Текст книги "Найди меня в темноте (СИ)"
Автор книги: La escritora
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 50 страниц)
Бэт все еще кажется, что священник определенно сошел с ума.
Дэрил искал ее в лесу? Зачем Дэрилу искать ее тело? Она же не могла уйти из машины, если они считали ее мертвой?
А потом бьет осознанием наотмашь.
Он искал, потому что они знали, что она ушла из машины. Знали, что она была жива…
– Они знали, что я жива, – шепчет потрясенно, с трудом все еще веря в то, что говорит.
– Это было чудо Господне! – отец Габриэль сжимает ее ладони в волнении. Его глаза возбужденно блестят. – После такого ранения… когда не было даже сердцебиения… Господь вернул тебя с того света, Бэт! Он дал нам шанс! Возможность… Но мы не верили… никто не верил, что такое возможно. И потому Господь покарал за неверие… и они не довезли тебя до Грейди. Мы потеряли тебя… Теперь ты понимаешь? Дважды воскресшая! Дважды!
– Дважды? Вы знали, что я жива до того, как… оставили меня на дороге? Я была жива?
В груди сердце сжимают стальные кольца. От этих колец возникает такая боль, что невозможно даже сделать вдох. Ей кажется, что свет, льющийся через окна, меркнет сейчас, словно в церковь начинают вползать тени. Длинные тени. Мрачные тени. Они тянут к ней свои щупальца, чтобы проникнуть прямо в нее. Наполняя ее той самой знакомой темнотой, которая когда-то приняла в свои объятия. В церкви, чем-то похожей на эту.
Она пытается держаться. Хватается за распятие, что висит у нее на шее. Но с каждым словом отца Габриэля проваливается в темноту.
Потому что в темноте нет боли… в темноте только спасение…
– Мы хотели уже хоронить. Тайриз копал могилу. Кэрол и Мэгги готовили тебя к погребению. И обнаружили, что ты жива… твое сердце билось… ты дышала… но мы боялись потерять тебя… приняли решение везти в госпиталь…
– Я была жива, когда меня оставили в машине, – на растерзание стаду, хочется добавить ей, но она молчит об этом.– Я была жива… и вы все знали об этом… Все… вы все знали…
– Ты была жива… мы знали… все знали… все знали…
Она медленно встает и уходит от него. Не обращая внимания на его слова, которые он все говорит и говорит ей вслед. И тени медленно ползут за ней. Она смотрит на них и радуется им сейчас. Потому что света нет в жизни. Все обман… Красивый обман и только.
Мы заботимся о тебе, Бэт… Ты так важна для нас, Бэт… Как хорошо, что ты с нами теперь… Я никогда не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось… С тобой всегда по-особенному…
И вы бросили меня. Живую. Я была вам не нужна… Не нужна. Как тогда. Когда я умирала в госпитале. Вы меня оставили умирать дважды. Только второй раз у меня даже не было ни малейшего шанса выжить… Чудо Господне… Долбанное чудо…
Темнота стелется за ней шлейфом. Бэт чувствует ее, когда идет по улицам Александрии. Но в ней все еще горит какой-то слабый огонек.
Ей просто необходимо увидеть его. Или Мэгги. Пусть они скажут, что все это неправда. Что долбанный святоша просто повернулся мозгами… что это неправда… Господи, я прошу тебя… умоляю, пусть это будет неправда.
Центр распределения ближе всего. Бэт помнит, что Мэгги должна быть там. Как она сказала – на ревизии. Помогает Кэрол. И Бэт поворачивает к зданию центра. Правда, падает вдруг в траву, споткнувшись о бордюр, который не заметила сразу. Потому что слезы застилают глаза, как она обнаруживает с удивлением. Плачет. Беззвучно.
– Бэтти, что случилось? – спустя какое-то время ей помогает подняться с травы Кэрол. Она внимательно осматривает ладони Бэт, счищает с них грязь и травинки. – Я увидела тебя в окно. Что случилось?
– Позови Мэгги…
Ее ли это голос? Такой хриплый и злой. Полный ненависти.
– Мэгги? Разве она не дома? – удивляется вдруг Кэрол в ответ.
