Текст книги "Игра с отчаянием (СИ)"

Автор книги: Ruby Battler

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 65 страниц)

– Что ж, если вам всё ещё неясно, я предоставлю свои рассуждения. – Эрика расслабленно повела плечами. – Начнём с того, на кого указывают все обнаруженные нами записки. Убийца писал послания с угрозами для Хан-сан, упоминая её тайну. А мы знаем, что единственный человек, кому она её доверила – Арисато-сан.

– И всё? – Ёшики вскинул одну бровь. – Но ведь их разговор вполне могли подслушать.

– Да, ведь он произошёл в одной из классных комнат, – подтвердил Минато.

– Нет, это ещё не всё, – покачала головой Эрика. – Вы, Арисато-сан, как человек, ближе всех тут общавшийся с Хан-сан, могли догадаться, что она будет в кабинете искусств. Именно поэтому кровавый след вёл туда – чтобы мы подумали на неё. А для убедительности вы подбросили туда ещё и записку, якобы полученную Хан-сан. Ведь если она говорит правду и на самом деле не получала никаких посланий, то все эти записки, которые мы находим, вполне могут оказаться фарсом, чтобы мы подумали, что преступник – Хан-сан, доведённая угрозами.

– Звучит как довольно хитросплетённая схема, – заметил Дэймон.

– Как раз в духе Фурудо-сан, – заметила Хитаги. – Может, мы рановато отбросили догадку о детективе-убийце? Что если та нитка в холодильнике никак не связана с преступлением, а оказалась там намного раньше? Тогда ваш аргумент разбивается, Фурудо-сан. – Хитаги взмахнула руками, насмешливо глядя на Эрику.

Эрика снисходительно усмехнулась.

– Вы же понимаете, что это не я, Хицугири-сан, – проговорила она. – Ведь вы сами перечисляли всех, кто был в столовой, и знаете: я туда не заходила. А вот Арисато-сан или Хан-сан…

– Да, знаю, – просто подтвердила Хитаги. – Мне просто очень нравится версия, что преступник, отрезавший Ууджиме-сану голову – сумасшедший маньяк, уже имеющий в этом опыт. А по этим пунктам вы вполне-е подходите, Фурудо-сан. Вы ведь так не хотели, чтобы я или Марти-сан рассказали всем о вашем умении отрезать головы, а, Фурудо-сан? – На лице Хитаги расползлась жуткая издевательская улыбка.

Эрика холодно взглянула на Супер Азартного игрока. Затем детектив оглядела зал: практически все в удивлении и ужасе смотрели на неё. Эрика тяжело вздохнула. “О моём прошлом им знать совсем необязательно”, – подумала она и устало вздохнула. Вслух же она спокойно заметила:

– Но ведь вы и сами не знаете, насколько это правда, Хицугири-сан. У вас ведь нет ничего, кроме слов Марти-сана. А мало ли что может взбрести ему в голову? – Эрика усмехнулась, покосившись на барабанщика. Марти вернул ей ухмылку.

– Даже если бы я вдруг и соврал, мисс Эрика, не думаю, что это было бы слишком далеко от правды, – заявил он.

– К тому же, даже Флай-сан вызывает больше доверия, чем вы, Фурудо-сан, – заметил Дэймон.

Эрика презрительно скосила глаза на него, а Марти заметно оживился.

– Так вы доверяете мне, мистер Дэймон? – с блестящими глазами поинтересовался он.

Дэймон скривил губы.

– Конечно нет. – Дэймон резко мотнул головой. – Но вы всё же не такой жуткий.

Марти на это ничего не ответил, лишь польщённо усмехнулся. Со стороны Тау послышался разочарованный возглас.

Тем временем их короткий диалог дал Минато время немного прийти в себя и подготовиться к новому удару. Он прочистил горло и, покачав головой, громко произнёс:

– Нет, так мы ни к чему не придём. Мы будем продолжать ходить по кругу и метаться от одного подозреваемого к другому, пока не разберёмся со всеми уликами. Мы ведь даже ещё не рассматривали тот лист из блокнота, который я нашёл…

– Звучит так, словно вы пытаетесь переключить внимание остальных с чего-то важного на эту бумажку, Арисато-сан, – с издевательской улыбкой заметила Эрика.

