Текст книги "Найди меня в темноте (СИ)"

Автор книги: La escritora

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 50 страниц)

– Эйдан чертовски умный. И переиграл меня. Черт, переиграл! Он обещал, что оставит Александрию в покое, когда получит убийц отца. У нас была сделка… Да, мы заключили с ним сделку. Как и раньше, пока вы не приперли сюда их баб. Он никогда бы не тронул Зону, потому что я была здесь. Но вы убили Льюса. А отец для него был всем… Всем! И тогда мы договорились по-другому. Когда я поняла, что он не остановится даже перед убийством ребенка. Когда был подослан Тромптон. Дети не должны страдать в играх взрослых. Никогда! И тогда… та атака стены Александрии… Моя смерть его не остановит уже. Его уже ничего не остановило бы. Он жаждет крови. Но я попробовала… рискнула заключить сделку. Никаких смертей, кроме тех, что он так хотел, договорились мы тогда, после происшествия с Тромптоном. Никаких игр больше. Око за око, как написано в Завете. Только так. Только головы. Головы убийц. И он оставляет Александрию в покое. Навсегда. Но я чувствовала, что он обманет… Что решит играть дальше. Черт! Кто отправил Диксона за ворота? Это к Спрингфилду, да? Вас направили туда. По пути будет та самая развязка, где вы трое убили Льюса… Он меня переиграл… Кто отправил его за ворота? Все должно было случиться только после того, как доставят голову… Для Ри – она свояченица. Для тебя, Граймс – постоянная вина за то, что ты сделал… ты ей должен… Чертовы ампулы… чертовы ампулы… Сдохли раньше срока… Остановите Диксона… Плевать уже на Александрию… на все плевать… только остановите его…

========== Глава 35 ==========

Бэт всегда боялась грозы. С самого детства.

Наверное, это пошло с пятилетнего возраста, когда неожиданно во время одной из летних бурь отключилось электричество, и ферма погрузилась в кромешную тьму на несколько мучительно длинных часов. Или это из-за проповедей, читавшихся во время церковных служб, когда она слышала от пастора, что молнии и гром – это гнев Господень, который тот посылает на головы людей за грехи. И Бог иногда карает молнией грешника, пуская ее прямо с небес в наказание.

Бэт выросла. Узнала в школе научные причины появления молнии и грома. Даже сделала проект вместе с подружкой на эту тему в шестом классе. Но все равно какой-то страх перед грозами так и остался где-то глубоко внутри нее. Особенно он усилился после конца прежней жизни. И вдвойне – после того, как пришлось пережить тогда ночь в замкнутом пространстве багажника.

Да, она уже приучила себя почти ничего не бояться. И да – понимает, как глупо бояться молний и грома при всех остальных опасностях, что окружают сейчас, когда ты покидаешь безопасное место. Но все равно… все равно…

Гроза застает Бэт на пути от гольф-клуба на узких улочках городка, куда она поворачивает из Спрингфилда, устав отбиваться от ходячих на шоссе. Их все прибывает. А она совсем не успевает вытаскивать стрелы из черепов и снова и снова заряжать арбалет, натягивая тугую тетиву. Стрелять из пистолета означает привлечь выстрелами ходячих со всей округи, а ей это определенно не нужно сейчас. Не тогда, когда ей совершенно некому помочь.

А потом и вовсе начинают болеть от напряжения мышцы рук, уже отвыкшие за месяц так часто напрягаться при натяжении тетивы. Александрия действительно сделала ее слабой за прошедшие недели за высокими стенами. Слабой не только морально, но и физически. Теперь она понимает, почему Дэрил так часто уходит за стены. Чтобы всегда быть в форме. И никогда не позволять себе даже толики слабины.

Бэт покидает Спрингфилд по Беклик-роуд, постоянно осматривая автомобили в поисках того, что может быть на ходу даже спустя время. Увы, прошедшие с момента конца света годы делают эту задачу теперь практически невыполнимой. А потом она вдруг вспоминает об автомобилях, оставленных на стоянке кемпинга у озера Берк. А еще там столько продовольственных запасов и снаряжения. Все это поможет значительно облегчить ее путь в Джорджию. И все это точно стоит того, чтобы рискнуть.

