Текст книги "Игра с отчаянием (СИ)"

Автор книги: Ruby Battler

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 65 страниц)

Посчитав, что не стоит слишком надоедать Сатоши с “гляделками”, Кёко лениво взглянула на кучку людей слева. “А, это те шумные”, – пронеслось у неё в голове, когда она осознала ситуацию.

Минато стоял прямо напротив своих компаньонов с грозным выражением лица, скрестив руки на груди. Акихико смотрел в пол, а Ёшики чесал затылок и старательно отводил взгляд в сторону. Сейчас оба выглядели, как нашкодившие детишки. Минато буквально сверлил их гневным взглядом, от которого становилось не по себе. Он злился, и даже Кёко невольно почувствовала холодок: прежде ей не доводилось видеть Супер Повелителя персон в гневе, и что-то подсказывало, что злить его – плохая идея.

– Итак, – заговорил Минато угрожающим тоном, – а теперь объясните-ка мне, чего вы этим добивались?

Акихико щёлкнул языком.

– Разве не лучше, чтобы рядом были те, кому можно доверять? – с вызовом поинтересовался он, подняв голову и глядя товарищу прямо в глаза.

Минато раздражённо выдохнул.

– Я не хочу ссориться с тобой, Санада-семпай, – отчётливо произнёс он, – как и с кем-либо ещё тут. Разве неясно, что Тау добивается именно того, чтобы мы все разругались и начали убивать друг друга? Разве ты не понимаешь, что, вступая с кем-то в пустые перебранки, лишь веселишь её и пляшешь под её дудку?! – на этой фразе его голос прозвучал как никогда громко и сурово.

Со стороны послышалась тихая усмешка. Скрипнул стул, застучали каблуки, и спустя мгновение рядом с Минато оказалась Эрика. Она снисходительно улыбалась ему, как несмышлёному ребёнку. Минато напряжённо молчал, ожидая её слов. Тогда Эрика вновь усмехнулась и заговорила:

– Знаете, Арисато-сан, вы вроде и не глупец, как ваши друзья, а говорите такие бесполезные вещи. Ну разве непонятно, что в игре на выживание можно полагаться только на себя? Неужели, вы читали только третьесортные триллеры, Ариса-а-ато-са-а-ан? – с неприкрытой издёвкой протянула она, и её улыбка стала шире, жутко искривив лицо Супер Детектива.

Минато враждебно взглянул на неё, закусив губу, чтобы не сказать ничего лишнего, но его кулаки непроизвольно сжались, выдавая весь тот гнев, который бурлил в его сердце. Эрику это явно веселило. Она рассмеялась своим звонким смехом с издевательскими нотками. Наблюдающей за всем этим Кёко вдруг подумалось, что, издеваясь сейчас над Минато, Эрика пытается хоть на ком-то отыграться за последние слова Марти, брошенные в её адрес. “Как же это жалко!” – с отвращением подумала Ирису и отвернулась.

Звук голоса Эрики отдалялся, и в сочетании с звуком шагов это дало Кёко понять, что та уходит. Ирису было облегчённо вздохнула – Эрика раздражала её и создавала слишком много суеты – но внезапно послышался звук бьющегося стекла. Кёко резко повернулась: похоже, кто-то толкнул стойку, и это отразилось на стаканах, до этого составляющих конструкцию наподобие башни. Теперь же нескольких верхних не хватало – некоторые упали на пол, но один из них… Кёко пришла в ужас, когда поняла, что случилось.

Один из стаканов очень неудачно разлетелся на осколки, так что одним из них задело Сатоши. Супер Художник болезненно морщился, держась за левое ухо, по его руке стекала узкая струйка крови.

“Левое ухо…” – пронеслось в голове Кёко, и она резко вздрогнула. Вся эта картина напомнила ей одну давнюю историю, которую ей стоило больших трудов забыть. Вновь всплывали в памяти жуткие моменты. Уродливый багрянец на фоне невинного белого, кошка, облизывающая останки… Кёко почувствовала, что к горлу подкатывает ком, и резко закрыла рот руками, с трудом удерживая рвоту.

