Текст книги "История Европы. Том 2. Средневековая Европа"

Автор книги: Александр Чубарьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 79 страниц)

Таким образом, исторически сложившийся комплекс англо-французских противоречий был решен в пользу дальнейшего движения обеих монархий по пути централизации и создания национальных государств.

Столетняя война приобрела невиданные прежде международные масштабы, поистине общеевропейский характер. В течение этой длительной войны происходили существенные сдвиги в расстановке сил на международной арене. Наименее прочным оказался основанный на временном политическом расчете союз Англии с германским императором. Достигнув относительного примирения с папой Бенедиктом XII, Людвиг Баварский уже в 1341 г. под влиянием папы разорвал свой договор с английским королем.

Серьезная переориентация произошла в международных позициях Фландрии. Захваченный англичанами в 1347 г. французский город Кале стал опасным конкурентом фландрских городов по ввозу английской шерсти. Бесконечная англо-французская война у берегов Фландрии и на ее земле разоряла горожан. Все это подрывало экономическую основу союза Англии с фландрскими городами. Его ослабление имело и политическую подоплеку: в 1368 г. французский король Карл V с помощью папы добился брака своего брата – герцога Бургундского с единственной наследницей графа Фландрского. На этой династической основе, подкрепленной военным участием Франции в подавлении восстания фландрских городов (1382 г.), графство в 1384 г. перешло под власть бургундского дома и было включено в состав недолговечного Бургундского государства. После его распада (1477 г.) Фландрия оказалась под властью Габсбургов.

На Пиренейском полуострове в течение XIV в. в центр политической жизни выдвинулась борьба за гегемонию между Кастилией и объединенным королевством Каталонии и Арагона. Соперничество обострялось нерешенностью пограничных вопросов. На Пиренейском полуострове эта проблема стояла особенно остро в связи с длительным и сложным процессом Реконкисты и обусловленной им нестабильностью пограничного деления. Все это толкало государства Пиренейского полуострова на поиски политической и военной поддержки извне. Союз Кастилии с Францией был обусловлен не только стремлением французской монархии обрести опору против Англии, владевшей предпиренейскими областями Франции, но и тем, что кастильская монархия опасалась усиления Арагона, который в XIV в. быстро складывался в сильную морскую державу.

Одной из форм борьбы стран Пиренейского полуострова за разрешение своих внутренних противоречий стало их участие в англо-французском военно-политическом конфликте. В 1356 г. началась война между Кастилией и Арагоном. Однако потерпевшая несколько тяжелых поражений в войне с Англией Франция не могла реально поддержать кастильского короля Педро I Жестокого. Этим воспользовалась Англия. В 1362 г. Педро I подписал договор о союзе с Эдуардом III. В ответ Франция поддержала претендента на кастильский престол Энрике Трастамарского. Под предлогом защиты его прав французские войска вторглись на Пиренейский полуостров. Сражение при Найере (1367 г.), в котором участвовали английские и французские рыцари и лучники, было не только моментом внутриполитической борьбы в Кастилии, но и одним из актов Столетней войны.

Успех Англии на Пиренейском полуострове был временным. Универсалистские тенденции в политике английской монархии коснулись и стран Пиренейского полуострова: у Педро I было вырвано обещание территориальных уступок Англии. Франция не выдвигала подобных требований. Этим во многом объяснялись крушение политики Педро I и победа французского ставленника Энрике Трастамарского (кастильский король Энрике II с 1369 г.). Подтвержденный и обновленный франкокастильский союз (1368 г.) был открыто направлен отныне против Англии. Кастилия приняла активное участие в морских сражениях с английским флотом на втором этапе Столетней войны (70-е годы XIV в.).