Она идет домой. Ей просто очень необходим дом. Она окончательно убеждается в верности принятого решения, когда сидела на полу спальни того идеального домика, который никогда не станет ее собственным. Ей нужен дом… Безопасное место. Для тела и души.

С Беклик-роуд Бэт приходится свернуть в проулок, уходя от медленно бредущих за ней ходячих, которых становится все больше и больше. Будто они чувствуют ее каким-то образом. Нет, они, конечно, слишком медлительны, чтобы взять ее за задницу, но очень действуют на нервы своим близким присутствием. Хрипением из десятков глоток. Своим отвратительным запахом, свойственным тем из них, кто умер уже как несколько лет назад.

Бэт пролезает через узкую щель в сетчатом заборе и выходит к большому торговому центру, площадка перед которым полна брошенных автомобилей. Давно к полудню, а последний раз она ела ночью, когда сидела в кухне с Мэгги. Потому желудок бурно протестует против подобной задержки в принятии пищи, и ей приходится сделать короткую остановку в пути возле торгового центра. Несмотря на то, что она отчетливо видит, как вдали у здорового супермаркета на другой стороне автомобильной стоянки бродит слишком много теней бывших любителей покупок.

Но ей нужна еда и вода. Без этого сейчас просто не выжить.

Проходя мимо брошенной тележки, Бэт подбирает из нее упаковку бумажных полотенец и пакетик с конфетами-леденцами, который тут же вскрывает. Буквально рвет с силой, едва не рассыпав разноцветные кругляши на мостовую.

Когда ты хочешь есть, выбирать особо не приходится. Тут даже леденцы в радость…

Она осторожно проходит мимо китайского ресторанчика, где за опущенными жалюзи мелькают немногочисленные тени внутри зала. Потом задерживается у витрин большого магазина товаров для детей. Где долго стоит почему-то, теряя время, и смотрит на фотографии младенцев на рекламных плакатах, которыми украшены высокие стекла. Вспоминает Патти и Джудит. Их ни с чем несравнимый запах. Их ручки с такими крошечными пальчиками. Их маленькие тельца с легкой припухлостью. Смешной лепет дочери Рика, только-только начинающей говорить. Собственное имя, которое та так смешно произносит.

Бэф… Джуд называет ее Бэф…

В реальность из воспоминаний Бэт быстро возвращает жестокая действительность этого мира. Прямо перед магазином детских товаров припаркован минивэн с распахнутыми дверцами. Бэт видит в отражении стекла витрины давно высохший труп на водительском сидении, почти полностью сожранный когда-то. И слышит тонкое хрипение с заднего сидения, где было закреплены два детских автокресла, силуэты без труда можно рассмотреть в глубине салона на заднем сидении.

Бэт приучила себя не бояться за последние годы. Но от того минивэна бежит так, словно за ней гонится целое стадо ходячих. Такие находки в редкость. Но они все-таки случаются. Только убеждая ее в правильности некогда принятого решения.

Приносить в этот мир детей – это не только неразумно, но и жестоко. Какая жизнь ждет их сейчас, когда прежнего мира больше нет, а каждую минуту может что-то случиться? Когда каждую минуту ты рискуешь жизнью.

Бэт быстро проносится вдоль длинного строения торгового центра, подмечая вывески краем глаза. Ей очень необходимо найти лекарства и продовольствие. Именно это для нее сейчас предметы первой необходимости. Но вывески, мимо которых она пробегает, уворачиваясь от редких ходячих, что попадаются на пути, так и цепляют взгляд.

«Доктор Глаз». Вот уж названьице для оптики. «Лапмы». «Пещера сокровищ». Фирменный магазин Холлмарк. «Музыка и искусство». «Питомец». И наконец-то! «Гигант».

Один из магазинов сети супермаркетов, разбросанных по всей стране.

