Текст книги "Следователь, Демон и Колдун (СИ)"

Автор книги: Александр Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 49 страниц)

– Вы и это уже вынюхали?

– Вы меня недооцениваете, Фигаро. Я знаю много, хотя, увы, и не всё... Так, ладно, давайте пока что заткнёмся... Доброй ночки, прекрасная дама! Доброй ночи, господин Френн! Как вам погодка?

– Буран, снег, лёд, местами снежные элементали, – пробурчал Френн, пытаясь отряхнуть защитный комбинезон от слоя льда пополам с застывшим мазутом. – Просто чудо, что мы выстояли. Ещё бы немного...

– Ещё бы немного, мы бы превратились в самое большое в мире мороженное на палочке. – Метлби скривился. – Чёрт, как же всё болит... Госпожа Анна, а не найдётся ли у вас...

– Найдётся. – Анна резко кивнула. – Я, как правило, не пью в походах, но сейчас... Мы тут, как минимум, до полудня: нужно расчистить дорогу, привести «Мамонта» в порядок и сжечь тела погибших... дьявол! Ненавижу терять людей. Никогда к этому не привыкну.

– Потери большие?

– Нет. Могли бы быть куда больше. Но всё равно мерзко... А вы как, Метлби? На вас лица нет.

– Жить буду, – коротко ответил магистр, чуть улыбнувшись. Внимание командира явно ему польстило. – А вот колдовать в полную силу... У вас есть мухоморовка?

– Два ящика. В каюте. Но я не хочу туда. Хочу на свежем воздухе. Здесь огонь, тепло. А эту железяку я уже начинаю ненавидеть. Сейчас отправлю кого-ни... Чёрт! Ключи от моей каюты есть только у меня. Ладно, придётся самой. Ждите, я заодно проверю, чтобы выставили посты на ночь. Хотя после такого, наверное, все лешаки по берлогам забились... Я сейчас, господа.

– Это ещё что такое? – Следователь вскинул голову, испуганно озираясь по сторонам. По его лицу метались тени пламени ярко пылающего костра.

Звук испугавший Фигаро повторился: низкий утробный вой вперемешку со злобным рыком. Вой, казалось, проникал куда-то в самое нутро, заставляя внутренности рефлекторно сжиматься от первобытного ужаса; он обращался к той глубокой, но отнюдь не исчезнувшей древней памяти о временах, когда волосатые предки следователя испуганно жавшись друг к другу у своего нового изобретения – огня – прислушивались к голосам ночи, дрожали, и, наверное, раздумывали о вечном: кто из них доживёт до утра?

Воющий рык прокатился по взгорью, разбился о заснеженные пустоши, заставил старые ели вздрогнуть, и улетел дальше, далеко-далеко, туда, где за невидимым горизонтом чернел горный кряж.

– А, – Анна Гром равнодушно махнула рукой, – наплюйте. Это вендиго. Боится нас, предупреждает, что рядом его территория. На охоту он ходит молча, так что не переживайте, нас он как закуску не рассматривает.

– Я слышал, – Френн потыкал пальцем кусок чёрного хлеба, скептически покачал головой и, отрезав добрый шмат сала, принялся делать себе бутерброд, – что вендиго на человека редко нападает. Вроде как, не любит нашего брата на вкус.

– Это правда. – Командир, закончив нарезать кольца огромную луковицу (не иначе, как из теплиц Белого лога), щедро полила её душистым подсолнечным маслом. – Человек для вендиго добыча мелкая, опасная и дрянная: шубы с рюкзаками в зубищах застревают, воняет керосином, маслом, алхимией всякой, а то и из ружья пальнуть может. Добавьте сюда амулеты, которые вообще всякое удовольствие от такой трапезы портят, и вот вам объяснение. Поэтому вендиго человека даже через свои охотничьи земли пропустить может – просто чтобы не нарываться. Их добыча это... такие, знаете, наполовину Другие, наполовину звери: химеры, лешаки, Зимние Охотники, шишиги...

– А баюны?

– Нет, баюны ядовитые. Так что на одном участке вы вполне можете как быть сожранным вендиго, так и высосанным баюном; одно другому не мешает.

