Текст книги "История Европы. Том 2. Средневековая Европа"

Автор книги: Александр Чубарьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 79 страниц)

Новопоселенцы обычно должны были уплачивать налоги и нести конную военную службу. Довольно значительную группу составляли феодально-зависимые крестьяне (хуниорос и кольясос), обозначавшиеся иногда более общими терминами – «люди» (homines), «вилланы» (сельские жители) или «соларьегос» («поселенцы», от solar – земля). Хуниорос де эредад были поземельно-зависимыми наследственными держателями. Кольясос по своему юридическому статусу стояли ближе к сервам, наиболее приниженной категории крестьянства.

Повинности тех и других обычно фиксировались в фуэрос. Они состояли главным образом из разного рода денежных и натуральных взносов, десятины в пользу церкви, государственных налогов, обязанности предоставления постоя как королевским должностным лицам, так и сеньору и его агентам, а также отдельных платежей, ущемлявших личную свободу крестьянина (брачные пошлины, посмертный оброк и др.). Барщина ограничивалась несколькими днями в году. Вотчинники обладали и баналитетными правами. В то же время кольясос и хуниорос могли приобретать в собственность новые земли, иногда сами владели сервами, имели право обращаться в королевский суд с жалобами на незаконные поборы со стороны сеньоров. К XIII в. можно констатировать некоторое смягчение в положении наследственных зависимых держателей и сервов, облегчение условий их ухода из вотчины, освобождение от ряда повинностей, связанных с подчинением личности крестьянина. К XIII в. многие крупные вотчины еще более сокращают пашню на домене и все большее внимание уделяют перегонному скотоводству.

В XI—XIII вв. происходило оформление феодальной знати Кастилии и Леона как привилегированного сословия. Высший слой знати – рикос омбрес («богатые люди») составляли крупные землевладельцы. Они входили в королевскую курию, многие из них являлись королевскими вассалами и обладателями широких иммунитетных привилегий. Рикос омбрес имели сотни собственных вассалов. Со второй половины XII в. был введен майорат: имущество магната становилось неотчуждаемым и переходило к старшему сыну. Знатные люди, а также духовенство были освобождены от налогов, должны были судиться только в королевской курии, их не могли подвергать телесным наказаниям и тем более пыткам.

Наиболее многочисленными были феодалы низшего разряда – инфансоны и идальгос («дети из хороших семей», «люди особого достоинства»). Их привилегии и благородный статус передавались только по наследству или в результате королевского пожалования.

Кабальерос («конные воины») первоначально не принадлежали обязательно к знати, но с X в. все больше сливались с инфансонами и идальгос. Этот термин иногда стал обозначать всех знатных вообще, несших конную военную службу. В XII в. распространяется обычай посвящения в рыцари. Вместе с тем в фуэрос фиксировались и такие случаи, когда с помощью определенной процедуры представители низшей знати могли отказываться от знатности, объявлять себя рядовым членом общины с обязательством выполнять соответствующие повинности. Однако знатность можно было и вернуть публично, в заседании консехо, заявив об отказе от крестьянского звания. Это говорит о нестабильности и подвижности границы между низшим слоем рыцарства (кабальерос) и крестьянством. Вассально-ленные отношения и их основа – феод (сходный с франкским) оформились в Кастилии сравнительно поздно – в XII—XIII вв.

В Арагоне и в Каталонии, где Реконкиста завершилась значительно раньше, чем в Кастилии, крестьянско-сеньориальные отношения были мало сходными с кастильскими, итальянскими и северофранцузскими. В Каталонии, как и в Южной Франции, наряду с развитием феода, как у светских и духовных феодалов, так и у горожан и крестьян, долго сохранялась аллодиальная форма собственности. Однако основная масса крестьянства состояла из зависимых держателей земли феодалов. В XI—XII вв. это были держатели манса, имевшие право быть присяжными и участвовать в судебных тяжбах об имуществе стоимостью до 7 солидов, и держатели более мелких участков – баккаларии, которые могли быть присяжными в делах об имуществе не свыше 2 солидов. Кроме них, имелись еще байюлы – наследственные арендаторы, уплачивавшие долю урожая (от 1/4 до 2/3).

