Текст книги "Игра с отчаянием (СИ)"

Автор книги: Ruby Battler

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 65 страниц)

Наконец, Хитаги отсмеялась и обвела взглядом зал. Её выражение лица ещё больше поразило окружающих: в голубых глазах читалась горькая тоска.

– Ах, это всё так печально… – вдруг проговорила она каким-то чужим голосом, не глядя ни на кого конкретного. – Так печально, что хочется смеяться. Так забавно, что хочется плакать… – Хитаги немного помолчала, а затем тряхнула головой. Ясным взором она взглянула на Минато и серьёзно продолжила: – Говорите, Арисато-сан, что убийца хотел спрятать нож в стойке? О нет, всё не совсем так. Он положил его туда, откуда взял изначально.

– Погоди, ты знаешь, кто убийца?! – воскликнул Ёшики.

Хитаги медленно кинула.

– Знаю, – подтвердила она. – И знаю, как примерно всё происходило. Сейчас объясню. – Хитаги поудобнее скрестила руки на груди и начала свой рассказ: – По всей видимости, сначала никакого убийства не планировалось. Будущий убийца просто решил пойти ночью в столовую за запасом энергии. Едой ли, напитками – неясно. Важно лишь то, что ему понадобились стаканы или чашки, и среди них он обнаружил нож. Вот тут-то он и сделал первый шаг на пути к преступлению. Честно, я не представляю, зачем ему всё это нужно было. – Хитаги с досадой покачала головой и, вздохнув, продолжила: – В любом случае, в конце концов он обнаружил свою жертву – Дэймона…

– Постойте, а как же письмо? – в недоумении перебила её Марибель. – Ведь кто-то же вызвал вашего брата на крышу… Вы думаете, его преступник подбросил потом? – робко предположила она.

Хитаги пожала плечами.

– Возможно, потом. А может, именно из-за него Дэймон оказался на крыше. Впрочем, это не важно, ведь письмо никак не может являться делом рук убийцы.

Это заявление шокировало всех, кто не понимал, к чему она ведёт. Тогда Хитаги решила продолжить.

– Дело в том, что некоторые улики подтасовали уже после того, как их подкинул убийца, – заявила она. – Но обо всём по порядку. Сначала убийца совершил преступление и отправился заметать следы, то есть создавать фальшивые улики, призванные всех запутать. Путаница со справочниками, куртки, рубашки, “предсмертное послание” – всё это его рук дело. Убийца подкинул улики на всех, в том числе и на самого себя, чтобы не выделяться. И нож в итоге он вернул на то место, где его обнаружил. Вынуждена признать, преступление удалось действительно запутанное. Не последнюю роль в этом сыграл “серый кардинал” – некто, поработавший после того, как убийца уже замёл следы. На его существование указывает то, что справочник Дэймона, изначально находившийся в шкафчике Хан-сан, был переложен в мой шкафчик. Иначе зачем ещё было взламывать замок? Это он создал большинство улик, указывающих на меня. А ещё этот некто в самом начале переложил нож с держателя на полку в стойке. Почему я приписываю всё это ему? Ответ кроется в цветочной пыльце: она была на справочнике, у ножей и в оранжерее, где находилось письмо. А что тем временем делал убийца? Собственно, он уже закончил создание фальшивых улик. Замечательных улик. Разве что прокололся кое в чём. Дело в том, что той ночью в столовой у него действительно оторвалась пуговица. Вот только, очевидно, обнаружил он это слишком поздно. Естественно, если бы его увидели в одежде без одной пуговицы, то сразу же обо всём бы догадались. И тогда он просто переоделся. Да, вот так банально. – Хитаги развела руками. – А рубашка без пуговицы наверняка до сих пор лежит где-то в его комнате…

Хитаги прикрыла глаза и перевела дыхание. В её словах была непоколебимая уверенность в собственной правоте и вине одного конкретного человека. Все с трепетом выслушали её теорию и теперь ждали того заветного момента, когда она назовёт имя. Тогда Хитаги сделала глубокий вдох, решительно подняла глаза и, глядя прямо на одного человека, произнесла:

– Теперь я хочу знать лишь одно. – Её голос дрогнул, лицо исказило выражение горечи. Полным боли тоном, она хрипло спросила: – Почему ты это сделал, Марти?..

