Текст книги "Игра с отчаянием (СИ)"

Автор книги: Ruby Battler

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 65 страниц)

Дэймон чуть вздрогнул, будто вопрос застал его врасплох, а затем вновь как-то смутился, словно его музыкальные вкусы – это что-то очень личное и сокровенное. Ёшики же относился к этому чуть проще, так что не видел ничего плохого в подобном вопросе. Впрочем, он бы и не обиделся, если бы Дэймон не ответил. Однако для мечника, кажется, ситуация выглядела несколько иначе. Некоторое время он молчал, выглядя так, будто всерьёз взвешивал все “за” и “против”, а когда Ёшики уже хотел было сказать, что он может не говорить, если не хочет, Дэймон тихо, даже как-то робко произнёс:

– Emerald Sword от Rhapsody of Fire. Знаете такую? – чуть громче спросил он, неуверенно взглянув на Ёшики.

Тот растерялся от подобной серьёзности, а затем покачал головой и признался:

– Не слышал.

В следующий миг Ёшики с удивлением заметил, как Дэймон расслабился от его слов. Невольно в голову запросились мысли, что с этой песней что-то не так, но прямой вопрос явно свёл бы на нет все усилия по установлению контакта, так что Ёшики от него воздержался. Вместо этого он откинулся назад и заговорил:

– А вообще на гитаре играть и правда весело. И не слишком трудно, и при возможности можно козырнуть перед другими. Например, мы как-то с бывшими одноклассниками ходили в поход в лес, и Сатоши – мой друг – вдруг вспомнил, что я умею играть на гитаре. Признаться честно, ко мне так все пристали с просьбой сыграть что-нибудь у костра, что я сначала очень хотел его прибить. – Ёшики криво усмехнулся, а затем выдохнул и, покачав головой, расслабленно продолжил: – Но девчонки так упрашивали, особенно староста, что я в конце концов сдался. И на самом деле оказалось не так плохо. Они слушали с явным удовольствием (“Шинозаки уж точно”, – мысленно подчеркнул он), и мне было даже приятно, что благодаря мне всем вокруг весело.

От нахлынувших воспоминаний Ёшики невольно улыбнулся. Он не заметил этого, но Дэймон, глядя на его тёплую улыбку, также тепло улыбнулся в ответ. И уж тем более не мог Ёшики знать, о чём при виде его выражения думает собеседник.

“А сколько ещё таких весёлых моментов могло быть не только в его жизни, но и в жизни каждого здесь, если бы не Тау!” – с горечью подумала Орхидея, боясь даже представить, сколько человек уже лишились своего счастливого будущего с близкими из-за ловушки “Пика Надежды”. Дея отвела взгляд. Она одновременно чувствовала скорбь по жертвам академии и в то же время жгучую ненависть к Тау. Этот коктейль эмоций уже давно мучительно бурлил в её сердце, болел, как нарыв, и она всеми силами пыталась заглушить эту боль, отвлечься от неё хоть на мгновенье. Вот и сейчас она, будучи Дэймоном, вздохнула и, возведя взгляд к потолку, с мечтательной улыбкой начала:

– Звучит весело. Я никогда прежде не был в подобных походах, но не скажу, что радость посиделок вокруг костра мне незнакома. – Заметив, что Ёшики заинтересовался, Дея продолжила: – Одна из моих сестёр… живёт недалеко от моря, так что мы часто собираемся все вместе там. Это и правда здорово, – заключила она, с нежностью вспоминая визиты в мир Наоми, напоминающий райский тропический остров. Песок, каждый раз меняющий свой цвет в зависимости от настроения хозяйки, теплые волны, набегающий на берег, тихое шуршание причудливых экзотических растений, безумно красивые закаты и компания любимых сестёр – что ещё нужно для счастья? Дея не могла представить картину прекраснее.

