Текст книги "Следователь, Демон и Колдун (СИ)"

Автор книги: Александр Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 49 страниц)

Холод стоял такой, что вымерзали остатки влаги задержавшейся в воздухе, вымерзали, и тонкими иголочками сыпали сверху, ярко вспыхивая в свете лобовых огней. Мороз чувствовался даже через комбезы (хотя Фигаро подозревал, что если начать двигаться, а не тупо стоять на месте, то сразу сильно потеплеет), поэтому следователь повесил над обзорной площадкой простое климатическое заклятье – настолько простое, что оно даже не имело названия. Так, купол тёплого воздуха, не более того. Здесь, на вершине такой груды металла, колдовать было сложновато, но сказывалась выучка Артура, учившего полагаться не на количество и качество доступного эфира, а на собственную сноровку.

А мир вокруг дрожал огнями, переливался, звенел морозом, вспыхивал загадочным светом, трепетал, бушевал и таинственно подмигивал. Они ехали по плоской вершине длинного широкого холма, и всё вокруг было видно как на ладони, и на всё это можно было смотреть без конца.

Задрожал воздух, и бесплотный серебряный клочок тумана подлетел почти к самому носу следователя, прижался к заклятью, погрелся немного, зазвенел невидимыми крыльями, и скрылся с глаз. Спрайт? Лесной призрак? Поди пойми. Огромный черный силуэт показался на миг над горизонтом, мигнул глазами-огоньками, да и провалился сквозь землю, а воздух хлопнул порывом ветра, ударил снежной крошкой и разбился ледяными искрами о борт тягача.

Мир вокруг дышал колдовством, но колдовством нездешним, чудным, к человеку со всеми его делами мелочными отношения не имеющим, и Фигаро подумал, что хорошо бы пристать к какому-нибудь отряду старателей или трапперов, что не громыхают через эту красоту на здоровенной железяке, а медленно бредут на своих двоих, забираясь ночами в охотничьи избушки или забиваясь в палатки с обогревом, откуда выглядывают наружу, трепеща от восторга пополам с ужасом – Дальняя Хлябь! Край мира, где законы людские и правила не действуют, куда ссылают и куда бегут сами, устав от мира, но ещё не устав от жизни, пристанище для всех, кто не боится свихнуться, ненароком лишиться головы, дом для колдунов, что ссорясь и мутузя друг дружку старыми книгами создают новое и удивительное, ухоронка для аферистов и рвачей, тихая гавань для всего, чему не нашлось места под солнцем Большой земли, сиречь Мира обычного – вот вам, значит, Мир необычный, нездешний, в двух шагах от закраины небосвода: берите и не обляпайтесь!

...Откуда-то долетел резкий сухой треск двигателей, и на склон холма по левому борту «Мамонта» выскочила пара саней на воздушной подушке, смахивающих на те, в которых уже успели покататься Фигаро с Френном. Сани стрекотали, разрезая ночную темноту мощными фарами, подпрыгивали на сугробах, а потом разом стрельнув двигателями, набрали скорость, и умчались куда-то вперёд.

– Разведывательный отряд. – Голос Анны Гром через лицевую маску звучал глухо, но довольно отчётливо (видимо, инженеры Белого Лога позаботились и об этом). – Проверяют тылы и дорогу впереди. Ну и, конечно, перед нами идёт головная группа на тягачах поменьше, зато куда как лучше вооружённая.

– Лучше, чем эта громадина?

– Просто поверьте. Да вы сами всё увидите, когда на Лысине Мертвеца будем перегруппировываться. Это, чтоб вы понимали, такой большой холм с плоской вершиной. За ним – только неизвестность. Ну, то есть, конечно, исследовательские группы там были, но Гвардия системно у Рогатой горы не работала. Так что придётся полагаться на слухи, и искать дорогу.

– И пробиваться по ней с боями?

– Ну, – Анна пожала плечами, – это же Хлябь. Тут всякое бывает, но прям чтобы с боями – это вы, господин инквизитор, перегибаете. Мы идём большим отрядом; это одновременно и плюс, и минус. Плюс в том, что всякая Другая шушера нас тронуть побоится, так что лешаков с шишигами можно не опасаться. Чёрт, да даже вендиго на нас не полезет. А вот твари побольше и посерьёзней... Ладно, не буду каркать. Здесь у нас к приметам относятся с уважением, так что лучше не поминать вслух нечисть без особой надобности.