– Ее здесь нет?! А! Вранье! Очередное вранье! – Бэт смеется зло и смотрит на нее, пытаясь подметить, изменится ли выражение ее лица сейчас. – Правда, Кэрол? Что еще за вранье меня ждет? Неужели я не заслужила хотя бы толики правды? К примеру, о том, как вы все заботились всегда обо мне. Как я вам дорога…
– Ты же знаешь…
– Нет, Кэрол! Я не знаю. Я даже не знаю, кто вы для меня. Кем вы были… Как вы могли сделать это?! Как вы могли бросить меня там? Живую! Они бы рвали меня на куски… они бы сожрали меня там… и я бы все чувствовала… я их слышала! Понимаешь? Я их слышала! Я знала, что они там… и я ничего бы не сделала! Интересно, они бы сожрали меня целиком? Или бы я ползала куском тела, пока кто-нибудь не выбил мне мозги?
Кэрол ничего не говорит. Только плачет. И Бэт видит острую вину и сожаление в ее глазах. Но они ей уже не нужны. И слова прощения тоже. И ее объятие, в которое она хочет заключить сейчас Бэт, ей тоже не нужно.
– Лучше бы Мэгги пустила мне пулю в башку, когда бросала там!
– Мэгги там не было. Не вини ее, – пытается оправдать Кэрол ее сестру.
– А кто был? Кто повез меня в Атланту?
– Рик, Мишонн и Ноа…
Это было последней каплей. Почему-то именно это. Рик, Мишонн и Ноа.
Гленн, идти в Терминус. Мэгги.
– Что сказал Дэрил…?
Никто из них. Никто… Ее бросили умирать… Никто из них даже не был рядом…
И темнота, наконец, заботливо кладет руку ей на плечо. Напоминая, как было легко прежде. Когда не было чувств. Когда все было спрятано глубоко под замок в самых дальних уголках сердечной памяти. Когда не чувствуешь и не вспоминаешь, это не так больно… Не так больно…
Она хочет побыть одна. Просто побыть одна. Но они везде. Они пытаются поймать ее. И эта бесконечная погоня… эти руки, тянущиеся к ней, чтобы схватить ее… Она пытается убежать от них. Но они везде…
А потом она видит кровь. Кровь на обнаженной коже. Опасность. Кровь – это опасность.
Нет, пытается сопротивляться она. Это не опасность. Это. Не. Опасность. Она в безопасности. Она уже в безопасности.
Но это не так. Опасность. Она рядом. От нее не убежать. Бежать некуда. Она загнана в угол. Кровь. Течет струйкой. Она видит ее, когда напрягаются мускулы. Рука. Эта сильная рука пытается отобрать ее оружие. Она видит по его прищуренным глазам. Он отберет ее нож. И она будет беззащитна. Где Морган? Она совсем не понимает, где она…
Весь ее взгляд сводится только к одному – глазам, в которых она читает только желание вырвать у нее нож. И схватить ее. Они сильнее ее. Они мужчины. Где Морган?… Почему она одна?
Она зовет его. Потому что знает – Морган никогда не оставит ее. Морган вытащит из темноты, которая смыкается над ней. Кровь – это опасность. Голос, что обманчиво нежен и так вкрадчив сейчас – опасен. Как только она положит нож, они схватят ее. Потому что пытались схватить там… на улице… И их много… Ей не справиться с ними. Ни за что не справиться.
– Морган! Морган!
Вытащи меня… я боюсь одна… Одна… Я всегда одна… Никому не нужна…
И он приходит. Она слышит его голос, и темнота немного отступает. Она больше не одна. Никогда не будет одна. Потому что рядом всегда будет Морган. Она ему нужна…
Крики. Напряжение, которое буквально разлито в воздухе. От которого у нее даже волоски встали дыбом на руках. Она слышит Моргана, но в то же время видит, как меняются глаза напротив нее. Он сейчас нападет на Моргана. Она знает это. Чувствует. И это действительно происходит…
Сильная рука на шее Моргана. Кровь на этой руке, сводящая ее с ума сейчас…
И тогда она прыгает, желая любой ценой спасти…
Готовая вонзить лезвие в шею.
Дэрил…
– Дэрил, – шепчет потрясенно Бэт, когда в памяти возникает последнее, что она помнит.