В 70—80-х годах вспыхнул военно-политический конфликт между Кастилией и Португалией. Так же как и противоречия Кастилии и Арагона, он был обусловлен борьбой за территориальное и политическое размежевание. Опираясь на династические права, кастильская монархия, начиная с 70-х годов XIV в., неоднократно предпринимала военные и политические акции против португальских королей. Сопротивляясь этим притязаниям, Португалия боролась за возможность независимого развития. Обычные в такой ситуации поиски международной поддержки привели Португалию к сближению с Англией, которая давно стремилась создать в этом регионе противовес франко-кастильскому союзу. В 1381 г. был заключен англо-португальский союз. Одновременно Франция подтвердила союз с Кастилией. В 80-е годы англичане предприняли против Кастилии несколько военных экспедиций, довольно безрезультатных в военно-политическом отношении. Наиболее серьезные события произошли в 1383—1385 гг., когда возникла реальная возможность присоединения Португалии к Кастильскому королевству династическим путем. Эта перспектива вызвала резкое сопротивление в различных (преимущественно демократических) слоях португальского общества и рост патриотических настроений.

Политический кризис на Пиренейском полуострове был использован Англией и Францией для очередного акта борьбы за влияние в этом регионе. В то же время столкновение на Пиренейском полуострове имело значение для развития событий Столетней войны. В битве при Алжубарроте, где Португалия отстояла свое независимое развитие (1385 г.), вновь участвовали английские и французские войска. Поражение Кастилии помогло Англии добиться прекращения активного участия кастильского флота в англо-французской войне.

Последней попыткой Англии укрепить свои позиции в этой части Европы стало вторжение в Кастилию английских войск под предводительством герцога Ланкастерского Джона Гонта – претендента на кастильский трон (1386 г.). В ответ на это в том же году был в очередной раз подтвержден франко-кастильский союз. Неудача английского вторжения надолго положила конец вмешательству Англии, а затем и Франции в дела пиренейских стран.

По договору 1411 г. кастильский король отказался от притязаний на португальскую корону. Арагон в международных делах также все дальше отходил от сферы англо-французских противоречий. Расширение масштабов морской державы обусловило столкновение арагонской короны с итальянскими государствами в борьбе за Неаполитанское королевство (присоединено к Арагону в 1442 г.). Отказ Кастилии и Арагона от участия в борьбе враждующих европейских группировок явился одним из факторов, которые способствовали сближению двух монархий и сделали возможной унию 1479 г. между Фердинандом Арагонским и Изабеллой Кастильской.

Наиболее долго и прочно оставалась в русле англо-французских противоречий Шотландия. Союзные отношения Франции и Шотландии носили откровенно антианглийскую направленность. В документах, оформлявших союзнические отношения, указывалось, что все шотландские города и деревни «должны и впредь участвовать в любой войне против английского короля», опустошая английские земли. Франция же обязалась «прочно стоять на стороне шотландского короля». Успешное завершение Шотландией войны за независимость (1296—1328 гг.) обусловило дальнейшее укрепление франко-шотландского союза и появление взаимных военных обязательств. Во время англошотландской войны 1332—1339 гг., почти совпавшей хронологически с первым этапом Столетней войны, англичане вынуждены были бороться на два фронта. Добившись почти полного освобождения своей территории, шотландцы вторглись в Северную Англию. И хотя они потерпели серьезное поражение в битве при Невилл-Кроссе (1346 г.), их действия имели большое значение для неудачно начавшей войну Франции.

В конце 40-х – начале 50-х годов XIV в. Англия была вынуждена бороться за обеспечение нейтралитета Шотландии. Франко-шотландский союз превратился в весомый фактор международных отношений в Западной Европе. Опасность этого союза для Англии была столь значительна, что начиная с 50-х годов XIV в. на всех англо-французских переговорах англичане пытались добиться его разрыва. В навязанном Франции после серии ее военных неудач договоре в Бретиньи (1360 г.) было объявлено о расторжении франко-шотландского союза «на все времена». Тем не менее он остался политической реальностью и в 1371 г. был официально подтвержден.

Французские войска приняли участие в новой англо-шотландской войне 1385—1389 гг., шотландцы постоянно участвовали в Столетней войне на стороне Франции, оказав особенно серьезную поддержку Карлу VII в 20—40-х годах XV в. Лишь во второй половине XV в. в связи с завершением англо-французской войны и ослаблением Англии в результате войны Роз ослабла и угроза Шотландии. Возникло взаимное стремление к мирному урегулированию противоречий (договоры 1474 и 1502 гг.). Сохраняя юридическую силу, франко-шотландский союз претерпел глубокие внутренние изменения и к началу XVI в. утратил прежнее значение в международной жизни Европы.

