Текст книги "Игра с отчаянием (СИ)"

Автор книги: Ruby Battler

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 65 страниц)

В какой-то момент он неуверенно отвёл руки, поднял голову и снова взглянул на снимок. Картинка не изменилась: в глазах одного человека Марти продолжал видеть осуждение. И пусть на самом деле ничего такого не было, ему всё равно чудилось, что его совершенно справедливо обвиняют.

Марти вновь испуганно затрясся. Вдруг после крупной волны дрожи он почувствовал бессилие. Всё тело обмякло, и Марти сполз спиной по стене. Тяжело дыша, он поднял глаза к потолку и несколько минут усталым воспалённым взглядом смотрел вверх. Некоторое время он приходил в себя. Наконец, Марти, пошатнувшись, выпрямился, а затем неуверенно пополз к снимку. Робким движением он распрямил мятую и исцарапанную глянцевую бумагу и виновато заглянул в глаза старшему из парней. Марти едва не до крови закусил нижнюю губу, а затем полным раскаяния голосом прошептал:

– Прости меня, Уилл…

***

С самого момента ссоры с Хитаги некогда острые чувства Дэймона притупились. Все его рефлексы и отвлечённые мысли перекрывала сосущая тоска. Всё, что прежде приносило удовольствие, теперь казалось таким ничтожным. Он больше не чувствовал вкуса пищи и ел скорее по привычке, для поддержания сил. Разрыв с Хитаги будто вытянул из него все соки, оставив внутри лишь чувство безрадостного одиночества. С ужасом Дэймон осознал, что теперь ему некуда идти. Из сложившейся ситуации был только один выход, но и тот преграждало данное когда-то слово. Супер Мечник уже тысячу раз успел проклясть свою принципиальность, но переступить через неё было выше его сил. К тому же, голос здравого смысла давал ему слишком отрезвляющий пинок.

Волоча бессмысленное существование, Дэймон отчаянно искал хоть что-нибудь, что помогло бы ему продержаться. Одним из некогда безотказных средств поднятия боевого духа была для него музыка. Именно поэтому в какой-то момент Дэймон стал постоянным слушателем на репетициях Супер Барабанщика. И теперь он пришёл в музыкальную комнату в надежде хоть немного отвлечься от тяжёлых мыслей.

К сожалению, даже музыка звучала тускло на фоне его переживаний. Дэймон выглядел как никогда подавленным и отстранённым, и Марти не мог этого не заметить. Окончив очередную партию, барабанщик совершенно неожиданно для мечника поинтересовался:

– Что случилось? Ты какой-то вялый.

От внезапного обращения Дэймон вздрогнул и удивлённо посмотрел на Марти, старательно делая вид, что он поражён самим предположением, а не тем, что его настроение так легко уловили. Марти сидел за установками и не отрывал от него оценивающего взгляда. Дэймон поёжился: барабанщик будто смотрел ему в душу. Мечник отвёл взгляд и как можно невозмутимее проговорил:

– Ничего не случилось…

– Разве? – Марти склонил голову набок, недоверчиво щурясь. – Сколько я тебя помню, ты всегда внимательно вслушиваешься в музыку, так что даже по ритму угадываешь песню, а сейчас стоишь и явно думаешь о своём… Впрочем, это не моё дело, – пожал плечами он, встретив холодный взгляд Дэймона, и, закинув руки за голову, произнёс: – Просто редко встретишь такого хорошего слушателя, вот я и решил поинтересоваться…

– А я думал, у вас много фанатов, так что хорошие слушатели для вас не редкость, – небрежно заметил Дэймон, втайне польщённый словами Марти.

Марти на секунду скривился, а затем опустил руки и невесело усмехнулся.

– Фанатов? Их действительно предостаточно, – согласился он. Затем он со вздохом подался вперёд и с злобной насмешкой заявил: – Вот только из них на концертах я вижу преимущественно тех, кто приходит не ради музыки. Кому-то просто хочется отметиться на выступлении популярного исполнителя, кто-то судит мою игру поверхностно… Но большинство – девочки-фанатки, – Марти тяжело вздохнул и с горечью продолжил: – Таким не важно, что именно играет музыкант. Для обретения какой-нибудь славы сейчас достаточно уметь играть примитивные мотивы и иметь более-менее приятный голос вкупе с смазливой внешностью… словно ты какой-нибудь товар, – невесело усмехнулся он.