Марти молчал. К нему были прикованы заинтересованные, выжидающие и шокированные взгляды, но он молчал. Вся его поза выдавала напряжение: кулаки были сжаты, фигура казалась застывшей. Он смотрел куда-то в сторону, будто боясь встретиться взглядом с кем-нибудь, в особенности – с Хитаги. Наконец, Марти нервно облизнул пересохшие губы и хрипло заметил:

– Всё это, конечно, интересно, но в твоей теории есть дыры. Например, “предсмертное послание”. Ты ведь сама подтвердила, что я не умею читать иероглифы, как бы я мог его написать?

Хитаги тяжело вздохнула и объяснила:

– Для того, чтобы написать имя “Эрика”, нужна только катакана. Ты же уже показал, что знаешь её. Тогда, в столовой, когда я мучила тебя японской письменностью и диктантами.

Марти кивнул, подтверждая её слова. Ещё немного помолчав, он поинтересовался:

– А с чего ты вообще решила, что я переоделся? И вообще, разве это так странно?

– Когда ты приходил ко мне пару дней назад, ты был в мятой рубашке и таких же мятых джинсах, – с готовностью ответила Хитаги. – Сегодня же ты вдруг оказался в новой, свежей рубашке. Джинсы же на тебе всё те же – даже не отпирайся, я запомнила складку на них.

– О, ты так внимательна к моей одежде, в частности к джинсам… Я тронут, – с кривой ухмылкой проговорил Марти. Затем он выпрямился и, убрав руки в карманы, с вызовом спросил: – А ты не думала, что я переодел рубашку, потому что старой уже давно место в стирке? А что до джинсов… ну, я не очень притязателен и могу носить одну и ту же одежду долгое время, особенно штаны…

– Если твоей рубашке место в стирке, то почему её там не было? – перебила его оправдания Хитаги. Видя, как он побледнел, она продолжила: – Да-да, тогда, в конце расследования, я забежала в прачечную. И знаешь что? Там явно не было твоих вещей. По крайней мере, верхней одежды. Их также не было и вчера, это подтвердила Фурудо-сан, которую я там видела прошлым вечером. Ну что, выдумаешь, что забежал туда с утра и будешь отпираться дальше или же скажешь правду? Почему. Ты. Убил. Дея?

Хитаги впилась в него острым взглядом, на дне которого читалась боль и одновременно тусклая, совсем слабая надежда. Марти не понимал её: на что ещё она может надеяться, пребывая в абсолютной уверенности в его вине? Она ведь знает, что права. И он, как никто другой, также это хорошо знает.

Марти сделал глубокий вдох и, опустив голову, медленно произнёс:

– У меня… не было причин его убивать.

В этот момент справа от себя он услышал смешок. Марти хмуро скосил глаза и увидел, что это Эрика прыснула в кулак. В её глазах играли весёлые искорки, когда она насмешливо заметила:

– Вот уж не думала, что вы опуститесь до таких жалких оправданий, Марти-сан!

– Оправданий? – Марти зло усмехнулся. – Каким образом меня оправдывает то, что я убил человека, не имея на то ни одной причины?

От его жуткого тона все невольно вздрогнули, и по их спинам пробежала волна мурашек. Такое просто не укладывалось в голове. Как можно убить человека без причины? Ради спасения? Самозащиты? Развлечения? Но эти причины отметала сама суть теории, по которой они пришли к его кандидатуре. Марти видел их шок и недоумение, и это вызвало у него раздражение.

– Да, убил без причины! – повторил он на повышенных тонах. – No reason. Clear? Without any fucking reason, I killed him! – истерично заключил он, невольно перейдя на английский. Затем Марти закрыл лицо руками и устало застонал.

Все впали в ступор, наблюдая за его вспышкой эмоций. Никто не ожидал, что такое жестокое убийство окажется незапланированной случайностью, да ещё и совершённой просто так. Все могли лишь в ужасе смотреть на того, кто просто взял и выпотрошил человека. Просто потому, что захотел. Или же он не хотел даже этого?