Как ни странно, первой на травму Сатоши среагировала Марибель. Кёко и не поняла, как эта девушка оказалась рядом с художником и стала виться вокруг него, суетливо предлагая помощь. От её действий и парни обратили внимание на Сатоши. Всеобщее беспокойство явно тяготило его. С мученическим видом он отмахивался от них, словно от назойливых мух.

Внезапно Марибель застыла на месте, уставившись на руку Художника. Из-за того, что он держал рукой пораненное ухо, рукав его кофты чуть сполз вниз, обнажив запястье. Присмотревшись, Супер Мечтательница заметила порезы. Бледная рука художника была исполосана множеством тёмно-алых линий. Очевидно было, что они были нанесены узким лезвием. Не в силах оторвать взгляда от этих ран, Марибель нервно сглотнула и сдавленно произнесла:

– Ууджима-сан, эти порезы на вашей руке…

Сатоши резко повернулся к ней и злобно взглянул на неё, отчего девушка опешила и не закончила фразы. Ууджима оглядел остальных: как и Супер Мечтательница, они оторопели, столпившись вокруг него и не зная, что сказать. В этот момент терпению Супер Художника пришёл конец. Всё ещё держась за ухо, Сатоши с раздражённым видом быстро поднялся с места и, не забыв прихватить свой блокнот, оттолкнул ближайшего к нему человека и быстро зашагал вон из столовой.

– Как же вы все меня достали! – вырвался у него сердитый возглас.

Дверь столовой уже захлопнулась за ним, а те, кто ещё минуту назад хотел ему помочь, всё ещё ошарашенно глядели ему вслед, опешив от его резкости. Все настолько были удивлены этой сценой, что никто из не обратил внимания на Кёко. А было на что: полным ненависти взглядом девушка глядела на них четверых, сжимая и без того бледные кулаки до совершенного побеления костяшек пальцев. Её красные глаза буравили каждого грозным взглядом. Она просто не понимала, как можно быть такими идиотами, чтобы не понять, что их назойливость раздражает Ууджи. В голове Кёко вертелась всего одна мысль, назойливо повторяющаяся, как заевшая пластинка.

“Сдохните…”

***

Сатоши чуть приоткрыл дверь и заглянул в образовавшуюся щель: столовая была пуста. “Вот и славно”, – подумал он, заходя внутрь. Он сел на привычное место, положил блокнот перед собой и раскрыл нужную страницу. В углу листа с его, несомненно, лучшей работой теперь красовалось маленькое багровое пятно. Сатоши ухмыльнулся сам себе и невольно потянулся к левому уху. Сейчас место ранения было кое-как заклеено пластырем, но прикосновения к нему всё ещё отдавались небольшой болью. Супер Художнику доставляло пугающее удовольствие её чувствовать. Может быть, стоило получше обработать рану, да и в ней могли остаться мелкие осколки, но Сатоши совершенно не хотелось это кому-либо доверять.

Художник взял было в руки карандаш и даже провёл линию, которая должна была олицетворять верёвку, прикреплённую к лапе “кошачьей” версии Амели, на его рисунке, но быстро почувствовал, что карандаш не желает служить ему так, как нужно, и отложил свой инструмент. Некоторое время он бессмысленным взглядом смотрел на собственное творение. Наконец, он поставил локти на стол и спустя несколько мгновений колебаний засучил рукава. Сатоши внимательно взглянул на собственные руки: ровные полосы давних порезов пересекали их в многочисленных местах, от запястий и до локтей.

Впервые Ууджима попробовал нанести себе увечья в возрасте тринадцати лет. Тогда он наконец-то осознал, что именно из-за своих действий он больше не увидит ту милую одинокую девочку, всегда избегавшую своих одноклассников. Чувство вины заставило его взять в руки канцелярский нож и провести им по собственной коже. Но когда Сатоши наблюдал, как на неглубоком порезе собираются бусинки крови, он неожиданно для себя осознал, что ему нравится это чувство. Со временем это превратилось в необходимость, какую-то болезненную зависимость: порезов становилось всё больше, нож всё глубже вонзался в кожу… Сатоши никогда не ставил себе цели умереть – напротив, ему нравилось жить с этой остро-щекотливой болью, с чувством близости смерти; словно ты стоишь на краю пропасти и смотришь вниз, но и не думаешь о том, чтобы спрыгнуть, лишь наслаждаясь головокружением.

