Текст книги "Игра с отчаянием (СИ)"

Автор книги: Ruby Battler

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 65 страниц)

– Помните, Хицугири-сан, вы говорили, что я могу на вас положиться, если что? Так вот, настал момент, когда мне понадобилась именно ваша помощь.

Пальцы Марибель непроизвольно сжали ткань юбки. Хитаги с интересом склонила голову набок. Супер Мечтательница сделала глубокий вдох и серьёзно попросила:

– Не могли бы вы, пожалуйста, отвлечь Тау?

Марибель опустила голову, поэтому не видела выражения Хитаги. Та молчала, задумчиво глядя в потолок. Марибель начало казаться, что она просит слишком многого, и она уже приготовилась услышать насмешки. Наконец, Хитаги медленно заговорила.

– Ну… Это не невозможно. Раз уж я пообещала вам помогать, я сдержу своё слово. – Марибель подняла на неё глаза, преисполненные благодарности. Хитаги смотрела куда-то в сторону и выглядела сосредоточенной. Вдруг она серьёзно взглянула прямо на Марибель и продолжила: – Но я не смогу этого сделать, если вы не скажите, зачем это.

Марибель смущённо опустила голову: она предвидела, что Хитаги обязательно спросит её о целях, но раскрывать детали плана ей не очень хотелось. На это было несколько причин, главной из которых было то, что Хитаги словно не особо рвалась выбраться из плена. Ей как будто нравилось то, что тут происходит, и это не могло не пугать Марибель. А ещё её отказ искать выход со всеми неслабо подорвал доверие окружающих к ней. И всё-таки Марибель знала, что никто не сможет отвлечь Тау так, как может это сделать Хитаги.

Тем временем Хитаги не сводила с Марибель оценивающего взгляда. От этого взгляда Марибель было ужасно некомфортно, словно Супер Азартный игрок смотрела в глубины её души и видела все самые сокровенные мысли. Супер Мечтательница в нерешительности молчала. Внезапно Хитаги мягко улыбнулась и заявила:

– Если не хотите посвящать меня в детали, я не возражаю. Мне главное знать, от какой зоны держать Тау подальше… и примерное время.

Марибель взглянула на неё с искренней благодарностью. Она была на самом деле признательна Хитаги за то, что та избавила её от необходимости раскрывать все карты, но при этом всё равно была готова помочь. В этот момент Супер Азартный игрок в глазах Марибель выглядела практически святой.

Хитаги вдруг поднялась с места и, заложив руки за спину, с какой-то внезапно робкой улыбкой взглянула на Марибель. Та растерянно смотрела на неё снизу вверх. Хитаги слегка заломила пальцы и вдруг смущённо проговорила:

– Да, я готова помочь… Но не могли бы и вы, Хан-сан, сделать для меня кое-что?

Марибель удивлённо вскинула брови. Ей ещё не приходилось видеть Хитаги настолько робкой, разве что в самом начале заключения, до того, как она начала осваиваться в академии. Видя её недоумение, Супер Азартный игрок с лёгкой улыбкой многозначительно покосилась в сторону ванной. Марибель удивлённо моргнула.

– То есть, вы хотите, чтобы я сходила с вами в ванную, Хицугири-сан? – осторожно уточнила она.

Хитаги медленно кивнула. Некоторое время они молчали, глядя друг другу в глаза. Когда первая волна удивления прошла, до Марибель постепенно стала доходить двусмысленность предложения Хитаги, и вскоре по лицу Супер Мечтательницы пошли красные пятна. От этого Хитаги немного стушевалась и неловко принялась объяснять:

– Ну, понимаете, для Тау наверняка немного странно выглядят постоянные походы учеников в ванную… и то, что выходят они оттуда сухими… Почему бы хоть раз не воспользоваться ей по назначению? К тому же… – Хитаги понизила голос и смущённо призналась: – Я уже давно хотела попробовать… ну, то есть… одной как-то не то, понимаете, а если я пойду с кем-то из своей обычной компании, то это неправильно расценят… Мне-то, в принципе, всё равно, но Дей будет ругаться, так что…

Хитаги замолчала и нервно облизнула губы. Вид смущённой Супер Азартного игрока даже в какой-то степени умилял Марибель. Это смотрелось так необычно на фоне её будничной беззаботности, что Марибель растаяла. Она также поднялась со скамейки и, взяв руку Хитаги, с ободряющей улыбкой произнесла:

– Если для вас это столько значит, я выполню вашу просьбу, Хицугири-сан. Мне не сложно.

