Текст книги "История Европы. Том 2. Средневековая Европа"

Автор книги: Александр Чубарьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 79 страниц)

С XI в. знать в Германии селилась в замках, поодаль от крестьянских поселений, и именовалась по названиям замков. Хотя уже складывалась феодальная «иерархия щитов», в Германии оставались властители, которые не только имели в своих руках крупные аллодиальные владения, особенно в Саксонии и Баварии, но иногда и похвалялись тем, что все их владения были аллодами и что они не держали феодов даже от короля.

Исключительное положение и политическое влияние высшей знати в Германии было обусловлено ее огромными земельными богатствами и тем, что князья на своих территориях пользовались суверенитетом, не уступавшим на практике королевскому. Имперские князья на своих собраниях решали важнейшие государственные вопросы и избирали королей. Важную роль сыграли ландтаги (собрания отдельных земель) знати во время Саксонского восстания, имперские рейхстаги – во время борьбы за инвеституру. Короли и императоры постоянно были озабочены тем, чтобы обеспечить себе поддержку высшей знати, однако им приходилось считаться и с низшими слоями господствующего класса. Так, Конрад II (1024—1039) устанавливает наследственность рыцарских ленов, хотя возможности короля присоединять выморочные лены к своим домениальным владениям в это время еще сохраняются.

Перестройка и расширение сословия знати, ее стремление увеличить размеры своих домениальных владений, сосредоточить в своих руках не только поземельные, но прежде всего и судебные права подготавливали складывание в XIII в. множества суверенных территориальных княжеств, которые в дальнейшем, когда распались крупные племенные герцогства, густой сетью покрыли территорию Германии. Исключительность положения и сила высшей немецкой знати порождали насилие и самоуправство даже при таком могущественном императоре, как Оттон I; еще более распространились насилие и произвол в XI в.

Начиная с XI в. в Германии растет еще одна важная социально-политическая и экономическая сила – города: формируется бюргерство (термин burgenses появляется в XII в.). С его образованием феодализм достиг в Центральной и Западной Европе, в том числе и в Германии, своего полного развития и расцвета. Древнейшие города Германии – римского происхождения, у германцев городских поселений не было. В областях Рейна, Мозеля и Дуная располагались военные лагеря римских легионов: так возникли Бонн, Майнц, Вормс, Кёльн, Трир, Страсбург, Вена, Регенсбург и многие другие города. Вокруг этих лагерей селились ремесленники и торговцы. Наиболее богатыми и значительными были Кёльн и Трир, служивший резиденцией римского императора, в IV в. он насчитывал около 80 тысяч жителей. В последний век существования Западной Римской империи все эти города пришли в упадок, хотя полностью жизнь в них не прекратилась. С ростом и укреплением Франкской империи в ряде этих старых городов возникают епископства (Майнц, Кёльн, Пассау), аббатства; некоторые города становятся резиденциями королей и графов.

Обширное строительство бургов для защиты от норманнов и венгров или в качестве форпостов для наступления на славянские области за Эльбой, развернувшееся особенно интенсивно при Генрихе I, дало толчок возникновению новых городов; так появляются Гослар, Мерзебург и другие бурги, в стенах которых зарождается городская жизнь. Выраставшие вокруг бургов предместья (субурбии) с их ремесленно-торговым населением обносились в IX—X вв. новыми стенами.

По всей Германии росли рыночные местечки: близ резиденций епископов, на путях дальней торговли, у речных переправ. Торговля велась товарами, которые нельзя было произвести в собственном хозяйстве: солью, металлическими изделиями, дорогими тканями и другими предметами роскоши, пряностями, предметами для богослужения. Король и крупные феодалы охраняли и поддерживали рынки, приносившие большие доходы. Из рыночных местечек, предгородских поселений также возникали города. В XI в. число таких рыночных местечек возросло: в каролингское время их насчитывалось между Рейном и Эльбой 60—70, в XI в. – 200—300. Рынки и рыночные местечки пользовались особым королевским миром, нарушение которого строго каралось высокими штрафами, отсечением руки, даже смертной казнью. «Рыночный мир» был одним из правовых компонентов, из которых позднее сложился «городской мир», охранявший горожан от обычных в то время насилий и дававший возможность заниматься ремеслом и торговлей. Во внешней торговле Германии с Италией, Англией, Фландрией преобладала транзитная; для нее было также характерно длительное преобладание ввоза над вывозом.

