Текст книги "История Европы. Том 2. Средневековая Европа"

Автор книги: Александр Чубарьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 79 страниц)

По своим философским взглядам Виссарион был, как отмечалось, последователем философии Платона. Однако, поскольку учение Аристотеля поддерживалось католической церковью, он старался не показаться врагом Аристотеля, а также примирить философию Платона с христианством. В Италии вокруг Виссариона постепенно создался кружок ученых, писателей, риторов и любителей древности, поклонников греческой культуры. Этот кружок получил название «Академия Виссариона» и приобрел в Италии большую славу. Богатый меценат, знаток и любитель древних рукописей, Виссарион собирал и переписывал ценнейшие манускрипты. Его коллекция стала поистине бесценной. В «Академии Виссариона» встречались друг с другом, вели научные беседы, знакомились с редкими книгами Лоренцо Валла, Поджо Браччолини, Флавио Бьондо, Франческо Филельфо, Иоанн Гатти, Валерий Витербский и многие другие выдающиеся люди того времени. Там нашли приют бежавшие после разгрома Константинополя турками греческие ученые Михаил Апостолий, Андроник Каллист, Феодор Газа, Константип Ласкарис и другие. Собранную им уникальную библиотеку Виссарион в 1468 г. передал в дар Венецианской республике. Этим собранием было положено начало библиотеки Св. Марка.

Последнее столетие существования Византийской империи и ее гибель под ударами турок описаны в трудах четырех византийских историков, представителей различных социально-политических и религиозных направлений: Георгия Сфрандзи, Михаила Дуки, Лаоника Халкокондила и Михаила Гермодора Критовула. Все они, хотя и с разных позиций, осветили причины упадка Византии и победы турок, рассказали о последних годах существования некогда великой Империи. Очевидцем и участником трагических событий, связанных с падением Константинополя, был Георгий Сфрандзи (1401—ок. 1478), приближенный трех императоров из дома Палеологов, близкий друг последнего василевса ромеев Константина XI. В дни осады и взятия Константинополя турками Сфрандзи неотлучно находился при императоре, видел его гибель, все ужасы погрома Константинополя. Спасаясь от турок, Сфрандзи нашел убежище в монастыре, на Корфу, где незадолго до смерти он закончил свой исторический труд. В гибели Византии автор считает повинными не только турок, но и латинян, осуждая их с ортодоксально-православной позиции.

Михаил Дука (ок. 1400—ок. 1462) был, как и Сфрандзи, выходцем из одного из самых знатных родов константинопольской феодальной аристократии. Историк долго жил в Новой Фокее, а затем на о-ве Лесбос. Он связал свою судьбу с властителями этого острова генуэзцами Гаттелузи и по их поручению выполнял ряд важных дипломатических миссий. Дука не был очевидцем падения Константинополя, но оставил поистине потрясающий рассказ о гибели великого города, написанный со слов современников. Плач о гибели «Нового Рима», которым завершается труд Дуки, проникнут глубоком горем и состраданием к несчастьям греческого народа. Гибель Византии, по его убеждению, произошла по неумолимому решению судьбы. Но одной из причин, ускорившей падение Константинополя, были, по мнению Дуки, умеренного латинофила, раздоры между гражданами империи, ненависть их к латинянам, предпочтение многими из них турок. Глубоко патриотический, проникнутый трагизмом труд Дуки написан ярким, живым языком, изобилует народными оборотами речи.

Афинянин Лаоник Халкокондил (ок. 1423—ок. 1500) оставил потомкам огромный исторический труд. Историк происходил из знатной афинской семьи и получил классическое образование в лучших эллинских традициях. Глубокую любовь к греческой культуре и преклонение перед прошлым древней Эллады он сохранил на всю жизнь. Большую часть своей жизни историк провел в Афинах. Главной задачей «Истории» Лаоника Халкокондила является описание становления державы османов. В ней отчетливо прослеживаются черты нового гуманистического мировоззрения. Писатель создал яркие портреты выдающихся действующих лиц мировой драмы, в том числе знаменитого Тамерлана. В труде Халкокондила, как и в сочинениях Георгия Сфрандзи и Критовула, возрождается фаталистическая теория последовательной и неизбежной смены мировых держав – ассирийской, индийской, персидской, эллинской, римской и, наконец, оттоманской. Но для Лаоника Халкокондила эта идея окрашена в оптимистические тона. Ему чужд пессимистический взгляд на ход мировых событий. Историк твердо верит, что настанет время, когда эллины объединятся вокруг властителя-грека и будут управляться по своим отеческим законам.

