Текст книги "История Европы. Том 2. Средневековая Европа"

Автор книги: Александр Чубарьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 79 страниц)

Ослабление центральной власти при Петре не было следствием феодальной раздробленности. Возвышение провинциальных магнатов зиждилось в основном на их широких должностных полномочиях, особенно в период, когда они были вынуждены действовать в условиях паралича центральной власти. Самуил, единственный из четырех братьев, оставшийся в живых к 80-м годам, уже тогда обладал реальной полнотой власти, но короновался только в 997 г., основав новую династию.

Возрожденное (порой именуемое в науке Западно-Болгарским) государство рассматривалось современниками как продолжавшее существование Первое Болгарское царство. На это указывают: само официальное название государства и его подданных («Болгария» и «болгары»), уважение прав прежней династии, традиционные институты управления.

В последний период существования Первого Болгарского царства (976—1018 гг.) в обстановке жестокой 40-летней борьбы с империей, в целях сплочения господствующего класса, ближайшие родичи государя стали получать высшие посты не только в центре, но и в провинциях. После участившихся с 1000-го г. поражений вспыхнули междоусобицы представителей правящего дома. В 1018 г. Первое Болгарское царство прекратило свое существование.

Эпоха византийского господства продолжалась до 1186 г. Земли собственно Болгарии, непосредственно подчиненные Константинополю, стали провинциями империи: Паристрион (Северо-Восточная Болгария), Болгария (западные и юго-западные земли) и Сирмий (область Срема на Дунае). Большинство представителей бывшей болгарской династии, высших сановников и полководцев получили посты в Константинополе и на востоке империи; управление болгарскими провинциями оказалось целиком в руках имперского иноземного чиновничества.

Первоначально в Болгарии были сохранены прежние формы и размеры налогов и повинностей, оставлены на местах представители болгарского духовенства. Ранг патриархии, которым церковь Болгарии обладала с 927 г., был ликвидирован, но болгарское архиепископство с центром в Охриде получило статус автокефального, независимого от патриарха Константинополя; архиепископ подчинялся лишь императору, а избирался с его одобрения лишь болгарскими епископами.

С конца 30-х годов XI в., после упрочения власти империи, первоначальные уступки были отменены. Уровень централизованной эксплуатации резко возрос, произвол византийского чиновничества усугублял положение. Церковь была передана в руки византийских церковнослужителей. Использование славянской грамоты больше не поддерживалось высшим и средним духовенством. Все это объективно обусловило ухудшение условий развития славяноязычной болгарской культуры.

Формы управления Болгарией менялись в XI—XII вв. вместе с общеимперскими. Особые меры по укреплению власти империи принимались в Западной и Юго-Западной Болгарии, бывшей в течение века главным очагом антивизантийского движения. Менее стабильным господство Византии оказалось в Северо-Восточной Болгарии, куда почти непрерывно вторгались кочевники (печепеги, узы, половцы), постепенно оседавшие здесь и укреплявшие связи с менее крупной, чем на западе, но более сплоченной болгарской знатью. Воспользовавшись благоприятной обстановкой, местные боляре Федор и Асень возглавили вспыхнувшее здесь в 1186 г. антивизантийское восстание, которое и привело к основанию Второго Болгарского царства.

Формы классовой борьбы на болгарских землях претерпевали в VIII—XII вв. изменения в соответствии с общим ходом социального развития страны. На первых этапах (VIII – начало X в.) преобладали формы разрозненного стихийного сопротивления крестьян централизованному гнету и установлению феодальной зависимости (бегство от феодалов, порча их имущества, уход из страны, уклонение от налогов, возвращение к язычеству).