В это время Тау решила, что пришло время голосовать, о чём незамедлительно сообщила ученикам. Те словно во сне выполнили её ставшие привычными указания. И на этот раз Тау с особым удовольствием объявила о правдивости их выбора. От большинства не ускользнула её широкая предвкушающая улыбка и лихорадочный счастливый блеск в глазах, но сейчас это их не особо волновало. Гораздо больше одноклассников поглотило осознание всей жестокости, всего ужаса сложившейся ситуации. Все молчали. Они просто не могли принять такую уродливую реальность.

– Это… просто дурдом какой-то… – наконец, пробормотал Ёшики, схватившись за голову. На прошлом суде он думал, что после убийства ради мести за кролика его уже ничто так не поразит. Теперь же он в полной мере осознал, как жестоко ошибался. Положив руку на лоб, Ёшики произнёс: – Я думал, вы друзья…

– Товарищ так жестоко убил товарища ни за что? Этот мир определённо сошёл с ума… – в ужасе пролепетал Минато.

Поскольку он стоял недалеко от Марти, его слова донеслись до слуха барабанщика. Тот грустно улыбнулся и с горькой усмешкой проговорил:

– Ну, за мир не ручаюсь, но я действительно сумасшедший. – На поражённые взгляды одноклассников и их недоумённо вскинутые брови он спокойно объяснил: – Дело в том, что у меня с самого детства высока вероятность одного психического расстройства. Его суть заключается в том, что, если человек долго находится под давлением или попадает в слишком сложную критическую ситуацию, у него “ломаются” барьеры морали и здравого смысла. Вместо этого его охватывает жажда убийства и необоснованная, излишняя жестокость. Почти всю мою сознательную жизнь я наблюдался у человека с образованием психиатра. Он больше всего на свете боялся, что со мной может случиться такая критическая ситуация, которая высвободит это расстройство…

Все выслушали его с ещё большим шоком. Медленно, но верно, до них полностью доходило осознание всего ужаса ситуации. Всё это время в атмосфере постоянного давления рядом с ними находился психопат, который мог в любой момент просто убить кого-то из-за внезапно возникшей прихоти. А после того, как он увидел трупы тех, кого искал столько лет, его срыв был лишь вопросом времени. Им в какой-то степени ещё повезло, что он сумел продержаться так долго и никто не пострадал от его рук.

От всех этих мыслей у Марибель всё внутри похолодело. Её буквально трясло, когда она думала, что на месте Дэймона мог оказаться кто угодно и когда угодно: Ренко, Минато, даже она сама. Просто рука судьбы прошла мимо неё, и выбор пал на Супер Мечника. Просто из всех семнадцати людей, окружавших Марти, не повезло именно Дэймону.

– Э-это прямо как… б-бомба замедленного д-действия… – пробормотала она, заикаясь от страха.

Марти провёл рукой по волосам и тяжело вздохнул.

– Бомба замедленного действия? Да, это самое лучшее описание для меня. – Его потрескавшиеся губы тронула мягкая печальная улыбка. Прикрыв глаза, он начал свой рассказ: – Она тихо тикала, ожидая своего часа – и вот этой ночью случился взрыв. Вернее даже, он случился ещё вчера вечером. Я долго сдерживался в своей комнате, надеясь, что это желание пройдёт само собой. Не прошло. Тогда я решил попробовать своё самое надёжное обезболивающее – чай. Вот только когда я пришел в столовую, среди чашек оказался нож. После того, как я взял его в руки, я уже был не я. Это уже была неуправляемая машина для убийств, имеющая лишь одно желание: вонзить нож в чей-нибудь живот и распороть его, чтобы посмотреть, что же внутри. Мне жаль, что это произошло. Мне жаль, что это оказался именно он. – Марти горько усмехнулся, предавшись воспоминаниям, и после короткой паузы продолжил: – А ведь на крыше его явно заперли. Я услышал стук, пошёл на него и увидел дверь, заблокированную шваброй. Дэймон сначала был искренне рад меня видеть… Он ещё не знал, зачем я пришёл. А когда он понял, в его животе уже была смертельная рана. Я помню, какой у него был шокированный и осуждающий взгляд тогда, когда я схватил его за горло. А ещё я помню, какое удовольствие мне доставило копаться в ране в его животе.