Впрочем, с тех пор как он начал рисовать кошек, порезы на руках Сатоши стали появляться всё реже, а с появлением в его жизни Ирису Кёко он и вовсе позабыл об этом опасном “увлечении”. Теперь он с усмешкой смотрел на давно засохшие раны, как на пережиток прошлого. Творчество и “муза” прекрасно заполняли пустоты в жизни художника, намного лучше увечий.

Пока Сатоши размышлял о жизни, разглядывая собственные руки, он совсем выпал из реальности. Именно поэтому он не сразу заметил, что его карандаш скатился по столу и упал на пол. Наконец, обратив внимание на пропажу своего главного инструмента, Сатоши замотал головой, стараясь найти карандаш. Ему пришлось залезть под стол, чтобы обнаружить искомый предмет почти на противоположной стороне. Сатоши взял карандаш и уже собрался было вернуться к рисованию, но неожиданно его взгляд зацепился за серебристый предмет под одним из стульев. “Столовой прибор?” – подумал он, но, приглядевшись, осознал, что перед ним ключ. Сатоши подполз ближе и аккуратно взял предмет в руки; ключ звякнул, ударившись о металлическую табличку с именем, иероглифы на ней блеснули. “Ключ от комнаты!” – догадался художник и прочитал имя. На его лице появилась ухмылка.

Сатоши выбрался из-под стола, поднялся на ноги и убрал ключ в карман кофты. “Таким прекрасным шансом просто нельзя не воспользоваться”, – подумал он, с трудом сдерживая улыбку. Улыбку, которую любой, несомненно, счёл бы жуткой.

***

С официального объявления “раскола” прошла пара дней. Участники двух основных групп упорно не желали друг с другом разговаривать, понимая бессмысленность этого действия в нынешних условиях. Единственной, кто остался в стороне от этого конфликта, оказалась Эрика – впрочем, она и до того держалась отдельно от основной массы.

Правда, одно из условий Марти выполнить не смог. Он бы без особых неудобств обходился простыми перекусами, но Хитаги буквально насильно потащила его тем же вечером на ужин, совершенно игнорируя любые возражения барабанщика. Окончательно сдаться Марти пришлось после аргумента Дэймона: “А вы вообще видели себя в зеркало, что решаете устроить голодовку?”

Именно по этой причине тем утром все пленники академии, за исключением почему-то припозднившейся Эрики, оказались одновременно в столовой. Большая по численности группа заняла длинный стол, а Хицугири и Марти расположились за одним из маленьких в стороне. И уже который день Марибель украдкой наблюдала за этой троицей. Она не переставала удивляться поведению “отщепенцев”: несмотря на натянутые отношения с остальными, между собой они, казалось, ладили просто лучше некуда. Даже сейчас они беззаботно что-то обсуждали, разве что Дэймон всё ещё казался не очень-то довольным; но даже он сдавался под влиянием сестры. Марибель давно заметила, как воздействует Хитаги на брата и Марти: Супер Азартный игрок словно вдыхала жизнь в этих двоих, так что Дэймон просто не мог устоять и улыбался в её присутствии, а Марти выглядел расслабленным и довольным. Мечтательница даже немного завидовала этой способности – сама она уж точно никогда не смогла бы вдохновить никого на действия. “Из нас двоих активисткой всегда была Ренко”, – подумала она и невольно поёжилась. Марибель никак не могла привыкнуть к тому, что теперь всё, что так свойственно её подруге, превратилось в “было”.

С тяжёлым вздохом она оставила чашку чая и, ещё некоторое время внимательно наблюдая за троицей, задумчиво изрекла:

– А ведь в этой ситуации всё не так плохо, как могло бы показаться.

Минато, сидевший рядом с ней, вопросительно взглянул на неё. Заметив это, Марибель пояснила:

– Я имею в виду, что, несмотря на “бойкот”, никому всё равно нет смысла убивать. Никто не захочет подвергать других опасности, а Фурудо-сан это просто не интересно.

