Текст книги "История Европы. Том 2. Средневековая Европа"

Автор книги: Александр Чубарьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 79 страниц)

Иногда эти восстания были направлены против иноземных завоевателей, несших с собой закрепощение и христианизацию, что вызывало протест населения. Такой характер носило восстание «Стеллинга» 841—842 гг. в Саксонии против франкского завоевания, восстания полабских славян (лютичей и ободритов) в X—XI вв. против экспансии германских императоров, несших феодализм и христианство в эти области (в 983, 990—995 гг.), завершившиеся временной победой славян и возрождением у них язычества. Позднее, в XIII в., аналогичные антинемецкие, антифеодализационные и антихристианские восстания происходили в Прибалтике в 1242, 1260, 1295 гг., в процессе немецкого «Drang nach Osten».

Восстания такого типа происходили и в тех странах бессинтезного развития, где не было внешних завоеваний и где они направлялись против местной феодализировавшейся знати и королевской политики христианизации. Это восстания в Венгрии в 1038, 1046, 1060 гг., первое из которых проходило при участии знати, в обстановке борьбы двух претендентов на престол, а два других были в основном крестьянскими (их участники добивались возврата старого общинно-родового строя и язычества), восстание в Польше 1037 г., в котором в основном действовали как свободные еще (кметы), так и уже зависимые крестьяне (сервы).

Смешанными по составу (родовая знать и крестьянство) были массовые проязыческие движения в Англии: в VI в. в Кенте, в VII в. в Мерсии, во главе с ее королем Пендой, против уже христианизированной Нортумбрии. Позднее, в X—XI вв., когда страна была уже полностью христианизована, борьба крестьян, как еще лично свободных, так и уже зависимых, носила в основном антиправительственный и антиналоговый характер, нередко сливаясь с восстаниями знати: восстание в области Вустер при короле Хардакнуте (1040 г.), в Уэссексе под руководством эрла Годвина (1051—1052 гг.), восстание мелких феодальных землевладельцев – тэнов и свободного крестьянства (1065 г.) против практики раздачи земли крупным феодалам Эдуардом Исповедником. Последними отголосками таких движений были антинорманнские восстания на севере Англии в 1069 и 1070 гг. Сходный характер имело Саксонское восстание 1073—1076 гг., направленное против политики германского императора Генриха IV и поддерживавших его феодалов в Саксонии.

Восстания против королевских налогов и христианизации с широким участием свободного крестьянства происходили в X—XII вв. в Скандинавских странах: восстание 1030 г. в Норвегии, участие крестьян в борьбе между двумя группами феодализирующейся знати – «биакебайнеров» и «баглеров» – во второй половине XII в. (которое, однако, не носило самостоятельного крестьянского характера), участие бондов Швеции в политической борьбе в конце XII в. двух аристократических партий, каждая из которых обещала им защиту против короля.

В X—XI вв., когда процесс феодализации в Древней Руси заметно ускорился, там также имели место восстания сложного состава, при широком участии крестьянства и городов. Они были направлены как против княжеских налогов, так и против складывающегося класса крупных светских и церковных землевладельцев. Их инициаторами часто выступали языческие жрецы – волхвы, – что придавало этим движениям проязыческую окраску. В 1024 г. произошло такое восстание в Суздале и его округе, вынудившее Ярослава Мудрого (тогда князя Новгородского) запретить нефиксированные поборы с крестьян и горожан. Движения, инспирированные волхвами, имели место в XI в. в Ростовской земле, Ярославле, Белоозере. В 1068 г. произошло большое восстание в Киеве, изгнавшее князя Изяслава. Крупное восстание началось в Киеве и в 1113 г. Оно было направлено против налогового гнета и богатеев-ростовщиков и вынудило князя Владимира Мономаха облегчить задолженность городской бедноты и уже зависимых крестьян («закупов»). В 1136 г. имело место восстание горожан и окрестных крестьян против Новгородского князя, который «не блюдет смердов», в 1157 г. снова восстали киевляне и окрестные смерды. Наконец, 1174 г. был годом большого восстания в Боголюбове и Владимире, начавшегося с заговора бояр, которые убили князя Андрея Боголюбского, но затем обратившегося против княжеских должностных лиц.

