Текст книги "Игра с отчаянием (СИ)"

Автор книги: Ruby Battler

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 65 страниц)

Джессика наблюдала всё это, сидя на стуле в углу помещения, и не могла не восхищаться Урсулой: та была на кухне хозяйкой, окружённая вкуснейшими ароматами и легко превращающая их источники в настоящие кулинарные шедевры. Наконец гитаристка не выдержала и высказала своё мнение вслух.

– Ты так здорово справляешься со всеми этими кухонными штучками! – восхищённо воскликнула она.

Услышав это, Урсула резко повернулась к ней и удивлённо захлопала глазами. Однако Супер Горничная не учла одного: в этот момент она держала в руке нож, который от подобного движения выскользнул из ладони и полетел в другой угол комнаты. И пока глаза Урсулы испуганно расширялись от постепенного осознания ситуации, а лицо Джессики, для которой сие действо происходило словно в замедленной съёмке, приобретало всё более и более бледный оттенок, стоящая у одной из стен Амели, практически всегда следовавшая за сестрой безмолвной тенью, отреагировала стремительно: Супер Метательница ножей буквально подскочила к прорезающему воздух кухонному прибору и быстро схватила его прямо на лету.

Амели встала на месте, держа нож в вытянутой руке. Несколько секунд в помещении висела тяжёлая, напряжённая тишина – а затем её прорезали два практически синхронных облегчённых вздоха. Джессика и Урсула обменялись взглядами: горничная – смущённым, гитаристка – виноватым. Затем Джессика опустила голову и полным раскаяния голосом произнесла:

– Прости, что отвлекла…

Урсула пару мгновений растерянно смотрела на неё, а затем всплеснула руками и засмеялась.

– Ах, не стоит, леди Джейд! Я сама виновата, что утратила концентрацию… – Урсула смущённо хихикнула в кулак и отвела взгляд.

Джессика подняла на неё глаза. Урсула казалась настолько беззаботной, что это выглядело даже чересчур натянуто, будто она стремилась скрыть чувство неловкости за этой наигранной беспечностью. Понимая её чувства, Джессика тоже отвернулась, чтобы лишний раз не смущать собеседницу, а также решила проигнорировать тот факт, что Урсула опять назвала её не тем именем.

Тем временем Амели приблизилась к сестре и без лишних слов протянула нож. Затем, когда Урсула с благодарностями приняла его, она повернула голову к Джессике и без единой эмоции в голосе произнесла:

– Лучше не хвалить Урсулу, когда она чем-то увлечена. Она начнёт задумываться и запутается… Так она устроена, – после небольшой паузы добавила Амели, прикрыв глаза.

Урсула на это смущённо засмеялась и на всякий случай торопливо положила нож на стол. Затем Амели кивнула будто сама себе и вернулась на прежнее место у стены. Джессика с недоумением проследила за ней взглядом. “Странная она…” – только и подумала она, смотря на полубезжизненные черты спокойного лица Супер Метательницы ножей. Затем Джессика переключила внимание на младшую сестру. Та на фоне старшей казалась ещё более живой и эмоциональной: её глаза бегали от смущения, губы то и дело кривились в улыбку, а затем их уголки вновь опускались, руки нервно теребили воздух, будто бы в нём был какой-то платочек или ещё что-то подобное. Джессике стало жалко это потерянную и робкую девушку, ужасно захотелось её как-то приободрить. Тогда Джессика, постаравшись звучать как можно более уверенно, воскликнула:

– Но ведь я сказала правду! Меня на самом деле восхищает, как умело ты справляешься со всем на кухне, Урсула! – Видя, как Урсула смущённо теребит прядь волос, Джессика продолжила: – Я вот, например, вообще готовить не умею – всё палю. – С её губ сорвался смешок. – А ты просто талантище! Аж завидно немного… Прям настоящая леди… – добавила Джессика, отведя взгляд и вспоминая, как много раз мать повторяла ей о важности умения готовить для “истинной леди”. Всю жизнь Джессика лишь кривилась от подобных лекций, но сейчас, когда она засвидетельствовала талант Урсулы своими глазами, ей на секунду – всего на секунду! – захотелось уметь так же.