Бэт задерживается на несколько минут у входа, снимая ближайших к ней ходячих, чтобы они не вошли следом и не вцепились со спины. Толкает радостно дверь… и обнаруживает, что дверные ручки замотаны широкой цепью. Вглядывается через высокие окна внутрь супермаркета и отшатывается, когда видит десятки лиц, тут же прильнувших с другой стороны. Разевающиеся в немом крике рты. Гнилая плоть на черепах. Ходячие наваливаются на стекло, шлепают ладонями, толкают друг друга у окон, словно торопясь взглянуть на нее. Живую.

Надо сваливать. Надо сваливать, иначе будет хуже. Выдавят стекло, и тогда точно конец…

Но все-таки ей немного везет – убегая от «Гиганта», Бэт находит раздавленные консервные банки. Кто-то второпях обронил когда-то несколько штук на асфальт, а после по этим банкам изрядно потоптались, вминая жестяные бока внутрь. Да и содержимое этих банок Бэт не совсем радует.

Кусочки ананаса, которые она так ненавидела в прежней жизни. Зеленый горошек. Томатный суп. Негусто, но все-таки… Все-таки – это еда. И выбирать по нынешней жизни не приходится совсем.

Аптека в этом торговом здании тоже есть, но ее двери завязаны цепью, как и дверные ручки «Гиганта». И пусть никого не видно за стеклами окон через проемы между рекламных плакатов, но Бэт все же не решается размотать эту цепь. Мало ли что там внутри, а она совсем одна.

Но это чертовски плохо. Потому что обезболивающего остается только десять таблеток. А все лекарства хранятся в доме сестры в кухне в большой коробке…

Черт! Черт! Черт!

Потом бесконечный путь по разбитому асфальту дороги Олд-Кин-Милл-роуд, название которой Бэт находит на карте, обнаруженной в бардачке одного из автомобилей, влетевшего когда-то в столб у дороги. Несчастному водителю зажало при аварии ноги покореженным металлом, и теперь он только и может, что тянуть руки в ее сторону, когда Бэт подходит к нему с опаской. Зато он надежно сохранил для нее в бардачке не только карту, но и небольшой фонарик, пакетик чипсов и зажигалку.

Идти по Олд-Кин-Милл-роуд между домов по обе стороны дороги, конечно, опасно сейчас. Но Бэт боится сбиться с пути, если свернет с нее. А ей было крайне необходимо добраться до той стоянки кемпинга, как можно быстрее. И это самый короткий путь к озеру Берк. Если умело обходить ходячих или снимать тех из них, кто подбирается к ней очень близко. Потом, спустя пару миль, идти становится намного легче, потому что дорога идет поодаль от жилых кварталов, и остается только обходить машины и перешагивать через мусор, валяющийся то тут, то там.

Солнце припекает, как никогда. Идти в тяжелых ботинках по раскаленному асфальту, от которого поднимается марево, тяжело. Бэт мокрая от пота до последней нитки. Кроме того, уже давно выпила больше трети бутылки, которую прихватила, уходя из Александрии. И то, как быстро уходит вода, ее не может не пугать.

Вода при летней жаре – это истинное сокровище. Это жизнь. Урок, полученный на протяжении полтора года странствий по таким же пустынным дорогам, заполненным брошенными автомобилями и мусором.

Бэт стоит на мосту над узкой речушкой несколько минут и размышляет, не спуститься ли вниз, чтобы набрать еще воды. Только вода мутная и грязная. Ее надо фильтровать, потом кипятить…

Надо ли? Или лучше поискать где-нибудь источник питьевой воды?

Эти размышления вдруг прерываются звуком приближающегося мотоцикла, идущего со стороны, откуда она пришла. И Бэт начинает метаться по дороге, не понимая, куда ей сейчас спрятаться. Машины на дороге только у поворота, который она видит вдали. Прыгать с моста высоко, и она ясно видит, что речушка неглубокая, а мост довольно высок. Только переломает себе ноги при этом безрассудном прыжке. Поэтому после быстрых размышлений Бэт решает бежать к повороту. Лишь бы подальше от мотоцикла.

Один. Мотоцикл один. Чем ближе он к Бэт, чем яснее она различает звук. Это Дэрил, приходит в голову почему-то мысль. И тут же вспыхивает надежда, что он ее нашел. И она не может не злиться на себя из-за этой глупой надежды и того тепла, что разливается в груди, при этой мысли. Ей надо снова приучить себя прятать все эти эмоции под замок.