Ненадолго повисла тишина. Марти хмуро смотрел в пол. Дэймон также молчал, озадаченный словами барабанщика. Прежде мечнику не приходилось особо задумываться, каково быть известным человеком, так что сейчас у него было предостаточно пищи для размышлений. Пару раз он кидал робкие взгляды на Марти, но тот явно с головой погрузился в мрачные мысли и совсем не обратил на это внимание. Наконец, Дэймон нарушил тишину.

– Я бы не сказал, что у вас смазливая внешность… – вдруг задумчиво произнёс он.

– Э? – Марти встрепенулся и поражённо уставился на мечника, растерянно хлопая глазами.

Дэймон сконфузился и поспешил объясниться:

– Ну, то есть, я говорю, что у вас достаточно приятная внешность, но смазливым вас назвать нельзя…

Чем дольше он говорил, тем больше чувствовал, что говорит чушь. Тогда он резко выдохнул и замолчал. Марти некоторое время внимательно смотрел ему в лицо, а затем неожиданно рассмеялся. Дэймон недоумённо вскинул одну бровь, наблюдая за приступом веселья барабанщика. Отсмеявшись, Марти ухмыльнулся в своей привычной манере и с дружеским подколом протянул:

– Да-а, не так уж часто парни говорят мне, что я симпатичный…

– Я этого не говорил! – вспыхнул Дэймон. – Здесь есть лишь одна персона, которую я считаю симпатичной, и она девушка… И вообще, этот разговор уходит в какую-то странную сторону… – фыркнул он, видя лисью ухмылку на губах Марти.

Вопреки его замечанию, Марти хотел продолжить диалог, в частности чтобы выяснить, кто эта таинственная девушка, понравившаяся Супер Мечнику. Дразнить Дэймона оказалось для него действительно увлекательно. К тому же, Марти на самом деле уважал ту самую “правильность” мечника, над которой так любил подшучивать. Возможно, Дэймон частенько и был немного занудой, но Марти видел в нём притягательное благородство и уважал за честность, умение сражаться на мечах и похожие вкусы в музыке. Пожалуй, именно по этим причинам Супер Барабанщику нравилось общество Мечника. Периодически он даже ловил себя на мысли, что хотел бы иметь такого друга, как Дэймон, но быстро отгонял от себя эту идею, оправдываясь собственной принадлежностью к другой части общества, менее светлой и приглядной.

– А знаешь, – расслабленно начал Марти, – смени ты причёску, и твоя внешность вполне бы позволила тебе прижиться в том обществе. Разве что ростом слегка не вышел, но и из этого можно было бы сделать свою изюминку…

Дэймон возмущённо поперхнулся, пока Марти задумчиво продолжал:

– … Но есть одно “но”: твоё отношение к людям. Ты явно не из тех, кто станет использовать других.

– Это вы меня так унизили или похвалили? – настороженно поинтересовался Дэймон.

Марти засмеялся.

– Praised, of course, – улыбнулся он. Затем его лицо приобрело серьёзное выражение и он, скрестив руки на груди, продолжил: – А вообще я имел в виду, что в той среде невозможно выжить без свинского отношения к другим. Приходится привыкать к тому, что все используют тебя, и делать так же.

Марти ненадолго замолчал. Дэймон задумался о том, как, наверное, тяжело жить так… развращённо. Эта тема была ему неприятна, и в то же время почему-то хотелось услышать ещё. Как будто Марти приоткрывал перед мечником завесу чуждого мира, такого странного, пугающего, но в то же время интересного своей новизной. Вдруг с горькой усмешкой барабанщик заговорил, озадачив Дэймона внезапной сменой темы.

– Кстати, как думаешь, сколько длились мои самые долгие отношения с девушкой? – спросил Марти.

