Текст книги "Найди меня в темноте (СИ)"
Автор книги: La escritora
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 50 страниц)
Твою мать, жива…
– Похоже, кому-то надоело играть в куклы…
– Это прекрасно. Это сделал заботливый человек. Хотел, чтобы у этих людей были похороны. Не забывал, что раньше они были людьми…
– Мы должны позаботиться о… обо всем, – говорит Дэрил хрипло. Говорит скорее Рику, чем остальным, которые стоят возле него. Стараясь не слышать, как снова и снова рыдает истерично в одной из машин Мэгги. – Похороны. Не здесь. Не так. Может, нам встретится место по пути. Завтра. Но не здесь.
– Мы будем еще и место искать особое? – переспрашивает рыжий с какой-то странной интонацией. Или ему это просто кажется, потому что что-то сидящее в груди и мешающее свободно вдохнуть требует выхода. И крови.
– Это не тебе решать, ясно? – вдруг вмешивается Гленн, обращаясь к Абрахаму. – Это решать только нам. Ее сестре решать.
– Сестре?! – нечто в груди Дэрила вмиг превращается в обжигающую ярость, отдающуюся бешеным биением в ушах. Потому что в голове вдруг возникает один из вопросов «Что, если бы…». Только теперь в нем не он главный герой-обвиняемый, а именно Мэгги. – Она потеряла свое право решать тогда, когда свалила в свой долбанный Вашингтон с этим херовым спасителем мира!
– Эй! – Гленн тоже вскидывается в ответ. – Не говори так!
– А ты не тыкай в меня пальцем! – Дэрил бьет с силой по руке Гленна, направленной в его сторону. – Иначе я ее отрежу эту долбанную руку к херам, уяснил?
– Хватит! – Рик резко встает между ними и разводит их друг от друга руками. – Хватит! Сейчас не время искать правых и виноватых. Бэт… была… одной из нас. Мы не будем хоронить ее здесь. А когда будем, сделаем это… так, как… как должны сделать.
Абрахам качает головой удивленно в ответ, явно не понимая причин, которые движут ими.
– В таком случае у вас только время до полудня следующего дня. Иначе вы без меня знаете, что будет с телом. Не думаю, что Мэгги захочется запомнить сестру такой.
На их счастье, на карте Розита обнаруживает ферму, что находится в трех десятках миль от места их остановки. И есть еще одна по соседству, в милях десяти-пятнадцати. Надо в который раз рискнуть. Потому что там могут быть не только мертвые, но и живые. Но разве у них есть сейчас выбор?
Первая же, на их счастье, оказывается абсолютно пустой, если не считать одного ходячего, запутавшегося в обрывках проволочного забора. Дом заколочен полностью, но двери распахнуты настежь, словно тот, кто бежал отсюда, делал это в спешке.
Долбанный бег в колесе… словно по кругу, твою мать. Словно они снова на ферме Хэршелла Грина.
Дэрил не один, кто думает так. И Рик, и Кэрол выглядят потрясенными, когда смотрят на дом с зелеными ставнями и резной балюстрадой маленького балкончика на втором этаже. А Мэгги так и вовсе впадает в очередной виток истерики. Она рыдает практически всю ночь. И все сидит на полу у тела Бэт, которое занесли в дом и положили на диван в гостиной. При мягком свете свечей Бэт выглядит совсем как живая. Если бы не запекшаяся кровь на ее лице. И безвольность руки, которую сжимает Мэгги, прижимая к своему лицу и губам.
Что-то снова скручивает Дэрила изнутри. Он бы и сам хотел сесть сейчас возле этого долбанного дивана и трогать ее волосы и лицо, словно пытаясь убедить себя, что она вовсе не мертва. Но он не имеет на это ни малейшего права.
Сейчас было время Мэгги. Сейчас Бэт уже не принадлежала ему.
А когда она вообще принадлежала ему? Только ему и никому больше.
Наверное, только в том больничном коридоре, когда он опустился возле нее на пол… именно тогда… только тогда. А еще когда нес ее в своих руках вниз по темным переходам лестницы…
Он выходит из дома. Молча. Ни на кого не обращая внимания. Уходит в темноту, к колодцу, который видит во дворе, и сидит там всю ночь до самого рассвета, опершись спиной о каменную кладку. Если бы его сейчас нашел ходячий, едва ли он даже руку поднял бы, чтобы сопротивляться.