Англо-французские противоречия, в сферу которых был вовлечен широкий круг западноевропейских государств, в основном разрешились в результате Столетней войны. Участие, которое приняли в ней другие страны, в конечном счете определялось общими процессами укрепления государственности и установления межгосударственных границ, борьбы за независимость, противоборства сил централизации и феодального сепаратизма, а также потребностью в феодальной экспансии.

Опасность поглощения Франции английской монархией вызвала к жизни широкое освободительное движение, выросшее на основе крепнущего национального самосознания. Подобные движения стали в Европе XIV—XV вв. характерным явлением, которое играло заметную роль в международной жизни.

Сходные столкновения универсалистских тенденций с формированием основы будущих национальных государств происходили в XIV—XV вв. и в других регионах Европы. В течение XIV в. в Скандинавских странах преобладала линия сближения феодальных монархий. В отличие, например, от несостоявшихся попыток насильственного политического объединения Кастилии и Португалии или Англии и Франции, здесь основой сближения послужили общие интересы крупных феодалов Дании и Швеции, имевших поместья и лены во всех Скандинавских странах. Норвегия, более слабая в экономическом и политическом отношениях, была вовлечена в орбиту ведущих политических тенденций в развитии Дании и Швеции. Растущие скандинавские города получали в условиях сближения соседних стран более благоприятные условия для торговли.

И наконец, существенную роль в том, что на некоторое время в регионе возобладала тенденция к созданию объединенного королевства наряду с этно-культурной и экономической близостью Скандинавских стран сыграло экономическое и политическое давление со стороны северогерманских княжеств.

Формой реализации этой линии в международных отношениях на Скандинавском полуострове стала серия уний, возникавших на естественной для эпохи династической основе: унии Швеции и Норвегии (1319—1365 гг.), Дании и Норвегии (1380 г.), Дании и Швеции (1389 г.). Потребность в политическом единстве особенно обострилась после тяжелого поражения Дании в войне с немецкой Ганзой (1367—1370 гг.).

В 1397 г. на династической основе была заключена Кальмарская уния. Условиями этого политического соглашения были взаимная поддержка и совместные акции в международных и военных делах при сохранении неизменного независимого внутреннего устройства. Формой реализации союза была коронация коронами Дании, Швеции и Норвегии Эрика Померанского – внучатого племянника королевы Маргариты Датской.

Первоначально уния способствовала укреплению королевской власти и позиций высшего слоя датского дворянства. Однако уже в первой половине XV в. в Швеции и Норвегии сложилась сильная оппозиция начавшемуся датскому засилью. Широкие слои населения Швеции – купцы, рудокопы, крестьяне, отдельные выходцы из среды рыцарства – приняли участие в известном восстании под руководством Энгельбректа (1434—1436 гг.). В результате восстания Швеция добилась полной независимости (формально она вышла из унии в 1523 г. в связи с избранием королем Густава I Вазы). В Норвегии, отстававшей по уровню развития экономики и государственности, тенденция к созданию национального государства была надолго подавлена: в 1537 г. страна утратила независимость и превратилась в провинцию Дании (до 1814 г.).

Противоборство универсалистских и национальных тенденций играло ведущую роль и в международных отношениях в Центральной Европе. В этом регионе оно было тесно связано с внешней политикой Германской империи и немецкой агрессией против ряда стран в центре, на востоке и юго-востоке европейского континента.

В XIV—XV вв. итальянская политика Германии отошла на второй план по сравнению с X—XIII вв. Империя отказалась от борьбы с Анжуйским домом, укрепившимся в Сицилийском королевстве и на юге Италии. После захвата в 1365 г. графства Бургундии у ослабленной поражениями в Столетней войне французской монархии, которую поддерживало папство, центр германской внешней политики надолго переместился на восток и юго-восток.

