Текст книги "Найди меня в темноте (СИ)"

Автор книги: La escritora

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 50 страниц)

Пока Кэрол стрижет его, они болтают обо всем, как обычно. Вернее, Кэрол болтает, а он только вставляет короткие реплики. Она говорит о Томе, о том, как он впервые стал выходить из дома, не боясь нападения ходячих в любую минуту или сигнала оповещения. О том, как ему понравились комиксы про Железного человека, которые Дэрил привез из недавней вылазки.

Потом тем разговора переходит на завтрашнее барбекю.

– Ты это здорово придумал, Дэрил, – говорит Кэрол, аккуратно двигая лезвиями ножниц. – Мы давно не собирались семьей вот так, на дворе. Я обожаю жаренное на решетке мясо! Последний раз собирались, в конце прошлого лета, верно? Мэгги тогда только-только узнала, что ждет Патти. И мы все были так рады… так счастливы…

Она состригает очередную прядь у его уха, проводит расческой, чтобы убедиться, что все делает ровно. А потом выбивает из него дух продолжением:

– Она всегда хотела иметь ребенка. Бэт. Как-то сказала мне в тюрьме об этом. Мы тогда о тебе еще говорили.

– Она хотела ребенка от меня? – ошеломленно переспрашивает Дэрил, а Кэрол только смеется в ответ.

– Дэрил! – восклицает она, а потом замирает, словно в ее голову приходит мысль, которую она сейчас обдумывает. – Если честно, я сама не понимаю, почему она сказала тогда о ребенке. Мы говорили о тебе. Это я точно помню. Ты тогда бросил нас, ушел с Мэрлом. Бэт была очень недовольна. Я такой ее впервые видела. Она была так подавлена. И в то же время злилась. Очень злилась на тебя. Посмотри, так не коротко?

Кэрол протягивает ему зеркало, в которое он даже не смотрит. Потому что ему все равно, как он выглядит сейчас.

– Нормально.

– Я думаю, что она была влюблена в тебя тогда, – Кэрол вдруг вторично вышибает у него пол из-под ног своей репликой. – Да и кто бы ни был? Будь я помоложе, я бы тоже в тебя влюбилась, Пуки.

– Прекрати, – тянет он привычно. А сердце бьется чересчур сильно в груди при понимании этих слов. Он видит, что Кэрол шутит.

Это должно быть долбанной шуткой! Но вдруг это вовсе не шутка?

– Дэрил, может, зайдешь ко мне на обратном пути от Хэма? – вдруг спрашивает Кэрол, когда они прощаются на крыльце. Она смотрит куда-то вдаль на закат, розовеющий поверх крыш домов и верхушек деревьев. Но не него. – И прихвати от него бутылочку чего покрепче… хочу поговорить с тобой. О том, что было, когда… когда я была не с вами. Тогда ты поймешь, почему я была против того, чтобы рассказать правду Бэт.

Он идет к старому Хэму и берет у него не только пиво, обменивая то на пару фазанов, последних из его сегодняшней добычи, но и около пинты самогона. Потом они сидят в кухне домика Кэрол и пьют этот самогон. А затем она плачет… и он думает, как хорошо, что он почти пьян потому, что настолько херово под градусом ему не было еще никогда.

Нет, пожалуй, хуже ему было только на веранде самогонщика, когда Бэт сказала, что он будет последним выжившим. Когда он просто представил, что она может вдруг исчезнуть из его жизни… такая охренительно сияющая… такой красивая…такая счастливая…

Тайриз, мать твою, если бы ты сейчас был жив, то я бы определенно пустил тебе кровь. Потому что каким мудаком надо быть, чтобы не взять на себя то, что пришлось сделать ей? Уже однажды потерявшей ребенка… Тайриз, твою мать… Тайриз! У кого из вас двоих были яйца, мать твою?

– Ты осуждаешь меня?

Он отрицательно качает головой. Даже не зная, что сказать ей сейчас.

Кэрол, охренеть, Кэрол… сколько в тебе это копилось? Почему ты не сказала обо всем мне раньше?

– У тебя не было другого пути. И вы сохранили Боевую Малышку.