В этот момент на лице Хитаги расцвела благодарная улыбка, а глаза заблестели поистине детской радостью. Марибель даже усмехнулась, видя такое искреннее выражение. А Хитаги крепче стиснула её ладонь и счастливо воскликнула:

– Хан-сан, да я вам за это готова не только Тау отвлечь! Я могу попробовать организовать всё так, что в нужном вам месте вообще не будет лишних людей!

***

Дверь медленно открылась. Хитаги осторожно просунула голову в проём и огляделась. “Пусто…” – подумала она и разочарованно вздохнула. И всё-таки она решила не бегать по всей школе, а подождать тут. “Он обычно здесь в это время, наверняка просто отошёл”, – предположила она. Именно поэтому Хитаги распахнула дверь и вошла в музыкальную комнату.

Конечно же, при ближайшем осмотре объект поисков не обнаружился. Обычно он занимал вполне заметное место за барабанными установками, да и вообще не строил из себя мастера конспирации – слишком любил внимание к собственной персоне. Тогда Хитаги решила просто ждать. Она присела на ближайший стул и, подперев руками голову, ещё раз лениво обвела помещение взглядом.

Чуть больше недели прошло с того дня, как Супер Повелитель персон и Супер Мечтательница обнаружили здесь обезглавленного Ууджиму Сатоши, и больше ничто не напоминало о присутствии трупа. Вообще, все следы пребывания убитых испарялись с места преступления, едва расследование было завершено. Как ни старались выжившие найти после суда хоть что-то, трупы их близких словно стирались из истории академии. Единственным, что напоминало о том, что когда-то их было восемнадцать, были опустевшие комнаты с именами жертв на дверях да оставшиеся в живых товарищи убитых. Вдруг вспомнились те, кто умер, не оставив своего компаньона из мира в одиночестве. В памяти Хитаги вспылил образы вроде бы забытых товарищей по несчастью.

Совсем недавно умершие Ууджима и Ирису, возможно, смогли бы поладить, если бы попытались хоть раз просто поговорить друг с другом. Может быть, если бы они объяснились, история с кроликом Кёко прояснилась бы. Был шанс, что это была не просто детская жестокость, и тогда Сатоши мог бы заслужить прощение. В ином случае Ирису могла бы излить свою ненависть как-нибудь по-другому, не прибегая к убийству… хотя бы просто поругаться.

Кано и Шинтаро. Похоже, оба были сильно привязаны к сестре Шуи. Может, им также стоило откровенно обсудить свои чувства к этой девушке? Нередко люди, которые ценят одного и того же умершего человека, сближаются на почве общего горя и общих светлых воспоминаний. Шансы преодолеть боль от утраты выше, когда есть с кем её разделить. Наверняка убийство не было единственно верным решением.

Джессика действительно боялась ограничений. Всю жизнь она боролась за свободу, бунтовала против рамок. Но её страх точно не стоил жизни Урсулы. Этого глупого убийства легко можно было избежать, поговори Джессика со всеми по душам, объяснись в своих чувствах. Урсула просто оказалась неудачной персоной для такого разговора.

Единственными, для кого Хитаги не смогла придумать способа предотвратить становление убийцей, стали Амели и Моришиге. Кукла считалась лишь с тем, что могло быть хорошо для её госпожи, так что никакие аргументы не смогли бы поколебить её решимость. К сожалению, она посчитала убийство хорошей возможностью воскресить близкого госпожи. Хитаги не могла обвинить её в том, что она предпочла одноклассникам счастье дорогого человека. Для Сакутаро же была действительно важна та девочка, ради которой он убил Дженнифер. Никто из пленников академии не смог бы ему помочь, потому что все находились в той же неизвестности, что и он. Слова утешения, что она в безопасности и это просто уловка Тау, совершенно справедливо были бы для него пустым звуком.