В XIV в. усилилась немецкая колонизация в Чехии, заэльбских и придунайских областях. Номинально подчинявшиеся германскому императору орденские организации все больше угрожали самостоятельному развитию славянских стран. Русские земли стали главным объектом экспансии Ливонского ордена; Тевтонский и Ливонский ордена осуществляли агрессивную политику в отношении Польши и Литвы. Поиски внешнеполитической опоры против внешней опасности привели к образованию военных союзов и династических уний и в этом регионе. В 1325 г. был заключен польско-литовский союз, закрепленный браком королевича Казимира с дочерью литовского князя Гедимина Алдоной. Последовавшая затем война против Тевтонского ордена не принесла союзникам решительного успеха.

В течение нескольких десятилетий при Казимире III (1333—1370) Польша попыталась противопоставить давлению ордена династический союз с Венгрией. Польский престол перешел к венгерскому королю Людовику из Анжуйского дома. Однако после смерти Людовика Венгерского (1382 г.) польско-венгерская уния была разорвана. Польша возвратилась к прежней ориентации на сближение с Литвой, поскольку захваты немецкими рыцарями отдельных земель и крепостей в Польше и Литве готовили почву для назревавшей большой войны с орденом. Это привело в 1385 г. к новой, польско-литовской Кревской унии на традиционной династической основе. Был заключен брак между литовским князем Ягайло и польской королевой Ядвигой. Уния была воспринята верхушкой орденской организации как крайне невыгодная для интересов ордена: великий магистр ордена Конрад Цолльнер, узнав о заключении унии, опасался, не окажется ли это гибельным для его ордена.

Так называемая Великая война 1409—1411 гг. объединенного польско-литовского королевства против Тевтонского ордена нанесла очередной удар по немецкой агрессии на Востоке Европы. В знаменитой битве под Грюнвальдом 15 июля 1410 г. Тевтонскому ордену был нанесен удар, предопределивший развал орденского государства в середине XV в. Условия нового Торунского мира (1411 г.) предусматривали прекращение агрессии крестоносцев на Восток.

Сходные проблемы решались в XIV—XV вв. и Чехией, также испытывавшей воздействие немецкой колонизации. Чешские короли, хотя и являлись курфюрстами Германской империи, во второй половине XIII – начале XIV в. неоднократно пытались включить Чехию в иные обширные государственные образования (например, державу Пржемысла II) или временно объединиться с польской и венгерской коронами. В первой половине XIV в. Чехия вошла в состав владений Люксембургов и вновь оказалась в сфере воздействия Германской империи.

Большую роль в укреплении международного авторитета Чехии и тенденции к самостоятельному развитию сыграл разгром гуситами крестовых походов, организованных папством и германским императором. С 1420 по 1431 г. войска таборитов отразили пять нашествий крестоносцев и нанесли серьезный удар международному авторитету папства и агрессивным устремлениям Священной Римской империи.

Одна из наиболее значительных проблем в международной жизни Западной Европы XIV—XV вв. была связана с судьбой Византийской империи. С начала XIV в. Византия и славянские государства Балканского полуострова ощущали нарастающую угрозу со стороны Османской империи. Опасность завоевания была обусловлена не только военно-политической мощью султана, но и внутренней слабостью стран Балканского полуострова и постоянными конфликтами между ними. Международную обстановку на Балканах осложняла позиция Западной Европы: папство рассчитывало ослабить Византию и подорвать авторитет православной церкви; Венеция и Генуя боролись за приоритет в средиземноморской торговле.

Последняя попытка Византии остановить продвижение турок в Азии, закончившаяся поражением армии Андроника III при Филокрене в 1329 г., совпала по времени с обострением международных противоречий на Балканском полуострове. В начале 30-х годов XIV в. Болгария и усилившаяся Сербия конфликтовали друг с другом. Византия, опасавшаяся усиления каждой из них, поддерживала то одну, то другую сторону. В этой благоприятной обстановке турки продолжали наступление на византийские владения в Малой Азии и все чаще появлялись во Фракии.

В 40—50-х годах XIV в., используя внутренние неурядицы в Византии, в частности восстание зилотов, Генуя захватила ряд островов Эгейского моря (в том числе Самос и Хиос), а Сербия вытеснила византийцев из Македонии. Византийские феодалы привлекали турок к междоусобной борьбе и войнам с Сербией, что способствовало началу широкого переселения турок на территорию Европы.

