Текст книги "Игра с отчаянием (СИ)"

Автор книги: Ruby Battler

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 65 страниц)

Видя, как он побледнел, Тау безумно рассмеялась. Она прекрасно знала, что попала в самую точку: Ёшики ни разу не говорил никому о том, как Тау постоянно намекает ему на смерть Аюми, в которой виновен только он. Ёшики постоянно пытался пропускать эти провокации мимо ушей, убеждая себя, что это всего лишь блеф, но после последнего случая ему всё труднее было это делать. Сколько можно отворачиваться от реальности, когда её преподнесли тебе на блюдечке?!

Чувствуя на себе удивлённые взгляды остальных, Ёшики, стараясь ни на кого не глядеть, нервным жестом провел рукой сквозь волосы, а затем энергично затряс головой и скороговоркой забормотал:

– Потому что все твои слова – ложь, все твои действия – трюки, всё это просто не может быть правдой…

Тау склонила голову набок и невинно захлопала ресницами.

– Если всё это ложь, то как вы объясните мой последний “подарок”? – насмешливо поинтересовалась она. – Или вы думаете, что у меня кроме вас некому убить было? Я, между прочим, прекрасно знала, у кого там проблемы с головой.

Безумная улыбка Тау стала ещё шире от подобного каламбура. Ёшики буквально затрясло. Внутри всё сжалось в комок от воспоминаний о том дне. Картинки пестрили перед глазами, и от них разрывало голову. Полумрак комнаты обработки данных, яркая подарочная коробка, удушающий запах крови – всё смешалось в памяти, чтобы всплыть в этот момент, словно кровь жертвы акулы, обагряющая бурную поверхность моря. Ёшики хотелось закрыть уши руками и закричать, чтобы заглушить звенящий смех Тау. Однако нахлынувшие чувства будто придавили его своим весом, отняв все силы, и он лишь схватился за голову и в отчаянии застонал.

Сейчас Минато прекрасно видел его состояние. Видел, как тревоги Ёшики сводят его с ума. Видел, как стоящая рядом с Супер Хулиганом Марибель сочувственно протягивает к нему руку и тут же опускает, с растерянным выражением лица прикусывая губу. Минато знал, что не может это просто так оставить, что только он сейчас может прекратить насмешки Тау над товарищем.

И всё-таки он продолжал колебаться.

“Ты ведь уверен, что она всё о тебе знает, верно? – усмехнулась Эношима, не замолкающая ни на минуту и комментирующая каждое событие этого суда. – Знаешь, чем грозит тебе твоя инициатива?” “Знаю…” – с огромным нежеланием признавал Минато. Сейчас в нём боролись взаимоисключающие желания помочь Ёшики и не привлекать к себе внимание. Именно поэтому он продолжал сомневаться. “Ведь промолчать будет проще, – думал он, нервно кусая щёку изнутри. – Тогда никто не узнает…”

И тут он вспомнил, как однажды уже предпочёл уйти от этой проблемы. Разве кому-то стало лучше от того, что он проигнорировал Марибель, когда она так хотела рассказать ему правду о Хиганбане? Они лишь сами загнали себя в тупик недоверия. Тогда почему он продолжает желать отсидеться в углу? Сколько можно уже проявлять малодушие? Разве не он сам взял на себя роль лидера в этой ситуации?

Набрав побольше воздуха в лёгкие, Минато взглянул на Тау и возразил:

– Ты не права в том, что Кишинума всё скрывал. Он рассказывал о том, что его тревожит – так зачем же продолжать мучить себя подробностями? Разве ему стало бы лучше, если бы он пересказывал каждую твою провокацию?

Ёшики взглянул на него с виноватым видом, а затем отвёл взгляд и хрипло выдавил:

– Это не совсем то, что…

– О, то есть, вы не считаете значимой подробностью тот факт, что незадолго до пятого убийства он получил посылку из своего мира – голову своей девушки? – встряла Тау. Ёшики вздрогнул с выражением ужаса на лице, и остальные также побледнели. Тогда она продолжила с торжествующей улыбкой на губах: – Да, я сумела добыть такой сувенир. А ещё пообещала отправить его в другой мир, где она ещё жива. Как вы уже поняли, это вполне в моей власти, с тем-то ворохом вероятностей, что у меня есть. Так разве умолчать о таком важном событии – это признак доверия? А может, наш Хулиган-сан всё-таки рассматривал возможность убить кого-то из вас, а?