Минато вздрогнул, но ничего не сказал.

– Но факт есть факт: из блокнота действительно вырвали несколько страниц, – проговорила Хитаги, очертив пальцем в воздухе круг. – Возможно, они как-то указывают на убийцу… И это вряд ли просто совпадение, что Арисато-сан нашёл одну из них.

– Но с другой стороны, – заговорил Марти, – может быть, что мистер Арисато – убийца, а страницу он показал самую безобидную, чтобы сбить всех с толку, скрыв остальные, очевидно указывающие на него… – заметив злобные взгляды товарищей Минато и враждебность на лице самого повелителя персон, Марти поспешил заверить: – Я ни в коем случае не обвиняю вас, мистер Арисато, по крайней мере, пока. Сейчас я лишь рассматриваю одну из возможностей.

– Мне вот интересно, – вступил в разговор Дэймон, – что вообще могло быть на тех пропавших страницах?

– Ну, может, Ууджима-сан описал на них то, что видел в комнате убийцы, а преступнику хотелось это скрыть, – Хитаги пожала плечами.

– Можно кое-что спросить? – подала голос Марибель. Она с задумчивым видом сдвинула брови на переносице, явно мучимая каким-то вопросом. – В блокноте Ууджимы-сана были какие-нибудь записи?

– Нет, на оставшихся страницах были только рисунки кошек, – ответила Хитаги и, склонив голову набок, поинтересовалась: – А что?

Марибель ответила не сразу. Прежде она взглянула на Минато. С того момента, как Эрика предположила, что именно он может быть тем, кто пытается её подставить, Супер Мечтательница не находила себе места. Сомнения охватили её: а что, если она напрасно решила довериться этому человеку? А что, если он на самом деле просто воспользовался ей, чтобы выбраться? Его лицо казалось ей честным, но за время пребывания в академии Марибель хорошо усвоила, что нельзя верить всему, что тут видишь. И всё же ей очень хотелось, чтобы Минато оказался искренней личностью и тем спасительным островком в океане отчаяния, в котором она так нуждалась; чтобы его лицо отзывчивого человека не оказалось маской. Сейчас же прочитать его истинные эмоции было невозможно. Марибель отвернулась и со вздохом объяснила:

– А то, что было бы довольно странно, если бы Ууджима-сан внезапно начал использовать свой альбом в качестве дневника. Возможно, намёк на личность преступника кроется в его рисунках?

– То есть, вполне возможно, что его убили из-за того, что он стал рисовать других животных, а не кошек? – вдруг предположила Хитаги. – Ведь только на рисунке, обнаруженном Арисато-саном, написано “Умри”. Значит, кошки-самоубийцы не разозлили преступника так, как это сделали те неопределённые животные.

– Да нет, это глупо, – усомнился Дэймон. – Кто станет отрезать голову из-за рисунков? Может, там какая-то отсылка наподобие той, намекающей на предыдущие смерти…

– Это как? – не понял Ёшики.

– Ну, на одном из рисунков смерти кошек очень напоминают смерти всех, кто был убит до Ууджимы-сана, – пояснила Хитаги.

Те, кто не видел это творение, поёжились, представив возможную картину и вспоминая предыдущие казни. Но ещё более неприятно поражала мысль, что Супер Художник, похоже, черпал вдохновение из убийств. В то время как другие жили в страхе или даже боли от утраты близких, он наслаждался тем, что происходит вокруг него. Это не могло не пугать. Многие и не догадывались, какая на самом деле жуткая личность Ууджима Сатоши. Он всегда вёл себя тихо и не давал особых поводов подозревать его в чём-то подобном. Разве что случай в столовой…

– М-да-а… Видимо, он действительно всех тут ненавидел, – с кривой усмешкой заключил Ёшики.

Тем временем Минато вздохнул.

– И в итоге мы всё равно упираемся в то, что Ууджима побывал в чьей-то комнате и владелец его убил… – проговорил он.

