Текст книги "История Европы. Том 2. Средневековая Европа"

Автор книги: Александр Чубарьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 79 страниц)

Другое направление в развитии географической мысли той эпохи – каппадокийско-александрийское (Василий Великий и Григорий Нисский, ритор Иоанн Филопон, поэт Георгий Писида). Для его сторонников характерно активное использование идей античных философов и географов: они признавали шарообразность земли, сферичность небес, окружающих Землю со всех сторон, не следовали рабски за библейскими построениями.

Античные традиции еще преобладали и в светской историографии ранней Византии, отразившей идейную и социально-политическую борьбу того времени. Ранняя Византия оставила потомкам труды целой плеяды прославленных светских историков: Аммиана Марцеллина, Евнапия, Олимпиодора, Зосима, Приска Панийского, Прокопия Кесарийского, Агафия Миринейского, Менандра Протиктора и Феофилакта Симокатты. Среди них талантом, силой ума, ярким темпераментом и широтой взглядов бесспорно возвышаются двое – Аммиан Марцеллин и Прокопий.

Аммиан Марцеллин (IV в.) – последний римский и первый ранневизантийский историк, грек-язычник, воспевавший историю Римской империи. Самобытный, весьма одаренный художник, создавший галерею живых и выразительных портретов исторических деятелей, поклонник идеалов Древнего Рима, он всей душой ненавидит и разоблачает тиранию современных ему императоров.

Прокопий (VI в.) в своих произведениях «История войн Юстиниана с персами, вандалами и готами», «Трактат о постройках» рисует историческое полотно грандиозных масштабов, описывает события, происходившие в Северной Африке и Италии, Испании и на Балканах, в Иране и отдаленных странах Юго-Восточной Азии, восхваляет политику Юстиниана. Прокопий, стоявший на высокой ступени общественной лестницы, мыслил масштабами политического деятеля. Плодом глубоких раздумий, борения политических и личных страстей явилась «Тайная история» Прокопия. Написанная в глубокой тайне, она с предельной откровенностью обнажает все пороки империи и ее правителей, скрытые в официальных трудах того же автора. Юстиниан предстает здесь как злодей на троне, неумолимый тиран, разрушитель империи. Резко критическое отношение к живой современности и несколько рассудочное восхваление канонизированного прошлого, уже угасшего величия Рима, характерные для сенаторской аристократии старого Рима и ранней Византии, – вот идеи, которые роднят Аммиана Марцеллина и Прокопия.

Еще один из плеяды выдающихся светских историков ранней Византии, Феофилакт Симокатта (VII в.), хотя и сохранил многие родственные Прокопию черты, приемы и методы, отражает уже эволюцию ранневизантийской историографии от античности к средневековью, и прежде всего усиление влияния христианства. Младший современник Прокопия, утонченный эрудит, историк и поэт Агафий Миринейский (VI в.) был идеологом византийской интеллигенции – духовной элиты Константинополя. Как Прокопий, так и Агафий по своим философским взглядам, характеру и манере повествования, литературному стилю во многом являются продолжателями античной историографии.

В произведениях ранневизантийских историков светского направления как бы слились элементы античной и новой, нарождающейся средневековой культуры. Новым в них является проникновение в миросозерцание авторов христианского вероучения, отчасти христианской этики, изменение отношения к варварским народам, которое становится все более примирительным. Этим произведениям свойственны и напряженные поиски разрешения философских вопросов о соотношении божества, человека и природы, о месте человеческой личности в истории и вселенной.

В историографии появляются и новые жанры, в том числе всемирные хроники, в которых причудливо соединились христианская историко-философская концепция всемирной истории с античными реминисценциями, языческими мифами и легендами. Византийские хронисты, особенно Иоанн Малала, испытали воздействие Геродота, Фукидида, Тита Ливия, а также Эсхила, Еврипида, Вергилия. Но они уже отказались от теории цикличности и заимствовали у церковных историков линейное время. Если сравнить даже самого талантливого хрониста Иоанна Малалу со светскими историками Аммианом, Прокопием и др., бросается в глаза исчезновение индивидуальных черт сочинения, сильное упрощение языка и стиля хронистов, много черпавших из народной культуры.