Горожане первоначально зависели от господина города (короля, князя, епископа, графа). Во вновь основанных городах жители пользовались большими свободами, нежели в старых, особенно епископских. Постепенно складывалось городское право, отличное от феодального вотчинного права с его градациями для разных слоев населения. Города очень долго сохраняли полуаграрный характер, и жизнь их обитателей сначала мало отличалась от сельской. В раннее средневековье строительство в городах было деревянным, из камня строились лишь церкви и резиденции господина. В XI в., как показали археологические раскопки, появились деревянные дома на каменных фундаментах. Городские стены с увеличением территории города постоянно расширялись. Население городов в раннее средневековье было немногочисленным – 1—2 тыс. жителей (деревня в 10 дворов насчитывала от 100 до 300 жителей).

В XI в. происходят первые восстания горожан против их господ (Вормс, Кёльн). В столкновениях королей со знатью города часто принимали сторону королевской власти (так было при Генрихе IV, Генрихе V), однако королевская власть не сумела воспользоваться подъемом городов, выгоды от роста которых в большей степени получили территориальные князья.

Весьма вероятно, что технический прогресс в сельском хозяйстве, который археологи наблюдают в XII в. (тогда как для раннего средневековья отмечается малая эффективность крестьянского труда и регресс по сравнению с римской техникой), был связан не только с совершенствованием сельского хозяйства и вотчинного ремесла, но и с ростом городского ремесла и укрепления связей с рынком. Появляются новые дороги. Растет число монетных дворов; право чеканить монету получают во второй половине XI в. иногда даже небольшие местечки. Роль денег как мерила ценности возрастает. Вокруг городов создавались экономические зоны местных рынков, преодолевавших географические преграды (реки, горы, моря). Развитие городов способствовало преобразованию племенного самосознания, все чаще употребляется общее наименование немецкого народа – Teutonici. В некоторых городах, например в Вормсе, возникают зачатки коммунальной организации. Растет влияние бюргерства, закладываются основы новых форм производства, господства и права.

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ГЕРМАНСКИХ ИМПЕРАТОРОВ

В X—XI вв. Германское королевство занимало важное место среди других государств Европы и вело активную внешнюю политику. Если борьба Генриха I и Оттона I против венгров носила в основном оборонительный характер, то другое направление их внешнеполитических устремлений – земли заэльбских (полабских) славян – было агрессивным. Еще Генрих I пытался обложить их данью, сохранив, однако, славянские княжества. Но Оттон I уже подчинил себе и включил в состав своей империи народы, жившие между Эльбой (Лабой) и Одером (Одрой). Началась немецкая колонизация этих земель. С царствования Оттона I и со времени создания империи начинается и новая ориентация королевской власти и крупных феодалов вовне – итальянская политика: многократно повторявшиеся итальянские походы германских королей и их столкновения с папством (см. выше). Пытались они подчинить своему верховенству и Южную Италию, но безуспешно. Оттон I продолжил начатую Генрихом I, основавшим марку в Шлезвиге (935 г.), борьбу с датчанами, ускорив их христианизацию.

Статус империя как бы санкционировал вмешательство императоров во внутренние дела стран Европы, в частности Франции, в качестве посредников между французским королем и крупными магнатами, его подданными. При этом германские императоры стремились подчинить своей власти Лотарингию и Бургундию. Борьба за эти области не была завершена в период X—XII вв.