– А наши основные улики – записки с угрозами, тёмная нитка в холодильнике и показания Хицугири-сан с Марти-саном о тех, кто побывал в столовой в тот день, – перечислила Эрика и с издевательской усмешкой добавила: – И, вот же странность, каждая из них вполне подходит под теории с убийцами Хан-сан или Арисато-саном. Разве что в первую не до конца вписываются записки с угрозами, а во вторую – следы от ногтей на стаканчике из-под коктейля.

Минато раздражённо щёлкнул языком, а Марибель сжала зубы. Да, в её предположении были лазейки, но оба осознавали, что Эрика оставила их специально, чтобы безнадёжнее впутать жертв в свою паутину. На все их аргументы у неё, несомненно, уже был готов ответ. Супер Детектив хотела, чтобы подозреваемые боролись, прежде чем она раздавит их, как каких-нибудь червей, и от этого становилось гадко вдвойне. Монстр, который наслаждается страданиями отчаянно ищущих спасения жертв – такое зрелище вызывало ещё больше отвращения. Акихико не мог спокойно наблюдать, как Супер Детектив измывается над его товарищем, и язвительно поинтересовался:

– А что это сразу Арисато? Почему вы не подозреваете, скажем, Ирису? А что, она ведь тоже носит тёмную одежду и, кажется, была в столовой, да ещё к тому же вполне может иметь длинные ногти, чтобы оставить царапины на стаканчике! – саркастически заключил Супер Боксёр и раздражённо сплюнул.

Никто не воспринял его слова всерьёз. Ну разве может это прелестное пугливое создание по имени Ирису Кёко отрезать кому-то голову? Вот и сейчас Кёко под внезапным всеобщим вниманием нервно теребила юбку и опустила глаза, чтобы случайно не встретиться с кем-нибудь взглядом. Её явно пугали даже устремлённые на неё пары глаз, что уж говорить о таком жестоком способе убийства ни в чём не повинного одноклассника.

Лишь одного человека в зале суда слова Акихико заставили задуматься. Этим человеком был Ёшики.

– А действительно, почему мы не рассматриваем Ирису? – вдруг совершенно серьёзно спросил он, озадаченно нахмурившись. – Я имею в виду, что даже самые безобидные на вид до этого оказывались убийцами, так почему бы и ей не быть?

Сразу несколько пар глаз удивлённо воззрились на него. Кёко также в шоке и ужасе смотрела на Ёшики. Он вдруг почувствовал себя виноватым, глядя в эти большие красные глаза, готовые в любой момент наполниться слезами. “Кажется, я слишком грубо…” – смущённо подумал Кишинума. Тем временем попытку объяснить отсутствие подозрений в адрес Кёко сделал Марти.

– Ну-у… – протянул он, явно с осторожностью подбирая слова. – Понимаете ли, мистер Кишинума, есть некоторые… обстоятельства, из-за которых мисс Ирису вряд ли бы стала убивать мистера Ууджиму…

– Уж не из-за её ли влюблённости в убитого, Марти-сан? – насмешливо поинтересовалась Эрика.

Кёко заметно вздрогнула, а затем низко опустила голову, стараясь скрыть покрасневшее от смущения лицо и предательски заполняющиеся слезами глаза. В то время как те, для кого это стало новостью, не могли оторвать шокированных взглядов от Ирису, Марти тяжело вздохнул и красноречиво закатил глаза. Дэймон же закрыл рукой лицо и мрачно пробормотал:

– Да, Фурудо-сан, похоже, понятие тактичности вам совершенно незнакомо…

– На самом деле, в моём списке основных подозреваемых сейчас находятся трое, – продолжила Эрика как ни в чём не бывало. – Арисато-сан, Ирису-сан и Хан-сан. Вот только я никак не могу определиться, кто именно из них – убийца, – Эрика игриво усмехнулась, словно её совершенно не трогало происходящее.

– Да нет, вряд ли это Ирису… – пробормотал Ёшики, всё ещё смущённый тем, что из-за него все узнали о чувствах Кёко к Сатоши. – По-моему, то, что она не могла убить любимого человека, звучит достаточно убедительно.

– Может быть… – проговорила Хитаги, оценивающе разглядывая новоявленную подозреваемую. – Но к её кандидатуре подходит очень много улик из списка, как правильно заметил Санада-сан. А что до любви… Вон, Кано-сану его “дружба” с Кисараги-саном не очень-то помешала его убить.