Византийская риторика той эпохи, игравшая важную роль в общественной жизни, также являлась ареной острых идейных и религиозных битв. Ранневизантийские риторы, речи которых были облечены в античные одежды, изощрялись в классическом ораторском искусстве. Языческие риторы Фемистий, Гимерий, Ливаний, Синесий Киренский (IV в.) потрясали слушателей отточенностью классического стиля, необычайной эрудицией, знанием всех тайн ораторского искусства. Открытую и непримиримую борьбу с язычеством и античной культурой вели в ту эпоху христианские церковные проповедники, например Иоанн Златоуст, неумолимо обличавший пороки языческой знати, языческую этику и мораль.

Значительные перемены происходили в ранней Византии и в сфере художественной культуры. В это время складываются основные принципы византийской эстетики, которая во многом опиралась на античные воззрения о сути прекрасного, однако синтезировала и переосмысливала их в духе христианской идеологии. Отличительной чертой византийской эстетики был ее глубокий спиритуализм. Она отдавала предпочтение духу перед телом, ставила нравственное совершенство выше телесной красоты. Основной эстетической задачей византийского искусства отныне становится стремление воплотить в художественном образе трансцендентную идею. Сенсуалистическая эстетика античности постепенно вытесняется спиритуалистическими идеалами средневековья.

В VI – середине VII в. византийские художники, переработав многообразные влияния Востока и античности, сумели создать свой собственный стиль в искусстве. С этого времени Константинополь превращается в прославленный художественный центр средневекового мира. Бурное строительство в городах ранней Византии было мощным стимулом расцвета архитектуры и искусства в правление Юстиниана. Особенно интенсивно шло строительство церквей в Константинополе.

Непревзойденным шедевром византийского зодчества стал построенный в 532—537 гг. храм св. Софии в Константинополе. Он воплотил все лучшее, что было создано в архитектуре Востока и Запада. Недаром современники в один голос называли его «чудом и славой» века. Два великих зодчих, оба выходцы из Малой Азии, Исидор из Милета и Анфимий из Тралл, сумели соединить в этом храме впечатляющую монументальность, спокойную пластичность, чистоту и строгость линий античной архитектуры с новейшими достижениями зодчества Востока. Впервые здесь была реально воплощена идея грандиозного центрического храма, увенчанного колоссальным куполом. На вершине купола был изображен огромный крест посреди усеянного звездами неба. Внутреннее убранство храма поражало торжественной пышностью и изысканным великолепием. Особую прелесть интерьеру Св. Софии придавали мраморные колоннады, расположенные двумя ярусами вдоль центрального пространства церкви. Необычайное благородство колорита, с преобладанием темно-зеленого, серого, темно-красного и черного цветов, гармоничность пропорций колоннад, тончайшее кружево резных капителей – все это создавало впечатление огромной художественной силы. В архитектуре и живописи Св. Софии были заложены основы нового художественного стиля, которому суждено было стать господствующим во всей дальнейшей истории византийского искусства. Бесспорно и то, что храм Св. Софии занимает почетное место среди художественных памятников всех времен и народов. Другие шедевры ранневизантийского зодчества – храм Св. Апостолов в Константинополе, церковь Св. Виталия в Равенне, храм Св. Димитрия в Салониках.

В живописи VI – середины VII в. также постепенно кристаллизуется византийский стиль, очищенный от инородных влияний, соответствующий спиритуалистическим идеалам средневекового общества, хотя в нем сохраняется известная преемственность эллинистических традиций. Для константинопольской школы характерны утонченный артистизм, живописность и красочное разнообразие, переливчатость колористической гаммы. Одним из самых совершенных творений столичных мастеров, которое несло на себе печать эллинистических традиций, были мозаики в куполе церкви Усиления в Никее (VII в.).

Другие направления в искусстве ранней Византии, воплотившиеся в мозаиках Равенны, Синая, Фессалоники, Кипра, Паренцо знаменуют отказ византийских мастеров от античных реминисценций. Образы становятся более аскетическими, лишенными чувственности, зато духовность достигает в них необычайной силы.