Дэймон несколько секунд ошарашенно моргал, глядя на ожидающего ответа собеседника, затем нахмурился, задумавшись, и в итоге пожал плечами, сдавшись. Марти улыбнулся и сам ответил на свой же вопрос:

– Год. И единственной причиной этого было то, что у той девушки был хороший, медленный темп речи и чёткое произношение. Я тогда только приехал в Японию, и мне нужно было немного практики, так что она со своим предложением встречаться была как раз кстати. Все были довольны: я – что доучиваю язык в удачной среде, она – что может хвастаться подругам необычным парнем-европейцем. Когда я её бросил, она не сильно расстроилась и нашла себе другого, богатого… – Марти усмехнулся и сделал короткую паузу. Внезапно его ухмылка приобрела лукавый вид, и он добавил: – Хотя почему единственной? Был у неё ещё один талант… Эхе-хе…

Марти тихонько засмеялся. Его выражение прекрасно выдавало его извращённое направление мыслей. Дэймон скривился и сухо попросил:

– Что бы она там ни умела, избавьте меня от подробностей…

Марти рассмеялся в голос, забавляясь его реакции.

Внезапно двери музыкальной комнаты тихонько раскрылись, и в проёме показалась Хитаги. Завидев её, Марти приветливо махнул рукой, и Хитаги с улыбкой прошла в помещение. Вдруг краем глаза барабанщик заметил, как Дэймон побледнел при виде сестры и торопливо отвернулся, будто боясь встретиться с ней взглядом. “Странно”, – подумал Марти, переводя глаза на уверенно приближающуюся к нему Хитаги. И тут его поразил ещё один факт: Супер Азартный игрок прошла мимо брата, словно его вообще не было в комнате, даже не поздоровавшись. Просто целенаправленно прошла к Марти, будто бы не замечая присутствия Дэймона.

– Марти-сан, сыграй со мной, – протянула она, заложив руки за спину и склонившись над барабанщиком. – Мне скучно!

Хитаги улыбалась и заискивающе смотрела Марти в глаза. Тот вздохнул, запрокинул голову назад и заявил:

– Я ведь уже объяснял, почему не хочу с тобой играть.

– А если не на что-то? – упирала Хитаги. Марти покачал головой. Тогда она коварно ухмыльнулась и проговорила: – Если ты так сильно боишься, что твои трюки в игре будут для меня очевидны, то я, так и быть, обещаю не говорить, когда замечу, как ты жульничаешь.

Марти поперхнулся от смущения. Старательно прикрываясь мнимым раздражением, он скрестил руки на груди и объявил:

– Мой ответ – нет. И чем тебе не угодил твой брат? – пробурчал он, многозначительно скосив глаза на всё ещё находящегося в помещении Дэймона.

Хитаги неожиданно изменилась в лице: с него мгновенно исчезла беспечная улыбка, уступив место странному непроницаемому выражению. Под удивлённым взглядом Марти она выпрямилась и, пожав плечами, сухо сказала:

– Что ж, не хочешь – не надо. Пойду займу себя сама – пасьянсы пораскладываю…

На этих словах она резко развернулась и, даже не взглянув в сторону Дэймона, торопливо пошла прочь.

Дверь за ней уже захлопнулась, а в музыкальной комнате продолжало висеть молчание. Дэймон за всё это время не проронил ни слова; он стоял, ссутулив спину и мрачно глядя в пол. Едва Хитаги появилась в помещении, его будто окутала аура напряжения. То же самое было справедливо и для неё, когда Марти упомянул её брата. За один день между ними будто пробежала кошка раздора.

Марти, как ни старался, не мог найти этому объяснения. Для него всё это выглядело, как гром среди ясного неба; просто в какой-то момент их хорошие взаимоотношения пошли трещинами. И почему-то вся эта ситуация его жутко напрягала. До этого он не отдавал себе отчёта в том, что ему нравилось наблюдать за тем, как хорошо ладят между собой брат с сестрой. И теперь, впервые за долгое время, он испытывал к ним нечто вроде… сочувствия?

