Текст книги "История Европы. Том 2. Средневековая Европа"

Автор книги: Александр Чубарьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 79 страниц)

Политическое усиление Московского великого княжества, определенную роль в котором сыграла и митрополия, привело в XV в. к новому этапу во взаимоотношениях между русской (Киевской по названию, Московской по местопребыванию) митрополией и традиционным восточнохристианским центром в Константинополе. Акту автокефалии и конституированию самостоятельной церковной организации на Руси способствовали также церковно-политические события первой половины XV в. Это было, во-первых, поставление в 1415 г. в Киеве на митрополию Григория Цамблака собором епископов Литовского Великого княжества по настоянию великого князя Витовта вопреки патриархии и при живом «митрополите Киевском и всея Руси» Фотии, что явилось важным прецедентом такого рода акций. Во-вторых, это Флорентийская уния 1439 г., заключенная Константинополем с Римом, являвшаяся результатом длительных переговоров, церковной и политической борьбы. Посредством унии папство надеялось осуществить свои многовековые притязания, распространить свое влияние – на Восток – в Византию и славянские земли. Константинополь прежде всего рассчитывал получить помощь в борьбе с турками. Принятие унии было обставлено с большой пышностью и изображалось церковной пропагандой как очередной шаг к объединению христианского мира. Однако народы, большинство духовенства и государственная власть и Византии и Руси решительно отвергли унию, усмотрев в ней предательство патриотических чувств и своих интересов. Киевского митрополита Исидора, участвовавшего в заключении унии, по прибытии с собора заточили в тюрьму и осудили как вероотступника и изменника. После падения Константинополя русская церковь приобрела полную самостоятельность, постепенно превратившись в центр православия.

* * *

В средние века христианство не только санкционировало феодальный строй. Оно было политической доктриной, идеологическим и этическим регулятором средневекового общества, формой его сознания и самосознания, основой его духовной жизни и культурной общности европейского мира. Как ни в один иной исторический период, в то время его организация – церковь претендовала на то, чтобы быть мистическим единством всех верующих, объединять все классы общества. Ее учение становилось точкой отсчета для разрешения социальных противоречий. Господствующие и угнетенные классы вырабатывали несхожие определения содержания общепринятого учения, считая истинной именно свою интерпретацию. Вместе с тем, провозглашая «равенство во Христе», церковь в реальной жизни исключала всякие притязания на подлинное равенство, демагогически используя равенство всех перед богом для оправдания «естественности» действительного неравенства, классового, социального и всякого иного.

Церковь создает религиозное учение с внешне универсалистскими характеристиками. В его границах идеи господствующего класса постоянно видоизменяются и расширяются с тем, чтобы иметь возможность ассимилировать какие-то элементы народного сознания, которые таким образом оказываются оторванными от своей собственной системы и подчинены чуждой. Со своей синтезирующей идеей божественного воплощения и страдания ради спасения всех людей христианство становится основой как для богословских исканий (народного или официального толка), так и для возникновения различных ересей, сохраняя тем самым свою действенно-массовую направленность. Не случайно и все выраженные в общей форме нападки на феодализм и прежде всего нападки на церковь, все революционные – социальные и политические – доктрины должны были по преимуществу представлять из себя одновременно и богословские ереси.

Народная религия, с одной стороны, противостояла официальному христианству, его изощренным богословским структурам, предназначенным интеллектуальной элите, образованным людям того времени, а с другой – постоянно питала ортодоксальную идеологию, порождая необходимость ее корректировки. Образный строй, знаковая система и символизм средневекового христианства также во многом базировались на специфике образности народного сознания.

Исходя из этого, история средневекового христианства не может быть сведена исключительно к истории церкви и ее официальной доктрины, но включает и специфику народной религии, отражающей взгляды трудящихся масс, а шире – различных слоев мирян, а также еретических движений.