В Византии, однако, никогда не затухало светское художественное творчество. Бурный расцвет Константинополя способствовал сохранению светской культуры, а культ империи и императора давали импульсы ее развитию. Еще в IV—V вв. Константинополь – новый Рим украсился дворцами императоров и домами знати. На самом берегу Мраморного моря вырос Большой императорский дворец – превосходный архитектурный ансамбль дворцов с парадными залами, терм, жилых помещений, окруженных садами и фонтанами. Вход во дворец шел через торжественную купольную залу, интерьеры и стены дворца были отделаны мозаиками, прославляющими победы Юстиниана над варварами. Центром дворца со второй половины VI в. стала тронная «Золотая» зала – Хрисотриклиний. Обширный столичный ипподром, средоточие общественной и культурной жизни, был украшен античными памятниками. Центральная улица города Меса была застроена дворцами знати, общественными зданиями, портиками, домами горожан. Главные площади столицы и Меса также были украшены античными статуями.

Шедевром светской живописи раннего периода были мозаики полов Большого дворца в Константинополе, ныне хранящиеся в особом музее. С поразительной реалистической полнокровной чувственностью, заимствованной из позднеантичного искусства, на них были изображены буколические сцены сельской жизни и труда, борьба диких зверей, сцены охоты. Роскошными дворцами и шедеврами светского искусства славились также Антиохия, Александрия, Афины и другие города империи.

Наиболее знаменитыми произведениями светской живописи раннего периода являются изображения торжественной процессии Юстиниана и Феодоры в окружении вельмож и знатных дам в базилике Сан-Витале в Равенне (середина VI в.). Лица Юстиниана и Феодоры наделены портретными чертами, цветовая гамма мозаик отличается полнокровной яркостью, теплотой и свежестью. По словам Прокопия, хорошо знавшего Юстиниана, император был среднего роста, полный, с круглым красивым белым лицом, с большими темными проницательными глазами. На мозаиках Сан-Витале мы видим именно такой внешний облик Юстиниана. Он в расцвете лет, красив, выражение лица приветливое.

В равеннских мозаиках Сан-Витале императрица Феодора предстает гордой владычицей, облаченной в царские одежды; голову ее, окруженную нимбом, увенчивает корона, усыпанная драгоценными камнями. Но особенно поражает лицо Феодоры, усталое, грустное, почти скорбное. Она прекрасна, но молодость уже уходит. Это облик женщины, познавшей все бездны жизни и застывшей в своем утомленном величии. Еще более удивителен мраморный портрет Феодоры, хранящийся в музее Кастелло Сфорческо в Милане. Ее молодое лицо необычайно красиво. Глядя на этот мраморный портрет Феодоры, понимаешь всю неотразимость ее женского обаяния, описанного Прокопием.

Мировое признание в средние века получили произведения художественного ремесла и прикладного искусства Византии: изумительной красоты ювелирные украшения из золота и драгоценных камней, диптихи и ларцы из слоновой кости, украшенные резьбой и инкрустациями, утонченные изделия из цветного стекла – сосуды, бусы, светильники, вышитые причудливыми рисунками шелковые ткани. Византийские художники, мастера мозаики, мелкой пластики, ювелирного дела, эмалей и тканей, книжной миниатюры долгое время являлись законодателями вкусов в Европе. Их произведения служили своего рода эталонами, на которые ориентировались и которым стремились подражать по мере сил и возможностей.

Светская культура еще не утратила господства в это время в сфере театральных представлений и массовых зрелищ. Но античный театр начинает уже клониться к упадку, античные трагедии и комедии все чаще заменяются выступлениями мимов, жонглеров, танцовщиков, гимнастов, укротителей диких животных. Место театра занимает ныне цирк (ипподром) с его конными ристалищами, пользующимися огромной популярностью. Христианская церковь предавала анафеме светские языческие зрелища, стремилась заменить их церковными праздниками. Однако лишь к концу ранневизантийского периода массовые зрелища приходят в упадок.

Музыка занимала особое место в византийской цивилизации. Многоцветный колорит имела музыка городских улиц, театральных и цирковых представлений и народных празднеств, богатейшая песенно-музыкальная практика многих народов, населявших империю. Каждый из этих видов музыки имел свой собственный эстетический и социальный смысл и в то же время, взаимодействуя, они сливались в единое и неповторимое целое. Христианство очень рано оценило особые возможности музыки как универсального искусства, обладающего силой массового психологического воздействия, и включило ее в свой культовый ритуал. Именно культовой музыке суждено было занять доминирующее положение в средневековой Византии, хотя и светское музыкальное творчество там никогда не исчезало.

