Текст книги "История Европы. Том 2. Средневековая Европа"

Автор книги: Александр Чубарьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 79 страниц)

Миграционные процессы на Балканах и массовое поселение славян в VI—VII вв., в частности, изменили этнический состав населения, иллирийские племена были оттеснены в горные районы. Оставшиеся в долинах компактные поселения иллирийцев сохраняли свою общинную организацию и относительную самостоятельность в самоуправлении, «откупаясь» от завоевателей уплатой дани. Славяне, обладавшие более высокой культурой земледелия, способствовали развитию этой отрасли хозяйства у иллирийцев, занимавшихся ранее главным образом скотоводством. Свидетельством этого являются заимствованные албанцами из славянских языков и сохранившиеся до наших дней сельскохозяйственные термины, названия феодальных держаний, некоторых категорий крестьян и т.д.

К периоду раннего средневековья восходит начало образования албанской народности, получившей свое название по имени одного из иллирийских племен албанов. В VII в. в византийских хрониках еще встречаются упоминания об иллирийцах, а уже с XI в. жители этих районов стали называться арберийцами, или арбрешами, а территория – Арбрией, Арбаноном, Албаноном. По всей вероятности, с этого же времени ведет свое происхождение самоназвание албанцев – шкиптары, т.е. «люди, говорящие правильно, на правильном языке».

Зарождение феодализма в Албании принято датировать VIII—XI вв., исходя из общепринятой для всего региона периодизации. При устойчивом сохранении родоплеменных отношений в горных районах происходила трансформация родовой общины в сельскую территориальную в долинах рек и около приморских городов, находившихся в зависимости от Венеции. Внутри общины развивался процесс дифференциации, а следовательно, созревали условия для ее распада.

При новом военно-административном фемном устройстве Византийской империи албанское население входило в состав фем Дурреса и Никополя. Однако принадлежность этих территорий Византии была во многом формальной, ибо западные районы империи чаще всего подвергались нападению извне. Кратковременные, но опустошительные набеги арабов сменились сравнительно длительным пребыванием Албании в составе Болгарского государства в конце IX – начале XI в. С этим периодом связано распространение христианства, проповедниками которого стали ученики и последователи Кирилла и Мефодия – Климент и Наум.

После разгрома Первого Болгарского царства в 1018 г. был восстановлен византийский суверенитет, но ненадолго. Набеги норманнов и походы крестоносцев вновь нарушили мирные будни Адриатического побережья. Лишь в правление династии Комнинов положение стабилизировалось. Утвердилась система баштинного и прониарского условного держания, стали восстанавливаться старые города и строиться новые, допущение на Балканы венецианских купцов оживило торговлю и ремесла. Характерной особенностью албанских районов было то, что феодальные владения жаловались представителям местной знати, ибо она охотно служила в византийской армии. Это обстоятельство привело к тому, что по мере ослабления Византийской империи арбрешские феодалы стали приобретать все большую самостоятельность.

К концу XII в. относится возникновение первого государственного собственного албанского образования – Арберийского княжества, или принципата. Просуществовавшее четверть века, оно оставило о себе скудные свидетельства. Достоверно известны имена его правителей – архонта Прогона и «великого» архонта «пангиперсевеста» Димитрия – и некоторые перипетии сложных отношений с папством. Попавшее под власть Эпирского деспотата после Четвертого крестового похода, Албанское княжество восстановило свою шаткую независимость при Карле I Анжуйском, короле Сицилии (1272—1286), назначившем в город Дуррес своего наместника. В XIV в. Албания находилась под властью то анжуйцев, то византийцев, то сербов. Распространение власти Сербского государства Стефана Душана (см. выше) на большую территорию Балканского полуострова покончило навсегда с господством Византии над Албанией, длившимся девять с половиной веков. После распада Сербского государства на его обширной территории стали образовываться самостоятельные государства.