Марти поднялся из-за установок и медленно приблизился к Дэймону. Тот даже не шелохнулся, будто бы слишком погружённый в свои мысли. Остановившись рядом, Марти с жалостью взглянул на него: лицо Супер Мечника выглядело измученным, плечи устало опустились, под тёмно-зелёными глазами залегли серые круги. От его вида по телу Супер Барабанщика невольно прошла волна холодка. И всё-таки Марти выдавил горькую улыбку и понимающе произнёс:

– Так вот в чём причина…

От этих слов Дэймон вздрогнул, будто придя в себя, и быстро взглянул на Марти. Тот смотрел оценивающе, словно чего-то ждал. Дэймон почувствовал волну раздражения и, зло скрипнув зубами, быстро отвернулся. Всё ещё чувствуя присутствие Марти рядом, он нервно облизнул пересохшие губы и резко заявил:

– Это не ваше дело…

Марти пожал плечами. Некоторое время оба молчали. Но если Дэймону говорить просто не хотелось, то Марти находился в состоянии нерешительности. Уже долгое время он хотел спросить кое-что у Супер Мечника и всё ждал подходящего момента. Но подходящий момент не наступал, и Марти начинал терять терпение. “Чем дольше я тяну, тем выше вероятность, что я упущу шанс получить желаемое!” – частенько в раздражении думал он, нервно кусая губы. И сейчас, когда Дэймон в уязвимом состоянии, вероятность лжи уменьшается. “Нельзя больше медлить!” – наконец, решил Марти. Сделав глубокий вдох, он обошёл Дэймона, оказавшись напротив него, и со всей серьёзностью произнёс:

– На самом деле, есть одна вещь, о которой я хочу тебя спросить.

Дэймон поднял на него глаза и, вопросительно вскинув одну бровь, озадаченно посмотрел Марти в лицо: тот казался как никогда преисполненным какой-то мрачной решимости.

– Что ты на самом деле знаешь о Тау? – прямо спросил Марти.

Дэймон изменился в лице: на смену заинтересованности пришла враждебная уверенность. Некоторое время он молчал под испытующим взглядом Супер Барабанщика. Затем он решительно процедил:

– Только то, что вам стоит держаться от неё подальше. Ради вашего же блага, – уже не так жёстко, но всё так же уверенно добавил он.

Марти ещё некоторое время испытующе смотрел на Дэймона. Затем он тяжело вздохнул и убрал руки в карманы.

– Ясно… – хмыкнул Марти и хотел было уйти. Но вдруг произошло то, чего он не ожидал.

Едва он успел развернуться и сделать шаг в сторону дверей, как вдруг почувствовал железную хватку на левом предплечье. До Марти ещё не дошёл смысл происходящего, а Дэймон уже неожиданной силы рывком вернул его на прежнюю позицию, так что растерявшийся барабанщик теперь прекрасно видел выражение мечника: на его лице читалась угроза. Мрачным взглядом глядя на Марти снизу вверх, Дэймон отчётливо произнёс:

– И даже думать не смейте спрашивать о том же у моей сестры… если, конечно, дорожите своим состоянием здоровья и психики.

– О, ты мне угрожаешь? – усмехнулся Марти, холодно глядя ему в глаза.

На лице Дэймона возникла такая неподходящая ему жестоко-невинная улыбка.

– Люблю, когда люди меня понимают, – произнёс он.

В этот момент хватка на руке Марти ослабилась, чем тот не преминул воспользоваться, чтобы торопливо вырваться. Супер Барабанщик сделал несколько шагов назад и, убедившись, что Дэймон за ним не пойдёт, с брезгливо поморщенным носом потёр руку. На самом деле это выражение было призвано скрывать боль. “Синяк будет…” – раздосадованно подумал Марти и развернулся, чтобы на этот раз точно уйти. В дверях он на секунду остановился и бросил последний взгляд на Дэймона через плечо: тот неотрывно следил за ним с непонятным выражением лица. Сердито щёлкнув языком, Марти отвернулся и вышел.

***

С назначенного времени встречи прошло уже минут пятнадцать, но самая важная персона, хранящая нить к их свободе, до сих пор не появилась в раздевалке. Минато и Ёшики обеспокоенными взглядами буравили вход. Постепенно в обоих росла тревога, и они непроизвольно спрашивали себя: “Уж не случилось ли чего?” В таком месте, как их клетка, этот вопрос имел особенно пугающий оттенок – никто не знает, когда очередной одноклассник не выдержит давления.