К XIII в. положение основной массы крестьянства и в Арагоне, и в Каталонии значительно ухудшилось. Уже с XI в. немало крестьян должны были выполнять так называемые «дурные обычаи» (mali usitaci). Главные из них: интестия – право сеньора на наследство крестьянина, умершего без завещания, экзоркия – право сеньора на имущество держателя, не оставившего прямого потомства, кугусия – право сеньора на часть имущества крестьянина, жена которого совершила прелюбодеяние, арсина – право на имущество крестьянина, в усадьбе которого по его небрежности случился пожар.

В XIII в. происходит законодательное прикрепление к земле части зависимых крестьян – ременсов (от remensa – первоначально выкуп за пленного мавра, позднее, в XII в., – выкуп держателя манса за уход с него). В результате ряда постановлений кортесов сеньоры фактически приобретают права распоряжения жизнью и имуществом ременсов. В XIV в. ременсы составляли не менее четвертой части всего крестьянства. Их освобождению путем выкупа сеньоры чинили всяческие препятствия: признанное еще в XIII в., на практике это право не могло быть реализовано.

В XI—XII вв. в Арагоно-Каталонском королевстве складывается феодальная иерархия, более разветвленная, чем в Кастилии. Это вельможи (магнаты) (виконты и комиты), вальвассоры и низшая знать – простые рыцари. Феод был близок к франкскому.

В Португалии влияние Реконкисты не было столь многоплановым, как в Кастилии. Хотя на севере сохранялась мелкая земельная собственность, основная масса крестьян находилась в личнонаследственной зависимости. Они платили оброки натурой и несли небольшую барщину. Крестьянские общины пользовались известной автономией согласно дарованным им обычаям (форалам). На юге – к югу от р. Доро (Дуэро) преобладали лично свободные крестьяне – колоны, держатели на основе заключенного с сеньором договора, которые платили фиксированную ренту (или из доли урожая) и могли уходить от сеньора или выкупать свою землю в собственность. В XIII в. в связи с быстрым развитием городов возрастает роль денежных платежей и происходит расслоение крестьянства, распространяется использование феодалами и богатыми крестьянами наемного труда. Развивается невыгодная для крестьян краткосрочная аренда, ухудшаются их держательские права.

* * *

Политические структуры на Апеннинском полуострове, как отмечалось, отличались большой пестротой. Попытки германских императоров после образования Империи (962) подчинить своей власти Италию окончились безуспешно. С тех пор политические судьбы Северной Италии и Тосканы, Папской области и Южной Италии были весьма различны.

В Северной Италии и Тоскане господствовали самостоятельные города-коммуны, по существу отдельные мелкие государства-республики, часто враждовавшие между собой. Они объединялись лишь тогда, когда им угрожала опасность извне, и прежде всего от германских императоров, которые с середины XII в. резко активизировали свою итальянскую политику. В 50-е годы XII в. начались походы в Италию германского императора Фридриха I Гогенштауфена (Барбароссы), главной целью которого было подчинить своей власти северные и тосканские города-республики, а также папу и Папское государство. Сначала он добился некоторого успеха, вынудив в 1158 г. представителей городов коммун, собранных им в Ронкальской долине, согласиться признать его право утверждать их консулов и – более того – назначать в города императорских наместников. Милан, который этому воспротивился, был взят им в 1162 г. после двухлетней осады, разрушен, территория его была запахана плугом в знак того, что здесь никогда не будет города, жители выселены, их обязали нести повинности императору. Эта жестокая расправа, однако, вскоре вызвала восстание 22 городов, которые в 1167 г. создали против императора союз – Ломбардскую лигу. Папа Александр III, также опасавшийся императора, поддержал ее. Совместными усилиями лиги и Папского государства Фридрих был разбит при Леньяно в 1176 г. и вынужден отказаться от своих притязаний. Немецкие конные рыцари потерпели поражение от пехоты ломбардских городов.

В 30-е годы XIII в. эти притязания возобновил внук Фридриха I – Фридрих II, одновременно бывший германским императором и королем Сицилии. Но и он в 1248 г. потерпел поражение около Пармы от возродившейся Ломбардской лиги, снова действовавшей в союзе с папством. Вскоре, в 1250 г., Фридрих II умер, и вместе с ним потерпела полный крах итальянская политика Германской империи. В период борьбы итальянских городов с Империей в них сложились две партии: сторонников императора – гибелинов (от названия одного из замков Гогенштауфенов в Германии – Вайблинген) и противников императора и союзников папы – гвельфов (искаженное имя германской герцогской фамилии Вельфов, врагов императоров в Германии). Эти партии сначала имели и социальную окраску: к гибеллинам примыкала в основном знать, гвельфы опирались на пополанов. В дальнейшем, однако, эта социальная основа утратила значение: гвельфами и гибеллинами стали называться любые враждующие партии в том или ином городе.

