Текст книги "Игра с отчаянием (СИ)"

Автор книги: Ruby Battler

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 65 страниц)

Минато побледнел.

– Т-то есть… – пролепетал он.

– … если вы просто так уйдёте, однажды она сможет захватить власть над вашим рассудком, и вашим друзьям придётся ох как несладко, особенно если учесть, что вы – самый сильный повелитель персон из них! – заключила Тау и широко издевательски улыбнулась.

Минато в ужасе уставился на неё, не веря своим ушам. “То есть, я представляю угрозу тем, кто буквально спас меня?” – спросил он сам себя. “Я не сдамся, не сомневайся!” – энергично отозвалась Эношима звенящим от невинной радости голосом. Минато запустил пальцы в волосы и в отчаянии застонал.

– Не нужно так волноваться, Арисато-сан, – ободряюще продолжала Тау. – Вам здесь не будет одиноко: с вами будут ваши товарищи, в конце концов! Хан-сан тоже выгодно остаться тут, – добавила она.

– Из-за той сверхъестественной сущности? – невесело уточнила Марибель.

Тау загадочно заулыбалась.

– Не только, – таинственно произнесла она. – В конце концов, я могу дать вам то, о чём вы уже даже не мечтаете.

Марибель вздрогнула. Против воли её сердце забилось чаще. “О чём я уже не мечтаю? – взволнованно подумала она. – Неужели, она говорит о..?”

Видя её выражение, Тау просияла.

– Да-да, вы наверняка уже догадались, Хан-сан: я могу воскресить Усами Ренко! В моей власти жизни тех, кто умер тут, в конце концов.

Марибель быстро повернулась к ней. Фиолетовые глаза лихорадочно блестели, руки возбуждённо подрагивали от мысли: “У меня будет шанс вновь увидеть Ренко!” Марибель едва не забыла, как дышать. Маячащая перед глазами надежда сводила с ума.

Тау тем временем откинулась на своём троне и продолжала:

– Да, таким образом, это будет чудесное место без убийств, зато с удобствами и безопасностью. Вы сможете быть друг с другом, да и количество людей замечательное – два парня и две девушки! – Тау хихикнула.

Ненадолго повисла тишина. Её предложение казалось чистейшим безумием – действительно, кто в здравом уме согласится на добровольную изоляцию в месте, где умерло столько людей, которые жило их болью и страданиями, которое всё обагрено кровью? Однако некоторые аргументы казались довольно убедительными, что посеяло в одноклассниках семена сомнения. Внезапно Ёшики неуверенно уточнил:

– Стой, если ты воскресишь Усами, то получится четыре человека, так? А как же… – он перевёл взгляд сначала в сторону Эрики, а затем – Хиганбаны.

Тау ничего на это не ответила, лишь усмехнулась. Вместо неё заговорила Хина. Она скрестила руки на груди, тяжело вздохнула, прикрыла глаза и спокойно произнесла:

– Очевидно же, что Тау с Фурудо-сан отправятся на покорение других миров – с покровительством ведьмы у Тау будет много возможностей. Что же до меня… – Хиганбана открыла глаза и с невесёлой ухмылкой поинтересовалась: – Неужели вы, Кишинума-сан, думаете, что она станет терпеть такую вещь, как моё существование? Возможно, вы этого до конца не осознаёте, но и я, и она – мы обе понимаем, что одна из нас не выйдет из этого зала живой. А, ну и обе ставят на себя, конечно же, – добавила Хина с расслабленной самоуверенной ухмылкой, склонив голову набок.

Тау покачала головой.

– Эх, Хиганбана-Хиганбана, никак не можешь оставить меня в покое! – сокрушённо проговорила она. – Ну почему ты не могла просто меня отпустить?

Хина откинула волосы назад и ухмыльнулась.

– Но ведь ты тоже мечтала меня уничтожить, когда накопишь достаточно сил, не так ли? – ответила она вопросом на вопрос.

Тау откинулась в кресле.

– Видишь меня насквозь! – насмешливо сказала она.