Острое лезвие, направленное ее рукой, прямо в его шею. Она знает, что он не успеет отразить этот удар, и что другой возможности убить у нее не будет…
– Бэт! Хорошая моя! Моя девочка! Бэтти! – она слышит голос Мэгги. Чувствует ее руки на своих волосах и руках. – Тише… не кричи… не кричи! Я прошу тебя… не кричи! Тише, моя милая…
– Я убила его! Я его убила! – Бэт даже не понимает, что кричит, пока Мэгги не врывается в комнату и не привлекает ее к себе, пытаясь успокоить. Гленн растерянно переминается с ноги на ногу на пороге спальни. Где-то в доме плачет Патти, перепуганная криком Бэт.
– Бэт, посмотри на меня! – Мэгги обхватывает ладонями ее лицо и заставляет взглянуть на себя, пытаясь взглядом успокоить ее истерику. – Он жив. Ты не убивала его. Не убивала! Жив!
– Где он? Я хочу видеть его! Сейчас же! – Мэгги морщится, и только тогда Бэт понимает, что слишком сильно сжала ее руки, и ослабляет хватку.
– Бэтти, это невозможно, прости, – она плачет, как и Бэт сейчас. – Тебе запрещено покидать стены этого дома. Ты под арестом. Если ты нарушишь условия Совета, то тебя поместят под замок. Я не хочу отдавать тебя ни в дом заседаний в подвал, ни в больницу… Прошу тебя. Наберись терпения. Я клянусь тебе, что он в полном порядке. Ты его ранила в плечо. Рик ударил тебя по руке и изменил направление удара, и Дэрил сумел увернуться…
– Я хочу видеть его! – настаивает Бэт. – Сейчас!
– Я не позволю тебе… не сейчас. Ты просто не понимаешь. По законам Александрии они имеют полное право выгнать тебя за ворота. Ты пыталась убить человека. Живого. И Робардс рассказала Совету, что ты… что у тебя возможны срывы. И теперь они думают… что ты опасна…
– Странно, что тебе не все равно, – говорит устало Бэт, откидываясь в постель. Лишь бы не быть в руках сестры сейчас. Когда пришло воспоминание о том, что было. Как они дважды предали ее. – Какая разница… или ты уже так привыкла ко мне за этот месяц?
– Бэтти, не надо… ты всегда была дорога мне. Всегда. И я сделаю все для тебя.
– Что Морган? Он в порядке? – спрашивает Бэт, словно и не слышала ее последних слов.
– С ним все хорошо. Он был в больнице вместе с нами. Ушел только утром. Если хочешь, я позову его утром.
– Хочу. И хочу спать. Я спокойна. Ты тоже иди спать.
Короткие отрывистые фразы. У Бэт не только голова кругом от всего, что свалилось на нее в последние сутки, но щемит внутри сердце. Она видит боль Мэгги, но снова не может унять ее. Не хочет. Не хочет даже трогать ее сейчас.
Потому что по-прежнему не может понять, как та могла даже не поехать с ней в госпиталь. И принять не может. Потому что сама ни за что не бросила бы сестру. Никогда!
Бэт не спит всю ночь. Все думает и вспоминает. И каждое из воспоминаний прошлого дня разрывает ей душу на части.
Это случилось. Никакие причины не изменят очевидного. Она напала не просто на члена семьи. Она напала на Дэрила. Пролила его кровь. Ее не вернула из темноты любовь, как говорил Морган. Значит, ничто не спасет от нее и в дальнейшем. Что, если это снова повторится? Что, если она в следующий раз убьет кого-нибудь? Как Лиззи… Господи, как Лиззи!