Итак, в ранней Византии интенсивно формировались основные особенности византийской культуры, окончательно сложившиеся в последующий период. Постепенно культурные влияния извне и изнутри – от разных народов Империи – поглощались и затем синтезировались ведущей греко-римской культурой. Греко-римская в своей основе византийская культура, обогащенная элементами культуры народов Востока, приобрела неповторимый колорит, отличавший ее от культуры Западной Европы. Определяющая роль греко-римской культуры способствовала сохранению в Византии в значительных масштабах античного культурного наследия.

ВИЗАНТИЙСКАЯ КУЛЬТУРА СЕРЕДИНЫ VII—XII В.

К середине VI в. все более кристаллизуются христианская догматика и эстетические воззрения византийского общества. В общественной мысли господствуют спиритуалистические идеалы созерцательного покоя, нравственного совершенства, все как бы застывает, делается строже, суше, статичнее. Однако это умиротворение оказалось лишь временным. С первой четверти VIII столетия богословские и идейные споры вспыхивают с новой силой, приняв на этот раз форму иконоборчества. В столкновениях иконоборцев и иконопочитателей (726—843) отразилась борьба военной землевладельческой знати и части торгово-ремесленных кругов Константинополя за ограничение могущества господствующей церкви и монастырей, за раздел церковных имуществ, за подчинение церковной иерархии государственной власти. Эти столкновения были тесано связаны и с глубокими идейными расхождениями мировоззренческого характера. Провозглашенная императорами Исаврами борьба против почитания икон дала в руки правящей династии сильное идейное оружие. Богословскую полемику с иконопочитателями вела высокообразованная светская и духовная элита. На какое-то время в стане иконоборцев оказались и представители еретических течений – павликиан и манихеев. На стороне иконопочитателей объединилось ортодоксальное духовенство, фанатически настроенное монашество, представители патриархии. Им удалось повести за собой широкие народные массы, особенно в европейских областях Византийского государства.

В идейно-догматическом плане суть спора состояла в том, что иконоборцы выдвигали тезис о неописуемости и непознаваемости божества. В основу их учения был положен главный догмат христианства о единстве в Троице трех божественных ипостасей, одинаково неописуемых и непостижимых для человеческого разума. Иконоборцы исходили из стремления сохранить за христианским богослужением возвышенную духовность, очистить его от плотских начал и пережитков эллинского сенсуализма.

На формирование иконоборческих эстетических доктрин, видимо, оказали известное влияние религиозно-эстетические идеи иудаизма и ислама о неописуемости и непознаваемости единого верховного божества. Следствием распространения в Византии иконоборческих идей была временная победа в религиозном искусстве орнаментально-декоративных и отвлеченно-символических принципов. Эстетические и стилистические истоки иконоборческого искусства надо, видимо, искать в произведениях сирийских христианских мастеров, украшавших мозаиками ранние мечети на территории халифата. Именно в иконоборческую эпоху были заложены основы византийской орнаментики, достигшей столь блестящего расцвета в X—XII вв.

Обе враждующие партии не только осыпали друг друга бранью, но и прибегали к гонениям и к искоренению всего созданного их противниками. Сперва иконоборцы с фанатическим упорством уничтожали в храмах фигурные изображения, заменяя их символом креста или геометрическим орнаментом. Так погибли многие памятники искусства: мозаики, фрески, иконы, в том числе самые ранние мозаики храма Софии в Константинополе. После же победы иконопочитателей победители столь же беспощадно сжигали иконоборческие книги, восстанавливали в храмах антропоморфные изображения Христа, богоматери, святых.