В 60-х годах XIV в. византийские императоры искали поддержку в Западной Европе: Иоанн V ездил в Венгрию (ко двору Лайоша I) и в Италию; он даже принял католичество. Однако эти шаги не приносили реальных результатов. Венеция и Генуя не были заинтересованы в спасении своего соперника – Византии и настолько ослабили друг друга в борьбе за преобладание в Эгейском море (войны 50—70-х годов XIV в.), что были вынуждены заключить союзные договоры с турецким султаном Мурадом I.

Османская империя использовала эту ситуацию. В 60-х годах она начала завоевание Фракии. В 1362 г. был захвачен Адрианополь, превращенный в столицу Османской империи. Неизбежная борьба против южно-славянских государств облегчалась для турок феодальной раздробленностью Болгарии и Сербии. Поражение сербов у Черномен на реке Марица в 1371 г. открывало Османской империи путь в глубь страны. Попытка сербской армии и боснийских отрядов остановить османское продвижение в Южной Сербии окончилась трагическим поражением на Косовом поле (15 июня 1389 г.). Последовавшие за этим события – признание Сербией вассальной зависимости от султана и покорение болгарского Тырновского царства в 1393 г. заставили до того бездействовавшие государства Западной и Центральной Европы попытаться остановить дальнейшие завоевания турок в Европе.

Германский король Сигизмунд I, ставший в 1387 г. и королем Венгрии, наиболее остро ощутил реальную опасность турецкого вторжения и выступил организатором крестового похода, в котором приняли участие рыцари Венгрии, Германии, Чехии, Польши, Франции. 25 октября 1396 г. близ Никополя на Дунае состоялось одно из крупнейших сражений европейских народов с турками. Оно закончилось полным поражением недостаточно организованного и не подчинявшегося единому руководству рыцарского войска.

Новые дипломатические усилия, предпринятые византийскими императорами в поисках международной поддержки, не имели успеха. Обращение к правителям Руси оказалось напрасным. Перед русским государством стояли сложные внутренние проблемы: продолжение борьбы против монголо-татарского ига и централизация. Страны Запада по-прежнему занимали неопределенную позицию. В начале XV в. назрело новое обострение утихшего в 50—90-е годы англо-французского конфликта. Заинтересованные в средиземноморской торговле итальянские города-государства и Арагонская морская держава были поглощены конкуренцией друг с другом. Отсрочка окончательного завоевания Византии Османской империей пришла с Востока вследствие разгрома армии султана Баязида I войсками Тимура в битве при Анкаре 28 июля 1402 г.

Западноевропейские правители и папство попытались использовать турецкую угрозу в целях утверждения гегемонии католической церкви и укрепления влияния государств Западной Европы и Византии в южно-славянских странах, а также на Руси. Средства для этого они видели в унии католической и православной церквей под эгидой папства. Начавшиеся в 30-х годах переговоры византийского императора Иоанна VIII по этой проблеме завершились решениями Ферраро-Флорентийского собора (1438—1439 гг.), провозгласившими унию. Уния была дипломатической победой папства, но так и осталась на бумаге.

Падение Константинополя 29 мая 1453 г. означало конец существования Византийской империи. Завоевание турками-османами стран Балканского полуострова (в 1459 г. пала последняя сербская крепость Смедерево; в 1463 г. захвачены Босния и Герцеговина) внесло новые черты в международные отношения в Европе, значительно осложнило их. Возникла опасность дальнейшего расширения границ Османской империи, был нанесен тяжелый удар европейской торговле со странами Востока.