– Хорошо, – инквизитор, наконец, закончил подрезать сало так, чтобы оно идеально сравняло свои края с краями хлеба, критически осмотрел своё творение и капнул сверху немного томатной пасты, – давайте представим себе чисто теоретическую ситуацию: я столкнулся в лесу с вендиго. При мне... ну, допустим, всё то же, что и сейчас. Смогу я унести ноги?

– Сможете, если не начёте тут же палить изо всех стволов, или кидаться заклятьями. К колдовству вендиго крайне устойчивы, а пули их, скорее, раздражают. Ну, разве что в глаз попадёте, или под такую особую треугольную косточку в груди, но это нужно быть снайпером. Просто ведите себя спокойно, поднимите руки, покажите вендиго пустые ладони и спокойным тоном попросите его вас пропустить. Если данный конкретный вендиго не ранен, не сдурел от голода и не разъярён, то он вас отпустит. Только злопамятные они больно: если какой-нибудь охотник когда-то тварюку подранил, то она всех людей подряд рвать в клочья будет. Таких подранков гвардия, конечно, уничтожает – и не без пользы. Сделайте из кости вендиго рукоять сабли, и вы сможете этой саблей ранить даже самого сильного Другого. А если пустить кости на винтовочный приклад, да зарядить такую винтовку добрыми железными пулями... Вот такое вот у нас, гвардейцев, оружие... Да, Фолк?

Главный механик «Мамона» выкатился из тьмы пушистым шаром, пыхтя и выдыхая клубы пара изо рта. Его бобровая ушанка сползла набок, а на руках были изгвазданные в масле и мазуте толстые каучуковые перчатки.

– Раз-з-з-зриште длжить! – Фолк подавился, закашлялся, и приложил два пальца к виску. – Так скз-з-зать, по ситуации!

– Наденьте маску, Фолк, а то лёгкие простудите, – пожурила Анна механика. – Ну, докладывайте, что у нас там.

– Повреждения вездехода минимальные, слава Горнему Эфиру! Если бы вовремя заглушили двигатели, а не пёрли прямо в эту ледяную стену, то и того бы не было. Гидрашку до утра залатаем... ну, ладно, до полудня. С санями похуже: две машины в хлам. Только на запчасти и остаётся развинтить. – Он горестно махнул рукой и в сердцах сплюнул в сугроб. – А, и, это, – Харитон живой. Очухался, гад. Ему Сендей дал каких-то пилюль и отправил отдыхать в каюту.

– Ф-ф-фух. – Анна облегчённо выдохнула, – вот это действительно хорошие новости! Ладно, Фолк, занимайтесь тягачом и отправьте Руфуса проверить посты. Пусть докладывают обо всех странностях – вот буквально про каждый скрип. Не могли «снежинки» просто так уйти.

– Думаете, замыслили чего? – Механик озабоченно нахмурился. – Ждут, пока мы ножки свесим, а они и прыгнут?

– Всякое может быть... В общем, уши держим востро.

– Вы действительно думаете, что элементали вернутся? – спросил Метлби, когда механик, громко топая и поднимая снежные тучи, скрылся в темноте. – Что-то я сомневаюсь.

– Я тоже сомневаюсь. – Анна поморщилась и принялась жевать луковое колечко. – Но это Хлябь, так что лучше без шуточек и излишней расслабленности. Хотя меня больше волнует другое.

– И что же? – Метлби аккуратно налил даме в рюмку по самый венчик; розовато-бурая жидкость тут же запузырилась. – Ого, сколько же тут градусов? Мы хоть выживем?

– Почему «снежинки» на меня не нападали. – Анна задумчиво покачала рюмку в руке, осунулась и словно провалилась взглядом в бушующие недра костра, где трещала, шипя, сосновая смола. – Это ведь уже не первый раз такое. Только сейчас я уже не могу игнорировать факты.

– Раньше они вас тоже не трогали?

– Фигаро, вы же сами понимаете, что такое битва: все стреляют, бегут, кругом огонь, грохот, пули свистят, «снежинки» пуляют своими ледяными лучами, а ты знай только прикрываешься щитами, бежишь, стреляешь, перезаряжаешь... Хотя уже тогда я начала что-то подозревать. Если по тебе не прилетело ни разу за бой, то это удача, если ни разу за два боя – огромная удача, но если ни разу за десять крупных стычек... Это уже система. Да и в отряде стали перешёптываться, что я, мол, заговорённая, так что закрывать глаза на происходящее стало гораздо сложнее.

