Текст книги "История Европы. Том 2. Средневековая Европа"

Автор книги: Александр Чубарьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 79 страниц)

Важным следствием крестьянской борьбы на этом этапе в Западноевропейском регионе было усиление роли общины. В ходе локальной борьбы община играла все большую роль в организации коллективных выступлений крестьян. Из подчиненной феодалу организации она постепенно превращалась во влиятельную и относительно автономную самоуправляющуюся единицу, нередко прямо связанную с центральной властью. Особенно больших успехов общины добились во Франции. Многие из них (хотя и далеко не все) получили в ходе борьбы с феодалами статус вольных коммун, независимых от повседневного контроля своих сеньоров в хозяйственной жизни и управлении. Другие общины, даже не имея статуса коммун, добивались все же довольно значительных прав самоуправления.

В Германских землях, Англии, Шотландии крестьяне, хотя не пользовались правами коммун, однако к концу XIII – началу XIV в. имели более или менее широкое самоуправление, в частности получили право издавать по согласованию с сеньорами свои общинные постановления (Weistumer – в Германии, By-laws – в Англии).

К середине XIII в. в ходе социальной борьбы у крестьян, как несколько раньше у феодалов и горожан, зарождаются элементы классового самосознания. В их среде все больше распространяется убеждение, что крестьянский труд вовсе не наказание, но высокое призвание, благородный подвиг на благо всего общества, особенно угодный богу, который в силу этого ставит крестьян выше других сословий. Герой немецкой крестьянской поэмы (70-е годы XIII в.) крестьянин Гельмбрехт, поучая своего непутевого сына, мечтающего стать рыцарем, говорит: «Мужик не словом, делом всех кормит в мире целом» и добавляет, что крестьянский труд обеспечивает власть королей и благосостояние богачей (Садовник Вернер. Крестьянин Гельмбрехт). В самом начале XIV в. в английской «Песне Землепашца» крестьянин, жалуясь на свою судьбу, замечает, что вся «спесь рыцарства опирается на труд бедняка».

Средством сословного и классового самоутверждения крестьян являлась широко распространенная в его среде с середины XII в. трактовка бедности как состояния, наиболее угодного богу и предпочтительного с точки зрения «спасения» после смерти. Такая трактовка бедности также противостояла официальной точке зрения на бедность и богатство, как взаимодополняющие и равно угодные богу состояния. Хотя в реальной жизни крестьяне страдали от бедности, в их глазах бедность противопоставлялась неправедному богатству, с которым ассоциировались прелаты, князья, бароны, рыцари, позднее городская верхушка. Излюбленный герой крестьянской фольклорной сказки всегда бедный, зато обладающий высокими моральными качествами крестьянский сын, который торжествует над жадным и глупым богачом.

* * *

Для политического развития региона в целом характерен переход от феодальной раздробленности к усилению централизации государства. Если в начале данного периода (до конца XI в.) и Франция, и Англия, и Шотландия находились в состоянии феодальной раздробленности (хотя номинально управлялись королями), то к концу XIII в. эти страны уже представляли собой более или менее централизованные государства. Происходил процесс централизации и в Германских землях, хотя и в масштабах не всего королевства, но отдельных территориальных княжеств.

Экономическими предпосылками этого процесса были рост городов и развитие внутреннего рынка, связывавшего общими экономическими интересами области той или иной страны, ранее замкнутые хозяйственно. Социальную опору процесса централизации составляло новое сословие горожан, заинтересованное в усилении центральной власти. Но не менее активно ее стали поддерживать в XII—XIII вв. и мелкие феодалы, видевшие в короле защитника против засилья магнатов, а в отдельные периоды – и весь класс феодалов в борьбе против мятежных крестьян. Важным стимулом для государственной централизации в беспокойном феодальном мире являлась часто и внешняя опасность или агрессивные войны, которые велись в интересах господствующего класса и сплачивали его представителей вокруг трона.