Нет сомнения, что уничтожением памятников человеческой мысли как иконоборцы, так и их противники причинили заметный вред культурному развитию Византии VIII—IX вв. Но вместе с тем эстетическое мышление иконоборцев внесло новую свежую художественную струю в образное видение мира византийцев – изысканную абстрактную символику в сочетании с рафинированной и эстетически привлекательной декоративной орнаментикой. Кроме того, иконоборческое движение послужило стимулом к новому взлету светского изобразительного искусства и архитектуры Византии. В это время в Константинополе продолжалось строительство Большого дворца, среди зданий которого выделялся причудливой архитектурой тронный зал, или Триконх, украшенный тремя апсидами (конхами) и богато отделанный разноцветными мраморами колонн. В светском искусстве иконоборческого периода победили принципы репрезентативной торжественности, архитектурной монументальности и красочной многофигурной декоративности, послужившие в дальнейшем основой развития светскою художественного творчества.

Вместе с тем и в период иконоборчества продолжало существовать гонимое суровое монашеское искусство иконопочитателей. Художественные идеалы этого искусства черпались из гущи народных верований и эстетических представлений народов Востока. Ярким примером этого направления в искусстве служат ранние росписи христианских пещерных храмов Каппадокии. Восточнохристианские влияния прослеживаются в таких памятниках Запада, как Санта-Мария Антиква в Риме (741—742 гг.), в ранних мозаиках Сан-Марко в Венеции (827—844 гг.), в мозаиках монастыря Сен-Жермен-де-Пре во Франции, в ранних каролингских рукописях. Восточнохристианское искусство оказало, разумеется, известное воздействие и на собственно византийские памятники, такие, как мозаики храма Софии в Салониках, иллюстрации Хлудовской псалтыри (вторая половина IX в.) и некоторые другие.

Религиозно-философские споры вызвали необходимость систематизации христианского богословия, что нашло отражение в сочинениях Иоанна Дамаскина и позднее Феодора Студита. Иоанн Дамаскин (вторая половина VIII – начало IX в.) – один из крупнейших византийских богословов – в своем труде «Источник знания» поставил сложную задачу построить целостную систему ортодоксального христианства. Он пытался систематизировать всю сумму знаний христианского богословия, почерпнутую им из Писания и сочинений апологетов и отцов церкви. Вместе с тем Иоанн Дамаскин не отвергал античную философию, а наоборот, использовал для построения своей грандиозной богословской системы учение Платона и логику Аристотеля. Он решительно выступал против иконоборческого движения. Исполненный традиционализма и строгой ортодоксальности труд Дамаскина оказал значительное влияние на все средневековое богословие как в Византии, так и в Западной Европе (в частности, на Фому Аквинского).

Другой идеолог ортодоксального богословия Феодор Студит (759—826) в своем огромном литературном наследии обобщил всю аргументацию иконопочитателей против их идейных противников. Его сочинения проникнуты яростной полемикой против иконоборцев.

В VIII—IX вв. в общественной мысли Византии возрастает интерес к созданию целостной, всеохватывающей картины вселенной и человечества, к постижению общих закономерностей бытия. Наиболее отчетливо, хотя и неосознанно, это стремление к глобальному охвату человеческой истории проявилось в византийской хронографии. Исходя из библейской концепции, авторы всемирных хроник последовательно проводят идеи прогрессивного, обусловленного божественной волей поступательного движения человечества к совершенству. Наибольшей известностью среди исторических произведений подобного рода пользовались «Хронография» Феофана Исповедника (752—818), «Бревиарий» («Краткая история») патриарха Никифора (середина VIII в. – 828 г.) и хроника Георгия Монаха, или Амартола («Грешника») (IX в.). Для них характерны ортодоксальная идейная направленность, безыскусственность, занимательность и доступность изложения, вера в чудеса и прославление этических идеалов монашества, ориентация на широкого читателя. Эти уже средневековые черты византийской хронографии VIII—IX вв. обусловили ее длительное воздействие на византийскую историографию последующего времени.