– Я понимаю, но иногда все-таки думаю… Что, если бы мы тогда просто попробовали…? Следили бы за ней пристальнее. Или еще что-нибудь.

– Кэрол, посмотри на меня. Посмотри на меня! Не думай о том, что было бы. Просто не думай. Я как никто знаю, как эти вопросы могут сожрать тебя с головой…совсем сожрать. Эти «что, если бы»… Надо просто как-то постараться принять то, что уже случилось. И отпустить от себя эти «что, если бы». Это тяжело. Это кажется невозможным. Но это надо сделать. Иначе это просто сожрет тебя. Отравит твою жизнь.

И вдруг понимает, что говорит так знакомо. Словно повторяя то, что когда ему самому было сказано на веранде домика самогонщика. Бэт… Тут же перехватывает в горле, мешая свободно дышать. Сжимается что-то в груди. Бэт…

– А ты? Ты смог? – Кэрол пристально смотрит на него. Он снова вдруг переносится мысленно в прошлое. В заброшенный приют для жертв насилия, когда они точно так же сидели наедине и говорили о том, что надо как-то пробовать жить дальше. Только в ту ночь ему казалось, что у него впереди еще будет эта вся жизнь. Что у него еще столько всего впереди. Особенно тогда, когда он понимает, где ее искать… Бэт… когда он почти нашел ее…

А прошло всего несколько дней, и кто-то свыше показал ему, насколько он ошибается.

Всего каких-то несколько долбанных дней… и его жизнь рухнула к херам.

– Я даже не пытался, – честно признается Дэрил. – Но стоит. Это стоит сделать. И тебе тоже. Тебе – особенно, Кэрол. Потому что у тебя есть Том. Ты ради Тома должна оставить все эти долбанные «что, если бы». Понимаешь? И жить теперь ради него. Не про… не упусти этот шанс, который тебе подарили.

– Ты тоже, – говорит Кэрол после минутного молчания. Они смотрят друг другу в глаза, и она повторяет. – Ты тоже, Дэрил…

Он видит в ее глазах, что сейчас отрицать что-то, как он делал обычно, бесполезно. Что она видит что-то такое в нем, словно у него открыта сейчас нараспашку душа, и в ней можно читать без особого труда все-все его тайны. А потом вдруг понимает, что она всегда это знала. Наверное, еще с момента, когда они были в Атланте. Когда она так удивленно наблюдала за ним.

Кэрол улыбается ему тепло, когда тянется к нему через стол и сжимает его руку.

– Ты тоже, Дэрил. Ты тоже должен это сделать. Не упустить шанс…

Он потом думает об этом разговоре, когда лежит в постели и пытается уснуть. Херовы пластыри не работают, ему безумно хочется курить. И немного подташнивает после выпитого на пустой желудок самогона.

Быть может, действительно стоит…? Просто попробовать… попробовать…

В ту ночь она ему не снится. Ему вообще ничего не снится в ту ночь. И он вдруг ловит себя на мысли, что даже разочарован тем, что она не приснилась ему.

Дэрил спускается к завтраку и впервые за день жалеет, что вчера поддался странному порыву отстричь свои длинные волосы. Рик застывает на месте, удивленный переменами, Карл даже присвистывает.

– Все так плохо? – Вот спрашивается, на хера он вчера это сделал?

– Что бы они тебе ни ответили, скажу сразу, что мне так нравится намного больше, – говорит Сэм, улыбаясь. На одной ее руке сидит Джудит. Другой она ставит тарелку для Дэрила и насыпает ему сухих шоколадных завтраков, которые он привез недавно. – И еще скажу, что давно мечтала об этом…

– Эй, – шутливо говорит Рик. – Теперь мне надо начинать волноваться?

– Просто мы давно не видели тебя таким, – оправдывается Карл. – Я даже не помню тебя таким… наверное, с тюрьмы… когда только родилась Джудит…

Второй раз он чувствует себя идиотом, когда застывает Мэгги на пороге, распахнув дверь.

– Боже мой! Я не сразу узнала тебя даже! – восклицает она удивлено, а потом вдруг смущается. – Дэрил… я говорила об Эмили… я не знала, что она позвала его. Чтобы ты не решил…

Он настолько смущен вниманием к себе сейчас, что даже не сразу понимает смысл ее слов. Только когда они выходят на задний дворик, и он видит довольного Алекса Рейвена, сидящего на скамье.