Всё это время Марибель раздирали сомнения. Она не могла поверить, что то, на что она уже не смела надеяться, сейчас было так близко. “Может, лучше пожертвовать свободой ради жизни Ренко? – в волнении думала она. – Ренко была готова пожертвовать жизнью ради меня, так почему я не могу сделать то же самое для неё?.. Но что если Тау просто дразнит нас? Что если она расписывает всё в красках лишь ради того, чтобы добиться своего? Возможно, это вовсе не реально!”

– Разве вашей власти хватает на то, чтобы воскресить человека? – вдруг раздался в мрачной тишине зала голос Марибель.

Остальные взглянули на неё со смесью удивления и ужаса. “Неужели, она готова довериться Тау?!” – пронеслась в их голове пугающая мысль. Больше всего в этой ситуации было страшно выражение Марибель: она смотрела на Тау с холодным спокойствием, как рационалист, оценивающий все возможности. Тау с интересом вглядывалась в её лицо. Затем кукла возвела глаза к потолку и стала барабанить пальцами по щекам, задумавшись. В какой-то момент её посетило озарение. Просияв, Тау вновь опустила глаза к залу и, хлопнув в ладоши, радостно воскликнула:

– Я могу это продемонстрировать!

Слова прозвучали, как смертный приговор. Постепенно осознавая всю их пугающую суть, все, кто мог, побледнели, даже на лице Хины отразился ужас. В помещении словно резко похолодало, так что большинство заколотило.

– Ты не посмеешь… – пролепетала Хина.

Но было уже поздно: Тау с широкой ухмылкой подняла руку вверх, словно дирижёр, а затем щёлкнула пальцами. Тут же в центре зала, окружённая трибунами с учениками, стала постепенно проявляться фигура девушки. Сначала она была лишь бледным, прозрачным силуэтом с едва различимыми чертами, но с каждой секундой она становилась всё ярче. Спустя примерно минуту на том месте материализовалась девушка примерно семнадцати лет. Она лежала на полу, лишённая жизни, словно сломанная кукла. Её руки и ноги были раскинуты, голова наклонилась чуть вбок, являя части зала, где находились Ёшики и Марибель, лицо европейского типа с остекленевшими ореховыми глазами. Её рыжевато-русые волосы до плеч, когда-то аккуратно уложенные, теперь разметались по полу. Она была одета в свитер персикового цвета с рукавами по локоть, чёрные шорты и чёрные же капроновые колготки, на её ногах красовались короткие серые полусапожки с ремешками на щиколотке. И, пожалуй, самыми примечательными деталями её внешности был мертвенно-серый цвет кожи и ужасный синяк на шее – явное свидетельство удушения.

– Итак, для демонстрации моих способностей я решила провести воскрешение фройляйн Сондж Хоннекер – Супер Создательницы настольных игр! – объявила Тау и, покосившись на Хину, добавила: – Это была очень и очень неглупая мадам, вот только воспринимала жизнь, как игру, чем очень напоминала тебя, Хиганбана. Именно поэтому я заставила окружающих верить, что она – главный виновник происходящего. Результат вы можете видеть перед собой!

Они и правда видели результат. Минато, Марибель и Ёшики с ужасом взирали на тело девушки. Хина же смотрела на неё с непроницаемым выражением, но быстро перевела взгляд на Тау, и тут же в её глазах разгорелась убийственная ненависть. “Какого чёрта из-за тебя и твоих обид страдают ни в чём не замешанные люди?!” – думала она, испепеляя Тау взглядом. Та же не замечала этого и, напевая какой-то незамысловатый мотив, покачивала пальцем. Хина не смотрела на Сондж, поэтому не могла видеть происходящих с ней изменений. Зато видели остальные, в том числе и слегка заинтересованная Эрика.

А смотреть было на что: постепенно кожа девушки приобретала более естественный оттенок, и спустя пару секунд уже вполне походила на кожу живого человека. Тонкие обескровленные губы постепенно приобретали цвет, на лице проступал румянец, а синяк на шее становился всё менее заметен. Наконец, её тело стало вполне похожим на тело живого человека. Только тогда в мутных глазах появилась осмысленность, и девушка моргнула. Наблюдавшие это все как один вздрогнули.