Воспоминания о первом убийстве постепенно привели Хитаги к настоящему, в котором она долго и упорно ждёт кузена первой жертвы академии в музыкальном классе, в то время как он гуляет непонятно где. Хитаги раздражённо хмыкнула и поднялась с места. Уходить она не собиралась, но принялась нетерпеливо мерить шагами музыкальную комнату, мысленно награждая Марти несколькими “ласковыми” эпитетами.

Таким образом, Хитаги незаметно для себя оказалась напротив святой святых – барабанных установок. Ударные внезапно поглотили внимание скучающей девушки, и она обошла их, с интересом оглядывая со всех сторон. “Интересно, почему Марти-сан решил научиться играть именно на барабанах?” – подумалось ей. Внезапно Хитаги обуяло острое желание сесть за них, что она и сделала. Хитаги с интересом вертела головой, оглядывая музыкальную комнату и инструменты с новой позиции. Ей даже немного захотелось потрогать барабан, но она отказала себе в таком удовольствии, предчувствуя, что это точно не понравится Марти, особенно если она что-нибудь испортит. “Наверное, хуже будет только чайник сломать…” – с кривой ухмылкой подумала Хитаги.

Внезапно её внимание привлекла маленькая картинка, закреплённая на инструменте. Приглядевшись, Хитаги легко определила её как фотографию. Любопытство обуяло девушку, и она осторожно вытащила снимок двумя пальцами, а затем взяла его в руки и принялась рассматривать. На фотографии были запечатлены трое ребят, старший из которых казался ровесником самой Хитаги, два парня и девушка. По схожим чертам лиц, особенно у мальчиков, в них угадывались близкие родственники. Но эти сходства становились заметны лишь при ближайшем рассмотрении; издалека подростки выглядели совершенно непохожими друг на друга. Троицу сняли на фоне парка аттракционов. В центре композиции расположилась стройная девушка с длинными прямыми волосами, блестящими серыми глазами и немного робкой, но при этом совершенно довольной улыбкой. Парень справа от неё также улыбался, но на его лице с правильными чертами это выражение выглядело устало, словно родственники его совсем замучили и загоняли. Хотя, возможно, он действительно просто устал: парочка худеньких младших ребят рядом с ним казалась энергичной, а он был в два раза полнее каждого из них. Наконец, последний, самый младший мальчишка, единственный не-брюнет на снимке. Его Хитаги узнала сразу: несмотря на то, что её знакомый сейчас был на пять-шесть лет старше, худоба Марти и растрёпанность его причёски остались прежними. Единственным, что было непривычным помимо возраста, была его улыбка, широкая и преисполненная искреннего счастья. Похоже, своих родственников он действительно любил.

В этот момент двери музыкальной комнаты распахнулись, и тот, кого Хитаги всё это время ждала, явил себя. Девушка подняла на него глаза, а затем и вовсе встала и сделала шаг в его сторону. Заметив её, он подошёл ближе, чтобы поприветствовать, но в паре шагов вдруг остановился, увидев снимок в её руках и с непонятным выражением глядя на него. Хитаги обратила внимание на то, куда он смотрит, и с тёплой улыбкой проговорила:

– Это твоя семья на фото? Очень милые.

Внезапно, к её удивлению, лицо Марти исказилось гневом. Его брови сошлись на переносице, плотно сжатые губы скривились. Он резко подошёл к Хитаги, буквально вырвал фотографию из её рук и, с холодной яростью глядя ей в глаза, процедил:

– Никогда не говори о моей семье.

Хитаги в растерянности моргнула. Марти резко развернулся и, торопливо сложив снимок и убрав его в нагрудный карман рубашки, большими шагами поспешил вон из комнаты. Уже в дверях он вдруг остановился, видимо, поняв, что был чересчур резок. Он тяжело вздохнул, устало потёр перносицу, а затем, не оборачиваясь, тихо спросил:

– Ты ведь что-то хотела?