Минато выслушал её и перевёл взгляд на компанию за отдельным столиком. Повелитель персон не смог сдержать улыбки, когда увидел, как Хитаги практически по-матерински пытается задержать Марти за столом, чтобы он ел.

– Пожалуй, ты права, – подтвердил он, повернувшись к Марибель. Та вернула ему слабую улыбку. В последнее время ей было трудно не радоваться тому же, чему радовался её товарищ. А удачная попытка приостановить убийства не могла не считаться успехом.

Завтрак проходил мирно. Ничто просто не могло нарушить идиллии, воцарившейся в столовой. Ничто, кроме одной вещи.

Резко открылась дверь столовой, и Марибель невольно вздрогнула. От звука у неё вдруг появилось предчувствие чего-то нехорошего и неизбежного и словно повеяло странным холодком. Все разговоры сразу замолкли. Супер Мечтательница покосилась в сторону вошедшего: в дверях стояла Эрика, чьё лицо имело жутковатое выражение, а синие глаза с холодным блеском изучали обстановку. Наконец, взгляд детектива остановился на Марибель. Эрика смотрела на неё, словно хищник на жертву, и от непонятного ей самой животного страха у Марибель похолодели руки.

Нарочито неторопливо, Эрика с плохо скрытой предвкушающей ухмылкой медленно приблизилась к столу. Марибель не выдержала её взгляда и опустила глаза. А Эрика остановилась прямо напротив неё и, склонив голову набок, с милой улыбкой проговорила:

– Вот уж не ожидала, что вы окажетесь тёмной лошадкой, Хан-сан!

Марибель вздрогнула и нервно сглотнула.

– Ч-что вы имеете в виду, Фурудо-сан? – спросила она, не поднимая глаз и буквально физически ощущая на себе взгляды остальных.

Эрика усмехнулась и взмахнула бумажкой, которую всё это время держала в руках.

– Дело в том, что сегодня под дверью я обнаружила анонимную записку, – объяснила детектив. – Некий доброжелатель сообщает, что Хан-сан скрывает что-то важное от остальных. Обычно я не принимаю всерьёз такие послания, но в этот раз и сама вижу некоторые подтверждения. Например, то, как вы с Усами-сан всё время секретничали. Или ваше постоянно напуганное поведение, будто за вами следят. Так часто ведут себя те, у кого нечистая совесть…

С каждым её словом Марибель всё заметнее дрожала. Произошло именно то, чего она так боялась: кто-то узнал о её тайне. “Теперь мне точно никто не поверит! – в отчаянии думала она, закусывая губу. – Уже сейчас они смотрят на меня с подозрением, я чувствую!” Супер Мечтательница хотела бы хоть как-то защититься, оправдать себя, но все слова застревали поперёк горла, и она никак не могла заставить себя даже пошевелиться, не считая крупной дрожи. Все внутренности в мгновение похолодели. От бессилия хотелось расплакаться, но она усиленно сдерживала себя.

Внезапно рядом послышался грохот: это Минато резко поднялся с места, готовый бороться за честное имя Марибель.

– Прекратите немедленно! – гневно потребовал он. Эрика лениво скосила глаза на него, в то время как повелитель персон продолжал: – Какое вы имеете право кого-то обвинять, Фурудо-сан?! Хан-сан не сделала ничего предосудительного, и вы на её фоне выглядите более подозрительно. Вспомните, как вы, зная преступника в первый раз, молчали, чуть не подвергнув всех остальных смерти!

Эрика скучающе выслушала его, а затем вздохнула и разочарованно протянула:

– Какая жалость! Вы всё-таки такой же идиот, как и остальные, Арисато-сан.

– А кто по-твоему не идиот? Тау? – язвительно поинтересовался Ёшики.

Акихико тем временем в изумлении глядел на взбешённого Минато.

– Так то, что сказала Фурудо, правда? – осторожно поинтересовался он.

Минато раздражённо выдохнул и, потирая виски (у него неожиданно начала раскалываться голова), сочувственно взглянул на Марибель: ту всю трясло, лицо совершенно побелело, как полотно, и по её виду казалось, что она вот-вот расплачется. Затем он решительно оглядел присутствующих. Они заинтересованно наблюдали за ним. Тогда Минато сделал глубокий вдох и уверенно начал:

– Да, Хан-сан сама мне всё рассказала. Она не сделала ничего плохого; просто они с Усами-сан оказались здесь по трагической случайности, не связанной с ловушкой Тау.