Тем временем Урсула от подобного замечания замахала руками.

– Что вы, что вы, леди Джанет! – воскликнула она, зардевшись. – Никакая я не леди! – Затем она тяжело вздохнула, прикрыла глаза и, сложив руки перед собой, со спокойной улыбкой объявила: – Я – горничная. Леди – это те, кто умеет себя держать. Вести себя в обществе, показывать хорошие манеры, уверенно общаться с людьми, зная себе цену. Например, леди Юджина или леди… э-э… Аннабель? – Урсула нахмурилась и возвела глаза к потолку, а затем повернулась к Амели и потерянно поинтересовалась: – Амели, не напомнишь, как звали ту девушку? Такая высокая, бледная, молчаливая…

– Адель, – спокойно подсказала Амели. Джессика с удивлением мысленно отметила, что на её лбу будто появилась хмурая морщинка. Впрочем, она настолько быстро исчезла, что в итоге гитаристка списала всё на своё воображение.

– Да-да, леди Адель! – тем временем радостно закивала Урсула. Затем её лицо стало более спокойным, и она уверенно заключила: – Вот люди вроде них достойны называться леди. Не я. Но всё равно спасибо за высокую оценку моих талантов! – Урсула хихикнула.

Джессика взглянула ей в лицо: очевидно, несмотря на все рассуждения о леди, Урсуле было очень приятно слышать о себе подобные лестные слова. По всей видимости, “леди” для Супер Горничной – это какой-то недостижимый идеал, к которому она стремилась, но, к сожалению, который не была способна достичь. Впрочем, Джессика была немного иного мнения на этот счёт. Она покачала головой и со вздохом протянула:

– Ну-у, видимо, у нас с тобой немного разные представления о леди. – Джессика отвела взгляд и после недолгого молчания смущённо призналась, нервно теребя рукав пиджака: – Мне всю жизнь вдалбливали в голову, что я должна быть тихой и кроткой скромницей, всей такой из себя хозяйственной и способной поддержать будущего мужа… – Джессика криво улыбнулась.

Урсула выслушала её крайне внимательно. Поняв, что Джессика не собирается продолжать, Урсула сочувственно поинтересовалась:

– И вам приходилось пытаться подстроиться под этот идеал?

Джессика взглянула на неё: в глазах Урсулы читалось искреннее беспокойство о ней. О ней, Джессике, которую она знала едва дольше недели. Джессика смутилась и покачала головой.

– Не совсем… – начала она. – То есть, дома – да, дома я пыталась не слишком выделяться… А вот в школе у меня была возможность быть той, кем хочу быть я.

Джессика слегка улыбнулась. От нахлынувших воспоминаний о старой школе стало чуть теплее на душе: о том, как она могла веселиться с подругами и не бояться получить нагоняй от матери за какое-нибудь грубое слово; о том, как она была способна полностью отдать себя музыке и скакать на сцене с гитарой в дурацких ярких нарядах и петь глупые песни, наслаждаясь жизнью; о том, как за каждым её шагом не следила пара строгих тёмных глаз.

Глаз, в которых хоть раз Джессика хотела бы прочитать одобрение своих увлечений, а не усталый укор.

На самом деле в детстве она часто пыталась впечатлить маму: то победой в каком-нибудь творческом конкурсе (к сожалению, так и оставшейся мечтой, ибо рисование давалось ей совсем худо), то хорошо написанной контрольной по такой противной и ненавистной математике. Однако скромные, сопровождавшиеся искренней, но измученной улыбкой похвалы были редкостью – чаще она слышала упрёки в свой адрес за нежелание быть женственной и постоянные проказы. Иногда мечта получить похвалу матери становилась настолько мучительной, что Джессика начинала сожалеть: почему она не может быть такой, какой хочет видеть её Нацухи? Почему другим девочкам совсем не сложно быть тихими и скромными хозяйками очага, а у неё буквально всё существо противится такой судьбе? Конечно, став старше и разумнее, Джессика смирилась с подобным положением дел, решила просто закрыть глаза на консервативные идеалы матери и жить для себя, когда есть возможность. “Всё равно мама меня любит”, – думала она, видя то одно, то другое проявление любви в мелочах. Правда, иногда всё-таки в груди предательски ныло от мысли, что детская мечта так и осталась мечтой.