Часть четвертая

КУЛЬТУРА СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЕВРОПЫ

Феномен средневековой культуры

Культура европейского средневековья^[16] охватывает более чем двенадцативековой отрезок трудного, сложного, изобиловавшего взлетами и падениями пути, пройденного обществом в эпоху феодализма^[17]. Она – часть общемирового культурного процесса того времени, несущая в себе его основные типологические черты. Но как подлинная культура она обладает и глубоко индивидуальным обликом, складывающимся из множества общих и особенных черт духовной, творческой жизни создавших ее народов, сливающихся в те великие и мощные проявления, которые составили собственно вклад Европы в мировую цивилизацию, определили ее самобытность.

Понятие Европы к первым векам средневековья применимо лишь в географическом смысле. Однако уже к исходу раннего средневековья становится очевидной общность исторических судеб, а, следовательно, и культурного развития народов, ее населявших. Итогом этого периода были первые шаги в создании духовного единства всего континента. Произошел первоначальный синтез главных слагаемых культуры раннего средневековья: античного наследия, христианства и духовной жизни варварских народов. Культурной наставницей Европы в то время была Византия.

Усвоение античного наследия имело большое значение для всей Европы, а не только для ее средиземноморских областей. Отношение к нему – это один из вопросов, наиболее беспокоивших христианскую церковь как в период ее становления, так и тогда, когда она стала господствующей силой. Церковь или боролась против античного наследия, или поощряла его усвоение, но все периоды культурного подъема в средневековой Европе так или иначе были связаны с ростом интереса к нему. Это касается и тех стран и народов, которые не имели прямых соприкосновений с античным миром на ранних стадиях средневековой истории.

Средневековая культура формировалась, опираясь и на духовную жизнь «новых» народов Европы, которая составила основу народной культуры феодального общества, питала живыми соками героический эпос, литературу, архитектуру, музыку, театр, изобразительное и прикладное искусство.

Цементирующим началом культуры является мировоззрение. В средневековой Европе оно было христианским. Христианство становится доминантой интеллектуальной, «высокой» культуры средних веков. Еще у их истоков выкристаллизовывается определенный тип организации духовной жизни европейского общества, и главная роль в нем начинает принадлежать христианской религии и церкви. Христианский идеологический комплекс становится основным системообразующим элементом культуры феодальной эпохи, к которому «подтягиваются», через который преломляются все культурные явления, взаимодействуя или пытаясь противостоять ему. Это характерно для всех регионов Европы.

В средневековом христианстве как бы совмещаются два пласта: один, рассчитанный на интеллектуальную элиту, для которой были понятны его теологические тонкости и доктринальные споры, и другой – для широких масс народа, «простецов».

Религия для средневекового человека была своеобразным энциклопедическим компендиумом, с помощью которого можно было составить определенное знание о мире (его начале и конце, структуре и развитии), человеке (его месте в мире, предназначении, системе ценностей). В моральной сфере она создавала ориентиры человеческих отношений, была регулятором поведения и жизни людей. Религия претендовала и на то, чтобы дать исчерпывающие ответы на вопросы о будущем человека и человечества, развивая эсхатологию, учение о бессмертии души, загробном существовании и т.п. В весьма нестабильную в психологическом отношении эпоху она была и своеобразным эмоциональным регулятором, давая выход социальным и личным чувствам, создавая иллюзию человеческой общности. Орудием религиозного воздействия на массы являлась церковь.

Христианство служило важным фактором складывания относительного единства культуры западноевропейского средневековья, ее важной типологической особенностью. Основой религии является ее догматически-концептуальное обоснование. Но церковь и догма не могли полностью поглотить все разнообразные культурные явления эпохи. Даже самые, казалось бы, «церковные» проявления культуры (литургия, теология) могли существовать и развиваться за счет постоянной ассимиляции нецерковных элементов, мирской культуры – как народной, так и «высокой». Человек средневековья жил в атмосфере христианской религиозности. Однако сама средневековая религиозность была очень сложным, развивавшимся феноменом, включившим не только церковные и сугубо христианские элементы, но и явления, прежде не вписывавшиеся в христианскую картину мира и представления о человеке.