Но вот на пороге возникла знакомая фигура хрупкой белокурой девушки в фиолетовом, и оба парня облегчённо выдохнули. Марибель торопливо прошла к скамейкам, где они расположились, и присела рядом.

– Простите за задержку, – смущённо извинилась Супер Мечтательница, явно не привыкшая опаздывать. – Мне нужно было поблагодарить Хицугири-сан за помощь.

Видя, что на неё не злятся, Марибель немного успокоилась. Конечно, ей было приятнее вовремя приходить на встречи, тем более назначенные ей же самой, но она просто не могла не выразить свою благодарность Супер Азартному игроку лично. К её удивлению, та встретила её рассеянно, явно погружённая в свои мысли. О том, что поведение Хитаги показалось ей немного странным, Марибель решила умолчать.

Пока Марибель приходила в себя, Минато украдкой приглядывался к ней, пытаясь угадать её настрой. Сейчас Супер Мечтательница явно находилась в лихорадочном волнении: её пальцы едва заметно подрагивали, щёки зарумянились, а глаза блестели. Похоже, она была действительно взбудоражена тем, что обнаружила в дневнике Ренко. Но на лице Марибель были и другие, более тревожные черты: её глаза распухли и покраснели, в их уголках залегли печальные морщинки. Всё это красноречиво говорило о горячих слезах, пролитых за чтением записей родного человека, которого ей больше никогда не увидеть. И как ни хотела бы Марибель скрыть последствия бессонной ночи в обнимку с книгой и тёплыми словами искреннего беспокойства Ренко о ней, от взгляда Минато не ускользнули следы её горечи.

А Ёшики в это время растерянно оглядывал Марибель совсем по другой причине. Как он ни старался, он не мог увидеть у неё обещанный дневник.

– Эм… – осторожно начал Супер Хулиган. – А книга?..

Марибель быстро взглянула на него, а затем без лишних слов поднялась со скамейки. В следующие несколько секунд оба парня ошарашенно наблюдали, как она изгибается в корпусе по линии талии и одновременно слегка приподнимает левый край юбки, только чтобы в следующий миг подобно фокуснику выудить оттуда книгу. Ненадолго повисла тишина. Минато и Ёшики удивлённо моргали, глядя на Марибель и пытаясь понять, как она вообще умудрилась пронести таким образом целую книгу. Марибель смущённо усмехнулась и пробормотала:

– Ну, надо же как-то было незаметно перенести дневник, вот я и привязала его к ноге и спрятала под юбкой…

– Хитро… – только и смог протянуть Ёшики.

– Хорошо хоть моё платье не такое короткое, как у Хицугири-сан, – ещё более смущённо улыбнулась Марибель. – Я и так-то боялась, что всё развяжется в самый неподходящий момент… Книга ведь тяжелее справочника, а я и его потерять боюсь, хотя он вроде более-менее надёжно прикреплён к поясу… – уже тише добавила она, на всякий случай коснувшись ленты на поясе и убедившись, что справочник ещё там.

Наконец, Марибель вновь опустилась на скамейку и, положив дневник на колени, раскрыла нужную страницу, предусмотрительно заложенную закладкой из рваной блокнотной бумаги. Минато и Ёшики расположились по обе стороны от неё и заглянули в книгу: перед ними оказались исписанные ровным мелким почерком листы, некоторые слова были обведены в кружки, от которых шли стрелки с комментариями; внизу левой страницы был какой-то не совсем понятный рисунок, изображающий прямоугольник, усеянный точками, на некоторых местах которого также были заметки. Марибель указала пальцем на один момент записей, и парни приготовились слушать.

– Вот тут, – начала она, – Ренко описывает одну интересную деталь. Дело в том, что в какой-то момент она обратила внимание, что в определённых местах школы мне нередко сразу становится плохо. Эти места – столовая, кабинет физики, коридор при парадном входе, бассейн… Хм, на самом деле, насчёт бассейна я не уверена, – нахмурилась Марибель.