Ее ничто не удержит… никто не удержит… Морган был неправ. И она с самого начала знала, что ей не стоит идти сюда… с ее темнотой… никто не удержит…
Утром приходит первым Рик. Они все уверены, что она спит, приняв таблетки, которые приносит Мэгги в ладони вместе с подносом с завтраком. Но Бэт только прячет их за щекой, когда пьет воду из стакана. Она уже знает, что такое барбитураты. И помнит тот эффект, который они дали вчера. Сонливость. Слабость. Абсолютное безразличие ко всему. А ей крайне необходима трезвая голова сейчас…
– Они лишили меня права голоса в Совете, – говорит Рик. Мэгги, Гленн, Тара и он сидят в кухне, и поэтому Бэт, затаившаяся на лестнице, еле слышит его голос. Но старается распознать каждое слово. – Я теперь не могу повлиять на их решение. И раньше, в принципе, не мог, но… А еще они знают про Тромтона. Последний раз его видели, когда он заходил в ваш дом. Соседка вспомнила. И из-за того, что я обманул в тот раз… в общем, я больше не в Совете. А еще… они видели, что Бэт была готова атаковать их в больнице. И я не могу никак вдолбить в их головы, что это все из-за того, что ей пришлось пережить в том чертовом госпитале! Единственное, о чем мы можем договориться с ними сейчас – это посадить Бэт на нейролептики. Они есть среди лекарств зоны. Некоторые, правда, уже просрочены, как и многие лекарства. Салливан считает, что мы просто разрушим ее психику окончательно. Робардс же думает, что это более гуманно, чем выгонять ее за ворота. Просто оградить ее от людей Александрии…
– Моя сестра – не животное! – вскипает Мэгги. – Я не позволю. И Дэрил… он тоже будет против. Ты же знаешь…
– Знаю. И знаю Дэрила… Влезет он во все это дело, и все окончательно полетит к чертям! – тоже злится Рик. – Это просто какой-то тупик… и я не знаю, как из него выйти. Мы даже не думали, что такое возможно… и не продумали, что нам делать. Просто тупик!
Они молчат некоторое время, каждый думая о чем-то своем. Потом Рик прощается и уходит. Чтобы снова и снова пытаться переубедить Совет, который уже на следующее утро должен принять решение о ее судьбе. Бэт уже хочет уходить в свою комнату, как слышит голос Мэгги. Он полон решимости и боли.
– Я не оставлю ее. И не позволю запереть и накачивать таблетками, как сумасшедшую. Она не такая. И напала на Дэрила просто потому, что мы довели ее до этого. И Дэрил… Дэрил толкнул Моргана. Она просто защищала его.
– Мне не объясняй! – бросает ей в ответ не менее нервный Гленн. – Я все это знаю. Но что мы можем сделать?
– Уйти! Мы можем уйти из Александрии.
– У нас на руках младенец, – робко подает голос Тара. – И Гленн… Ему только недавно сняли швы. Он не уйдет далеко. Для этого нужно время… чтобы он смог…
– Тара права, Мэгги. Патти еще слишком мала. Тюрьма пала, когда Джудит было около семи месяцев. А Патти только четыре сейчас… Она еще даже не сидит. Подумай о ней…
– А о Бэт кто подумает? Гленн, мы бросили ее уже один раз! Я бросила. Потому что решила, что так будет лучше. Сейчас я не… я просто не смогу себе этого позволить! – Бэт не может сдержать слез, когда слышит боль в голосе Мэгги. И слезы, которые, скорее всего, сейчас бегут по лицу сестры. – Дэрил говорил, что есть зона. Мы можем рискнуть пойти туда.
– Втроем? С младенцем?
– Я пойду с вами! – твердо говорит Тара. – Я пойду туда, куда вы.
– И Дэрил. С нами точно уйдет Дэрил, – глухо говорит Мэгги. – Если он был готов на… на то, чтобы… на то, чтобы жить вместе с Бэт… чтобы у них была семья… он точно пойдет с нами.
– Два раненых. Младенец. И три женщины. Через мост, на несколько миль забитый ходячими. Сто миль до зоны, в которой мы даже не знаем, какие живут люди, – медленно произносит Гленн, словно запоминая все факты. А потом добавляет. – Знаешь, за что я тебя люблю, Мэгги? За твои сумасшедшие авантюры. Хорошо. Мы уйдем из Александрии. Надо только все подготовить. Иди ко мне. И больше не плачь… все будет хорошо…
Бэт больше не надо ничего слышать больше. Она возвращается к себе и достает из-под матраса кровати дневник в ярко-красной обложке. По привычке записывает то, что случилось в последние дни, а потом переходит к тому, что хотела записать последним.
Морган приходит вместе с Мишонн. Они оба поднимаются к Бэт почти сразу же. Только задержались на минуту внизу, чтобы узнать неутешительные новости. Она встречает их, сидя на постели. Внимательно смотрит, когда они пересекают порог.
– Маленькая леди, – тут же шагает к ней Морган и обнимает ее. И она приникает к нему, как тогда, в загородном отеле в Северной Каролине. Пытаясь найти в его руках утешение от боли и тяжести мыслей.
– Меня ничто не спасло, Морган. Ничто… и никто… Я чуть не убила его, понимаешь?