Идеологическое оформление народных движений раннего средневековья было еще нечетким и противоречивым, уходило своими корнями в племенное языческое сознание. Их лозунги, как правило, носили внешне консервативный характер: за сохранение или возрождение общинно-родового строя, языческой религии; их «идеологами» часто являлись языческие жрецы. Там, где христианство было уже давно господствующей религией, как в Византии IV—VII вв., недовольство крестьян нередко выражалось в еретических движениях. Позднее, когда христианство стало господствующей религией в более северных и восточных районах (IX—XI вв.), и там народные движения находили свое идеологическое выражение в ересях, которые также сохраняли некоторые черты язычества. Сочувствие простого народа вызывала ересь Готшалка во Франкском государстве в IX в. Недовольство народных масс находило выражение также в их вере в наступление скорого «конца света» или царства божьего на земле, особенно усилившейся около 1000 г. В связи с этим в крестьянской среде пользовались большой популярностью предсказатели, прорицатели, самозванные пророки, выдававшие себя за вернувшихся на землю апостолов или даже Христа. В VI в. такой лже-Христос действовал в Бурже, в VIII в. в северной части Франкского государства проповедовали «пророки» Адальберт и Климент, в 847 г. в Майнце действовала лжепророчица Теота, предсказывавшая сроки конца мира.

КЛАССОВАЯ БОРЬБА КРЕСТЬЯН В ПЕРИОД РАЗВИТОГО ФЕОДАЛИЗМА

В период развитого феодализма, когда крестьянство во всех регионах Европы выступает как уже сложившийся единый класс, его классовая борьба выступает в наиболее четком виде, выражая основной антагонизм феодального общества. При этом она развивается от низших форм к более высоким. На первом этапе развитого феодализма не только в Западной Европе, но и в других регионах в XI—XIII вв. главной формой классовой борьбы становятся конфликты отдельных крестьян с их сеньорами, зародившиеся еще в раннее средневековье и довольно однотипные во всех странах (см. региональные главы). Более высокую стадию развития классовой борьбы крестьянства представляли собой его коллективные выступления, обычно на базе общинной организации. Иногда они носили «легальный» характер (судебные иски против феодалов), в других случаях выливались в вооруженные бунты. В западноевропейском регионе они были обычны в XI—XIII вв., в Центральной Европе, на Балканах, в Византии, а также на Руси, в украинских и белорусских землях они нередки в XIII—XV вв. В них наряду с зависимыми часто принимали участие лично свободные крестьяне, боровшиеся против закрепощения. В Византии, где в XI—XII вв. все более укрепляется частновладельческая феодальная вотчина, такого рода эксцессы также учащаются, хотя продолжаются и антиправительственные, антиналоговые движения.

Борьба в таких локальных выступлениях шла за наиболее выгодные для крестьян условия существования в рамках вотчины.

В западноевропейском и юго-западном регионах борьба велась за размеры и формы ренты, в первую очередь за сокращение барщины, за право свободно пользоваться своим наделом и общинными угодьями и особенно за освобождение от личной зависимости: серважа во Франции и Италии, вилланства в Англии, статуса Leibeigenschaft в Германии, ременсы в Каталонии. Борьба за свободный статус в Западной Европе XII—XIII вв. тесно переплеталась с борьбой за общинную автономию, иногда за право свободной «сельской коммуны» (Франция, Северная Италия), иногда за более ограниченные права общины в решении внутриобщинных конфликтов.

В Центральной Европе, Славяно-Балканском регионе, на Руси и в Литовском государстве в коллективных локальных выступлениях крестьян против их господ в XII—XIV вв. участвовали не только лично зависимые, но и лично свободные еще крестьяне, боровшиеся, как и ранее, против втягивания их в более тяжелую личную зависимость.

Крестьяне, ведя такую локальную борьбу, не посягали на феодальную систему в целом, и эта борьба лишь условно может быть названа антифеодальной. Их требования носили вполне реалистический характер и могли быть осуществлены в рамках феодального строя, если для этого складывались благоприятные экономические и политические условия. Базой коллективных действий крестьян против феодалов часто служила община, в рамках которой заключались тайные соглашения (conspiratio) и заговоры (conjuratio). Для таких действий был характерен более высокий уровень крестьянского общественного сознания, чем в раннее средневековье: понимание эксплуататорской роли феодала, ограничения притязаний которого можно добиться только коллективными усилиями, противопоставление крестьян-тружеников тунеядцам-феодалам, сомнение в справедливости королевских судов и администрации, у которых они пытались искать защиты против своих сеньоров. В Византии в крестьянских движениях переплетались антисеньориальные и антиправительственные лозунги.