– Пра-а-авда?

От знакомых интонаций все невольно вздрогнули и резко повернулись на источник голоса: на стойке сидела Тау, закинув ногу на ногу, и с интересом наблюдала за развернувшейся сценой. Когда все обратили на неё внимание, она потянулась и с ухмылкой проговорила:

– Ну, на самом деле, здесь есть доля правды. Я действительно пригласила в свою школу ровно шестнадцать учеников. Долго просматривая анкеты, выбирая наиболее подходящих людей и не очень людей из разных миров… Я знаю о вас всё, дорогие ученики, от имён ваших питомцев времён младшей школы до самых тёмных и грязных пятен ваших биографий. А эти две старушки студенческого возраста изначально и не должны были тут оказаться. Но, каким-то непонятным образом, они есть, и мне пришлось спешно наводить справки о них. Я подумала, что будет забавно включить и их, – Тау беззаботно улыбнулась и пожала плечами.

– Но ведь твои слова доказывают, что они с тобой не связаны, а значит, и чисты, – заметила Хитаги.

Тау усмехнулась, отчего и без того до предела взвинченную Марибель передёрнуло. Тау не сводила с неё ледяного взгляда прищуренных глаз, и мечтательнице очень захотелось исчезнуть. А кукла тем временем энергично возразила азартному игроку:

– С чего это? Знаете, Игрок-сан, люди без предпосылок и с чистой совестью сюда не попадут просто так. Грубо говоря, то, что Мечтательница-сан и Физик-сан оказались тут, говорит об их мрачных тайнах…

На этом Марибель не выдержала. Она резко поднялась с места и, стараясь ни на кого глядеть, поспешила вон из столовой. Она долго терпела эти издевательства и наконец достигла своего предела. С трудом она держалась до дверей, прежде чем всхлипнуть…

На некоторое время все оцепенели, глядя Марибель вслед. Минато так и остался стоять на месте. Сейчас его раздирали противоречивые чувства, но все они сводились к двум основным: ненависти к Эрике и бесконечной жалости к Марибель. Он потратил много усилий, чтобы вытащить последнюю из пучины отчаянного траура – и всё ради того, чтобы надменная Супер Детектив мучила её подозрениями?! “Ну уж нет!” – твёрдо сказал сам себе Минато и поторопился за Марибель. Последним, что он услышал до выхода из столовой, была реплика Марти:

– Are you satisfied, miss Detective Bitch?

Но как Минато ни торопился, он не успел догнать Марибель до того, как она захлопнула за собой дверь собственной комнаты буквально у него перед носом. Он несколько раз позвонил, прекрасно осознавая бессмысленность этого действия, и, некоторое время нервно расхаживав перед комнатой, наконец приложился к двери лбом и в бессилии заскрипел зубами.

Он не мог этого видеть, но догадывался, что там, в собственной комнате-скорлупе, Марибель бросилась на постель и горько разрыдалась.

***

Пожалуй, одним из самых любимых помещений Эрики была библиотека. Детектив никогда не была любительницей кричащих неоновых цветов, которыми пестрила буквально вся академия, да и компания книг была ей близка во время отсутствия тайн. По крайней мере, намного приятнее людской: Эрике трудно было не показывать своё отвращение к тем, чью умение думать было до смешного низким; более-менее умные же либо сами избегали её, особенно здесь, либо раздражали своим отношением.

Вот и сейчас Эрика с удовольствием перелистывала страницы любимой книги, сто раз перечитанной, но до сих пор не надоевшей. Уютный вечер, проведённый в кресле с любимым чтивом – что может быть более расслабляющим?

Внезапно в идиллию вторгся скрип двери, а затем звук шагов и голос, набивший оскомину за последнее время.

– Good evening, miss Erika, – поприветствовал Марти. – Не ожидал встретить вас тут.