– Как вы думаете, каковы наши шансы?

– Ох, Фигаро, вы это произнесли таким тоном, ха-ха-ха! Ох, право слово, простите... Колдуны из Лога добрались до горы. Геологические экспедиции добирались до горы. И мы доберёмся. Когда-то и Кальдера считалась неприступным краем мира, а теперь там шахты, шахтёрские склоки, дома, электричество... Да и потом: кто-то же должен быть первым, правильно? Кто знает, может, за нашим отрядом к горе потянутся те, кто проложит туда дороги, постоит там дома, выкопает шахты. Но сейчас предлагаю сосредоточиться на цели нашего путешествия. Господин Метлби, сколько времени у вас займёт настройка аппаратуры? Ну, той, которую...

– Да-да, я вас понял. При условии, что приборы целы – минут десять.

– Десять ми... Так быстро? Серьезно?

– Да. – Лицо колдуна было скрыто защитной маской, но в голосе Метлби явно слышалась усмешка. – У меня всё закодировано на перфокартах. Включил, сунул, нажал рычажок, и готово... Кстати, встречный вопрос: вы говорили, что на этом… танке на гору подняться не получится. Это правда?

– Скорее всего, да, но это не точно. Наши разведчики постараются найти путь наверх, подходящий для «Мамонта». Однако если найти не удастся, то рисковать машиной я не стану. Пойдём пешком. Оставим небольшой отряд для охраны техники, и двинем на гору. По той информации, что у нас есть, склоны там довольно пологие, но каменистые, со множеством трещин и расселин, так что...

– У нашей исследовательской группы получилось добраться почти до самой площадки наверху на аэросанях. Ну, на этих штуках на воздушных подушках. Ехать можно, если осторожно. Дорогу отметили вешками, так что начало её мы точно найдём.

– Это радует. Ещё что-нибудь?

– Ближе к вершине эфирная аномалия вызывает стабилизацию эфирных потоков. Проще говоря, там не работает колдовство. Уже в паре вёрст от предполагаемой зоны расположения этой... дыры колдовать не получается вообще, а проблемы начнутся уже у подножья.

– Неприятно, но именно по этой причине здесь Гвардия. Что вас остановило? Спрайты?

– Нет, Серые Мути. И не «нас» – я в той экспедиции не участвовал. Хотя даже если бы и участвовал, вряд ли моё присутствие на что-то сильно повлияло бы. Я колдун и привык полагаться на свои колдовские способности. Причём даже чаще, чем стоило бы.

– Это верно, – Фигаро захихикал, – я его так и взял в своё время. Наш магистр стул без колдовства не подвинет.

– Да, – Метлби понурился, – моя промашка. Но я на вас, Фигаро, как я уже говорил, не в обиде. Мне наука, а вам помощь.

– Мы ещё до горы не доехали.

– А разве не я вытащил вас в своё время из одной весьма хитрой западни?

– Эм-м-м... Чёрт, и верно.

– Согласитесь, вы ведь не просто так первым делом связались именно со мной. Значит, понимали, что только я способен вытащить вас из той клетки!

– Нет, просто у меня не было других вариантов.

– И вы бы вот так просто воспользовались бы колдовским средством связи любого колдуна? Вот совсем-совсем любого? И попросили бы о помощи?

– М-м-м-м-м... Нет. Хотя в тот момент ситуация была такая... хотя, чёрт вас задери, вы правы. Не любым и не любого. Но вообще-то, считай я вас законченным маньяком, я бы сейчас рядом с вами не стоял.