– Хитаги! – укоризненно вокликнул Дэймон, уперев руки в бока. На виноватый взгляд сестры он строго покачал головой и произнёс: – Неужели ты решила совершенно проигнорировать чувства человека? Ты хочешь уподобиться Фурудо-сан и видеть во всех людях преступников? И вообще…

Вдруг Дэймон осёкся, поражённый внезапной догадкой. “Да нет, не может этого быть!” – твёрдо сказал он сам себе, тряхнув головой. Вот только когда его посетило это предположение, мечник уже не мог перестать думать о нём; и чем дольше он думал, тем прочнее в нём укоренялась убеждённость в верности этой пугающей догадки. От ужаса осознания Дэймон весь побледнел, и его конечности задрожали.

– И вообще..? – повторил его последние слова Марти, ожидая развязки. Как ни странно, на этот раз он оказался в лагере тех, кто был готов защищать подозреваемого. В его голове просто не укладывалось, что влюблённая девушка может так жестоко убить объект своего обожания.

Дэймон опустил руки. Картинка очень хорошо складывалась в его голове, но принять эту правду было для него слишком сложно. Дэймон тупо уставился в одну точку на полу, не в силах сфокусировать взгляд на чём-то осмысленном. Мрачным тоном, Супер Мечник хрипло заговорил:

– Я только что понял одну важную вещь. – Дэймон поднял глаза на окружающих: все испытующе глядели на него, ожидая следующих слов. Мечник сделал глубокий вдох, чтобы немного успокоиться, и продолжил: – Дело в том, что неподалёку от учительской я наступил на какой-то предмет, который от этого раскрошился. В раздавленном состоянии он очень напоминает тот парализующий яд-порошок. Я всё недоумевал, что это такое, так как следов от яда там быть не могло. Но сейчас я осознал: так выглядит белая таблетка, на которую наступили.

Дэймон с мрачной торжественностью оглядел зал суда. Он встретил преимущественно недоумённые взгляды окружающих, но были и те, кто отличились: Эрика с широко распахнутыми из-за шока от появления новой для неё улики глазами, нахмурившаяся Хитаги, в голове которой с огромной скоростью складывались кусочки мозаики этого преступления… и побледневший, как мел, преступник. Наконец, Хитаги сделала глубокий вдох и заявила:

– Ну, теперь мне ясна картина происходящего. Может, я ещё не до конца поняла причины, но следствие теперь очевидно.

– И что всё это значит? – хрипло спросил Марти, хотя после слов Дэймона он тоже понял, на кого указывают улики.

Хитаги усмехнулась и приготовилась долго говорить.

– Ну, пожалуй, я пройдусь по всей этой истории. Думаю, она началась ещё с того легендарного случая в столовой. Тогда наш теперешний преступник ещё не помышлял об ужасном деянии; тогда в нём только появились ростки ненависти… но не к жертве, а к Хан-сан, которая, видимо, по мнению преступника слишком докучала Ууджиме-сану. Именно эта ненависть и сподвигла убийцу позднее всячески подставлять её, в том числе и написать ту анонимную записку Фурудо-сан. Но пока до этого ещё не дошло. Пока у нас только события до убийства. Среди них и посещение Ууджимой-саном комнаты своего будущего убийцы. Видимо, то, что он там и обнаружил, и послужило поводом того, что он остался в итоге без головы. Тут я, правда, не до конца уверена. – Хитаги повела плечами. – А теперь переходим непосредственно к дню совершения преступления. Итак, убийца подготовил фальшивые послания, чтобы подставить Хан-сан, взял яд, пилу, фартук и приступил к действию. Сначала он добавил в один из стаканчиков с коктейлем парализующий яд, случайно просыпав немного в учительской – видимо, именно там он всё и подготовил – и забыв там лист из собственного дневника. Затем он незаметно подменил стаканчик Ууджимы-сана на стаканчик с ядом, а после отрезал парализованной жертве голову пилой. Именно тогда убийца и вырвал страницы из блокнота Ууджимы-сана, только я пока не совсем поняла зачем. Далее он отправился в кабинет искусств, сделав так, чтобы орудие убийства и очередную записку нашли и точно подумали на Хан-сан. Преступник наверняка знал, что она часто там бывает. Возможно даже, что он едва успел скрыться, прежде чем она пришла туда сегодня. И план бы прошёл без сучка и задоринки, даже несмотря на забытую дневниковую страницу, если бы не одно “но”. Одно маленькое, но такое значительно “но”. Дело в том, что по пути в учительскую или из неё – не имеет значения – убийца обронил одну из своих таблеток, которые всегда при нём. Таблеток от кашля, – торжественно закончила Хитаги и взглянула прямо на преступника.