Хитаги хмыкнула. Она прошла всё расстояние, разделяющие их, и остановилась прямо рядом с Марти. Заглянув ему в лицо, она заметила:

– Ну, вообще-то да. У меня к тебе серьёзная просьба, исполнить которую здесь можешь только ты… ну, ещё могла бы я, но я в этот момент буду занята.

Марти скосил на неё глаза и удивлённо вскинул одну бровь. Хитаги заговорчески поманила его рукой, Марти послушно нагнул голову ближе. Хитаги встала на мысочки и горячо зашептала ему свою просьбу прямо в ухо. Пока он слушал, его выражение лица менялось с сдержанно заинтересованного на лукавое, и, когда она договорила и отстранилась, чтобы взглянуть на него, на его губах уже играла лисья ухмылка, а в глазах блестели задорные огоньки.

– Что ж, с удовольствием выполню твою просьбу, – довольно оскалился он.

Хитаги удовлетворённо улыбнулась в ответ.

***

Идея Марибель была до безобразия проста: пока Хитаги отвлекает Тау, она ищет дневник в комнате Ренко. На случай, если что-то пойдёт не так, Ёшики и Минато занимали наблюдательные посты: хулиган – в школьной зоне на первом этаже, повелитель персон – возле лестницы на третьем, как раз неподалёку от игровой комнаты, где Хитаги должна была всеми силами задерживать Тау. На случай ухода куклы оттуда или какого-нибудь другого обстоятельства они разработали простую систему сигналов, и Марибель не успокоилась до тех пор, пока Ёшики, от внимательности которого буквально зависела её жизнь, не повторил их все без ошибок несколько раз подряд. “Как будто на экзамене…” – усмехнулся он тогда.

Но когда дошло до дела, ему стало не до смеха. Хоть Марибель и настояла на том, что идти на поиски должна именно она как единственный человек, который точно знает, что именно нужно искать, первым возле комнаты оказался Ёшики. Ему была поручена ответственная миссия как можно аккуратнее взломать замок. Вооружившись подходящими подручными инструментами, он пришёл к двери комнаты, где ещё меньше месяца назад жила Супер Физик Усами Ренко. Ёшики действительно имел опыт взламывания дверей: когда-то он ради простого хулиганства пробирался в кабинет директора. Но в этот раз всё было совсем иначе – в этот раз на кону была их свобода. Наверное, именно от осознания этого факта у него как никогда дрожали руки. Свою роль сыграло и чувство опасности: если его поймают за этим занятием, наказание не ограничится вышвыриванием из школы. Пока он возился с замком, его охватило не испытанное прежде волнение. Чем дольше не поддавался замок, тем больше нервничал Ёшики. По его виску стекла крупная капля пота, когда раздался заветный щелчок. За последнее время Ёшики ни разу не радовался так сильно, как в этот момент. Он облегчённо выдохнул, и будто гора упала с его плеч. Оставив дверь приоткрытой, он направился на свой пост. Дальше дело за Марибель.

Из предосторожности Супер Мечтательница ждала возле столовой. Заметив Ёшики, она с трудом выждала несколько секунд и поспешила в сторону заветной комнаты. Они прошли мимо друг друга, будто бы ничего не произошло. Но так казалось лишь со стороны. Оказавшись в паре сантиметров от Марибель, Ёшики ободряюще шепнул:

– Удачи.

Девушка даже не остановилась, лишь коротко незаметно кивнула, и на мгновенье на её губах возникла благодарная улыбка. Всего одно пожелание удачи подействовало на неё ободряюще. Бешено колотящееся от волнения сердце слегка успокоилось от мысли, что она не одна.