– Да ну вас к чёрту. Лучше посмотрите вокруг – какая ночь! Я не сентиментален, но здесь, на Хляби, есть что-то такое, что даже меня пробирает до глубины души. Если бы мою лабораторию разместили в произвольном месте здешних лесов и позволили бы изучать зону в радиусе не более мили вокруг неё, я бы, по правде сказать, не расстроился. Мне бы хватило материала для исследований на две жизни... Эх, нужно будет переключиться на изучение проблемы бессмертия. Здесь столько всего интересного, что умирать как-то ну вот совсем скучно и обидно. И дело не только в исследованиях. Я редко работаю в поле, но иногда, всё же, приходится. Представьте себе: ночь, лабораторные палатки, мороз такой, что деревья трещат... ну, вот как сейчас, примерно, охотники нанятые для охраны мутузят в кустах поленом шишигу, а ты выходишь на вершину холма – и ни души! Никого на мили и мили вокруг! Только снег, леса, ветер, подземная чудь из-под кустов глазами сверкает и луна в полнеба. Закуришь сигарету, и тут, прищуришься – огонёк! И думаешь: а не почудилось? Присмотришься – точно, огонёк! Далеко-далеко, на холме за лесом светится окно в избушке. То ли трапперы ночуют, то ли старатели, а, может, и одинокий разведчик коротает ночку на стоянке в глухомани. И поневоле становится тебе интересно: кто там такой, что за человек, что делает он тут в такое время, всё ли у него в порядке... Когда смотришь на городские огни, то просто ностальгируешь: а вон там окошко светится так же, как у подруги детства, с которой ты впервые попробовал вино, когда её родители были в отъезде, а вот там мальчишки за рекой жгут костры – и сразу же вспоминаешь, как сам был таким мальчишкой. Здесь всё иначе, здесь – вы не поверите, Фигаро! – мне впервые за всю мою довольно долгую жизнь стали интересны люди. Хуже: я начал терять своё отвращение к ним! Для колдуна моего уровня это было бы непростительно.

– Это ещё почему?

– Ну как же? Колдун, если он хочет чего-то достичь в жизни, должен относиться к окружающим с изрядной толикой презрения. Иначе он будет постоянно задаваться вопросами «а зачем?», «а почему?», «а не навредят ли мои действия кому-нибудь?». Какой же это колдун, к чёртовой матери? Это уже какой-то хилый гуманитарий, право слово! Если квазиматематик, да ещё и с колдовским талантом полюбил людей, то всё, пиши пропало. Пора ему на покой, стишки писать и кроликов выращивать. Это как с политиками: как только почувствовал первые уколы совести – всё, хана! Пора на пенсию.

– Вы почувствовали уколы совести? Вы? Да я скорее поверю в домашних драконов.

– Да ничего я не почувствовал, что вы пристали, как банный лист... Просто в какой-то момент люди мне осточертели настолько, что я понял всю глубину мудрости князя Василия Дикого: не гнуть через колено, а медленно менять химический состав мира, его коллективное, общее. Вроде как медленно подогревать котёл с лягушками, чтобы не спугнуть сердешных ненароком. Управляя теми возможностями, что доступны массам, ты управляешь ходом истории, и тебе не надо быть Фунтиком или, Эфир упаси, Тузиком. Это как с муравьями: если дать им еловые иголки, то они будут строить из еловых иголок. Просто потому что ничего другого нет, понимаете? И никакого принуждения. Напротив! Вот увидите: скоро все эти Глафиры, Винсенты, Александры и Пьеры выстроятся в длиннющую очередь, чтобы первым купить новую диковинку из Белого Лога. А мы на их деньги будем тут делать чистую науку.

– Вы снежным львом стать не хотите?

– Угу, я наслышан о ваших приключениях с этим мудаком Хартом... Нет, пока что мне и человеком неплохо. Но мысль интересная. Когда-нибудь, Фигаро, мы все почувствуем, что дни наши подходят к концу – если, конечно, они не подойдут к нему уж слишком внезапно. И, кто знает, может быть тогда идея стать бессмертным сверхсуществом не покажется вам такой уж и безумной.

Зашумела гидравлика, люк в полу открылся, и на обзорную площадку ловко выскочил приземистый гвардеец в комбинезоне полной защиты, увешанном кобурами, кабелями, фонариками и алхимическими гранатами, что зловеще поблёскивали пусковыми штоками. Гвардеец быстро отдал Анне честь и прогнусавил в маску:

– Командир, доклад от разведгрупп. Вокруг волколаки. Количество – не сосчитать.

– Готовятся к атаке? – По голосу Анны Гром нельзя было сказать, что новость её взволновала, но руки командира «Дубин» сжались в кулаки.

– Никак нет, не обращают на нас внимания. Стекаются стаями по десять-двадцать голов к Рогатой Горе. На нас внимания не обращают.