Среди исторических сочинений поздней Византии особняком стоит труд Критовула «История Мехмеда II». Византийский историк XV в. Критовул был не только писателем, но и видным политическим деятелем, тесно связанным с туркофильским течением в Византии. Это ренегат, прославляющий завоевателя своей родины султана Мехмеда II и пошедший на службу к победителю. За свою измену он получил от турок пост наместника о-ва Имброс. В «Истории Мехмеда II», которая охватывает период с 1451 по 1462 г., Критовул ставит целью воспеть подвиги своего героя – Мехмеда II, скрыть его злодеяния, изобразить султана не только великим завоевателем, но и мудрым правителем, любителем философии, покровителем наук и искусств. В отличие от Лаоника Халкокондила он провозглашает незыблемость турецкого владычества и оправдывает необходимость сотрудничества с турками, а тем самым и свое ренегатство.

В литературе поздней Византии, так же как в общественной мысли, усиливаются гуманистические тенденции. Они находят выражение в пробуждении глубочайшего интереса к античности, в стремлении возродить классическую литературу Древней Греции и Рима, в подъеме живого интереса к человеку и к окружающей его действительности. Отсюда рождался новый взгляд на окружавшую человека природу, ее непреходящую красоту, на простые земные радости бытия. Важным провозвестником предренессансных веяний в литературе было расширение круга интересов писателей, стремление познать другие народы. И, наконец, в поздней Византии продолжалось сближение с Западом, распространение влияния западноевропейской литературы в Византии и византийской в Западной Европе. Плодом этого культурного взаимовлияния являются греческие рыцарские романы XIII—XIV вв., в которых сливаются традиции эллинистическо-византийского любовного романа и влияние новой латинской рыцарской литературы.

В XIII—XV вв. появились стихотворные романы «Каллимах и Хрисорроя», «Вельфандр и Хрисанца», «Ливистр и Родамна». В этих романах на фоне занимательных любовных приключений в поэтической форме воспеваются высокие человеческие чувства, истинная и верная любовь, всепобеждающая сила красоты женщины и величия природы, ставятся вечные проблемы судьбы, рока, жизни и смерти. В византийском рыцарском романе отсутствует тенденция к архаизации, к уходу от реальной действительности. Мир рыцарского романа XIII—XIV вв. – это мир, современный его автору и читателю, мир христианского средневековья. Но вместе с тем в нем обостряется понимание родства с древнегреческим миром, желание возродить эллинскую культуру. В истории поздневизантийской литературы рыцарский роман примечателен и тем, что в нем преобладает язык, близкий к народной разговорной речи.

XIV—XV столетия ознаменованы появлением выдающихся произведений народного творчества. Сохранилось немало эпиграмм и пародий, иногда остросатирических и антицерковных. Широкой популярностью пользовались такие жанры литературы, как новеллы на сказочные и бытовые темы и басенный эпос о животных. Примером произведений подобного жанра может служить «Повесть о четвероногих» – острая народная сатира на современное общество. В ней рассказывается о том, как лев – царь зверей пожелал установить в своем царстве вечный мир. Однако среди его подданных начались раздоры и ссоры, хвастовство и взаимные обвинения, и никакого мира провозгласить не удалось. «Повесть о четвероногих» рисует в фольклорных тонах извечную борьбу мирных травоядных животных и хищных зверей, причем за этой аллегорией скрываются вполне реальные социальные конфликты византийского общества.