В VII – середине IX в. усиливается воздействие религиозной идеологии на византийскую литературу, особую популярность приобретают такие литературные жанры, как жития святых и литургическая поэзия. Наиболее крупными представителями последней были Андрей Критский и уже упоминавшийся Иоанн Дамаскин. Иоанн Дамаскин вносил в поэтическое творчество свойственную ему теологическую рассудочность, схоластический пафос, торжественную парадность и одновременно задушевность, утонченность стихотворной формы. Его литургическая поэзия приобрела впоследствии большую популярность и вошла в православную литургию многих стран, в том числе и Руси. Среди наиболее одаренных и образованных поэтов светского направления в IX в. можно назвать имена Иоанна Грамматика и Игнатия, поэтессы Кассии. Иоанн Грамматик, пламенный защитник иконоборческой доктрины, писал поэмы и научные трактаты, увлекался научными опытами. Его современник, дьякон Игнатий, принадлежал к умеренному крылу иконоборцев и так же, как Иоанн, славился знанием античности.

Поэтесса Кассия – знатная девушка необычайной красоты и острого ума в юности пережила тяжкую личную драму и удалилась в монастырь. В тиши монастырской кельи она создала немало эпиграмм, ямбических сентенций, литургических гимнов, к которым сама сочиняла музыку. В поэтическом творчестве Кассии звучат мотивы оскорбленного самолюбия, глубокого разочарования, ненависти к невеждам и глупцам. В стихах Кассии порою проступают теплые, лирические чувства, возвышенное отношение к дружбе, целомудренной любви, бескорыстной помощи достойным людям. Дружбе посвящены многие стихи Кассии. Мысля вечными, общечеловеческими категориями, защищая, казалось бы, известные истины, Кассия во многом вполне самобытна, в ее произведениях очень редки реминисценции из античных и византийских авторов.

Хотя в иконоборческий период создавались значительные трудности в сфере развития научных знаний, оно все же продолжалось. Здесь можно говорить не об упадке, но скорее о серьезной перестройке на новый, средневековый лад. Античное наследие воспринимается теперь все более критически, усиливается воздействие христианской идеологии. Тем не менее и в эти трудные времена появляются блестящие ученые – эрудиты, не знающие себе равных на Западе в те столетия. В области естественных наук к их числу принадлежит выдающийся ученый-энциклопедист Лев Философ, или Лев Математик (конец VIII – 60-е годы IX в.). Образованнейший человек, знаток математики, физики, механики, философии, Лев Математик интересовался медициной и астрономией, изучал античных авторов. Ему принадлежит ряд важных открытий. Среди них применение букв как арифметических символов. Ему приписывается изобретение системы световой сигнализации на расстоянии. Лев Математик возглавил высшую Магнаврскую школу в Константинополе, созданную кесарем Вардой, с четырьмя кафедрами: философии, грамматики, геометрии и астрономии. Сам Лев вел занятия по философии.

В византиноведческой науке долго господствовало представление об иконоборческом периоде как о «темных веках» византийской истории, эпохе упадка культуры и образованности. В действительности же эпоха иконоборчества глубоко противоречива. С одной стороны, заметно временное затухание античных традиций, господство церковной догматики. Античный идеал прекрасной личности постепенно заменяется идеалом духовного совершенства, целомудрия, благочестия и смирения. Но вместе с тем возрастает стремление к спиритуализации мышления, к символике и абстрактным идеям во многих сферах духовной жизни. Другими словами, вызревают новые средневековые мировоззренческие принципы и эстетические идеалы. Продолжается развитие науки и образования, не меркнет и светское художественное творчество. Пышный расцвет переживает светское аристократическое искусство Константинополя, изысканное прикладное искусство столичных мастеров.

С X в. наступает новый этап истории византийской культуры. С этого времени начинается известная стабилизация общественного сознания, завершается систематизация христианского богословия. Происходит обобщение и классификация всего достигнутого в науке, богословии, философии, литературе. В культуре полностью торжествуют обобщенно-спиритуалистические принципы. Христианство, борясь как против античного миросозерцания, так и против дуалистических еретических учений, отделявших непроходимой пропастью духовное и телесное начала, стремится снять противоречие между ними. Выход из этого тупика оно видит в подчинении плотского начала духовному. Идеальный эстетический объект переносится в духовную сферу, он связывается с определенными эстетическими категориями, такими, как понятие прекрасного, свет, цвет, образ, знак, символ. В художественном творчестве получают преобладание традиционализм, каноничность. Искусство теперь не противоречит догматам официальной религии, но активно служит ей. Художник не только не вмешивается в течение окружающей жизни, но даже и не стремится познать все многообразие бытия. Он часто живет в выдуманном, нереальном мире рассудочных абстракций и канонизированных ситуаций и образов. Вместо познания природы и человека он занят воплощением идеи в стройной системе символов. Повествование замыкается в кругу излюбленных трафаретных сюжетов; в произведениях церковной литературы той поры поселяются символические, стереотипные герои, абстрактные пейзажи, господствует метафизическая игра словами. Полнокровные бытовые детали все чаще сменяются бесплотными, аскетическими фигурами мучеников и святых. Цель писателя – не осмысление природы и бытия, а просвещение и спасение тех, кто бродит во тьме невежества. Распространение получает суровая аскетическая эстетика, связанная с проповедью примата духовной красоты над телесной, идеей бесстрастия, покоя, отказа от земных благ. Видным выразителем этого ригористического направления в эстетике Византии был мистик и теолог, идеолог монашества Симеон Новый Богослов (949—1022).