Иначе она будет слабой. А слабые не выживают…

Она добегает до поворота и видит небольшую дорогу, ведущую в сторону парка, как она читает на указателе. Успевает нырнуть в заросли кустарника, надеясь в душе, что там не будет ходячих, прямо в момент появления мотоцикла на дороге. И понимает с горечью, что это не Дэрил. Это Рейвен. Она видит из-за веток, как он проносится по Олд-Кин-Милл-роуд на скорости, опасно клонясь к земле, когда объезжает очередное скопление машин на дороге. Полы расстегнутой рубашки так и развеваются за спиной. И Бэт даже на какое-то мгновение завидует ему. Сама она просто взмокла от этой жары… и устала. Безумно устала.

Она думает, что он уже не вернется. Возвращается на дорогу и идет медленно, с трудом поднимая уставшие ноги в тяжелых ботинках. Невыносимо хочется пить. Хочется лечь. Деревья, идущие ровной полосой вдоль дороги, совсем не дают тени, и ее голову уже изрядно напекло. Теперь она только и думает о том, как ненавидит лето. А ведь раньше так любила дни, полные летнего тепла и солнечного света.

Когда Бэт подходит к зданию школы, одиноко стоящему чуть поодаль от дороги, то замечает, как темнеет вдали линия горизонта. Пока только узкая полоса. Пока только где-то вдалеке. Но эта полоска наполняет душу страхом. Ей нужно убежище. От грозы. И еще ей нужно место для ночлега. Она разворачивает карту прямо на асфальте, чтобы понять, где находится, как снова слышит мотоцикл. На этот раз звук намного громче…

Алекс выезжает из-за здания школы и резко останавливается, когда видит ее, сидящую на корточках на асфальте. Глупо, но она тут же комкает карту и бросается в другую сторону дороги, пытаясь удержать полотно карты в руке. Выбегает на совершенно открытое пространство. Сначала идет просто некогда аккуратно подстриженная трава. Потом изумрудный газон поля для игры в гольф, который теперь представляет собой не низкое полотно для игры, а плотное травяное покрытие высотой выше ее щиколотки. Бэт слышит, как двигается с места мотоцикл за ее спиной, и понимает, что он вот-вот ее нагонит, когда поедет следом на это поле.

Какого черта я бегу? Это же Алекс! Едва ли он заставит меня вернуться… Но в голове почему-то бьется знакомое опасение – бойся всех живых. Всех живых. Особенно, если ты одна.

Он некоторое время едет за ней. А потом Бэт слышит, как Алекс останавливает мотоцикл и глушит мотор. Оборачивается и видит, что он стоит у края дороги и наблюдает за ней. Внимательно. Не отводя взгляда. Потом Алекс снимает с плеч рюкзак и что-то достает из него. Ставит эти небольшие предметы на обочину. Выпрямляется и снова смотрит на нее, замершую прямо посередине широких просторов для игры в гольф. Поднимает руку в прощальном жесте, вызывая в ее душе целую бурю эмоций. Удивление. Сожаление, что она больше не увидит его. Горечь расставания с человеком, таким близким ей по духу. Всегда понимающий и принимающий ее. Любой…

И она без раздумий отвечает на этот жест, тоже махнув рукой в прощальном жесте.

Прощай, Алекс. Прощай, и да хранит тебя Бог!

Она возвращается на дорогу, когда звук мотоцикла стихает, растворяясь в летней тишине, словно его никогда не было. В траве стоят ровными рядками пять банок консервов и четыре баночки газировки.

На ночь ей приходится остановиться в ночном клубе. Потому что, выйдя на пересечение с Роулинг-роуд, Бэт натыкается на толпу ходячих, что бродят, натыкаясь друг на друга возле заправок и большого супермаркета. Обойти их не представляется возможным. Она видит их еще на милю вперед прямо по дороге. Целое стадо ходячих.