Однако наиболее характерной формой классовой борьбы в Первом Болгарском царстве стала первая по времени возникновения в средневековой Европе антифеодальная народная дуалистическая ересь – богомильство, распространившееся в середине X в. Суть доктрины богомилов, как и восточных павликиан, состояла в учении о борьбе двух начал: духовного мира «добра» и материального мира «зла», воплощаемого его создателем сатаной. К «совершенным» («апостолам») – учителям ереси примыкали действующие скрытно общины богомилов во главе со «старцами». Сила ереси заключалась в социальных идеях богомилов, отвергавших именно то, что отягчало жизнь крестьян: богомилы призывали к отказу от повиновения царю и властям, от уплаты налогов в казну и феодальной ренты господам, к ликвидации церквей и монастырей, как и самого государства. Объявляя существующие порядки установлением сатаны, богомилы содействовали духовному раскрепощению народа. Они пользовались глубокими симпатиями угнетенных. Их аскетизм, бесстрашие, готовность ответить на самые жгучие вопросы находили широкий отклик среди закабаляемого крестьянства. Распространение богомильства в 40—60-х годах X в. накалило социальную обстановку в стране, обострило классовые противоречия и ослабило власть феодалов.

В источниках периода борьбы с Византией в конце X – начале XI в. нет упоминаний о богомилах. Активизировали они свою деятельность в эпоху византийского господства. Их позиция приобрела ярко выраженную антивизантийскую направленность: они объявляли, что «князь тьмы» (сатана) избрал резиденцией сам храм св. Софии в Константинополе. Богомилы подвергались жестоким гонениям. Многие из них бежали в страны Центральной и Западной Европы, где они содействовали оформлению антифеодальной ереси катаров во Франции. В отмеченных влиянием богомилов древнеболгарских памятниках эпохи византийского господства проявилась идеализация прежнего независимого Болгарского царства и даже личности царя Петра, против которого бигомилы некогда так непримиримо выступали. Вряд ли сами богомилы возглавляли вооруженную борьбу – пролитие крови они считали тяжким грехом, но их деятельность подрывала устои власти империи и укрепляла решимость народа продолжать борьбу за освобождение страны от иноземного господства.

На эпоху господства Византии в болгарских землях приходятся самые массовые народные восстания, в которых освободительное движение переплеталось с антифеодальным. Крупнейшим из них было восстание Петра Деляна в 1040—1041 гг. в Западной и Юго-Западной Болгарии. Восставшие стремились восстановить независимую Болгарию. Петр был коронован как внук Самуила. Восстание было подавлено лишь из-за предательства части знатных болгар. Те же цели ставились в ходе второго крупного восстания в 1072 г. На трон Болгарии был приглашен представитель сербской династии (сын князя области Зета). Часть болгарской знати на этот раз с самого начала выступала против восставших. Колеблющаяся позиция вождей и прямое предательство в их среде снова оказалось одной из решающих причин неудачи восстания.

Вслед за ослаблением слоя свободного крестьянства в Западной и Юго-Западной Болгарии в связи с быстрым ростом крупного феодального землевладения центр народно-освободительной борьбы стал перемещаться в Центральную, а затем Северо-Восточную Болгарию, где было мало имений византийских феодалов, были слабее позиции империи и было более многочисленным свободное крестьянство. Здесь и созревали предпосылки для третьего крупного восстания против власти Византии, положившего в 1186 г. начало Второму Болгарскому царству.

СЕРБСКАЯ, ХОРВАТСКАЯ, СЛОВЕНСКАЯ И ДАЛМАТИНСКАЯ ЗОНЫ В VI-XII вв.

В северо-западных районах Балканского полуострова зарождение нового, раннефеодального строя было также неразрывно связано с кардинальными переменами этнической и политической карты в VI—VII вв. Поселение славян на землях бывших византийских провинций, образование здесь множества племенных союзов и военно-политических объединений (они известны в источниках под именем «Славинии» или «Славии»), сохранение части византийских владений и, с другой стороны, экспансия соседних держав – аваров, франков, позднее Германского королевства и Венгрии – все это обусловило сложность путей становления южнославянской государственности и нового, классового общества у сербов, хорватов и словенцев.