Ёшики выслушал рассказ Дэймона с интересом. Супер Мечник казался ему довольно загадочной фигурой, и теперь, когда он добровольно приоткрыл перед ним частичку своей личности, Ёшики почувствовал себя посвящённым в какую-то великую тайну.

– Значит, у тебя несколько сестёр? Тяжело тебе, наверное. – Видя растерянный взгляд Дэймона, Ёшики пояснил: – У меня тоже есть младшая сестра. Конечно, Мики самая лучшая из моей семейки, но иногда она просто невыносима! Её гиперопека – это мило, но периодически пугает… – с нервным смешком заявил он.

Дэймон усмехнулся в кулак.

– Ну, сестёр у меня много, но мне повезло в том, что Хина – единственная такая беззаботная, – проговорил он с лёгким укором, в котором, впрочем, отчётливо слышались искреннее беспокойство и забота.

Затем он тяжело вздохнул и поднялся с места. После он развернулся к Ёшики и со слегка виноватым видом поклонился.

– Было приятно пообщаться с вами, Кишинума-сан, но мне кажется, мне не стоит слишком долго оставлять сестру наедине с таким человеком, как Флай-сан. Надеюсь, как-нибудь нам снова удастся так поговорить.

Дэймон вежливо улыбнулся. Ёшики улыбнулся в ответ и кивнул, выражая своё согласие с подобной мыслью. Дэймон развернулся и собрался уходить. Когда он был уже в нескольких метрах, Ёшики внезапно вспомнил кое-что и торопливо крикнул ему вслед:

– Кстати, если я правильно понял и твоя любимая музыка – рок, то я слышал нечто подобное в наушниках у Арисато!

Дэймон остановился и резко развернулся. Ёшики даже немного опешил от его вида: Супер Мечник выглядел, как ребёнок, которого привели в магазин игрушек, а затем сказали выбирать все, которые ему нравятся – такие же блестящие предвкушением и восторгом глаза и чуть приоткрытый рот. Однако Дэймон быстро осознал, что поддался эмоциям и, торопливо кашлянув в кулак, постарался принять спокойный вид. Затем он вдруг поник и, отведя взгляд, печально проговорил:

– Но ведь мы же в разных “лагерях”… Наверное, мне не стоит его беспокоить по таким пустякам. Хотя я был бы очень рад обсудить музыку с приятным мне человеком… – совсем тихо добавил Дэймон, вспоминая наглую улыбку своего обычного собеседника и невольно фыркая.

Ёшики усмехнулся и пожал плечами.

– Знаешь, по-моему, он будет только рад. В конце концов, тот “раскол” – инициатива Санады, и Арисато она совсем не понравилась… – Ёшики нервно ухмыльнулся от воспоминаний о том, как Минато отчитывал их с Акихико за то, что они устроили тогда в столовой.

Дэймон выслушал его, а затем облегчённо выдохнул и благодарно улыбнулся.

– Что ж, я учту всё, что вы сказали, Кишинума-сан. Спасибо, – Дэймон кивнул, после чего покинул музыкальную комнату.

Ёшики проводил его взглядом. “А ведь он вовсе не плохой парень, – подумал он. – Разве что иногда чудаковато себя ведёт, но в целом хороший. Было бы здорово общаться с ним побольше. Хотя сомневаюсь, что он присоединится к нашей компании до тех пор, пока это не сделает его сестра. А она, кажется, ещё долго не отступится от Флая…”

Ёшики вздохнул. Разговор оставил у него приятные впечатления, так что у него даже появилось вдохновение на музыку. Именно поэтому Ёшики снова взял в руки гитару и уверенно коснулся пальцами струн.