Германские императоры путем посольств и династических браков установили отношения с Византией. Иоанн Цимисхий признал Оттона I императором, что укрепило значимость его титула и международное положение Германии. Византия поддерживала Генриха IV в его борьбе с папой. Германские властители вели также длительную борьбу за верховенство над формирующимися в X—XI вв. Польским и Чешским (Богемским) государствами, которые то признавали суверенную власть Германии, то освобождались от нее. При Генрихе III признавала верховенство империи и Венгрия, однако она вернула себе независимость в 1058 г. В 1110 г. германским императорам подчинилась Богемия.

На восточной границе в ходе жестокого завоевания и колонизации земель полабских славян германские короли и феодалы создали систему пограничных марок (марка Геро Железного, марка Биллунгов, Мейссенская, Цейцская и другие марки), основали ряд восточных епископств и монастырей, в частности влиятельное архиепископство Магдебургское. Однако ряд славянских восстаний, в особенности крупное восстание 983 г., разрушили эту систему. Эти неудачи на первом этапе натиска на восток вынудили немецких феодалов временно отказаться от своих воинственных планов; новое наступление на полабских славян возобновилось лишь в XII в.

При Оттоне I Германия обменивалась посольствами с Византией, Римом, Данией, Польшей, Богемией, Русью, Венгрией, Болгарией. Однако престиж императоров Саксонской и Франконской династий в Европе далеко не всегда был высок. Периоды подъема империи перемежались с периодами упадка. Внешняя политика Германской империи способствовала развитию ее торговых связей со многими странами Европы.

Итак, в период IX – начала XII в. Германия, возникшая как раннефеодальное королевство, объединение племенных герцогств, во многих отношениях продолжавшее традиции каролингской государственности, прошла длительную эволюцию и превратилась в феодальное государство с рядом особенностей, определивших ее дальнейший путь. Однако несмотря на несомненное сходство с Франкским государством, империю Оттонов нельзя полностью отождествлять с ним. В ней складывается новое взаимодействие между королевской властью и местными крупными феодалами, особенно князьями, новая надрегиональная система связей.

Преодолевая в известной мере противодействие племенных герцогов и крупных феодалов, племенную обособленность и связанную с ней организацию войска, Германское государство при нескольких сильных императорах (Оттон I, Генрих III) достигало определенного единства – в пределах собственно Германии, но не в пределах Империи в целом. Но даже при сильных государях центробежные силы не прекращали своего действия и неизбежно вырывались на поверхность в моменты ослабления королевской власти или пребывания императоров в Италии. В такие периоды высшая феодальная знать всякий раз неуклонно усиливала свои экономические и социально-политические позиции за счет центральной власти.

В основе специфики государственного развития раннесредневековой Германии лежат особенности ее социальной и классовой структур: позднее завершение феодализации (хотя феодальная собственность высших слоев господствующего класса начала складываться еще в каролингский период), запоздалый по сравнению с Италией и Францией переход от раннего к развитому феодализму, что определялось пестротой и сложностью класса феодального крестьянства, исключительностью положения высших слоев знати, ролью имперской церкви, которая была необходимым компонентом немецкого государства в X—XIII вв. Особыми путями развивались и слои средней и низшей знати, в некоторые периоды составлявшие опору королевской власти, но в большей мере группировавшиеся вокруг имперских князей и крупных феодалов и становившиеся постепенно их оплотом. Рост и суверенный характер князей в последующий период вели к преобразованию Германии из объединения племенных герцогств, каким она была в IX—XI вв., в объединение территориальных княжеств в XII—XIII вв. Вормсский конкордат создал условия, при которых германское королевство в государственном и церковном праве выступило как замкнутое политическое целое. Однако дуалистический характер империи (претендовавшей на объединение Германии и Италии), заложенный в ранний период, развивался и позднее, что наложило отпечаток на все стороны жизни Германии в последующие столетия.

Германия в раннее средневековье, несмотря на ее силу и влияние в правление отдельных императоров, не представляла собой прочного политического целого. Это находилось в тесной связи с экономической разобщенностью ее отдельных областей и различным уровнем развития в них феодальных отношений.