Политическая сущность процесса государственной централизации в Западноевропейском регионе в этот период заключалась в постепенном переходе королевской или княжеской власти от чисто сеньориальных форм управления, когда король правил своим государством, как любой другой сеньор в своих владениях, к общегосударственным, публично-правовым средствам. Следствием этого процесса была постепенная концентрация власти в руках короля и его аппарата управления, который складывался примерно по одному типу во всех странах региона. Вокруг короля создавался узкий королевский совет – королевская курия. В нее входили наряду с духовными и светскими магнатами, угодными королю, также должностные лица, часто менее знатного происхождения, но лучше профессионально подготовленные. Среди них выделялись лица, отвечавшие за отдельные ведомства: канцлер (первый министр короля), хранивший королевскую печать; казначей, ведавший финансовыми вопросами; маршал, коннетабль (во Франции), руководившие феодальным войском.

Королевская курия обычно разделялась на две палаты – судебную и финансовую (в Англии – уже в середине XII в., во Франции – в конце XII – начале XIII в., в Шотландии – в конце XII в.). В Англии судебная палата называлась «суд королевской скамьи», во Франции – «парламент», казначейство соответственно – «Палата шахматной доски» и «Счетная палата». Параллельно создавалось или укреплялось местное управление: шерифы и бейлифы в Англии, прево, бальи и сенешали во Франции. Эти должностные лица на местах отвечали за все управление в своих округах. В Англии существовала еще с XII в. система разъездных судей – своего рода выездных сессий центрального королевского суда, контролировавших также работу местного управления. Аналогичные органы власти развивались и в Германских территориальных княжествах.

В конце XIII – начале XIV в. эта система управления дополняется сословно-представительными собраниями, которые в Западноевропейском регионе имели наиболее ярко выраженную и законченную форму. В 1265 г. такое общеанглийское собрание – парламент – возникло в Англии, в 1302 г. – Генеральные штаты во Франции, в конце XIII в. в Германских территориальных княжествах возникают ландтаги, в масштабе всего Германского королевства – Имперские собрания (позднее рейхстаги). Через эти собрания складывавшиеся в то время сословия – духовенства, светских феодалов и горожан (обычно в лице городской верхушки) – допускаются к некоторому участию в управлении страной. Крупные феодалы взамен их былой политической власти на местах, которую они постепенно теряют, получают возможность влиять на правительство с помощью таких собраний. Крестьянство, даже свободное, а также массы горожан в Западноевропейском регионе, как правило, не были представлены в сословных собраниях.

Процесс государственной централизации вел к установлению прямых связей короны с арьервассалами, в том числе мелкими рыцарями, наиболее значительными городами, а в финансовом отношении – со свободным и даже зависимым крестьянством. Для горожан и крестьян это означало зарождение наряду с сеньориальной государственной их эксплуатации в форме государственных налогов. Уже в XIII в. получаемые от налогов средства частично поступали в руки феодалов в виде пенсий, пожалований, прощения долгов короне. При этом представители господствующего класса или были совсем свободны от государственного обложения (Франция, германские княжества), или пользовались большими льготами в уплате налогов (Англия). Классовая природа средневекового государства отразилась и в том, что судебно-административный аппарат усилившейся королевской власти, располагая более эффективными средствами внеэкономического принуждения, чем отдельные феодалы, помогал им усиливать эксплуатацию крестьян и подавлять их растущее сопротивление.

Процесс государственной централизации уже на первом этапе развитого феодализма способствовал прогрессу общества – развитию экономических связей внутри каждой страны, ослаблению произвола крупных феодалов на местах, прекращению частных феодальных войн. В XII—XIII вв. он был иногда выгоден крестьянству и горожанам, хотя совершался в основном за счет их интересов.

Наиболее упорными противниками государственной централизации повсеместно были крупные феодалы, не желавшие отказываться от политической самостоятельности. Лишь постепенно, по мере личного освобождения крестьянства и усиления классовой борьбы, и они стали все более нуждаться в некотором усилении государства.