И он чувствует себя идиотом еще один раз за этот день… и думает, что далеко не последний раз, твою мать…

***

Бэт стоит над джинсами с ножницами в руке и думает. Уже несколько минут. То подносит к штанине раскрытые лезвия, то снова отнимает их. Это ее вторые джинсы из двух имеющихся. Да, у них пятна от крови на одной из штанин, которые так и не отстирались, но… это ее вторые джинсы из двух.

Мэгги выше ее и полнее в бедрах. Если она отрежет сейчас штанины, то останется только с одной парой джинс. Если не отрежет, то будет явно выглядеть странно с учетом жары, которая встала над Александрией сейчас.

Выйти с обнаженными ногами и руками из дома. Истинное сумасшествие с учетом того, что сейчас столько ходячих, которые только и норовят найти открытый кусок твоей кожи, чтобы вцепиться зубами. Истинное безумие выйти иначе с учетом жары и того, что они за стенами. И тем более, сейчас барбекю…

Давай, Грин, просто режь… Возьми и отрежь эти штанины. Надень наконец шорты на свою задницу. Ты ведь так хотела сделать это в один из первых дней в Александрии. Если та девушка так смело носит шорты, то почему ты не можешь?

Она подносит ножницы, раскрывает лезвия и быстро режет, боясь передумать. Одна из отрезанных штанин падает на пол. Потом Бэт принимается за другую. Складывает затем получившиеся шорты и понимает, что отрезала неровно. Шорты явно будут короче, чем она планировала.

Потом она примеряет у зеркала то, что вышло. Господи, какая косорукая! С таким успехом можно выйти вообще в майке! Видеть собственные обнаженные ноги очень непривычно. За последние два года она почти никогда не носила ничего подобного. И теперь поняла, что отвыкла видеть себя такой… такой голой…

Голые ноги. Голые руки.

Она раздумывает, не надеть ли джинсы или не попросить у Мэгги что-нибудь, как сестра сама заглядывает в комнату.

– Я случайно так коротко отрезала, – сразу же говорит Бэт, предупреждая все возможные вопросы.

– Я ничего не говорила, – поднимает вверх руки Мэгги, улыбаясь. – Но знаешь, что? Мне определенно нравится. Давай выходи. Все уже пришли…

Она последний раз оглядывает себя в зеркале. Крепит привычным движением кожаные ножны на пояс. С улыбкой вдруг думает, что выглядит сейчас как Лара Крофт. Не хватает только заплечной кобуры и пистолетов. Потом делает то, что давно хотела сделать – поднимает руку и стягивает резинку, удерживающие волосы. Те золотым облаком рассыпаются по плечам.

Вот так вот. Теперь она точно не выглядит девочкой без этой косички.

На ее удивление, сначала ее наряд вообще никого не удивляет. Но и не шокирует тоже. К ее большой радости. Вообще. Никакой особой реакции. Ни у кого.

Рик с мягкой улыбкой встречает у задней двери и ласково обнимает за плечи, как это делал раньше. Потом к ней тянется Джудит, и Бэт с радостью принимает ее у Сэм, из рук которой девочка так и выворачивается сейчас. Только Карл рассматривает ее со странным выражением в глазах, когда она садится рядом с ним на скамью. Словно видит впервые.

– Ты выглядишь… необычно, – наконец говорит он. Ну, необычно тоже результат, утешает себя мысленно Бэт. Главное, что не плохо, как ей почему-то казалось раньше.

– Не смущай, Бэт. Тут ничего необычного, – замечает Розита и перекидывает свои длинные ноги через скамью, усаживаясь за стол. Потом подмигивает Бэт. – Я скоро буду считать себя не самой жаркой женщиной в Александрии из-за тебя…

Женщиной…

– Блондиночка? Я тебя не сразу даже узнал! – раздается позади голос Алекса. – Искал тебя в доме, а ты здесь… Ну-ка, дай посмотрю на тебя! Когда еще доведется увидеть в таком виде. Сегодня просто волшебный день!