В первой половине VII в. здесь сложились первые политические образования: словенское княжество (так называемая Карантания), сербский и хорватский союзы племен. В плане типологии процессов генезиса феодального строя внутри этих рамок существовали заметные различия. В тех областях, где поселились славянские племена, независимые от Византии (т.е. на большей части территорий, где жили сербы, хорваты и словенцы), заметную роль, как и в Болгарии, играл синтез «умеренного» типа. Однако – в отличие от Болгарского государства – в этой части Балкан в отдельных районах имел значение иной тип синтеза с преобладанием позднеримских элементов, характерный прежде всего для приморских областей (Далмации и Истрии); там еще полностью или частично сохранялась и имперская власть, и прежнее, романское население, поддерживавшее тесные связи с Италией и центрами Византийской империи. Второй немаловажной особенностью северо-западной окраины Балкан является то, что некоторые ее области по своим социально-экономическим и этническим аспектам относятся к так называемой контактной зоне. Эта зона лежала в Центральной и Юго-Восточной Европе между областями синтеза и бессинтезного развития, включая земли внутренней Хорватии, части Словении и Сербии. Для контактной зоны характерна не только гораздо меньшая роль античного наследия, отсутствие или крайняя немногочисленность романского или романизованного населения, но и существование на протяжении нескольких веков разных культурно-хозяйственных типов, земледельческого – у славян, кочевого – у тюркоязычных скотоводов-аваров и пришедших в Подунавье в конце IX в. угроязычных венгров.

Для динамики производительных сил на Балканах в целом характерно резкое изменение в судьбе античных городов, многие из которых были разрушены и покинуты жителями, бежавшими в горы или на запад (к морю). Города, сохранившиеся преимущественно на адриатическом побережье или основанные заново романским населением, покинувшим свои прежние места обитания (например, Дубровник), заметно меняли свой облик. Несмотря на их связи с Италией и Византией, для них были характерны вплоть до IX—X вв. стагнация и аграризация. Упадок городов сопровождался заметной натурализацией экономической жизни в регионе, снижением роли внешней и внутренней торговли, падением экономического значения прежних торговых путей, проходивших по Балканскому полуострову. Переселение части романского или романизированного населения (так называемых «влахов») в горы способствовало переходу от земледелия к скотоводству.

В то же время на всей этой территории – одновременно с завершением миграционных процессов, стабилизацией образовавшейся к этому времени новой сети поселений начинается и поступательное развитие производительных сил, причем ранее всего в сельском хозяйстве и домашнем ремесле. Происходит освоение новых земель, переход к трехполью, овладение славянами теми культурами, с которыми они вовсе или почти не были знакомы (виноград, оливки, другие садовые и огородные культуры). Эти новые для них сельскохозяйственные культуры славяне осваивали в тесном контакте с местным населением, перенимая и названия, и навыки обработки тех или иных растений. Все эти медленные, но весьма значимые сдвиги в сфере материального производства во многом ускоряли разложение первобытнообщинного строя, начавшееся у славян еще до переселения на Балканский полуостров. Преобладающую роль стал играть уже не род, а территориальная община, которая объединяла в одном поселении ряд отдельных семей, имевших свое хозяйство и общие для всех них угодья. Возникновение таких соседских общин сопровождалось заменой прежнего племенного деления территориальным, нарастанием имущественного расслоения среди славян, постепенным переходом к классовому обществу и образованию первых государств.

На этом этапе генезиса феодализма основная масса славянского населения сохраняла свободу и полноправие в рамках племени или союза племен и первых государственных образований. Глубокие перемены, происходившие в славянском обществе в северо-западной зоне южнославянского региона были более заметны на примере судеб племенной верхушки, с одной стороны, и тех неполноправных, зависимых людей (будь то славяне или романские автохтоны), которые потеряли свободу и оказались во власти нового господина или целого рода, влиятельной семьи, – с другой стороны. Весьма показательно резкое нарастание богатства и могущества родоплеменной знати – вождей, «князей», «жупанов» и прочих властителей, постепенно превращавшихся в господствующий класс раннефеодального общества, а также увеличение числа несвободных, ставших одним из главных источников хозяйственной мощи этой знати, ее обогащения и тем самым политического господства в возникавших тогда государствах.