Широко распространено мнение, что человек средневековья был подавлен догмой, все его духовные устремления были сосредоточены на раздумьях о грехе, Страшном суде, посмертных наказаниях, что делало его жизнь и внутренний мир невыносимо мрачными, а аскетизм и борьба с мирским злом поглощали все творческие силы общества. Однако это опровергается всем развитием средневековой культуры, устремленной не только к божественному абсолюту или задавленной непосильным бременем греховности, но яркой, непосредственной, порой по-детски наивной и насмешливой. Ее мощная жизненная сила бурлила в насыщенной карнавальности народных празднеств, в не ведавшей стыда откровенности песен вагантов, в лицедействах скоморохов, в таком земном упоении конкретикой вещи, ее телесностью, которым отличалось средневековое искусство. О любви к жизни свидетельствует и красота, яркость одежд, стремление украсить и сделать уютными жилища, постоянная забота о быте и никогда не исчезавшее стремление к красоте. Идеалами средневековья были не только умерщвлявший свою плоть аскет, но и прекрасный рыцарь, витязь, светлый лицом и великолепно развитый физически, не только бесплотная, духовная красота девы Марии, но и сулящая земные радости телесная прелесть женщин. Великолепные ритуалы, которые являлись неотъемлемой частью византийского императорского двора, а затем быта европейских государей, крупных феодалов, призваны были не только символизировать сакральное значение власти, они были еще и просто праздниками, демонстрировавшими красоту вещей и красоту людей, будившими в них вполне земные чувства.

Наконец, зрелое средневековье – это время, когда люди впервые начали понимать, пусть еще смутно, ценность индивидуальной жизни, обратили взор в поисках красоты не только в небо, но и внутрь собственного духовного мира, открыв в нем неизведанные ранее глубины, которые обнаружили нерасторжимую связь человека и окружающего его мира, связь жизни каждого и всех, когда произошло «открытие индивидуальности».

Средневековые соборы были устремлены к небу, но их основания прочно покоились на земле. Так и культура средневековья, консолидируясь в стремлении к обретению абсолюта, шла к этой цели множеством путей, которые нередко уводили от божественного в сторону реального мира. Ее основанием была и стихия земной жизни.

Для зрелого средневековья можно говорить об определенном типологическом единстве культурного развития Европы при сравнении его с общемировым процессом. Однако внутри средневековой культуры континента можно выделить несколько основных ареалов со своими существенными особенностями: западноевропейский (в широком его понимании, включая север, германские земли, юго-запад Европы), центральноевропейский, византийский, восточнославянской с ведущей ролью Руси и др. Нарастанию различий в культурах этих ареалов в немалой степени способствовал и раскол христианства на восточное и западное. Общими для духовной культуры средневековья были, однако, такие черты, как устремленность к абсолюту, тяготение к универсализму, символизм и аллегоризм, порождаемые религиозной структурой сознания, своеобразное сочетание обобщенности и конкретизации, давление традиционности, отсутствие чувства индивидуального авторства, тяготение к авторитету и устойчивости формы. Вместе с тем средневековая культура не была косной и застывшей, она постепенно набирала динамизм в центрах культурных ареалов. Зарождались новые формы культурной жизни, жанры литературы, философские течения, художественные стили; вместе с тем ее особенностью было то, что, возникая, новые явления не пресекали существование того, что им предшествовало. Так, например, рыцарский роман в Западной Европе не зачеркнул эпос, а городская литература не вытеснила житийную, на Руси же византийская архитектурная традиция много веков сосуществовала с местным деревянным зодчеством. Старое и новое, взаимодействуя, обогащалось, изменялось, что, в свою очередь, приводило к дальнейшей дифференциации культуры, росту культурного разнообразия.

В зрелом средневековье эти две противоположные тенденции – универсализации и дифференциации, сложно переплетаясь, постоянно стимулировали развитие культуры, не только количественное накопление ее проявлений, но и их качественные изменения, в итоге приводившие к тем существенным сдвигам, к которым Европа приходила на различных этапах средневековой истории, а в конечном счете – к рождению новой ренессансной культуры и национальных европейских культур.