Быстрее, чем в других странах региона, процесс централизации происходил в Англии. Этому способствовало сначала нормандское завоевание страны в 1066 г. Оказавшись у власти, завоеватели-нормандцы стремились поддерживать власть короля Вильгельма I (1066—1087), прозванного «Завоевателем», в его борьбе с не всегда покорными англосаксами. Это позволило королю создать себе большой домен (до 1/7 территории страны), дававший ему значительные средства и независимость от крупных феодалов. Владения последних были разбросаны, что ослабляло их перед лицом королевской власти. Пользуясь этим, Вильгельм I, грубый воин и одновременно ловкий политик, сумел в 1085 г. получить феодальную присягу не только от своих непосредственных крупных вассалов, но и всех арьервассалов, обязав их нести военную службу в пользу короля (Солсберийская присяга). В 1086 г. он провел общегосударственную перепись всех феодальных владений («Книга Страшного суда»), уточнив службы и повинности, которые должны были нести в пользу короля все его вассалы и вообще подданные. Успехам централизации здесь способствовали и небольшие размеры страны. В дальнейшем эти успехи закрепились благодаря сложившейся в Англии расстановке социальных сил: относительной слабости в экономическом и политическом отношении крупных феодалов, активной поддержке короля мелким рыцарством (главную его часть составляли англосаксы, ненавидевшие нормандских баронов-завоевателей), сохранявшимся здесь свободным крестьянством и слабыми и несамостоятельными городами (см. выше). С конца XII в., когда крупные феодалы все более расширяли барщинное хозяйство, они, не имея достаточной политической власти, вынуждены были искать помощи в централизованных средствах внеэкономического принуждения.

Идя навстречу классовым интересам феодалов в деле личного закрепощения вилланов (вторая половина XII в.), Генрих II Плантагенет (1153—1189) сумел, в обмен на эту услугу, отнять у феодалов значительную долю их и без того ограниченной судебно-административной власти, сосредоточив ее и связанные с ней доходы в своих руках (судебные реформы Генриха II, проведенные в 1166—1176 гг.). Генрих, осторожный и предусмотрительный политик, превратил центральные королевские суды в высшую апелляционную инстанцию и сосредоточил в своих руках всю уголовную юрисдикцию, в том числе для вилланов.

В 1164 г. король попытался ограничить также автономию церковных судов, но, встретив резкий отпор примаса Англии – архиепископа Кентерберийского Томаса Бекета, которого поддерживал папа, вынужден был отступить. Генриху II удалось усилить свою независимость от крупных феодалов в военном отношении, заменив частично их военную службу особым платежом (щитовыми деньгами) и создав военное ополчение из всех свободных людей, обязанных со своим оружием являться в войско по первому призыву короля.

Усиление феодального государства и его аппарата, особенно же его фискальная политика вызвали в начале XIII в. оппозицию против королевской власти со стороны не только крупных феодалов, но также рыцарства, горожан и верхушки свободного крестьянства. В результате действий этого временного антиправительственного блока в 1215 г. у короля Иоанна Безземельного (1199—1216) была вырвана «Великая хартия вольностей», ограничившая притязания королевской власти в пользу церкви и крупных феодалов – баронов. Феодально-олигархический характер этого документа вызвал недовольство их временных союзников и вскоре он был легко аннулирован королем.

Второй, еще более широкий конфликт 1258—1267 гг., когда сложился такой же антиправительственный блок, привел к настоящей гражданской войне, полному поражению короля, слабого и расточительного Генриха III (1216—1272), позволявшего папе и своим французским родичам обирать страну. В ходе этой войны политический перевес временно получили рыцарство и горожане, во главе которых стал один из магнатов Англии, Симон де Монфор, граф Лестерский. Опираясь на эти слои, он первым стал созывать в Англии сословно-представительное собрание – парламент. В нем получили право участвовать не только крупные феодалы (прелаты и бароны), лично приглашаемые королем, но также выборные представители рыцарства и городов, имевшие много общих интересов.

Эти слои общества в своей хозяйственной деятельности были связаны с рынком, вели между собой активную торговлю, сообща работали в местном управлении, часто роднились благодаря брачным союзам. Рыцарство и города, а также верхний слой свободного крестьянства составили с этого времени третью политическую силу в стране, с которой вынуждены были считаться отныне как короли, так и крупные феодалы.