Марибель прошла мимо своей комнаты, и на короткий миг возникла мысль всё бросить и запереться, но, вспомнив, что от неё зависят другие люди, Супер Мечтательница тут же её отбросила. Нет, она не позволит трудам пропасть даром; ни своим, ни трудам Ренко. Марибель остановилась напротив двери комнаты подруги, сделала глубокий вдох, решительно взялась за ручку, осторожно открыла и вошла внутрь, не забыв прикрыть за собой, оставив маленькую щёлочку, чтобы в случае чего услышать сигнал. Оказавшись внутри, она огляделась. Из-за заколоченных окон в помещении царил густой мрак, напоминающий кошмары Марибель, и не было видно ни зги. Девушка прикрыла глаза и втянула ноздрями воздух – едва уловимый аромат бывшей хозяйки всё ещё остался в комнате, хотя сама она уже почти месяц была мертва. От ощущения чего-то родного в груди защемило, и Марибель, прикусив губу, мысленно велела себе приступать к делу, чтобы не задерживать людей.

Марибель включила маленький карманный фонарик, который она предусмотрительно добыла в игровом автомате на первом этаже и который всё это время прятала в складках юбки за неимением карманов, и посветила в сторону постели (пользоваться выключателем казалось слишком рискованным). На прикроватной тумбочке лежала обложкой вверх раскрытая книга. Очевидно, Ренко планировала закончить чтение позже. Вот только этой книге было не суждено быть дочитанной, и обложка уже покрылась изрядным слоем пыли. “Нет, он должен быть где-то в более неприметном месте; Ренко не могла оставить его лежать просто на виду”, – подумала Марибель, в то время как в душе что-то кольнуло от вида сиротливо лежащей книги. “Она всегда клала книги именно так…” – с болью отметила Супер Мечтательница.

С трудом затолкав чувства поглубже, она сделала шаг в сторону тумбочек. Самым сложным испытанием для неё был не поиск дневника – гораздо тяжелее было своими руками бередить ещё не зажившие душевные раны.

***

Хитаги бросила короткий взгляд на дверь: в окошке промелькнул силуэт Минато. Заметив знакомые очертания, она немного успокоилась, а затем перевела глаза на соперницу. Уже несколько минут Тау, сидящая спиной к двери напротив Супер Азартного игрока, обдумывала свой следующий ход, смотря то на беспорядочно лежащие на столе рубашками вверх карты, то на веер в собственных руках. На лице куклы застыло нарочито безразличное выражение, лишь едва заметная складка между бровей выдавала её сосредоточенность. Хитаги подумалось, что Тау скорее отдельная личность, а не управляемая кем-то игрушка; максимум, чей-то аватар. Вид куклы разительно отличался от прежнего беззаботного, когда они играли в карты ранее. Пожалуй, главной причиной этого стало то, что теперь на кону был её секрет.

Вызвав Тау на игру, Хитаги предложила сделать сражение острее: победитель мог задать проигравшему любой вопрос, а тот не имел права отказать в ответе. Она сделала это с расчётом на то, что кукла не сможет отказаться от такой интересной игры, и не прогадала. Похоже, Тау действительно хотелось узнать что-то от неё, а чувство риска лишь раззадоривало её. Выбор игры остановился на простой и немного детской “Правде или лжи”. “Довольно символично”, – прокомментировала Хитаги.

Суть игры заключалась в следующем: карты раздавались поровну между игроками, и перед началом игры сбрасывались комбинации из четырёх карт одинакового достоинства, за исключением тузов. Начинающий партию клал на стол рубашкой вверх несколько карт и заявлял, что все они имеют одинаковый ранг, даже если такое физически невозможно (например, девять дам). У соперника был выбор поверить или не поверить. В первом случае он должен был подложить ещё таких же карт рубашкой вверх, и ход переходил к следующему игроку. Если же он выбирал не верить, он должен был перевернуть одну из карт, выложенных соперником. Если карта оказывалась заявленного достоинства или тузом, ему приходилось забирать все лежащие на столе карты; в противном случае их забирал соперник. Четвёрки карт с одинаковым достоинством сбрасывались в процессе. Игра продолжалась до тех пор, пока у кого-то не заканчивались карты – этот игрок становился победителем. В последний ход игрока его соперник был вынужден проверять его. Победа во многом зависела от умения блефовать и хитрить.