Глава V

ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЕВРОПА В ПЕРИОД РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Географическими границами региона, который здесь обозначается как центральноевропейский, можно считать часть балтийского побережья на севере, Лабу (Эльбу) на западе, Дунай (в среднем течении) и карпатские горы на юге и юго-востоке.

Этническая карта региона может быть воссоздана в основных чертах для периода не ранее рубежа VIII—IX вв., когда с началом первых контактов славян с Каролингской империей во франкских источниках появились первые описания граничащих с империей на востоке земель. Северо-западную часть региона – земли между Одрой на востоке и Лабой на западе (в ряде мест поселения славян выходили и за этот водный барьер) и выходившие на севере к Балтийскому морю – занимали славянские племена, которые частично заселили территорию, оставленную германцами в III—V вв. Они получили в науке условное наименование полабских славян. Наиболее крупными и устойчивыми этнополитическими объединениями полабских славян были ободриты, земли которых примыкали с востока к нижнему течению Лабы, и лютичи, земли которых соседствовали на востоке и юге с землями ободритов, выходя к среднему течению Лабы. На юге субрегиона между реками Лабой и Салой размещалось объединение сорбов, существование которого засвидетельствовано уже в источниках первой половины VII в.

По особенностям исторического развития в период раннего средневековья к этому региону иногда относят и племена поморян, занимавших побережье Балтийского моря от Одры на западе до нижнего течения Вислы на востоке. Впрочем, в отличие от собственно полабских славян поморяне жили в тесной связи с размещавшимися южнее славянскими племенами, которые впоследствии объединились в польскую народность. Среди них наиболее значительную роль играли поляне, давшие позднее название всей польской народности. Объединение полян располагалось в бассейне реки Варты, доходя на западе до среднего течения Одры. С ними на востоке – в среднем течении Вислы – соприкасалось племенное объединение мазовшан. Верховья Вислы занимали племенные объединения вистлян и лендзян (от названия последних происходит термин ляхи, lengyel – позднейшее наименование поляков у восточных славян и венгров). В верхнем течении Одры располагался ряд славянских племен, среди которых главную роль играли слензяне.

На юг от земель, занятых полабскими славянами, в верхнем течении Лабы и бассейне Влтавы, в котловине, окруженной невысокими лесистыми горами, жили родственные славянские племена, среди которых со второй половины IX в. главную роль стали играть чехи. На востоке с ними граничили мораване – крупное объединение славян в бассейне впадающей в Дунай Моравы. На землях мораван и их восточных соседей почвы были более богатыми, чем у полабских славян, а климатические условия сближали этот район с Балканами (здесь, в частности, оказалось возможным широкое распространение виноградарства).

На юг и юго-восток от земель мораван и чехов шли обширные территории в басейнах Дуная и Тиссы, где в VI—VIII вв. жило славянское население, находившееся в зависимости от аваров. С падением в начале IX в. Аварского каганата славяне стали широко расселяться на территории, ранее занятой аварами. В районе оз. Балатон в первой половине IX в. образовалось зависимое от Каролингов Блатенское княжество. Природные условия в долине Дуная были благоприятными для развития земледелия и скотоводства. Чешско-моравское плоскогорье и Дунайская низменность непосредственно граничили с отрогами Карпат, где население издавна вело пастушеское хозяйство. Последующие изменения этнической карты региона были вызваны появлением в конце IX в. на территории Дунайской низменности мадьярского союза племен, который частично ассимилировал проживавшее здесь славянское население.

Часть южных территорий региона более или менее длительно входила в Римскую империю или испытывала ее сильное культурное влияние, но в ходе варварских вторжений гунны и авары так опустошили эти области, что говорить о сколько-нибудь существенном сохранении здесь римских социальных и культурных традиций не приходится. Правда, на части территории Среднего Придунавья источники XII—XIII вв. фиксируют наличие значительных групп восточнороманского пастушеского населения, которое могло проживать там и ранее, но нет серьезных оснований считать, что оно передавало античные традиции славянскому и мадьярскому этносам.