В средневековой Европе культурное развитие различных регионов протекало асинхронно, обладало значительными индивидуальными особенностями. Так, например, X—XI века дали блестящий расцвет культуры Древней Руси, а XII—XIII века – континентальной Западной Европы с ведущей ролью Франции. Со второй половины XIV в. культурное лидерство на два с половиной века захватывает Италия, где мощно набирает силу Возрождение, подарившее миру великолепные достижения человеческого гения.

Для развития культурного процесса средневековья определяющее значение имела также сословно-корпоративная структура общества. Эстетические идеалы, художественно-образные стереотипы при общности их фундаментальной основы по-разному развивались в пределах какой-либо корпорации, сословного объединения, и переход их в область других сословных ассоциаций был связан с общим переосмыслением и художественной переработкой. Совершенство творчества виделось не в его самобытности, но в наиболее точном и ярком воспроизведении идейно-эстетических принципов корпорации. Отсюда вытекала нередкая для средневековья анонимность произведений и в то же время авторитарность культурной традиции, заставлявшая стремиться не к поискам оригинальных форм и средств индивидуализации, но к наибольшей типизации, максимальному приближению к принятому в данной социальной среде архетипу. Произведение средневекового автора предназначалось прежде всего не для индивидуального восприятия, а для корпоративно-публичного, для выражения идеалов и образа жизни той социальной среды, к которой он принадлежал.

Культура средневековья, как и культура любого классового общества, была неоднородной. В ней можно условно выделить несколько уровней: «ученая» культура, теология, философия, литература предназначались для интеллектуальной элиты (преимущественно связанной с церковью). Феодально-рыцарское сословие создало свою рафинированную литературу, образ жизни, кодекс морали. Они составляли комплекс так называемой «высокой» культуры средневековья. В недрах средневекового общества, в городах и в крестьянской среде развивалась более демократическая народная культура, которая была сложнейшим сплавом весьма далекой от ортодоксальности религиозности, дохристианского субстрата духовной жизни, традиций быта и поведения, специфического мироощущения и социально-психологических реакций.

При всех метаниях от земного к небесному, от уничижения к надежде, от упоения мгновением жизни к страху перед смертью и последним: судом, от светлой жалости к чудовищной жестокости, в самые критические моменты средневековое общество в конце концов находило силы, которые не отвращали его от жизни и красоты, а, напротив, возвращали к ней. Об этом свидетельствует богатое и разнообразное искусство, спиритуалистическое и полнокровное, строгое и причудливое одновременно. Его памятники – неоценимый вклад в историю человеческой цивилизации. И если официальная культура – это стены, фасад и декор величественного и прекрасного здания средневековой культуры, то народная среда – это ее фундамент и несущие опоры, без которых рухнуло бы все строение.

В глубинах народной культуры формировались и массовые представления средневековья, которые затем выплескивались и на более высокие уровни духовной жизни. Здесь же переплавлялись установки и эталоны официальной культуры, принимая облик, приемлемый для широких масс. Осуществлялось постоянное циркулирование представлений, чувствований, духовных ценностей между фольклорной, народной и официальной культурами, в результате чего происходило их развитие.

В средние века эстетика, как, впрочем, история, математика или любая другая отрасль знания, не была выделена в особую область со своим специфическим предметом, методом и формами выражения. Эстетические представления, художественный идеал пребывали внутри целостной культуры, пронизывали ее, придавали ей неповторимый, самобытный облик, отраженный, как в зеркалах, в различных образах и стилях, изменявшихся во времени и пространстве, и столь ярко отличающийся от художественной культуры античности или Ренессанса.

Искусство, художественный язык средневековья многозначны и глубоки. Эта многозначность не сразу была понята рационалистически настроенными потомками. Понадобился труд нескольких поколений ученых, чтобы показать высокую ценность и своеобразие средневековой культуры, столь не похожей на античную или современную, но в то же время являющейся необходимым и закономерным этапом развития человеческой цивилизации.