– К горе, значит... – Анна задумалась. – Неужели что-то почуяли? Ещё не хватало пробиваться сквозь стаи оборотней, если, конечно, не найдём дорогу для машин... Ещё что-нибудь?

– Так точно. У Лысины Мертвеца видели «снежинок».

– Снежных элементалей? – Глаза командира широко распахнулись за защитными незапотевающими стёклами маски. – Ночью? Вы ничего не напутали?

– Ночью, ага. – Гвардеец обескураженно развёл руками. – Судя по донесениям, собираются в клин. Атаковать, значит.

– Бред какой-то. Никто ещё не видел снежного спрайта ночью. Это, явно, тоже неспроста... Господа, – она развернулась на каблуках и строго посмотрела на колдунов, – может, специалисты прокомментируют происходящее?

Метлби, который явно воспринимал слово «специалисты» как прямое обращение к себе любимому, хмыкнул и пожал плечами.

– Вообще, насколько мне известно, не существует ничего, что могло бы препятствовать элементалю, и не только ледяному, совершенно свободно действовать ночью. Это же не Ночные Летуны или Буки с пылёвками, для которых губителен солнечный свет.

– Да не было такого никогда! – Гвардеец в сердцах хлопнул ладонью по ограждению обзорной площадки, да так, что пол ощутимо загудел. – Всегда днём снежки летали, а волаки, сталбыть, ночью. И никогда по-другому!

– Если чего-то никогда не было, – Метлби назидательно пригрозил пальцем, – то это не значит, что этого никогда и не будет. Да, насколько мне известно, существовала некоторая корреляция между дневным световым циклом и атаками снежных элементалей. Сейчас она, похоже, больше не работает, вот и всё.

– Ничего себе, всё!.. Хотя ладно, мы этих гадов хоть ночью хоть днём отмудохаем. Становиться в оборону, командир?

– Некогда. – Анна резко качнула головой. – Будем прорываться. Если на горе действительно их гнездо, то скоро все «снежинки» Хляби будут здесь, так что задерживаться нельзя. Передай разведгруппам, чтобы держались поближе к «Мамонту». И нужен свет, больше света! Установите на всё, что двигается переносные прожектора и не забывайте про налобные фонари.

– Слушаюсь! – Гвардеец щёлкнул каблуками. – Будем на Лысине Мертвеца через час.

Когда люк за коренастым гвардейцем закрылся, Фигаро обеспокоенно обернулся к Анне и спросил:

– Как думаете, прорвёмся?

– Да, – коротко ответила та, – прорвёмся.

– Прорвёмся, – эхом отозвался Метлби. – Мы едем на движущейся крепости. Элементали, как и прочие Другие не особо комфортно себя чувствуют рядом с таким куском железа. Пробить борта им нечем, заморозить нас вусмерть у них тоже не получится, люки они не откроют, перевернуть эту махину – не перевернут. Ледяной спрайт опасен только для группы незащищённых людей на открытом пространстве. Да, их основное оружие – зональное понижение температуры в кельвиновский нуль, конечно, штука страшная. Но сам спрайт – просто облачко льда и холодного воздуха, к тому же, не особо умное облачко... Ладно, ладно – ваши, допустим, умнее прочих, но это только потому, что их контролирует высший демон.

– А сам этот высший демон вас, стало быть, не волнует? – Френн, разумеется, не мог обойтись без сарказма.

– Нет, – Метлби равнодушно зевнул под маской, – не волнует. Во-первых, потому что высшее «я» такого демона вряд ли проявит себя активно – ему ведь надо управлять целой толпой подчинённых. При этом Могущество как бы размазывается по своим хостам наподобие того, как масло размазывается по ломтю хлеба: чем больше ломоть, тем тоньше слой масла. Во-вторых, высший демон меня не волнует потому, что у меня всегда есть в запасе парочка высших заклятий изгнания. Ну и в-третьих, если уж заклятья не сработают, то всё что мы сможем сделать, это красиво умереть, потому что Могущества есть Могущества – особо не подёргаешься. Наплюйте на демона, думайте о «снежинках».