Папская область представляла собой феодальное княжество, политическое влияние которого и степень внутренней консолидации во многом зависели от положения папы как главы католической церкви в тот или иной момент. В XI – начале XII в., когда папство усилилось в ходе борьбы с Империей, расширилось и Папское государство, присоединив Сполето, Беневент и часть Тосканы. Однако политическая власть папы в государстве оставалась слабой, там командовали крупные феодалы. С конца XII до начала XIV в., когда папство переживало расцвет после победы над Гогенштауфенами, Папское государство расширилось за счет Романьи, Кампаньи, Умбрии, Анконской марки.

Сицилийское королевство было единственным относительно централизованным государством на Апеннинах. С 30-х годов XII в., когда норманский герцог Рожер II Гвискар был коронован антипапой Аналектом II «королем Сицилии и Италии», до середины XIII в. там шел процесс централизации, кульминацией которого было правление Фридриха II Гогенштауфена. Королевская Большая курия – ранее высший судебный трибунал – постепенно превратилась в частный королевский совет. Входившие в него крупные дворцовые чиновники (адмирал, сенешал, канцлер, камерарий и др.) ведали отдельными отраслями королевской администрации. Все королевство было разделено на 11 округов, во главе которых стояли юстициарии, обладавшие там верховной судебной властью. Однако в землях, переданных королем в феоды, практически вся полнота власти сосредоточивалась в руках баронов и графов. Особые меры были приняты против городской автономии, так как Фридрих II (и не без оснований) боялся «дурного примера» североитальянских городов. В каждом городе была учреждена должность королевских чиновников – баюлов, в руках которых сосредоточивалась полнота власти. Вместе с тем Фридрих II, стремясь заручиться поддержкой (прежде всего финансовой) городов, допускал их представителей к участию в заседаниях курии баронов и высших церковных сановников, составлявших своего рода «парламенты». Однако права городских «парламентариев» были ничтожны: королевские чиновники лишь информировали их о законах, одобренных королем.

После смерти Фридриха II ему наследовал сын Манфред, вскоре погибший в войне с Карлом Анжуйским – братом французского короля Людовика IX, который в 1268 г. завладел Сицилийским королевством. Иноземный гнет вызвал в 1282 г. восстание на острове Сицилия (так называемая «Сицилийская вечерня»), в результате которого Сицилийское королевство стало независимым. Неаполитанское же королевство (в его состав входила теперь только Южная Италия) осталось под властью Анжуйской династии, а в 1302 г. оно перешло в руки арагонского короля Педро, дяди Манфреда, который присоединил его к своим владениям в Испании.

На Пиренейском полуострове в X—XIII вв. происходила (сначала в региональном масштабе) постепенная консолидация трех государств: Леоно-Кастильского, Арагоно-Каталонского и Португальского. Немалую роль в этой консолидации сыграла Реконкиста, требовавшая объединения усилий всех слоев общества в борьбе с внешней опасностью. В процессе Реконкисты и складывались, как отмечалось, все три королевства. В XII—XIII вв. Реконкиста становилась все более успешной: в 1085 г. был взят Толедо (ставший столицей Кастилии), в 1118 г. – Сарагоса (вошла в состав Арагона). В 1212 г. в битве при Лас-Навас-де-Толоса объединенное войско Кастилии, Леона, Арагона, Наварры при участии европейского рыцарства нанесло решающее поражение арабам. Позднее они потеряли Кордову (1236 г.), Севилью (1248 г.), Кадис (1262 г.), область Альгарви на юге Португалии (середина XIII в.). К концу XIII в. весь полуостров освободился от владычества мавров, кроме Гранадского эмирата на самом юге страны. В атмосфере постоянных войн, передвижений, колонизации отвоеванных земель складывались все Пиренейские государства.