Комментарий к Омаке. О музыке

Что объединяет этих двоих, помимо данного омаке? То, что они оба не упоминались в моём последнем фанфике-AU, хотя в той вселенной они выжили. М-да…

А ещё я только на днях поняла, НАСКОЛЬКО упомянутая тут песня подходит Дее: жанр, фэнтезийно-рыцарский концепт, да даже цветовая гамма названий (огненно-рыжий мечник с изумрудными глазами и одеждой в тон и все дела ( ͡° ͜ʖ ͡°)). Короче очень и очень втемно, да ^^

========== Омаке. О языке ==========

Гудение, издаваемое маленьким чайником, в сочетании с усиливающимся звуком бурления воды сейчас создавало самую приятную симфонию, которая, судя по всему, на данный момент находилась на кульминации. Марти не раз мысленно похвалил себя за то, что заранее добыл это чудо техники в кладовке и предусмотрительно принёс его в библиотеку, и дело было не только в любви к чаю. В тот же миг, когда со стороны чайника раздался щелчок, барабанщик резко прекратил писать, торопливо положил ручку на стол и, подняв голову от уже рябящих в глазах рядов иероглифов, с плохо скрытой надеждой спросил:

– Перерыв на чай?

Сидящая напротив Хитаги взглянула на него и, не сдержав ухмылки, кивнула.

– Имей в виду, не больше десяти минут, – добавила она, с явным садистским наслаждением наблюдая, как кривится Марти.

– I know, I know… – проворчал он, поднимаясь со стула и воздав себе очередную за этот день мысленную похвалу.

Хитаги мучила Марти японской письменностью с самого утра. Марти чувствовал себя изнурённым, ему казалось, что его мозг взорвётся, его бесило хоть какое-либо отсутствие прогресса, ему хотелось сдаться, но Супер Азартный игрок, похоже, поставила себе цель научить его изъясняться по-японски письменно так же свободно, как он самостоятельно научился устно. Именно поэтому она игнорировала все его увещевания и попытки убедить её, что японская письменность и Марти Флай – вещи несовместимые. Марти был упрям, но упрямство Хитаги ничуть не уступало его собственному, так что сегодня он решил поддаться её уговорам и попробовать. Пока выходило так себе.

Марти вернулся от чайника и передал Хитаги её чашку чаю, а сам со своей сел на прежнее место, не забыв смерить иероглифы перед собой ненавидящим взглядом. Хитаги при виде подобной реакции лишь усмехнулась.

Некоторое время они пили чай в молчании, просто наслаждаясь наступившей тишиной. Однако в какой-то момент рука Марти потянулась к ручке, и он автоматически начал вырисовывать на бумаге какие-то каракули. Хитаги несколько секунд следила за его действиями, а затем поинтересовалась:

– Ты рисуешь, Марти-сан?

Марти быстро взглянул на неё, а затем отложил ручку и с усмешкой покачал головой.

– Рисую? Скорее, просто руки занимаю, – ответил он. Чуть помолчав, он отпил чаю и расслабленно заявил: – I’m quite a poor artist, I’m afraid. Мой уровень застрял где-то в районе “три кружочка-треугольничек-четыре палочки – девочка”. Хотя у некоторых девочек кружочек всего один… – с ухмылкой заметил Марти, прикрыв глаза, а затем открыл один и, оглядев Хитаги, вынес вердикт: – Но не у тебя. Твоя двоечка очень даже тянет на эти самые кружочки, – на этих словах он хихикнул.

Хитаги с улыбкой покачала головой.

– Рада, что ты оценил мою двоечку, – начала она, а затем указала пальцем на ворох исписанных бумажек перед ним и насмешливо заметила: – А вот твои “двоечки” leave much to desire, как говорят у тебя на родине. Хотя наши с тобой двоечки по буквам идут немного с противоположных концов, верно? – с усмешкой закончила она, весело щурясь, наблюдая, как Марти отводит взгляд и мычит что-то нечленораздельное и не очень довольное. Затем Хитаги выпрямилась и, прикрыв глаза, уже без тени издёвки проговорила: – Впрочем, спасибо за своеобразный комплимент. Тут я брала пример с сестры.

Хитаги хихикнула. Марти растерянно взглянул на неё. “Брала пример с сестры? – озадаченно подумал он и сам же попытался найти этому объяснение: – Видимо, она имеет в виду, что у её сестры такая же фигура… Интересно, её сестра – меньшая любительница подколов, чем она сама?”