В целом Центральную Европу следует отнести к числу тех частей Европейского континента (наряду с Древней Русью и Скандинавией), где имел место бессинтезный вариант генезиса феодализма на основе социальной трансформации общественных институтов эпохи военной демократии. Обо всей этой территории как едином регионе позволяет судить относительная общность политической организации и социальной структуры трех главных сложившихся там государств: Польского, Чешского и Венгерского. У полабских славян, в силу причин, о которых будет сказано ниже, процессы формирования классового общества и государства не получили полного развития. Если говорить о соотношении с другими районами бессинтезного варианта развития феодализма, то различия со Скандинавией вполне очевидны – ряд институтов, характерных для Центральной Европы (например, «служебная организация» – см. ниже), не были известны у скандинавов. Напротив, очевидна большая близость общественного строя стран Центральной Европы и Древней Руси.

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ (VI-XI вв.)

Формирование классового общества и государства в странах Центральной Европы было обусловлено важными сдвигами в развитии производительных сил населения этого региона.

Не позднее VIII—IX вв. пашенное земледелие утвердилось здесь как ведущая отрасль хозяйства. Значительно развито было и скотоводство, по сравнению с ним роль охоты, рыболовства или пчеловодства стала явно второстепенной. При этом сыграло свою роль появление пахотных орудий – прежде всего рала с железными сошниками (более тяжелый плуг получил распространение лишь позднее) и успехи скотоводства, позволившие использовать волов (гораздо реже – коней) в качестве тягловой силы. Улучшение качества обработки земли привело к заметному расширению ассортимента сельскохозяйственных культур. Если ранее главной сельскохозяйственной культурой было просо, то теперь его удельный вес уменьшился, возросли посевы таких культур, как рожь, пшеница, ячмень, овес. Упоминание в источниках X в. яровых и озимых свидетельствует о переходе от подсеки и нерегулярного перелога к первым, еще примитивным формам севооборота (двухполье). В этот период населению уже был известен ассортимент садово-огородных растений, который практически не изменился до конца средневековья. Значительная часть территории оставалась еще незаселенной, в ряде районов сохранялись старые способы ведения хозяйства.

В скотоводстве следует отметить принявшее широкий размах разведение свиней, которые, в отличие от других животных, не нуждались в обширных пастбищах. Для населения они стали главным источником мясной пищи. Развивалось и овцеводство. На то же время приходится очевидный прогресс в развитии ряда ремесел, прежде всего разных видов обработки металлов.

Определенными особенностями отличалось историческое развитие подунавья. Здесь с поселением в конце IX в. мадьярского союза племен в течение некоторого времени земледельческое хозяйство местного славянского населения сосуществовало с кочевым скотоводством пришельцев. Постепенно в ходе повседневных контактов со славянами и под воздействием природных условий мадьяры перешли к оседлости. Часть славянского населения была ассимилирована мадьярами, другая сохранилась как особый этнос, сформировавшись со временем в отдельную словацкую народность. У венгерского населения Дунайской долины в X—XI вв. сложился особый тип смешанного земледельческо-скотоводческого хозяйства с постоянными зимними стоянками для скота, удобренная территория которых использовалась затем для посева. Большая роль скотоводства (разведение крупного рогатого скота) в хозяйстве венгров эпохи раннего средневековья отразилась и на характере судебных штрафов, исчислявшихся количеством быков, и в характере повинностей, среди которых различные конные службы занимали гораздо большее место, чем в соседних славянских странах. В отдельных степных районах роль скотоводства была еще значительнее. В горных районах Прикарпатья постоянным занятием населения (главным образом: восточнороманского) было пастушество. Однако в развитии региона в целом земледелие было главной, господствующей отраслью хозяйства и именно его прогресс обеспечивал поступательное развитие региона в целом.

С переходом к пашенному земледелию появилась стабильная сеть поселений. Вместе с тем прогресс земледельческой техники способствовал росту хозяйственной самостоятельности отдельных групп, входивших в состав рода, сначала большой, а затем и малой семьи. Наиболее очевидным свидетельством перемен может служить появление наряду с крупными большого числа однодворных поселений. Правда, между группами родственных семей сохранялись связи, выражавшиеся в некоторых обычаях взаимопомощи и кровной мести, но главной формой организации населения стала уже территориальная соседская община. Пахотная земля и скот находились во владении отдельных семей, а леса, пастбища и воды оставались в совместном пользовании всей общины.