Поэтому Бэт спешит повернуть на уходящую с шоссе вглубь городка улочку и попадает теперь уже на десяток ходячих. И это не такие медлительные, как у торгового центра. Свежие, как называл их Морган. Эти могут быстро идти, почти бежать, что и делают, едва замечают Бэт в начале улицы. Она оглядывается и видит здание без окон сразу по улице недалеко от автомастерской с покосившейся яркой вывеской и магазина запчастей. Это ее единственный шанс сейчас уйти от ходячих. Остается только молиться, чтобы за дверью ее не ждал очередной сюрприз. И чтобы дверь была не заперта.

Дверь не заперта. Просто завалена изнутри каким-то барахлом и мебелью. Бэт протискивается через узкую щель в темноту, ожидая, что вот-вот к ней выйдет тот, кто забаррикадировался изнутри здесь. Быстро включает фонарик и осматривается, водя лучом по сторонам. Сначала не понимает, где находится, а потом несмело проходит в большой соседний зал и видит барную стойку, перевернутую мебель и невысокую сцену, на которой валяется разбитое световое оборудование.

Над сценой висят между лампами два ходячих, протягивая к Бэт руки и издавая привычные уху хрипы. Они в форме охранников с эмблемой этого маленького клуба. Под ногами хрустит разбитое стекло при каждом шаге, и этот звук спасает ей жизнь сейчас. Потому что откуда-то из темноты на нее вдруг бросается еще один ходячий, который предпочел когда-то не висеть над сценой, а умереть своей смертью, судя по всему.

Он сильный. Он намного выше Бет. И когда они падают вдвоем, ломая барный стул, Бэт кажется, что ей пришел конец. Ей с трудом удается держать его на расстоянии от себя, уперев в его грудь арбалет. Бэт пытается отпихнуть его, но сил очень мало, и начинает кружиться голова после целого дня на жаре. Наконец ей удается каким-то случайным образом выскользнуть из-под ходячего. Правда, арбалет остается под ним, и Бэт приходится схватить первое, что попадается под руку – ножку от барного стула. Она бьет и бьет ходячего этой ножкой, пока он не падает на пол, лишившись мозгов.

– Охренеть, – хрипит Бэт. И ходячие над сценой снова начинают дергаться с удвоенной силой. Она на взводе. Ей страшно. Ее колотит. Поэтому допускает ошибку – стреляет им в лоб из арбалета, чтобы заставить умолкнуть навсегда. Оставляя две стрелы из одиннадцати, что только и были у нее в запасе, в их гнилых черепах, до которых ей не добраться ни в жизнь.

Почему-то именно это выбивает ее совсем из колеи. Бэт находит среди разбитых бутылок несколько целых, упорно гоня от себя воспоминания о гольф-клубе, висячих мертвецах и выпивке. И о том, с кем разделила тогда те мгновения, полные тьмы и страха. Как гонит от себя сожаление о том, что жизнь никогда не будет похожа на сказку со счастливым концом.

Потому что она не долбанная принцесса, как ее называл Дэрил. Она просто долбанный монстр… Монстр!

Бэт сидит у барной стойки на единственном целом стуле, который подняла с пола. Прямо напротив зеркала за стойкой, в отражении которого видит себя. Заляпанную кровью и мозгами ходячего. Грязную. Сломленную…

Виски, попадая внутрь, обжигает горло, раздражает пустой желудок и горячит кровь. И ей почему-то становится сейчас так одиноко и так больно от понимания своего одиночества, что даже тяжело вдохнуть. И тогда она плачет. Горько и громко. Выплескивая все горе, что скопилось внутри ее за эти дни.

У монстров никогда не бывает счастливых финалов сказки. Их там всегда убивают, в этих сказках. Или они убивают сами, превращая сказку в трагедию.

Черт, когда воспоминания перестанут обжигать так же, как это гадкое виски?