Изменяется положение рабов той поры и источники их пополнения. Ранее, в эпоху заселения славянами балканских земель (VI – начало VII в.), в рабство попадали прежде всего романские автохтоны, оказывавшиеся в плену у победителей-язычников, и поэтому-то они, в отличие от славян, именовались «крещеными»; таких рабов, видимо, было не так много, а рабский их статус, судя по сообщениям византийских чиновников, был недолговечным и не столь тяжелым. Совсем иным было положение рабов 3—4 века спустя. В «Летописи попа Дуклянина» (которая датируется серединой XII в.) сохранилась легенда о восстании бана (наместника) Белой Хорватии против короля Радослава, подавленного Радославом и его сыном Чаславом. Часлав тогда захваченных мятежников обратил в рабство и роздал своим воинам (дружинникам), а пленные, оказавшиеся во власти Радослава, были им отпущены восвояси; поэтому-то, по словам Летописи, недовольные этим дружинники короля оставили своего господина и перешли к его сыну – Чаславу. Из этого рассказа видно не только то, что пополнение массы зависимого населения происходило уже за счет самих славян, даже их верхушки, но и большое значение рабов, полоняников, для княжеской и королевской дружины, а также и роль княжеских и королевских пожалований для роста могущества знати. Такого рода пожалования здесь, как и в других странах Европы, содействовали формированию и укреплению христианского клира и земельных владений церкви, приобретавшей после христианизации южных славян этой зоны в VIII—IX вв. все большее и большее влияние.

Рубеж VIII—IX вв. был связан также с развитием некоторых ремесел, ростом товарообмена, возрождением старых и образованием новых городов (в их числе были не только прежние центры – Задар, Котор, но и новые – Белград на Дунае, Крнски-град в Карантании, Книн, Нин и Клис в Хорватии). В то же время прогресс производительных сил, становление классовых отношений не привели к нивелировке путей и уровней развития феодального строя в северо-западной зоне, и образование новых государств протекало здесь по-разному, соответственно различиям в типологии генезиса феодализма.

В северо-западной части Южнославянского региона основные линии становления раннефеодальной государственности и общественной структуры в целом, видимо, схожи с этими процессами в других славянских странах. Можно наметить три этапа: возникновение вначале отдельных племенных княжеств, представлявших собой еще крайне несовершенные формы государственной организации, процесс консолидации и концентрации таких племенных княжеств и, наконец, образование достаточно обширных и этнически однородных раннефеодальных монархий. При этом имелась тесная генетическая связь многих элементов новых государственных институтов с теми, которые уже существовали у славян в эпоху военной демократии: княжеская власть постепенно превращалась в наследственное господство одного рода (династии); могущественная княжеская дружина становилась основной силой в общегосударственном войске (при сохранении народного ополчения); те дани и общинные повинности, которые взимались и прежде, в эпоху складывания государств уже служили экономическому и политическому усилению феодализирующейся знати и княжеской власти.

С прежней племенной организацией в известной мере была связана и довольно четко прослеживающаяся в северо-западных областях Балкан территориально-административная сеть «градов» («цивитатес» – латинских, «кастра» – греческих источников). Эти «грады» вначале, видимо, были военными, а затем также социально-экономическими центрами областей, жупаний, бывших мелких княжений, превратившихся в низшие подразделения новых раннефеодальных держав. Иногда такими центрами на начальном этапе складывания раннефеодальной государственности были и прежние, античные города и поселения, обновлявшиеся или возникавшие на тех же местах заново в новых условиях.

В названной выше «контактной зоне» в формировании первых политических образований славян большую роль сыграла мощная аварская держава, просуществовавшая несколько веков. Здесь (частично и на землях словенцев) возникает в VII в. «держава» Само, одно из древнейших славянских политических объединений, созданных в борьбе против аваров. Примерно тогда же образовались и два славянских племенных союза – один во главе с хорватами, другой – с сербами, союзов, оказавшихся, вероятно, почти столь же недолговременными, как «королевство» Само. Позднее (в том же VII в.) на этой территории возникает словенское княжество Карантания, а затем – хорватское княжество и несколько сербских «архонтий» (княжеств), враждовавшие между собой. Уже в то время – до VIII – начала IX в. аварская политическая система оказывала воздействие на общественную структуру этих славянских княжеств и их правящую верхушку. У словенцев, хорватов и сербов появляются тогда для обозначения высшей знати и правителей термины «жупан» и сходный с ним титул «бан», долго сохранявшийся у хорватов и сербов.