Она никогда не принадлежала ему. Никогда, кроме тех коротких минут в госпитале. И никогда не могла быть его. Но почему у него сейчас такое ощущение, что у него отняли весь мир?
Для чего жить дальше? Нет, для чего дальше выживать, твою мать? Для чего?
Утром начинают копать могилу, выбрав для нее место прямо в персиковом саду у дома, под одним из деревьев. По весне, когда сад покрывается бело-розовыми цветами, тут, должно быть очень красиво. Ей бы точно понравилось это место…
Твою мать… твою же мать… Бэт… Бэт…
Могилу копает Тай резкими сильными движениями, выворачивая целые пласты земли. Дэрил рад, что это делает именно он. Сам он никогда бы не смог заставить себя взяться за лопату.
Не в этот раз. Не для этой могилы.
Вместо этого он идет в дом и начинает выворачивать ящики комодов и шкафов один за другим. Он останавливается только, когда находит белую скатерть с кружевной окантовкой по краю, явно охренительно дорогую и используемую лишь в особых случаях. А потом застывает на месте, не в силах даже с места сдвинуться. Просто стоит и смотрит на белое полотно в своих руках. Ослепительно белое на фоне его грязных рук, на которых по-прежнему кое-где видна запекшаяся кровь.
Ее кровь…
Твою мать… твою мать… Бэт…
Я точно сплю… Я сплю… Я лежу сейчас в Атланте в том долбанном приюте и сплю… Просто никак не могу проснуться.
Но это не сон. Потому что внизу опять начинает рыдать Мэгги. И он чувствует, как снова канатами натягиваются в нем нервы от этих рыданий. И как подступают к горлу свои собственные…
Дэрил отдает скатерть Кэрол, которая сейчас слишком настойчиво ходит за ним по пятам. Как тогда, на ферме Грин, когда она преследовала его со своими разговорами. Вот и в эту минуту Кэрол ждет его у подножия лестницы, пока Дэрил спускается.
– Позаботишься? – он протягивает ей скатерть. Она кивает, с трудом сдерживая слезы. А потом пытается удержать его за руку, когда он проходит к выходу из дома мимо нее.
– Как ты? – спрашивает с тревогой в голосе.
Как он? Какой интересный вопрос… Никак. Он – никак. Никак… Ничто… он снова ничто. Потому что единственный человек, который мог ему напомнить о том, что это не так, ушел.
Только одна она ему могла напомнить об этом. Потому что он так хотел. Чтобы именно она знала и именно она постоянно напоминала ему.
До смерти хочется курить. Но сигареты, которые Дэрил подобрал в Атланте, где-то потерялись, и потому ему ничего не остается, как грызть соломинку, пытаясь справиться с эмоциями. Которые становятся все сильнее и сильнее по мере углубления могилы под персиковым деревом с каждой минутой напряженной работы Тая. Могилу надо сделать как можно глубже. Чтобы никто из ходячих не мог добраться своими гнилыми пальцами. Кто знает, жрут ли они трупаки, когда нет ничего другого, чтобы потянуть в ненасытную глотку?
А потом из дома раздается крик. Другой. Кричат Кэрол и Гленн из гостиной, и у Дэрила обрывается сердце. Именно обрывается – словно кто-то подрезал ниточки, на которых оно висело, и оно падает куда-то в живот.
Единственная мысль, которая приходит вслед этим крикам, бьется в голове, причиняя едва ли не физическую боль. Потому что он сразу же вспоминает, когда последний раз видел Мэрла. Вернее, то, что раньше было его братом.
Она обратилась. Твою мать, она все-таки обратилась…
Мимо него в дом проносится Рик, доставая на ходу зачем-то кольт из кобуры. Затем Абрахам и Розита, сидевшие на крыльце под лучами осеннего солнца. Бежит с лопатой наперевес Тай к крыльцу. А он все стоит и стоит, не в силах сдвинуться с места, будто у него приросли ноги. Только спустя некоторое время идет в дом, надеясь, что все уже кончено.