Спать Бэт ложится на одном из диванов в релакс-зоне клуба, полной мусора, битого стекла и переломанной мебели. Долго смотрит в потолок, на котором горят диковинные флуоресцентные узоры, и вспоминает свою небольшую комнатку в доме Александрии. И Мэгги. И Моргана. И Граймсов. И остальных. Вспоминает Дэрила…

Чтобы попробовать забыть. Как забыла когда-то…

До леса возле озера Берк Бэт добирается на следующий день гораздо быстрее. Ее гонят вперед не только ходячие, от которых она пытается оторваться на улочках городка Берк. Почти целый день, проведенный в постоянной беготне между домами, пролезая через заборы или плотные некогда ровные живые ограждения. Ее гонит вперед до цели гораздо настойчивее чернеющее с каждой минутой небо, которое затягивает все больше и больше тучами, грозящими приближением настоящей бури. Застрять в лесу, в который Бэт наконец вбегает во второй половине дня во время этой бури – перспектива явно не из самых приятных. Резко темнеет, и она плохо видит в сумерках ходячих, которые ходят тенями между стволов деревьев.

Это безумие пойти к кемпингу в парке Берк за машиной. Сущее безумие. Особенно теперь, когда приближается гроза, а она даже не знает, в какой стороне тот долбанный домик, где она может укрыться от непогоды.

Деревья шумят над головой, склоняя головы все ниже к земле. Ветер свистит в их ветвях яростно, и Бэт начинает казаться, что вокруг нее не темные силуэты деревьев, а именно ходячие протягивают свои руки, чтобы схватить ее и вцепиться зубами. Она начинает паниковать, спотыкается обо что-то, выступающее из земли, и падает плашмя, больно ударяясь ладонями.

Это рельсы, как Бэт понимает, ощупывая это «что-то». Заросшие травой рельсы. Тут же приходит в голову воспоминание, как застряла когда-то на рельсах, уводя толпу ходячих в сторону.

Рельсы от железной дороги. Детской железной дороги, которая когда-то возила детей в этом лесу.

Бэт воскрешает в памяти карту парка на рекламном проспекте со всеми обозначениями и поворачивает влево, следуя по рельсам через лес к месту, где в прежней жизни ставили палатки отдыхающие.

Ей везет. Стадо действительно ушло, как она надеялась, направляясь сюда. У домика всего пятеро ходячих, причем, один запутался в брошенных некогда веревках, что служили им с Дэрилом сигнальными по ночам. Теперь этот ходячий не может ходить и только ползает на руках по доскам крыльца. Бэт справляется с ними без особого труда, пытаясь подавить страх перед стихией, что разворачивается уже в полную силу. Ветер все сильнее гнет деревья к земле, ломает ветки и швыряет их наземь. Поднимает волны в озере такой высоты, что они то и дело плещутся на причал, заливая его. Играет волосами Бэт, что давно выбились из косы. Она на миг закрывает глаза, чтобы вдохнуть свежего воздуха, наполненного запахом бури.

Чтобы вдохнуть именно этой стихии. Взять у нее силы идти дальше. Потому что ей так нужны силы. Особенно сейчас. Когда она вот-вот ступит на порог домика в кемпинге, где когда-то впервые за последние годы чувствовала себя неимоверно счастливой.

Тайный знак, оставленный Дэрилом на месте у двери, нетронут. Бэт рвет тонкую нить у двери и распахивает ее. В домике все так, как она запомнила. За исключением, пожалуй, ярких спальников, которые когда-то лежали рядышком перед камином. Вешать сигнальную веревку при такой непогоде – глупость, поэтому она просто закрывает дверь и подпирает ее одним из витринных столов, который сдвигает с трудом к проему. Стараясь не прислушиваться к тому, как неистово бушует за окном непогода.

Надо занять себя делом. Найти свечи, что здесь были, чтобы был свет. Собрать припасы. Приготовить все необходимое ей в долгом путешествии. Надо занять себя чем-то, чтобы не понимать, что творится за окном в эти минуты.

Первый же раскат грома, прокатившийся над домиком, чуть не заставляет ее кричать от ужаса. Слишком громко! Черт, слишком громко! Потом Бэт снова чуть не кричит, когда что-то большое с грохотом падает на крышу дома и едет вниз по скату. Приходится прикусить до боли язык, чтобы не вырвался крик из-за сомкнутых губ.

Это ужас… просто ужас…

Бэт пытается собирать в большой пакет для мусора то, что ей определенно понадобится в будущем, но каждый раз вздрагивает, когда за окном раздается разряд молнии или слышится оглушительный раскат грома.

Я не буду бояться. Страх – это слабость. Когда ты боишься, ты слаб… Я не буду бояться… Я никогда не буду бояться!