Эрика лениво подняла глаза на него: барабанщик ухмылялся ей. Детектив склонила голову набок и произнесла:

– То же я могу сказать и о вас, Марти-сан. Зачем вы явились? Разве вы умеете читать по-японски? – на лице Эрики появилась издевательская усмешка.

Марти натянуто засмеялся, подтверждая догадку Супер Детектива. Эрика положила раскрытую книгу на колени и оценивающе оглядела его: на первый взгляд обыкновенный некомпетентный раздолбай наподобие Уширомии Баттлера, не считая некоторых деталей. Но эти детали, такие как вечно потрескавшиеся губы и странный мрачный блеск в глазах, проводили чёткую границу между её нынешним и бывшим соперниками. От Баттлера исходил какой-то внутренний свет, который был так чужд Эрике, в то время как Марти словно принадлежал к миру тьмы и лишений и идеально вписывался в него, как деталь паззла. Эрика ещё при первой встрече поняла, что вечная развязность Супер Барабанщика – лишь маска. Ну, или в крайнем случае – попытка притвориться частью того общества, где ему настоящему нет места по определению. Пожалуй, больше всего Эрику бесило в нём именно то, как при всех своих демонах он отчаянно пытался быть тем, кем не является.

– И вообще, странно видеть вас не в компании ваших “друзей”, – продолжала Эрика.

Марти не мог не почувствовать сарказма, с которым она выделила последнее слово, и слегка скривился, но предпочёл проигнорировать этот момент. Вместо этого он развязно усмехнулся и, склонив голову набок, поинтересовался:

– А вам какое дело? Неужели, ревнуете Хитаги ко мне, мисс Эрика? А то вон как вы занервничали, когда она захотела остаться со мной в день той размолвки.

Эрика нахмурилась и раздражённо щёлкнула языком. Конечно, она никого не могла ревновать, но, если исключить формулировку, правда в его словах была: ей действительно не нравилось, что Супер Азартный игрок водится с Марти. В глубине души Эрика немного надеялась обрести в лице Хитаги своеобразного союзника, который бы поддерживал её идеи… и делал бы за неё некоторую грязную работу. Эрика чувствовала, что вполне могла бы иметь на неё влияние, если бы успела сблизиться с ней в нужный момент. Но её опередил Марти, чем больше раззадорил в Супер Детективе ненависть к себе.

– Хицугири-сан была права: вы действительно лис, Марти-сан, – хмыкнула Эрика.

Марти вновь рассмеялся, и в этот раз уже весело. Он прошёл мимо неё к полке с книгами на его родном языке и с усмешкой поинтересовался:

– А вы не любите лис, мисс Эрика?

– Предпочитаю кошек, – бросила Эрика и отвернулась. Со стороны Марти вновь послышался смех – теперь издевательский – и вопрос:

– Уж не из-за вашей ли хвостатой госпожи?

От этих слов Эрика вздрогнула и застыла на месте, расширившимися от удивления и отвратительного ей самой страха глазами глядя в одну точку перед собой. Её внутренности будто рухнули в низ живота, а сердце прекратило биться. В голове вместо него стучала лишь одна панически-тревожная мысль: “Откуда он знает о госпоже?!” Вслух же она как можно спокойнее процедила:

– Что вам известно о ней?

Марти ответил не сразу. Прежде он нарочито медленно приблизился к креслу, где расположилась Эрика, остановился рядом и, склонившись близко к её уху, чтобы она чётко слышала его слова, тихо и торжественно произнёс:

– Леди Бернкастель – друг… друга моего друга.

Эрика криво усмехнулась и взглянула ему в глаза, усиленно стараясь скрыть неприятное тревожное чувство, внушённое ей его словами.

– А разве у вас есть друзья, Марти-сан? – с издёвкой поинтересовалась она, с трудом поборов готовый дрогнуть голос и мысленно проклиная свой, несомненно, жалкий вид.

Марти ничего не ответил, лишь лучезарно улыбнулся (Эрике почудилась насмешка в этой улыбке) и отошёл. Затем он направился к выходу и уже в дверях обернулся.

– Знаете, мисс Эрика, – задумчиво начал он, – вы действительно жалкая. Мне даже немного обидно, что при всех ваших несомненных достоинствах вам приходится так стелиться перед этой ведьмой.