В этот момент Ирису Кёко почувствовала привычный зуд в горле и принялась торопливо нашаривать в кармане пакетик с лекарством. Нервы дали о себе знать, вызвав приступ аллергии. Уже давясь от кашля, она, наконец, выудила свои таблетки и кое-как проглотила более половины содержимого упаковки. Едва её дыхание более-менее пришло в норму, она смахнула выступившие слёзы и тяжёлым взглядом посмотрела на Хитаги.

– А знаете, – вдруг задумчиво произнёс Марти, – если вглядеться, то эти животные с вырванной страницы напоминают кроликов – помню, там их головы закрывали иероглифы, но-о… Вы ведь очень любите кроликов, мисс Ирису? – уточнил он, покосившись на Кёко.

Теперь убийственный взгляд Ирису был уже на Супер Барабанщике. Но тот был вполне закалён жизненным опытом и общением с Эрикой, так что ничуть не смутился. Кёко оглядела зал суда. И если раньше она до боли напоминала беззащитного кролика, то теперь уже казалась загнанной в угол, но ещё готовой отражать атаки коброй. В её красных глазах плескалась чистейшая ненависть. Большинство присутствующих в неверии уставилось на это воплощение презрения и жажды крови. Теперь уже ни у кого не было сомнений: в отличие от желающего всем помочь Минато и приведённой этой ситуацией в ужас Марибель, Ирису Кёко вполне способна отрезать живому человеку голову, даже если этот человек был когда-то ей любим.

Наблюдая за ними, Тау негромко засмеялась в кулак.

– Кажется, настало время голосования. Вы ведь уже определились, кто убийца на этот раз?

Требования Тау были выполнены. Конечно же, на этот раз большинство голосов были за Кёко. Сама Ирису упрямо проголосовала за Марибель, прекрасно осознавая бессмысленность своего действия. Сейчас она просто буравила Супер Мечтательницу враждебным взглядом, так что у той даже пробежали по спине мурашки, и молча слушала приговор.

– Всё верно! – наконец, жизнерадостно объявила Тау. – Наш сегодняшний отрезатель голов – Ирису Кёко, Супер Смотритель живого уголка!

Кёко впервые не выглядела напуганной – скорее, она было ужасно зла на тех, кто её раскрыл. Для остальных же наступил шок. Они просто не могли понять, что заставило её так жестоко убить человека, в которого она была влюблена. Больше всех была поражена Марибель: в её голове совершенно не укладывалось, за что же Кёко так сильно возненавидела её. Именно поэтому она неуверенно спросила:

– Почему вы так хотели подставить именно меня, Ирису-сан?

Кёко скучающе взглянула на неё. Она думала несколько секунд и пришла к выводу, что больше нет нужды что-то скрывать и можно быть честной. Тогда на её лице появилась слабая злобная улыбка и она тихим, но уверенным тоном, так непохожим на её обычную робкую манеру речи, произнесла:

– Разве неясно? Ты меня бесишь.

– Э? – Марибель вздрогнула и в удивлении захлопала глазами. Такое неприкрытое презрение ещё больше шокировало её.

Видя её недоумение, Кёко тяжело вздохнула и с явным нежеланием – всё-таки, она действительно ненавидела болтовню – объяснила:

– В первую очередь меня разозлило то, что ты вилась возле Ууджи в тот день. Серьёзно, как можно быть такой идиоткой и не понять, что твоё внимание его тяготит? – Кёко хмыкнула. – К тому же, ты до жути напоминаешь это гадкое создание…

– Какое создание? – искренне не понял Ёшики.