– Хорошая мысль. – Анна тяжело вздохнула и поправила пушистую белую шапку (на ней она смотрелась как корона). – Ладно, спускаемся. Мне нужно подготовить «Мамонта» к атаке и пообщаться со своими людьми. А вы ждите в каюте. И ни шагу оттуда! Особенно это касается вас, господин Фигаро!

– Это почему меня?

– Потому что вы способны влипнуть в неприятности на ровном месте... Аккуратно, здесь при спуске можно головой... Да, вот об этом я и говорю, уважаемый Фигаро.

– А-а-а, больно!.. Это что? А, порожек... Хорошо, что я в шапке...

– А вы, Метлби, идёте со мной. Нужна будет ваша консультация. Вы тут, как ни крути, единственный магистр.

– Почту за честь, мадам! И, кстати, как вы смотрите на то, чтобы...

– Не сейчас!

– А, иными словами, в целом, вы не против. Прелестно, просто прелестно. Я очень рад. Надеюсь, мы...

– МЕТЛБИ!

– Понял, понял, молчу... Вы, кстати, какое вино предпочитаете: красное или белое?

– Водку.

– Прекрасно!.. Ох, ну и жарко же в этом комбинезоне, скажу я вам... Так вот, к водке я бы настоятельно рекомендовал, во-первых, заливного осетра по рецепту Василия Дикого. Это, я вам скажу, нечто запредельное! Во-вторых, конечно же, не будем забывать о грибах...

Когда дверь в каюту закрылась, в воздухе немедленно материализовался Артур. Колдун закатал рукава, взмахнул руками и буквально за две минуты обвешал всё вокруг защитными заклятьями. От эфирной отдачи у Фигаро заложило уши.

– Экстренный совет, – отрывисто бросил Мерлин, когда следователь попытался дёрнуть его за бесплотную мантию. – Ничего не понимаю, поэтому нужна полная конфиденциальность. Нужно убедиться, что Другие тоже не станут шпионить... Помню, по молодости моим любимым занятием было подсылать ко всем подряд карманного трансмагиста-соглядатая. Это пока я не открыл для себя камеры наблюдения и Обсерваторы... м-м-мда... Вот так. Теперь сюда даже фея не прокрадётся... Что думаете об истории этой дамочки, Фигаро?

– Ну, – следователь пожал плечами, – а что я могу думать? Если она не врёт – а я не вижу, зачем Анне было бы врать – то ей просто нереально повезло. Хотя, конечно, в её случае много решила удача. Однако...

– Однако что? – Артур прямо подсигивал в воздухе.

– Не знаю, сложно сформулировать. – Фигаро плюхнулся на диван и закурил, бесцеремонно вытащив у Френна из кармана портсигар. – Дело даже не в её истории, а в... ох ты ж чёрт... Если я сейчас скажу слово «интуиция», вы меня распылите?

– Как ни странно, нет. Продолжайте.

– С одной стороны, эта Анна меня пугает. Но это не особо странно, меня в принципе пугают настойчивые сильные личности, идущие напролом.

– О-о-о, это не застали меня лет, эдак, пятьсот назад! Вы бы со страху под диван залезли.

– Да я и сейчас вас побаиваюсь... Но дело не только в её характере. Я чувствую в ней что-то... что-то... – Следователь поморщился и несколько раз раздражённо щелкнул пальцем. – Дьявол, как же это сложно... Она носитель Договора, да?

– Да. – Артур пождал губы. – Вы всё правильно чувствуете.

Призрак заложил руки за спину, и принялся нарезать круги вокруг стола точно сюрреалистический бородатый дирижабль. При этом он умудрялся одновременно жестикулировать, тыкать пальцами в какое-то устройство, на экране которого мерно ползли зелёные кривые линии и говорить.

– Первое. Она – носитель Договора. Все мои тесты это подтверждают. Но это всё чушь, ерунда. Основные обертоны её ауры полностью соответствуют сигнатурам излучаемым волколаками и ледяными спрайтами. Её аура не повреждена, а как бы пропущена через некую призму-сепаратор, делящую эфирную структуру Анны Гром на три части: Демон-контроллер, что управляет «снежинками», демон-контроллер, что управляет оборотнями, и, собственно, командир Белой Гвардии. Не спрашивайте меня только, как это произошло, и кто это сделал. Я просто вываливаю вам пачку фактов, которые мне удалось собрать.