В следующий миг девушка вновь зажмурилась и начала кашлять. Она буквально согнулась пополам в приступе ужасного кашля, во время которого то и дело жадно глотала воздух, которого ей явно не хватало в момент смерти. Наконец, она шумно вдохнула, хорошенько наполнив лёгкие, и тут только открыла глаза, уже более осознанно осматривая обстановку вокруг себя.

Едва поняв, где находится, девушка буквально подскочила на месте, приняв сидячее положение, и с выражением ужаса принялась озираться. Она выглядела, как затравленный волк, окружённый гончими: на её лице отражалось напряжение и в то же время читалась готовность дать отпор и бороться до конца в случае угрозы. Хиганбана невольно начала испытывать к ней симпатию: мало того, что Тау сочла Сондж похожей на Хину, так ещё и её поведение в подобной ситуации выдавало в ней воина.

Тем временем девушка продолжала напряжённо оглядывать присутствующих. Наконец, её взгляд зацепился за Тау. Едва кукла попала в поле её зрения, глаза Сондж вспыхнули ненавистью.

– Du!.. – только и воскликнула она, буквально трясясь от гнева при виде Тау.

Та же невинно хихикнула.

– Ну, я думаю, что демонстрация была достаточно наглядной, верно? – улыбнулась кукла, оглядев окружающих. Те стояли в ужасе, догадываясь, каков будет её следующий шаг. Тау усмехнулась и, тряхнув головой, объявила: – Что ж, а теперь трупу пора возвращаться в морг!

– П-подожди!.. – истерически воскликнула Марибель, чувствуя, что происходящее – полностью её вина.

Однако было уже слишком поздно: Тау рассекла рукой воздух, будто палач, опускающий топор на шею преступника, и тут же откуда-то сверху на шею Сондж накинулся аркан. Она машинально схватилась за него руками. Верёвка стала стремительно натягиваться. Миг – и петля затянулась на горле, поднимая тело девушки в воздух. Она хрипела, она жадно хватала ртом воздух, она дергала ногами и царапала ногтями верёвку в тщетных попытках хоть как-то ослабить путы. Верёвка продолжала поднимать её вверх, к потолку. Момент, когда Сондж Хоннекер перестала биться в петле, её руки упали и её тело безвольно повисло, совпал с тем моментом, когда она оказалась в самом верху зала. А в следующий миг в потолке разверзлась дыра, и дважды задушенная девушка навсегда исчезла из жизней людей в низу зала…

Всю эту ужасную сцену Марибель не могла отвести глаз от происходящего. В голове настойчиво звенело: “Это всё твоя вина!” Она бы хотела отвернуться, хотела бы не видеть всего этого, но просто не могла оторвать взгляда, полная ужаса и чувства вины. “Нет, нет, я не хотела!” – говорила себе Марибель, чувствуя, как глаза наполняются слезами. От испытанных эмоций желудок скрутило в комок, и Марибель почувствовала, как его содержимое (то есть, исключительно утренний чай – Марибель уже мысленно благодарила небеса за отсутствие аппетита тогда) просится наружу. Марибель торопливо зажала рот обеими руками, чувствуя острую боль в животе и в то же время давясь всхлипываниями.

Внезапно она ощутила, как на плечи ложатся чужие руки и её быстро, но не слишком резко разворачивают влево. Марибель подняла влажные от слёз глаза и увидела перед собой взволнованного Ёшики. Тот смотрел на неё с искренним беспокойством, привлечённый её плачевным состоянием.

– Держись, всё нормально… – старался говорить он как можно более ободряющим тоном, хотя дрожащий голос плохо этому способствовал. – Давай, успокойся, дыши через нос, а то ты сейчас вся зелёная…

Ёшики в попытках успокоить Марибель слегка сжал пальцы на её плечах. Та постаралась сделать, как он говорил – получилось с трудом. Она дышала часто и отрывисто, постоянно перебиваясь всхлипываниями. Однако в какой-то момент тошнота отступила от горла, и Марибель почувствовала себя немного лучше. После этого она сдавленно кивнула, давая понять, что помощь больше не требуется, на всякий случай всё-таки пока не убирая руки от лица.