Со второй половины VIII и особенно в IX в. в этой части региона все более рельефно выступают различия в типах раннефеодального строя, которые были обусловлены крушением аварской державы под ударами франков и их союзников славян. Этот важный рубеж примечателен укреплением ряда южнославянских государств (на территории Хорватии и Сербии), с одной стороны, и ликвидацией раннефеодальной государственности словенцев – с другой. Карантанское княжество словенцев перешло вначале под сюзеренитет Баварского герцогства и Франкского королевства Каролингов, а затем (820 г.) утратило самостоятельность. Позднее, в 874 г., Каролингами было ликвидировано и недолговечное Блатенское княжество в Нижней Паннонии. Все это привело к установлению в словенских землях более развитых франкских феодальных порядков, постепенному ограничению прав словенской верхушки, а затем – к началу постепенной германизации словенских земель. С начала X в. часть сербских земель находилась под властью Болгарии, а после 1018 г. сербские княжества оказались в подчинении Византии, в качестве вассальных владений, обязанных ей данью. В XI—XII вв. сербы неоднократно восставали против византийского господства. В середине XI в. центром этой борьбы становится княжество Зета (на территории будущей Черногории), владетели которого Воислав, Михаил, Бодин во второй половине столетия собрали под своей властью значительную часть сербских земель. И хотя уже примерно к 1101 г. Зетская держава ослабела и распалась, в продолжавшейся борьбе за независимость центром объединения сербских земель стала Рашка (внутренняя Сербия), владетель которой Стефан Неманя в 60—80-е годы XII в. в качестве «великого жупана» объединил большую часть сербских территорий. Резко изменялось и положение Хорватии; ослабевшее в XI в. Хорватское королевство в 1102 г, вошло в состав Венгрии (как одно из владений династии Арпадов).

Вторая половина VIII и IX в. ознаменовались и постепенной христианизацией местных славян (в некоторых районах она началась еще в VII в.). Если словенцы и хорваты приняли новую веру от итальянских, далматинских и франкских клириков по западному обряду, то в христианизации сербов большую роль сыграла византийская церковь. В результате в этих районах заметно усиливается влияние христианской церкви (как западной, католической, так и восточной, византийской). Одновременно нарастает воздействие на структуру государств этой части Балкан политических и религиозно-правовых институтов Франкской империи, позже – Германии и Италии, а также Византии (особенно в сербских княжествах). Этому содействовали укреплявшиеся политические и экономические связи сербов и хорватов с городами Адриатики, а при их посредстве – с Италией и Константинополем (причем епархии Далмации и Истрии были подчинены папской курии). Возникновение самостоятельных южнославянских государств в этом регионе послужило предпосылкой для создания своеобразных политических структур, сочетавших признаки определенного влияния западноевропейских и византийских институтов и вместе с тем отличавшихся местной спецификой. При этом они сохранили следы политической организации времен, когда они входили в «контактную зону».

О большой социально-политической значимости и устойчивости этих исконных государственных и общественных институтов раннефеодальных югославянских княжеств свидетельствует роль так называемых косезов – лично свободных крестьян, имевших собственный суд и право ношения оружия (в словенских землях уже после ликвидации Карантанского княжества). Одной из важнейших привилегий косезов Словении, видимо генетически связанных с прежней дружиной древних князей Карантании, было право возведения на престол нового герцога Каринтии (по-словенски – Корушки) с помощью специальной торжественной церемонии, сохранившейся вплоть до XV в. Она совершалась в центре бывшей Карантании (близ Крнского града), где и доныне сохраняется старинный престол, сооруженный из античных каменных плит, и ранее стоял так называемый «княжий камень», игравший важную роль во время таких церемоний. Возможно, что право возведения на престол нового герцога (а ранее, наверное, князя Карантании) сохранялось за косезами потому, что в начале IX в. были уничтожены не только словенская княжеская династия, но и все высшие сановники раннефеодального государства (воеводы, конюший, стольник и др.), функции которых в Сербии и Хорватии выполняли баны и жупаны. Можно предположить, что в Хорватском королевстве и сербских княжествах IX—X вв. торжественное возведение на трон нового правителя также происходило при непременном участии этих сановников.