Он берет ее за руку и поднимает со скамьи. Незаметно для всех поглаживая пальцами ее запястье. А потом свистит восхищенно, заставляя всех во дворе обернуться к ним.

– Алекс, ты кретин! – смеется она, опуская голову, чтобы волосы закрыли ее смущенное лицо. Он ласково отводит эти пряди, наматывает на пальцы. – Алекс…

– Смотри, что я принес, блондиночка, – он легко тянет на себя ее голову за волосы, вынуждая ее взглянуть на другую сторону скамьи. И Бэт видит гитару. Гитару…

– О, Алекс! Это гитара! – в ее голосе звучат такие радостные нотки, что он не может не улыбнуться в ответ.

– Мишон сказала, что ты любишь петь. Какие песни ты знаешь? Я мог бы сыграть. А ты споешь. Я не профессиональный музыкант, конечно, но подыграть тебе точно смогу.

Бэт буквально кожей ощущает на себе взгляды своих близких. Она видит, как застыл у решетки Гленн и рядом с ним Мэгги, с такой надеждой в глазах, что у Бэт даже перехватывает дыхание. Как смотрит выжидательно Рик, обнимая Сэм одной рукой за плечи. Как улыбается ей Кэрол и Саша. А потом понимает, что не видит Дэрила. Что его просто нет среди тех, кто собрался на заднем дворе.

Но он есть. Потому что она чувствует его взгляд…

Бэт оборачивается и видит его стоящим в проеме двери. Он как раз выносит замаринованное мясо для жарки. Она не сразу понимает, что изменилось вдруг.

Сердце замирает в груди. Ей почему-то кажется, что время совершило кувырок назад, и она снова стоит в тюремном дворе. Только Джудит стала тяжелее, и ее вес так давит на руку. Дэрил медленно спускается по ступеням, и к нему начинает тянуться ручками Джудит из рук Бэт, вынуждая его подойти ближе. Она же сама просто смотрит, как он идет к ней. Даже не обращая внимания на стоящего рядом Алекса, на пальцы которого по-прежнему намотаны пряди ее волос.

– Боевая Малышка…, – Дэрил позволяет девочке ухватить его за пуговицу на рубашке. А потом поднимает глаза. Короткий взгляд прямо в лицо Бэт. Мельком. Как тогда. В тюрьме.

– Бэт, – кивает он ей. И снова проходит мимо. Как обычно. Мимо. К Гленну, вместе с которым начинает раскладывать на решетке мясо. Стоя спиной к ней.

– Блондиночка, ты уснула? – Алекс тянет на себя ее волосы, и она переводит на него взгляд.

– Может, когда-нибудь в другой раз, – говорит она, сама не понимая, почему так вдруг испортилось настроение.

Они вернулись к исходной точке, что и у остальных. Словно не было ничего из тех недель. Словно не было того взгляда в доме похоронщика.

Наверное, так и надо. Наверное, это самое правильное после того, что она сделала тогда в кухне. Какого черта она полезла к нему под рубашку? Не решись она на этот поступок, не страдала бы сейчас так сама. Потому что он сейчас даже не смотрит на нее. И это неприятно… это чертовски неприятно.

Больше всего она боялась именно этого. Тогда, когда она убежала в свою комнату, она долго лежит без сна. И думает о том, что сделала недавно. И о последствиях этого поступка. О том, что проснулось в ней при этих прикосновениях. О той потребности ощутить его под своими пальцами…

Чертовы леденцы… чертовы леденцы…

Бэт снова и снова вспоминает его боль, когда говорила о том, что случилось в госпитале. Если Дэрилу так больно только при том, что она рассказала тогда, что же будет, если она скажет ему всю правду? Правда – это обоюдоострый нож. Она больно ранит не только его, но и ее саму. Дважды. Как собственная боль и как отражение его боли. А боли ей уже хватит.

Но не пойти к Дэрилу, чтобы извиниться не может. Потому что ей было очень важно знать, что он не держит на нее зла. Ни за что. Ни за причиненную боль, ни за то, как отвратительно она вела себя тогда в кухне. За свои пальцы на его коже. За то, что почувствовала к нему.