Дэрил никогда не забудет, как к нему обернулась Кэрол, как она пробилась через толпившихся у дивана членов их маленькой семьи. У нее трясутся руки и губы, а глаза блестят каким-то лихорадочным блеском.
– Дэрил… Она… кажется, она жива…
Почему у него даже сомнения не возникает в голове в ту минуту? Наверное, потому что до последнего надеется, что все происходящее – это просто какая-то глупая шутка того умника, что наблюдает за ними сверху.
Дрожащими пальцами коснуться артерии на тонкой шейке и ощутить еле заметное биение пульса. И чуть не сдохнуть, задохнувшись из-за внезапной нехватки воздуха, от охренительного по силе ощущения радости…
Он никогда не получал подарков от Санты, мать его? Сегодня он получил за все эти подарки сполна! Сегодня он прощает этого старого мудака, этого главного волшебника и исполнителя желаний, за все прошлые пропущенные праздники.
– Мы стали заворачивать ее в скатерть, – рассказывает сбивчиво Кэрол. – И обнаружили, что рана еще кровоточит. Натекло немного на диван. Значит, сердце бьется. Гоняет кровь. А еще нет окоченения. Как это обычно бывает. И кожа не холодная. Теплая. Она теплая, Дэрил… Она жива!
– Она около суток без сознания, – резко возвращает всех на землю Абрахам. – Это смерть. Пусть и затянулась по времени. Ей выстрелили в голову. Прямо в голову.
– Быть может, закроешь свой херов рот? – тут же взрывается Дэрил, снова чувствуя охренительно желание все-таки вломить этому слишком умному мудаку.
– Заткнитесь все! – вдруг просыпается Мэгги от минутного оцепенения, резко вытирая слезы с лица тыльной стороной ладони. Проверяет пульс на сонной артерии Бэт, как недавно Дэрил, а потом резко говорит мужу. – Гленн, принеси мне фонарик. Мне нужен сейчас фонарик. Любой.
– У меня на зажигалке есть маленький, – вмешивается Тара, как всегда готовая помочь. – Подойдет?
Мэгги раздвигает веки Бэт и светит ей в глаза фонариком с зажигалки. Сначала в один зрачок, потом в другой. Все наблюдают за ней внимательно, едва ли не затаив дыхание. Ожидая того, что она скажет.
– Есть реакция зрачка на свет, – говорит еле слышно Мэгги. – Значит, мозг не поврежден. Вернее, не так сильно. Или… Я не знаю… Боже мой! Почему сейчас тут нет папы? Или Боба? Потому что я не знаю… я не знаю… я не знаю, что делать!
А потом она снова выкарабкивается из приближающегося приступа паники, выравнивая дыхание.
– Так. Так. Надо что-то… Сначала нам надо что-то сделать с раной. Остановить кровь. Она может умереть от потери крови. Надо сделать перевязку… или…
– Мы что-нибудь придумаем, – мягко говорит Кэрол, сжимая ободряюще плечо Мэгги. – Все будет хорошо. Теперь все будет хорошо.
Они пытаются сделать, что могут, не обладая даже в малом медицинскими знаниями. Особенно пугает рана на затылке, где приглядевшись можно увидеть странную пульсацию в волосах. Или это может, им просто кажется, когда они обрабатывают ту аккуратно, едва касаясь пальцами?
И они ждут, задержавшись на этой ферме. Терпеливо ждут, когда наконец произойдет хоть что-то. Вдохновленные этой надеждой, что проснулась в них, но в то же время – в постоянном напряжении, что в любой момент все может стать только хуже.
Тут только два варианта развития событий. Бэт либо придет в себя, либо уже заснет навсегда.
Дэрил чувствует себя безмерно виноватым, но никакая сила сейчас не может заставить его покинуть пределы крыльца, несмотря на то, что их запасы консервов определенно идут к концу за эти несколько дней, что они живут на ферме. Вот когда закончатся совсем, тогда и пойдет в ближайший лес.
Но не сейчас… он просто сейчас не может оторваться от этого дома… никак.
Что, если бы он все-таки вышел на охоту в те дни в ближайший лес? Быть может, он тогда увидел бы стадо, которое приближалось медленно к ним…?
А потом Рик собирает всех в гостиной.