В XIV – начале XV в. феодальные отношения в Албании отличались большим разнообразием. Господствуя в прибрежных и равнинных районах, они уживались со значительными остатками родоплеменного строя в горных местностях. Обычные для Балкан того периода феодальные держания и владения (пронии, баштины, террени) светских феодалов соседствовали с обширными владениями религиозных учреждений, относившихся частично к православной, частично к католической церквам.

По мере развития феодальных отношений росли города. Албанские ремесленники славились искусством обработки железа и драгоценных металлов, производством оружия, шерстяных и шелковых тканей, резьбой по дереву и обработкой камня. Города Адриатического побережья Албании находились под властью Венеции. Они выполняли посреднические функции в торговле между Востоком и Западом. Некоторые из них чеканили свою монету. Развитые и процветающие города побережья почти не были связаны с внутренними районами. Венецианцы поддерживали эту разобщенность, усматривая в развитии внутренней торговой активности угрозу своему господству.

После смерти Стефана Душана на территориях, населенных албанцами, образовались независимые феодальные княжества, враждовавшие между собой. Во главе наиболее крупных из них стояли семейства Топия (южная ветвь носила имя Арианити), Балыпи, Музаки, Кастриоти и др.

Проникновение на Балканы турок-османов привело к захвату ими большей части албанских земель уже к 1417 г. горные районы были вынуждены признать вассальную зависимость от султана. Началось распространение военно-ленной системы. В 1431 г. на части земель, населенных албанцами, были созданы два санджака – Албания и Дибра, которые вошли в общую для завоеванных турками европейских территорий единицу – эялет Румелии. Владения албанских феодалов, признавших вассальную зависимость от султана (Балыни, Кастриоти и др.), не были включены в эти санджаки, а считались тимарами и носили имена их держателей. Тимары, как ранее пронии, давались условно, под обязательство несения военной службы в армии сюзерена, которым стал теперь турецкий султан. Они могли передаваться по наследству, если наследник брал на себя выполнение военных повинностей. Получение военных ленов не было связано на первых порах с обязательным переходом в мусульманство.

Ослабление центральной власти в Османской империи в первой четверти XV в. в результате династической-борьбы не было использовано албанскими феодалами, враждовавшими между собой, для ликвидации иноземного господства. Отдельные успешные выступления албанских феодалов против турецких гарнизонов не смогли повлиять на расстановку сил на Балканах. До начала 40-х годов XV в. успех сопутствовал завоевателям.

Остановка продвижения османов была связана с именами талантливого венгерского полководца Хуньяди Яноша и национального героя Албании Георгия Кастриоти, прозванного Скандербегом. Георгий Кастриоти (1405?—1468) был послан своим отцом Гьоном в качестве заложника ко двору султана Мурада II. Воспитанный в янычарском корпусе, он возвысился при дворе в качестве талантливого полководца и тогда получил имя Искендер в честь Александра Македонского (Искендер-бей, превратившееся в Скандербег). После смерти своего отца Скандербег наследовал в 1437 г. его тимар с центром в Круе (Центральная Албания). Немногие сохранившиеся свидетельства того времени говорят о том, что Скандербег готовился к борьбе против султана, устанавливая связи с его противниками. Случай представился в 1443 г., когда победа Хуньяди Яноша над армией султана под Нишем стала сигналом к выступлению балканских народов против захватчиков. С этого времени и до дня своей смерти в 1468 г. Скандербег руководил борьбой албанского народа за независимость.

Освободительная борьба албанского народа имела исключительное значение для истории Балкан того периода, да и для Южной Европы в целом. Замечательны ее организованность, а главное – народный характер. Силой обстоятельств крупный феодал Скандербег превратился в вождя народного ополчения, реорганизованного им затем в регулярную армию. Обладая незаурядным талантом государственного и военного деятеля, он хорошо понял ценность этой народной армии.

Борьба албанского народа получила большой международный резонанс. Сопротивление албанцев, нередко вынужденных сражаться один на один против жестокого завоевателя, было одной из причин, остановивших османское продвижение в Европу. Когда же это сопротивление было сломлено и армия Мехмеда Завоевателя наконец прорвалась к Адриатике, оказалось, что время было упущено. Предпринятая османами в 1481 г. попытка осуществить с албанской территории поход в Италию потерпела неудачу. Вот почему героическая борьба албанского народа XV в. навсегда вошла в историю страны как одна из самых ярких ее страниц, а руководитель народной борьбы Георгий Кастриоти Скандербег – как выдающийся национальный герой.