Отрывочность и недостаточность скудных свидетельств сохранившихся письменных источников позволяют лишь в общих чертах охарактеризовать социальную структуру раннефеодального общества в самостоятельных государствах этой части Славяно-Балканского региона в IX—XI вв. Главной ее чертой уже стало тогда разделение всего населения на два четко различающихся социальных слоя: раннефеодальную правящую верхушку («воинов», «рыцарей» во главе с княжескими династиями и высшими сановниками – жупанами, банами, сотниками, тепчиями и т.п.) и податной, тяглый, зависимый люд, который выполнял многообразные службы и повинности в пользу князей и королей, т.е. подвергался в значительной мере еще государственной эксплуатации. Заметно возросло и влияние духовенства.

Социальная дифференциация в среде южных славян и их христианизация привели к сближению социальной структуры славянских княжеств и тех городов Далмации и Истрии, которые еще находились под властью Византии (а позднее – иногда Венеции). Основным прослойкам южнославянского раннефеодального общества соответствовали в целом три главные категории городского населения в Далмации и Истрии IX—XI вв., а именно: знать («нобили», «майорес»), простой народ («популюс») и духовенство («клерики»), помимо которых в городах Адриатики было немало рабов, иноземных купцов и воинов, славянских крестьян (переселенцев из окрестных мест) и др.

Южнославянские общества той поры, сходные по своей классовой сущности с раннефеодальными обществами в других странах и регионах Европы, в то же время имели и локальную специфику. Она проявлялась, в частности, в положении христианской церкви и духовенства в словенских, сербских и хорватских землях этого периода: например, в XI в. там не было столь мощных народных восстаний против феодальной верхушки и христианского духовенства, в защиту язычества, как в Польше, Венгрии и Болгарии. Это своеобразие вряд ли можно объяснить лишь малочисленностью известных нам исторических памятников. Скорее всего, дело в том, что сохранение в северо-западной части Балканского полуострова прежнего (романского и романизированного) населения, ряда античных городов с древней христианской церковной организацией, наконец, длительное воздействие Франкского государства, Италии и Византии обусловили более быстрые (в целом для региона) темпы христианизации и утраты влияния «старой» (языческой) веры. Движения в ее защиту, имевшие место в словенских землях в третьей четверти VIII в., довольно легко подавлялись местными князьями с помощью франкского клира.

Недовольство народных масс католическим духовенством, олицетворявшим в сознании простых людей установление новых, более тяжких служб и повинностей в пользу феодального государства и церкви, их социальный протест выражались в этом регионе зачастую в надеждах на создание «своей» особой церкви, с богослужением на славянском языке, пользующейся славянским (глаголическим) письмом. Лишь в результате длительной и ожесточенной борьбы в X—XI вв. католическому клиру Далмации, при содействии папской курии и хорватских королей, удалось воспрепятствовать попыткам создания такой параллельной, «народной» или славянской церковной организации, серьезно ограничив распространение глаголической письменности и запретив богослужение на славянском языке в Хорватии (решения Сплитских соборов 925 и 1060 гг.).

Каждый из основных социальных слоев раннефеодального общества в сербских, хорватских и словенских землях, естественно, не был вполне однородным. Однако более многозначная социальная динамика даже на заключительном этапе раннего средневековья до XII в. далеко не всегда может быть выявлена полностью как из-за малочисленности сохранившихся свидетельств, так и благодаря специфике латинской терминологии той поры. Известно, например, что в X—XI вв. на северо-западе Балкан имелись уже частновладельческие вотчины светской знати и духовенства и поземельно-зависимые крестьяне-«вилланы». Наряду с ними в источниках фигурируют «сервы». В их число к этому времени, видимо, входила не только феодальная челядь, рабы, невольники короля, знати, церковных владений, но и феодально-зависимые крестьяне-общинники, бывшие аллодисты, уже потерявшие или еще сохранявшие свое хозяйство, но попавшие в зависимость (возможно, и личную) от новых вотчинников – светских и духовных. Эти зависимые крестьяне подвергались уже частновладельческой эксплуатации.