– Я так понимаю, кошку, – предположил Марти, пожимая плечами.

Кёко кивнула.

– Погоди, то есть ты убила его из-за того, что он стал рисовать вместо кошек кроликов? – в ужасе спросил Акихико, не отрывая взгляда от преступницы.

– Нет, – Кёко покачала головой. – Это всего лишь заставило меня в нём разочароваться. Просто из его последних рисунков я поняла, что именно он сделал нечто ужасное в прошлом. Именно он, – Кёко сжала кулаки, так что её ногти впились в ладони, – убил… моего единственного друга… Он отрезал ему голову… Он… У-таро… – Кёко перешла на безумное бормотание и, схватившись за голову, задрожала от ярости, вспоминая подробности того рокового дня: липкая густая кровь на белой пушистой шёрстке единственного создания во всей школе, которому Кёко была небезразлична; маленькая голова с длинными ушами (левое из них слегка надорвано), валяющаяся неподалёку от тельца; и кошка, облизывающая останки…

– Можно поинтересоваться? У-таро – кролик? – методично уточнила Эрика. Сейчас она холодно смотрела на охваченную безумием Ирису. Супер Детектив испытывала к ней отвращение: она не могла не презирать её так же, как Ирису Кёко, несомненно, презирала её саму из-за кошачьей натуры.

Кёко шумно вдохнула и вновь закинула таблетки в рот.

– Он убил У-таро, – холодно проговорила она. – Я любила его, а он оказался убийцей. И тогда я решила, что будет справедливо, если он умрёт так же, как У-таро.

От её тона у многих по спине пробежали мурашки. Она так легко говорила о том, как отрезала живому человеку голову, что это не могло не приводить в ужас. Дэймон нервно сглотнул и, запустив руку в волосы, пробормотал:

– Неужели, для вас жизнь кролика то же самое, что и жизнь человека, Ирису-сан?

Кёко презрительно взглянула на него и хмыкнула.

– Я была бы счастлива, если бы вы все сдохли, как тот противный Кот… То есть, Супер Лжец, – с искренней ненавистью заявила она. Пока все приходили в себя от такого безжалостного заявления, она вновь перевела взгляд на Марибель и вдруг жестоко улыбнулась. От этой улыбки Супер Мечтательница невольно вздрогнула, и ей стало не по себе. А Кёко, склонив голову набок, заговорила вновь, покосившись на Минато: – Кстати, Арисато-сан, вам будет интересно узнать, что, пусть Хан-сан и рассказала вам о своём происхождении, она скрыла одну очень важную деталь. Дело в том, что она ещё до третьего убийства знала, что вокруг этого места находится барьер, пожирающий наши отрицательные эмоции. Да-да, я слышала ваш разговор с Усами-сан в тот день, – добавила она, обращаясь к Супер Мечтательнице.

Кёко победоносно взглянула на Марибель и удовлетворённо заметила, как та побледнела. Собственно, побледнела далеко не она одна. Для всех остальных эта новость стала ужасающим откровением. На лицах присутствующих отразились разные степени шока. Но больше всех был неприятно поражён Минато.

– Это правда? – спросил он у Марибель дрогнувшим голосом, надеясь услышать отрицательный ответ.

Та опустила глаза, боясь встретиться с ним взглядом. Она не могла точно сказать, почему скрыла эту информацию: то ли боялась отрицательной реакции на свои способности, то ли всё ещё не могла до конца довериться Минато. Но факт оставался фактом: она знала правду и молчала. Марибель слабо кивнула. Минато побледнел ещё сильнее, хотя, казалось бы, куда уж больше. В душе разлилась странная горечь. Он низко опустил голову и стиснул зубы, почувствовав внезапный приступ головной боли.

Тем временем Тау в неподдельным интересом наблюдала за разворачивающимся действием. Её глаза блестели. Внезапно кукла воскликнула настолько громко, что её голос отразился эхом от стен, а у некоторых заложило уши:

– Как здорово, что вы его уже видели, Мечтательница-сан! А теперь, – Тау загадочно ухмыльнулась, – как насчёт того, чтобы поделиться впечатлениями с окружающими?