Крупные крестьянские восстания в XI—XIII вв. были в Европе редкостью. Уже говорилось о восстании «клобуков» в 1182 г. во Франции, «пастушков» в 1251 г. во Фландрии и Франции, восстание Штеддингов в 1232—1234 гг. в Нижней Германии. Большое крестьянское восстание под руководством пастуха Ивайло, направленное в первую очередь против сеньориальной, но отчасти и государственной эксплуатации, произошло в Болгарии в 1277—1278 гг. Крестьяне стремились создать новую крестьянскую монархию во главе с «хорошим» царем. Однако, став царем, Ивайло не провел никаких существенных реформ, и восстание было подавлено совместными усилиями Византии и монголотатарского хана Ногая.

На втором этапе развитого феодализма крестьянско-сеньориальные противоречия значительно обострились во всех регионах. В западноевропейском и юго-западном регионах главной предпосылкой этого обострения было быстрое развитие товарно-денежных отношений, связанный с ним кризис барщинной сеньории и попытки феодалов преодолеть кризис с помощью сеньориальной реакции. Обострению ситуации способствовало также усиление в XIV—XV вв. в этих регионах государственной (в Италии – городов-государств) эксплуатации крестьян и проведение центральной властью антирабочего законодательства о максимальной заработной плате наемных рабочих. Невзгоды крестьянства, особенно во Франции, усугублялись Столетней войной, которая велась на ее территории. Обострение классовой борьбы крестьянства происходит в XIV—XV вв. (а затем в XVI в.) и в других регионах Европы, хотя оно имело несколько иные причины.

В Центральной и Восточной Европе под воздействием товарно-денежных отношений в это время шел, напротив, процесс укрепления барщинной вотчины и наступления феодалов при поддержке государств на личную свободу крестьянства. В Византии в XIII – середине XV в. происходило дальнейшее укрепление частновладельческой вотчины, способствовавшее усилению классовых конфликтов в деревне.

Формы крестьянской борьбы во всех регионах и в этот период были довольно сходны. По всей Европе в XIV—XV вв. растет число локальных крестьянских выступлений – как «легальных», так и бунтарских. На Западе они нередко приобретают столь массовый характер, что выходят на общеполитическую арену (в Англии в 70-х годах XIV в., в Каталонии с конца XIV до конца XV в., на западе Германии с конца XIV и особенно в XV в.). С конца XIV в. растет число коллективных крестьянских выступлений в Чехии, Словацких землях, в Венгрии. Заметно обостряется в это время также антифеодальная борьба крестьянства на Руси: с начала XV в. особенно острая борьба за землю происходит между «черными» крестьянами и феодалами, которым государство раздаривало государственные «черные» земли вместе с населявшими их крестьянами, которые таким образом попадали уже в частносеньориальную зависимость.

Новым в классовой борьбе крестьянства в этот период было распространение крестьянского «социального разбоя», направленного в основном против феодалов, прелатов, королевских или княжеских должностных лиц. Это действия так называемых «объявленных вне закона» в Англии, породившие легенды о Робине Гуде, движения «тюшенов» во Франции, в промежутках между вспышками открытых восстаний, аналогичные действия крестьян в Чехии, Венгрии, гайдуцкие движения в Сербии, Боснии, Македонии, Болгарии в конце XV—XVI в. (направленные, правда, в значительной мере против турецкого владычества). Многочисленные разбойничьи отряды действовали в XV—XVI вв. и на Руси. Они нападали на владения светских и духовных феодалов, захватывали и уничтожали вотчинные документы.