– Это просто стечение обстоятельств. Только оно! Правда о том, что случилось, это…, – он произносит это каким-то странным тоном, и Мишонн тут же поджимает губы. Бэт читает в напряжении, что установилось в комнате тут же, что и между ними что-то поменялось после того дня. Нет больше той легкости и той теплоты.
– Их настойчивые попытки поговорить с тобой. И то, что сделал Дэрил…
– Не вини его! – тут же произносит Бэт запальчиво.
– Почему? Это только его вина в том, что ты напала на него. Из-за того, что он по-прежнему не может понять. Это глупо!
– Это Дэрил. Он просто… просто он не понимает, что он всегда будет на первом месте для меня. Что это другое… он не понимает. И, Морган… не вини его. Когда он поймет все, то не будет во всем чертовом мире человека, яростнее винящего себя во всем, чем он. И я не хочу, чтобы он это делал. Потому что нормальный человек не будет бросаться с ножом на другого в той ситуации. Все равно не будет бросаться. Это я. Во всем, что случилось, только моя вина… я чудовище…монстр!
– Бэтти, – шагает к ней Мишонн и присаживается на край кровати рядом. Берет ее ладони в свои руки. – Не говори так. Ты не монстр. Не чудовище. Ты – та самая Бэт. Несмотря на то, что случилось. Я смотрю на тебя сейчас и вспоминаю, какой я была прежде. Потеряв все, что любила. Что мне было дорого. Это я была монстром когда-то. Никаких чувств и эмоций. Вообще ничего. Ты даже себе не представляешь, как это было. Но я вернулась. Из-за тебя и Джудит. Сначала вы, мои маленькие феи… ты – такая мудрая и рассудительная… Потом Карл и Рик. Остальные. Они постепенно заполняли ту пустоту внутри. Потому что нельзя иначе… никак нельзя. И тебе надо просто попробовать заполнить…
– Ты же знаешь, что будет завтра, Мишонн. У меня не будет даже шанса, – напоминает ей Бэт.
– Ты ошибаешься, – твердо говорит Мишонн и улыбается в ответ. В ее глазах Бэт читает решимость, которую слышала в голосе Мэгги.
И понимает, что Мишонн уже знает о плане сестры уходить из Александрии вместе с ней. И что она тоже пойдет с этой маленькой группой.
– Ты была в той машине, когда все случилось, – произносит Бэт, меняя тему, и та кивает.
– Я бы вытащила тебя. До сих пор уверена, что вытащила бы! Я смогла бы! – яростно говорит в ответ Мишонн и сжимает недовольно губы в одну тонкую линию.
– Не вини никого. Вы бы не унесли меня далеко. И тогда у меня точно не было бы шанса выжить. А так… я осталась под защитой машины. Наверное, это было единственное правильное решение на тот момент, – проговорив все это, Бэт обнимает Мишонн, и видит поверх ее плеча, как смотрит на нее Морган. С одобрением и гордостью.
– Когда мы уходим? – вдруг спрашивает Морган, когда Мишонн уходит, оставляя их одних. Бэт с трудом сохраняет спокойствие при этом вопросе и пытается изобразить непонимание.
– Мы? – переспрашивает Бэт, и Морган показывает на ее рюкзак, стоящий в углу комнаты. Он почти полон. Остается только сложить запасы еды на первое время.
– Ты и я. Ты ведь не позволишь, чтобы они сделали это. Я знаю тебя, Бэт. Ты как-то узнала о том, что они планируют уйти вместе с тобой, и решила сбежать первой. Я прав? Так, когда мы уходим?
– Следующей ночью, – сдается она. – Завтра утром они примут решение. В любом случае, мне путь за ворота, что бы они ни выбрали. Я попрошу провести ночь тут. В последний раз. И мы уйдем с тобой той ночью. Я перелезу через стену у реки. А ты выйдешь через ворота. Я не позволю тебе лазить и прыгать со стен с твоей ногой, – она вырывает из дневника страницу и рисует на ней схематично план улиц за воротами и ставит крестик в углу схемы. – Я буду ждать тебя в этом переулке. Оттуда пойдем.