Победив оппозицию, английские короли – Генрих III, затем Эдуард I (1272—1307) – продолжали созывать парламент, который на первых порах скорее укреплял, чем ограничивал их власть, поддерживая королевскую политику своим авторитетом. Властный и решительный, в отличие от своего отца, Эдуард I, опираясь, в частности, на парламент, сумел временно обуздать крупных феодалов, создать сильную и хорошо организованную налоговую систему, элементы наемной армии, общегосударственное законодательство. Однако и он не избежал очередного конфликта с сословиями. При поддержке рыцарства и городов в 1297 г. бароны обязали короля взимать основные налоги в стране только с согласия парламента, что значительно усилило позицию этого учреждения и несколько ограничило власть короля.

Таким образом, к концу XIII в. в Англии сложилась новая форма феодального государства – сословная монархия. Аналогичный английскому строй установился в завоеванных восточных областях Ирландии – «Пэйле», где от имени короля правил его наместник. При нем существовал узкий административный совет, а с конца XIII в. и сословный парламент. В оба эти совета допускались только англичане. Независимая Ирландия продолжала пребывать в состоянии феодальной раздробленности.

В соседней с Англией Шотландии процесс централизации шел в XII—XIII вв. более медленно, хотя и по сходному типу. Постепенно феодальные княжества страны объединялись под властью королевства скоттов (собственно Шотландии), занимавшего наиболее развитые земледельческие южные и восточные части страны (Лотиан), где были расположены и наиболее крупные города страны (Эдинбург, Берик, Роксбург, Абердин, Перт). К нему в XI—XII вв. присоединялись горные скотоводческие районы запада, севера Шотландии, а также островов, расположенных у ее западных берегов. Одноименные с английскими органы центрального и местного управления начали складываться здесь еще в первой половине XII в. (при короле Давиде I). В 1174—1189 гг. шотландские короли даже приносили оммаж английским в качестве их вассалов (с 1189 г. только за земли, пожалованные английской короной).

Постоянные вмешательства английских королей в дела Шотландии усиливали влияние там английской политической системы. Во второй половине XIII в. в Шотландии тоже возникает парламент. Однако в силу слабости шотландских городов и мелкого рыцарства в нем были представлены в этот период только крупные феодалы. В начале 90-х годов XIII в., после смерти шотландского короля Александра III, Эдуард I, будучи приглашен в качестве арбитра решить вопрос о новом короле, в конечном счете с помощью интриг, поддержки части шотландских феодалов а затем и военных действий добился присоединения Шотландии к Англии в 1295 г. Однако в 1297 г. в стране вспыхнуло восстание крестьян, горожан и части феодалов против английских наместников и проанглийских магнатов, возглавленное У. Уоллесом и А. Мореем. Несмотря на ряд побед, одержанных англичанами, и восстановление их власти в Шотландии (после победы англичан при Фолкирке в 1298 г., а затем нового поражения шотландцев и казни Уоллеса в 1305 г.), вспышки недовольства и даже восстания местного характера против английского владычества не прекращались и делали его весьма нестабильным.

Во Франции процесс централизации шел несколько медленнее, чем в Англии, и при меньшей политической активности сословий. В X—XI вв. власть королей династии Капетингов (ее правление началось в 987 г.) в Северной Франции (не говоря уже о Южной) была фактически номинальна. Король располагал очень небольшим, хотя и компактным доменом между Парижем и Орлеаном – Иль де Франс, который сильно уступал обширным владениям его непосредственных вассалов (графов Фландрских, Анжуйских, Пуату, Шампани, герцогов Нормандии и Бретани и др.). Наделенные широкими административно-судебными правами в своих владениях, они были настроены сепаратистски. Принцип же «вассал моего вассала не мой вассал», господствовавший здесь, исключал возможность для королей вплоть до середины XIII в. опираться на мелких феодалов. Единственными более или менее прочными союзниками короля в этот период были города, нуждавшиеся в его поддержке в своей борьбе с сеньорами.