Урсула несколько секунд нерешительно смотрела на Джессику, перехватывая сцепленные в замок перед грудью руки. В какой-то момент с её губ сорвался тихий печальный вздох, и она, тряхнув головой, медленно приблизилась к собеседнице. Под удивлённым наблюдением Джессики Урсула опустилась перед ней на корточки и, с серьёзным выражением глядя ей в лицо, убеждённо заявила:

– Леди Джилл, у человека есть неоспоримое преимущество перед вещью: он имеет полное право быть тем, кем он хочет, и жить для себя. Простите за дерзость, но я вижу, что вас всё ещё в какой-то степени гложет чувство вины за несоответствие чьим-то идеалам – точнее, его слабый отголосок. Однако что бы вы там ни думали, ваша жизнь – исключительно ваша жизнь. И совершенство в ней именно такое, каким его видите вы. Не кто-то ещё. – Урсула опустила глаза в пол и со смущённой усмешкой проговорила: – Даже немного завидно…

Джессика смотрела на неё в растерянности. Урсула выглядела как никогда печальной со своей горькой улыбкой на губах и полуопущенными ресницами. “Чему тут завидовать? – недоумённо подумала гитаристка. – Разве всё, что она только что сказала, не относится и к ней?..” Однако казалось, что за нынешней печалью Урсулы кроется что-то большее, чем просто скромность и нерешительность действовать. Что-то более глубокое и трагичное…

Чувствуя неловкость, Джессика постаралась замять разговор.

– Еестественно я прекрасно понимаю всё, что ты только что сказала! – с немного нервным смехом заверила она. – Я буквально то же самое одному парню как-то говорила, а теперь это говорят мне… Чёрт, что-то я совсем раскисла, да? – Джессика вновь натянуто рассмеялась, а затем со смущённой улыбкой отвела взгляд и призналась: – Просто знаешь, накатывает иногда… Ну, это, желание, чтобы оценили, и тому подобное…

Урсула несколько секунд смотрела ей в лицо, а затем слабо улыбнулась и кивнула.

– Знаю, – ответила горничная. Затем она медленно поднялась на ноги и, опустив глаза, тихо добавила: – Как жаль, что такое желание у меня постоянно… В любом случае, рада, что вы это осознаёте, леди Джейн! – с лучезарной улыбкой воскликнула Урсула, видя, что Джессика глядит на неё с растерянностью и сочувствием.

Джессика пару мгновений смотрела на неё, а затем криво усмехнулась и заметила:

– Только меня зовут Джессика.

От её слов глаза Урсулы испуганно распахнулись, а на щеках начал проступать румянец. Горничная вся буквально сжалась, а затем глубоко, даже слишком, поклонилась и воскликнула:

– Ах, простите, пожалуйста! Мне ужасно жаль, что я такая рассеянная и безответственная…

Джессика уже готовилась было махать руками и пытаться заверить Урсулу, что всё нормально, когда Урсула вдруг резко выпрямилась и, с выражением осознания и ещё большего испуга поджав губы, пробормотала:

– Забыла… За супом следить забыла! – воскликнула она и, бросив на ходу торопливое извинение, резко обернулась, чтобы как можно скорее вернуться к готовке.

А Джессика, наблюдая за её спиной, с улыбкой подумала: “Да уж, конечно, совершенство у каждого своё, но, если её не отвлекать, она очень даже близка к нему в своей работе… а может, и не только в ней”.

Комментарий к Омаке. О совершенстве

Скучноватые псевдофилософские бытовые зарисовки с участием горничных, гитаристок и совсем чуть-чуть – метательниц ножей.