На прощание они снова обнимаются, и Бэт не может не спросить:
– Ты же бросаешь свой шанс на будущее, уходя со мной. Это же твой шанс, Морган. Нормальная жизнь. За стенами. В безопасности. Возможно, даже нечто большее. Нечто прекрасное…
– Я должен привести тебя к свету, мой ангел. Но ты снова уходишь во тьму. Могу ли я позволить тебе сделать это одной, маленькая леди? Я всегда буду с тобой. Всегда…
– Ты – удивительный, – она впервые отвечает на его поцелуй в лоб. Целует его в щеку, обнимая крепко. – Я никогда… ни единой минуты не жалела, что встретила тебя. Ты – мой проводник. И ты всегда в моем сердце, Морган. И не вини Дэрила, хорошо? Его боль – это моя боль. Так было и будет всегда.
Когда Александрию принимает в объятия ночная темнота, и на линии стены вспыхивают бочки ярким пламенем, освещая территорию вокруг на несколько шагов, Бэт спускается вниз, чтобы забрать последнее, что еще не приготовлено – вода и еда. В кухне только убеждается, что Мэгс настроена решительно. Поверхность столешницы возле холодильника заставлена консервами, мешочками с рисом и пастой, баночками с солью и специями, коробками с детским питанием и прочими запасами с долгим сроком хранения. Все, что можно взять с собой в дальнюю дорогу.
Бэт грустно улыбается и протягивает руку к банкам в дальнем ряду. Чтобы не сразу заметили их исчезновение, когда придут завтра утром в кухню. А потом застывает на месте, когда слышит недоуменный голос Мэгс за спиной:
– Бэт?
========== Глава 34 ==========
– Бэт? – звучит за ее спиной, и Бэт быстро отдергивает руку от консервов и поворачивается к сестре.
– Что ты здесь делаешь? Ты голодна? Нужна вода?
– Нет, ничего… ничего не надо, – отвечает она сестре, стараясь, чтобы голос звучал как можно ровнее. И невольно радуется, что уже успела забрать свое оружие из кладовки, взломав на той замок.
Бэт очень боялась, что арбалета и кольта, подаренного Хэнком, там не будет. Что оружие забрали в оружейную Александрии, как это делалось обычно. Особенно сейчас, после…
Но оно там. Спрятано за коробками, полными какого-то барахла. Видимо, все-таки желание унести ее арбалет и пистолет у кого-то возникало, и Ри теперь прячут те от постороннего взгляда в кладовой.
Бэт забирает арбалет, пистолет и ножны с ножом. Проверяет наверху количество и состояние стрел, стараясь не думать, что их так мало. А еще не думать о том ноже, который ей вернул Дэрил когда-то, в другой жизни. До того, как она все разрушила. Ведь до боли знакомого ножа в резьбой на ручке в кладовой Бэт так и не находит.
Но это только к лучшему. Воспоминаний с собой она не забирает отсюда. Ни хороших, ни плохих…
– Ты мало ела сегодня. Давай я что-нибудь приготовлю, – предлагает Мэгги, проходя мимо нее к холодильнику и по пути ласково проводя по ее плечу. Правда, несмело. Словно боится, что Бэт ее оттолкнет.
– Не надо ничего готовить, – отказывается в ответ Бэт. – Крекеров и холодного чая будет достаточно. Спасибо.
Ей надо привыкать есть мало. Как раньше. Чтобы голодный желудок не мешал работе мысли. Но Мэгги считает по-другому. Делает ей все же на скорую руку что-то наподобие сандвичей – ломоть холодного мяса, один кусок хлеба из экономии, салатный лист и помидор, которые вырастила сама в теплице на заднем дворе. Бэт смотрит на эти сандвичи и думает о том, насколько здесь налажен теперь быт у сестры.
Она в безопасности. Под крышей. Ей будет тепло в любую погоду, даже зимой. У нее есть всегда пропитание, ради которого не надо рисковать жизнью каждый день. Она никогда не будет голодна. У нее даже собственный огородик.
Вот бы папа удивился, узнав про это. Их Мэгги, и возится в земле!
– Что это? – указывает Бэт на запасы, стоящие ровными рядами на кухонном столе.
Что ты делаешь, Мэгс? У тебя маленький ребенок на руках. А я прекрасно знаю, что для того, чтобы ребенок сумел выжить в этом чертовом мире, он должен быть за стенами. И только так! Что ты делаешь?
– Проверяю запасы, – улыбается Мэгги уголками рта. То ли свет свечи виноват в этом, то ли этот блеск в ее глазах все-таки действительно слезы, которых она пролила немало за последний день, как слышала Бэт.