Глава VI

ЦЕНТРАЛЬНОЕВРОПЕЙСКИЙ РЕГИОН В XII—XV вв.

АГРАРНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЕВРОПЕ

Со второй половины XII в. и примерно до середины XIV в. в центрально-европейском ареале резко усиливается внутренняя колонизация за счет распашки лесов (в меньшей мере – осушения болот) и освоения менее пригодных для земледелия земель. Наибольшей интенсивности этот процесс достиг в Чехии, наименьшей в Венгрии, где он в описываемый период еще не завершился. Именно в это время сложилась густая сеть сельских поселений, более или менее равномерно охватывавшая основные территории центральноевропейских стран.

Однако изменения в сельскохозяйственной технике были не очень существенны: можно отметить лишь использование на ряде территорий плуга вместо рала (в том числе и тяжелого плуга, способного производить глубокую вспашку) и вообще более широкое применение железных орудий, в значительной мере городского производства. Можно отметить также более частое использование наряду с волами и коней в качестве тягловой силы. Большие изменения произошли в системах земледелия. Именно в XIII—XIV вв. в основных земледельческих районах Чехии и Польши стала господствующей система регулярного трехполья (в королевстве Венгрия в этот период она получила лишь некоторое распространение) с установившимся порядком чередования культур и принудительным севооборотом. Главными зерновыми культурами оставались, как и ранее, рожь и овес, удельный вес пшеницы возрастал лишь на особенно хороших почвах. К этому же времени относятся первые данные об удобрении полей и высевании стручковых (прежде всего гороха) не только на огородах, но и на полях.

Все эти перемены происходили в условиях общего развития товарно-денежных отношений и формирования наряду с сетью сельских поселений сети городов, потребности которых налагали отпечаток на развитие отдельных отраслей сельского хозяйства. Так, в пригородных деревнях выделилась категория крестьян, специализировавшихся на снабжении горожан овощами. Наметившееся расширение сельского овцеводства было также стимулировано потребностями городского сукноделия. Наконец, следует отметить появление в регионе определенных элементов географического разделения труда: например, начавшийся вывоз хлеба из Чехии в Венгрию, откуда в Чехию поступал скот.

Происходили и значительные перемены в социальном положении сельского населения. В XII – начале XIII в. шел интенсивный рост как церковного, так и светского феодального землевладения за счет государственных земель – и путем пожалований правителей, и путем узурпации, а затем хозяйственного освоения пустующих земель, лесов и т.д. Для первой половины XIII в. источники содержат сведения о существовании наряду с церковными крупных латифундий светских магнатов, в состав которых в ряде случаев входили даже «грады». Так значительная часть свободных общинников и даже «служилого» населения, являвшихся ранее объектом эксплуатации со стороны государства, стала объектом эксплуатации отдельных феодалов-землевладельцев.

Последствия этих перемен оказались весьма значительными. Во-первых, с переходом тех или иных земель в руки феодалов утверждалась их собственность на эту землю, а личная свобода крестьян ущемлялась с их прикреплением к земле. Во-вторых, пожалования сопровождались предоставлением феодалам судебного и податного иммунитета, постепенно все расширявшегося. Таким образом, происходило превращение переданных феодалам земель в типичную феодальную вотчину-сеньорию, а проживавшего в них населения в феодально-зависимых крестьян.

Наиболее важные практические перемены для крестьян были связаны с организацией феодалами своего домениального хозяйства. В связи с этим в общей сумме крестьянских повинностей возрастал удельный вес отработок. Феодалы – светские и церковные – стремились распространить отработки и на те группы сельского населения, в частности различные категории «служилых», которые ранее обладали привилегированным статусом и не исполняли подобных повинностей в пользу государя. Подобные попытки вызывали энергичное сопротивление со стороны крестьян, поэтому конфликты были неоднократно предметом судебного разбирательства с участием высших государственных сановников.