Однако самой острой и высшей формой классовой борьбы крестьянства, характерной в этот период для всех регионов Европы, были крупные крестьянские восстания, более подробно охарактеризованные в региональных главах. Наиболее известные из них: восстание Дольчино (1304—1307 гг.) в Северо-Западной Италии; второе восстание «пастушков» (1320 г.) в Северной Франции и Фландрии; восстание в Приморской Фландрии (1323—1328 гг.); Жакерия во Франции (1358 г.); повстанческое движение «тюшенов» – сначала в Бретани и Нормандии, а затем в Оверни и Лангедоке (60—80-е годы XIV в.), а также «тукинов» в Северной Италии (1382—1387); восстание «армледеров» в Швабии и Франконии (1336—1339 гг.); восстание под руководством Уота Тайлера в Англии (1381 г.); широкое участие крестьянства в таборитском движении в Чехии (20—30-е годы XV в.); восстания лично зависимых крестьян-ременсов (в 1462—1472, а затем в 1484—1486 гг.) в Каталонии; большое крестьянское восстание в Калабрии (1459 г.); серия восстаний и заговоров в Юго-Западной Германии в последней трети XV в.; восстание «хлеба и сыра» (1491—1492 гг.) в Северной Голландии. К числу крупных крестьянских движений XIV в. можно отнести также начавшуюся еще в XIII в. борьбу швейцарских лесных кантонов против владычества австрийских феодалов. В это же время происходит ряд восстаний многосословного характера, в которых основную массу повстанцев составляло тоже крестьянство, хотя в них участвовали горожане и даже феодалы. Эти восстания выдвигали в основном общеполитические, а не специфически крестьянские требования. Таковы восстание Кэда в Англии (1450 г.), восстание в Северной Ютландии (1441—1443), восстание под руководством Энгельбректа (1434—1436 гг.) в Швеции, восстания в Норвегии в 1436 и 1438 гг.

В 1262 г. в Вифинии (Византия) произошло восстание пограничных военных поселенцев – акритов, к которому присоединились массы свободных крестьян, в XIII в. имело место восстание бедноты на острове Корфу, который попытался отложиться от Византии.

Крупные крестьянские восстания в эти столетия происходили в Польше – в Червонной Руси под руководством Мухи (1490—1492 гг.), в Краковском воеводстве (1496—1498 гг.), в Трансильвании (1437—1438 гг.). На Руси первое из таких крупных восстаний – первая крестьянская война – имело место позднее – в начале XVII в.

Дошедшие до нас программы повстанцев в собственно крестьянских восстаниях и их соглашения с феодалами чаще всего выражали минимальные и в целом реальные требования крестьян, очень схожие с теми, что выдвигались в локальной борьбе (например, Майлэндская программа 1381 г. Гваделупская сентенция 1486 г. в Каталонии и другие). Там, где крестьяне в основном были уже лично свободны (Италия, Франция, Юго-Запад Германии), главные требования сводились к сокращению налогов, церковной десятины, иногда снижению сеньориальной денежной ренты. Там, где еще сохранялась личная зависимость крестьян и их барщинная эксплуатация (Англия, Каталония), главным лозунгом повстанцев были отмена личной зависимости, коммутация барщины и почти всюду свобода пользования общинными угодьями. Политические требования в таких умеренных программах обычно отсутствовали. В германских землях, за Эльбой, в странах Центральной Европы и на Руси, где в эти столетия только возрождалось или начиналось формирование личной зависимости, требования в крестьянских восстаниях, в первую очередь, были направлены против процесса их закрепощения, за сохранение личной свободы и соблюдение установленных обычаем норм эксплуатации.

Однако практические действия крестьян, реже их максимальные программы, повсеместно носили более радикальный характер. Иногда восставшие выдвигали лозунг истребления всех дворян (жаки 1358 г., повстанцы Приморской Фландрии, каталонские ременсы). Такие требования нередко находили более осознанное выражение, особенно там, где крестьянские восстания сочетались с крестьянско-плебейскими ересями (Дольчино, Джона Болла, движения таборитов, Г. Бегайма в Германии, трансильванское восстание 1437—1438 гг.). В таких случаях наряду с минимальными требованиями выдвигались крайне радикальные, хотя и утопические для того времени, программы, опиравшиеся на еретические учения, предполагавшие ликвидацию сословий, установление имущественного равенства, а иногда даже общности имуществ. Такие более радикальные программы предполагали обычно установление монархии нового типа, в которой «добрый король» без посредства феодалов и каких-либо должностных лиц будет управлять простым народом. В отдельных случаях (у левых таборитов, в Швейцарии) выдвигались даже идеи установления республики. В таких максимальных требованиях обязательно звучал мотив ликвидации или полной реформы существующей церкви, отмены церковной иерархии, секуляризации церковных земель, ограничения богатств церкви, отмены церковной десятины и т.п. Выступления крестьян под подобными лозунгами можно уже считать антифеодальными в полном смысле слова.