Ёшики ещё сильнее побледнел, хотя казалось бы, куда уж больше.

– Я бы никогда так не поступил! – воскликнул он.

– … Впрочем, даже если бы он решился рассказать правду, сомневаюсь, что в тот момент он нашёл бы слушателя, – продолжала Тау, словно не слыша ничего вокруг. – В конце концов… – На её лице растянулась издевательская ухмылка и, взглянув прямо на Минато, она торжественно объявила: – У его главного “субъекта доверия” тогда были более интересные собеседники!

В этот момент всеобщее внимание переключилось на Минато. Даже Ёшики, казалось, на мгновение отвлёкся от своих переживаний из-за недоумения.

– Что она имеет в виду? – осторожно поинтересовался он.

Минато стойко встретил подобное внимание. “В конце концов, чего-то такого и следовало ожидать…” – думал он, внутренне готовясь услышать насмешливый голос Тау, срывающий покров с его тайны. Однако голос, который он услышал, принадлежал вовсе не кукле. Голос, раздавшийся в звенящей тишине помещения, ударил его, как обухом, заставив все внутренности упасть куда-то в низ живота, а сердце на мгновение остановиться, чтобы в следующую секунду забиться в ускоренном ритме.

– Она ведь о той девушке, которая сейчас стоит за вашей спиной, Арисато-сан? – бесцветным тоном осведомилась Марибель, не глядя на него.

Минато побледнел. Его ноги подкосились, и ему пришлось схватиться рукой за трибуну, чтобы не упасть. “Она всё знала?! С самого начала?!” – пульсировала в висках полная первобытного ужаса мысль. Не в состоянии скрыть своего страха, он поднял глаза на Марибель: та стояла с непроницаемым лицом, глядя куда-то в сторону. Её профиль чётко вырисовывался на фоне изображения полуразрушенной школы на стене, фиолетовые глаза безразлично смотрели вдаль, губы были слегка поджаты. Она стояла, скрестив руки на груди, будто ей было совершенно всё равно, что она только что объявила во всеуслышание ужасающий факт.

А вот реакция остальных была более бурной. Кроме Тау, все, даже Эрика, пусть и в чуть меньшей степени, в шоке смотрели то на Минато, то на Марибель.

– Что за… – пробормотал Ёшики, но был перебит удивлённым возгласом Хины.

– Holy shit! – воскликнула она и тут же зажала рот руками, смутившись собственной эмоциональности.

Минато низко опустил голову и отрывисто выдохнул. Он хорошо видел, как дрожат его собственные руки, слышал, как в ушах стучит кровь. Пожалуй, ничего в этом месте он так сильно не боялся, как разоблачения из уст Марибель. Он и сам не понимал, почему его так пугает именно она. Почему-то это вызывало ассоциации с тем, чтобы получить нож в спину от собственного товарища. “Хотя скорее это был нож в спину с моей стороны…” – с горечью подумал он.

– Сколько уже ты знаешь об этом, Хан-сан? – наконец, сдавленно поинтересовался он.

Марибель быстро взглянула на него, но тут же отвела взгляд, крепче сжав пальцы на руках, и ответила:

– Впервые мне показалось, что я увидела её, с утра в столовой. Поэтому-то я и спросила вас, но вы явно не хотели об этом говорить. Тогда я решила, что мне вполне могло показаться на фоне стресса. – Марибель невесело усмехнулась. – В конце концов я во всём убедилась в кабинете химии. Тогда-то я поняла, что она есть. И, кажется, она с вами говорит, верно? – поинтересовалась она, вновь взглянув на Минато.

Тот поднял на неё глаза, а затем после небольшой паузы сдавленно кивнул. В этот момент он ощутил какую-то тяжесть на плечах, а затем, будто она говорила ему прямо на ухо, раздался голос Эношимы: “Теперь ты чувствуешь его вновь? Это прекрасное, всепоглощающее, безвыходное чувство отчаяния?”