В руках королей Кастилии и Леона, власть которых приобрела наследственный характер уже в X—XIII в., было сосредоточено право издания законов, обязательных для всех подданных королевства. После образования единого Леоно-Кастильского королевства в конце XIII в. был создан свод законов «Сиете Партидас». В нем уже нашла отражение тенденция к усилению королевской власти, подкрепленная рецепцией римского права в стране. Согласно этому кодексу, формально законодательные функциии признавались лишь за королем, «наместником бога на земле», но вместе с тем допускалась и важная роль в этом деле сословных собраний – кортесов (что больше соответствовало практике).

Начало более или менее постоянному сословному представительству в Леоне было положено в конце XII в. В борьбе с мусульманами и крупными феодалами внутри страны в 1188 г. Альфонс IX созвал в Леоне епископов, магнатов и «выборных граждан от отдельных городов» и поклялся на этом собрании (Curia, cortes), что впредь не станет объявлять войну или заключать мир без согласия епископов, знати и «добрых людей». Епископы, магнаты и горожане также принесли клятву в верности королю. Вскоре кортесы появились и в Кастилии. С тех пор кортесы играли в этих королевствах, а затем в объединенной Кастилии весьма значительную роль. Фактически вместе с городскими депутатами в них заседали и представители свободных сельских общин. Эта третья палата в кортесах до конца XIV в. пользовалась значительным влиянием, иногда в ущерб крупным феодалам, что было одной из особенностей кастильских кортесов. С конца XII в. кортесы переняли функции прежней королевской курии: избирали короля, провозглашали новые законы, даровали городам и селениям новые фуэрос, решали вопросы войны и мира. Курия же оставалась высшим судом. Местное управление сосредоточивалось в территориальных округах, сначала – графствах, а затем мериндад, во главе которых стояли подчинявшиеся королю должностные лица меринос.

Сходным во многом было развитие Арагона и Каталонии (большую ее часть составляло графство Барселонское), которая и после создания объединенного королевства в 1137 г. пользовалась большой автономией. В Арагоне и Каталонии при едином короле были отдельные кортесы. В Каталонии они складывались в конце XII – начале XIII в., в Арагоне – в начале XIII в. В Каталонии города в кортесах поддерживали крупных феодалов, в Арагоне заправляли магнаты (ricos ombres). Арагонские кортесы распадались на четыре палаты: духовенства, магнатов, мелких рыцарей и городских представителей (бесправные в королевстве крестьяне в них не участвовали). Если в Кастилии кортесы укрепляли в целом власть короля, в Арагоне они ее ограничивали.

В Португалии в XI—XII вв. постепенно также шел процесс централизации, приведший ко времени образования единого Португальского государства в XIII в. к значительному усилению королевской власти и возникновению кортесов.

Иными были судьбы Южной Франции. Ее крупнейшие феодалы, номинально являясь вассалами французского короля, практически оставались самостоятельными. Пока французская монархия была слаба (в XI – начале XII в.), это им удавалось. Но по мере ее усиления в начале XIII в. воинственные и враждующие между собой графы Прованский, Тулузский и другие все менее могли противостоять ее нажиму. Северофранцузские рыцари зарились на богатые южнофранцузские города. Поводом для нападения послужил крестовый поход, объявленный папой в начале XIII в. против распространившейся в Южной Франции альбигойской ереси.

Ее главными участниками были горожане и крестьяне, но примыкали к ней и некоторые феодалы, рассчитывая использовать это массовое движение для присвоения церковных имуществ. Ересь в основном носила антицерковный характер, но угрожала и устоям феодального строя. С благословения французскою короля и папы северофранцузские рыцари в нескольких крестовых походах разгромили альбигойцев, несмотря на их отчаянное сопротивление, разделив между собой владения местных феодалов и богатые города. Воспользовавшись этим, французский король Людовик VIII вмешался в войну и в итоге новых походов (1224 и 1226 гг.) в 1229 г. присоединил к своему домену одну из главных областей Лангедока, графство Тулузское и часть земель на побережье Средиземного моря.

* * *

Страны Юго-Западной Европы уже в XI—XIII вв. были ареной острых социальных столкновений. О борьбе городов Северной и Средней Италии против их сеньоров и пополанов против знати за демократизацию управления уже было сказано. Но борьба за коммуну происходила и в Риме, не пользовавшемся сколько-нибудь значительной автономией. Ярким эпизодом такой борьбы было выступление за республику (против папы и феодалов) в Риме в 1143 г. во главе с прогрессивным философом и противником церковной иерархии Арнольдом Брешианским. Захватив власть, горожане и мелкие рыцари провозгласили республику. Они требовали отказа церкви от земельных владений, выступали против светской власти пап, нападали на дома светских и духовных феодалов, вынудив папу бежать из города. Восстание было подавлено, римская республика ликвидирована, а Арнольд Брешианский казнен Фридрихом Барбароссой, который в то время совершал свой первый поход в Италию.