Минимальные требования обычно исходили от более зажиточных слоев крестьянства, максимальные – от более бедных. Однако в борьбе с феодалами в XIV—XV вв. крестьянство и в повседневной борьбе и в крупных восстаниях выступало еще как единый класс. Минимальные требования, выдвигавшиеся в массовых крестьянских восстаниях, в целом шли в русле объективно осуществимых исторических задач. Максималистские программы носили, напротив, как правило, утопический характер, далеко опережали объективные и осуществимые задачи движений.

Однако и они в известной мере способствовали осуществлению этих задач, давая им идейное обоснование и мобилизуя крестьян на революционные действия, на борьбу за полную ликвидацию личной зависимости, за уравнение крестьян с другими сословиями, в том числе в правах на землю, в торговле, в налогообложении, за укрепление владельческих прав крестьян на их держания. Но даже высшей форме классовой борьбы крестьянства в феодальном обществе, крупным восстаниям, были свойственны слабая организованность, монархические иллюзии, жертвой которой часто становились сами их вожди (Уот Тайлер, Гильом Каль во время Жакерии), нерешительность действий даже тогда, когда повстанцы добивались временного успеха (например, в восстании 1381 г.). Положительные программы крестьян, были весьма туманны и противоречивы. Внутренние слабости даже крупных крестьянских восстаний периода развитого феодализма абусловливали их постоянные поражения.

В ходе крестьянских восстаний XIV—XV вв. значительно возросло крестьянское общественное сознание. Оставаясь на почве религиозного сознания, уже на первом этапе развитого феодализма крестьянство начинает осознавать себя как класс тружеников, противостоящий феодалам. На втором этапе развитого феодализма в крестьянской среде широко распространяется идея об исключительной ценности и святости крестьянского труда, а отсюда и самого крестьянина по сравнению с другими социальными слоями и особенно классом феодалов. В эпоху крупных крестьянских восстаний появляются социальные крестьянские утопии. Они получают свое обоснование в крестьянско-плебейских ересях, с помощью неортодоксального истолкования основных догматов господствующей церкви, складываются в своеобразную систему взглядов, хотя тоже пронизанную религией, но противостоящую официальному церковно-феодальному мировоззрению и отражавшую зарождение специфической крестьянской идеологии.

Социальное недовольство крестьянства проявлялось и в еретических движениях XI—XV вв. В крестьянско-плебейских ересях (павликиане, богомилы, апостольские братья, ересь Джона Болла, табориты и др.), особенно когда они сочетались с восстаниями, можно видеть прямое выражение классовой борьбы крестьянства. Менее радикальные ереси, в частности бюргерские или смешанные по составу и религиозным учениям, едва ли можно прямо отождествлять с классовой борьбой крестьянства. Однако и они в какой-то мере выражали крестьянский протест, поскольку крестьяне в них, как и другие слои общества, выступали во всяком случае против «церковного феодализма». Иногда же, как это было у английских лоллардов XV в., в ереси францисканцев-спиритуалов, в немецких мистических ересях «свободного духа», у поздних вальденсов, крестьянские массы, принимавшие участие в этих ересях, интерпретировали их умеренные, бюргерские доктрины в более радикальном, даже бунтарском, духе.

Борьба крестьян против феодальной эксплуатации отнюдь не была полностью безрезультатной и безнадежной. Хотя крестьянские восстания, как правило, терпели поражения, это не исключало воздействия, нередко прогрессивного, классовой борьбы на развитие феодального общества. Восстания раннего средневековья, хотя и не могли предотвратить процесса феодализации, помогали крестьянам добиваться более приемлемых для них условий феодальной эксплуатации, установления фиксированных рент и повинностей, иногда (например, на Руси) снижения государственных налогов (так бывало и в Византии), облегчения задолженности крестьян (на Руси).