– Думаю, она не так уж не права, – вставил Минато и пояснил: – Теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, именно в этих местах усиливается и моя головная боль. И в бассейне тоже: однажды я едва не потерял там сознание.

– Вот как… – Марибель склонила голову набок. Затем она пожала плечами и задумчиво проговорила: – Пожалуй, это стоит проверить. К сожалению, Ренко не успела выяснить причины, но, думаю, если я воспользуюсь своей способностью видеть границы в этих местах, то что-нибудь разузнаю… Но об этом позаботимся позже. – Марибель тряхнула головой, а затем, ткнув пальцем в картинку, продолжила: – А это – схематичное изображение стены с фотографиями из кабинета искусств. Как я и говорила, – она торжествующе скосила глаза на Минато, – снимки хранят секрет. Ренко отметила два места: здесь и здесь.

Марибель поочерёдно указала на эти места. Одно из них находилось возле “двери” в подсобное помещение (небольшого вытянутого прямоугольника справа) и было подписано “Храм”. Второе же было левее и выше – похоже, фотография именно оттуда привлекла интерес Ренко настолько, что она не обратила внимание на подкравшуюся к ней сзади убийцу. В кружочке на этом месте стояли три восклицательных знака, иных подписей не было.

– Судя по заметкам выше, храм – то самое место, откуда мы с Ренко попали в этот мир, – тем временем объяснила Марибель. – А вот второе… Похоже, этот снимок сделан где-то в академии, но Ренко никак не могла понять, где именно. Возможно, теперь, когда нам открыто почти всё здание, мы сможем это выяснить.

– Погоди, – подал голос Ёшики. Он сосредоточенно хмурился, надавив пальцем на лоб. Когда Марибель одарила его вопросительным взглядом, он проговорил: – Так, значит, там был снимок того места, откуда ты сюда попала, так?

Марибель медленно кивнула, всё ещё не понимая, куда он клонит. Тогда Ёшики продолжил:

– То есть, там был снимок места из твоего мира? Точно-точно?

– Абсолютно! – убеждённо воскликнула Марибель. – Мы уже были там несколько раз в разное время суток и точно знаем, как он выглядит. К тому же, там поблизости растёт примечательное дерево…

– Ясно… – Ёшики кивнул. На непонимающие взгляды собеседников он пояснил: – Я просто подумал… А что, если там есть фотографии и из моего мира?

– Или даже из мира каждого, кто сюда попал, – вступил в разговор Минато. – Такое тоже возможно. – На некоторое время он задумался, а затем начал рассуждение: – Пожалуй, следует это проверить. Очень может быть, что эти фотографии имеют связь с самими измерениями. Жаль, нас слишком мало, чтобы стопроцентно во всём убедиться… – Он невесело усмехнулся.

– Это основное, что было в дневнике. Итак какой у нас план? – произнесла Марибель, захлопывая книгу. Она обращалась преимущественно к Минато.

Тот задумчиво взглянул в её серьёзное лицо: ему показалось, будто в её глазах появилась небывалая решительность. “Наверное, это всё оттого, что почва для наших исследований – труды её дорогой подруги”, – подумал он. Вслух же Минато проговорил:

– Пожалуй, как ты и предложила, отложим “аномальные зоны” на потом и начнём с осмотра фотографий. По одному сходим туда и проверим стену на наличие снимков из наших миров и посмотрим на то странное фото из академии – может быть, оно действительно стоит внимания.

От чувства значимости исследований подруги и пользы всей сложной миссии по добыче её дневника на лице Марибель расцвела счастливая улыбка. С оживлением она принялась рассуждать на тему, как им лучше ходить в кабинет искусств, чтобы это не казалось чересчур подозрительным. Периодически в её монолог вставлял свои комментарии Ёшики. Эти двое оказались настолько увлечены разговором, что не обратили внимания на притихшего Минато.