И он ушёл, напевая какую-то песню довольно известной группы. А Эрика так и осталась сидеть в кресле с раскрытой книгой, трясясь от гнева и чувства униженности, и впиваться ногтями в подлокотники, и кусать губы. “Ты ещё пожалеешь, что связался со мной…” – мысленно пообещала она.

***

На следующий день Минато был неприятно удивлен, встретив Марибель. Нет, конечно, он совсем не хотел, чтобы она заперлась в своей комнате и взращивала в себе отчаяние, но то место, где она находилась, влияло на неё даже хуже одиночества.

Марибель стояла в центре кабинета искусств спиной к выходу и неотрывно смотрела на стену с фотографиями, как в трансе. Минато совсем не понравилось то, какое пугающее впечатление производила девушка. Он подошёл ближе и, остановившись где-то в метре позади неё, вкрадчиво поинтересовался:

– Как ты себя чувствуешь?

Марибель не шевельнулась. Казалось, она даже не услышала его. Минато терпеливо ждал, старательно подавляя нарастающее чувство тревоги. Он не мог объяснить, но с каждой секундой в нём укреплялась уверенность, что с Супер Мечтательницей что-то не так. Всё это казалось слишком нереальным, будто он попал в кошмарный сон. Но в тот момент, когда он решил было ущипнуть себя за щеку, чтобы убедиться, что всё происходит наяву, Марибель наконец повернула голову к нему. Минато едва не вздрогнул, увидев её выражение лица.

– Я думаю, Ренко нашла что-то среди этих фотографий, – пугающе спокойно произнесла Марибель. – Что-то, что могло бы служить ниточкой к выходу.

На лице Супер Мечтательницы появилась грустная улыбка; но не она стала причиной беспокойства Супер Повелителя персон. Гораздо страшнее ему было от выражения глаз Марибель: наряду с вселенской скорбью в них читалась жуткая одержимость. Одержимость умершей подругой.

Насилу Минато смог убедить Марибель уйти из этого проклятого места, так бередившего её раны, пообещав обязательно осмотреть эти фотографии вместе позже. Марибель согласилась очень неохотно, и едва они вышли в коридор, решительную, но пугающую энергию девушки сменила усталая апатия. Марибель видимо поникла и шла, низко опустив голову и не поднимая глаз от пола. Ей было абсолютно всё равно, куда идти, и поэтому она просто слепо следовала за Минато. Тому же только и хотелось, что увести её подальше, и он не придумал ничего лучше, чем подняться на четвёртый этаж.

Некоторое время они просто неспешно прогуливались вдвоём по коридорам, каждый погружённый в собственные мысли. Они никак не взаимодействовали, просто молча шли рядом. Наконец, Марибель нарушила тишину.

– Как думаете, Арисато-сан, – хрипло заговорила она, – кто мог написать ту записку?

Минато остановился и внимательно взглянул на неё: Марибель стояла на месте и смотрела на него исподлобья, в её глазах читалась усталость и мольба. Тогда он отвернулся и тихо произнёс:

– Не знаю.

Марибель тяжело вздохнула и задумчиво проговорила:

– Я прежде никому ничего не рассказывала. Вы единственный, кто мог что-то точно знать.

– Думаешь, это я выдал тебя? – с горькой усмешкой поинтересовался Минато, вновь повернувшись к Марибель. Та неуверенно покачала головой и медленно произнесла:

– Я уже ничего не знаю. Кто-то подслушал наш разговор? Но кто? Тау?

– Не удивлюсь, если это она, – хмыкнул Минато и непроизвольно сжал кулаки. – Ей ничто не доставляет большего наслаждения, чем мучить нас всех.

Марибель усмехнулась.

– С этим трудно не согласиться, – кивнула она и сделала шаг вперёд. Минато также продолжил идти.

Внезапно Марибель остановилась вновь и, расширившимися глазами глядя на пол, сдавленно спросила:

– Это… кровь?

Минато резко повернулся и взглянул туда же, куда и побледневшая Супер Мечтательница. На полу виднелось небольшое алое пятно, несомненно, кровавое. Минато нахмурился и щёлкнул языком.