В то время как трагически завершилась более чем тысячелетняя история Византийской империи, на европейскую международную арену в XV в. выходила новая политическая сила – Великое княжество Московское, складывавшееся в это время централизованное Русское государство. Оторванная от Европы долгим монголо-татарским игом, которое вынуждало русских князей обращать свою политику главным образом в сторону Орды, Московская Русь, окончательно освободившаяся от ига в 1480 г., смогла снова действовать и в западном направлении. Присоединив к своим владениям Новгород (1478 г.) и добившись окончательной ликвидации независимости Твери, Иван III открыл балтийское направление в политике русского государства, начав войну с Ливонией. В ходе ее в 1492 г. он поставил напротив Нарвы русскую крепость Иван-Город (Орешек) и отбил попытки Орденского государства взять реванш (в 1501 г. в битве у крепости Гельмед). Тогда же обозначились и противоречия с Литвой, с которой Иван III начал войну в 1500 г., нанеся литовцам сокрушительное поражение 14 июля под Дорогобужем. В конце XV в. были заключены союзы с Венгрией, Молдавским княжеством, даже с императором Германии Фридрихом III, направленные против Литвы и Польши. Выход Русского государства на международную арену в конце XV в. сопровождался возникновением концепции «Москва – третий Рим» и ее пропагандой среди иностранцев.

В истории международных отношений Европы XI—XV вв. прослеживаются две фазы, хронологическим водоразделом которых служит рубеж XIII—XIV вв. Однако, несмотря на специфику каждой из них, отношения между странами в XI—XV вв. характеризуются и определенным единством. В течение этих пяти столетий закладываются основы будущей целостности, основы еще весьма неустойчивой системы международных контактов. Становится более регулярным экономическое, политическое, культурное общение народов и стран. Для решения крупных, регионального масштаба или общеевропейских дел эпизодически созываются церковные соборы, на которых присутствует зачастую и светская феодальная знать. Порой здесь формулируются облаченные в религиозный покров общие правовые основы международных отношений. Соборы же принимали иной раз и принципиальные решения религиозно-политического порядка, призванные регулировать взаимоотношения, например, римско-католической и греко-православной церквей, а через них и весь комплекс международных отношений в Европе.

В XI—XV вв. мало-помалу вырабатываются нормы дипломатических отношений – входят в обыкновение представительства более или менее постоянного характера (типа посольства), с местопребыванием в чужой стране. В частности, со времени образования государств крестоносцев в Восточном Средиземноморье итальянские торговые республики посылают в города Иерусалимского королевства консулов. Папы римские все чаще используют для проведения своего политического курса послов, отправляемых ко дворам государей, порой на длительный срок, и облеченных широкими полномочиями легатов «апостольского престола». Возникают зачатки права экстерриториальности, которое распространяется, в частности, на поселяющихся в городах Востока южноевропейских, особенно итальянских негоциантов.

Хотя международное право в позднейшем смысле слова в XI—XV вв. еще отсутствовало, но отдельные его элементы уже стали появляться; весьма редко, впрочем, они фиксировались в официально-юридической документации (Барселонское морское право, оформившееся в XII в.), на практике выступая в виде молчаливо признаваемых обычаев, восходивших к раннему средневековью (разбойничье «береговое право», право выкупа пленных).

Как видно из всего сказанного, международная жизнь Европы XI—XV вв. была насыщенной событиями, пестрой и разнообразной. В ней постепенно завязывались узлы международных отношений (враждебных и дружественных), которые сменялись новыми комбинациями интересов, группировавшихся в более или менее устойчивые комплексы. При этом международная политика европейских стран всегда была так или иначе связана с бассейном Средиземноморья, со странами Востока.

Глава IV

ЕВРОПА И СТРАНЫ ВОСТОКА В V—XV вв.

Европа в средние века развивалась не в изоляции, но в постоянных контактах с ближайшими к ней континентами. До Великих географических открытий конца XV в. европейцы были незнакомы с Новым Светом (давние открытия норманнов в Америке были прочно забыты), и главной сферой межконтинентального общения для них были страны Азии и Северной Африки, собирательно определяемые как «страны Востока».

Между историческим развитием европейских стран и восточных обществ в рассматриваемое время было немало общего, но существовали и весьма значительные различия. Для большинства стран континентов Старого Света в V—XV вв. общим было прежде всего то, что для них это – время возникновения и развития феодальной общественно-экономической формации. Но конкретные формы феодализма в Европе и на Востоке были неодинаковы. Это обуславливалось историческими традициями и особенностями экономики, нередко связанными в ту эпоху со спецификой природных условий, приводивших к преобладанию разных форм хозяйства, в частности, оседлого земледелия или кочевого скотоводства. Для раннего средневековья между странами Европы и Востока обнаруживается еще одно существенное различие, восходящее генетически к особенностям развития древних обществ. В Европе крушение Римской империи под натиском варваров привело к резкой натурализации экономики, гибели или запустению большинства городов. Исключением являлись, конечно, Византия, отчасти Италия.