– Прежде, чем отвергать что-то или принимать, нужно все обдумать, – говорит Рик, внимательно оглядывая каждого члена группы. – У нас на руках раненый. Рана довольно серьезна. Бэт уже почти четыре дня без сознания. Она в коме. Она умирает.
Он держит короткую паузу немного, собираясь с силами после этого заявления, полного горечи и боли. Его слова словно тяжелым покрывалом опускаются на всех собравшихся в гостиной, заставляя их тут же мрачнеть.
– Она умирает, и мы ничего не можем сделать. Ничего. У нас нет лекарств. Мы не можем обеспечить ей должный уход. Ей нужна помощь. Именно поэтому оставаться здесь нельзя. Мы можем поехать в Ричмонд, где, по словам Ноа, создана безопасная зона за стенами. Там есть врачи. Там есть больницы. Но до Ричмонда около четырехсот миль. У нас три автомобиля, и практически нет бензина.
– Мы можем выехать и найти бензин, – предлагает Дэрил. – На карте Розиты указаны заправки. Вдруг где повезет.
– Четыреста миль, Дэрил, – спокойно говорит Рик. – Четыреста миль. Мы не найдем столько бензина. Но даже если найдем на начало пути, что будет тогда? Встанем потом? Что будет с Бэт? Слишком высок шанс, что мы ее просто не довезем. Даже если нам повезет во всем. Она уже умирает. Дэрил, она умирает…
– У тебя есть решение, Рик? – спрашивает белая, как смерть, Мэгги. Она сидит и сжимает руку Гленна, который стоит за ее плечом.
– Грейди, – отвечает он, и в гостиной сразу же возникает буря. Рик молча смотрит на всех и ждет, пока успокоятся возражения против этого, или стихнут вопросы, на которые он может отвечать только поочередно. А когда тишина наконец устанавливается, продолжает. – Это ее единственный шанс. Атланта намного ближе, чем Ричмонд. Мы знаем, что там есть госпиталь. И мы знаем, что там есть и лекарства, и должный уход, и доктор. И нам хватит бензина. Если сольем из всех машин в одну.
– Хорошо, – говорит Дэрил, даже не задумавшись. – Когда мы выдвигаемся?
– Как только возможно. Поедем я, Мишонн и Ноа, – отвечает Рик.
– Почему? Почему не я? – Дэрил пытается изо всех сил сохранить спокойствие.
– Потому что ты не можешь ехать туда после того, как ты убил их лидера. Как ты себе представляешь это? Мы и так рискуем, что они откажутся. А с тобой… у нас просто нет шансов.
– Мы с Гленном поедем, – решительно вклинивается Мэгги. – Вместо Мишонн.
– Нет, – отказывает и ей Рик. – Прости, Мэгги, но нет. В машине недостаточно места, чтобы везти и Бэт, и вас всех. А без Ноа нам делать нечего. Потому что только он может убедить доктора и остальных. Потому что он знает их.
– Я не отпущу вас в Грэйди одних, – решительно говорит Дэрил – Я просто не могу. И ты понимаешь это.
– Это ее единственный шанс, Дэрил, – напоминает ему Рик. – Она умирает… Пойми, она умирает.
И он сдается. Он сдается после долгого разговора с Риком на крыльце. В ходе которого Граймс убеждает его в верности принятого решения, несмотря на то, что в груди все переворачивается от странного предчувствия. Наверное, потому что он до сих пор помнит, как потерял ее, едва выпустил из вида. Наверное, поэтому ему так тяжело принять это решение.
И Дэрил подхватывает на руки Бэт, отстраняя удивленного Гленна, и выносит ее к машине, пугаясь тому, насколько легче стала она за прошедшие дни. И насколько бледнее стала кожа с тонкими синими прожилками вен на руках. Это пугает его. До усрачки. Это пугает его так, что сжимается горло. Он прикладывает пальцы к артерии на ее шее, проверяя пульс.
Кажется ли ему, что оно стало ощутимее при ее смертельной бледности? Кажется ли, что дрогнули длинные ресницы слегка, когда шептал ей свою мольбу?
…Ты вся моя, Бэт. Ты все для меня. Дотяни…
На Дэрила смотрят остальные, когда он трогает ее руки и гладит ее волосы, заправляя прядь за ухо, прежде чем выпрямиться у машины, но ему плевать.