Черт, с тех пор, как я вернулась, у нее не было ни одного спокойного дня! Зачем я вообще пришла сюда?! Ведь знала! Знала, черт возьми!
– Скоро зима. Надо понять, что есть, а что нужно достать. Или заготовить, – говорит Мэгги, а потом она осматривает Бэт с головы до ног и замечает, что та уже не в футболке и пижамных штанах, как была одета днем. Теперь на ней джинсы, футболка и джемпер, повязанный на поясе рукавами вперед. И тут же хмурится, щуря глаза.
– Почему ты так одета?
– Мне снова снился кошмар. Но я без ботинок, как видишь. Тебе не придется их снимать снова, когда я засну.
Они улыбаются друг другу через стол. Бэт с трудом сдерживается, чтобы не выдать себя и не опустить взгляд от глаз сестры. Потому что тоже лжет ей сейчас. В ответ на ложь сестры.
Ложь на ложь… или как говорил всегда папа, ложь всегда тянет на нитке другую ложь, как бусину. И чем ее больше, тем тяжелее бусы на шее человека.
– Прости меня, – вдруг произносит Мэгги глухо. – Прости, что не была в этой машине. Я должна была быть там.
– Нет, Мэгги. Я еще раз тебе повторю то, что сказала тогда… когда мы говорили наверху, помнишь? Ты бы погибла, пытаясь вытащить меня. И я уверена, что возможности унести меня от стада не было. Я многое передумала сегодня и вчера. И… я хочу верить, что это был единственный выход. Потому что иначе мы бы погибли обе. Ты и я. А так… мы обе живы.
Бэт слезает со стула и обходит стол, чтобы обнять сестру, которая приникает к ней с готовностью, пряча лицо у нее на плече. И Бэт чувствует, как немного отпускает внутри – ослабляются кольца, держащие в плену крепкой хваткой ее сердце. А потом добавляет тихо.
– И то же самое… то же самое я хочу, чтобы ты сказала Дэрилу. Хочу, чтобы он тоже это знал. Так было суждено. Чтобы мы выжили. Он и я… И только так мы могли выжить.
– Почему не ты? – настораживается сразу же Мэгги. Напрягается в ее руках и поднимает взгляд на нее лицо.
– Только не закрывайся от него сейчас, Бэт! Не стоит сейчас пугаться того, что ты сделала и вычеркивать его из своей жизни из опасения снова причинить вред. Что бы ни случилось между вами – Дэрил всегда простит тебе. Всегда поймет. Я не должна тебе говорить. Он просил не говорить. Но просто я думаю, что тебе нужно это знать сейчас…. Он… хотел, чтобы у вас был отдельный дом. Мы выбрали с ним дом для вас на новой улицы Александрии. Удивительный дом! Тебе понравится он. Из темного кирпича с белыми ставнями. Два этажа. Три спальни, большая кухня и гостиная. И качели на цепях позади домика… Он так хотел, чтобы у тебя было здесь только самое лучшее… Чтобы у тебя была здесь нормальная жизнь. С ним. Чтобы ты была счастлива. Чтобы у вас был ребенок. Он никогда не говорил этого… но он так любит тебя, Бэтти. Только не отвергай его сейчас… не надо… не закрывайся… прошу тебя.
Теперь настает очередь Бэт прятать заплаканное лицо в объятиях сестры. Услышанное снова разрывает ее сердце на сотни маленьких кусков. Понимать, насколько было близко то, о чем она начала мечтать в домике у озера, снова позволяя себе представлять возможное будущее. И что только она сама виновата, что этого уже никогда не будет. Никогда!
Она все испортила. Все испортила. И не только собственную жизнь. Если она позволит им всем шагнуть за ворота вместе с ней, она отнимет у них возможность иметь нормальную жизнь. Совсем как раньше. В безопасности. В достатке. Без голода и холода.
А еще она не может быть той самой причиной, которая расколет их семью на две половины. Потому что Рик никогда не оставит Сэм, а у той здесь останется отец и могилы мужа, сына и матери. У Кэрол же здесь единственная возможность ощутить снова все радости материнства. Потому что за воротами Том никогда не сможет выправиться, а здесь у него определенно есть шанс стать нормальным ребенком, не боящимся резких звуков и темноты.
Она не позволит семье разделиться. Только не из-за нее… Они всегда были вместе. Столько лет… столько испытаний… она просто не может этого позволить. Никогда. И не позволит.