Марти порывисто закрыл лицо ладонью и стал царапать его ногтями. Он сжал зубы, чувствуя стыд и отвращение из-за собственных действий и из-за испытанных им тогда эмоций. А ещё в этот момент он как никогда сильно себя ненавидел. Он в полной мере осознавал себя последней сволочью и не сомневался, что эту точку зрения разделяет Хитаги. Перед ней ему было особенно стыдно. После всех слов о доверии, он оказался на деле просто лживой свиньёй. Он знал, что эту вину искупить невозможно.

– Эй, Хитаги… – сипло обратился он к ней, не убирая ладони с глаз. – Помнишь, я обещал сделать всё, чтобы помочь тебе раскрыть убийцу твоего брата? А ведь самой простой и правильной вещи я так и не сделал. Я должен был сразу сказать тебе правду.

– … И почему же не сказал? – раздался её голос где-то очень близко.

Марти раздвинул пальцы и взглянул в сторону, откуда он доносился. Хитаги стояла совсем рядом, прямо напротив него, и смотрела прямо в лицо, ожидая ответа. Очевидно, она прошла через зал, пока он говорил. В её выражении не было ненависти, презрения или осуждения – лишь немой вопрос. Марти списал это на первичный шок. “Пройдёт каких-то пара минут, прежде чем она будет мечтать о моей казни…” – с сожалением думал он. Вслух же он по-английски ответил на вопрос:

– Потому что я трус. Вот так просто. Жалкий, ничтожный трус, который боится умирать. После того, как я осознал то, что сделал, я понял, что у меня появился призрачный шанс выбраться отсюда. Вернуться назад, домой, где я не был два года. Теперь же, когда я думаю об этом, я понимаю, что это всё просто идиотизм. Действительно, кому я там такой нужен? За эти два года я опустился ниже некуда и окончательно втоптал свою жизнь в грязь… Ненавидишь меня? – после небольшой паузы добавил он и, наконец-то убрав руку от лица, серьёзно взглянул на Хитаги.

Та смотрела на него со странным выражением: с одной стороны, оно было похоже на задумчивость и нерешительность; с другой же, Марти видел в нём обвинения и немое порицание. Он ждал. Ждал, что она его ударит, или что начнёт проклинать его всеми известными ей словами, или просто с презрением отвернётся и уйдёт. А вот к тому, что она сделала, он готов не был.

Совершенно внезапно, без каких-либо предупреждений, Хитаги сделала шаг к нему, на ходу раскинув руки, чтобы в следующий момент на мгновение привстать на мысочки и обхватить его шею в объятии. Марти растерянно моргал, не соображая до конца, что только что произошло. Он даже стал искать взглядом поддержки у окружающих, но те также явно не успели понять, что к чему. Наконец, Марти осторожно поинтересовался у обнимающей его Хитаги:

– Эм… Ты же слушала меня, да? Или это такая странная попытка меня задушить? Ты ведь понимаешь, что это делается немного по-другому, да?..

– Я не хочу, чтобы ты умирал, – резко перебила его Хитаги.

Марти отвернулся, насколько ему позволяло положение, и горько усмехнулся.

– Даже несмотря на то, что я убийца твоего самого дорого человека?

– Ты мой друг, Марти, – упрямо повторила она и шмыгнула носом.

В этот момент Марти осознал, что она плачет. “И как я не заметил сразу?” – подумал он, косясь на её дрожащую фигуру. На его плечо упало несколько капель. Марти тяжело вздохнул и виновато проговорил:

– Мне жаль, что из-за меня тебе опять приходится плакать…

– Разве я плачу? – с усмешкой, смешанной со слезами в голосе, спросила Хитаги, но, услышав сама себя, убедилась, что это так, и пробормотала: – Ох, и правда…

Марти вздрогнул от удивления её словами. Пару мгновений он искал причину и, найдя её, сочувственно поинтересовался:

– Ты и этого уже не чувствуешь, да?