Плевать! Пусть, что хотят, то и думают! К херам все!
Дэрил отходит от машины и задерживает на мгновение Рика, кладя ладонь ему на плечо. Он хочет сказать ему… сказать… Хочет, но слова не идут с языка. Совсем. Словно он разучился, мать его, говорить.
– Верь мне, – говорит Рик, глядя ему прямо в глаза. Словно понимает его состояние без каких-либо долбанных слов. И Дэрил верит.
Верит, когда машина уезжает со двора и скрывается в лесу вдали. Верит, пока смотрит ей вслед, еще не понимая, отчего так сжимается все внутри. Верит до тех пор, пока через какое-то время не раздается выстрел вдалеке, потом еще один и еще.
Дэрил буквально слетает с крыльца, когда видит в наступающих сумерках, как бегут к дому из леса три фигуры. А потом видит, что вслед за бегущими на поле из леса выходит вовсе не один ходячий и даже не один десяток, а сразу цепочкой целая толпа, и кричит, предупреждая остальных в доме и во дворе: «Стадо!»
И только потом его ударяет осознание. Они бегут. Машины нет. Бэт нет.
Бэт нет!
Дэрил пытается бежать им навстречу, но его ловит за руку Кэрол. Потом снова пытается ухватить за жилет, когда он вырывает запястье из ее пальцев. Она кричит его имя. Отчаянно. Громко. И только тогда он понимает, что слышит не только ее голос. Но и собственный.
– Дэрил, там стадо! – теперь его пытается удержать не только Кэрол, но и Гленн. За спиной в отчаянье кричит Мэгги на одной ноте, только-только понимая, почему он выкрикивает имя ее сестры.
И только понимание, что бегущим к дому людям угрожает опасность, приводит Дэрила в ясное сознание. Когда отключаются чувства, и выходят на первые роли только инстинкты. Теперь он бежит навстречу бегущим с холодной головой, чтобы помочь увернуться в последний момент из тянущихся к ним рук. Увернуться от смерти.
Снимает одним выстрелом некогда наверное очаровательную брюнетку, едва не ухватившую Ноа за плечо зубами, а потом вторым – убирает ходячего, который подходит со спины к Мишонн и тянет к ней свои высохшие руки. Ближайших к Рику отстреливают Гленн и Абрахам.
– Надо уходить! – орет Рик, подбегая к нему. – Надо уходить из дома!
И уже тише ему, когда хватает его, неотрывно глядящего на прибывающих из леса ходячих, за локоть и тянет за собой:
– Я ее запер. У нее есть пара дней. Мы вернемся за ней! Обещаю! Все получится!
И снова бег… в сгущающихся сумерках через лес. Тяжелое дыхание. Рюкзаки и оружие оттягивают руки, давят лямками на плечи. Тихо плачет Джудит, которую бережно несет за спиной Карл. Иногда стонет Кэрол, еще не восстановившаяся толком после травм, ее бережно поддерживает Тайриз, не давая упасть.
Как долбанные хомячки, твою мать. В долбанном колесе судьбы. Херов бег по кругу…
Они останавливаются на время в каком-то заброшенном складе, отойдя от фермы миль на семь, не больше. Залезают на плоскую крышу один за другим и падают бессильно, не чувствуя ног и рук после такого забега через лес. Сил ни на что не остается. Только облегчение, что они все живы, что группа цела. А потом начинает горько и с надрывом плакать Мэгги в тишине наступающего утра, и на Дэрила наваливается тяжесть потери…
Нет, она жива… Она. Жива.
Немного веры вовсе не убьет тебя!
Он уходит сначала один. И натыкается сразу же при выходе из леса на стадо, которое почему-то не пошло по их следу через лес, а замерло у фермы. Ходячие толпятся на полях, в саду, где когда-то копали могилу, между амбаров и на крыльце дома. Их столько, что со стороны кажется, что проходит долбанный фестиваль под открытым небом.
Что, если бы он тогда сразу додумался своей тупой башкой до того, что можно убрать это стадо, растянувшееся на долгие мили? Вышли бы они на дорогу, когда она еще была в машине?
Но Дэрил не сразу понимает, что можно сдвинуть стадо с пути. Он пытается найти путь к той лесной дороге, обойдя стадо с одной стороны, но натыкается на болота. Это занимает у него ровно полтора дня.