С подобными мыслями Марти поставил чашку с недопитым чаем на стол, и, подавшись вперёд, предложил:

– Ну, я, конечно, не художник, но, если тебе так хочется, могу попытаться продемонстрировать тебе свои способности.

Хитаги поднесла руку ко рту и хихикнула в кулак.

– Ох ты и хитрец, Марти-сан! – с лукавой улыбкой воскликнула она и, подаваясь вперёд, поинтересовалась: – Думаешь, я не понимаю, что ты сделаешь всё, лишь бы не делать японский? Прости, но попытка провалена! – с милой улыбкой заключила Хитаги. Затем она выпрямилась и, склонив голову набок, заметила: – Впрочем, было бы интересно взглянуть на нарисованный здесь и сейчас твой автопортрет. Думаю, тебе бы пошло быть брюнетом.

Хитаги всего лишь намекнула на цвет ручки, которой он всё это время писал, но Марти неожиданно помрачнел от её слов. Он вдруг выпрямился, и, глядя на неё тяжёлым взглядом, хмуро попросил:

– Не говори больше так.

Хитаги удивлённо моргнула. Видя, что Марти выжидающе смотрит на неё, она медленно кивнула. Тогда Марти опустил глаза в лист бумаги и вновь взял в руки чашку. “Интересно, почему его это так задело…” – подумала Хитаги. Не в первый раз во время общения с Марти она почувствовала себя виноватой, совершенно не понимая, в чём, собственно, заключается её вина, и от этого ощущала себя потерянной.

– Извини, Марти-сан… – пробормотала она, не зная, что ещё сказать, чтобы хоть немного избавиться от неприятного чувства, будто она совершает какую-то ошибку.

От звука её голоса Марти встрепенулся, вырванный из собственных мрачных мыслей, и, подняв голову, торопливо махнул рукой.

– А-а, не бери в голову! – рассеянно ответил он, видимо, не до конца отделавшись от своих размышлений. Однако спустя пару секунд складка между его бровей разгладилась, и он уже выглядел как обычно беспечно, когда спрашивал: – И вообще, Хитаги, я спрошу в очередной раз: почему ты никак не избавишься от этого “-сан” и не начнёшь называть меня так, как полагается друзьям? Сама же предложила дружить.

Хитаги на это выпрямилась и неожиданно серьёзно поджала губы.

– Марти-сан, – начала она, – вот ты выучил японский язык, а культуру так и не удосужился усвоить до конца. У тебя в голове, видимо, никак не укладывается, что в Японии нельзя говорить без гонорификов – всех этих “-сан”, “-кун”, “-тян” и прочих – если ты не хочешь прослыть грубияном. Возможно, тебе это прощается как обаятельному иностранцу с красивыми глазами, правильной речью и хорошим произношением, – на этих словах Марти не сдержал усмешки, а Хитаги продолжала: – Но для тех, кто является частью этой культуры, подобное пренебрежение – непозволительная роскошь, которую могут позволить себе совсем немногие…

– А что ж ты мистера Дэймона не называешь тогда “братик” или “брат Дэймон”, а просто зовёшь “Дей”? – не упустил возможности поддеть её Марти.

Хитаги закатила глаза.

– Ну ты сравнил, Марти-сан! – проворчала она. – Только не говори мне, что не видишь разницу между семьёй и обществом.

Марти вздрогнул и едва не помрачнел вновь, но на этот раз гораздо быстрее взял себя в руки и, откинувшись назад, расслабленно заметил:

– И всё равно мне кажется, что где-то в твоих рассуждениях закрались двойные стандарты. Хотя дело твоё, конечно… – он покачал головой и усмехнулся.