Марти спросил это, хотя он и так понимал, что ответ будет утвердительный. Хитаги знала, что он не нуждается в подтверждении своих догадок. На самом деле, она не чувствовала не только своих слёз. Воздух, скользящий по коже при ходьбе, собственное дыхание, ком в горле, тепло тела Марти, которого она так крепко обнимала – всего этого она больше не ощущала. Ничто из этого ей больше не принадлежало. Единственное чувство, которое у неё осталось – это боль и горечь, как от расставания с чем-то родным и близким.

Хитаги чувствовала, что минута, когда она на самом деле расстанется с (самым) дорогим человеком, неумолимо приближается. Она словно ощущала дыхание смерти, стоящей у неё за спиной и нетерпеливо ожидающей, когда же наконец ей отдадут того, кто ей предназначен. Сейчас Хитаги была небольшим препятствием между Марти и его концом, но она прекрасно осознавала, что в любой момент её могут просто отбросить, как ненужную преграду. Ей хотелось сказать ему ещё много-много всего, рассказать всю правду, но Хитаги понимала, что времени на пространные рассуждения и долгие лекции у неё нет. Так что она решила ограничиться лишь самым главным. Понизив голос, так чтобы никто, кроме Марти, не мог услышать её слов, она вдруг торопливо заговорила практически ему на ухо:

– Кстати, я обещала рассказать тебе после суда, что было в том письме. В нём Дея рассказала мне обо всём, что чувствовала в течение нашего заключения. – От Марти не ускользнуло то, что она вдруг стала говорить не о “брате”, а о некой девушке с очень похожим именем, и он удивлённо вскинул брови, но Хитаги не дала ему и слова вставить, продолжая: – Если бы я раньше всё вспомнила, то успела бы извиниться перед ней за все резкие слова в тот раз и, возможно, она была бы ещё жива. А теперь… Ну, всё произошло справедливо: твой внутренний монстр лишил любимой старшей сестры меня, а мой паразит, за которым я вовремя не доглядела, забрал жизнь твоей. – Хитаги невольно крепче сжала объятия и с раскаянием прошептала: – Всё, что произошло в этом мире, – моя вина. Если бы я просто разобралась со всем сразу, а не пыталась бегать от проблемы…

На этих словах она наконец-то разжала руки и отстранилась от Марти. С грустной улыбкой и застывшими в глазах слезами она глядела в его растерянное лицо. Марти молчал, чувствуя, что она посвятила его в самую большую тайну, которую только могла. “Она всё вспомнила”, – подумал он, не отводя взгляда от её серьёзных глаз. Вот только как всё это расценивать, он так и не смог решить.

Тем временем Хитаги осторожно взяла его за руку и, слегка стиснув её в своей ладони, проговорила:

– Знаешь, несмотря ни на что, ты всё равно остаёшься моим самым дорогим другом. Жаль, что всё закончилось именно так. Что ж, – внезапно Хитаги перешла на японский с английского, на котором велась вся их предыдущая беседа, и с печальной улыбкой произнесла, вкладывая в слова все свои чувства: – Прощай, Мартин Фебфлауэр. Мне будет тебя не хватать.

Марти горько усмехнулся.

– Farewell, Hitsugiri Hitagi, – ответил он и мягко высвободил свою ладонь из её хватки.

Хитаги кивнула и, торопливо смахнув слёзы, резко развернулась, чтобы идти к своему месту. Марти проводил её долгим взглядом, полным сожаления и вины. Осознание всех своих ошибок разом навалилось на него, и он был готов в любой момент сломаться под их грузом.

Всю эту сцену скучающе наблюдала Тау. Она сидела, недовольно поджав губы, но сохраняла молчание. Едва Хитаги сделала шаг в противоположном от Марти направлении, кукла не сдержала комментария.