К этому же литературному жанру принадлежит и сатирическая повесть XIV в. «Пулолог» («Птицеслов»). Здесь читатель переносится в царство пернатых, где на этот раз в образе птиц высмеиваются пороки господствующего класса Византии. Царь птиц Орел созывает на свадьбу своего сына всех пернатых, но во время всеобщего веселья завязывается ссора, показывающая всю глубину раздоров, царящих при дворе владыки пернатого царства. В народной литературе поздней Византии в нескольких вариантах известна фольклорная поэма об Осле, Волке и Лисе. Этот широко распространенный бродячий сюжет, бытовавший во многих литературах мира, на византийской почве приобрел, однако, свой особый, специфический колорит. Лис и Волк не просто олицетворение хитрости и злой силы, здесь они предстают как типичные для византийского общества льстивые ханжи и хитрые фискалы, тихо опутывающие свои жертвы, в частности доверчивого Осла, тенетами предательства и страха.

По аналогии со звериным эпосом в Византии существовали произведения народной литературы, построенные на мотивах персонификации мира растений. Это прозаическая сатира «Плодослов», где высмеивается императорский двор и высшее чиновничество, страсть тщеславных и пустых вельмож к пышным титулам, процветание при дворе доносов и неправого суда. Сюжет сатиры построен на описании ложного доноса, с которым выступает Винная Лоза перед престолом царя Айвы. Обвинение направлено против высоких лиц – протосеваста Перца и его ближайшего окружения. Доносчицу поддерживают лжесвидетели. В конце концов Винная Лоза терпит страшное наказание – она обречена вечно приносить людям великое зло – пьянство.

В XV в. все теснее становится идейное общение византийских эрудитов с итальянскими учеными, писателями, поэтами. Именно византийским эрудитам суждено было открыть западным гуманистам прекрасный мир греко-римской древности. Однако противоречивость общественных отношений поздней Византии, слабость ростков предкапиталистических отношений, натиск турок и острая идейная борьба в Империи привели к тому, что возникшее там новое направление в художественном творчестве, родственное раннеитальянскому Ренессансу, не получило своего завершения.

Одновременно с развитием гуманистических идей в поздней Византии происходит необычайный взлет мистицизма. Все временно притаившиеся силы спиритуализма, мистики, аскетизма консолидировались теперь в исихастском движении, в учении его идеолога Григория Паламы, и начали наступление на зарождавшиеся идеалы Ренессанса. В атмосфере военной угрозы и идейной безнадежности среди византийского духовенства и монашества зрело стремление найти спасение от земных бед в мире пассивной созерцательности, полного успокоения – исихии, в экстазе самоуглубления, дарующем мистическое озарение божественным светом. Учение исихастов было во многом привлекательно для широких народных масс, давало им утешение и успокоение в нестабильной жизни той эпохи. Идеи исихастов нашли немало сторонников как в самой Византии, так и в сопредельных с ней странах, а после падения Византии проникли далеко за пределы империи в страны Восточной и Юго-Восточной Европы. Но и прогрессивные идеи византийских мыслителей, горячих приверженцев античной цивилизации и идей гуманизма, тоже не исчезли бесследно после падения Византии, а были перенесены на почву Западной Европы, где продолжали жить, во многом оплодотворив ее культуру в эпоху Ренессанса.

В поздней Византии серьезные изменения происходили и в сфере изобразительного искусства, которое и в тревожные XIII—XV столетия продолжало свое поступательное развитие. Искусство этого периода, получившее в науке название палеологовского, по имени правящей династии, переживает в то время блестящий расцвет. Главной тенденцией нового стиля; достигшего вершин в XIV в., в архитектуре и живописи был постепенный отход от монументализма предшествующего времени. В зодчестве происходит дальнейшее уменьшение размеров зданий, дворцы и храмы приобретают большую интимность, аристократическую замкнутость. Декоративный ансамбль тоже теряет былую монументальность. Мозаики вытесняются фресками. Ведущую роль в живописи начинает играть икона. Второй важнейшей особенностью нового стиля было усиление эмоциональности и экспрессии. В палеологовском искусстве XIII—XIV вв. вырабатывается особый живописный стиль: при сохранении одухотворенности усиливается динамизм, жестикуляция фигур становится более порывистой, одеяния развеваются, повороты людей делаются свободнее, ракурсы смелее. Усложняется и иконография, отдельные изображения приближаются к жанровым сценам, носящим интимный, порой сентиментальный характер; колористическая гамма делается мягче, светлее: преобладают голубовато-синий и зеленовато-желтый тона.