Они решили играть до пяти побед. Пока была ничья – два против двух. Хитаги постаралась растягивать партии как можно сильнее, чтобы дать Марибель как можно больше времени на исполнение её плана, детали которого в целях безопасности остались для азартного игрока тайной. И чем дольше они играли, тем чаще Хитаги с беспокойством поглядывала на Тау: ей начинало казаться, что та что-то подозревает, слишком уж странно блестели голубые глаза. Вот и сейчас долгая задержка куклы перед ходом вызвала волнение у Супер Азартного игрока.

Внезапно Тау усмехнулась и подняла глаза прямо на Хитаги. Супер Азартный игрок едва не вздрогнула: холодный проницательный взгляд пронизывал до костей. Обмахиваясь картами, словно веером, кукла расслабленно откинулась на стуле и растянула губы в широкой снисходительной ухмылке.

– Игрок-сан, – насмешливо начала она, – я тут подумала об одной вещи: вы так старательно обдумываете каждый свой ход, будто нарочно тянете время. Уж не стараетесь ли вы меня задержать здесь, пока что-то происходит?

Хитаги нервно сглотнула, стараясь не смотреть ей в глаза. От ужаса и нарастающей паники она буквально оцепенела. Внутри всё похолодело от мысли, что она может поставить под удар тех, кто решил ей довериться. В голове настойчиво звенела задача: “Надо её как-то удержать!” Мозг услужливо подбрасывал какие-то обрывки мыслей, идей, и Хитаги лихорадочно цеплялась за них, как за спасательный круг, но чувствовала, что чем дольше она молчит под испытующим взглядом Тау, тем безнадёжнее тонет в этом океане. Она ощущала себя как никогда потерянной, и в панике пыталась сообразить, за какую же ниточку потянуть.

Тем временем Тау склонила голову набок, безразлично глядя в напряжённое лицо Хитаги. Некоторое время она не отрывала взгляда, ожидая ответа. Наконец, ей надоело ждать. Внутренности Хитаги будто рухнули в живот, когда она осознала, что Тау пододвигается к краю стула с явным намерением уйти. Всё будто происходило в замедленной съёмке. Действия Тау, собственные лихорадочные мысли, от которых зависело всё, силуэт побледневшего Минато в окне… И когда до рокового прыжка Тау со своего места оставался какой-то миг, Хитаги вдруг усмехнулась. Тау застыла в паре миллиметров от края стула и с интересом взглянула на Супер Азартного игрока: на лице девушки было насмешливое выражение.

– Уже бежите, Директор-сан? – с издёвкой поинтересовалась Хитаги, подавшись вперёд и подперев лицо рукой. Затем она с притворным разочарованием вздохнула и, покачав головой, протянула: – Какая жалость! Я-то думала, что вы тоже игрок и понимаете, что такое честь игрока, но-о… Похоже, я в вас ошибалась.

– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Тау, вся обратившись в слух.

Хитаги надменно улыбнулась и заявила:

– Только трус покидает игру, не доведя её до конца. Неужели, у вас нет ни капли гордости, чтобы завершить начатое? Неужели, вы готовы сбежать, жалко поджав хвостик, и признать своё поражение? Разве вам так страшно, что я выиграю вашу тайну, Та-ау-са-а-ан? – Хитаги оскалила зубы в издевательской улыбке.

На самом деле, ей стоило огромного труда изобразить насмешку и разочарование после пережитой паники, но она всеми силами постаралась скрыть настоящие эмоции – благо, опыт шулерства научил её этому. Теперь, после того как она закинула удочку, оставалось лишь ждать. Хитаги с напряжением буравила куклу взглядом. На лице Тау застыло непроницаемое выражение. “Клюнет на эту уловку или нет?” – лихорадочно думала Супер Азартный игрок, затаив дыхание и с трудом сдерживая нервную дрожь.