Применительно к словенским землям, которые были полностью включены в феодальную систему Восточно-Франкского (позже – Германского) королевства, можно отметить целый ряд других категорий населения, в частности косезов (см. выше), составлявших остатки привилегированного свободного крестьянства. В рамках феодальных вотчин существовали также различные промежуточные прослойки и группы сельского населения, например полусвободные, так называемые «празники», т.е. крестьяне, которые имели и вели свое хозяйство с правом передачи наследникам, но в смысле господской барщины были «праздными», т.е. освобожденными от отработок в пользу своего господина. В свою очередь, начало немецкой колонизации в словенских землях приводило к появлению здесь новых поселенцев – немецких колонистов, которые зачастую оказывались в более благоприятных условиях, чем словенцы. Все это имело следствием и изменение этнической структуры общества в землях, оказавшихся в сфере влияния германского феодального общества.

Глава VII

СЕВЕРО-ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА В РАННЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Северо-Западный регион – это два субрегиона или историко-территориальные общности: Британия, объединяющая Англию, Шотландию, Ирландию, и Северная Европа – Скандинавские страны и Финляндия. Кроме расположенных на Скандинавском полуострове Швеции и Норвегии, согласно историко-культурной традиции, в Скандинавские страны включают также Данию, занимающую Ютландский полуостров и прилегающие острова, а также остров Исландию. Не только входящие в Северо-Западную Европу два субрегиона, но и составлявшие их 8 стран были в значительной мере исторически самостоятельны; вместе с тем они имели много общих черт.

Скандинавские страны отличались в целом однородным этнокультурным составом. К началу средневековья они были заселены преимущественно северными германцами (скандинавами), имевшими общий язык, хозяйственные занятия, материальную культуру, верования, способы расселения. Иное дело Британия. Ее основное население в начале средневековья составляли кельты, которые в юго-восточной части страны подверглись определенной романизации. С середины V до середины XI в. субрегион являлся объектом почти непрерывных вторжений и колонизации со стороны северных германцев.

Общими чертами, характерными для всего Северо-Западного региона, были сходные условия обитания, отчасти хозяйственная жизнь, но главное, для всех стран этого региона был характерен в основном бессинтезный путь развития феодализма (заметное романское влияние имело место лишь на Юго-Востоке Англии, в Кенте). Такой путь развития порождал сходство общественного строя, политической организации, духовной культуры. Не случайно скандинавский эпос «Старшая Эдда» отражает реалии всего северо-германского варварского мира, а англосаксонская «Сага о Беовульфе» и исландские саги являются ценными источниками по истории всего Северо-Западного региона в раннее средневековье.

Феодализм в Северо-Западном регионе формировался относительно медленно. Долго сохранялись доклассовые варварские структуры, прежде всего свободное (в разной мере) крестьянство, большая семья, племенная организация, соседская община, мелкая земельная собственность и патриархальное рабство.

В первый период раннего средневековья (VI—VIII вв.) оба субрегиона прошли через варварский этап с начальными элементами феодализации. Во втором (IX—XI вв.) феодальный уклад формировался более активно, а в Англии к XI в. стал ведущим.

Из-за теплых морских течений климат региона, исключая северные области, преимущественно влажный, умеренный. Территории Скандинавского полуострова, Ютландии, а также Британии сильно вытянуты с севера на юг, что обусловило значительное разнообразие климата всех этих областей, а также почв и растительного покрова. Рельеф, на который оказали влияние наступающие и отступающие ледники, представлен тремя формами: горы, холмистая равнина и низменность. Невысокие горы покрывают почти всю территорию Норвегии, лишь на Атлантическом побережье лежит узкая полоса всхолмленной равнины. На территории средней Швеции и полуострова Сконе преобладают невысокие плоскогорья и холмистые плодородные равнины. Ютландский полуостров и Датский архипелаг – это ровные низменности. В Британии также горные районы Шотландии, Северной Англии, Корнуэлла и Уэльса постепенно переходят в равнины юга и юго-востока страны, вполне пригодные для земледелия. Преимущественно равнинная Ирландия – «Зеленый остров».