Минато вздрогнул. Внезапно его мутный взгляд прояснился и он, словно чтобы отвлечься от слов Эношимы, торопливо заговорил:

– Да, это действительно так. Я слышу голос девушки, назвавшейся Эношимой Джунко – да, той самой, которая, по словам Тау, когда-то организовала тут убийственную игру, – уточнил он, видя выражение осознания на лице Ёшики. – А ещё именно она была автором того дневника, который я обнаружил в комнате в конце тайного хода. Она комментирует каждое событие, происходящее здесь, каждое моё действие, слово или даже мысль. Каждый божий день, с тех пор как я прочитал ту злополучную тетрадь, она рассказывает мне, как это замечательно – впасть в отчаяние.

В этот момент Эрика чуть-чуть отошла от Супер Повелителя персон.

– Какая назойливая шизофрения, – прокомментировала Хина, сочувственно глядя на Минато. На недоумённые взгляды остальных она объяснила: – Я в какой-то степени понимаю, каково это – слышать голос в своей голове, который в самый неподходящий момент лезет со своим “ценным мнением”. Эх, если бы я раньше соотнесла его с тем, что услышала незадолго перед смертью, то была бы сейчас без дыры в туловище! – сокрушённо воскликнула она.

Тау в этот момент скривилась и заметила:

– Ну, справедливости ради, ты действительно любишь какую-то дрянь, типа тех стрёмных певиц с мужским голосом или своей убогой сестры.

Хина хмуро взглянула на неё исподлобья. В этот момент Марибель поинтересовалась:

– Получается, вы, Хиганбана-сан, слышали голос Тау в своей голове?

Хина кивнула.

– Она комментировала некоторые мои пристрастия, когда я делала комплименты чему-то интересному, лишь бы поспорить! – посетовала Хиганбана. На недоумённые взгляды окружающих, буквально спрашивающие её: “И тебя это не смущало?!”, она пояснила: – Наверное, нормальному человеку внезапные голоса в голове показались бы странными, но я сама всегда была самой странноватой из нас семерых, так что подумала, что это авторская задумка. Правда, в итоге выяснилось, что игнорировать эту проблему было не лучшим решением, – с кривой ухмылкой заключила она.

На некоторое время в зале повисла тишина. Все молчали, переваривая полученную информацию. Вдруг Ёшики сердито сплюнул, привлекая всеобщее внимание.

– В чём дело, Кишинума-сан? – поинтересовалась Хина, склонив голову набок.

Ёшики даже не взглянул на неё. Сейчас он смотрел исключительно на одного человека в этом зале.

– Ну и придурок же ты, Арисато, – вдруг отчётливо произнёс он.

Минато от неожиданности растерял весь свой виновато-мрачный ореол и в шоке уставился на Ёшики. Тот же уверенно продолжал:

– Да, ты придурок. Его столько времени изводит какая-то сумасшедшая баба, а он молчит, как партизан! Ты какого чёрта никому ничего не говорил?!

Минато смутился.

– Но ведь ты тоже молчал о своей девушке…

– Это другое! – возразил Ёшики, чувствуя, как у него предательски заалели щёки. – Она за пределами этой школы, и исправить ситуацию можно только выбравшись отсюда. Но твоя-то проблема здесь, совсем рядом! Нашёлся мне тут герой – решил один бороться! А кто нам до этого втирал про важность доверия и взаимопомощи, а? – ехидно поинтересовался он.

– И ты бы попытался мне помочь? – с вымученной улыбкой спросил Минато.

Ёшики принял оскорблённый вид и, ни секунды не колеблясь, решительно ответил:

– Естественно! После всего, что ты сделал для всех нас, я был бы полной мразью, если бы бросил тебя. Думаю, Хан со мной согласится, – кивнул он в сторону Марибель.

Та энергично закивала.

– Я бы ни за что не оставила вас в беде, Арисато-сан, – произнесла она. – Я и правда хотела бы вам помочь, но вы всё время бегали от меня, и мне было сложно заставить себя сделать что-то более полезное. Простите.