Ёшики отпустил её. Сам он выглядел ненамного лучше: его колотил озноб, вызванный ужасом настолько близко пережитой смерти, лицо приобрело болезненно бледный оттенок, словно он несколько недель провалялся с тяжёлым гриппом или чем-то подобным, всё тело покрыл холодный пот.

Эрика тем временем засвидетельствовала эту картину с выражением ровного спокойствия на лице. Сейчас она смотрела в потолок, где пару мгновений назад скрылась фигура бывшего Супер Создателя настольных игр. Вид Эрики очень сильно контрастировал с парой через несколько мест от неё, но ещё больше на фоне её спокойствия выделялся Минато. Его, в отличие от товарищей, не била истерика – он стоял на месте, не отрывая взгляда от потолка. Вот только достаточно было совсем чуть-чуть приглядеться, чтобы осознать, что с ним всё совсем не в порядке: его пальцы слегка подрагивали, лицо покрыла испарина, зрачки сузились. Он смотрел неотрывно, но он очень, очень хотел бы отвернуться. Однако в какой-то момент к своему ужасу Минато осознал: он не может пошевелиться. Сейчас он явственно ощущал на своих щеках прикосновение, словно некто держал его голову, не давая отвернуться. “Ну, что скажешь на это?” – Минато ощутил вполне материальное дыхание, скользнувшее по правой стороне лица.

“Это было красиво”, – ответил Эношиме его собственный голос.

Пока все остальные думали о произошедшем прямо перед ними убийстве, Хиганбану занимали другие мысли. Она смотрела в центр зала с непроницаемым выражением, как никогда прежде соответствуя своей природе куклы: её лицо было застывшим, словно маска, губы сомкнуты, взгляд стеклянных глаз расфокусирован. Медленно она повернула голову к Тау: в противоположность ей, та сидела на своём троне с широкой радостной улыбкой, растягивающей её губы в уродливую чёрно-красную линию, и блестящими от возбуждения и восторга глазами. Глядя на неё, Хиганбана думала: “И какое же наказание ты заслужила за все свои грехи?..”

Внезапно Хину осенило. Идея была до гениального проста, но настолько соответствовала преступлениям Тау, что на губы Хины от удовольствия запросилась улыбка, а сгусток энергии, воплощающий душу, радостно запульсировал в груди. На всякий случай он прикрыла рот рукой, чтобы не пугать окружающих, если улыбку всё-таки не удастся сдержать, и восторженно подумала: “Да, это будет прекрасное наказание!”

Тау Хина на данный момент не слишком-то интересовала, поэтому нынешняя хозяйка “Пика Надежды” не обратила внимание на её состояние, поглощённая реакцией остальных учеников. Видя их ужас, она закинула ногу на ногу, подалась вперёд и с ухмылкой произнесла:

– Теперь вы осознаёте мои возможности? Надеюсь, вам уже предельно ясно, что со мной сотрудничать гораздо выгоднее. Что ж, а теперь я жду вашего ответа… – Тау выпрямилась и, с самоуверенной ухмылкой разведя руки в радушном жесте, воскликнула: – Свобода или покой?

Комментарий к Feeling hopeless

О да, я снова с вами!

Изначально предполагалось закончить суд в этой главе, но она и без того вышла громадная, так что в итоге пришлось разбить её надвое.

Следующую часть обещаю выложить с меньшим отрывом от предыдущей.

========== Mind of frenzy ==========

После слов Тау в зале суда повисла звенящая тишина. Молчание буквально физически давило на каждого из присутствующих, от которых требовалось сделать решающий выбор.

Тау никого не торопила. Она знала, что сейчас им как никогда важно осознать все факты и всё взвесить, чтобы принять судьбоносное решение. Её дело – объяснить им ситуацию, в которой они оказались, и показать положительные стороны выгодного ей самой исхода. “Сейчас я всего лишь надеюсь на ваше благоразумие – в конце концов, такая развязка хороша и для вас”, – думала она, поглядывая на кого-нибудь из них. На лицах каждого из интересовавшей её троицы читалась глубокая мрачная задумчивость. С удовлетворением Тау отмечала, что её предложение и правда дало им пищу для размышлений.