В XII – начале XIII в. усилилась и эксплуатация крестьян со стороны церковных учреждений, к этому времени по примеру других католических стран в государствах Центральной Европы была введена церковная десятина, взимавшаяся натурой с каждого крестьянского хозяйства в размере 1/10 урожая.

Была, однако, и другая тенденция в эволюции феодальной вотчины того времени. В условиях развития товарно-денежных отношений и появления городов возрастала заинтересованность феодалов в увеличении доходов. Отсюда их стремление привлечь на свои земли колонистов, которым приходилось обеспечивать благоприятные условия держания. Уже во второй половине XII в. в составе населения центральноевропейских сеньорий можно выделить небольшие слои так называемых «госпитов» (по-славянски – «гости») – колонистов, севших на землю сеньора по соглашению с ним. Отличительными чертами такого держания были личная свобода и денежная рента.

Эти формы держания приобрели значительное распространение (при активном использовании иностранных образцов) с начала XIII в., когда государственная власть центральноевропейских стран и феодалы, духовные и светские, попытались привлечь в широких размерах для заселения своих территорий иностранных колонистов, по большей части немцев. Поэтому новые формы держания получили наименование «держания на немецком праве» (которое правильнее было бы называть «правом немцев», так как идентичных норм права в самой Германии не было).

Складывавшаяся система отношений оформлялась соглашением, которое первоначально заключалось устно, а с середины XIII в. оформлялось при помощи письменного договора. Договор этот фиксировал передачу крестьянам земли в наследственную аренду, и их держания обозначались поэтому как держания на «эмфитевтическом праве». При исполнении взятых крестьянами на себя обязательств им гарантировалось наследственное пользование наделом и (в известных пределах) свобода распоряжения им. При заключении соглашения выделенные крестьянам наделы обмерялись, а причитавшиеся с них повинности фиксировались в постоянном размере с определенной меры площади – идеального надела (лана). Среди крестьянских повинностей доминирующее место занимала денежная рента, а роль отработок и взносов продуктами была второстепенной. Даже десятина частично переводилась на деньги. Еще одной особенностью новых отношений было юридическое признание самоуправления общины и общинного суда, имевшего право самостоятельно рассматривать дела так называемой «низшей юстиции».

Когда начались приглашения иностранных колонистов, правители и отдельные феодалы вовсе не намеревались пересматривать свои отношения с массой местного крестьянского населения. Однако этим планам помешала классовая борьба подданных, особенно эффективно использовавших в период колонизации такую ее форму, как бегство. Понимание, что без уступок крестьянам доходов увеличить не удастся, и нужда в деньгах, становившаяся с развитием товарно-денежных отношений все более острой (за переход на «эмфитевтическое право» жители старых поселений уплачивали, в отличие от колонистов, единовременно крупные денежные суммы), заставили правителей, а также светских и духовных феодалов пойти на превращение в держателей на «эмфитевтическом праве» значительной части и местного населения. Одновременно держания на местном праве во многом приблизились к положению держаний на «эмфитевтическом праве», от которых в XIV в. они отличались главным образом отсутствием письменного договора.

Одним из важнейших итогов происходивших социальных процессов было практическое исчезновение слоя несвободных – потомков невольников эпохи раннего феодализма, да и вообще восходивших к этому времени различных сословных градаций в среде сельского населения. К XIV в. образовался единый в правовом отношении крестьянский класс (в Польше «кметы», в Чехии «седлаки», в Венгрии «иобагионы»). Лица, входившие в его состав, различались между собой не по юридическому статусу, а по имущественному положению.

В условиях втягивания крестьянского хозяйства в товарно-денежные отношения имущественная дифференциация в среде крестьянства, существовавшая в какой-то степени и ранее, определенно углубилась. Наметилось выделение сравнительно немногочисленной группы богатых крестьян, активно участвовавших в торговле зерном и скотом.