Сопротивление крестьянских масс лежавшему на них гнету в тот период, как и везде в Европе, больше выражалось в локальной повседневной борьбе. Своеобразной формой социального протеста в эти столетия в Юго-Западном регионе были народно-еретические движения, непрерывно возникавшие с конца XI в. в Северной и Средней Италии и Южной Франции. Наиболее важные из них – ереси катаров и вальденсов, развивавшиеся первоначально в Южной Франции, а затем на протяжении XII—XIII вв. захватившие и Италию. Катары исповедовали дуалистическую ересь, последователи которой считали церковь, государство, феодалов порождением дьявола, мечтали об их уничтожении и установлении нового порядка на земле. Вальденсы, использовавшие евангелические принципы, прославляли бедность и осуждали богатство, проповедовали раннехристианские идеалы; выступали против богатой церкви и ее иерархии. В Южной Франции обе ереси рассматривались как единая ересь альбигойцев (см. выше).

ЮГО-ЗАПАДНЫЙ РЕГИОН В XIV—XV вв.

Одним из наиболее существенных явлений в экономике Западного Средиземноморья было возникновение и все более укореняющееся развитие в передовых городах Северной и Средней Италии зачатков капиталистического производства, в первую очередь в сукноделии и шелкоткачестве, но также в горнорудной промышленности и судостроении.

В XIV в. мануфактуры с широким применением наемной рабочей силы и значительным разделением труда возникли в текстильном деле во Флоренции, Сиене, Милане, Болонье, в судостроении – в Венеции и Генуе. В 30-е годы во Флоренции существовало от 200 до 300 сравнительно крупных сукнодельческих мастерских, которые производили ежегодно не менее 1600 тыс. метров дорогого тонкого сукна. На операциях по обработке шерсти было занято около 30 тыс. человек, несколько тысяч занимались окраской и отделкой грубых чужеземных сукон. Каждый рабочий выполнял отдельную производственную операцию (в мастерской суконщика их насчитывалось 20—25).

В 30-х годах XIV в. население Флоренции достигало 120-125 тыс. человек. Признаки постепенного сокращения промышленного производства проявились в той или иной мере к концу XV в. в ряде городов Северной и Центральной Италии, но в большей степени они затронули Тоскану и ее сукноделие. Однако не всегда закрытие тех или иных мастерских было признаком упадка отрасли.

В XV в. одновременно наблюдался подъем шелкоткацкого производства во Флоренции, Болонье, Лукке, Венеции и других городах. В 1472 г. во Флоренции было 83 шелкоткацких мастерских. В Ломбардии, Эмилии и других северных областях переживали подъем прежде небольшие торговые и промышленные городки и сельские местечки, где развивались и новые отрасли, например изготовление хлопчатобумажных тканей, причем обычно теперь уже вне цеховых рамок.

Цехи (и прежде всего Лана) в конце XV – начале XVI в. перерождаются в наследственные ассоциации. В синьориях ограничиваются политические права цехов. Заработная плата рабочих сукнодельческих мастерских во Флоренции, Сиене и Прато в XIV в. была очень низка и еще урезывалась многочисленными штрафами. Она не обеспечивала прожиточного минимума для работника и его семьи. Статуты многих итальянских городов устанавливали максимум заработной платы как городских наемных работников, так и сельских тружеников. Наемные рабочие могли покинуть хозяина, только отработав аванс и предупредив его за 4 месяца. Для надзора за рабочими приглашались «чужеземные чиновники» (иногородние жители, считавшиеся беспристрастными, как и подеста), надсмотрщики-факторы и секретные осведомители.