Когда начальный шок от произошедшего чуть-чуть поутих, в головы присутствующих против воли стали лезть мысли о словах Тау. И, к своему ужасу, чем дольше они об этом думали, тем больше плюсов видели. Даже Ёшики, у которого в первые секунды такое предложение не вызвало ничего, кроме возмущения, теперь начал колебаться. “Разве есть мне смысл возвращаться? – в сомнениях думал он. – У меня был один главный стимул стать лучше – Шинозаки. Теперь же, по словам Тау, её больше нет. Тогда чем “там” лучше, чем “здесь”? И тут, и там погиб кто-то, причём там в этом больше моей личной вины. Да, там, возможно, всё ещё остались остальные – Сатоши, например. Но вдруг мертвы и они? А тут я точно знаю, что не один…” И всё-таки даже такие мысли не могли до конца заглушить ощущение, что в таком месте невозможно жить нормально, постоянно помня о трупах в кабинете биологии на пятом этаже.

Гораздо меньше покоя было в душе у Минато. Он уже вообще перестал понимать, какие из мыслей принадлежат ему, а какие из них он лишь повторяет за призраком. Минато постепенно переставал себя контролировать, и это было самым ужасным, что он пережил в этом месте. Продолжая метаться от своего собственного “я” к навязанному Эношимой, он чувствовал, как в самом буквальном смысле сходит с ума. Он это осознавал и мог только наблюдать за тем, как безумная, полусуществующая девушка насильно переписывает его личность и управляет его действиями.

Пожалуй, в течение последнего года Минато можно было сравнить с пустым сосудом. Сближаясь с кем-то, он, сам не до конца это осознавая, заполнял себя чем-то новым. Десятки, сотни, тысячи частиц буквально подарили ему смысл существования в этом мире, сделали его личностью, а не отрешённым индивидуумом. А затем в его жизнь ворвалась Эношима Джунко и стала вливать в его сосуд-личность кислоту, постепенно растворяющую в себе все те прекрасные светлые частицы. Минато только и мог, что в бессилии наблюдать за этим и делать тщетные попытки остановить происходящее.

Имя яду, постепенно разрушающему жизнь, кропотливо построенную с таким трудом, и отравляющему всё существование Арисато Минато, – отчаяние. И на данный момент Минато знал только одно существо, способное дать ему противоядие – Тау. “Всего лишь согласиться на её предложение – вот что спасёт и меня, и моих друзей от того, во что я превращаюсь…” – мучительно думал он.

Марибель тоже чувствовала себя как никогда прежде потерянной. Перед ней было два пути: либо покинуть навсегда это проклятое место, с которым у неё связано столько болезненных воспоминаний, либо остаться и закрыть на это глаза ради Ренко. Марибель совершенно не представляла, что она будет делать в своём мире. Если верить Тау, там за ней охотилось некое могущественное существо, и она была совершенно беззащитна перед ним. Конечно, всё это очень и очень страшно, но… Но главная причина её колебаний была вовсе не в страхе за свою жизнь.

Гораздо больше Марибель боялась жить без Ренко. Всю свою жизнь до встречи с ней Марибель была как бы наблюдателем окружающего мира: она никогда не ввязывалась в то, что происходило вокруг, если этого не требовало её положение в обществе. Да, она интересовалась разными вещами и в школьные годы посещала многие кружки, но, если подумать, она делала это лишь потому, что все вокруг имели какие-то увлечения и состояли в клубах и было странно не делать этого. Марибель будто существовала в каком-то отдельном мире, поддерживая нейтральное положение в обществе, чтобы никто из его членов не вторгся в её личную обитель.

Однако Ренко всё равно как-то удалось вторгнуться. Ренко не просто ворвалась в её мир, но и раскрасила его мрачный тёмно-фиолетовый пейзаж в яркие краски. Она превратила Марибель из зрителя в полноценного участника пьесы под названием “Жизнь”. Пожалуй, именно поэтому Ренко стала практически смыслом существования Марибель.