За то, что всегда чувствовала к нему…

Осознание приходит в комнате Дэрила. Накрывает волной, сбивая с ног и лишая дыхания. Хотя Бэт почему-то кажется, что она всегда это знала. Еще тогда, в тюрьме. Ее чертова влюбленность никуда не делась. Она по-прежнему сидит в ее сердце, спрятавшись от всего мира – от всех его зол и ужасов. Просто спряталась так надежно, что даже сама Бэт не сразу поняла, что она не умерла в ней.

Ни тогда, в госпитале. Ни после, когда она так отчаянно пыталась выжить. Ни теперь, когда она понимает, что в ней по-прежнему бьется пульс этой чертовой влюбленности, несмотря на бессмысленность этих чувств.

Она смотрит на обложку книги, которую он читает. На его челку, закрывающую глаза. На широкий разворот плеч. Слышит его голос, с легкой хрипотцой, от которой идет дрожь вдоль позвоночника. И знает… знает, что сделает все, чтобы ему было хорошо. Чтобы он больше не чувствовал боли или вины, такой острой, что она терзает саму Бэт. Как всегда терзала, когда он страдал.

Заставляя понимать, что его вины в том, что случилось с ней, совсем нет…

Если кто-то звал кого-то сквозь густую рожь, и кого-то обнял кто-то, что с него возьмешь?

Они вернулись на исходные точки. И каждый должен начать свой путь с них. Хотя… он ведь его уже начал. Это просто она задержалась на своей.

И даже становится легче дышать от понимания этой простой истины, словно у нее с плеч сваливается камень, прежде так давивший на нее. И становится легче принимать происходящее сейчас. Пусть и больно, по-прежнему больно, но легче.

Поэтому Бэт так легко сейчас смеется, когда они сидят позже за столом все вместе, передавая друг другу блюдо с мясом и овощами и просроченные уже соусы, которые удалось добыть за стенами к этому барбекю. Даже не злится на Алекса, успевшего ее дважды ухватить за голую коленку под столом.

Поэтому Бэт так быстро соглашается на игру во «фрисби», которую предлагает Алекс, после того, как все насытились. Они бегают по траве, пытаясь поймать диск, и смеются, как сумасшедшие. Она, Алекс, Карл, Том и даже Тара. Постоянно смеются. Все они. И Том, который так редко улыбался до этого.

Она заражает всех своим весельем сейчас, предпочитая не думать о том, что где-то глубоко внутри плачет горькими слезами ее влюбленность.

– Давай, Рик! Попробуй! Мэгги! – Бэт тянет их за руки ступить на траву, чтобы они тоже почувствовали ее мягкость, сбросив обувь. Потому что впервые за долгие годы можно ходить босиком. Или вот так беззаботно играть во «фрисби».

Ей бы очень хотелось вовлечь в свою забаву Дэрила, который сидит на скамье как-то особняком и смотрит на все происходящее со странным выражением в глазах. Но она боится, что если подойдет к нему, то выдаст себя с головой. Покажет свои чувства. Поэтому тянет за руку именно Рика. Тот улыбается смущенно, сперва отказывается, но все же скидывает обувь и носки, ступает на траву и кивает, улыбаясь. И она улыбается ему в ответ довольно.

Это настоящее барбекю. Как раньше на ферме. Когда папа разжигал печь, что стояла у них на заднем дворе, и жарил отбивные и гамбургеры. Когда все усаживались за длинный стол под раскидистой липой – родители, Шон, Мэгги, Патрисия и Отис. Когда она так же беззаботно бегала по траве и смеялась…

Все, как она хотела тогда, на веранде домика самогонщика…

Бэт так резко оборачивается к Дэрилу, что распущенные волосы, хлестнув по лицу, попадают в рот. Она как завороженная смотрит на него, только сейчас понимая, что все это сделал именно он. Для нее…

И ей до дрожи в пальцах хочется его обнять сейчас. Как тогда, в тюрьме. Как недавно на заднем дворе у Граймсов. Но теперь это невозможно для нее… не теперь, когда она так хорошо помнит те ощущения, что вызвало простое прикосновение к его коже. Не теперь, когда она наконец-то почувствовала себя женщиной. Не теперь, когда она знает, что он тот самый единственный мужчина, которого она хочет чувствовать под своими руками. И чьи руки хочет чувствовать на своем теле.