Хитаги пожала плечами. Они оба прекрасно понимали истинную причину, по которой она отказывается перестать использовать гонорифики по отношению к Марти, но всё-таки упорно не озвучивали её прямо – для них это была игра, кто первый признает реальные мотивы своих поступков, и ни одному из них упрямство не позволяло просто так сдаться. Именно поэтому сейчас Хитаги, вместо того, чтобы просто сказать, что она делает это ради удовольствия от недовольного вида друга, развела руками и спокойно заявила:

– Ну да, такая вот я – двойственная во многих отношениях! Хотя-а-а… – Внезапно на её губах заиграла хитрая улыбка, и Марти заподозрил что-то неладное. А Хитаги уже беспечно продолжала: – Если тебе так хочется, чтобы я обращалась к тебе, как к другу, я могу называть тебя “Марти-кун”!

Услышав это, Марти невольно вздрогнул и шокированно воззрился на Хитаги, даже побледнев. От кого-от кого, а от неё он такого удара уж точно не ожидал. Несколько мгновений он смотрел на улыбающуюся подругу, не в состоянии вымолвить и слова, а затем наконец неуверенно обратился к ней:

– Х-хитаги? Ты, это, может, не стоит?

– А знаешь, – продолжала она, возведя глаза к потолку и приложив палец к губам, при этом совершенно не обращая внимания на тихое возражение собеседника, – друзья часто обращаются друг к другу совсем неформально. Может, нашим отношениям подойдёт обращение “Марти-тян”?

Марти поперхнулся. Ему казалось, что она не сможет шокировать его больше, но, похоже, это был не предел. Видя, как она загорелась, Марти подался вперёд и замахал руками.

– Не надо, Хитаги! – даже как-то испуганно воскликнул он. – Прошу, прекрати издеваться над моим именем!

Но Хитаги уже вошла во вкус: она хлопнула в ладоши и, глядя на Марти с широкой улыбкой и горящими энтузиазмом глазами предложила:

– О, а как насчёт дружеского прозвища – Мару-тян!

Марти отпрянул, как от огня, и его губы задрожали в нервической улыбке. Видя его реакцию, Хитаги ухмыльнулась и с наслаждением повторила:

– Да, Мару-тян – очень милое прозвище для тебя, Ма… ру-тян.

Марти передёрнуло, он в ужасе закрыл лицо руками и страдальчески простонал:

– No, no, God, please, no! Stop that, Hitagi! – Он поднял на неё полный муки взгляд и взмолился: – Пожалуйста, не надо больше! Я согласен на это чёртово “-сан”, только останови эти издевательства над моим именем!

Хитаги хихикнула в кулак, а затем тепло улыбнулась и проговорила:

– Хорошо-хорошо, больше не буду… Марти-сан.

Марти благодарно взглянул на неё. Впервые за время пребывания в академии… нет, впервые с тех пор, как он переехал в Японию, ему было настолько приятно услышать подобное обращение к себе. “Ещё бы, после всех этих коверканий!” – подумал он, содрогаясь от воспоминаний о тех предложениях, которые только что делала ему Хитаги.

Та же тем временем взяла в руку свою чашку с чаем, прикрыла глаза и, отпив немного, спокойно заметила:

– Что до меня, то меня совершенно устраивает любое обращение ко мне, лишь бы было ясно, что говорят со мной – хоть Хит-тян, хоть товарищ Хина.

Марти криво усмехнулся.

– Tvarshtch? – растерянно переспросил он, старательно имитируя произношение Хитаги, пусть и не добился в этом особого успеха. – Это где так говорят? Где-то в Польше или Чехии?

Хитаги слегка улыбнулась.

– Ну-у, так, на самом деле, вроде, уже лет двадцать там не говорят, но вообще это было обращение друг к другу в Советской России.

– А-а, вот как… – понимающе протянул Марти, а затем пожал плечами. – Что ж, ясно. У меня, кажется, то ли бабушка, то ли прабабушка по маминой линии иммигрировала в Англию после развала СССР.

Хитаги удивлённо моргнула, а затем буквально просияла и, подавшись вперёд, с нескрываемым интересом спросила:

– О-о, так ты не стопроцентный британец, получается?