Повсюду в Европе акты индивидуального и коллективного протеста крестьян против отдельных феодалов были результативны. В Западной Европе они в XI—XIII вв., несомненно, способствовали освобождению крестьян от личной зависимости, коммутации ренты, созданию вольных крестьянских общин и даже сельских коммун. В этой малоэффективной на первый взгляд повседневной борьбе крестьяне, опираясь на обычай, противостояли закрепостительным тенденциям рецепции римского права и либо заметно улучшали свое социально-правовое положение (на Западе), либо хотя бы затрудняли его ухудшение (в Центральном и Восточно-Европейском регионах).

Крупные восстания второго периода развитого феодализма тоже не всегда были полностью безрезультатны. В западноевропейском регионе они все же ставили известную преграду феодальной реакции, прямо (в Каталонии) или в перспективе ускоряли ликвидацию личной несвободы (в Англии), способствовали укреплению крестьянских прав на надел, торжеству денежной ренты, временному сокращению государственных налогов (в Англии, Франции). Также результаты крупных крестьянских восстаний в Западной Европе во многом определялись общими тенденциями экономического развития в регионе в сторону ослабления основ сеньориального строя.

В Центральной и Восточной Европе, как уже отмечалось, сложилась иная экономическая ситуация: феодалы были заинтересованы в укреплении сеньории, а иногда и барщинного хозяйства и пользовались в этом стремлении поддержкой усилившегося к этому времени государства. Здесь крупные и более локальные крестьянские восстания иногда замедляли этот процесс (например, таборитское движение в Чехии, восстание 1437—1438 гг. в Трансильвании, крестьянские восстания в австрийских землях, активная вооруженная борьба «черных» крестьян против закрепощения их церковными и светскими феодалами на Руси), но оказались неспособны его пресечь и помешать полному торжеству рефеодализации этих регионов. Не смогла предотвратить закрепощение русского крестьянства даже первая Крестьянская война начала XVII в., несмотря на ее широкий размах и решительные действия повстанцев.

Но, как бы ни было велико воздействие общих экономических тенденций на судьбы крестьянства, свой вклад в реализацию этих тенденций внесла и его классовая борьба, баланс классовых сил в обществе, от которого отчасти зависела и аграрная эволюция каждого региона.

Как локальные движения более раннего времени, так и крупные крестьянские восстания второго периода развитого феодализма имели и некоторое политическое значение. Во многих случаях (хотя и не всегда) они вынуждали феодалов сплачиваться вокруг центральной власти, играли большую роль в борьбе с иноземными завоевателями, отчасти способствовали процессу государственной централизации. Восстание Ивайло в Болгарии началось с антимонгольского похода, во Франции в 20-е годы XV в. крестьяне поддерживали патриотические действия Жанны д’Арк. Одним из важных стимулов гуситского, в частности таборитского, движения были антинемецкие настроения в Чехии начала XV в., большую роль играла борьба народных масс против монгольского ига и его пособников из князей и бояр на Руси в XIV—XV вв.

Участие крестьянских масс во многих разносословных политических движениях, хотя и подчиняло часто их интересам других сословий (различных феодальных группировок, городов), почти всегда накладывало отпечаток на ход, а иногда и результаты такой борьбы, в частности вынуждало борющиеся группировки идти на компромиссы. Наконец, борьба крестьян с феодалами способствовала развитию их общественного сознания в целом и классового самосознания в частности.

Однако классовая борьба средневекового крестьянства оказалась неспособной сокрушить феодальный строй своими силами до начала первых буржуазных революций, когда молодая буржуазия смогла возглавить и использовать в своих интересах массовые антифеодальные движения крестьян.

СОЦИАЛЬНАЯ БОРЬБА В СРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ

В Западной Европе, как уже отмечалось, довольно четко выделяются три этапа социальной борьбы в городах. 1) Борьба городов с сеньорами за более или менее широкую автономию, охватывавшая XI—XIII вв. (в Италии X—XIII вв.). 2) Борьба между городской верхушкой (патрициатом) и средними и низшими слоями городского населения часто под руководством городских цеховых организаций. 3) Борьба между городским плебсом, в том числе и предпролетариатом, и зарождающейся спорадически ранней буржуазией.