А в следующем выпуске ждите секрет, как есть и не толстеть, который “работает, только если вы красивый парень” (с) ;-] Кхм, то есть не только, но всё равно очень узкоспециализированный…

========== Омаке. Об аппетитах ==========

Уже несколько минут Марибель держала большим и указательным пальцем выпуклый с одной стороны диск приятного коричневого цвета, исчерченный многочисленными трещинами, из которых местами выглядывали тёмные обломки-кусочки, и внимательно его разглядывала. “А ведь это печенье, – думала она, – сделано в том числе из натуральных ингредиентов, а не только синтетических. Удивительно”.

Марибель жила в то время, когда пища из настоящих продуктов, а не искусственных заменителей, была уделом богатых гурманов. Естественно, что студентке вроде Супер Мечтательницы, пусть и имеющей кое-какие дополнительные финансы, такая роскошь была недоступна на повседневной основе. Именно поэтому в плену академии “Пик Надежды” питание ей было в новинку. Видеть настоящие овощи и фрукты, а не синтезированные добавки с их вкусом, было для Марибель крайне странно и в то же время очень интересно. Она как будто получила возможность прикоснуться к тому миру, который нормальному человеку был недоступен – почти как позволяла её способность. Правда, Ренко в какой-то момент выразила опасения, что одна из причин постоянного плохого самочувствия Марибель здесь – неприспособленность её организма к натуральной пище. Мол, он настолько привык ко всему искусственному, что теперь всячески выражает неприятие подобных блюд.

Марибель тяжело вздохнула. Мысли о Ренко каждый раз отзывались в её сердце болью, так что она старалась как можно реже думать о подруге, особенно когда была не одна. К сожалению, сколько бы Марибель ни старалась, в разных ситуациях то и дело в её сознании возникали ассоциации с Супер Физиком. Однако сейчас она не могла позволить себе поддаваться эмоциям, так что поспешила переключить внимание на что-нибудь другое. Самым подходящим объектом для сосредоточения внимания Марибель показался её компаньон.

После гибели Ренко Марибель стала проводить много времени с Супер Повелителем персон. Вот и сейчас она сидела в столовой напротив Минато за импровизированным чаепитием с печеньем. Впрочем, из них двоих печенье ел преимущественно Минато: пока Марибель рассеянно разглядывала первое, он уже доедал третье. Марибель несколько секунд задумчиво смотрела, как её компаньон с аппетитом уминает лакомство, а затем вдруг заметила:

– А вы довольно много едите, Арисато-сан.

Не ожидавший подобного комментария Минато едва не поперхнулся и удивленно уставился на собеседницу. Марибель смутилась. Она просто высказала наблюдение, не подумав, что оно может показаться Минато обидным или что-нибудь подобное, и теперь чувствовала стыд за свою болтливость.

Впрочем, Марибель была совершенно права: Минато в компании друзей часто сам того не замечал, как начинал поглощать пищу перед собой, и приходил в сознание уже перед пустой тарелкой вместо полной. Он делал это совершенно неосознанно – просто из-за постоянных походов с одноклассником в раменную слишком привык что-нибудь жевать, слушая собеседника. Минато периодически задумывался о своей “проблеме”, но всё равно испытывал некоторое смущение, когда на неё указывали другие.

Минато отложил надкусанное печенье на тарелку и с усмешкой ответил:

– Пожалуй. На самом деле, это получается как-то само собой. Видимо, я слишком привык к посиделкам во всяких кафе и общепитах с друзьями, – с кривой улыбкой заключил он. В этот момент рука Минато невольно потянулась к отложенному печенью. В конце концов повелитель персон не сдержался и вернулся к еде.

Марибель с задумчивым видом проследила путь печенья с тарелки, а затем прикрыла глаза и понимающе кивнула. Однако ещё один момент вызвал у неё вопросы.

– Обычно те, кто много ест, имеют проблемы с лишним весом, – проговорила она и наконец-то откусила своё печенье, а прожевав, открыла глаза и, окинув Минато взглядом, заметила: – Но слово “толстый” – одно из последних, которым можно было бы описать вас, Арисато-сан.