Наконец, Тау ухмыльнулась и отодвинулась к спинке стула. Хитаги едва не выдохнула с облегчением, но вовремя удержалась, понимая, что это выдаст её с головой. Зато это беспрепятственно смог сделать Минато, который всё время этой сцены наблюдал за ними из-за звуконепроницаемой двери и, хоть и не мог точно знать, что там происходит, прекрасно понимал, что Тау на самом деле собиралась уйти, чуть не угробив весь их план, а Хитаги буквально спасла их.

Тем временем Тау поудобнее взяла карты в руки и с широкой улыбкой заявила:

– И правда, Игрок-сан. Уважающий себя азартный игрок никогда не бросит партию. Благодарю, что напомнили мне об этом, а то я со своей паранойей… – она посмеялась. Хитаги выдавила вежливую улыбку. Внезапно выражение лица Тау сменилось с жизнелюбивого на безумное и она, маниакально блестя глазами, гробовым тоном произнесла: – Смотрите, как бы вам не пришлось пожалеть об этом, Хицугири-сан.

Тау склонила голову набок и с вновь возникшей на её лице невинной улыбкой сделала ход. Хитаги нервно сглотнула. В сознание чётко сформировалась мысль, что она только что вступила в непроходимое болото.

***

Чем дольше Марти размышлял о своём поведении в момент согласия выполнить просьбу Хитаги, тем большим мазохистом он начинал себе казаться. Вовлечь Эрику в долгий разговор было несложно – гораздо труднее было этот разговор вытерпеть. Вначале Марти было даже весело дразнить Супер Детектива, но с каждой минутой энтузиазм барабанщика медленно и бесповоротно угасал.

На самом деле, “общение” с Эрикой было для Марти своеобразным экстремальным развлечением. Каждый их диалог, каждое словесное противостояние здорово раздражало его нервы, иногда доводя до бешенства. Нередко уже на середине разговора ему хотелось выбить этой надоедливой особе пару зубов, но он сдерживал себя. Показать всё своё истинное раздражение? Нет, такого удовольствия он ей не окажет. Пожалуй, всё это стало для него чем-то вроде привычных репетиций, только упражнялся он не в умении попадать точно в ритм, а в остроумии и выдержке. Вместо идеального звука в качестве результата – вид разозлённой, униженной, разъярённой, ненавидящей соперницы.

Если бы Марти кто-нибудь спросил, почему ему настолько не нравится Эрика, он бы вряд ли быстро додумался до ответа. Его неприязнь к ней образовалась где-то на подсознательном уровне, так что задача облачить её в слова вызывала затруднения. Он и не осознавал, что больше всего его раздражают в ней те же пороки, которыми он обладает сам: повышенное самомнение и себялюбие, желание быть идеальной во всём и полное неприятие факта, что кто-то может быть лучше, сознательное решение закрывать глаза на чувства других людей…

Единственным объективным плюсом такого общения было то, что эти мелкие но яркие негативные эмоции хорошо затмевали собой более крупные.

На этот раз предметом жаркого спора далеко не в первый раз стали горячо любимые обоими детективы. Уже добрых полчаса Марти, благодаря просьбе Хитаги, удерживал Эрику в библиотеке, защищая позицию. В данный момент он отстаивал права детективных фильмов и сериалов против литературы.

– Но у кинолент есть несомненное преимущество перед книгами: в них есть ваша любимая визуальность, благодаря которой вы видите всё и можете остановить внимание на том, что кажется подозрительным именно вам, – заявил Марти и вызывающе добавил: – Разве не в этом заключается мастерство настоящего детектива – увидеть среди вороха деталей нужную улику?

– Хороший, не третьесортный писатель детективов может умело замешать улику и в ворохе пустышек, – с видимым спокойствием возразила Эрика, хотя Марти с удовлетворением успел заметить, как у неё на мгновенье дрогнули губы и изломилась бровь: это служило лишним подтверждением того, что собеседница теряет хладнокровие. А Эрика продолжила: – Нет, даже такое достоинство меркнет перед шаблонностью и предсказуемостью большинства сюжетов.