Первый из этих этапов своеобразно протекал в разных частях Западной Европы. В Италии в X—XI вв., Южной и Северной Франции в XI—XII вв., в германских землях между Рейном, Эльбой и Дунаем в XI—XIII вв. борьба городов за коммунальные вольности часто принимала длительный (по несколько столетий) и вооруженный характер. Одним из наиболее ярких эпизодов этой борьбы было восстание, поднятое в 1143 г. в Риме Арнольдом Брензианским с целью создания коммуны, независимой от сеньора города – папы. Однако и в названных странах (за исключением, может быть, Северной и Средней Италии) борьба за автономию нередко проявлялась в более мирных формах – выкупа самых тяжелых, особенно личных повинностей, который делал горожан свободными людьми. Это же относится к более мелким и слабым городам, а также и к тем крупным (например, Лондон, Париж), которые лежали на землях королевского домена и не имели сил добиться победы над столь могущественным сеньором, как король. В Англии же выкуп повинности и получение городом автономии чаще всего носили характер финансовой сделки.

Вооруженная борьба завершалась обычно получением широкой автономии, превращавшей города в самостоятельные города-государства или автономные коммуны. Мирные соглашения между городами и их сеньорами, в том числе королями, приводили к установлению в городах смешанного управления или к дарованию, особенно мелким городам, чисто экономических привилегий.

Борьба городов за коммунальные вольности в Западной Европе совпала по времени с развитием крестьянского внутривотчинного протеста, подчас переплетаясь с ним (в Северной Франции, Северной и Средней Италии, отчасти – в Германии и Англии). Города иногда давали крестьянам образцы становления вольных, автономных от их сеньоров городских общин.

Городские коммунальные движения, как и социальный протест крестьян этого периода, не были направлены против феодального строя в целом. Их целью было добиться таких условий существования, которые давали бы горожанам возможность дальнейшего экономического развития, иначе говоря, ослабить эксплуатацию, которой они первоначально подвергались со стороны их сеньоров. Успехи длительной борьбы городов за разного рода привилегии создавали в рамках феодального строя территории с сильно ограниченной феодальной эксплуатацией и ослабленными узами внеэкономического принуждения. Борьба городов с сеньорами носила поэтому в Западной Европе прогрессивный характер, особенно в тех странах (Франция, Кастилия, отчасти Англия), где коммунальные движения использовались королевской властью для усиления централизации. Там же, где не было центральной власти (в Северной и Средней Италии) или она была слишком слаба (Германские земли), коммунальные движения, напротив, усиливали сепаратистские тенденции городов. Повсеместно они способствовали складыванию нового городского сословия (бюргерства).

В других регионах Европы борьба за городские вольности и привилегии или вовсе отсутствовала, или принимала очень стертые формы. В Византии в период подъема новых, уже средневековых городов в X—XIV вв. появляются кое-где городские советы, вооруженные отряды горожан.

Однако подобные тенденции наталкивались на решительный отпор могущественного государства, не выпускавшего города из-под постоянного контроля императорских наместников. В Болгарии, где центральная власть не была столь сильна, как в Византии, а сами города были не так многочисленны и слабее экономически, в политическом отношении они полностью зависели от царя. В северо-западных областях Балканского полуострова города Далматинского побережья (Дубровник, Задар, Сплит, Котор и другие), поддерживавшие постоянные связи с Италией, в условиях слабых и раздробленных славянских государств данной части региона добились полной самостоятельности наподобие итальянских городов-республик. Новые города, возникавшие в XII—XIV вв. во внутренних районах этой зоны (Любляны, Загреб и др.), в основном находились под властью отдельных князей и, как в Болгарии, пользовались лишь некоторыми экономическими привилегиями. Только на северо-западе субрегиона активная немецкая колонизация приносила городские привилегии немецкого образца, и города без открытой борьбы получали более широкие права. В странах Центральной Европы по существу тоже не было ярко выраженных коммунальных движений. Отчасти это было следствием несколько замедленного их развития, отчасти – широкой немецкой колонизации, которая без борьбы приносила с собой немецкое городское право (например, «магдебургское право» в Польше). Оно обеспечивало наиболее крупным городам судебный и налоговый иммунитет, ограниченное королевским надзором самоуправление.