Глубокие изменения переживали экономика и социальный строй итальянской деревни. Процессы имущественной дифференциации и поляризации в течение XIII—XV вв. зашли довольно далеко. В деревне городским землевладельцам, крупным феодалам, богатым крестьянам противостояли многочисленные обедневшие слои и обезземеленные крестьяне и жители пригородов, мигрировавшие в города в поисках работы. В округе Сиены уже к началу XIV в. (1320—1330 гг.) в руках 5,3% горожан оказалось 42,6% всех земель. Это были наиболее крупные магнатские семьи, тесно связанные с кредитно-ростовщическими и банковскими операциями. По данным налоговой описи (кадастра) Флоренции, в 1427 г. только шести наиболее богатым семьям города принадлежало более 10% всего облагаемого имущества. Такое же соотношение было и в других городах.

К исходу XV столетия преобладающей формой держания вместо либеллярного на землях горожан в этих областях страны – особенно на крупных земельных участках – подере стала испольщина, на них обычно велось поликультурное хозяйство. В пригородных районах была распространена аренда мелких участков – парцелл, засаженных обычно какой-либо одной доходной культурой. Испольщики – недавние мелкие собственники или наследственные держатели земли – вынуждены были теперь арендовать участки (чаще всего на 3—5 лет) при условии получения кредитов от собственников на покупку скота, семян, удобрений. Сравнительно невысокие урожаи (сам-5—6), необходимость выплаты долгов обусловливали их хроническую задолженность. Разнообразные и немалые «дополнительные дары» собственнику в виде нескольких десятков килограммов мяса, птицы, десятков, а то и сотен яиц, а также обязанность выполнять ряд дополнительных работ на участке по указанию собственника – все это также приводило к тому, что фактическое положение испольщика оказывалось значительно хуже, унизительней в личном плане, чем статус прежнего наследственного арендатора. В долине р. По с конца XV в. появилась и постепенно распространялась крупная аренда орошаемых лугов и пашни в целях производства сена и зерна на продажу, которая порой дополнялась сдачей в аренду скота. В этой аренде уже возникали элементы капиталистического предпринимательства с использованием наемного труда, рамки применения которого постепенно расширялись.

Таким образом, в экономике и социальной жизни общества в городе и деревне Италии происходила глубокая перестройка. На характер ее определенное воздействие оказали так называемые кризисные явления, затронувшие весь Запад Европы, которые начались в 20-х годах XIV в. и давали себя чувствовать до конца XV в. Им способствовали периодически повторявшиеся с 1348 г. эпидемии чумы («Черной смерти»), унесшие в Италии от 1/3 до 2/3 населения многих городов и селений. С 1300 по 1450 г. население Италии уменьшилось с 11 млн. до 8 млн. человек. С 1300 по 1400 г. средняя продолжительность жизни (40 лет) сократилась ровно наполовину и только к концу XV в. повысилась до 27 лет. Пагубное воздействие эпидемий усугублялось следовавшими один за другим в 20—40-е годы XIV в. неурожаями. Естественным следствием: такой ситуации был голод, жертвы которого пополняли список погибших от эпидемий. Эпидемии чумы, приведшие к гибели трети и более населения, нехватка рабочих рук в деревне, забрасывание пахотных земель имели место и на Пиренеях.

В Португалии феодалы стремились повысить крестьянские платежи, ограничивали торговую активность крестьян. Разбогатевшая крестьянская верхушка – кавлейру вилланос, смыкавшаяся с горожанами и феодалами, применяла в своих владениях наемный труд, устанавливала связи с рынком. Наемные работники зачастую были обязаны платежами личного характера. Феодалы участвовали в традиционных городских занятиях и заморской торговле сельскохозяйственными продуктами. Отсюда их заинтересованность в дальних морских экспедициях и захватах новых земель, проявившаяся уже в конце XV в.

При всей их значимости кризисные явления тем не менее были преходящими, они не оказали решающего влияния на происходившие процессы. К тому же демографический спад проявлялся неравномерно в разных регионах, он не был ни единовременным, ни всеобщим. Уменьшение численности населения имело место прежде всего в крупных городах, где была велика скученность, подчас даже на довольно обширной территории в деревне. Однако запустения не были повсеместными. Часть забрасываемых земель использовалась под пастбища для скота. На другой их части насаждали интенсивные культуры: виноград, фруктовые деревья, оливы, разводили технические культуры.