Минато взглянул на своих товарищей. На их лицах читалась уверенность в своих словах, они ободряюще улыбались ему. Эношима что-то говорила, но Минато впервые за долгое время без труда пропускал эти слова мимо ушей. Его мысли были намного громче всяких безумных призраков – они звенели тысячей торжествующих колоколов, выражая какую-то необлачимую в слова радость и теплоту. Минато прикрыл глаза и улыбнулся товарищам в ответ искренней благодарной улыбкой.

– А знаешь, Хан-сан, – начал он спустя пару секунд, отведя взгляд, – наверное, я испытывал этот необоснованный страх перед тобой и тем, что ты меня раскроешь, потому что интуитивно чувствовал: ты можешь понять, сверхъестественный ли это феномен или плод моего больного разума.

Марибель в удивлении склонила голову набок. Затем она с кривой улыбкой заметила:

– Ну, если бы эта вульгарно одетая барышня была создана вашим подсознанием, я бы немного в вас разочаровалась, Арисато-сан.

Минато слегка смутился. Он видел Эношиму всего единожды, но всё равно в общих чертах запомнил, как она одета, и теперь ему стало слегка стыдно за то, что Марибель видит рядом с ним подобную личность. Игнорируя комментарии Джунко на тему занудства Супер Мечтательницы, Минато сделал глубокий вдох и произнёс:

– Как бы то ни было, я даже рад, что ты подтверждаешь её существование. Это значит, что я ещё не окончательно сошёл с ума. – Чуть помолчав, он опустил глаза и, глядя расфокусированным взглядом в пол, произнёс: – На самом деле, у меня уже давно есть подобный страх – страх того, что я в какой-то момент сошёл с ума. События последнего года, даже ещё до попадания сюда, кажутся слишком нереальными, слишком причудливыми, чтобы быть правдой. Периодически я думаю: а что, если на самом деле ничего вокруг меня нет? – Он поднял голову и с пытливой мольбой посмотрел на Марибель и Ёшики. Те молчали, не до конца понимая, куда он клонит. Тогда Минато со вздохом продолжил: – Иногда мне кажется, что всё происходящее – бред моего больного мозга, а я сам уже давно нахожусь в какой-нибудь психиатрической лечебнице после неудачной попытки самоубийства…

На лицах остальных отразился шок. Ёшики и Марибель смотрели на него в неверии, пока она с горечью раскрывал перед ними душу. Наконец, Ёшики осторожно заметил:

– Ты не похож на человека, который мог бы хотеть покончить с собой…

Минато горько усмехнулся.

– Возможно, – ответил он и, чуть помолчав, продолжил: – Но так и есть. Однажды Эношима сказала: “Ты уже испытывал чувство отчаяния”. И она совершенно права. После того, как мои родители погибли, я потерял всякий интерес к жизни. Проходя по мосту над рекой, мимо оживлённой трассы или железной дороги, я постоянно думал: “Что если я сделаю всего шаг в эту сторону?” Но в итоге я не находил сил даже закончить всё это. Так я и жил несколько лет подряд – не чувствуя никакой радости, безразличный к своему будущему, с одним лишь постоянным вопросом: “Почему я не умер в тот день вместе с ними?”

Марибель слушала его и не верила своим ушам: всё, что он говорил, было ей очень и очень близко. Минато буквально описывал состояние, в котором она находилась первое время после смерти Ренко. Да, он ещё в самом начале их общения после третьего суда вскользь упоминал, что тяжело переживал смерть родителей, но ни разу не доходил до таких подробностей. Все эти мысли о смерти и в то же время апатия, не дающая воплотить их своими руками – всё это пережила Марибель, всё это пережил Минато. “Теперь понятно, почему он с таким рвением пытался вытащить меня из этого состояния – он слишком хорошо знал, каково это”, – подумала Марибель, глядя на Минато обновлённым взглядом. Она и прежде понимала, в каком долгу находится перед ним, но в этот раз со всей ясностью осознала мотивы его поступков. Минато не хотел, чтобы кто-то пережил то же, что пережил он сам.

Тем временем Тау усмехнулась.

– Как бы я ни презирала Орхидею с её собачьей преданностью, она всё равно смотрится выигрышнее на фоне пессимистов вроде вас, – заявила она.