– Надеюсь, это просто кто-то поранил палец, – мрачно пробормотал он, стараясь подавить тревогу в голосе.

Марибель взволнованно взглянула ему в глаза. Затем оба принялись осматриваться по сторонам, пытаясь сообразить, откуда могла взяться кровь. Единственным помещением поблизости оказался музыкальный класс. Минато и Марибель переглянулись – он – серьёзно, она – взволнованно – и с неприятным чувством напряжённости направились к дверям. Открывал Минато, а Марибель раздирали противоречащие друг другу желания заглянуть внутрь и зажмуриться как можно крепче. Сначала она поддалась второму, но вскоре не выдержала и осторожно просунула голову в дверной проём. Картина, открывшаяся ей, неприятно поражала.

Минато уже успел пройти внутрь и теперь стоял напротив одноклассника, положив руку на собственный лоб из-за пульсирующей боли. Глаза повелителя персон были расширены от ужаса, но внутри теплилась слабая надежда, что ещё можно помочь. Тогда Минато сделал неуверенный шаг в направлении Супер Художника, чья одежда была буквально пропитана кровью, источая резкий металлический запах, а голова низко опущена, так что выражения лица было не разглядеть. Руки Сатоши были раскинуты, да и вся поза выглядела так, будто ему отказали ноги и он просто упал, в последний момент успев опереться на ближайшую стену, так что в итоге он оказался в полусидячем положении.

Марибель напряжённо наблюдала, как Минато медленно подходит к Сатоши, как осторожно касается рукой плеча художника… и как голова последнего накренивается под уж очень неестественным углом, а затем беспомощно шмякается на пол возле тела. Несколько секунд на осмысление – и музыкальный кабинет огласил полный ужаса крик Марибель.

Хоть объявления о нахождении трупа и не прозвучало, им не требовалось лишних подтверждений: кто-то убил Ууджиму Сатоши, Супер Художника, отрезав ему голову.

Комментарий к Changing Seasons

Нормальные люди дарят 14 февраля валентинки. Я – крупную главу боли, страданий, скандалов и подозрений.

Сама не ожидала, что допишу так быстро. Оо

Краткое (или не очень) пособие “Как разрушить сразу два зарождающихся пейринга за одну главу”, или “Почему в направленностях всё-таки стоит “Джен”.

========== Unavoidable Battle ==========

Новость о жестоком убийстве Супер Художника настолько поражала, что на этот раз взглянуть на труп отправились абсолютно все. И теперь большинство с ужасом взирало на открывшуюся перед ними картину, кто оставшись в дверях, кто осмелившись подойти близко к трупу.

– О, вы все здесь! – раздался жизнерадостный голос Тау. Кукла сидела на одной из скамеек у стены и весело щурилась, улыбаясь. – Как хорошо! Значит, не придётся собирать всех в зале, а можно закончить формальности прямо здесь. Итак, – Тау закинула ногу на ногу и откашлялась, чтобы с серьёзным видом продолжить, – у нас очередной труп. Я, как самый милый и хороший директор, рассылаю вам основную информацию об убийстве, – на этих словах она достала из-за спины уже привычный аппарат и ткнула пальцами в несколько мест на экране. Затем она подняла голову и вновь широко улыбнулась. – Остальное – сами! Удачи! Не скучайте!

И, махнув рукой на прощание, кукла исчезла. Её способность буквально растворяться в воздухе уже давно перестала удивлять, но от это не казалась менее пугающей. Хотя на этот раз вид трупа внушал гораздо больше ужаса, чем трюки Тау. Многие не могли оторвать взгляда от обезглавленного Сатоши. Марибель и Кёко так и остались стоять в дверях. Последняя застыла, словно статуя, глядя на убитого художника, и на её лице отражалась целая гамма эмоций, сливающихся в один оттенок болезненной потерянности. Большинство парней также шокированно глядели на Сатоши, не в силах принять, что один из их одноклассников пошёл на такое жестокое преступление. Чтобы хоть как-то отвлечь себя от вида трупа, который, несомненно, надолго останется в его памяти, Минато достал справочник и проверил информацию Тау. На этот раз файл гласил следующее: