали неотвратимо. Во главе постепенно укрепившихся полуавтономных княжеств оказывались чаще всего высшие боляре, либо непосредственно происходящие из правящей семьи, либо связанные с ней узами родства. На землях магнатов создавался собственный разветвленный аппарат управления, доступ чиновников центральной власти на земли магнатов-иммунистов оказывался все более затрудненным. Во власти крупных феодалов находились даже целые города. Такими, например, княжествами были владения с центром в Мелнике в Македонии родственника Ивана II Асеня деспота Слава, владения зятя этого царя Мицо близ Несебра, имения севастократора Калояна в области Средца и др.

К середине XIV в. обозначилось обособление северо-восточного района государства, где успешно развивалось зерновое хозяйство, имелись тучные пастбища и богатые портовые города. В 70-х годах XIV в. при новом правителе удела Добротице, как и при его сыне деспоте Иванко, эта территория стала фактически независимым государством, которое по имени ее государя Добротицы стало называться Добруджей. Подобные тенденции проявились и на северо-западе страны, в районе, тяготевшем к крупному торгово-ремесленному центру и мощной крепости Видин. Сама центральная власть, стремясь сохранить контроль над провинциями, пошла по пути создания уделов-апанажей, передавая представителям правящей династии обширные области при единственном условии – следовать в русле внешней политики главы государства. Иван Александр (1331—1371 гг.) в конце своего правления узаконил разделение государства на две части, передав все права на Видин одному сыну – Ивану Страцимиру, а на Тырнов – другому, Ивану Шишману.

Что же касается болгарских земель, лежавших к югу, юго-западу и западу от Балканского хребта, то крупные магнаты в этих районах нередко лишь эпизодически подчинялись верховной власти, вели ожесточенную борьбу друг с другом, теряли и обретали снова свои владения, меняли внешнеполитическую ориентацию и переходили со стороны на сторону во время сложных перипетий войн Болгарии с Никейской (с 1261 г. – восстановленной Византийской) империей, Эпирским царством, крестоносными и иными государствами, а эти войны на Балканах не прекращались практически в течение всего рассматриваемого здесь периода.

Подавляющее большинство крестьян в конце XIII—XIV вв. оказалось в частновладельческой зависимости – и в имениях светской и духовной знати, и во владениях царской семьи. Право перехода крестьян было стеснено еще больше. Отдельные категории крестьян (холопы-отроки, пастухи-влахи, вотчинные ремесленники) имели практически статус крепостных. Политическое ослабление центральной власти во второй половине XIII и в последней четверти XIV в. не означало экономического упадка страны. Напротив, феодализм достиг своего расцвета. Феодальное хозяйство переживало подъем.

Успехи в развитии ремесла и торговли в болгарских городах в XIII—XIV вв. были особенно значительными. Наиболее заметными они были в металлургии и металлообработке, в кожевенном производстве, в ткачестве, строительном деле. Совершались параллельно и интенсивно два процесса: увеличение числа самостоятельных ремесел (т.е. дальнейшее отделение ремесла от сельского хозяйства) и углубление дифференциации в рамках самих ремесленных отраслей. В городах образовались целые кварталы, населенные ремесленниками одной или нескольких родственных профессий (ткачей, оружейников, кожевников, портных, гончаров, медников и т.д.). Существенно увеличилась прослойка ремесленников и торговцев, не связанных более с сельскохозяйственным производством. Менее характерным стало соединение в руках одного хозяина мастерской и лавки. Более широкое применение находил наемный труд, главным образом – в крупных частных и государственных мастерских и в строительном деле.

Значительная часть ремесленной продукции предназначалась уже не на заказ, а на обеспеченный рынок, дифференциация ремесел сделала существенные успехи, товарно-денежные отношения расширились, в городах оформилась прослойка купцов, которые уже не были заняты непосредственно в производстве. Этому содействовала и начавшаяся впервые в Болгарии в правление Ивана Асеня II (1218—1241) чеканка собственной болгарской монеты (золотой, серебряной и медной). Важным доказательством активизации внутренней и внешней торговли являлось быстрое сокращение (обнаруживаемых археологами) монетных кладов от второй половины XIII—XIV в.: к созданию кладов прибегали теперь лишь в исключительных обстоятельствах, так как появились возможности прибыльного использования денег и ценностей, вкладывая их в торговые предприятия.

В качестве крупных торгово-ремесленных центров славились Видин, Дристра, Карвуна (Каварна), Варна, Констанца, Тырнов, Ловеч, Средец и др. Через эти города, особенно портовые, сбывались крупные партии сельскохозяйственной продукции и сырья. Здесь имелись уже ежедневные и еженедельные рынки, регулярно устраивались ярмарки. Эти города имели международные торговые связи (с Византией, Сербией, Дубровником, Венецией, Генуей, странами Центральной Европы).

Разумеется, развитие ремесла и торговли совершалось в рамках натурального в своей основе феодального хозяйства. Обслуживая его, ремесла и торговля были ограничены размерами доходов и потребностей как феодалов, так и непосредственных производителей, обращавшихся к рынку лишь при крайней необходимости. Высокие налоги и пошлины в пользу фиска, взимаемые с ремесленников и торговцев, ухудшали условия производственной и торговой деятельности. Препятствовали развитию торговли и таможенные барьеры на границах феодальных владений. Развитие города в целом тормозилось безраздельным господством в нем феодалов. Отрицательные последствия имели в этом отношении также периодические вторжения на земли Болгарии в ту эпоху воинских сил соседних государств (Византии, Венгрии). Особенно разорительными были набеги татар, а с середины XIV в. – турок.

Оформление городского сословия совершалось более быстрыми темпами в узком кругу торговцев, связанных с верхушкой господствующего класса и занятых главным образом внешнеторговыми операциями. Они скупали оптом у вотчинников крупные партии товаров, являясь партнерами иноземных купцов, основывавших при покровительстве центральной власти свои пользующиеся статусом экстерриториальности и торговыми льготами фактории в портовых городах Болгарии (дубровницкая колония в Видине, колонии венецианцев и генуэзцев в Варне). Крупные болгарские купцы торговали и на рынках Константинополя, Дубровника, Генуи, Венеции, стран Западной Европы, находясь под протекторатом государственной власти, которая через международные соглашения добивалась привилегий и для болгарского купечества. Полагают, что в отличие от Византии, где привилегии итальянскому купечеству наносили огромный ущерб отечественному ремеслу и торговле, в Болгарии ущерб от этого был менее заметным, так как ввоз состоял преимущественно из предметов роскоши и изделий высококачественных ремесел.

В особенностях структуры центральных и провинциальных органов власти возрожденного государства нашли отражение как традиции болгарской государственности, восходившие к Первому Болгарскому царству, так и сильное византийское влияние, упрочившееся в эпоху господства империи.

Юридически наследственные права монарха как «помазанника божия» признавались незыблемыми, однако фактически с укреплением класса крупных феодальных собственников и с ослаблением слоя свободного крестьянства усиливалась зависимость главы государства от соперничавших группировок высшей знати. Политически и в значительной мере экономически подчиненный крупным феодалам болгарский город, как и в Византии, не мог стать союзником центральной власти в ее борьбе против центробежных тенденций.

Важную роль приобрел акт коронации в качестве необходимого условия признания законных прав монарха – и внутри государств, и на международной арене. Характерно, что все три брата, вожди антивизантийского восстания и основатели Второго царства – Асениды Асень I, Петр и Калоян – пали жертвой заговоров боляр. Калояна не спасла при этом и коронация с благословения папы королевской короной (титул «короля», полученный от папы, не помешал ему сохранить и титул «царя», который носили все правители Второго Болгарского царства).

Ивану Асеню II, установившему гегемонию Болгарии на Балканах в 30-х годах XIII в., удалось упрочить авторитет центральной власти, но он не сумел подорвать самые основы феодального сепаратизма. Ослабление центральной власти после смерти Ивана Асеня II ярко проявилось в течение целого полустолетия. Отнюдь не случайно в это время в Болгарии утвердился, как это уже давно имело место в империи, обычай короновать своего наследника, нередко ребенка, делая его соправителем, чтобы вернее обеспечить его наследственные права на царский трон.