– Наконец-то эти сопли закончились! – со вздохом облегчения воскликнула кукла. Затем на её лице возникла широкая предвкушающая улыбка, буквально пропитанная безумием, и она с ехидным смешком протянула: – Не волнуйтесь, мистер Фебфлауэр, ваша казнь будет не такой, как у вашего брата и кузины: от вас останется гораздо больше, чем жалкая лужица крови и ошмётки мяса. Впрочем, не гарантирую, что в этом можно будет узнать вас, – добавила Тау, негромко посмеиваясь и наклонив голову вбок и чуть назад.

Марти вздрогнул. Он низко опустил голову и плотно сжал губы. Упоминание брата слишком больно вонзилось в его сердце, и без того постоянно кровоточащее от чувства вины перед ним. А тут ещё и Эрика, видя состояние своего соперника, не упустила случая над ним поиздеваться.

– Что, Марти-сан, ждёте с нетерпением, когда вновь встретитесь со своими родными на небесах? – насмешливо поинтересовалась она, заложив руки за спину. – Или же ни на что, кроме Ада, вы не надеетесь? Впрочем, жаль, что вас ждёт лишь ничто. – Вопреки смыслу своих слов, Эрика засмеялась.

Марти скосил на неё хмурый взгляд. Её веселье вызывало у него отвращение, особенно учитывая повод. Вкладывая в слова всю свою ненависть, он процедил:

– Да, такому монстру, как я, кроме Ада ничто не светит. Как жаль, что нельзя забрать вас с собой, мисс Эрика… Хотя-а…

Внезапно выражение лица Марти изменилось: из полного ненависти оно превратилось в какое-то слишком безмятежное для такой ситуации. Он выпрямился и странно взглянул на оппонентку, отчего та почувствовала смутную тревогу. А Марти вдруг широко улыбнулся и с смешком продолжил, делая шаг в сторону Эрики:

– Хотя почему нельзя? Какая теперь разница, увидят меня или нет? Я ведь всё равно сейчас умру.

Марти медленно приближался к Эрике, с каждым шагом ускоряя темп ходьбы. Его улыбка стала шире, а в глазах мелькнула жуткая одержимость. Он будто обезумел, осознав, что ничто не мешает ему здесь и сейчас избавиться от соперницы. Хотя почему “будто”? Он на самом деле обезумел. Сейчас одноклассники в растерянности и ужасе наблюдали то, что он описал в своём рассказе: им полностью овладела жажда крови и единственное желание уничтожить Эрику. Та хорошо осознала его намерения и невольно отступила назад, поражённо уставившись на барабанщика. Марти обратил на это внимание и насмешливо поинтересовался:

– Что с вами, мисс Эрика? Are you afraid? Не стоит. В конце концов, что такого в том, чтобы составить мне компанию, а, мисс Э-э-эрика?

В этот момент между ним и Супер Детективом оставалось совсем небольшое расстояние. Была лишь одна преграда – Минато, чьё место находилось как раз на пути. Супер Повелитель персон, как и остальные, сначала был напуган поведением Марти, но теперь постарался взять себя в руки и торопливо выступил вперёд, заграждая Эрику собой. Марти остановился и недовольно поинтересовался:

– И как это понимать?

Минато отважно смотрел на него. Сейчас было абсолютно невозможно предсказать, как поступит Марти, так что было вполне естественно, что Супер Повелитель персон испытывал страх. А вдруг именно сейчас рассудок человека перед ним помутнён настолько, что он без колебаний устранит любое препятствие на пути к цели? Вот только Минато чувствовал, что если сейчас не попытается остановить его, то кровопролития точно не избежать. Собрав всю смелость в кулак, он призвал на помощь весь свой дар убеждения и решительно спросил:

– Зачем тебе брать ещё один грех на душу?

– Грех? – переспросил Марти и издевательски усмехнулся. – О нет, это не грех. То, что из-за меня умерло уже два человека, которых я уважал – это грех; а убийство одной мрази будет лишь избавлением мира от её мерзкой личности…

С этими словами Марти попытался мягко убрать Минато с пути, но тот упрямо стоял на месте, словно врос в землю, лишь слегка пошатнулся. Марти раздражённо фыркнул. Супер Повелитель персон буквально не давал ему пройти: с какой бы стороны барабанщик ни пытался его обойти, тот словно предугадывал его действия.