Наиболее полное и совершенное воплощение эти новые черты получили в XIV в. во фресковых росписях и мозаиках церкви монастыря Хоры в Константинополе (ныне мечеть Кахриэ-Джами). Отделка и перестройка храма была осуществлена по инициативе уже упомянутого логофета Феодора Метохита, который собрал в монастыре превосходную библиотеку из книг светского характера. На всем ансамбле Кахриэ-Джами лежит отблеск изысканного вкуса этого удивительного человека и новых веяний, характерных для византийского зодчества XIV в. Это сравнительно небольшой храм с легкими архитектурными пропорциями, изящный, интимный и нарядный. Основу иконографии декоративного убранства интерьера составляют два главных цикла, посвященных жизни Христа и Марии. Значительный интерес представляет ктиторская композиция Кахриэ-Джами, где перед восседающим на троне Христом представлен коленопреклоненный ктитор Феодор Метохит в парадном придворном одеянии, подносящий ему модель храма. Радостный, светлый декор Кахриэ-Джами проникнут единством композиции и творческого замысла. Фрески пристройки к храму, покрывающие ее купол и стены, полны взволнованной экспрессии и особой силы. Многие их черты найдут позднее свое художественное завершение в живописи Феофана Грека. Мозаики и фрески Кахриэ-Джами – безусловно, новый этап в развитии предренессансного искусства в Византии.

Важным центром византийской культуры в XIV – середине XV в. стал город Мистра, столица Морейского деспотата на Пелопоннесе. Среди сохранившихся памятников культовой архитектуры Мистры выделяется митрополичья церковь св. Димитрия, храм монастыря Бронтохион (Афендико), посвященный Богоматери Одигитрии, и две небольшие дворцовые церкви св. Софии и Богоматери Перивлептос (середина XIV в.). В их архитектуре соединяется старый базиликальный тип постройки с крестово-купольным зданием. Наряду с чисто византийской архитектурой в них, правда, уже встречаются западные, готические черты: стрельчатые арки, колокольни, скульптурные украшения. Еще большее воздействие готической архитектуры сказалось на внешнем облике церкви монастыря Пантанасса (XV в.), отличающейся значительным эклектизмом. В живописи Мистры преобладают фресковые росписи, созданные в XIV – первой половине XV в. под сильным влиянием столичного искусства. В более ранних фресках черты нового, палеологовского стиля соединяются с архаическими элементами. В росписях же середины XIV в. окончательно торжествует новый стиль, во многом близкий к живописи Кахриэ-Джами. Мистра – последний очаг неоэллинизма на византийской почве – в то же время была и последней крупной школой византийской живописи, сохранившей в XIV и даже в XV в. лучшие достижения предренессансного искусства.

Поздневизантийское искусство в целом остается далеким от реализма, сохраняя верность спиритуалистическим традициям. Человеческие фигуры так и не обретают объема и телесности, красочные плоскости так и не сменяются светотеневой моделировкой. Более того, в последние десятилетия существования Византийской империи в искусстве, как и во всей идеологической жизни, вновь в значительной мере под влиянием исихазма полностью побеждают мистические начала. В живописи сухость, линейная графичность берет верх над сочностью и красочностью лучших творений палеологовского Ренессанса, динамичная экспрессивность вновь сменяется неподвижностью. Блестящий взлет палеологовского Возрождения оказался кратковременным и был пресечен турецким завоеванием.

Византийская культура – это закономерный этап поступательного развития европейской и всей мировой культуры, имевший, однако, свои неповторимые типологические особенности. Для выделения византийской культуры из всей средневековой культуры Европы важным ориентиром являются такие факторы: в Византии существовала языковая и конфессиональная общность в рамках единого государства. Византия имела одно главное этническое ядро – греков. В ранние периоды, вплоть до середины XI столетия, в культуре Византийского государства, как и в его общественной жизни, доминировали восточные влияния. Только с правления династии Комнинов, в связи с развитием интенсивных экономических и политических связей с Западом, стало сказываться воздействие западноевропейской культуры. Культурные контакты Византии с Западной Европой, прежде всего с Италией, особенно усилились с начала XIV в. Зарождение и в Византии, и в Италии предренессансных течений в культуре, постоянное ознакомление с их достижениями способствовало взаимному обогащению культур и ускорило развитие гуманизма как общеевропейского явления.