Марибель широко раскрытыми от ужаса глазами уставилась на неё. От перспективы вновь увидеть этот кошмар у неё перехватило дыхание и начался приступ паники. На это Тау безжалостно оскалилась и щёлкнула пальцами. В то же мгновение в помещении потемнело, лишь чтобы в следующий миг всё озарилось режущим глаза алым светом от сплетений причудливо изогнутых пугающих линий. Глазам одноклассников предстало нечто – сеть трещащих, будто от тока, красных полос света, пульсирующих, словно живой организм. Один вид такого барьера вселял в сердце ужас, точно какая-нибудь из линий вот-вот ухватит тебя за ногу и затянет в пучину отчаяния. Во всём этом кошмаре сияла его хозяйка: Тау с безумной улыбкой сидела на своём троне, и из-за её спины тянулась эта паутина, как ужасные крылья.

В то время как большинство впали в транс от такого зрелища, Марибель не выдержала давления – её голову буквально раздирало изнутри – и, вцепившись пальцами в собственные волосы и зажмурившись, закричала. Не лучше себя чувствовали и Минато с Хитаги. Супер Повелитель персон буквально не мог дышать: ему казалось, будто бы что-то давит на его горло. Азартный игрок же широко раскрытыми глазами смотрела перед собой. Картина мира быстро расплылась, и в итоге зрение девушки окутала пелена тьмы. Хитаги резко почувствовала себя беззащитной, оставшись одна в этом мрачном мире, ощущая лишь головную боль и пугающую ауру барьера. И самым ужасным было то, что в этот момент никого не было рядом – все присутствующие находились в другой части зала.

Всё закончилось так же резко, как и началось. Просто Тау щёлкнула пальцами, и ужасный барьер исчез, вернув в зал суда привычную атмосферу – пусть и мрачную, но всё же не настолько безнадёжную. Пока одноклассники приходили в себя от пережитого дикого ужаса, Тау мило улыбнулась и объявила:

– А теперь, когда мы полюбовались моим детищем – время наказания за убийство!

***

Время казни!

Игры разума.

(C-CLAYS – PSYCHEDELIC)

Оказавшись на месте действия, Кёко огляделась. Сначала её взгляд был безразличным – ну действительно, что такого может сделать эта кукла с ней? – но апатию быстро сменил ужас, когда она осознала, что её окружает.

Стены небольшого тускло освещённого помещения, в центре которого на стуле сидела преступница, были изрисованы карикатурными изображениями кроликов-самоубийц. Кёко видела эти рисунки лишь однажды, но сразу же их узнала: именно они предстали её шокированному взору, когда она в последний раз открыла блокнот Супер Художника. В памяти живо воскресли пережитые в тот момент эмоции: шок, неверие, разочарование… и боль, когда она заметила изображение знакомого обезглавленного кролика с надорванным ухом.

Чтобы немного успокоить растущую панику, выражающуюся в готовом вот-вот начаться приступе кашля, Кёко принялась нашаривать в кармане лекарство. Вот только тут её ждало жестокое разочарование, от которого все внутренности будто рухнули в живот: таблеток не было. Ирису побледнела и в ужасе задрожала. В этот момент она не думала, что даже будь надёжные белые гранулы у неё, она бы всё равно не смогла достать их. В конце концов, верёвки, которыми её привязали к стулу, держали крепко.

Кёко принялась лихорадочно вертеть головой. Всюду, куда ни падал взгляд, были эти проклятые рисунки. Ирису уже буквально трясло от паники. Внезапно одновременно сверху и снизу что-то тускло засияло. Источник света вызвал у Кёко ещё более неприятный шок: снизу, прямо из пола появились призрачные разноцветные круги. Ирису не нужно было поднимать голову, чтобы знать: наверху по воздуху плывут пёстрые квадраты, медленно опускаясь на землю. И убийца оказалась как раз между ними. А ведь именно так выглядела игра, в которую она играла со своим сознанием каждый раз, когда требовалось успокоиться… “Откуда она знает?..” – в панике подумала дрожащая Кёко, предчувствуя смерть от того, что не раз спасало её разум.