В первой половине XII в. централизаторские усилия королей предпринимались только в рамках их небольшого домена, где они достигли значительных успехов. Большим препятствием на пути объединения страны с середины XII в. стало и то обстоятельство, что значительная часть (на севере и западе) Франции (Анжу, Пуату, Мэн, Турень, Бретань, Нормандия, Аквитания) оказалась под властью английских королей (из дома Плантагенетов), после того как французский граф Анри Анжуйский под именем Генриха II стал править Англией, оставаясь по своим французским землям вассалом французского короля. Эта политическая ситуация еще более способствовала непокорности крупных феодалов, игравших на противоречиях между французским и английским королями. Собирательской деятельности Капетингов, кроме поддержки городов, содействовало и то, что территория их доменов лежала в центре страны в областях развитого земледелия и на пересечении важных торговых путей. Не имея достаточной социальной опоры, французские короли пытались расширить ее путем установления прямых отношений с арьервассалами и даже отчасти содействовали в XII – начале XIII в. личному освобождению сервов с целью также подчинить их непосредственно своей власти и увеличить свои доходы за счет их государственного обложения.

Одним из важных переломных моментов в процессе централизации Франции было постепенное освобождение в начале XIII в. (1202—1214) из-под власти английских Плантагенетов почти всей Северной Франции при короле Филиппе II Августе (1180—1223). Осторожный и умный политик, Филипп после долгой борьбы одержал в 1214 г. решительную победу (в битвах при Бувине и Ла-Рош-о-Муане) над взбалмошным и истеричным английским королем Иоанном Безземельным. Обширная отвоеванная у англичан территория вошла в состав королевского домена, значительно увеличив владения, доходы и политическое влияние короля. Это дало возможность французским королям (на полстолетие позже, чем в Англии) создать более или менее устойчивую систему центрального и местного управления. Вскоре за этим (в 1229 г.), после так называемого крестового похода против еретиков-альбигойцев в Южную Францию (см. ниже), большая ее часть (Лангедок) была также присоединена к королевскому домену. В начале XIII в. крупные феодалы Франции стали частично поддерживать короля в надежде получить выгоды от его военных захватов, а также эффективную помощь в усилении эксплуатации уже получивших личную свободу крестьян. Это дало королю Людовику IX Святому (1226—1270) возможность провести ряд реформ, аналогичных тем, которые Генрих II Плантагенет провел в Англии почти на 100 лет раньше.

Однако и после реформ крупные феодалы оставались достаточно сильными, чтобы противодействовать королям. Экономическая сила и широкая автономия наиболее крупных французских городов определяла их больший сепаратизм, затруднявший их общесословные действия как в защиту, так и против короля. В результате основные сословия в стране складывались сначала на уровне провинций, где все три сословия проявляли значительную политическую активность. Только к началу XIV в. они стали выходить на общегосударственную политическую сцену. В связи с этим и сословное представительство возникало во Франции в масштабе отдельных провинций (провинциальные штаты). Только к началу XIV в. во Франции появилось общегосударственное сословное собрание – Генеральные штаты, которые впервые были созваны в 1302 г. по инициативе не столько сословий, сколько короля Филиппа IV Красивого (1285—1314). Но даже к этому времени ряд крупных вассальных княжеств (Фландрия, Бургундия, Бретань, Шампань, Аквитания, остававшаяся частично под властью англичан, Прованс и ряд других) находились вне королевского домена и нередко вели себя совершенно самостоятельно, выступая против короля.

Процесс централизации в Германских землях проходил в XI—XIII вв. еще медленнее и не привел к концу рассматриваемого периода к объединению этих земель. Напротив, здесь наметился распад королевства на отдельные территориальные государства-княжества, внутри которых и происходил процесс централизации. Поражение германских императоров в борьбе за инвеституру ослабило их позиции и внутри страны. Еще большее значение, чем раньше, приобрели крупные феодалы-князья (герцоги Франконский, Баварский, Швабский, Тюрингский, Лотарингский, архиепископы Кёльнский, Трирский, Майнцский, князья Брабанта, Геннегау, Люксембурга, Голландии и многие другие). При этом германские короли, в отличие от французских и английских, не располагали компактным и стабильным доменом. Обладая значительной политической властью по отношению к своим вассалам, а также крестьянам, немецкие крупные феодалы еще менее, чем французские, были заинтересованы в сильной королевской власти.