– Но теории у вас были?

– Конечно, господин Френн... Да перестаньте вы уже мучить этот бутерброд! Вы ещё чёртика из него вырежьте... Теории, разумеется, были. Поначалу я думала, что это всё из-за того, что я колдунья. Ну, например, спрайтов раздражает моя аура или что-то в этом духе. Но потом поговорила с другими колдунами, и выяснилось, что нет, ничего подобного. Наоборот: «снежинки» в первую очередь атакуют именно колдунов – то ли чувствуя эфирные искажения, то ли просто наученные горьким опытом предыдущих столкновений. И вот теперь – это. Я ведь специально вышла туда, на этот холмик, в открытую. Ну, повесила на себя пару щитов, понятно, я же не сумасшедшая. Результат вы видели.

– У вас есть предположения, почему так происходит? – Метлби был – само спокойствие; его голос – концентрированная мягкость и отрешённая усталость, но глаза магистра цепко следили за Анной исподтишка. – Ну хоть какие-нибудь?

– Нет, – коротко ответила командир и залпом опрокинула рюмку, даже не поморщившись. Было видно, что более развёрнутого ответа не будет.

– Хорошо, – Фигаро поспешил разрядить обстановку, – а как насчёт оборотней? Они на вас так же реагируют?

– Оборотни? – Глаза Анны Гром удивлённо расширились. – Оборотни-то тут при чём? Я с ними почти не сталкивалась; эти твари на крупные отряды и не нападают почти. А что?

– Да ничего, – инквизитор украдкой пнул следователя носком сапога по лодыжке, – просто интересно. Может, у вас аура такая особая, что вас все Другие боятся.

– Если бы... – Командир мечтательно зажмурилась. – Про некоторых гвардейцев рассказывают, что их чудь лесная стороной обходит, что заговорённые они, и всё такое. Да только чушь всё это, ерунда, сказки Дальней Хляби. Шаровые молнии прикладом отбивать – да, такое мои парни умеют. А вот чтобы Другие... Нет, враньё.

– И всё же. – Метлби, не меняя тона, аккуратно плеснул себе мухоморовки на самое донышко рюмки и принялся натирать зубком чеснока горбушку чёрного хлеба. – Вы колдунья, и довольно сильная. Возможно, вы и не дружите с квазиматематикой, но в плане обращения с Единым Полем у вас всё пучком. Более того: вы умеете смотреть в эфир очень глубоко. В такие глубины, куда некоторые колдуны – ну, вот я, например, – и с приборами-то заглянуть не могут. А, значит, чувствительность к эфирным искажениям у вас очень велика. И здесь, совсем рядом, разверсты, буквально, врата преисподней; эфирная воронка невообразимой силы, аномалия вне категорий, порождающая нечто, управляющее стаями бессмертных оборотней и элементальных спрайтов. Неужели вы это совсем никак не ощущаете? Никогда не поверю.

Анна задумалась. Она думала довольно долго, и в её немигающих, жутко застывших глазах плясали отблески костра.

Затем командир словно включилась, как автоматон: прочистила горло, отрезала себе кусок вяленого мяса, поперчила его, посолила, нетерпеливо постучала ногтиком по пустой рюмке, которую предупредительный магистр тут же наполнил.

– Около месяца назад, – командир чуть наморщила лоб, рассеяно потирая левый висок, – мне приснился странный сон. Точнее, это было видение – ну, самое обычное, какие постоянно случаются у колдунов.

Фигаро кивнул. «Видения», или, по-научному, «неосознанная интерпретация стабильных информационных конструктов в эфире», действительно, случались абсолютно у всех колдунов – у кого чаще, у кого реже. Как правило, это случалось во сне; например, следователю однажды приснилась летающая колбаса, за которой гонялась вся деревня, а на следующий день у соседа сбежала корова, которую тот собирался забить. Корову и вправду ловили все, кому ни лень, но так и не поймали; бурёнка сбежала на волю, в леса, где её неделей позже благополучно задрали волки. У некоторых колдунов даже случались особые припадки-трансы, из которых они пророчили будущее; это считалось особого рода душевной хворью, но, к счастью, успешно лечилось алхимией и электрическими шоками.