За развернувшейся сценой с интересом наблюдала Тау, подперев лицо ладонями. Ей определённо доставляло удовольствие следить за жалкими попытками Марти добраться до Эрики, которая в волнении не отрывала от него глаз. Супер Детектив прекрасно понимала, что он совершенно серьёзен в своих намерениях, и несколько раз бросала на Тау короткие возмущённые взгляды, будто спрашивающие: “Почему это всё ещё продолжается?!” Кукла лишь снисходительно улыбалась, наслаждаясь спектаклем. Но вскоре ей надоело действие, и она, с тяжёлым вздохом откинувшись в кресле, махнула рукой.

Тут же в стене открылась дыра, из которой появились металлические клешни. Мёртвой хваткой они обхватили руки и туловище Марти и нарочито медленно, как никого прежде, потащили его во тьму. Это событие немного охладило голову Марти, и он инстинктивно попытался упираться ногами в землю или освободиться, но его неумолимо затягивало, так что ему приходилось периодически делать шаги, чтобы позорным образом не упасть на пол и не быть протащенным до места казни по земле.

Видя, что угроза миновала и соперник обездвижен, Эрика вновь повеселела. С лёгкой улыбкой она неторопливо приблизилась к Марти и, глядя ему в лицо снизу вверх, насмешливо проговорила:

– Простите, что не смогу присоединиться, Марти-сан. Надеюсь, вам понравится гореть!

Марти с отвращением глядел в её лицо. В её выражении его бесило решительно всё: наглая ухмылочка, торжествующий блеск в глазах, ямочки на щеках, гордо поднятый нос. Ненависть в его сердце достигла своего пика. От невозможности сделать хоть что-то, хоть каким-либо образом стереть с её лица это выражение, у него сводило живот. Марти сейчас больше всего на свете мечтал впечатать кулак Эрике в лицо, и она была достаточно близко для этого, но клешни держали крепко, не давая пошевелить рукой, как вздумается. Он мог лишь раздосадованно скрипеть зубами, этим забавляя Эрику лишь больше.

Это состояние могло закончиться в момент, когда Марти бы окончательно оттащили на место проведения казни, если бы внезапно в его голову не пришла замечательная идея. Чтобы хоть как-то оскорбить ненавистную ему персону, Супер Барабанщик вдруг ухмыльнулся и плюнул ей в лицо. Эрика так и застыла, поражённо уставившись на него. Плевок попал ей на левую щёку. Марти удовлетворённо оскалился, довольный результатом. Наблюдая за трясущейся в ярости униженной Эрикой, он расслабленно проговорил:

– Not a gentleman’s deed, but quite suitable for you…

В этот момент он оступился и, не сумев удержать равновесия, позорно плюхнулся на спину. Тау словно только этого и ждала. Она громко хлопнула в ладоши, и клешни тут же быстро потащили преступника на казнь. “До чего же убого…” – с горечью подумал Марти, в последний момент встретившись с сочувственным взглядом Хитаги.

***

Время казни!

Эксперимент.

(Queen – Show must go on)

Марти понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя от последствий падения в виде тупой боли в спине и затылке. Первым, что он понял, было то, что он находился в лежачем положении. Всё ещё плохо соображая, что происходит вокруг, он медленно обвёл воспалённым взглядом тёмное помещение с размытыми очертаниями чего-то непонятного и тут же зажмурился оттого, что в лицо ударил яркий свет. Марти инстинктивно хотел было прикрыть глаза рукой, но что-то не дало ему сдвинуть её хотя бы на миллиметр. Это нечто держало крепко. Сосредоточившись на своих ощущениях, он осознал, что вокруг его запястий сомкнуты некие холодные браслеты. Постепенно до Марти дошло, что подобные оковы в виде металлических полуколец в нескольких местах – на руках, ногах, шее, под рёбрами – приковывают его тело к поверхности. Наконец, он решился осторожно приоткрыть один глаз, чтобы получше рассмотреть окружающую обстановку.