Основную массу населения составляли держатели, владевшие, как правило, полным или половинным наделом. Наряду с ними может быть выделена группа малоземельных крестьян, владевших лишь небольшим участком земли и домом или только домом и частично подрабатывавших в хозяйстве господина или у богатых крестьян (в Польше и Чехии этот слой крестьян был известен под наименованиями «загродники», «халупники», в Венгрии – «желлеры»). Наконец, в источниках упоминаются и работники, проживавшие по чужим дворам и вовсе не имевшие своего хозяйства (в Польше и Чехии они обозначались старым термином «челядь», в Венгрии, по-видимому, и на эту прослойку распространялось название «желлеры»). Дворы малоземельных составляли сравнительно небольшую часть крестьянских усадеб, численность же прослойки работников источники определить не позволяют. Часть таких работников, проживая на господском дворе, использовалась для работы в господском хозяйстве, которое в XIII—XIV вв. было сравнительно невелико и рассчитано на удовлетворение потребности в продовольствии феодала и его семьи. Для основной массы держателей отработки, как правило, не превышали одной-двух недель в году.

Описанные здесь процессы охватили не всю территорию Центральной Европы. Даже в Чехии, где они отличались наибольшей интенсивностью, известны крупные имения, где не было перевода крестьян на новое право, а отработки достигали нескольких дней в неделю. Кроме того, имеющиеся источники освещают в основном положение во владениях государей, крупных феодалов и церкви. В имениях мелких и части средних феодалов, как полагают некоторые исследователи, существенные перемены вообще могли не иметь места.

В различных странах переход на денежную ренту происходил с разной степенью полноты. В Чехии во многих случаях натуральные взносы приобрели полусимволический характер, вносились скорее не для удовлетворения потребностей, a «in signum dominii» (в знак подчинения господину). По отношению к Польше этого уже утверждать нельзя, а в Венгрии роль натуральных взносов была вообще более значительной.

Эти оговорки не могут, однако, изменить главного вывода: в Центральной Европе XIII—XIV вв., как и в Западной в XII—XIII вв., произошли важные социальные изменения, которые привели к улучшению социально-правового положения крестьян, упрочению их прав на свое владение и укреплению хозяйственной самостоятельности крестьянского хозяйства. Подобные изменения, в свою очередь, способствовали росту производительных сил, увеличению продуктивности хозяйства и товарных излишков, развитию товарообмена между городом и деревней.

Центральноевропейское держание на «эмфитевтическом праве» можно признать принципиально однотипным с французской цензивой. Однако если во Франции освобождение сервов и создание цензивы сопровождались ограничением сеньориальной юрисдикции и распространением в той или иной мере на земли феодалов и их держателей сферы действия государственных органов, то в странах Центральной Европы одновременно с процессом внутренней колонизации и создания держаний на «эмфитевтическом праве» шел процесс перехода в руки феодалов сначала низшей, а затем и высшей юрисдикции над подданными.

Данное обстоятельство приобретало особое значение, когда со второй половины XIV в. стали намечаться перемены в характере аграрных отношений в Центральной Европе. Перемены эти вызывались сходными причинами, но по-разному проявлялись в отдельных странах. Важнейшим фактором было завершение во многих районах процессов внутренней колонизации, что ограничивало возможности повышения доходов путем освоения новой земельной площади. Имело значение и прогрессирующее обесценение монеты, в которой фиксировались размеры денежных платежей. Между тем потребности господствующего класса в обстановке развития товарно-денежных отношении не уменьшались, а, наоборот, увеличивались. И хотя феодалы так и не пошли в массовом порядке на общий пересмотр заключенных договоров и повышение размеров ренты, они пытались увеличить свои доходы иным образом.

Рассматривая положение в целом, можно выделить пути, по которым пошли феодалы. Один из них, наиболее полно осуществившийся в Чехии, состоял в том, чтобы повысить доходы с держаний на «эмфитевтическом праве», формально не нарушая имеющиеся соглашения. Это достигалось с помощью «перемера» полей, в результате чего увеличивалось число наделов, с которых должна была поступать установленная договором рента, а также благодаря взиманию разного рода чрезвычайных сборов (или «помощи»), имевших способность превращаться в постоянные налоги. Наконец, были ужесточены санкции за нарушение договора – неаккуратная уплата давала основание для увеличения повинностей в несколько раз.