Минато усмехнулся. Он потянулся за очередным печеньем и с улыбкой поинтересовался:

– Перед тобой раньше не оправдывались хорошим обменом веществ, Хан-сан?

Марибель смутилась и, нахмурившись, опустила взгляд, вместе с этим положив руки на стол. На самом деле она довольно смутно представляла, как еда становится причиной избыточного веса: в её время пищу синтезировали так, что даже чрезмерное потребление не сильно влияло на отложение жировых масс. Именно поэтому Марибель не встречала ни одного действительно полного человека своего возраста и младше, разве что некоторых представителей старшего поколения. Впрочем, она, конечно же, знала, что натуральные продукты содержали не только питательные вещества и что ожирение ещё двадцать лет назад было серьёзной проблемой, но всё это было известно ей лишь в теории, как что-то далёкое и недостижимое.

Видя, как она задумалась над его словами, Минато вздохнул и, чуть помолчав, заговорил вновь.

– А вообще сочту твои слова комплиментом своей фигуре, спасибо, – спокойно произнёс он, прикрыв глаза (за что Марибель была крайне ему признательна: после его высказывания она почувствовала, что щёки щиплет разливающийся по ним румянец). Затем Минато вновь вздохнул и продолжил: – На самом деле, конечно, дело явно не только в обмене веществ. Думаю, сложновато откладывать жиры, по ночам стабильно напряжённо сражаясь с Тенями… Не говоря уже о том, что я, вообще-то, состою в школьной команде по плаванью, – добавил Минато и отправил в рот ещё одно печенье.

Марибель на секунду застыла, поражённо глядя на собеседника. Удивлённо моргнув, она проговорила:

– Да уж, напряжённая у вас жизнь, Арисато-сан… – Видя, как он пожимает плечами, она поспешно продолжила: – Нет, правда! Я вообще не представляю, как так можно. Всякие ночные битвы, бассейны и клубы днём… – Марибель хорошо помнила, как Минато упоминал о своём членстве в разных клубах, и могла только поражаться, как ему после такой насыщенной жизни днём хватает энергии делать ещё что-то после полуночи. Покачав головой, она продолжила: – Да уж, я бы так точно не выдержала: моя школьная жизнь ограничивалась учёбой да литературным клубом. Да плюс ко всему я ещё всегда была любительницей поспать – в снах я видела много чудесных миров… – На секунду на губах Марибель появилась горькая улыбка от мысли о том, как всё изменилось после того, как она попала сюда. Чтобы не поддаться меланхолии, она торопливо взяла в свободную руку чашку, отпила чай и, поставив посуду на место, с усмешкой заключила: – Поразительный вы человек, Арисато-сан! Неудивительно, что у вас от такой жизни подобный аппетит…

Минато в ответ на это отвёл взгляд и, почесав затылок, смущённо пробормотал:

– Ну, не сказать, что я такой сверхчеловек, который без труда выдерживает нагрузки… – на этих словах ему вспомнились все те многочисленные уроки в школе, которые он благополучно проспал. Минато потряс головой, а затем заметил: – Кстати, я слышал, что студентам приходится не менее тяжко. Ходят легенды о том, что они не спят вовсе, – с усмешкой пояснил он.

Марибель протяжно хмыкнула, задумчиво возведя глаза к потолку. Затем она кивнула и ответила:

– Пожалуй, можно сказать и так. Конечно, мой основной клуб – клуб некромантов, в котором состоим лишь мы с Ренко… – “А теперь осталась одна лишь я…” – мысленно мрачно добавила она. – Но в целом влиться в активную студенческую жизнь вполне реально. Бывало даже, что мы с Ренко ночью уезжали куда-нибудь на другой конец города на кладбище, а на следующий день как ни в чём не бывало отправлялись на интересную нам научную конференцию. – На этих словах Марибель тихонько вздохнула, а затем отложила печенье, поставила локти на стол, подпёрла лицо руками, мечтательно возвела глаза к потолку и с ностальгической улыбкой начала: – Да, было весело… Помню, как мы с Ренко вернулись после очередной поездки настолько уставшие, что едва стояли на ногах. Было уже не холодно, но нас угораздило попасть под дождь. Нам бы разойтись по домам, обсохнуть и отоспаться в тепле – а мы взяли и пошли на эту конференцию, потому что Ренко ужасно хотелось послушать доклады своих коллег-физиков. Правда, она надеялась поспать во время чтения докладов от гуманитариев, что было не очень-то справедливо по отношению ко мне – я-то была заинтересована во всём и не хотела пропустить ничего, даже несмотря на сонливость, а она тут собралась сопеть с надвинутой на глаза шляпой прямо у меня под боком. – Марибель шутливо надулась, но тут же торжествующе улыбнулась. – Но в итоге ей так и не удалось сомкнуть глаз: она уже была готова проваливаться в мир грёз и смотреть сны про космос, как на сцену вышел один парень. Вроде ничего многообещающего – в целом довольно невзрачный, с не такой уж интересной для Ренко (хотя очень даже интересной мне) темой доклада… Разве что строгий костюм на нём смотрелся естественнее, чем на большинстве других участников конференции. Ну, думаю, это нормально: этот парень учится со мной в группе, так что я много раз его видела мельком, из которых ни разу – в чём-то, кроме костюма… Но суть не в этом. – Марибель потрясла головой. – Суть в том, что как только он начал читать свой доклад, Ренко встрепенулась и даже нормально надела шляпу – настолько хорошо умел он привлекать и удерживать внимание в время публичных выступлений. Ренко даже дослушала его до самого конца, а потом все уши мне прожужжала, удивляясь, как доклад по психологии может быть настолько интересен ей, физику. – Марибель хихикнула.

Минато выслушал её увлечённый рассказ, не отводя от неё взгляда. Он не раз прежде замечал, как оживляется Марибель от воспоминаний о Ренко и их совместных приключениях, как горят её глаза и как счастливо она улыбается. “Если бы она просто становилась счастливее от этого, а не медленно уничтожала себя, цепляясь за прошлое…” – с сожалением подумал он, стараясь не пропустить и тени мрачности на своё лицо и с видом глубочайшей заинтересованности слушая истории Марибель. В конце он также улыбнулся, а затем, заметив, что Марибель потихоньку начинает впадать в задумчивость, явно связанную с подругой, поспешил подать голос.

– Даже интересно, каким надо быть человеком, чтобы заинтересовать твою подругу предметом, который она собиралась пропустить мимо ушей… – как бы невзначай пробормотал он.

Услышав его, Марибель, начавшая было погружаться в свои мысли, встрепенулась. Затем она смущённо опустила глаза и, взяв отложенное печенье, с усмешкой заметила:

– Ну-у, я мало что знаю о нём, на самом деле, кроме того, что у него хорошие ораторские способности… Даже как его зовут не помню, несмотря на то, что мы из одной группы, – призналась она, убирая прядь волос за ухо. – Только то, что именно имя у него довольно короткое… вроде бы. – Марибель смущённо хихикнула.

Минато улыбнулся.

– В любом случае, я понял, что у тебя очень даже интересная жизнь, – заключил он и нашарил в пачке последнее печенье.

Марибель подняла на него глаза и, встретившись с его добродушным взглядом, улыбнулась в ответ.

В этот момент со стороны выхода послышался звук открывающейся двери, и спустя секунду в столовую вошёл Ёшики. Увидев Марибель с Минато, он в приветственном жесте махнул им рукой и подошёл к столику.

– Я только что со склада, – заговорил он на ходу. – Искал там кое-что, но не нашёл… Там было очень вкусное печенье, такая большая пачка. Вы случайно не видели?..