Рост производительных сил, приведший не только к появлению прибавочного продукта, но и к его заметному увеличению, создал объективные предпосылки для разделения общества на классы и возникновения государства. С образованием государства в положении всей массы населения произошли глубокие изменения. К сожалению, проследить эти изменения позволяют лишь данные немногих венгерских и чешских документов XI в., относящиеся прежде всего к церковным владениям, а также пережитки прежних отношений, которые можно выявить в документах XII—XIII вв. Определенный материал дает и единственный в этом регионе комплекс памятников законодательства – декреты венгерских королей XI в.

Основная масса населения в период раннего средневековья формально сохранила свой прежний юридический статус свободных; средства производства, в том числе земля, оставались во владении членов соседских общин, но фактически эти свободные стали объектом эксплуатации со стороны органов раннефеодального государства.

Определенные обязанности в пользу племени существовали и в родоплеменном обществе: общественные работы по строительству градов – укрепленных убежищ, обязанности по охране границ племенной территории, нерегулярные добровольные подношения вождям и племенной знати. Эти повинности были затем узурпированы нарождавшимся раннефеодальным государством, которое сумело придать им качественно иное значение. К концу X в. на сельские общины легла целая система разнообразных повинностей, выполнение которых объективно должно было обеспечить надлежащие условия существования формирующемуся господствующему классу. Хотя главные налоги, накладывавшиеся на лично свободное население («подымное-подворовое» в Польше, «дань мира» в Чехии, «денарий свободных» в Венгерском королевстве), формально измерялись в денежной форме, но на практике деньги часто заменялись натуральными эквивалентами. С учетом же всего комплекса налогов следует констатировать, что первое место занимали фактически поставки продуктов, взимавшиеся первоначально с общины в целом, а затем – с отдельного хозяйства с определенным учетом его возможностей; в их состав входили зерно, овес, рогатый скот, свиньи, птица, а также в целом ряде случаев – мед и меха. К этому добавлялись и обязанности по доставке продуктов на град или двор, а также целый ряд повинностей, связанных с обслуживанием поездок по стране монарха, представителей государственного аппарата. Кроме того, сохраняли полную силу и восходившие еще к древнему времени обязанности по строительству крепостей и охране территории. Установление системы централизованной эксплуатации населения, принципиально сходной во всех трех указанных странах, сопровождалось, судя по данным венгерского законодательства, уже в первых десятилетиях XI в. ухудшением общественного положения свободных – за ущерб, нанесенный выделившимся из числа простых свободных профессиональным воинам – milites, это законодательство устанавливало повышенные санкции.

Усиление эксплуатации вело к разорению свободных. Неудивительно, что в законодательных актах венгерских королей рубежа XI—XII вв. встречаются упоминания о свободных, которые не имеют своей земли и селятся во владениях вельмож. Однако в то время такие свободные составляли лишь небольшую часть деревенского населения.

Другой аспект политики раннефеодального государства заключался в том, что часть населения тем или иным образом была выведена за рамки общин и освобождена от лежавших на них налогов и повинностей, с тем чтобы они осуществляли специальные «службы» для государя. Поселения с таким населением группировались обычно либо вокруг «градов» как военно-административных центров государства, или «дворов» как центров дворцового хозяйства и резиденций монарха. Всю эту «служилую людность» можно разбить на ряд групп: лица, занимавшиеся обслуживанием и приготовлением пищи (повара, пекари, подстолии, прачки и др.), лица, ухаживавшие за скотом (овчары, конюхи и др.), ремесленники разных профессий, наконец, рыболовы и охотники (ловцы, псари, сокольники, бобровники). Деятельность некоторых из этих групп населения опиралась на систему регалий, обеспечивавших для них монополию на охоту за определенными видами животных, разработку полезных ископаемых, постройку мельниц и т.д. Назначением этой «служебной организации» было выделение квалифицированной рабочей силы для обслуживания потребностей формирующегося господствующего класса, основное ядро которого на этом этапе практически совпадало с аппаратом государственной власти. По своему социальному происхождению слой служилого населения не был однородным: в его состав вливались как часть свободного сельского населения, так и часть принадлежавших правителям невольников, посаженных на землю для исполнения указанных выше служб.