– Мне приснилось, – продолжала тем временем Анна, – что меня преследует какая-то тень. Здесь, на Хляби, подобные сны – обычное дело, вообще-то. Ночные Летуны, штрыги, мелкие демоны, дикие черти – мне вечера не хватит, чтобы перечислить всех Других тварей, что охотятся здесь на эфирном плане. Некоторые просто смакуют ауры, некоторые вообще полезны – удаляют излишки дурной «вита», а некоторые смертельно опасны. Впрочем, от них всех с успехом защищают амулеты и ритуальное колдовство, однако иногда кто-то с той стороны нет-нет, да и прорвётся в твою голову. Но на этот раз сон был слишком уж реалистичным. Куда чётче и ярче, чем даже те сны, что умеют навевать Буки. Некое тёмное существо охотилось за мной: караулило в тенях, внезапно выпрыгивало откуда-то сзади, пряталось, хватало за плечи...

– Вы его рассмотрели?

– Нет. Я пыталась, но ничего не вышло. Просто какая-то тень, но в ней чувствовалась прямо-таки запредельная сила.

Она задумчиво потёрла переносицу и снова уставилась в костёр.

– Существо в видении охотилось на меня, да. Но со временем у меня появилось устойчивое ощущение, что... Даже не знаю, как бы это поточнее сформулировать... Что эта тварь не хочет меня убивать, а просто пытается куда-то загнать. Причём не в ловушку, а как бы уводит меня от чего-то. Очень странное прозрение, но в таких видениях, сами знаете, интуиция – вторая логика.

Анна положила в рот очередное луковое колечко, достала из маленькой баночки зубок маринованного чеснока и отправила вслед за луком. Фигаро подумал, что в течение ближайших часов командир «Дубин» сможет своим могучим выдохом валить с ног медведей-шатунов.

– И тогда я перестала убегать от этого существа. Наоборот, как бы назло бежала туда, откуда оно на меня наскакивало. Это было страшно, но иногда злость становится сильнее страха. И тогда сон... изменился. Темнота вокруг исчезла, и я увидела, что стою на поляне в лесу. Небольшая такая полянка, почти без снега. Там ещё росли грибы кругами – «ведьмины кольца». А передо мной чёрт-те знает на какую высоту вздымалась Рогатая гора.

– Та самая, к которой мы идём?

– Ага. Я замерла на месте, потому что совершенно не понимала, что делать дальше. И вдруг откуда-то – да просто из ниоткуда – появился старик. Очень странный и немного смешной: длинная белая борода, красивый блестящий плащ усыпанный звёздами и полумесяцами, шапка-колпак... Клянусь, буквально вылитый Мерлин Первый со старых портретов, ха-ха! Он что-то сказал мне – не помню что, я не расслышала – схватил меня за шкирку как котёнка, и швырнул куда-то в сторону горы. И всё, я проснулась.

– Интере-е-е-есно, – буквально пропел Френн, – а скажите, госпожа Анна, этот сон оставил после себя дурное послевкусие? Странный осадок? Вы почувствовали грусть? Желание поплакать?

– Во-первых, Френн, хватит называть меня «госпожой Анной». У нас на Хляби с собутыльниками не церемонничают. А во-вторых, нет, не оставил. Даже наоборот, проснувшись, я почувствовала... не знаю, облегчение какое-то. Как будто камень с души свалился. Так что вот вам и ответ на ваш вопрос, Метлби: да, гора – место расположения аномалии – на меня как на колдунью влияла. Но лишь раз и вот в такой вот забавной интерпретации.

Френн и Фигаро многозначительно переглянулись, что, конечно же, не осталось незамеченным Метлби. Магистр чуть улыбнулся кончиками губ, прикрыл глаза и, щёлкнув пальцами, сказал:

– Анна! Фигаро! Господин инквизитор! Предлагаю тост!

– Тост – это можно. А почему это я – господин инквизитор? Чем я вам не угодил?