Хиганбана тяжело вздохнула.

– Тут дело вовсе не в выигрышности, – проговорила она, не глядя в сторону своей копии. – Людям свойственно переживать всё по-своему, и это нормально. Вот только тебе этого не понять, сколько бы перед тобой ни умерло.

Тау невинно хихикнула в кулак.

– Именно поэтому тебе никогда не достичь моего уровня, Хиганбана: ты слишком цепляешься за людей, то пытаясь наблюдать за ними, как сочувствующий зритель, то приближая себя к ним. Впрочем, дело совсем не в тебе. Знаете ли, я с самого начала знала, что у вас творится в голове, Арисато-сан, – заявила она.

– Знала? – мрачно переспросил Минато, глядя на неё исподлобья.

Тау с улыбкой кивнула.

– Именно, – подтвердила она. – Дело в том, что вы не первый нашли этот тайный ход. Как и некоторые другие особо любопытные личности, вы попались в ловушку. В аппаратной в тумбочке я оставила самую сильную сущность, конкурирующую с моим существом – дневник бывшей хозяйки этого места, Эношимы Джунко. В нём собрались все черты Эношимы, которые в итоге эволюционировали в призрака. То есть, дневник – что-то вроде проклятого предмета, взаимодействие с которым делает человека одержимым духом Эношимы. Обычно все, кто его читал, довольно быстро сходят с ума и убивают кого-нибудь. Особенно мне понравился один парень, который под воздействием Эношимы сломал позвоночник своей подружке. А ведь обещал её защищать… “Защитники”, кстати, один из самых забавных типов – так весело наблюдать, как они отчаиваются, потеряв свой объект защиты, как было с синьором Феррари и его синьориной Тацца… – Тау засмеялась, но тут же потрясла головой и продолжила: – Возвращаясь к первоначальной теме, я очень удивлена, что вы продержались так долго, Арисато-сан. Учитывая ваше состояние, я даже делала ставки, кто сорвётся раньше: вы или мистер Фебфлауэр. Как выяснилось, у последнего психическое расстройство оказалось сильнее всяких призраков.

Тау вновь рассмеялась. Все смотрели на неё в шоке от того, как она забавлялась подобным вещам. В какой-то момент в глазах Минато удивление сменилось испепеляющей ненавистью.

– Что ты там думаешь себе?.. – угрожающе прошипел он.

– Этот, кстати, тоже идиот, – вдруг заявила Хина, в голосе которой сквозь грубость сочилась горечь. – Если бы он предупредил, что у него сдвиги, то они бы с Деей сейчас были бы живы. Будь она готова к подвоху, она бы никогда не позволила этой тощей соломинке застать себя врасплох и убить – в конце концов, она сильнее его даже под личиной Дэймона с пониженными до человеческих характеристиками! – воскликнула она, сжимая кулаки.

В зале повисла тишина. Хина злобно смотрела в пол, прикусив губу и старательно сдерживая слёзы. Парни также были явно подавлены подобным разоблачением и не горели желанием говорить что-то ещё на тему. Тау оглядывала эту картину с видимым удовольствием. Одной лишь Эрике было абсолютно безразлично происходящее. За своими мыслями никто особенно не обратил внимания на Марибель. А если бы хоть кто-нибудь посмотрел на неё, то увидел бы, как она старательно сдерживает раздражение. Однако в звенящей тишине ничто не было способно её отвлечь, так что в конце концов она не добилась в этом успеха и в сердцах воскликнула:

– Да все мы хороши!

Все в удивлении взглянули на неё: она практически тряслась, недовольно оглядывая зал суда. Минато растерянно поинтересовался:

– Что ты имеешь в виду?

Марибель взмахнула рукой.

– Да всё! – воскликнула она. – Каждый из нас всё это время держал что-то в себе, мучимый тревогами, неспособный хоть как-то облегчить этот груз. Но разве не мы сами говорили про доверие друг другу? Ну вот как можно настолько противоречить самим себе?! – Она развела руки, пылающим взглядом оглядывая окружающих. – Мы говорим о взаимной поддержке, но всё равно замыкаемся! Ладно Хиганбана-сан не хотела говорить о себе – она не так много общалась с кем-либо из нас, может, она рассказывала о своих тревогах брату, который сестра, или Марти-сану, – но вы-то что, Арисато-сан, Кишинума-сан?