– Надо заставить их уйти, – говорит он после Рику. – Надо просто как-то заставить их уйти отсюда. Тут самый короткий путь. Мы теряем долбанное время!
Рик слушает его внимательно, а после долго смотрит на карту Розиты – на которой нет этих долбанных болот! Его палец указывает на крест близ обозначенного на карте городка в десяти милях от фермы.
– Колокола? Сейчас, мне кажется, никто не звонит в колокола, Рик, – скептически принимает его идею Розита, склонившаяся над картой вместе со всеми. – И позволь заметить, это чистой воды самоубийство.
– Везде электроника, – подтверждает Гленн. – И боюсь, что работает только от электричества. А это значит, что… если только не батареи…
– Так даже лучше. Надо спросить у святоши, – сплевывает Дэрил соломинку. – Он должен знать. Как работает, как включить и всякую другую херню.
Отец Габриэль не может объяснить, как и что нужно включать. Говорит, что может разобраться только на месте, и это решает его судьбу. Но идти в городок тоже не желает. Пока Дэрил не объясняет ему доходчиво – а он определенно это умеет! – что святоше туда пойти просто необходимо. Вместе с ним, Гленном и Риком. Дойти до городка – на удивление пустого: ни живых, ни ходячих мертвецов – и выставить сигнал. Это занимает еще чуть больше дня.
Только вечером в наступающей темноте они слышат с облегчением, что сигнал, который они подключили, все-таки сработал, когда до них долетает приглушенный расстоянием звук записи колокольного звона. Когда-то собирающего паству на службу, а теперь, как надеются они, тот, что сдвинет стадо с места, освобождая путь.
Тупое стадо уходит полностью лишь через полтора дня, растягиваясь в тонкие ручейки. Оставшихся ходячих они добивают вручную, прорываясь через поле у фермы к дороге. На лесную дорогу группа выходит только через пять дней после того, как стадо заблокировало на ней автомобиль.
Пять херовых дней в мире, когда от секунды зависит так много!
Интересно, кто из них шел тогда к машине впереди группы быстрее всех? Словно какое-то долбанное соревнование по бегу, твою мать…
Мэгги, Гленн, он сам, Рик, Мишонн, даже Ноа. Последние метры оставшиеся до автомобиля они буквально неслись наперегонки. А потом остановились так же резко, как сорвались с места. Когда увидели распахнутую дверцу автомобиля… следы стада… кровь…
Он все-таки тогда цепляется в горло пальцами. Но не в горло Рика, а Ноа. Именно из-за Ноа она получила пулю в голову. Именно из-за Ноа… Забывая, что именно Ноа и помог ее найти. Выплескивая всю ярость, в которую превратилась в один миг надежда, гнавшая его без устали эти пять дней вперед.
– Сучонок, ты не закрыл дверь! Ты не закрыл дверь!
Рик и Абрахам повисают на его руках, отрывают его от паренька под всеобщий ор. На дороге стоит такой гвалт, что подойди к ним ходячие, они не сразу бы заметили их. Мэгги орет на Рика, Гленн и Тара пытаются ее успокоить и оттащить от него. Скулит протяжно Ноа, упавший на дорогу у машины, едва его отпустил Дэрил. Абрахам что-то орет прямо Дэрилу в ухо, и тогда он бросается на рыжего под очередной всеобщий крик. Плачет проснувшаяся от этого гвалта перепуганная Джудит.
Именно плач Джудит возвращает Дэрила из темноты, в которую его почти полностью засосало в тот момент. Он поворачивает голову, сплевывая кровь из разбитого кулаками Аба рта, и смотрит на ребенка в руках Карла, но видит почему-то не его ладони на спинке малышки.
Другие руки. Изящные, с тонкими длинными пальцами. А потом видит ее. Не Карла. Она стоит, прижимая к себе ребенка, и смотрит на него с укором и болью в глазах. Ей больно. Потому что он забыл обо всем, что она когда-то сказала ему, тогда на веранде домика самогонщика…
Бэт… Бэт…
Боль в ее глазах отражается тут же в нем самом, на короткий миг этим острым приступом вынуждая закрыть глаза. Когда он открывает их, то уже не видит ее. Зато видит кое-что другое. И понимает, что это может значить.