– А чем вообще инквизиция угодила колдунам? Тем более, магистрам? Тем более, демонологам, некромантам и прочим честным учёным, изучающим загадки бытия не по книженции слащавого маразматика Бёрна «Дивные Дива нашего Мира и Миров Ему сопредельных»? Бывает, что честный колдун рта не успеет открыть, а его уже тащат в ваш чёрный воронок – ничего себе, сотрудничество!

– Так если тащат, то, может, не такой уж он и честный, этот колдун?

– А кто это определил? Вы «Чёрный Эдикт» читали?

– Ну-у-у, эта книга не то чтобы широко сейчас используется... Только некоторые главы.

– Ага. Это всё равно, как если бы я сказал, что замучивая до смерти в целях демонологической ритуалистики господина Шнобеля я обращался не ко всем главам «Палаческой Книги» Азиры Торквемадуса, а только к пятой и третьей.

– Ну, сравнили! Вы же магистр, Метлби! Не корчите из себя деревенского дурачка. Уж кому-кому, а вам должно быть лучше всех известно, что может сотворить колдун, в руки которому попали, скажем, «Комментарии Зусса-Бруне к Первой Книге Малого Ключа»!

– А что может сотворить простой пьяный денщик, в руки к которому попала артиллерийская самоходка с полным боекомплектом?!

– Метлби! Устранять последствия злонамеренного или, упаси Эфир, неквалифицированного колдовства приходится специалистам! Специалистам, которых, кстати, не везде найдёшь, и которых готовят годами!

– А лекаря готовят, по-вашему, два месяца?! Или инженера, которому, случись чего на алхимической фабрике, потом восстанавливать город? Я знаю, что вас напрягает, Френн. Вы считаете, что колдовство – это слишком много могущества сосредоточенного в одних руках. Но то же самое касается и любого другого знания. Вот смотрите: уже сейчас на всех заводах-фабриках у нас паровые станки, автоматоны, а кое-где уже и электромеханические установки всякие, да? Раньше профессия механика передавалась по наследству; существовали целые династии инженеров-механиков, как-то господин Фродо с его сыном, род Мерседес, Зингерманы и иже с ними. Теперь же мануфактурам требуется огромное количество высококвалифицированных специалистов: алхимиков, механиков, оптиков, электриков! Надо их где-то готовить? Надо. И вот уже появляются профессионально-технические колледжи, высшие техникумы, профильные институты! Сегодня любой мальчишка может собрать в отцовском сарае алхимическую хлопушку, а это уже без пяти минут граната. Что ж теперь: всё закрыть и запретить? Колдунов, Френн, вы хотя бы можете поставить на учёт – их не так много. А что вы будете делать со всеми этими армиями выпускников колледжей при мануфактурах, которые завтра будут собирать дома автоматонов-убийц? А?

– Это уже не моё дело, – Френн равнодушно махнул рукой, – мне, поверьте, колдунов хватает. К тому же, вы, Метлби, как и все магистры высшей квалификации, идеалист. Причём идеалист полный и законченный. Ну с чего вы взяли, что все эти Степаны, Ллойды и Герасимы получив свою «корочку» подмастерья алхимика или, пусть даже, полного механика с тремя зелёными печатями и красным дипломом начнут собирать автоматонов или мастерить машинки, от которых загнётся весь род людской? Да они будут бегать по заводам, искать себе должность, где работать нужно поменьше, а платить станут побольше, и, уж поверьте, своё свободное время они потратят не на смешение адских порошков в подвале, а на то, чтобы свозить больную почками жену на воды в Чернолесье. Ну да, будет, конечно, пара-тройка таких себе фанатиков с мозгами набекрень, которые всерьёз задумаются как бы им ужучить человечество, или, упаси Небеса, его осчастливить. Но их будут единицы, Метлби! Е-ди-ни-цы! К тому же, подобные индивидуальные исследования требуют недюжинных расходов. Да что там: они требуют золотых гор, миллионных вливаний! Таких средств у выпускников технических колледжей нет, иначе они не были бы выпускниками технических колледжей. А те, у кого средства есть, уж поди не станут тратить лучше годы своей молодости на то, чтобы сидеть на жёстком стуле в плохо отапливаемом помещении и зубрить «Механику для механиков, учебник для Курса Первого»!

– Некоторые будут, – вставил Фигаро. – Хобби у всех разные, знаете ли.