Гроза бушует над озером вовсю, громыхая с небес оглушительными раскатами, освещая молниями бредущих среди деревьев ходячих, будто призраки, и ветром сбивая их с ног. Иногда Бэт даже кажется, что вот-вот сорвет крышу у домика, отдавая то, что внутри на милость стихии.

Последний раз, когда она попадала в такую грозу, они были с Морганом на границе двух штатов, двух Каролин, Северной и Южной. Пережидали в каком-то трейлере, который так и норовила буря перевернуть.

– Как домик Дороти. Помнишь? Изумрудный город. Волшебная страна Оз. Ураган, – улыбается ей Морган успокаивающе. Она же пытается отвлечься от бури, бушующей за тонкими стенами, как может. Сравнение с девочкой из сказки ей не нравится. Особенно принимая во внимания, что они с Морганом сейчас прячутся от непогоды в похожем домике на тот, что унес ураган в страну Оз. Вот-вот перевернет ветром к чертям их убежище или сорвет крышу с непрочных тонких стен.

После долгих и бесплодных попыток отвлечь себя каким-то делом Бэт решает расплести свою запутанную косу. Последняя неделя вся прошла в бесконечном беге от ходячих, которые преследовали их практически неотрывно, что бы ни делали Бэт и Морган. Поэтому времени на отдых, а уж тем более – на то, чтобы привести себя в порядок у них не было.

Светлые тонкие пряди сильно перепутались между собой, а на затылке и вовсе образовался колтун. Это напоминает Бэт то, как она с трудом раздирала волосы в первый раз после ранения. Когда те слиплись от запекшейся крови и спутались между собой просто насмерть. В этот раз тоже не получается разъединить ни пряди. Особенно в колтуне на затылке. И тогда она достает нож из ножен и подходит к грязному зеркалу, которое видит на стене трейлера.

– Ты сошла с ума! – Морган спешит остановить занесенную над волосами руку. – Твои волосы как золотое сокровище…

– С ними безумно тяжело, – возражает она ему резко, глядя в глаза в мутном отражении зеркала. – Ходячие хватаются за них. Вспомни, как позавчера… Я думала тот толстяк оторвет мне голову! И они спутались! Совсем. Тут не возможно ничего сделать… Только отрезать.

– Дай я попробую. Если не получится, отрезать всегда успеешь, – Морган уверенно забирает из ее пальцев нож. А потом ведет ее за руку к небольшому диванчику и садится на тот. Ей же показывает на место у своих ног.

Почти всю ночь, пока бушует гроза, он терпеливо разбирает пряди, не позволяя отрезать даже самую тонкую. И рассказывает ей истории из своей прошлой жизни. Веселые истории. А потом, когда истории заканчиваются, начинает мычать что-то себе под нос. Чтобы отвлечь дрожащую под его руками Бэт от непогоды за окном.

Бэт закрывает глаза, поддаваясь приятным ощущениям, которые ползут от затылка по всему телу. И старается не думать о том, что где-то за стеклом сверкают молнии, и бродят тени тех, кто еще недавно был живым. И неожиданно для себя засыпает, прислонившись головой к колену Моргана. И тогда ей впервые за все время снится Он. Правда, проснувшись, она совсем ничего не может вспомнить. Только взгляд из-под длинной челки, от которого до сих пор что-то сладко сжимается в животе.

Над землей поднимается солнце, чтобы принести свет и тепло после ненастья, что бушевало всю ночь, ломая то, что можно было сломать. За окном трейлера медленно проходят ходячие, которых изрядно помотало этой ночью. Бэт недолго наблюдает за ними через грязное стекло окна. Потом подходит к зеркалу и расчесывает свои распущенные волосы. Морган с улыбкой смотрит, как рассыпается золото ее волос по плечам и спине.

– Спасибо, – коротко говорит она ему, глядя на его отражение в зеркале. Морган только пожимает в ответ плечами, мягко улыбаясь в ответ. Она откидывает отросшую челку со лба и смотрит на шрамы, уродующие ее лицо. На скулах и на левой стороне лба. Челка уже совсем отросла за эти месяцы и висит длинной прядью вдоль лица. Она берет нож, чтобы отрезать волосы и скрыть эти шрамы. А потом убирает нож после недолгих раздумий.