Марти со смущённой усмешкой почесал затылок.

– Well… Actually, I’m not… – начал он. – Но я всю жизнь до пятнадцати лет прожил в Англии, привык к звукам английской речи, впитал в себя английский менталитет, так что, думаю, по духу я всё-таки англичанин. Хотя я немного умею ругаться по-русски, пусть и для русского человека это наверняка будет звучать не лучше, чем для меня – “Gutto” мисс Эрики.

Марти усмехнулся. Хитаги также не сдержала беззаботного смешка. Затем она отвела взгляд и неожиданно хитро улыбнулась.

– А знаешь, Марти-сан, – загадочно заговорила она, – если это для тебя так важно, то я вполне могу избавиться от “-сан”… если ты выиграешь у меня это право в карты, – закончила она, оборачиваясь к Марти и наблюдая, как радость, готовая было расцвести на его лице, сменяется обидой и недовольно поджатыми губами.

– Умеешь же ты обломать… – проворчал он. Видя, как радостно она улыбается, Марти язвительно добавил: – Небось ты надеешься, что, поиграв с тобой, я стану таким же игроманом, который и дня не может прожить без чувства азарта, без очередной партии в покер и прочего и готов поставить всё на кон, чтобы в конце концов очнуться в помойке без гроша в кармане, без гордости и всякого достоинства, но с единственным острым желанием – играть… Так?

Марти не ожидал, что Хитаги что-либо ответит на его вопрос. Однако она, не переставая мило улыбаться, просто с готовностью сказала:

– Ага.

Марти поперхнулся и несколько секунд ошарашенно смотрел на Хитаги, а затем хмыкнул и, скрестив руки на груди, протянул:

– Нет, после такого я точно не стану с тобой играть, маньяк азартных игр!

Хитаги сложила губки бантиком и, надувшись, обиженно захлопала ресницами.

– У-у-у… – расстроенно протянула она, а затем, напустив безразличие, вздохнула и, отведя взгляд, как бы невзначай заметила: – Какая жалость… Ты бы, может, даже сумел выиграть то, чего тебе не удалось от меня добиться всеми теми схемами и игрой в очаровательного красавчика из девичьих романов…

Марти было раздосадованно хмыкнул, но сдержался и вместо этого рассмеялся.

– Так вот за что ты готова отдаться, Хицугири Хитаги! – воскликнул он. – Хотя, зная о твоём таланте, это будет действительно сложно. Да ещё и эти перспективы, которые ты так легко признала только что… Нет, пожалуй, если мне будет совсем невмоготу, я лучше попробую добиться чего-нибудь с мисс Хан. Она, конечно, уже занята другим парнем – довольно сильный конкурент, между прочим, так что я рад, что не встретил его в обычной жизни – но I’m used to dealing with angry boys more than with my own sudden addictions I’ve never had before…

Хитаги подалась вперёд и, подперев лицо рукой, с усмешкой заметила:

– Рискуешь, Марти-сан: Арисато-сан обычно довольно вялый и спокойный, а такие люди в настоящем гневе страшны. Даже я бы не была готова принять игру с такими рисками, а я, между прочим, Супер Азартный игрок.

Марти в ответ на это лишь пожал плечами.

– Надеюсь, до этого не дойдёт, – просто ответил он.

Хитаги на это ничего не сказала. Вместо этого она подняла руки вверх и потянулась, а затем, сев ровно, строго заметила:

– Кстати, между прочим, твои десять минут перерыва уже давно прошли, Марти-сан. Пора возвращаться к иероглифам.

Марти закатил глаза и страдальчески вздохнул.

– Not that again… – обречённо проговорил он.

– Давай-давай, – поторопила Хитаги, скрестив руки на груди. – Японская письменность ждёт тебя!

Марти поморщился, но всё-таки взял ручку и склонился над записями.

Начиналась новая порция его мучений.