– Конечно. Некоторые будут. И эти, которых будет один на сто миллионов, возможно, станут двигать человечество вперёд, где бы там этот пресловутый «перёд» не находился. Но на них, если что, управа найдётся. Если, конечно, они станут чересчур уж баловать.

– Вот, – Метлби безмятежно улыбнулся, – только что вы в мельчайших подробностях описали, почему тотальный контроль в виде троих инквизиторов на одного колдуна совершенно лишён смысла. Просто замените в своей пламенной речи «механиков» на «колдунов», и учтите, что нас намного меньше.

Инквизитор открыл рот, опять его закрыл, злобно рубанул воздух ладонью, выругался и одним махом осушил свою рюмку с мухоморовкой.

– Ладно, ваша взяла, Метлби... пока что. Я ещё вам аргумент найду, не сомневайтесь. Лучше тогда объясните, почему только столичный штат Оливковой Ветви насчитывает почти четыре тысячи человек? А ОСП? А Серый Орден, не к ночи будь помянут? Вы там, кстати, какой-то тост хотели толкнуть...

– А, тост... Я уже, если честно, и забыл, какой. А что до раздутых штатов Инквизиции и спецслужб, так это совсем просто... Стоп, вспомнил. Давайте за удачу. В нашем путешествии столько неопределённых факторов, что удача нам ой как не помешает.

– Да, пожалуй... Эх, чёр-р-р-р-рт, крепкая, скотина! Фигаро, вы лучше салом закусывайте, поверьте старому солдату. Дольше на ногах продержитесь.

– Пф-ф-ф-ф-ф... Да, крепкий напиточек... Пробирает... Так вот, Френн, ответ на ваш вопрос по поводу раздутости штатов известных организаций, на самом деле, лежит на поверхности, а, если точнее, на страницах учебников по истории колдовства. Ещё Мерлин Первый думал, что же делать с вышедшими из-под контроля – ну или просто невменяемыми – колдунами. Он создал Ударные отряды, он придумал «Серых крыс», он проводил в Халифате какие-то там тайные эксперименты по созданию невосприимчивых к колдовству убийц, у него все шпионили за всеми, и как-то оно некоторое время работало. Но потом Четверо Первых исчезли с горизонта, и им на смену пришел Мерлин Второй, Мерлин Суворый. Заниматься всеми этими колдовско-полицейскими делами ему было не с руки, поэтому он основал Инквизицию, буквально взяв за основу похожую организацию, что когда-то существовала под мышкой у старушки-Церкви. Но, будучи человеком, умудрённым в управленческих делах, Мерлин Суворый помимо Инквизиции создал конкурирующий с ней и отчасти её контролирующий Орден Строго Призрения, а потом просто раздул штаты обеих организаций до невменяемости. Чтобы все друг друга подсиживали, клепали доносы, травили, резали в тёмных углах, в общем, занимались общественно полезной работой и ни в коем случае не трогали своих покровителей из Белой Башни, у которых всегда и на всех был под рукой горячий компромат.

– Пф-ф-ф! Так оно и сейчас всё так работает, только вместо Квадриптиха – Тайная королевская полиция. Тоже мне, удивили... Эх, да, трудно с вами не согласиться, конечно, но что-то мне жарко становится. Как вы думаете, что будет, если я сниму защитный комбез?

– Колени прострелю. Это всё мухоморовка. Вам просто кажется, что жарко. Снимите комбез – застудите и лёгкие, и почки, и всё на свете. Просто расстегните клапана подмышками... Да, вот эти.

– Слушаюсь, командир! Бут исполнено! Но, всё же, предлагаю через час-другой, всё же, поспать. Хрен его знает, что день грядущий нам готовит. Элементалей мы, конечно, потрепали здорово, но всё-таки. Вон, Метлби вообще едва на ногах стоит.

– Благодарю за заботу, но я тут, как бы, вип-персона. Захочу, пойду спать, не захочу – до утра буду дурку гонять. Я специалист! С дипломом и званием, а потому до жути вредный... Стоп. Это у вас что, свежие огурцы? Откуда? Князь их, вроде, пока на продажу не выбрасывал.