В этот момент Ёшики оборвался на полуслове, разглядев, что именно ели с чаем его товарищи. А ещё он заметил, что большая пачка из-под печенья лежит на тарелке полностью опустошённая, и невольно ошарашенно уставился на них, поочерёдно глядя то на Минато, то на Марибель. В пальцах Супер Мечтательницы была зажата единственная половинка печенья, бывшего там ещё с начала разговора. А вот куча крошек на столе перед Минато, застывшим с недожёванным лакомством, вполне красноречиво доказывала вину Супер Повелителя персон в опустошении целой пачки. Ёшики недоумённо вскинул брови, а затем с тяжелым вздохом приложил руку ко лбу и пробормотал:

– Понятно, печенья больше нет…

Едва он сказал это, Минато проглотил печенье и смущённо отвёл взгляд. Его вид заставил Марибель хихикнуть, после чего девушка наконец-то доела несчастную половинку лакомства.

“Не человек – пылесос”, – подумала она, с лукавой улыбкой глядя на Минато и одновременно запивая еду чаем.

Комментарий к Омаке. Об аппетитах

Какой-то совсем уж слайсик про еду, сон и будни японских школьников и студентов с обыгрыванием некоторых каноничных моментов Персоны 3 и несколькими обновлёнными после перечитывания рассказов про Мери и Ренко хедами на тему Зуновского будущего.

А ещё отсылки к “Теории” (ну да, тот самый доклад с апрельской конференции, упоминавшийся в двух моих фиках, в том числе в самом макси).

Здесь должна была быть реклама моего миника по паре Минато/Марибель, которую я случайно стала активно шипперить, но я дописала это омаке раньше, а миник разросся из лаконичной зарисовки до чего-то крупноформатного а ля “Лента Мёбиуса” или “Биометрия”, так что пока уведомление: ждите в ближайшее время AU-шку (в плане иного развития событий данного макси) про этих ребят. Если кому интересно, конечно же.

========== Омаке. О музыке ==========

В музыкальной комнате раздался такой знакомый каждому звук гитары, а затем ещё один. Однако ни первый, ни второй не удовлетворили музыканта, и тот с тяжёлым вздохом отложил гитару.

Строго говоря, “музыкантом” Ёшики называть было не совсем корректно. Да, его главным хобби была игра на инструменте, он даже мечтал связать с музыкой свою жизнь, однако его уровень был ещё очень далёк от идеала. Ёшики умом прекрасно понимал, что, наверное, между ним и уровнем Супер Гитаристки сейчас огромная пропасть. Именно поэтому после знакомства с Джессикой (к сожалению, довольно короткого) он стал усерднее практиковаться в игре. Впрочем, конечно, игру Джессики он не слышал вживую; зато ему как-то удалось оказаться неподалёку от музыкальной комнаты во время репетиции Супер Барабанщика. Ёшики тогда поразился тому, как может пробирать казалось бы простое отбивание ритма. “Видимо, нужно иметь настоящий талант, чтобы тебе присвоили тут это “Супер”…” – подумал тогда он.

Но даже осознание того, что он не настолько талантлив, чтобы присудить ему титул какого-нибудь “Супер Музыканта”, ничуть не умаляло гадкое чувство от того, что Тау решила подчеркнуть именно асоциальные моменты его биографии.

Думая обо всём этом, Ёшики раздражённо выдохнул.

– У вас здорово получается, – внезапно раздалось со стороны двери.

Ёшики вздрогнул от неожиданности и быстро поднял глаза на говорящего. Перед собой он увидел Дэймона: тот стоял в паре метров и с вежливой улыбкой смотрел на него. Ёшики растерялся: он не очень-то привык, чтобы его за что-нибудь хвалили, так что не совсем знал, как реагировать. Ёшики отвёл взгляд и, почесав затылок, с усмешкой ответил:

– Что ж, спасибо… Не ожидал увидеть тебя здесь, кстати, – заметил он, желая немного перевести тему разговора.

Тут уже некоторое смущение отразилось на лице Дэймона.

– Я просто привык приходить сюда, потому что тут часто можно услышать хорошую музыку, – проговорил он, пожав плечами. После небольшой паузы он добавил: – Я не хотел отвлекать вас, Кишинума-сан, так что извините, если доставил неудобства.