Вездеход тряхнуло, и плафоны под потолком несколько раз мигнули, через пару секунд вновь загоревшись ровным жёлтым светом. Двигатель заныл на повышенных тонах; похоже, «Мамонт» пробивался через какое-то препятствие.

– Мило. – Френн присел на диванчик рядом с Фигаро, отобрал у следователя портсигар и тоже закурил, в своеобычной манере пуская в потолок аккуратные колечки дыма. – Так эта Анна – демон-хост?

– Нет. – Артур резко мотнул головой, – не хост. Представьте себе это так: её аура – некая масса железа. Это железо расплавили, и разделили на три части; из первой отлили пули, из второй – клинки, а третья стала кастетом. Так понятнее?

– Не-а. А как же её сознание? Она что, не осознаёт, что является одновременно и собой и не собой? Не чувствует никакой связи между волколаками, спрайтами и отражением в зеркале?

– Чувствует, конечно. Подсознательно. Но реагирует очень специфически: оторванные от неё части эта Анна воспринимает как врагов, с которыми надо сражаться. – Мерлин задумчиво потрепал бороду и неожиданно хихикнул. – Вот будет забавно, когда она узнает, что если бы не она, то никаких оборотней с элементалями вообще бы не было, ха!

– Я думаю, ей забавно не будет, – насупился Фигаро. – Но я всё равно ничего не понимаю. Во-первых, как вообще возможно так располосовать свою ауру? Во-вторых, откуда взялся ещё один носитель Договора? Вы – понятно, я – ваш родич, а она?

– Фигаро, – Артур задушевно похлопал следователя невесомой рукой по плечу, – если бы я знал, что такое Договор и как он функционирует, мы бы сейчас с вами не морозили зады на Дальней Хляби. Я даже не могу сказать, почему Договор выскочил именно в вашей крови, через столько поколений. А вы спрашиваете меня про эту Анну. С первым вопросом проще: засунем её в аномалию на Рогатой горе, и увидим, что будет.

– Вы собираетесь зашвырнуть любезную Анну Гром в эфирную дыру невообразимой силы и посмотреть, что получится? – Инквизитор чуть приподнял бровь и аккуратно пригладил волосы, растрепавшиеся под шлемофоном защитного комбинезона. – Вы маньяк. Вам об этом говорили?

– Да постоянно. – Артур махнул рукой. – Даже чаще, чем вы думаете. Вон, Фигаро мне то же самое постоянно твердит; я уже устал спорить, объясняя ему, чем маниакальные состояния отличаются от рискованных экспериментов. Однако же до вершины горы ещё надо доехать. А это, уверен, будет сопряжено с определёнными трудностями.

– Почему? Вы думаете волколаки и спрайты...

– Конечно, они будут сопротивляться. Расщеплённое сознание обычно сильнее всего противится самому себе, особенно своему объединению. Помните, Фигаро, историю барона Оберна из замка Шератон? А там был всего-то случай классического вытеснения с замещением помноженный на дилетантски склёпанную филактерию. Здесь же... Короче, я думаю, что все оборотни со спрайтами будут дружно пытаться нас угробить.

– Но они же угробят и Анну Гром тоже.

– Не уверен, что в таком состоянии её вообще можно убить. Именно поэтому, кстати, мёртвые волколаки тоже постоянно воскресают, я почти уверен в этом.

– «Снежинки» не воскресают.

– Да? – Артур расхохотался. – А откуда, по-вашему, они берутся? Оборотня просто не так сложно восстановить, у него есть физическое тело. Снежного же элементаля придётся создавать заново, а это весьма кропотливая работа. Поэтому их ряды пополняются медленнее, но оживляющие эти снеговые вихри демоноиды сами по себе бессмертны.

– И вы предлагаете объединить их вместе, просто зашвырнув командира «Дубин» в эту... дыру?

– Не «просто зашвырнув», – Артур назидательно поднял палец, тут же скорчив то, что Фигаро называл «учительской рожей», – а зашвырнув ровно в полночь, когда эфирная аномалия совершает, условно говоря, оборот вокруг своей оси, фильтруя проходящие через неё потоки... Хотя, вероятно, ждать не придётся. Помните, гвардеец сказал, что оборотней видели одновременно со спрайтами? Скорее всего, эфирная «дыра» сейчас открыта на полную мощность. Это хорошо, это может сработать нам на руку. И это плохо для Анны.

– Это ещё почему? Мне кажется, это плохо для нас: волаки, да еще и «снежинки» сразу.

– Аномалия в таком состоянии нестабильна. Это как... В общем смотрите сюда.

Призрак щёлкнул пальцами, и в воздухе перед носом следователя появилась тускло светившийся золотой империал. Это, конечно, была иллюзия, и Фигаро подумал, что Артуру было бы проще взять монету у кого-нибудь из кармана, но тот, похоже, просто не мог без театральных эффектов.

– В стабильном состоянии у эфирной аномалии есть два положения: орёл и решка. – Призрачная монетка несколько раз перевернулась в воздухе, шлёпнувшись на стол обеими сторонами по очереди. – Это стабильные состояния; аномалии несложно находиться в них, равно как монете несложно просто лежать на плоскости – в нашем случае, на столешнице. Я бы мог описать всё это математически, но для того, чтобы любезный господин Френн всё понял, понадобится время, книги и бумага. Фигаро же один чёрт ни фига не поймёт, поэтому не будем тратить время, тем более что пример сам по себе довольно нагляден.

Артур чуть шевельнул пальцем, и монета взлетела в воздух, закружившись, словно волчок, в паре дюймов над поверхностью стола.

– Теперь представим, что нам нужно одновременно увидеть как орла, так и решку. Для этого нам понадобится поставить монету на ребро.

Империал резко спикировал на стол, где и принял означенное положение, плавно вращаясь, точно маленькая луна.

– Но в таком положении монета будет нестабильной, неустойчивой. Достаточно небольшого толчка, чтобы она опять свалилась набок. Но если монете это ничем не угрожает, то последствия дестабилизации эфирной аномалии могут быть совершенно непредсказуемы. Я лучше не буду говорить, какие там есть варианты, а то Фигаро разнервничается. Хотя, если честно, там есть из-за чего нервничать.

– Мне кажется, – следователь нетерпеливо постучал пальцами по столу, – вы, Артур, чего-то не договариваете. Мечетесь, стращаете, суетитесь без причины. Это на вас не похоже. Что-то сильно выбило вас из колеи. Вы так старательно сворачиваете разговор на эту эфирную аномалию, что, зная вас, мне всё больше хочется узнать о том, откуда всё-таки в Анне Гром Договор Квадриптиха.

Артур-Зигфрид Медичи застыл в воздухе, широко открыл рот, пару раз хлопнул глазами, и, наконец, заржал как конь.

Фигаро редко доводилось видеть чтобы старый колдун смеялся вот так: гогоча как ненормальный, и хлопая себя по бокам ладонями. Артур, как правило, либо едко хихикал, либо криво усмехался с присвистом – мол, вы тут мне поговорите.

Но чтобы вот так – от всей души – такое с Мерлином Первым случалось редко.

Старик перхал, кашляя смехом, сгибался пополам, тряс бородой, дёргал себя за рукава мантии, заходясь в судорожных «ха-ха-ха», утирал тыльной стороной руки выступившие слёзы и смешно дёргал в воздухе ногами в тапках-чулках. Фигаро вздохнул: когда Мерлина прорывало, то смеховые приступы могли длиться несколько минут (следователь подозревал, что таким образом старый греховодник выпускает нервный пар, скопившийся в его цилиндрах от постоянного чрезмерного напряжения).

– Да, – пробормотал Артур, наконец, отсмеявшись, – воспитал змею подколодную на свою голову. Теперь, что называется, ходи и оглядывайся... Ладно, Фигаро, я не стану вам врать, что не знаю, откуда у Анны Гром Договор Квадриптиха. Но вам пока что не скажу. Потому что сам до конца не понимаю, какого демона тут творится. Просто скажу так: наша главная задача на текущий момент – доставить командира Анну на Рогатую гору. Плевать на Лудо, плевать на Демона, плевать на Вселенную и все сферы небесные. И на эксперимент Метлби тоже плевать. Если у нас получится то, что я задумал, то вся эта чушь с волками-оборотнями и ледяными спрайтами закончится сама собой.