– Просто режиссёрам, сценаристам и остальным не повезло родиться уже после того, как тот или иной трюк был использован в литературе, – хмыкнул Марти.

– Они даже не пытаются сделать из загадки что-то интересное, надеясь, что все будут увлечены наблюдением за якобы “колоритными” героями, – вынесла вердикт Эрика.

Со стороны их спор выглядел довольно мирно, да и предмет дискуссии не сильно располагал к жарким скандалам. Но стоило чуть приглядеться, чтобы увидеть в глазах спорящих неприкрытую ненависть друг к другу и упрямое желание доказать собственную правоту. Они буквально метали взглядами молнии, а между ними висело практически физически ощутимое облако взаимного презрения и враждебности. Даже такая невинная тема являлась для них поводом излить желчь и как-нибудь поддеть друг друга.

После слов Эрики ненадолго воцарилась тишина. Соперники сидели друг напротив друга за противоположными концами длинного стола, периодически бросая в сторону собеседника оценивающие взгляды. От их улыбок, вежливой и расслабленной, веяло фальшью. Марти редко барабанил пальцами по деревянной поверхности стола, обдумывая свой следующий аргумент. Эрика терпеливо ждала, сложив руки на коленях и косясь на Супер Барабанщика. Если бы он внимательнее пригляделся к ней, то наверняка обратил бы внимание на странное выражение Супер Детектива. Но Марти был слишком увлечён для этого. Именно поэтому, когда он раскрыл было рот для своего следующего хода, он был удивлён внезапным обращением Эрики.

– Марти-сан, от чего вы пытаетесь меня отвлечь?

Вопросительно вскинув бровь, Марти с интересом взглянул на неё: на губах Эрики была всё та же расслабленная улыбка, но в глазах играла насмешка. “Поняла, значит…” – пронеслось в голове Марти, и несколько секунд он будто оценивающе глядел на Супер Детектива, соображая, какую манеру поведения лучше держать перед ней на данный момент. Наконец, он остановился на том, что было ему привычнее. Издевательски усмехнувшись, Марти подался вперёд, чтобы опереться локтями на стол, а подбородком – на сцепленные в замок руки, и сочувственно поинтересовался:

– Нелегко, наверное, жить с паранойей, мисс Эрика?

Эрика на это лишь снисходительно покачала головой. Затем она с усмешкой склонила голову набок и с хищным выражением глаз взглянула на Марти.

– Паранойя? Не думаю, – заявила Супер Детектив, поднимаясь с места. Марти следил глазами за тем, как она, заложив руки за спину, неторопливо обходит стол, пока Эрика продолжала: – Дело в том, Марти-сан, что вы слишком подозрительно себя ведёте. Начнём с того, что, когда вы полчаса назад увидели меня здесь, в библиотеке, на мгновенье на вашем лице невольно появилось довольное выражение. Рады ли вы были видеть меня? Wrong. Скорее, этот блеск в глазах выдавал в вас человека, нашедшего что-то, что он некоторое время искал. Далее, – Эрика остановилась возле середины стола и беззаботно покачнулась, перенося свой вес с носков на пятки, а затем продолжила путь, – вы слишком явно искали повода со мной заговорить. Сначала ищете меня, затем пытаетесь вовлечь в разговор… Может показаться, что это проявление симпатии или чего-то подобного, но, опять же, that’s far from the truth. Во время нашей маленькой дискуссии я перебрала варианты причин вашего странного поведения и пришла к наиболее вероятному: ваши действия – попытка отвлечь меня от чего-то важного, происходящего в данный момент.

В этот момент Эрика обогнула край стола и оказалась в полуметре напротив Марти. Тот с непроницаемым лицом наблюдал за её действиями. Эрика невинно усмехнулась.

– И лишь по наблюдениям за вашим поведением, такой уровень рассуждений доступен для Фурудо Эрики. Что скажете… – Эрика сделала паузу, во время которой оперлась рукой на край стола и слегка нагнула корпус, так что теперь она буквально нависала над Марти, и с издёвкой протянула: – Ма-а-арти-са-а-ан?