* * *

В XIV—XV вв. на Апеннинах и Пиренеях происходило неуклонное ослабление общины как экономической и политической организации. Ее сила была подорвана ростом городского (в Италии), дворянского и церковного (в Испании) землевладения за счет присвоения общинных земель в результате покупок, кредитно-ростовщических операций, прямых захватов. Не менее важным был рост имущественной дифференциации среди общинников, частного присвоения богатыми соседями общинных земель. Прежние общинные земли в большинстве своем становятся объектом аренды. Одновременно изменяется и характер сельских поселений: все в большем количестве появляются отдельно стоящие хутора в окружении поликультурного поля. Такая форма поселений была показателем ослабления общинных связей, она же способствовала этому процессу.

В своем стремлении к господству над деревенской округой город продолжал интенсивно использовать сельскую коммуну: в Италии в XIV—XV вв. почти повсеместно на все сколько-нибудь значимые посты в ней назначались горожане, ее статуты составлялись и редактировались лишь при участии представителей городских должностных лиц. Наконец, наиболее действенным орудием подчинения городом общины или сельской коммуны являлось взимание многочисленных постоянных и чрезвычайных, поимущественных и подворных налогов с ее жителей, требование регулярной доставки продовольствия на городской рынок, установление максимальных (обычно низких) цен, определение времени и места продажи крестьянами сельскохозяйственных продуктов, ограничение количества продуктов, продаваемых в одни руки,

В Кастилии в XIV—XV столетиях происходил упадок свободных бегетрий: ограничивалось их право менять сеньора по собственному усмотрению, становились постоянными прежде спорадические взносы в пользу сеньора, росли их размеры. Подчас по своему характеру они не отличались от тех, которые платили зависимые держатели – соларьегос. Размеры платежей, которые вносила сеньору та или иная бегетрия, фиксировались – вначале «Старым фуэро Кастилии» (XIII в.), а позднее – «Телячьей книгой бегетрий» (XIV в.).

Тем не менее само существование бегетрий (как и вольных городов – вилья), куда крестьянин мог уйти, являлось фактором, в той или иной степени препятствовавшим дальнейшему ухудшению положения крестьянства.

* * *

Тенденция к централизации возрастала на протяжении XIV—XV вв. и на Пиренейском полуострове, и на Апеннинском.

На юге Италии существовали две относительно централизованные монархии, в которых правили чужеземные династии – Неаполитанское королевство и королевство Сицилия (до 1422 г.). В северных и центральных областях страны (хотя там сохранялась политическая раздробленность) внутри городских республик тоже происходила консолидация, которая в конце XIII—XIV в. привела к образованию синьорий, во главе с единовластным правителем. Затем к XV в, здесь складываются своего рода территориальные княжества-принципаты. Эта эволюция политических форм соответствовала глубокой трансформации экономической и социальной структуры городских коммун и обострению в них социальных и классовых противоречий.

Ослабление богатой купеческо-ремесленной верхушки при упрочении позиций и росте могущества патрициата должно было закономерно привести к изменению и формы государственного управления: свое господство в создавшихся условиях эти слои могли обеспечить, лишь прибегнув к резкому ограничению круга лиц, допущенных к управлению. Однако средние, а частично и богатые пополаны не уступали свои позиции без боя. Поэтому новые синьоры вынуждены были лавировать, проводить ряд социальных и экономических мероприятий, чтобы привлечь на свою сторону более широкие слои пополанов, и даже сохранять до поры до времени ряд учреждений коммуны, хотя и все более ставя их под свой контроль. Так, во Флоренции в XV в. уже после прихода к власти синьоров из дома Медичи сохранялись все республиканские институты: синьория из 8 приоров, общий городской совет, прежние судебные инстанции. Козимо, основатель династии Медичи, будучи осторожным и хитрым политиком, вначале, после возвращения во Флоренцию из изгнания в 1434 г., не занимал в городе никаких постов и только в 1438 г. вошел в состав Комиссии десяти, к которой постепенно переходили верховные полномочия в государстве. Однако наиболее важные посты находились с 1434 г. в руках его сторонников. И все же прежние коммунальные институты все в большей степени становились номинальными. Во время правления внука Козимо – Лоренцо Великолепного (1469—1492), который славился устройством пышных празднеств, карнавалов, своим покровительством искусству (но в то же время и небывалым повышением налогового бремени), был создан Совет 70-ти, которому теперь подчинялись все высшие государственные должности. Лоренцо лично руководил внешней политикой, его опора – уже не ополчение и не наемные отряды, а постоянная гвардия.