Супер Повелитель персон слушал товарищей вполуха. Он решил, что организацию походов к фотографиям можно оставить Марибель, а сам тем временем погрузился в размышления. То, насколько значимой оказалась для Супер Мечтательницы (да и всех остальных) наблюдательность убитой подруги, заставило Минато задуматься, что он сам получил от Акихико. Они провели достаточно времени вместе и успели построить довольно крепкую дружескую связь, и Арисато подумалось, что он не мог не научиться чему-нибудь у товарища. Размышляя об этом некоторое время, Минато пришёл к такому простому и одновременно сложному выводу: Акихико всегда был для него примером целеустремлённости и решимости идти до конца. Что бы ни происходило в жизни боксёра, он никогда не сдавался и упрямо шёл своё дорогой. И Минато понял: даже несмотря на постоянное давление отчаяния, ему нельзя ломаться. Как и Акихико, он должен следовать пути к будущему до конца. И даже если всё будет казаться совсем безнадёжным, он ни за что не сдастся и обязательно вернётся к тем, кто в нём так нуждается.

***

Звонок в дверь заставил Марти буквально подскочить на месте. Он ждал и одновременно боялся услышать этот звук, и теперь в волнении поспешил открывать. Как он и предполагал, в щели приоткрытой двери он увидел Хитаги. Та стояла, заложив руки за спину, и с любопытством глядела на Марти.

– Ты всё-таки пришла… – натянуто усмехнулся он, открывая дверь и впуская Хитаги в свою комнату.

– Ну конечно пришла – ты же меня позвал, – заметила она, склонив голову набок.

– А-а… Nevermind.

Марти махнул рукой и, плотно прикрыв за собой дверь, жестом пригласил Хитаги сесть, но та лишь мотнула головой. Вместо этого она остановилась у стены и стала внимательным взглядом изучать комнату. Марти немного смутился из-за беспорядка, безраздельно царившего в его обители, но быстро забыл об этом. Сейчас его как никогда охватило волнение. Именно в таком состоянии он обычно не особо следил за языком, так что неудивительно, что и в этот раз высказал часть своих мыслей вслух. Да, он действительно позвал Хитаги поговорить, но то, как легко она согласилась прийти именно в его комнату, его слегка обескуражило. Будь Марти девушкой, он бы ни за что не пошёл в комнату парня, особенно если тот уже однажды пытался приставать. “Хотя о чём это я? Я же уже давно убедился, что её мышление отличается от некоторых девушек…” – подумал он. А может быть, проблема была в том, что Марти просто слишком привык ожидать от людей худшего.

В любом случае, Хитаги сейчас находилась прямо здесь, перед ним. Марти во что бы то ни стало должен был узнать у неё необходимые сведения. И всё же что-то слишком нервировало его. Возможно, в памяти ещё слишком свежа была угроза Дэймона, о которой красноречиво напоминал крупный синяк на руке; может быть, дело было в том, что именно сейчас он может узнать то, что так мучительно искал уже пять лет; а может, он просто слишком привязался к Хитаги и теперь боялся, что его вопрос может навсегда разрушить их неплохие отношения.

Марти нервно облизнул губы и, наконец, решился.

– Хитаги, – начал он, остановившись напротив неё и глядя ей прямо в глаза; она смотрела на него с интересом. – Что ты знаешь о Тау?

Хитаги удивлённо моргнула. Марти глядел на неё испытующе холодно. Она нахмурилась. Едва заметно дрогнул уголок её рта. Наконец, она медленно произнесла:

– Не больше, чем ты. Только то, что эта садистка держит нас в этом отвратительном вульгарном месте…

– Я не верю тебе, – нетерпеливо выпалил Марти.

Хитаги сжалась, шокированно глядя на него. Марти раздражённо продолжал, с каждым словом повышая голос:

– Если бы ты ничего не знала, то не говорила бы так, будто уже давно знакома с ней! Вспомни свои слова: ты говорила, что она постоянно тебя копирует. Помнишь? Помнишь?!

– М-Марти… – растерянно пролепетала она. Видя на его лице гневное выражение, она пробормотала: – Да, я действительно такое сказала, но я говорила это… неосознанно. А что до Тау… прости, я не могу сказать тебе ничего нового. – Хитаги виновато покачала головой.