Другой путь заключался в возврате от теряющих ценность денежных платежей к натуральным поборам. Такая тенденция может быть прослежена на венгерском материале, где эти поборы внедрялись с помощью общегосударственных актов. Так, в 1351 г. был введен новый побор в пользу землевладельцев – «девятина» – девятая часть всех плодов и вина а по закону 1397 г. в собственность феодала отходила треть выловленной рыбы. Еще один путь – в создании собственного, производящего на рынок хозяйства феодалов, что и дало бы возможность резко увеличить доходность их имений. Хронологически ранее всего дворянское предпринимательство проявилось в такой отрасли, как рыболовство, например в Чехии. Эта практика касалась крестьян в основном лишь постольку, поскольку их усилиями создавались пруды для разведения рыбы. Более глубоко затрагивало взаимоотношения крестьян и феодалов создание последними собственного зернового хозяйства в целях продажи его продуктов на рынок. Подобное хозяйство основывалось на барщинном труде крестьян и зачастую создавалось на отобранной у них земле.

Отдельные попытки создать подобное хозяйство там, где для этого были благоприятные условия, предпринимались в конце XIV—XV в. по всему Центральноевропейскому региону, но широкий размах они приобретали прежде всего там, где стремления феодалов к повышению доходности своего хозяйства совпадали с международной экономической конъюнктурой. Интенсивное экономическое развитие ряда стран Западной Европы (прежде всего Нидерландов) привело к выделению ряда районов с повышенной плотностью городского населения, потребности которого в продовольствии (прежде всего хлебе) не могли быть удовлетворены местной деревней. Тем самым создавался новый емкий рынок сбыта сельскохозяйственных продуктов из тех частей Европы, где они не поглощались полностью местным рынком. Разумеется, такая возможность могла быть реализована там, где имелись удобные (в то время преимущественно водные) пути доставки этих продуктов в районы потребления. Применительно к такому району, как Нидерланды, речь могла идти в первую очередь о землях у южного побережья Балтийского моря. С конца XIV до конца XV в. ареал земель, на которые оказывала воздействие эта конъюнктура, расширялся, захватив в Центральноевропейском регионе польские земли.

О становлении здесь в широких размерах фольварочно-барщинного хозяйства убедительно говорят данные о происходившем с конца XIV в. росте отработок, которые уже начинают измеряться не числом дней в году, а числом дней в неделю. Статут князя Януша Мазовецкого 1421 г. устанавливал общую для всего княжества норму барщины – один день в неделю с полного надела («лана»), а в церковных имениях Малой Польши, по данным, собранным Яном Длугошем, отработки в ряде случаев достигали уже двух-трех дней в неделю. Резко возросли, в частности, транспортные повинности, так как крупные феодалы стремились сами доставить зерно в балтийские порты, не прибегая к посредничеству местных купцов. Начался также экспорт «лесных товаров», в которых нуждалось зарождавшееся промышленное производство Западной Европы. Все это вело к явлениям «феодальной реакции».

Закономерным следствием ухудшения положения крестьян в такой ситуации явилось усиление классовой борьбы в деревне. На начальном этапе «феодальной реакции» распространенной формой борьбы крестьян была жалоба в государственный суд на нарушение договора. Подобные жалобы иногда давали положительный эффект, но с течением времени все реже. Кроме того, подобный путь борьбы был нереален для крестьян, не обладавших письменными договорами. Важной формой борьбы становился уход крестьян из владений тех феодалов, где условия для их деятельности ухудшались. Он осуществлялся как в легальной (переход), так и в нелегальной (бегство) форме. Вопрос о крестьянском переходе и сыске беглых занимает большое место во второй половине XV в. в законодательстве всех трех центральноевропейских государств. Следует отметить, что речь шла не столько об ограничениях крестьянского перехода, которые имелись и раньше, сколько о явной тенденции к ликвидации самого этого обычая. Одновременно ряд актов упрощал процедуру сыска беглых и усиливал санкции за их прием. Стало также отвергаться практически признававшееся ранее за городами право оставлять в своих стенах беглых, проживших в них определенный срок. Интенсифицировались и такие более активные формы борьбы, как отказ от исполнения повинностей, нанесение ущерба барскому имуществу, разбои. По сравнению с предшествующим периодом подобные выступления крестьян против существующего порядка стали более массовыми.