Дэрил поднимается с земли, стараясь не обращать на боль в груди от одного из ударов Аба, хватает Рика за плечо, пытаясь отвлечь его внимание от Мэгги и заставить посмотреть на него.
– Двери! Ты сказал, что запер двери. Все? Сам?
– Сам. Я уходил самым последним, я сам нажал на замки, – отвечает Рик, глядя ему в глаза. А потом, когда замечает странное выражение в глазах Дэрила, не дает ему отойти, задерживает за руку. – Что такое?
– Ходячие не умеют открывать запертых дверей. Окна все целые
– Думаешь, здесь кто-то был? Кто-то вытащил ее из машины? – спрашивает с надеждой Мэгги, затихшая при словах Дэрила в руках мужа. – Кто-то спас ее?
Копы! Мысль обжигает огнем. Они снова были здесь и снова забрали с собой Бэт.
Но нет… он тщательно осматривает площадку возле машины. Только следы ходячих. Только они. Ни единого следа человека, твердо стоящего на ногах. Только херовы следы ходячих… Или пьяного, приходит в голову когда-то сказанная им шутка.
Или того, кто только очнулся после долгого и очень долгого херова сна…
– Она ушла сама. Сама спасла себя, – произносит он.
– Это невозможно. Она была без сознания столько дней. Но даже если и так… Дэрил, прошло пять дней. У нее уже наступило полное обезвоживание организма. Человек не может жить столько в таком состоянии, – голос Рика звучит так, как будто он говорит с безумцем. Но Дэрилу на это сейчас плевать. – Мне очень жаль…
– Она жива? – его за руку вдруг хватает Мэгги. В ее глазах плескается просто море надежды. Губы дрожат. Совсем иначе, чем тогда в Терминусе. И это смягчает в нем злость, которую постоянно приносит ему один из вопросов «Что, если бы…»
– Она жива, – отвечает он твердо. И она улыбается ему дрожащими губами.
Он найдет ее. Даже если для этого придется обойти Рика, вставшего у него на пути. И Абрахама, который встал за спиной Рика. Но вместо того, чтобы переубеждать его, как он ждал, Рик вдруг спрашивает тихо:
– Сколько дней тебе надо?
– Я не знаю, – честно отвечает он. Рик несколько раз кивает головой, раздумывая, а потом говорит, не обращая внимания на возражения Абрахама за спиной:
– Мы будем ждать на ферме. Если не выйдет на ферме, то поблизости. Не уйдем дальше, чем на десять-пятнадцать миль.
Они смотрят друг другу в глаза некоторое время внимательно, и Дэрил кивает благодарно. А потом уходит от группы в лес. Он внимательно отслеживает почти каждую цепочку «пьяных» следов, пытаясь разделить их на сбитой сотнями ног земле. Когда вычленяет очередную из числа прочих, идет по ней, но неизменно выходит к ходячему. Которого тут же убивает и проверяет содержимое его желудка. Чтобы убедиться, что последняя сожранная им жертва была кроликом или крысой, но только не человеком. Каждый раз испытывая невероятный страх перед своей очередной находкой и такое же сильное облегчение после.
Он постоянно возвращается к исходным точкам. Раз десять, наверное, побывал у машины за эти дни, а тех случаев, когда возвращается в лесу – просто не счесть. Он перестает считать дни и ночи, сосредоточившись на поисках. Совершенно теряется во времени. Потому что понимание того, насколько оно быстротечно, причиняет ему почти физическую боль.
Я ничего не боюсь… Ага, как же, твою мать! Боюсь понять, сколько времени я проебал впустую. Боюсь найти совсем не то, что ищу в ходячем. Боюсь понять, что опоздал…
Наконец Дэрил выходит на след. Сначала на капли засохшей крови на листьях. Редкие. Словно кровотечение то останавливалось, то начиналось снова.
Это ничего не значит, кроме того, что она действительно вышла из машины и шла по лесу… Неизвестно, сколько херовых суток назад!
Немного веры вовсе не убьет тебя!