И есть еще одна причина, по которой ни Гленну, ни Дэрилу нет дороги за ворота сейчас. Гроуди. Она до сих пор помнит свой страх, который захватил душу на дороге к Александрии. Когда лежали в машине вдвоем с Дэрилом, пережидая, пока те проедут.
Дэрил… Дэрил… Дэрил… словно в подражании сердечного ритма бьется внутри нее его имя.
Как обычно. Как было всегда.
Поэтому Бэт только улыбается в ответ Мэгги и целует ее в лоб, поправляя волосы, упавшие на лицо. И шепчет в ответ, зная, что этого никогда не случится:
– Я обязательно поговорю с ним. Просто потому, что он, скорее всего, уже обвинил себя во всем. А я бы не хотела, чтобы он винил себя… Это моя темнота… только моя…
– Мы справимся со всем вместе, – улыбается в ответ сестра. И Бэт кивает ей, обнимает крепко-крепко, стараясь не заплакать.
– Я очень люблю тебя, Мэгги. Очень-очень.
– Я тоже люблю тебя, Бэт.
Они расстаются в узком коридоре второго этажа, поднявшись по лестнице рука об руку. Бэт все никак не может выпустить сестру из своих объятий, понимая, что видит ее в последний раз. Хорошо, что на этот раз им подарили эту возможность. Проститься. Она ненавидит прощания за неловкость, которой те вечно сопровождаются. Когда не можешь подобрать слова. Или смотреть в глаза смело. Или не плакать, вызывая только очередной виток боли и горечи перед расставанием. А теперь еще и страха перед будущим. Поэтому Бэт даже рада, что сейчас у них вот такое прощание. Когда она знает, что это все, это конец, а Мэгги еще нет. Когда в ней нет той боли, что разрывает в эту минуту сердце Бэт. А еще Бэт рада, что у нее останется в памяти именно это объятие и эти слова, которые произнесла Мэгс в кухне.
Они улыбаются друг другу, закрывая двери комнат. И Бэт плачет беззвучно, прислонившись лбом к двери, когда та затворилась. Потому что ей так хотелось в последний раз тронуть маленькие пальчики Патти и вдохнуть ее запах. Но теперь, когда она знает, что Мэгс не спит, это невозможно. Очередное несостоявшееся прощание. Как с Дэрилом… Может быть, это к лучшему. Это должно быть к лучшему. Потому что сейчас ей так сложно решиться перекинуть, наконец, ногу через раму окна и выползти на крышу, чтобы потом спрыгнуть вниз.
Бэт вовремя замечает огонек от сигареты на крыльце одного из соседних домов и замирает на крыше, выжидая, пока тот погаснет. Ей не нужны сейчас лишние свидетели. Ни к чему. Вдали снова полыхает зарево молний. Только уже ближе. К Александрии идет ненастье. Скорее всего, уже через два дня, не больше, оно развернется над зоной. И это тоже к лучшему для нее. Дождь смоет все следы, которые она может оставить нечаянно. И ей бы хотелось, чтобы этот дождь смыл любое напоминание, что она когда-либо вообще была здесь…
Она вообще не должна была сюда приходить. Тогда, в лесу близ Александрии, она поддалась голосу сердца, а не разума, шепчущего, что с ее темнотой не должно быть хода сюда. И ошиблась…
Огонек сигареты гаснет. Спустя некоторое время Бэт прыгает с крыши, предварительно сбросив вниз рюкзак и арбалет. Стараясь попасть в кусты, чтобы смягчить звук падения. Потом прыгает сама. В этот раз удачно приземляется, поднимает свои вещи и быстро натягивает лямки на плечи. Несмотря на то, что достать запасов в дорогу так и не удалось, рюкзак тяжеловат – так и давит на плечи. И это не нравится Бэт. Но она нашла только большую пластиковую бутылку в ванной комнате, а без воды ей никак нельзя по жаре, что стоит сейчас.
Бежит аккуратно по улочкам зоны, прячась в тени домов. С трудом сдерживая себя, чтобы не завернуть к дому Граймсов. Мысль, что она не может увидеть его, убедиться, что он в порядке, причиняет невероятную боль. И все равно не видеть его – только к лучшему. Иначе она вряд ли сможет уйти. Даже понимая, что это долбанный конец всему. Что другого им просто не дано.