Средневековье создало свои формы художественного выражения, соответствовавшие мироощущению той эпохи. Искусство было способом отражения высшей, «незримой красоты», пребывающей за пределами земного существования, в надприродном мире. Искусство, подобно философии, было одним из путей постижения абсолютной идеи, божественной истины. Отсюда вытекали его символизм, аллегоризм.

Духовная культура средневековья порождалась обществом, жизнь которого была в целом тяжелой, полной лишений, голода, эпидемий, стихийных бедствий, войн. Она протекала в условиях жестокой классовой, религиозной и политической борьбы, в постоянных напряженных столкновениях между церковной доктриной и антифеодальной ересью, между контрастами «ученой» культуры и народного сознания, между властью и бесправием, роскошью и крайней нищетой, надеждой и отчаянием. И из этого противоборства, из человеческих страданий и упований была высечена искра гуманности, обретения человеком веры в себя, в жизненную стойкость человеческого духа и идеалов добра. Это был своеобразный средневековый оптимизм, еще крепко замешанный на религиозности и имеющий горький привкус выстраданности, однако он нес в себе зерно будущего самоутверждения человека, светлого восприятия мира. С развитием этого чувства связаны лучшие страницы средневековой культуры.

В последний период средневековья (XV—XVI вв.) то, что составляло главный смысл и цвет средневековой культуры как особого культурного типа, постепенно, хотя и непросто, все больше отодвигается на периферию культуры. Начинают доминировать новые тенденции культурного развития.

Однако достижения средневековой культуры не утратили своей огромной ценности и до настоящего времени. Эта культура была необходимым и очень важным этапом исторического развития Европы и всего мира. Она не застыла в неподвижности, а, начав с локальных культур средиземноморского мира и варварских народов, в итоге пришла к культурной общности, отличающей Европу от других регионов мира, и в то же время предоставила простор для становления национальных культур континента, которые являются живыми реалиями современности. Ее лучшие плоды и сегодня питают духовную жизнь народов, а имена ее творцов бережно хранятся в памяти благодарного человечества.

Глава I

КУЛЬТУРА ВИЗАНТИИ

РАННЕВИЗАНТИЙСКИЙ ПЕРИОД (IV – СЕРЕДИНА VII В.)

В истории мировой культуры византийской цивилизации принадлежит особое и бесспорно выдающееся место. В отличие от западноевропейской в тревожные времена варварских нашествий она во многом оставалась последним оплотом греко-римских традиций. Однако сама византийская культура впитала художественные традиции не только греков, но и многочисленных народов, населявших империю: сирийцев, коптов, армян, грузин и, позднее, славян. После того, как она окончательно сложилась, духовное развитие этих народов пошло под знаком господства византийской цивилизации.

Становление византийской культуры происходило в обстановке складывания всей идеологии византийского общества, оформления системы христианского миросозерцания, в борьбе с философскими, этическими, естественнонаучными и эстетическими воззрениями античного мира. В первые столетия существования византийского государства формировались основные тенденции мышления византийского общества, его образная система, опирающиеся на традиции языческого эллинизма, обретшего теперь официальный статус христианства. Христианство противопоставляло свой богословско-философский синтез последнему философскому синтезу античности – неоплатонизму.

В ранней Византии спиритуалистическая философия неоплатонизма переживает новый яркий расцвет. Появляется целая плеяда блистательных философов-неоплатоников: Прокл Диадох, Псевдо-Дионисий Ареопагит. Однако неоплатонизм, требовавший от своих приверженцев сложной философской подготовки, был недоступен народным массам и в силу этого – обречен на угасание. Христианство же, синтезировавшее и впитавшее элементы не только ближневосточных религиозных учений, иудаизма, манихейства, но и неоплатонизма, являлось одновременно синкретическим религиозным учением и синтетической философско-религиозной системой, важным компонентом которой были античные философские учения. Видимо, поэтому христианство, в частности в ранней Византии, не только боролось против античной культуры, но и использовало ее в своих интересах. На смену непримиримости раннего христианства, отрицавшего все, на чем стояло клеймо язычества, постепенно приходит известный компромисс между античным и христианским миросозерцанием.