В синтезе восточной и западной культур всегда сохранялась грекоримская основа, что привело к созданию самобытной, совершенно своеобразной византийской культуры. Этому способствовало сохранение в Византии в значительных масштабах античного культурного наследия, влияние которого никогда не исчезало, то затухая, то вновь возрождаясь. Сохранение культурного наследия античности является еще одним важным типологическим отличием византийской культуры. Сила традиций, стереотипов в византийской культуре была очень велика. Однако не следует как преувеличивать, так и преуменьшать масштабы античного наследия в Византии. Степень устойчивости элементов античности в различных сферах культурной жизни, разумеется, была далеко не одинаковой. И почти всюду рождались новые идеи, новые философско-богословские, политические, этические и эстетические воззрения. Не континуитет, а постоянная идейная борьба старого с новым – вот доминанта как общественной, так и культурной жизни Византии.

Некоторые другие особенности византийской культуры были порождены существенными различиями между восточной православной и западной католической церквами: в философско-богословских воззрениях, в догматике, литургике, обрядности, в системе христианских этических и эстетических ценностей. Не меньшее воздействие на византийскую культуру оказало и сохранение в Византии централизованной империи и сильной императорской власти. В отличие от раздробленной остальной средневековой Европы Византийская империя сохраняла государственные политические доктрины и культ императора, что нашло свое отражение в различных сферах культурной жизни общества. Это составляло еще одно важное типологическое отличие византийской культуры. В Византии при возрастающем влиянии христианства все же никогда не исчезало, особенно в городах, светское художественное творчество. Культ империи и императора давал импульсы как развитию придворной столичной культуры, так и сближению светской и церковной идеологии. В Византии всегда жила полнокровной жизнью светская культура и образованность, связанная, с одной стороны, с византийской аристократией и городской интеллигенцией, а с другой – черпавшая могучие импульсы из народной культуры.

Византийская цивилизация оказала глубокое и устойчивое воздействие на развитие культуры многих стран средневековой Европы. Ее влияние, в той или иной степени, ощущалось в Сицилии, Южной Италии, Далмации, в государствах Балканского полуострова, в Древней Руси, у народов Закавказья, Северного Кавказа и Крыма. Наиболее интенсивно византийское влияние, естественно, сказывалось в странах, где утвердилось православие, связанное прочными нитями с Константинопольской церковью. Это влияние сказывалось в области религии и философии, общественной мысли и космогонии, письменности и образования, политических идей и права, оно проникало во все сферы искусства – литературу и зодчество, живопись и музыку. Через Византию античное и эллинистическое культурное наследие, духовные ценности, созданные не только в самой Греции, но и в Египте и Сицилии, Палестине и Италии, передавались другим народам.

Восприятие элементов византийской цивилизации в Болгарии и Сербии, Грузии и Армении, в Древней Руси способствовало дальнейшему прогрессивному развитию их культур. Как правило, эффективность византийского влияния зависела не только от активности Византийского государства и православной церкви, но и от уровня развития дохристианской народной культуры. Чем выше был уровень самобытной местной культуры, чем более прочно сохранялись в ней локальные традиции и элементы народного творчества, тем ограниченнее было воздействие византийской цивилизации. Еще важнее то, что перенесенные на чужеземную почву иноязычных местных культур духовные ценности, созданные Византией, нередко подвергались здесь глубокой трансформации, начинали как бы новую жизнь, приобретали совсем иные черты под воздействием национальных творческих начал. Культуре Византии, влияние которой намного пережило саму Империю, по праву принадлежит видное место в общем развитии Европы и всего человечества.

Глава II

КУЛЬТУРА ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ

РАННЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ (VI—X вв.)