Эти шрамы даны ей на память. Чтобы не забыть. Ни одного момента из той жизни, когда она была одна. Совершенно одна.

Морган же понимает все совершенно иначе.

– Не стыдись своих шрамов, маленькая леди. Твоя красота иная. Она внутри. И этим шрамам не дано ее испортить.

Она не разубеждает его. Только теперь полностью уверяется, что закрывать шрамы не будет. Потому что шрамы – это знаки. Знаки ее темноты, что сидит внутри…

Для дальнейшей поездки Бэт выбирает знакомый небольшой внедорожник. Именно на нем Дэрил привез ее сюда, на это озеро. Серебристая Тойота. Она проверяет ключи, которые оставила некогда под пассажирским ковриком, опасаясь сейчас, что не найдет их там. Потом открывает багажник и грузит все, что забирает с собой. Небольшую палатку, спальники, одеяло, фонари и прочие принадлежности для кемпинга. С трудом ставит коробку консервов и несколько канистр с бензином, стараясь не замечать, как трясутся от тяжести руки.

Потом Бэт уходит на причал и долго стоит, закрыв глаза, с наслаждением подставляя лицо солнечным лучам. Впервые за все время, что прошло с момента, как она вышла из домика, видит, насколько прекрасно утро. Яркий солнечный свет. Пение птиц. Зелень леса вокруг. Легкий ветерок, ласкающий кожу ее лица и волосы. Голубизну неба и синеву глубин озера, в котором отражаются белые пушистые облака.

– Если бы я мог! Я бы все сделал, чтобы не было всего этого… Этого долбанного выстрела… этих мудаков из госпиталя и… всего этого…

– Я знаю…

– Нет, ты не понимаешь! Если бы я просто понял… если бы я нашел тебя тогда… в лесу… в том долбанном лесу…

Почему ты не открыл правды именно тогда? Здесь… на этом самом месте. У этого озера. Где я полностью отдала тебе свое сердце… И тогда ничего бы не было – ни ужасной сцены в доме Мэгги, ни пролитой крови, ни моих страхов, которые никогда не позволят мне вернуться к тебе…

Любовь слаба. Она не всесильна, как говорил Морган, если даже любовь не в силах побороть темноту…

Бэт заходит в домик в последний раз, чтобы оставить здесь каждое из воспоминаний, что получила здесь. Да, когда-то хотелось, чтобы эти воспоминания наполнили ее жизнь новым смыслом. Но она совершенно забыла, что за ее плечами слишком много теней, чтобы они позволили сделать это. Наполнить жизнь новыми воспоминаниями. Начать что-то новое и невыразимо прекрасное.

Сожги этот дом. Уничтожь все, что будет мешать тебе начать новую жизнь. Теперь ты одна. Теперь тебе как никогда надо быть сильной. А эта память… она делает тебя слабой. Как тогда… Просто сожги его.

Бэт смотрит на канистры и банки с бензином, стоящие внутри домика в ближнем к двери углу. Нащупывает через карман джинсов очертания зажигалки и думает, сдвинув брови к переносице. Вспоминая собственные слова, сказанные когда-то.

Такие места, как это, надо сжигать…

Спустя пару минут Бэт быстро захлопывает дверь домика, чтобы не передумать. Закрывает ту на подвесной замок, который нашла сегодня под кухонным шкафчиков в поисках закатившейся банки с куриным супом. Потом прячет ключ в щели у стены и закрывает это потайное место собственной стрелой.

Когда Дэрил приедет сюда за этими запасами, он поймет… должен понять…

Потом Бэт проверяет по карте путь, по которому ей предстоит выдвинуться, и садится за руль. Только выезжает не сразу. Почему-то роняет устало голову на руль и снова плачет. Навзрыд. На разрыв души. Сама не понимая, что послужило причиной для подобной истерики. И остановиться не может. Плачет и плачет. Пока в окно не ударяет ладонями ходячий, заставляя ее буквально подпрыгнуть на месте от неожиданности.