На Марти вдруг нахлынула волна ярости. Теперь, после всего, что она сказала, когда он так близко к цели… нет, когда он впервые за долгое время нашёл хоть какую-то ниточку – теперь она говорит, что ничего не знает?! Марти отказывался в это верить. Поддавшись внезапному порыву, он резко схватил её за плечи, сильно тряхнул и, глядя в испуганные голубые глаза, упрямо воскликнул:

– Врёшь! Ты не можешь ничего не знать! Ты явно как-то связана с Тау! Почему, почему ты не хочешь рассказать мне правду? – с какой-то мольбой спросил он.

В следующее мгновенье он наблюдал жалкую картину, заставившую его отшатнуться. Нижняя губа Хитаги вдруг по-детски задрожала, глаза заблестели от собирающихся в них слёз. Хитаги замотала головой, словно ища, куда себя деть, её глаза потерянно бегали по всему помещению. Наконец, её худенькое тело затряслось, и, не выдержав напряжения, она закрыла ладонями уже сморщившееся от слёз лицо. Теперь было слишком очевидно, что она плачет.

– Почему вам всем от меня что-то нужно?! – с слезами в голосе воскликнула Хитаги.

В сердце Марти будто что-то кольнуло, и он вздрогнул. К этому времени его голова немного остыла, и теперь он ясно мог оценить последствия своих действий. Перед ним находилась беззащитная плачущая девушка, и именно он довёл её до слёз. Обычно вид рыдающих девчонок вызывал у него только раздражённый скрип зубами, и он спешил как можно быстрее оставить это жалкое, униженное создание. Но не в этом случае. Слёзы Хитаги заставили его чувствовать вину. Он уже искренне раскаивался в том, что слишком сильно давил на неё. Даже бросая девушек в начале своей карьеры ловеласа, Марти не чувствовал себя так мерзко. Возможно, причина была в том, что он воспринимал Хитаги не как девушку. Хитаги – его друг.

Преисполненный чувства вины, Марти осторожным, неуверенным жестом коснулся плеча Хитаги. Девушка вздрогнула. Марти едва не отдёрнул руку, но вовремя вернул самообладание и вместо этого опустил глаза и тихим, раскаивающимся голосом произнёс:

– Хитаги… прости. Я идиот. Я перегнул палку. Я не хотел, чтобы так вышло. Я… – он ещё больше понизил голос, так что теперь слова было трудно различить, и Хитаги осознала смысл высказывания больше благодаря интонации. – Я просто уже не знаю, что делать. Мы торчим тут больше двух месяцев, а я ни на шаг не приблизился к своей цели… Чем больше я думаю об этом, тем больше мне… – Марти запнулся, а затем беспомощно скрипнул зубами и выдал: – Мне страшно. Мне страшно, что я опоздаю и никогда больше…

Марти замолк. Хитаги одним глазом глядела на него сквозь раздвинутые пальцы. Задумчиво она рассматривала его лицо, на котором было усталое, потерянное выражение. Его рука всё ещё лежала на её плече, так что Хитаги могла почувствовать дрожь его пальцев. Сейчас, глядя в его печальные глаза, она ясно видела: Марти не врёт.

С тяжёлым отрывистым вздохом Хитаги убрала руки от лица и выдавила улыбку.

– Я… Я не знаю, чего ты добиваешься… – проговорила она прерывающимся после плача голосом. – Но мне… жаль, что я не смогла помочь. Правда. – Хитаги опустила голову и совсем тихо добавила: – Я бы и сама хотела знать, как я связана с Тау…

Марти поднял на неё глаза: она выглядела действительно сожалеющей и уставшей. На её губах дрожала кривая вымученная улыбка. Лицо и глаза покраснели от слёз. В таком состоянии Хитаги выглядела как никогда маленькой и беззащитной. Смущённый её видом и собственной откровенностью ранее, Марти постарался натянуть свою обычную беззаботную улыбку и, слегка похлопав Хитаги по плечу, ободряюще произнёс:

– Ладно, мои проблемы тебя волновать не должны. А вот тебе грустное лицо не идёт. Как насчёт утопить печаль в чае? – Марти лукаво подмигнул.

Хитаги сквозь всхлип усмехнулась.

– А я думала, что печаль топят в алкоголе, – со слабой улыбкой заметила она.