– Для Гвардии он иногда делает исключения... Вот, держите. Соль в спичечном коробке, а то солонка уже пустая... Вон, Фигаро, погляжу, уже развезло. Так что скоро, чую, расползёмся по кроватям.

Фигаро лишь блаженно улыбнулся, рассеяно глядя на пляшущие искры, улетавшие в бескрайнюю звёздную высоту. Его не то чтобы развезло, но следователь, наконец, согрелся и дорвался до еды, а организм Фигаро просто физически не мог одновременно есть и волноваться; тело расслабилось и понемногу впитывало эфир, восстанавливая энергию, щекочущим ручейком разливающуюся по жилам. Да и мухоморовка действовала совсем не так, как обычная водка; сознание следователя было чистым, как протёртая шёлковой тряпочкой алхимическая реторта.

«Вот мы сидим на вершине холма, а вокруг горят костры и никого на мили и мили вокруг, – думал он, улыбаясь краешком рта. – Артур куда-то пропал, но это и к лучшему: если старый прохвост не отзывается, значит, что-то задумал, а это хорошо... ну, как правило. Мы дали бой, мы выжили, мы скоро будем готовы двигаться дальше – разве это не похоже на мои старые военные приключения? Да что там война; такова вся жизнь: тебя ударили, ты дал сдачи, встал, пошёл дальше, по пути перекусив вкусными сухарями из солдатского пайка и твердокаменной колбасой, которую тоже можно, при необходимости, использовать как оружие. А самое главное, что вокруг те, кто тебе, в случае чего, обязательно поможет, поднимет, протянет руку помощи... Вон, даже Метлби: убийца, циник, сволочь, самовлюбленный подонок – и тот помогает по мере сил, хотя, вообще-то, мог бы спокойно сидеть себе в каюте. Может, все умные люди такие? В смысле, не обязательно злые, но циничные и дико раздражительные. Ну, понятно: их, как и Артура-Зигфрида, бесит тупость окружающих, медлительность их мышления, неспособность увидеть то, что кажется таким как Метлби или Артур совершенно очевидным. Мерлин как-то сказал: «можно наслаждаться тем фактом, что ты – самый богатый в мире человек, но наслаждаться тем, что ты самый умный нельзя. У тебя это просто не получится; все вокруг будут дико тебя выбешивать, и для того, чтобы с этим смириться, нужно очень много времени и ещё больше терпения». А эти... как их... снежные львы? Это ж вообще другой уровень интеллекта. Неудивительно, что они ушли – чего им тут ловить?..»

Над костром пронеслась огромная чёрная тень, и нутро следователя свело от мгновенного порыва ледяного ветра. Это был не физический холод, но менее мерзким он от этого не становился ни на йоту.

– Прилетели, с-с-с-скоты... – Анна сплюнула в костёр и злобно покосилась вослед лоскуту живой темноты. – Смерть почуяли. Ну ничего, только суньтесь...

– Это Могильные Тени?

– Они самые. Местного разлива: крупные, агрессивные и откровенно хищные. Так-то они, понятно, падальщики, но в наших краях не прочь сожрать и кого живого. Да не переживайте, они просто покружат вокруг и свалят восвояси. Огня они боятся вне зависимости от своих размеров.

– Между прочим, – Метлби промокнул губы белоснежным кружевным платочком, и отрезал себе тонкий как папиросная бумага кусочек хлеба, – судя по дошедшим до нас обломкам информации: старым преданиям, запискам провинциальных колдунов древности, да и просто рассказам первопроходцев-поселенцев, что во времена оные осваивали северные земли Королевства, Могильные Тени и на Большой Земле когда-то были хищниками – сильными и опасными. Но люди изобретали амулеты, подбирали заговоры, а, самое главное, днём и ночью жгли в своих домах огонь. И постепенно общий эфирный фон стал настолько неблагоприятным для этих Других, что они измельчали, превратившись в кладбищенских падальщиков вроде упырей. Зато им на смену пришли создания предрасположенные к социальной адаптации: Буки, пылёвки, подвальники... Те же процессы, кстати, затронули и Других обитающих в смежных ареалах: полудениц, водяных, лешаков и прочую мелочь. А города, в которых часто нет даже домовых? Кто-то говорит, что человек приспособился к окружающему его Другому миру, сжился с ним. Ха! А я утверждаю, что человек калёным железом перепахивает этот мир под себя, и плевал он и на Других и на Этих, и на всех прочих вместе взятых. Почему? Да потому что человек и на себя-то, в общем, плевал. Вы в курсе, что коренные жители севера поклонялись вендиго как богам? Ну, ладно, допустим, не как богам, но уж как высшим духам леса так точно. Приносили жертвы – и иногда человеческие! А что потом? Потом из западных земель пришли люди с ружьями, порохом и заговорёнными железными пулями. И всё, менее чем за двести лет поголовье вендиго в центральной и северной Сибири сократилось в двадцать раз. Более того: местами вендиго превратились в промысловых зверей, в дичь! А вы: «приспосабливаемся», «уживаемся»... Да дай нам, людям, волю, мы весь мир уживём. Зафигачим огород с бурячками до самого края Вселенной.