Раннее западноевропейское средневековье иногда называют «темными веками», вкладывая в это понятие некий «уничижительный» оттенок, отрицание положительной культурной значимости этого времени для последующего развития Европы. Упадок и варварство, в которые действительно стремительно погружался Запад в V—VII вв., противопоставлялись не только достижениям римской цивилизации, но и духовной жизни Византии, не пережившей столь трагического перелома при переходе от античности к средневековью. В Западной Европе варваризация стирала еще недавно функционировавшие городские культурные центры, приводила в упадок школы; латинский язык, взаимодействуя с варварскими наречиями, становился непохожим на самое себя.

Главной идеологической силой становится церковь, уже сильно «обмирщенная» и «вульгаризированная» – даже по сравнению со временем Константина Великого и Никейского собора. Эта церковь выступает не только «хранительницей» духовных ценностей античного мира, но и самой мощной их «разрушительницей», ибо христианство формировалось и победило прежде всего как отрицание античного язычества и, следовательно, основанной на нем культуры. Новая религия, претендовавшая на то, чтобы быть единственной и мировой, сохранила лишь сравнительно небольшую часть накопленных древними сокровищ, сделав их оружием в борьбе за собственное господство в меняющемся мире. Оформление западного христианства в более или менее целостное миросозерцание и политическую доктрину произошло в учении Аврелия Августина (354—430). Своим многоплановым творчеством он, по существу, очертил границы духовного пространства, в которых развивалась мысль и интеллектуальная культура средних веков до XIII в., когда была создана система Фомы Аквинского. Августин наметил средневековую тематическую философскую триаду: бог—мир—человек, в рамках которой вращалось теоретическое сознание феодальной эпохи. Два вопроса особенно занимали Августина: предназначение человека и философия истории. До августиновской «Исповеди» греческая и латинская литература не знала столь глубокого самоанализа, такого всестороннего и тонкого раскрытия психологии личности. Августин был создателем одного из самых влиятельных в средние века сочинения «О граде Божием», в котором был обобщен предшествовавший опыт христианской теологии и историографии и выдвинута оригинальная концепция исторического движения человечества.

В его учении исторический процесс приобрел провиденциалистскую, эсхатологическую интерпретацию. Такой подход, сопряженный с профетической интерпретацией истории, опирающейся на то, что ветхозаветные пророчества сбывались в новозаветные времена, предполагал прочтение исторических событий как «знаков» сокрытой во времени божественной справедливости, реализующейся в историческом будущем, перерастающем в будущее космическое. Августин также, по существу, первый всесторонне обосновал догму о церкви, вошедшую в христианское учение. Учение Августина (несмотря на неоднозначность его подходов), который объективно поставил церковь над миром, открывало широкие возможности для теократических выводов, что так ярко подтверждает история католической церкви в средние века.

И все же это время нельзя «вычеркнуть» из культурной истории Европы, однозначно определив его как «темные века». Именно в раннем средневековье решалась кардинальная задача, определившая будущее средневековой культуры: создание основ подлинно европейской цивилизации как некоей культурно-исторической общности с единой судьбой в мировой истории, какой не было еще в античном мире. Именно раннее средневековье положило начало собственно европейской культурной истории, которая выросла на почве мучительного синтеза наследия античного мира (которое было не только европейским), точнее, умиравшей цивилизации римского мира, порожденного им христианства и культур варварских народов. Для понимания генезиса западноевропейской средневековой культуры важно учитывать, что она формировалась в регионе, где ранее находился центр мощной, высокоразвитой, универсалистской римской культуры. Столь развитая многовековая культура не могла исчезнуть одномоментно, тем более что не исчезли сразу породившие ее социальные отношения, институты, были живы люди, вскормленные ею.

Поэтому наиболее яркие явления в культурной жизни конца V—VII в. в Западной Европе (особенно в Юго-Западном регионе) связаны с усвоением античного наследия. Подъем культуры в Остготской Италии во время правления Теодориха (493—526 гг.) подчас именуют «остготским возрождением». В сфере культуры шла активная переработка и усвоение «мыслительного материала» античности в соответствии с потребностями начавшего феодализироваться общества. Латинский элемент еще сохранял приоритет в духовной жизни, интеллектуальные занятия оставались по преимуществу достоянием римско-италийской знати. Действовала прежняя система образования, хотя ряды образованных людей пополнялись и представителями варварской среды. Еще был жив самый дух языческой древности, который столь явственно ощущается у писателей конца V – начала VI в. и улавливается в характере городской жизни, несмотря на возросшее влияние христианства.