… Тогда есть ли теперь у Марибель причины возвращаться в тот мир, где нет её смысла жизни?

Хиганбана наблюдала их метания, прекрасно осознавая, что на данный момент она всего лишь зритель, от которого практически ничего не зависит. “Какой бы выбор они сейчас ни сделали, это должно быть исключительно их решение, – думала она. – Я могу попытаться склонить их на свою сторону, попробовать их убедить, но последнее слово всё равно будет не за мной… И это такое восхитительное чувство!” – заключила она с широкой улыбкой.

Сколь бы сильным ни было её желание отомстить Тау, как бы Хина ни хотела её убить, сейчас она не могла противиться своей натуре игрока. Её приводило в неописуемый восторг ощущение, что на данный момент её собственная жизнь стоит на кону. Это касалось её намного сильнее, чем во время всех предыдущих судов вместе взятых. Прежние чувства она бы сравнила с тем, как если бы она ставила огромные суммы денег в покер; сейчас же она словно играла в настоящую русскую рулетку. Она совершенно не представляла, сколько патронов в пистолете, приставленном к её голове, и это дополнительно щекотало ей нервы. “Это именно та русская рулетка, о которой я всю жизнь мечтала…” – в эйфории подумала она.

С другой стороны, все люди вокруг были картами, которыми Тау с Хиганбаной играли друг против друга, а их крупье – само отчаяние. И кто бы из них ни проиграл, лишь оно всегда останется в выигрыше.

Напряжённую тишину не нарушал ни один звук. Даже Эрика, оставаясь единственным незаинтересованным лицом в этом зале, хранила молчание. Внезапно послышался чей-то отрывистый вздох. Все тут же повернулись на источник этого звука и с удивлением обнаружили перемену, произошедшую с Марибель: растерянность и беспокойство на её лице уступили место какой-то мрачной решимости. Супер Мечтательница стояла, задумчиво опустив глаза в пол, но в её выражении не осталось и капли сомнения. “Она сделала свой выбор”, – осознали остальные, в волнении ожидая её ответа.

Несколько секунд она молчала. Наконец, Марибель сделала глубокий вдох, подняла голову и под взволнованными взглядами окружающих объявила:

– Мой ответ – нет. Насколько бы опаснее ни был для меня мой мир, я не стану прятаться тут от проблемы.

Уголок рта Тау дрогнул. Она мрачно взглянула на Марибель и хмуро поинтересовалась:

– Значит, вам так хочется противостоять кому-то, кто без особого труда способен сломить ваш рассудок, полностью уничтожить ваше существование?

Марибель сглотнула и напряжённо ответила:

– Конечно, мне страшно оставаться с кем-то столь могущественным один на один. Однако… Мне давно уже пора научиться справляться со своими проблемами самостоятельно, а не сбегать от них или прятаться за спинами других. К тому же, я не хочу находиться в месте, где каждый сантиметр напоминает мне о многочисленных смертях. – Рот Марибель скривился в отвращении.

Тау усмехнулась.

– А-а, так вот в чём дело… – издевательски протянула она. – Вы просто решили бросить вашу подругу в муках, потому что вам не нравится место! А она была готова на всё ради вас, Хан-сан. Как я и думала, вы просто…

– На самом деле, я только что озвучила одну из второстепенных причин, – вдруг перебила Тау Марибель.

Тау вздрогнула и удивлённо захлопала глазами, поражённая такой наглостью. Марибель же совершенно спокойно смотрела прямо на неё. Вся фигура Супер Мечтательницы лучилась уверенностью и будто говорила: “Я уже приняла решение, и ничто не способно его изменить!” На лицах окружающих отразилась растерянность. Марибель сделала глубокий вдох и продолжила:

– Да, всё, что я говорила, несомненно, очень сильно повлияло на мой выбор, но решающий фактор был в другом. Вы, Тау-сан, говорите, что я бросаю Ренко? Но ведь вас вовсе не волнует, что именно она чувствовала, чего хотела. – На этих словах её кулаки невольно сжались. – А вот меня – волнует! Я читала дневник Ренко, я соотносила её записи с её поведением в этом месте, а ваша постановка лишь окончательно поставила во всём этом точку. Теперь я точно знаю: Ренко хотела не этого. Больше всего на свете она хотела, чтобы я вновь обрела свободу! И я сделаю всё, чтобы её желание стало реальностью! – решительно заключила Марибель.