Фундамент средневекового богословия закладывался в патриотической литературе ранневизантийской эпохи – в трудах каппадокийских мыслителей Василия Кесарийского, Григория Назианзина и Григория Нисского, в речах Иоанна Златоуста. Идеи раннего христианства сочетались с неоплатонической философией, античные риторические формы – с христианским содержанием. В центре патристической философии находится понимание бытия как совершенства, что дает своеобразное оправдание космоса, а следовательно, мира и человека. У Григория Нисского эта концепция порой приближается к пантеизму.

В IV—V в. в империи развернулись ожесточенные философско-богословские споры о природе Христа и месте его в Троице. В этих спорах в теологизированной форме ставился вопрос о смысле человеческого существования, месте человека во Вселенной, пределе его возможностей.

В IV в. возникло особое религиозное течение – арианство, получившее свое название по имени его основателя александрийского священника Ария (ум. 336). Арий и его сторонники выдвинули учение, согласно которому Христос – творение бога-отца, а следовательно, не единосущен ему, не вечен и занимает в Троице подчиненное место.

Проповедь Ария первоначально имела успех среди городской интеллигенции и ремесленников Александрии и других городов Востока. Господствующая церковь, опасаясь раскола, резко выступила против Ария, обвинив его в ереси. В 325 г. на I Вселенском соборе в Никее был выработан православный символ веры, учение ариан осуждено, а Арий отправлен в ссылку. Вторично его учение было предано анафеме на Константинопольском соборе 381 г. и на этот раз окончательно объявлено ересью.

В христологических спорах V в. участвовали также несториане, монофиситы и халкедониты. Несториане отстаивали идею о том, что божественное и человеческое начала в Христе находятся лишь в относительном единении, никогда полностью не сливаясь. В противовес им монофиситы признавали только одну божественную природу Христа. Несторианство было распространено в Сирии и Месопотамии, многие из преследуемых господствующей церковью несториан позднее переселились в Иран. Монофиситы находили многочисленных приверженцев в Египте, Палестине, Малой Азии и Армении. Халкедониты, сторонники православного Никейского символа веры (325 г.), подтвержденного на халкедонском соборе 451 г., осудившем монофиситов, защищали ставшее ортодоксальным определение единосущности первого и второго лиц Троицы, «неслиянности» и «нераздельности» двух естеств Христа.

В переходную эпоху разложения рабовладельческого и становления феодального обществ возникает новое видение мира, более соответствующее складу мышления и эмоциональным запросам средневекового человека, рождается новая эстетика. Патристическая литература, библейская космография, литургическая поэзия, монашеская повесть, всемирная хроника, христианская агиография, пронизанные религиозным миросозерцанием, мало-помалу овладевают умами византийского общества.

В формирующейся христианской идеологии в этот период можно наметить две струи: аристократическую, связанную с господствующей церковью, императорским двором и образованной интеллигенцией, и плебейско-народную, выросшую из ересей и корнями уходящую в толщу религиозно-этических представлений народных масс и широких слоев беднейшего монашества. Представители первого направления энергично выступали за использование всего лучшего, что было дано человечеству античной культурой, все чаще заимствовали из ее сокровищницы импонирующую простоту и пластичность философской прозы, филигранные методы неоплатонической диалектики, логику Аристотеля, практический психологизм и античную риторику.

В литературе наблюдается удивительное смешение языческих и христианских идей, мыслей, образов, представлений. Индивидуальность художника в этот период еще не растворилась в церковно-догматическом мышлении. Интимная биографичность, глубочайший самоанализ, смятенность душевных переживаний характерны для некоторых поэтических произведений того времени, например для гимнов Григория Назианзина и Синесия (V в.). Они перекликаются со знаменитой на Западе «Исповедью» Августина.