Германские короли по-прежнему избирались на имперских съездах князей и некоторых городов и не обязательно из одной и той же династии. Из-за этого между претендентами на престол и в XII в. и особенно в XIII в. постоянно шла борьба, сопровождавшаяся частыми междуцарствиями. Города тоже не являлись для немецких королей достаточно прочными союзниками. Наиболее крупные и привилегированные из них – имперские и вольные города, мало связанные взаимными экономическими интересами и располагавшие широкими привилегиями, были настроены почти столь же сепаратистски, как и крупные феодалы. Менее значительные сеньориальные города тяготели к территориальной централизации в рамках отдельных княжеств. Короли, правда, пытались добиться союза с городами, даровали им новые привилегии, создавали новые имперские города в своих владениях, пытались обеспечить в стране необходимый, особенно для городов, земский мир, иногда поддерживали их в борьбе с их сеньорами. Однако зависимость королей от князей в финансовом и прежде всего в военном отношении вынуждала их в конечном счете искать соглашения с ними, часто в ущерб интересам городов.

Пытались короли приобрести себе союзников также в лице мелкого рыцарства, поддерживая институт имперских рыцарей – непосредственных держателей короны. Но отсутствие развитого королевского домена и частая смена династий на престоле делали поддержку рыцарства недостаточной. Что касается крестьянства, то королевская власть в XII—XIII вв. уже не пыталась, как раньше, превратить их в своих непосредственных подданных – «королевских свободных», вмешиваться в отношения их с сеньорами.

Слабость власти немецких королей внутри страны во многом определялась также и внешней политикой. Несмотря на неудачу в конфликтах с папой из-за инвеституры, они не отказались от надежд подчинить себе богатые области Северной и Средней Италии, включить их вместе с Германией в рамки единой так называемой Священной Римской империи и навечно возглавить ее под титулом императоров. Однако в силу упорного сопротивления итальянских городов и папства, а также малой заинтересованности германских князей в итальянской политике короны она терпела поражение за поражением. Чтобы удержать в повиновении Италию и получать от папы титул императоров, немецким королям приходилось то и дело совершать туда дорогостоящие военные походы.

Эта безнадежная, постоянно повторяющаяся ситуация была характерна и для периода правления династии Гогенштауфенов (1138—1254). Один из ее наиболее крупных представителей, Фридрих I Барбаросса (Рыжебородый) (1152—1190), добившись в 1154 г. императорской короны в Риме, попытался в 1158—1176 гг. навсегда подчинить города Средней и Северной Италии. Это вызвало восстание городов против императорского владычества, поддержанное папой. После долгой войны с созданной городами вместе с папой Ломбардской лигой император понес тяжелое поражение в битве при Леньяно (1176 г.), а в 1183 г. по Констанцскому миру отказался от всех притязаний на Италию. На последнем этапе этой войны часть германских князей во главе с могущественным Генрихом Львом, герцогом Саксонским, отказали Фридриху в военной помощи, что и предопределило поражение при Леньяно. Неудачной оказалась и последняя попытка Гогенштауфенов подчинить Италию, предпринятая внуком Фридриха Барбароссы Фридрихом II (1212—1250). Будучи одновременно королем Сицилии (его отец Генрих VI был женат на наследнице Сицилийского престола), которую он стремился сделать центром своей державы, Фридрих II пытался взять в клещи Северную и Среднюю Италию и папское государство, но вновь столкнулся с ожесточенным сопротивлением городов и папы. Этот король, затем император, представлял собой одну из колоритнейших фигур в истории империи. Воинственный рыцарь, он создал в Сицилийском королевстве подобие восточной деспотии. Вместе с тем он был одним из образованнейших людей своего времени, покровительствовал наукам и искусствам, основал университет в Неаполе, знал греческий, арабский и, конечно, латинский языки, писал научные трактаты, был поэтом. В то же время он жестоко преследовал еретиков и народные движения. После долгой, почти 30-летней борьбы, в которой германские князья Фридриху II почти не помогали, отлученный папой от церкви и объявленный Антихристом, он потерпел полный крах. Вместе с его смертью (1250 г.) потерпела крах и династия Гогеншгауфенов, а в значительной мере – и итальянская политика германских императоров в целом. Пока Гогенштауфены растрачивали силы в этой бесперспективной борьбе, они вынуждены были покупать помощь германских князей и даже их нейтралитет все новыми и новыми политическими уступками в их пользу, притесняя вместе с тем города. Мельфийский статут 1231 г., изданный Фридрихом II, закрепил за германскими князьями право высшей юрисдикции, чеканки монеты, взимания в их пользу налогов и пошлины, разрешил им основывать города и давать им рыночные права. Этот же статут запретил городам объединяться в союзы против князей.