Её последние слова зазвенели в воздухе, буквально физически выражая её уверенность в своём выборе. Марибель смотрела на всех торжествующим взглядом, её глаза лучились готовностью бороться, а на губах играла победная улыбка. Да она действительно в каком-то смысле уже победила в этом бою: Марибель приняла решение и сбросила груз неуверенности со своих плеч. Ей осталось лишь добить противника парой ударов-аргументов, и она окончательно окажется в выигрыше. Именно поэтому она вновь сделала вдох и, отведя взгляд, с робкой улыбкой добавила:

– К тому же, если бы я осталась, это бы означало, что я сдалась. Получается, я предала бы не только Ренко, но и того человека, который столько усилий потратил, чтобы мне помочь. И как я смогла бы после этого смотреть им обоим в глаза?.. – Марибель горько усмехнулась.

– Ну, у вас был бы ещё Кишинума-сан… – не сдержалась и вставила Хина, которая всю речь Марибель выслушала с умилённой улыбкой.

От этого комментария Марибель хмуро взглянула на Хиганбану и недовольно поджала губы. Хина криво усмехнулась: она осознавала неуместность подобных высказываний, к тому же прекрасно понимала, что они являются своеобразным аргументом против неё. И всё-таки не могла не сказать. “Да уж, я не меняюсь…” – подумала она с расслабленной улыбкой.

Однако следующие же слова, раздавшиеся в этом зале, доказали, что Хина ничуть себе этим не навредила.

– И с чего ты взяла, что я бы там был? – с усмешкой поинтересовался Ёшики. Когда всеобщее внимание переключилось на него, он спокойно и уверенно объявил: – Я не собираюсь торчать в этой дыре и прятаться от реальности, успокаивая себя, что всё осталось там и что оно не моя вина. Я всегда искал более лёгкие пути, избегая проблем, даже друзей из-за этого старался не заводить. Мне надоело. Если есть хоть малейшая возможность, я буду пытаться исправить всё то, что наломал. К тому же у Хан ситуация в разы хуже моей, и было бы стыдно трусить после всего того, что сказала она, – добавил Ёшики, улыбнувшись и полными уважения глазами взглянув на Марибель, отчего та смутилась и слегка покраснела.

Тау сильнее помрачнела, но промолчала. На её фоне улыбка Хиганбаны выглядела ещё более лучезарной. Слушая их ответ Тау, Хина не могла не радоваться, и дело было не только в маленьких победах в кону. Нет, в их ответах Хина находила нечто близкое лично ей. Ошибки, которые она делала в прошлом – Марибель и Ёшики сумели преодолеть их. “Да, близких уже не вернуть, – думала Хиганбана, – но мы ещё можем сделать что-то во благо им и самим себе – и этим самым искупить свои грехи”.

Тем временем Тау, осознав, что от Супер Мечтательницы и Хулигана ей не добиться выгодного ей ответа, обратилась к последней своей надежде на благоприятный исход – к Минато.

– А вы что думаете, Арисато-сан? – небрежно поинтересовалась она. – Тоже скажете, что справитесь своими силами?

Минато поднял на неё глаза и встретился с непроницаемым взглядом голубого стекла. Он нервно облизнул губы. “Она надеется, что я отвечу да… – прекрасно осознавал Минато. – Её совершенно не волнует, что будет со мной – ей просто нужен удобный исход…”

– Как бы я хотел вот так же уверенно, как и вы, ответить нет… – с болью в голосе проговорил он. – И какая жалость, что я всё ещё не могу дать решительный ответ.

Минато опустил глаза, мрачно глядя в пол. На лицах Марибель и Ёшики выразилось сочувствие.

– Она настолько сильно изводит вас, Арисато-сан? – тихо просила Марибель.

Минато кивнул.