Должно быть также отмечено массовое участие крестьян в гуситском движении, в особенности на его высшем этапе – на рубеже второго и третьего десятилетий XV в. Помимо самого факта активного участия крестьян в центральных социально-политических конфликтах этого периода, заслуживает внимания определенная их восприимчивость к проповеди уничтожения всего существующего порядка (разделения общества на сословия и государства) и установления равенства имуществ, исходившей от представителей левого крыла таборитов – идеологов городской бедноты. Крестьяне приняли участие не только в массовых паломничествах на «горы», организованных гуситскими проповедниками, но и в попытках создания укрепленных «лагерей» для «ревнителей божьей правды».

В наиболее известном из них, Таборе, где на начальном этапе его существования была предпринята попытка осуществить равенство имуществ на практике, поселились многие деревенские жители Южной Чехии. Много крестьян вошло и в состав «полевых войск» гуситов. Гуситские военные уставы фиксировали их право на получение определенной доли военной добычи. Однако в гуситском движении крестьянству не принадлежала ведущая роль, в нем оно не выступило как самостоятельная сила и не выдвинуло своих особых требований.

Для изучения высших форм классовой борьбы крестьянства в эпоху развитого феодализма особый интерес представляет крестьянское восстание в Трансильвании 1437—1438 гг. О том, чего добивались крестьяне, дает хорошее представление текст соглашения, заключенного в июле 1437 г. дворянами Трансильвании с крестьянскими представителями под давлением восставших. По этому соглашению крестьянам гарантировались право перехода и возможность свободно распоряжаться своим имуществом по завещанию, а их повинности должны были ограничиваться уплатой небольшой денежной ренты, натуральными приношениями полусимволического порядка и барщиной в размере одного дня в год. Наложенные на население натуральные поборы, такие, как «девятина» – девятая часть зерна и вина или десятина свиней и пчел, подлежали ликвидации. За соблюдением принятых решений должен был наблюдать особый орган – крестьянское собрание.

Содержание этого документа ясно показывает, что крестьянство боролось за сохранение позиций, завоеванных им в XIII—XIV вв., за ликвидацию всех новшеств, внесенных «феодальной реакцией», за создание условий для успешного развития самостоятельного крестьянского хозяйства. Вместе с тем само появление такого соглашения – яркое свидетельство размаха классовой борьбы и силы восставшего крестьянства. Оно было заключено после поражения, нанесенного трансильванским дворянам крестьянским войском, которое также сумело овладеть одним из главных центров области – г. Клужем. Восстание было подавлено лишь после ряда сражений, в которых крестьянам противостояли соединенные силы трансильванского дворянства и городов. Проявленное крестьянами умение воевать и организованность лишь отчасти могут объясняться участием в восстании на первом этапе мелкого дворянства. Немалую роль сыграло, по-видимому, само положение Трансильвании как пограничной области, подвергавшейся постоянным набегам турок, где, очевидно, вооруженная самооборона была обычной практикой.

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ И ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ГОРОДА В ПОЛЬШЕ, ЧЕХИИ И ВЕНГРИИ

На протяжении XII в., особенно в его конце, на территории Польши и Чехии шел процесс социально-экономической трансформации торгово-ремесленных центров («подградий») в города. Наиболее интенсивно развивались центры транзитной торговли (Краков, Прага). Городов было немного, но они были достаточно крупными. Можно говорить о едином типе центрально– и восточноевропейского крупного города XII в. (включая Древнюю Русь) как важного узла транзитной торговли, политического центра отдельных земель (княжеств).