Эта характеристика неприменима к большинству восточных стран, где города все время сохраняли свое значение, где не было ни натурализации экономики (хотя вне городов и здесь преобладали натурально-хозяйственные отношения), ни прекращения культурных традиций. Поэтому в странах Передней Азии, так же как и в Византии, в раннее средневековье уцелели многочисленные свидетельства античной культуры, которые лишь значительно позднее начали широко проникать и в другие регионы Европы, частично из стран Востока и из арабской Испании., Решающее же влияние античная культура в Европе приобретает только в XIV—XV вв. в эпоху Возрождения. Здесь наблюдается интереснейшее явление: преемственность в культурном развитии между различными континентами.

Имело значение еще одно немаловажное обстоятельство. В средние века до Великих географических открытий в Старом Свете не только ничего не знали о Новом Свете, но и отдельные части Европы, Азии и Африки были изолированы друг от друга. В раннее средневековье в Европе ничего не было известно о Японии и Корее, а о Китае имелись только весьма смутные сведения, доставшиеся в наследство от античности. Экономические, политические и культурные связи вплоть до XIII в., как правило, обнимали относительно небольшой круг прилегающих стран, о прочих слагались сказания и небылицы, частично также восходящие к аналогичным античным сюжетам. Только иррационального в них стало намного больше: в средние века, особенно в период до XII – начала XIII в., разум был сильнее подавлен религией и разного рода суевериями как в Европе, так и на Востоке.

Распад Римской империи на Восточную и Западную (395 г.) оставил в наследство Византии, включавшей ряд территорий в Азии и в Северной Африке, разного рода контакты с сильнейшим соседом империи – сасанидским Ираном. Обе державы поддерживали друг с другом торговые связи, но Иран держал под своим контролем торговые пути со многими странами Азии, прежде всего сухопутные – через Среднюю Азию и Афганистан, – а также морской – вокруг Аравийского полуострова в Индию и к берегам Цейлона. Именно стремление Византии выйти через Закавказье к Каспию, а путем захвата Ирака к Персидскому заливу, равно как и обратное желание Ирана вытеснить византийцев из Сирии и Египта, приводили к многочисленным военным конфликтам, которые особенно обострились в VI в. и в первой трети VII в. Оба государства домогались расположения кочевых владык Евразии, прежде всего тюрок Восточной Европы, которых стремились сделать своими союзниками. Без этого не могло быть и речи о контроле за «Великим шелковым путем», который шел через Среднюю Азию, разветвляясь на две части – иранскую и восточноевропейскую. При этом византийцы искали союзников среди восточных тюрок, тогда как Иран постоянно подстрекал к нападениям на империю кочевников Северного Причерноморья. Знаменитое посольство Зимарха (569—571 гг.) к тюркам Алтая как раз и преследовало цель сделать этих тюрок союзниками Византии и обеспечить торговлю с Дальним Востоком этим путем.

Правда, секрет производства шелка к тому времени стал уже известен в Византии после того, как около 550 г. два христианских монаха тайно доставили в Византию из Китая грены шелкопряда.

Весьма важным был и вопрос о торговле с Индией. Он вызывал оживленный интерес в Византии, чему свидетельство известное путешествие Козьмы Индикоплова (ок. 525 г.) в Индию (хотя точно не установлено, побывал ли он там). Вскоре, однако, персидский царь Хосров I Ануширван, овладев Йеменом, на время полностью перерезал прямые связи империи с Индией. В первой трети VII в. иранские войска захватили большую часть азиатских владений Византии, овладели Египтом и осаждали Константинополь, но затем инициатива перешла к грекам, и армии императора Ираклия и его союзника – хазарского кагана громили Междуречье и Закавказье.