Хотя Теодорих и не отличался образованностью, он покровительствовал развитию наук и искусств. По его приказанию восстановили многие древние сооружения, театр Помпея в Риме и городские акведуки, обновили улицы Равенны и Вероны, вновь украсили города древними статуями, а новое строительство вели в традициях прежнего зодчества, возродили массовые театральные и цирковые представления.

Деятелей культуры того периода отличала многогранность занятий: многие из них находились на ведущих административных постах в государстве и были активными политиками. Проявлялась характерная для Остготской Италии сопряженность культурного развития и государственности, которая выражалась прежде всего в том, что власти стремились к укреплению союза римлян и готов, культурные начинания часто поддерживались королевской казной. Подъему культуры способствовали также связи с Византийской империей.

Это время ознаменовалось деятельностью таких крупных в истории культуры фигур, как философ, поэт, ученый и теоретик музыки Боэций, писатель, историк и теолог Кассиодор, стилист, знаток римской истории Симмах, ритор и педагог, создатель занимательных стихов светского характера епископ Эннодий и др.

Боэций (ок. 480—524) – «последний римлянин», включенный в число наиболее почитаемых учителей средневековья. Его произведения в течение многих веков служили фундаментом средневековой философии, системы образования, литературы и теории музыки. А сам он, человек трагической судьбы, по ложному, видимо, доносу потерявший все, приговоренный к мучительной казни, но не сломленный и стойко встретивший жестокую судьбу, на многие века стал символом духовного мужества и мудрости, противостоящих варварству.

Боэций теоретически обосновал структуру средневековой системы образования, в частности, ее высшей ступени – квадривиума (см. ниже) и написал учебники по арифметике, музыке, геометрии, астрономии. Два последние были утрачены в раннем средневековье, а по первым двум в Западной Европе учились в течение всего средневековья.

Чрезвычайно важен вклад этого мыслителя в развитие логики. До XII в. Аристотеля Западная Европа знала преимущественно по переводам и комментариям Боэция, которые и составляли корпус «старой логики», пока не появились новые переводы сочинений древнегреческого философа. Боэций намеревался перевести все произведения Платона и Аристотеля, прокомментировать их и показать общность двух величайших философов древности. Ранняя гибель не позволила выполнить эту грандиозную задачу, однако, сама ее постановка была важной и плодотворной для дальнейшего развития европейской культуры.

Боэция также называют «отцом схоластики», ибо он первым в Западной Европе попытался дать интерпретацию проблемы веры и разума с помощью аристотелевской логики и выработал основы «схоластического» метода, логическую терминологию, стремясь снабдить философию, логику «по образу математики» инструментарием с целью «дисциплинировать» мышление.

Перед казнью он написал небольшое сочинение «Об утешении философией», которое было одним из самых читаемых и часто комментируемых произведений средних веков и Возрождения. Лишенный всех жизненных благ и приговоренный к смерти, Боэций не стал просить пощады ни у царя небесного (в «Утешении» отсутствуют какие-либо христианские реминисценции), ни у владыки земного. Он воспел в стихах и прозе Философию – персонифицированную мудрость – как единственную целительницу человеческих страданий, с помощью которой человек достигает совершенства, познает себя и тайны мироздания. «Утешение» Боэция переводили, комментировали и брали за образец многие писатели и поэты средневековья.

Идея соединения христианской теологии и риторической культуры определила направленность деятельности квестора и магистра оффиций остготских королей крупнейшего просветителя раннего средневековья Кассиодора (ок. 490—ок. 585), вынашивавшего планы создания первого университета на Западе, подобного тем школам, которые существовали в Александрии и Насибии. Долгое время занимавший высшие должности при дворе остготских королей, он сумел благополучно преодолеть все бурные течения и смертельные водовороты политической карьеры и прожить без видимых потрясений (что само по себе беспрецедентно для того жестокого времени) около ста лет. Кассиодор оставил немало сочинений. Среди них «Варии» – уникальное собрание документов, деловой и дипломатической переписки, ставшее стилистическим образцом для последующего времени.