В церковной историографии ранней Византии – в трудах Евсевия Кесарийского, Сократа, Созомена, Феодорита Киррского, Евагрия – создается христианская, основанная на Библии, концепция всемирной истории. На смену античной теории цикличности исторического развития приходит концепция линейного времени, отсчет которого ведется от сотворения мира и до бесконечности. Исключительность римской истории сменяется включением во всемирную историю всех народов без различия расовой и этнической принадлежности при условии принятия христианства.

Народное течение в христианской идеологии все больше приближает христианскую литературу к народу и отрывает ее от ученой античности. В народное художественное творчество все сильнее проникает глубокая искренность и эмоциональность, цельность и наивность восприятия мира. Монашеская идеология, нередко питаемая народной средой, активно воздействует на житийную литературу. Наиболее ярким примером этого были такие сборники житий, как «Лавсаик» Паллада и «Луг духовный» Иоанна Мосха, пользовавшиеся популярностью у широких слоев населения Византии. Сильная народная струя проникает в литургическую поэзию, где рождается новая метрика и ломаются античные нормы стихосложения, где торжествуют новые эстетические идеалы, пронизанные народным духом. В Византии VI в. появляется такой выдающийся поэт, гимнограф и музыкант, как Роман Сладкопевец, использовавший в своих гимнах народные мелодии.

Все же в ранней Византии античная культура еще сохраняла свое влияние и лишь медленно уступала место христианской.

Отличительной особенностью системы образования в ранней Византии было сохранение многих античных традиций. Она унаследовала от грекоримского мира классическое образование, в основу которого было положено изучение семи свободных искусств. В крупнейших городах в IV – первой половине VII в. процветали высшие школы, сохранившие значение центров классической науки, просвещения, культуры: школы философии и естественных наук в Александрии и Антиохии, ораторского искусства в Кесарии, Газе, Никомидии, Кизике, Никее и Анкире. Центром античной философии оставались Афины. В связи с кодификацией римского права при Юстиниане окрепли старые центры юридического образования, подобные Бейруту, и возникли новые в Константинополе.

Православная церковь, стремясь подчинить своему влиянию образование и воспитание молодежи, создает в этот период богословские высшие школы – в Александрии, Антиохии, Эфесе, Нисибии, которые иногда именовались богословскими академиями. Они были тесно связаны с православными патриархиями Востока. В богословских академиях наряду с изучением теологии большое внимание уделялось преподаванию светских наук. Ареной ожесточенной борьбы языческой и христианской идеологии были крупные города Византийской империи. Однако именно в них античная культура имела прочную базу и своих горячих поклонников.

Античные традиции еще господствовали в естественных науках. Особое внимание в Византии уделялось тем отраслям знания, которые были связаны с практикой, прежде всего с медициной, сельским хозяйством, ремеслом, военным и строительным делом. Вместе с тем в ранней Византии шел процесс постепенного переосмысления и совершенствования позитивных научных знаний и традиций, накопленных античностью.

Однако в развитии научной мысли были и отступления, приводившие порой даже к забвению достижений античности. Так, географические представления о Вселенной, мире, земле развивались в IV—VI вв. в обстановке острейшей идейной борьбы между христианскими богословами и философами, с одной стороны, и сторонниками античных космогонических и космографических теорий – с другой.

Антиохийская школа, отличавшаяся догматическим подходом к истолкованию Священного писания и крайне негативным отношением к античной географии (Диодор Тарсский, Феодор Мопсуэтийский, Иоанн Златоуст, Ефрем Сирин), утверждала, что Земля – плоский круг или четырехугольник, над которым распростерто куполообразное твердое небо; существуют два неба, между которыми заключены небесные воды; единый океан окружает сушу со всех сторон. Эти идеи нашли обобщенное выражение в «Гексамероне» Севериана из Габалы и в «Христианской топографии» Козьмы Индикоплова (VI в.). Принципы антиохийцев завоевали господствующее положение в средневековой географии и сыграли в ее развитии крайне реакционную роль, ибо заменили созданную античными учеными модель мироздания фантастической картиной, не имеющей ничего общего с наукой.