Рис. Фридрих II.

Тем временем германские князья в XII—XIII вв. усиленно расширяли свои владения за Эльбой. Они предпринимали благословлявшиеся папой крестовые походы (XII в.) в земли полабских славян (ободритов, лютичей, поморян), в XIII в. – в Прибалтику. В этом «движении на Восток» (Drang nach Osten) их поддерживали торговые города Северной Германии и жадное до земель рыцарство. В результате истребления или подчинения населения заэльбских земель, куда завоеватели направляли потоки немецких колонистов – крестьян, здесь образовались в XII в. новые немецкие княжества: герцогство Мекленбургское (в нижнем течении Эльбы), основанное уже упоминавшимся Генрихом Львом, маркграфство Бранденбургское (в среднем течении Эльбы с центром в Берлине), основанное другим крупным феодалом – Альбрехтом Медведем, Померания (между устьями Одера и Вислы), завоеванная тем же Генрихом Львом. В XIII в. два духовно-рыцарских ордена – «меченосцев» (возникший в Европе) и «тевтонский» (переведенный сюда папой из Палестины) – захватили территорию современной Латвии, часть Эстонии, а также земли племени пруссов в Восточной Прибалтике. После слияния в 1237 г. обоих орденов здесь сложилось в конце 30-х годов государство Тевтонского ордена (позднее Ливония), угрожавшее Польше и Руси. В XIII же в. на юго-восточной окраине Германских земель, в результате более мирной колонизации в бывшую Восточную марку, образовалось еще одно новое княжество – герцогство Австрийское, которое вскоре захватило соседние славянские области – Штирию, Каринтию, Крайну.

В Германии не было единого центрального правительства, единой налоговой системы, единства мер и весов, которые в других странах постепенно обеспечивались королевской властью. Не было и постоянного или «земского мира», которого так домогались города. «Земский мир» поддерживался не королевским законодательством, но периодическими соглашениями об его соблюдении, заключавшимися на имперских сеймах между королем и князьями, иногда с участием наиболее влиятельных городов. Эти постановления постоянно нарушались и требовали возобновления.

Немецкое бюргерство, отданное во власть князей (не получая защиты от короля), пыталось противостоять такому ходу событий, создавая региональные городские союзы. Так возникли Рейнский (XIII в.), Швабский (XIV в.) союзы городов, а также мощный Ганзейский союз североморских городов. Эти союзы тщетно пытались воздействовать на короля в деле поддержания мира в стране. Князья же требовали их запрещения, так что после Мельфийского статута 1231 г. союзы существовали как бы нелегально.

То обстоятельство, что немецкие города не смогли создать общегосударственного союза, показывает, что складывание городского сословия шло в Германских землях в основном в региональных рамках. Города все больше искали поддержки против своих господ у территориальных князей, усиливая их политические позиции. Междуцарствие 1254—1273 гг., последовавшее за падением Гогенштауфенов, еще более способствовало политическому распаду Германии на множество фактически самостоятельных территориальных княжеств.

С таким развитием была связана и специфика сословно-представительных собраний. В XIII в. в отдельных княжествах появляются местные сословные собрания – ландтаги с представителями духовных и светских феодалов и наиболее значительных в данной области городов. Эти местные собрания пользовались известным влиянием в рамках территорий. Общеимперские собрания (впоследствии получившие название рейхстагов) имели скорее символическое значение. В их состав входили князья и прелаты, города же, притом только имперские, приглашались туда нерегулярно и не имели там особой палаты (до конца XV в.). Не имели самостоятельного представительства и рыцари. Решения рейхстагов практически не являлись обязательными ни для императора, ни для других его участников. В стране не было достаточно сильных исполнительных органов, которые могли бы обеспечить их реализацию. В отличие от Франции, где складывание сословий на уровне отдельных провинций было лишь этапом в их общегосударственном оформлении, в Германских землях этот процесс оставался на таком уровне многие столетия.