– Ну, я не хотел тревожить кого-то своими проблемами, которые всё равно отсюда никак не решить… – смущённо ответил Ёшики, которому не посчастливилось стать главным объектом пристального внимания распалившейся Марибель из-за близкого расположения их мест.

Марибель раздражённо выдохнула.

– Неужели неясно, что груз тревог будет легче, если разделить его с кем-то? – спросила она.

– С друзьями? – невинно поинтересовалась Хина со своего конца зала, склонив голову набок.

Марибель вздрогнула и удивлённо взглянула на Хиганбану: та смотрела на неё с детским интересом, искренне желая узнать ответ. Марибель медленно кивнула.

– Пожалуй, так, – согласилась она.

Хиганбана кивнула и впала в глубокую задумчивость. Она тщательно анализировала свои взаимоотношения с близкими… и в одном моменте обнаружила промашку. Промашку, которая, возможно, в итоге привела к смерти её любимой сестры. “Я не доверяла ей, как могла бы”, – в ужасе осознала Хина. И дело было вовсе не в подозрениях во время её вынужденной амнезии – нет, Хиганбана сделала это ровно в тот момент, когда решила закрыться ото всех. Да, она сказала, что будет любить Дею как прежде, и она действительно любила, но она не позволяла Орхидее протянуть руку помощи. В результате Дея оказалась отделена от неё стеной непонимания. Это была не невинная таинственность, так свойственная Хине – это был полный отказ довериться. Таким образом они не только не разделили ношу тревог, но и создали дополнительную – переживания Орхидеи, которая хотела помочь Хиганбане, но не имела ни малейшей возможности. “Будь я хоть чуть-чуть ближе, я бы раньше всё вспомнила… – с раскаянием подумала Хина. – Это моя вторая наихудшая ошибка, после той, когда я упустила Тау…” Хиганбана взглянула на Тау исподлобья, с отвращением свидетельствуя её наглую ухмылку.

– И вы готовы рассказывать о своих тревогах людям, которых вы знаете пару месяцев? Вы действительно можете назвать таких людей “друзьями”? – насмешливо поинтересовалась Эрика, впервые за долгое время подавая голос.

Марибель перевела взгляд на Супер Детектива и встретилась с её вызывающей улыбкой. Супер Мечтательница не колебалась ни секунды с ответом. Она гордо подняла подбородок и объявила:

– Ну, первому встречному доверяться, конечно, опрометчиво, но этим людям я уже доверяла свою жизнь, так что тревоги – мелочь в сравнении с этим!

Эрика улыбнулась, словно принимая этот ход.

– Good. Тогда, может, поведаете им о своих тайнах, раз уж решили устроить вечер откровений? – задала она следующий вопрос. Видя растерянность на лице “соперницы”, Эрика пояснила: – Я говорю о вашем нарушении ваших же договорённостей. Да-да, я знаю про вашу привычку читать определённую книгу по вечерам.

Эрика довольно прищурилась, победоносно улыбаясь. Марибель сразу стушевалась, когда речь зашла о её тайнах: её плечи опустились, она отвела взгляд, на лице отразилась потерянность – в общем, боевой настрой улетучился. “Как я и думала – как только дело доходит до них самих, такие герои сразу же сдаются! – подумала Эрика, не скрывая своего удовольствия. – Жалкое зрелище!” Она завела весь этот разговор исключительно ради одной цели: показать, что подобные идеалы – пустой звук, красивые слова, не подкреплённые толикой действия. И вот поведение Марибель окончательно убедило её в этом. Эрика уже готова была пустить очередной насмешливый комментарий в адрес Супер Мечтательницы, чтобы окончательно растоптать её, когда та вдруг встрепенулась и уверенно уточнила:

– Вы ведь о том, что я забирала дневник Ренко из шкафчика в раздевалке, хотя мы все договорились всегда держать его там, верно? Да, я знаю, что это было нехорошо, учитывая, что я пообещала этого не делать. – Марибель тяжело вздохнула и с виноватой улыбкой обратилась к Минато: – Простите, Арисато-сан, что не послушала вас. Но у меня была причина: мне нужно постоянно помнить о Ренко.