Вместе с тем в Византии традиции греко-римской цивилизации в раннее средневековье не умирали, а упадок образованности в это время ощущался в значительно меньшей степени, чем в Западной Европе. Поэтому и возрождение интереса к античной культуре в Византии началось раньше. Античные традиции, временно ослабевшие в VIII—IX вв., с X столетия возрождаются с новой силой. Это направление сохраняется и позднее, то усиливаясь, то ослабевая, до конца существования Империи. Уже в период правления Македонской династии (X—XI вв.) снова проявляется стремление к синтезу христианских и античных эстетических ценностей. Правда, тогда изучение античности в Византии не было еще творческим, а носило компилятивный характер. Зачастую преклонение перед античностью сочеталось с христианской ортодоксальностью. Так, патриарх Фотий (ок. 810/827—ок. 891/897) – суровый богослов и церковный иерарх, оставался поклонником и знатоком античной культуры. Фотий создал знаменитый труд «Мириобиблион» («Множество книг»), где собрал характеристики 280 античных и ранневизантийских авторов с обширными извлечениями из их произведений. Среди них встречаются труды по философии, богословию и медицине, сочинения историков и любовные романы, описания путешествий и ораторские произведения. Многие ныне утраченные сочинения античных писателей дошли до нас только в передаче Фотия.

В византийской культуре X век был связан с созданием обобщающих произведений энциклопедического характера. В этот период были составлены энциклопедии по истории, сельскому хозяйству, медицине. Трактаты императора Константина Багрянородного (913—959) «Об управлении государством», «О фемах», «О церемониях византийского двора» – это обширная энциклопедия ценнейших сведений о политической и административной структуре византийского государства. В то же время в них собран богатый материал этнографического и историко-географического характера о сопредельных с империей странах и народах, в том числе и о русских землях.

В XI—XII вв. значительный расцвет переживает светское образование, базирующееся на античных традициях. Центром его была Константинопольская высшая школа, возрожденная в середине XI в. и просуществовавшая до 1204 г. На Западе Константинополь считали одним из крупнейших центров высшего образования и ставили его рядом с Парижем и Багдадом. Высшая школа Константинополя существовала за счет государства и подлежала строгому государственному контролю. Но и сюда проникали новые веяния, распространялись идеи рационализма и критики философских систем с позиции разума.

В XI—XII вв. в византийской культуре происходят серьезные сдвиги. Это было время подъема научных знаний и зарождения рационализма в философской мысли византийского общества. Крупные византийские мыслители того времени впервые пытаются, правда, пока еще не очень последовательно, логически обосновать важнейшие философско-богословские догматы с точки зрения разума. Рационалистические тенденции у византийских философов и богословов (так же, как и у западноевропейских схоластов XI—XII вв.) проявлялись прежде всего в стремлении сочетать веру с разумом, а порою и поставить разум выше веры. Византийские мыслители XI—XII вв. воспринимают от античных философов уважение к разуму, на смену слепой вере, основанной на авторитете, приходит исследование причинности явлений в природе и обществе. Но в отличие от западноевропейской схоластики византийская философия XI—XII вв. строилась не только на трудах Аристотеля, но и на основе античных философских учений разных школ. Выразителями рационалистических веяний в византийской философии были Михаил Пселл, Иоанн Итал и их последователи.