– Что-то я не вполне понимаю, что вы имеете в виду, господин Мерлин. – Инквизитор озадачено посмотрел на старого колдуна и поджал губы. – Не люблю сюрпризы. Особенно в такой момент, когда вынужден рисковать жизнью. Хотелось бы понять...

«Мамонт» опять тряхнуло, но на этот раз так, что пол каюты подпрыгнул под ногами, а с полок попадали книги. Двигатели взревели; свет в каюте замигал и отключился, через мгновение вспыхнув зловещей алой тусклотой, в которой всё вокруг выглядело, словно погружённое в густой вишнёвый кисель. Что-то ударило в борт, и тут же послышалась звуки, которые не было никакой возможности спутать с какими-то другими: протяжное «пум-пум-пум!» тяжёлых скорострельных пушек.

– Ага! – Артур захлопал в ладоши, – кажется, нас атакуют! Спорим на два щелбана, что это ледяные элементали?

– Вас всё это как будто забавляет. – Фигаро нервно похлопал по карманам, словно надеясь обнаружить там огнемёт или связку алхимических гранат, но нашёл только пачку галет и старую зажигалку.

– Не то чтобы забавляет. Просто я ненавижу неопределённость. А бой – это действие... Так, всё, я исчезаю – сюда идёт командир.

Призрак с хлопком растворился в воздухе, а в следующий миг распахнулась дверь каюты.

Нельзя сказать, что Анна Гром выглядела испуганной (в конце концов, она была командиром Белой Гвардии), но её лицо заметно побледнело, а пальцы в белоснежных перчатках нервно теребили кожу широкого пояса. В целом же, Анна была хмурой, собранной и злой – неплохое сочетание, подумал следователь.

– О, вы не переодевались. – Она одобрительно кивнула, скрестив руки на груди. – Это хорошо. Буду максимально кратной: нас атакуют «снежинки». Количество – не поддаётся оценке. Их атаки скоординированы и тактически выверены, с нашей стороны уже есть потери. Они не могут серьезно повредить вездеход. Но они нашли способ его остановить: спрайты намораживают перед нами ледяной бруствер. Если мы их не отгоним, то «Мамонт» встанет, и нам конец.

– Ясно. – Френн достал из-за кресла свою трость-концентратор и повертел вокруг пальца. Наши задачи?

– Метлби и вы – со мной. Займёмся тварями, что атакуют головную часть вездехода. Если подвеску заклинит – хана. Я эту железку знаю. А вы, Фигаро... – она на секунду задумалась. – О, вы же артиллерист. Стрелять из тяжелой ТГП-5 умеете?

– Не доводилось. Но, думаю, разберусь.

– Отлично! За мной!

...От этого бега по коридорам залитым мигающим алым светом, звуков сирен и хлопанья переборок в памяти Фигаро остались только лоскутные фрагменты и ощущение... покоя? Да, пожалуй, что так. Впервые за долгое, очень долгое время следователь чувствовал себя в своей тарелке.

Спасение мира лежало далеко за пределами компетенции Фигаро. Демоны, эфирные аномалии, судьбоносные решения – он участвовал во всём этом только потому, что судьба столкнула его сначала с Артуром-Зигфридом, затем с Демоном, а потом всё завертелось так, что выбраться из этой мясорубки не было уже решительно никаких шансов.

Его вырвали из Нижнего Тудыма, где Фигаро уже успел обжиться, зашвырнули на Дальнюю Хлябь, дали одним глазком взглянуть на эксперименты старых безумцев Колдовского Квадриптиха, но, по правде говоря, он, старший следователь Департамента Других Дел чувствовал себя среди всех этих событий как горошина попавшая под паровой молот, и только чудом закатившаяся в паз между уплотнителями. Пусть Фигаро был потомком Мерлина, пусть в его крови таилась непознанная сила Договора, всё это ровным счётом ничего не меняло: для следователя всё это было слишком круто. Он будто превратился в кузнеца Гдызю из старой сказки, которого придворный предсказатель короля Барабули объявил принцем-рыцарем и отправил воевать с драконом. В сказке всё закончилось хорошо; дракон питал больше неприязни к королю, нежели к кузнецу и был отнюдь не против политических перестановок в королевстве, но у следователя не было особых надежд на то, что Демон окажется столь же дружелюбным созданием.