Минато раздражённо выдохнул.

– Послушай, Хан-сан, – начал он. – Я не осуждаю ни твои действия, ни тем более твою привязанность к подруге. Но ты хоть раз видела себя со стороны, когда речь заходит о ней? Твой взгляд, твоё выражение – просто копия выражения Фурудо, когда она говорит о расследованиях, или Хи… Хиганбаны во время диалога об азартных играх! Я боюсь, что у тебя это может перерасти в нездоровую зависимость! – заключил он уже на повышенных тонах.

Марибель смотрела на него в шоке. Её глаза были широко распахнуты, лицо застыло с выражением неверия, будто маска. Внезапно оно посерело, её губы задрожали, а глаза потемнели. Брови сдвинулись на переносице, лицо приобрело жёсткое выражение, и Марибель тихо, но твёрдо произнесла:

– Вы хотите сказать, что я похожа на наркомана, Арисато-сан? Ну и пусть. Пока этот наркотик сохраняет мне хоть каплю рассудка, я…

– Вот только он делает совершенно противоположное и сводит тебя с ума! – решительно перебил Минато.

Марибель буквально затряслась, нервно сжимая кулаки.

– Да если бы я постоянно не вспоминала Ренко, меня бы уже давно уничтожило нечто из моих кошмаров! – с нотками истерики воскликнула она. – Каждый раз, когда я засыпаю, это что-то пытается меня убить, стереть моё существование, и только её образ спасает меня в самый последний момент! Если бы это были просто сны, то всё было бы нормально, но я уже как-то рассказывала вам, Арисато-сан, что это такое! Помните?!

Минато нахмурился. Он действительно помнил, как она описывала свой кошмар, нашедший в итоге отражение в реальности, но тогда так и не понял до конца, насколько правдив этот рассказ – она ведь использовала его, чтобы пригласить Минато на разговор о своём плане по добыче дневника подруги, а потом замяла эту тему. И вот сейчас она не только подтвердила правдивость своей истории, но и дополнила её ужасающей подробностью. Минато едва не потерял дар речи.

– Значит, ты видишь подобные сны каждую ночь? – наконец, сдавленно спросил он, и тут же его губы искривила болезненная улыбка. – Теперь ясно, что ты имела в виду, говоря, что хороши мы все…

Тау уже некоторое время с лёгкой загадочной улыбкой наблюдала их диалог. Воспользовавшись повисшей после слов Минато паузой, она как бы невзначай заметила:

– Кстати, раз уж вы сами об этом заговорили, Хан-сан… Строго говоря, то, что не даёт тому нечто убить вас – мой барьер!

Марибель напряглась. На её лице читалась враждебность, когда она мрачно спросила:

– Что вы имеете в виду? Хотите, чтобы я восхваляла ваш барьер?

Тау усмехнулась. Она подалась вперёд и с готовностью объяснила:

– Дело в том, что на вас, Хан-сан, охотится некое могущественное сверхсущество. Уж не знаю, чем вы его так привлекли – хотя нет, знаю, но не скажу, – но именно эта сущность перекинула вас с Усами-сан в мой мир, потому что здесь, видимо, вас легче убить. К сожалению для него, сами вы продержались до конца, так что оно решило взять ситуацию в свои руки. Да вот беда: мой барьер не пропускает его прямо внутрь, несмотря на его способности. Единственная ниточка, связывающая его с вами – ваши сны. Однако пока вы находитесь внутри барьера, вы в относительной безопасности. Получи я ту власть, которая на данный момент маячит в перспективе – и я смогу обеспечить вам полную защиту.

Марибель стояла в ступоре, не представляя, как на это реагировать. “Получается, на меня охотится настоящее опасное нечто? – подумала она, закусив губу. – Но с чего мне ей верить? Тау ведь вполне может врать, создавая иллюзию с помощью своей власти над миром, чтобы запутать меня…”

– Нет, это не ложь… – против воли продолжала она рассуждения вслух, бессмысленно глядя в одну точку. – В конце концов… та женщина, что приходит ко мне во снах в последнее время, уже связывалась со мной так прежде.