– А разве это не признак силы?

– Силы? Пожалуй, да, Френн, не могу не согласиться. Но мне всё чаще кажется, что эту силу можно применить как-нибудь... поумнее, что ли. Человечество, образно говоря, лупит собой по этому миру словно кувалдой, не обращая внимания на летящие вокруг брызги крови – ну, так себе подход, я бы сказал. Как у паровой самоходной пилорамы, летящей без управления сквозь лесную чащу.

– Без управления? – Оживился следователь. – Как же это – без управления? Кое-кто считает, что очень даже с управлением, и даже с какой-то там целью.

– А, вы, должно быть, читали Виллиса. Его «Тайных Наблюдателей». Остроумная книга, но, как по мне, в ней чувствуется некая наивность академического гения, всю жизнь наблюдавшего за бабочками и птичками, и на старости лет решившего натянуть свои бесценные выводы на слонов и тигров. Взять, например, его концепцию «сокрытых богов». Боги – это кто вообще? Могущества Внешних Сфер? Да, есть такая теория: людскими судьбами управляет сонм небесных созданий, ведущих человечество то ли в пропасть, то ли к новым звёздным вершинам – это уже зависит от того, находился ли автор в момент написания своего фундаментального труда в чёрной меланхолии, или недавно сходил в дом терпимости. Вот только что-то мне подсказывает, что людские судьбы, равно как и прочие продукты человеческой жизнедеятельности, Могуществам... как бы это помягче сказать... До фени, короче говоря.

– Но Могущества вмешиваются в жизнь людей! Вам ли не знать, Метлби!

– Именно. Но они именно что «вмешиваются», то есть, время от времени то тут то там оставляя в истории след. Да, иногда последствия такого вмешательства оказываются более или менее глобальными, но, в целом, на развитие человечества и направление этого развития они не влияют почти никак. Просто иногда шаловливая рука появляется из-за занавеса и то швыряет на сцену пустую бутылку, то обрезает ниточки у марионетки, а то и, хихикая, подсовывает к шекспировским декорациям моторную колымагу. Но и только. Можете называть это «управлением миром», если вам угодно, но лично мне это больше напоминает детские шалости, берущие своё начало в чудовищной, космической скуке.

– Но существа, находящиеся за пределами человеческого понимания...

– Сверхразуму плевать на разум, Френн. Я даже не уверен, что они смогут как-то взаимодействовать. Разве что в некоем переходном состоянии, возможно. Вы же сталкивались со снежными львами, и понимаете, о чём я говорю. Пока вы – живущая на острове обезьяна, вы грезите горами бананов, но если вас каким-то образом превратить в человека, будет ли вам до бананов дело? Ну, слопаете парочку иногда. Но жить вы будете уже в уютном доме, греть кости у камина, а свой остров вспоминать, разве что, во снах... Нет, Френн, нет. Если и существуют силы, что управляют миром, то они больше похожи на огромных древних титанов, что молчаливо тащат на себе столпы реальности, и имя этим титанам – Законы Мироздания. Именно поэтому, кстати, Космос совершенно равнодушен к попыткам управления собой кем ни попадя, хоть бы и тем же Квадриптихом. Мерлин с компанией, вон, лез в самые основы основ, и что? Вселенная дала ему пинка? Вообще хоть как-то отреагировала? Пф-ф-ф-ф!