– Если бы дело касалось только меня, я бы не раздумывая вырвался из этой чёртовой школы, – ответил он. – Я не боюсь того, что она уничтожит меня – я боюсь, что она навредит моим друзьям. Юкари, Джунпей, Кириджо-семпай, Фуука, Кен-кун, Аигис, Коромару… Все они очень и очень дороги мне, и я не могу позволить какой-то сумасшедшей в своей голове диктовать мне что-то, что может причинить им боль. Недавно нас предал председатель, погибли Арагаки-семпай, та девушка, которую любил Джунпей, а теперь ещё и Санада-семпай… Я не хочу доставлять им больше проблем после того, как они вытянули меня из того болота апатии.

Минато покачал головой и тяжело вздохнул. Всё это время он говорил со всеми и в то же время ни с кем. Он стоял, упершись обеими руками в трибуну и низко опустив голову, словно боясь встретиться с кем-либо взглядом. Минато будто бы исповедовался, готовясь принять судьбоносное решение и желая излить душу прежде, чем станет невозможно что-либо изменить. Он то говорил тихо, но ясно, то срывался на полувнятное бормотание, будто бы против воли озвучивая свой поток мыслей.

– … Я бы обязательно ушёл, если бы был уверен, что смогу подавлять Эношиму, – продолжал Минато после небольшой паузы. – Однако чем дольше она пытается разрушить мой разум, тем меньше я верю, что могу ей противостоять. Я уже несколько раз поймал себя на мыслях, которые явно не могли быть моим собственным мнением. Однако их озвучивал не её голос – об этих жутких вещах думал я. – Минато отпустил одну руку от трибуны и с нервным смешком закрыл лицо ладонью. – Я начинаю получать какое-то пугающее удовольствие от картин насилия. Я боюсь, что однажды во мне зародится желание сотворить что-то ужасное с дорогими мне людьми, а я не смогу ему противиться.

– Прямо как с Марти… – невольно пролепетал Ёшики, не отрывая полного сочувствия и в то же время какого-то страха взгляда от Минато.

Супер Повелитель персон услышал его и горько усмехнулся.

– Да, пожалуй, это и правда очень похоже, – согласился Минато. – В конце концов, в моём случае тоже невозможно предугадать, сорвёт мне крышу рядом с кем-нибудь сильным вроде Элизабет или же возле какой-нибудь беззащитной Майко-тян…

Минато словно хотел сказать что-то ещё, но неожиданно затих. Из-за того, что он закрыл лицо рукой, невозможно было определить, какое у него сейчас выражение. Окружающим оставалось лишь гадать, какие мысли сейчас его занимают. Был ли он в ужасе от своих рассуждений? Хотел ли сдаться, осознав безнадёжность ситуации, в которой оказался? А может, прямо сейчас в его глазах блеснул огонёк надежды от какой-то внезапной догадки?..

Воспользовавшись паузой, Хиганбана протяжно вздохнула и небрежно заметила:

– Ну, я считаю, что в тяге к насилию самой по себе нет ничего слишком страшного, пока ты способен её обуздать. Кстати о последнем: вы, Арисато-сан, однажды уже сделали нечто подобное с одним человеком, задержав его…

– Ты намекаешь, что он это сделал зря? – спросил Ёшики, в ужасе воззрившись на Хину.

Та лишь пожала плечами.

– Ну, его возможная жертва вовсе не невинная овечка, – проговорила она с расслабленной ухмылкой, многозначительно покосившись на Супер Детектива.

На этих словах Эрика скривилась, во всех подробностях вспомнив конец прошлого суда.

– Значит, вам бы хотелось, чтобы этот психопат выпотрошил меня прямо в зале суда? – с отвращением переспросила она и хмыкнула. – Унизительно!

Хиганбана коварно улыбнулась.

– Ну, я вовсе ничего не имею против зрелища потрошения той, кто запер мою любимую сестру на крыше, где её в итоге убили, – жутковатым тоном заявила она, в упор глядя на Эрику своими грозно поблёскивающими стеклянными глазами. Затем она вновь усмехнулась, откинула волосы назад и уже смягчившимся голосом добавила: – Впрочем, живая вы тоже вполне можете неплохо сыграть.