Её слова прозвучали настолько жутко, что остальные вздрогнули. Ёшики осторожно поинтересовался:

– Что ты имеешь в виду? Какая ещё женщина?

Марибель медленно повернула к нему голову и некоторое время мерила его оценивающим взглядом. В её выражении было что-то доселе незнакомое, что-то чужое, так что Ёшики невольно почувствовал пробегающий по спине холодок. Наконец, Марибель моргнула и уже больше похожим на свой обычный голосом проговорила:

– Дело в том, что незадолго до того, как мы с Ренко оказались здесь, мне несколько ночей подряд снилась женщина, лица которой я так и не смогла разглядеть – помню только, что она была одета в бело-фиолетовое платье и держала в руках розовый зонтик. Она настойчиво предлагала мне принять её приглашение и отказаться от моего мира ради другого. Но я не давала ей своего согласия – более того, я просто решила её игнорировать, надеясь, что она уйдёт. Она предлагала мне выбор: либо мир иллюзий, либо реальный. Я же не согласилась выбирать, желая всего и сразу. – Марибель отвернулась, закрыла лицо руками и прошептала: – Боже, лучше бы я сделала хоть какой-то выбор! Тогда бы ни Ренко, ни мне не пришлось платить такую цену…

– Ты говорила об этом своей подруге? – спросил Минато.

Марибель отрицательно замотала головой и всхлипнула. Было очевидно, что она плачет, осознав свою ошибку, стоившую жизни её лучшей подруги.

В этот момент Хиганбана уже успела окончательно осознать, чего добивается Тау. Полная негодования, она одной рукой схватилась за боковую часть трибуны (для иных вариантов ей не хватало роста) и, глядя на своего главного врага, воскликнула:

– Так вот чего ты хочешь – склонить всех остаться в этом мире?!

Тау усмехнулась. Пожав плечами, она просто ответила:

– А почему бы и нет? – видя недоумение присутствующих, она вскинула руку и принялась за объяснение: – На самом деле, это наиболее удачный выбор для вас. Если вы не будете мне мешать, я покину этот мир с титулом и чёткой позицией в иерархии высших существ – это включает наш договор с Фурудо-сан. – На этих словах Тау кивнула в сторону Эрики, и та подтвердила их лёгким кивком. – Сильнее владелец мира – сильнее барьер. Я оставлю вас тут и буду изредка проверять, не случилось ли чего – впрочем, такой мир вряд ли кому-то понадобится, даже тому сверхсуществу, охотящемуся за Хан-сан. А теперь о том, почему это выгодно для вас. – Тау подалась вперёд и ухмыльнулась. – Во-первых, это безопасность – здесь вас ничто не убьёт, если вы не сделаете этого сами. Во-вторых, комфорт – еда и удобства останутся прежними. В-третьих, решение ваших личных проблем. Кишинума-сан, вам не придётся возвращаться в мир, где ваша подружка мертва, и вам не придётся страдать, каждый день видя последствия своего бездействия.

– И какая мне в этом радость, если я всё равно буду знать, что Шинозаки мертва?! – вскипел Ёшики.

Тау покачала головой.

– Боже мой, ну я вам замену предоставлю. В конце концов, тут умерло много девушек – могу воскресить какую-нибудь по вашему вкусу.

Ёшики поперхнулся от возмущения.

– Ты вообще понимаешь, что несёшь?! – прошипел он.

Тау с жестоким безразличием взглянула на него.

– Не хотите – как хотите, – холодно ответила она. – Но всяко лучше, чем постоянно винить себя в смерти человека и постоянно получать об этом очередное напоминание. Теперь вы, Арисато-сан, – уже более мягким тоном обратилась она к Минато, отчего тот напрягся, ожидая подвоха. – На данный момент с моей властью над миром терроризирующий вас фантом мне неподконтролен. Однако, если я стану ведьмой, с подобной силой я смогу раз и навсегда уничтожить его. Если вы уйдёте, ничего с ним делать я, естественно, не буду. Проблема заключается в том, что факта ухода отсюда недостаточно для избавления от духа Эношимы-сан.