Ёшики вскинул одну бровь. Дэймон казался уж слишком вежливым и официальным, и это… немного смущало. Ёшики было крайне неудобно общаться в настолько строгой манере, так что он решил попробовать другую тактику. Махнув рукой, он досадливо бросил:

– А-а, не будь ты таким официальным! Аж неловко общаться с тобой… – Ёшики нервно усмехнулся, а затем указал на участок края сцены рядом с собой и предложил: – Присаживайся, что ли…

Дэймон несколько секунд растерянно глядел на место, предложенное Ёшики, а затем неуверенно кивнул и присел.

Некоторое время они оба молчали. Несмотря на то, что он сам первым предложил Дэймону присесть, Ёшики не был уверен, как завязывать разговор: они слишком мало общались, и он просто не представлял, какие именно темы интересуют Супер Мечника. Единственное, в чём он теперь был уверен: Дэймону нравится музыка. Впрочем, этот вопрос тоже мог быть рассмотрен с разных сторон, и было сложно угадать, что именно тот подразумевал под “хорошей музыкой”.

Ёшики покосился на Дэймона. Супер Мечник задумчиво глядел в одну точку, явно о чём-то размышляя. Почему-то как раз подобный задумчивый вид навёл Ёшики на мысль, как можно начать диалог. Запрокинув голову назад, Супер Хулиган усмехнулся и расслабленно заметил:

– Что, не ожидал, что я могу увлекаться музыкой?

Дэймон вздрогнул и быстро повернулся к нему. Весь вид мечника показывал, что подобный вопрос застал его врасплох. Несколько секунд он вглядывался Ёшики в лицо, а затем со смущённой усмешкой признал:

– Да, как-то не задумывался. Конечно же, это вовсе не значит, что вам по какой-то причине странно играть на гитаре… – поспешил добавить он, будто боясь обидеть Ёшики.

Ёшики вскинул одну бровь. Эта сверхтактичность Дэймона казалась ему слегка странноватой, и он никак не мог решить, вызвана ли она воспитанием или просто робостью. Впрочем, Дэймон выглядел больше растерянным, чем робким: в его ровной осанке и внимательном взгляде не было и намёка на стеснительность; напротив, от него веяло даже чем-то благородным и величественным. Очевидно, Дэймон просто не знал, о чём говорить с Ёшики, аналогично тому, как Ёшики не понимал, с какой стороны подступиться к Дэймону.

Наконец Ёшики прервал неловкое молчание.

– Значит, ты любишь музыку? Играешь на чём-нибудь сам? – поинтересовался он.

Дэймон усмехнулся.

– К сожалению, я всего лишь увлечённый слушатель, – проговорил он. Потупив взгляд, после недолгой паузы он признался: – Хотя на самом деле гитара – моя маленькая мечта.

Ёшики улыбнулся. Контакт медленно, но верно налаживался. Начиная понимать, в каком направлении можно идти, Ёшики заметил:

– Ну, гитара – это не самый сложный для освоения инструмент. Вон, какая-нибудь скрипка…

– Скрипку я бы и не хотел осваивать, – перебил Дэймон, хмыкнув. На его лице появилось слегка обиженное выражение, когда он заявил: – Она ассоциируется у меня с классикой, а классику я терпеть не могу.

Дэймон вновь раздражённо хмыкнул, отчего его ноздри забавно раздулись. Ёшики не сдержал едва заметной ухмылки: реакция собеседника его очень позабавила. “Похоже, ему часто говорят, что он мог бы любить классику”, – подумал он. Впрочем, сам Ёшики прекрасно понимал предпосылки подобного мнения: Дэймон выглядел очень консервативной и строгой личностью, которая обожает во всём порядок. Такие люди прочно ассоциируются с классикой во всём: в стиле одежды (что было очень даже применимо к Супер Мечнику), в манерах (тем более) и, конечно же, в музыке. Однако сам Дэймон, кажется, был несколько иного мнения. Ёшики лишь с усмешкой пожал плечами на это.

– Впрочем, скрипка сама по себе неплоха, – спустя пару секунд молчания продолжил Дэймон. – Мне нравится, как она сочетается с гитарой, как в моей любимой песне, например.

– Это в какой же? – полюбопытствовал Ёшики.