Как чертовски верно… зато, твою мать, точно убьет другое…
Когда Дэрил находит распятие Бэт на порванном черном шнурке, у него едва не останавливается сердце. И после той минутной остановки оно буквально распирает его грудь, колотясь так, словно ему тесно в грудной клетке.
Она жива! Она жива… Она столько прошла от дороги… она не может умереть…
А потом спустя некоторое время Дэрил выходит на двух ходячих. Определенно некоторое время назад пообедавших. И понимает, что то, что он так боится найти, он все-таки отыскал.
Мать их! Мать их! Это ничего не значит! Это вообще ничего не значит! Они могли сожрать любого другого человека. Любого другого…
Ага, в лесу же сейчас люди просто на каждом херовом шагу!
Но находка, которая ждет Дэрила через пару десятков ярдов, просто сбивает с ног и заставляет упасть на пожухлую листву. Словно ему кто-то сделал подсечку. Сначала он убеждает себя, что это просто тряпка. Но сам понимает, сам видит своими глазами, что это не просто тряпка. Это некогда ярко-желтое поло. Все в пятнах крови. Не только засохшей, но и – мать ее! – недавней. А потом видит неподалеку остатки грязного гипса, и вспоминает вмиг, что у Бэт было сломано запястье.
Дэрил приходит в себя у двух ходячих, которые уже давно потеряли человеческие очертания, превратившись в сплошное месиво. Он весь покрыт кровью и мозгами. С головы до ног. В голове утихает шум уходящей ярости.
Это конец… Конец, мать его…
Именно эти слова он скажет Мэгги, стоящей на крыльце фермы, где она столько времени терпеливо ждет его возвращения. Бросит ей под ноги мусорный пакет с остатками гипса и грязно-желтым поло, на котором найдет не только кровь, но и засохший кусок плоти. Или внутренностей. Уже на хер неважно…
Что, если бы ты тогда не уехала в свой долбанный Вашингтон, Мэгги?
Незримой стеной встанет между ними невысказанный вопрос, который так и бьется в его голове. Наряду с остальными, которые причиняют сейчас невыносимую боль.
Долбанная ферма! Словно он вернулся обратно к тому времени, когда проебал Софию… Добланная ферма! Херов бег по кругу… Только на этот раз он проебывает свое сердце…
Они еще на один день задерживаются тогда на ферме. Никто из группы не подходит к нему, понимая его состояние. Или опасаясь его вида. Никто, кроме Рика и Кэрол.
– Ты не пойдешь? Мы уже начинаем.
Кэрол находит его на привычном месте у колодца, с которого он наблюдает охренительно ярко-красный, как кровь, закат над линией леса за простором поля вдали.
Нет, я не пойду. Ни за каким хером я не буду хоронить тряпку и притворяться, что это ее могила. Она не умерла, поэтому у нее нет могилы. Она просто ушла. Растворилась в закате…
Но Дэрил молчит, не желая разговаривать даже с Кэрол. И с Риком, который совсем недавно точно так же приходил сюда.
Дэрил сидит у колодца все время, пока святоша читает свои молитвы над могилой, вырытой под персиковыми деревьями, и крутит в пальцах распятие. И вспоминает. Вспоминает каждый день из числа тех, что ему были подарены когда-то. И смотрит на закат, провожая взглядом уходящее солнце.
Прощаясь с его собственным солнцем… с его собственным солнцем…
Распятие на черном шнурке он так и не отдаст Мэгги, как бы оно ни жгло ему карман, а совесть ни шептала, что у той совсем ничего не остается на память о сестре. Только спустя две недели он молча протянет ей один из браслетов, что снял с руки Бэт перед отъездом Рика к Грейди.
Чтобы у нее тоже была частичка Бэт на память. Как у него самого.
Но распятие он так и не отдаст.
========== Глава 10 ==========
– Прежде, чем отвергать что-то или принимать, нужно все обдумать.
Голос Рика, спокойный и рассудительный, заставляет всех взглянуть на него, едва он только начинает говорить, выслушав сбивчивый рассказ Мэгги. Только Кэрол не оборачивается от окна. Так и стоит, глядя на зелень лужайки и на Джудит, сидящую на покрывале, расстеленном на траве. Рядом с малышкой расположилась Сэм и с легкой улыбкой наблюдает за игрой малышки, подставляя то и дело с наслаждением лицо солнечным лучам.