Ирису зажмурилась и вся буквально сжалась. Некоторое время она провела в таком положении, надеясь, что всё закончится как можно быстрее. Её мысленные молитвы всем известным богам прервало то, что ей вдруг резко стало сложно дышать. Кашель неустанно подступал к горлу, и вскоре сдерживать его стало просто невозможно. Кашляющая Кёко не смогла больше просто закрывать глаза. И, распахнув их, она увидела то, что так ненавидела.

Ирису Кёко буквально окружили кошки, чьи глаза – зелёные, жёлтые, голубые – пугающе светились в мрачной комнате между материализовавшимися на полу и нагромождёнными друг на друга квадратами, словно сделанными из цветного стекла. Теперь ей стало ясно, что вызвало приступ аллергии – её непосредственный источник. Кёко сперва и не заметила их мяуканья из-за собственного громкого кашля; и хоть теперь он не стал тише, она прекрасно слышала этот мерзкий звук в ушах, как будто все кошачьи голоса становились громче с каждой секундой.

Сгибаясь от кашля, Кёко на мгновенье подняла глаза вверх. С её опытом ей хватило доли секунды, чтобы оценить ситуацию. Каким-то чудесным образом всё это время фигуры не задевали её. Они приземлялись на землю неподалёку и друг на друга, и в итоге образовалась причудливая конструкция из разноцветных квадратов и кругов, оставив небольшой участок пустым и накрыв его, наподобие арки – именно там и находилась Кёко. А сверху и снизу продолжали появляться новые фигуры. Каким-то чудом Ирису урвала ещё мгновение на то, чтобы взглянуть вверх, и обомлела: она вдруг осознала, что над ней вплотную друг к другу находятся несколько кругов красного цвета, один из которых совсем чуть-чуть торчит наверху, а на остальные нагромождены фигуры других цветов. “Если верхний из них столкнётся с упавшим на него красным квадратом, то уничтожатся все, и тогда…”

Но ей не суждено было додумать эту мысль. Внезапно под потолком появился маленький и пока полупрозрачный алый квадратик. Расширившимися от трепета глазами Кёко следила за ним, не прекращая ужасно кашлять и задыхаться. Квадратик упал точно на верхний красный круг, и тот загорелся. С ужасом Кёко наблюдала, как за ним один за другим загораются остальные. Несколько секунд они просто светились – и вдруг все практически одновременно лопнули, словно мыльные пузыри. Потеряв опору, остальные фигуры медленно стали падать. Все кошки вдруг разбежались.

Грохот, потрясший помещение – и кашель убийцы прекратился. Ирису Кёко была похоронена под множеством разноцветных фигур.

***

После трансляции в зале суда загорелся свет, но никто не спешил хоть что-то говорить. На головы одноклассников свалилось слишком много потрясений для одного дня: личность убийцы, барьер, казнь… Они до сих пор пребывали в состоянии шока, не в силах хоть как-то систематизировать полученную информацию.

Тау быстро оставила попытки их “расшевелить”. Видя, что все слишком подавлены и задумчивы для реакции на неё, она откинулась на троне и, скрестив руки на груди, громко объявила:

– Суд окончен! Попрошу освободить помещение.

В этот момент со стороны лифта раздался звонок, и двери открылись с привычным металлическим скрежетом. Все на автомате проследовали к нему и расположились внутри. Марибель, в отличие от пути в зал суда, буквально забилась в угол, подальше от Минато, опустив глаза и стараясь не смотреть на него. Она знала, что во время поездки он будет бросать на неё взгляды, полные боли или осуждения. “Наверняка он разочарован во мне”, – с горечью думала Супер Мечтательница. А Минато испытывал смешанные чувства: с одной стороны, он действительно чувствовал себя потерянным из-за её молчания; с другой же, он всё ещё пытался найти Марибель какое-то оправдание, потому что он видел в ней хорошего человека. “Она осталась тут совсем одна, без поддержки друга, – размышлял он. – Неудивительно, что она боится высказать всё, что у неё на душе”. И тут же память услужливо подкидывала слова, сказанные Тау после истории с запиской: “Люди без предпосылок и с чистой совестью сюда не попадут просто так”.