Невольники представляли собой социальную группу, появившуюся в составе общества времен военной демократии. В то время к ней в основном принадлежали захваченные во время военных столкновений пленные, но поскольку особой потребности в их труде в обществе не было, то их либо убивали, либо отпускали за выкуп, либо просто освобождали после ряда лет пребывания в плену и включали в состав общины. Число невольников сильно увеличивалось в условиях военной экспансии раннефеодальных государств. Эта социальная группа также пополнялась за счет людей, попадавших в долговое рабство или лишавшихся свободы за тяжелые преступления.

В период раннего средневековья невольники стали одним из главных предметов вывоза из стран Центральной Европы на рынки Средиземноморья. Вместе с тем уже в это время значительная часть их оседала на месте, оказываясь юридической собственностью правителей. Так, польским князьям второй половины XI в. принадлежало по меньшей мере несколько тысяч человек. С помощью этих людей проводилось освоение пустых, не занятых общинами земель, где создавалось собственное хозяйство монарха. Часть невольников находилась на построенных специально для них дворах и обеспечивалась необходимыми средствами для пропитания, другие наделялись участками земли, на которых они могли обустраиваться и жить. Аналогичные владения, заселенные несвободной челядью, но гораздо меньшего размера, имелись у представителей знати. Во владениях монарха занятия невольников были разнообразными, а наиболее значительная их часть занималась обработкой господской пашни. В хозяйствах знати в период раннего средневековья едва ли не главным занятием невольников, помимо непосредственного обслуживания господина, был надзор за его стадами, прежде всего за табунами боевых коней, необходимых для вельможи и его дружинников. Что касается юридического положения невольников, и там и здесь они считались полной собственностью господина, а их эксплуатация не была ограничена какими-либо нормами, В некоторых случаях невольник должен был работать на господина 6 дней в неделю.

Описанная здесь система отношений предстает перед нами в источниках XI в. уже в готовом виде, и у нас практически нет возможностей проследить этапы ее формирования. В этом смысле свидетельство чешского средневекового хрониста Козьмы Пражского, что установление принудительных работ для постройки княжеских «градов» относится к правлению князя Болеслава I (935—972), является совершенно уникальным.

С принятием странами Центральной Европы христианства здесь появились земельные владения епископств, соборов, монастырей. В период раннего средневековья эти владения были почти исключительно образованы за счет пожалований со стороны государственной власти. Поэтому на первых порах владения церкви являлись как бы сколком в миниатюре земель, находившихся под контролем государственной власти. Среди их населения можно выделить три основные группы, по отношению к которым церковные власти располагали разными правами. Во-первых, невольники, от которых можно было требовать любых служб и повинностей. Во-вторых, ремесленники и другие «специалисты» из числа «служилого населения», передававшиеся специально для обеспечения потребностей духовенства. В случае необходимости княжеская власть при пожаловании неоднократно заменяла лежавшие на этих людях службы иными, более нужными для монастыря, однако сам акт пожалования (новый или старый) особого статуса затруднял попытки его изменения со стороны церковных властей. В-третьих, члены сельских общин, которые «приписывались» к определенным церковным учреждениям с обязанностью нести в пользу них те повинности и платить те налоги, которые ранее требовала с них государственная власть. При этом часть указанных налогов и повинностей государство оставляло за собой, сохранялась и подсудность этой части населения органам государственной администрации. Таким образом, если пожалования правителей и привели к зарождению крупного церковного землевладения, то население во владениях церкви жило во многом по порядкам, характерным для раннего феодализма с его системой централизованной эксплуатации.