Помещение, в котором оказался Марти, напоминало операционную больницы или научную лабораторию. Со всех сторон стройными рядами стояли шкафы с стеклянными дверцами, сплошь забитые странными устройствами (некоторые из них находились и вне полок), пугающими одним своим видом хирургическими инструментами и подозрительными склянками с непонятным содержимым. Из-за слепящего глаза света, расположенного прямо надо головой, было довольно сложно оценить размеры помещения: в тени стены могли быть как далёкими, так и сжимающими со всех сторон, подобно стенкам коробки, а потолок – как высоким, так и давяще низким. Теперь Марти ясно чувствовал удушливый запах металла, смешанный с приторным ароматом лекарств и резким – спирта. Сам барабанщик был прикован с столу, расположенному, по его личным ощущениям и смутным догадкам, в центре помещения.

Он был здесь не один: то тут, то там между шкафами мелькали силуэты в белых халатах. “Наверное, куклы, как на казни Кано…” – устало подумал Марти. Учитывая его нынешнее положение, он не сомневался, что именно они станут его палачами. Марти мог только догадываться, что с ним будут делать. Резать? Вкалывать что-то? Расчленять?

В тот момент, когда он обратил на них внимание, манекены также стали потихоньку собираться возле Марти. Их оказалось на удивление много. Большинство долго суетилось вокруг, лишь один всё время стоял рядом рядом, не отводя “взгляда” от жертвы. Хотя Марти сомневался, что такое описание было применимо к этой кукле – в конце концов, вместо лица у неё была лишь гладкая серебристая поверхность. Наконец, потихоньку все присутствующие манекены собрались вокруг стола. Они застыли и стали чего-то ждать. Их бесстрастные гладкие “лица” внушали Марти страх. Невольно он начал едва заметно дрожать мелкой дрожью, чувствуя подступающий к внутренним органам холод. Всё тело покрыл липкий пот от мыслей о том, что будет дальше. Чем дольше тянулась это немая пытка, тем более мучительной становилась неизвестность. “Господи, да сделайте уже что-нибудь!” – мысленно взмолился Марти и зажмурился, по привычке закусив губу.

Тем, что вернуло его в реальность, стала боль в руках. Она началась, как резкое неприятное чувство, затем сменилась щиплющим ощущением от соприкосновения открытой раны с воздухом и в итоге переросла в сильное жжение. Ладони Марти просто горели. Он привык стирать руки в кровь во время особенно усиленных репетиций, но эта боль не шла ни в какое сравнение с тем, что он испытывал сейчас. Мучительным усилием Марти разлепил веки и взглянул на свою правую руку. То, что он увидел, заставило его застыть от ужаса и шока и потерять всякие силы отвести взгляд от этого омерзительного зрелища.

Это, несомненно, была его собственная правая рука. И такой же абсолютной истиной было то, во что сейчас она превратилась. Сначала был небольшой порез – очевидно, ближайший манекен провёл скальпелем по той линии, что соединяет запястье с ладонью; затем в этот порез вонзились кукольные костлявые пальцы – имитация реальных; следующим шагом стало то, как эти самые пальцы содрали часть сухой, грубой, мозолистой кожи с его ладони – самой что ни на есть реальной человеческой ладони, и не чьей-либо, а его собственной. Марти только и мог, что в оцепенении наблюдать за тем, как манекен клок за клоком освобождает его руки от кожного покрова, сбрасывая окровавленные ошмётки в какую-то ёмкость вроде тарелки на стоящем рядом столике. Пальцы бились в конвульсиях, в то время как расположенные в ладони мышцы впервые с такой ясностью ощущали обжигающий, как кислота, воздух. От боли по щекам Марти уже некоторое время катились горячие слёзы. “С такими руками игра на барабанах будет настоящим мучением”, – пронеслась в его голове совершенно не подходящая к ситуации мысль. Он думал сейчас о совершенно бесполезной ерунде, никак не относящейся к делу; то, что ему больше никогда не придётся играть на барабанах, ему в голову не приходило.