Дэрил смотрит на нее снова тем самым взглядом, который она так хорошо помнит. И от этого взгляда у нее снова бежит дрожь вдоль позвоночника. А еще теперь просыпается то самое чувство, что она ощущала в кухне.

Потребность. Острая потребность касаться этой кожи и чувствовать, как вскипает кровь, бешено пульсируя по венам. Жажда… томительная жажда чего-то…

А потом солнечный день, наполненный смехом и мягкостью травы, разрывают пополам выстрелы.

========== Глава 15 ==========

– Что это? – говорит Бэт, прислушиваясь к выстрелам. Они разливаются сейчас вдалеке такими опасными раскатами. Мэгги спешно выдвигает кухонный ящик и достает коробу с патронами. Где-то в гостиной плачут дети и скулит Том, как маленький щенок.

Началось все с одиночных выстрелов, затем заговорили очередями. Откуда-то со стороны ворот. Вмиг стихает смех. С лиц тут же сходят улыбки. Мужчины в одно мгновение срываются с места. Рик пытается на ходу надеть ботинки сразу на голые ноги, вероятно, сейчас в глубине души кляня ее за то, что так опрометчиво разулся.

– Ну, блондиночка, – касается ее плеча Алекс, пробегая мимо. – Я же говорил тебе, нигде в этом мире нет безопасного места…

Он убегает в сторону арсенального склада, который гораздо ближе, чем его дом, где он оставил оружие. Бэт вздрагивает от панического ужаса, когда над городком вдруг раздается резкий звук оповещения. Она хватается за рукоять ножа, не зная, что делать сейчас. Почему-то ее сознание вдруг возвращается в тот день, когда Губернатор подкатил к стенам тюрьмы.

Локтя Бэт касаются мужские пальцы, обхватывают руку и тянут настойчиво в сторону дома с лужайки.

– Мэгги в доме. Тебе надо идти туда же. Заберите детей и закройтесь в доме Ри. Иди в дом, Бэт…Просто иди в дом, хорошо?

Она смотрит прямо в его глаза, и он кивает ей, подталкивает в сторону распахнутой двери, из которой ее уже отчаянно зовет Мэгги к себе.

– Ты вернешься? – она смотрит в его глаза и не может не думать о той самой ночи, когда они разошлись в разные стороны в доме похоронщика. Как оказалось позднее – на полтора года.

– Я вернусь… Просто иди в дом, ладно, Бэт? Это, наверное, ходячие у ворот..

Она четко слышит сейчас, что это явно не атака ходячих на стены. Потому что ходячие не могут стрелять в ответ.

– Или, если вернее, кто это, Мэгги?

– Живые. У них база в Харвуде. И у нас с ними явное несовпадение интересов, – поясняет Мэгги, вгоняя все семь патронов в магазин винчестера. – Бэт, оставайся с Патти. Я скоро вернусь.

– Нет, – качает головой Бэт. – Я иду с тобой.

Мэгги смотрит пристально в ее глаза, безмолвно приказывая остаться. И Бэт тоже вскидывает подбородок.

– Я останусь с детьми. И Сэм здесь побудет. Все будет в порядке, – приходит на помощь Кэрол. Она сидит на полу и прижимает к себе скулящего Тома, закрывая ему уши, чтобы он не слышат звуков отдаленной стрельбы.

– Хорошо, – сдается Мэгги. – В доме больше нет оружия. Надо идти к арсеналу. Потом пойдем к воротам. Поможем нашим на стене.

Бэт выбегает из дома вслед за Мэгги, но останавливается резко на ступенях, сама не понимая, что вдруг заставило ее замереть на месте. То самое чувство, которое не раз прежде, подсказывало ей, что совсем скоро грядет что-то. Что-то опасное. Что-то неотвратимое.

А потом она поворачивает голову и видит ходчих в конце улицы. Сначала даже думает, что ей все это кажется.

Потому что они в Александрии. Здесь не может быть ходячих.

Но они есть…. Они медленно выходят, пошатываясь из-за одного из домов, словно они здесь прогуливаются с обзорной прогулкой. Бэт насчитывает около пятнадцати, пока отступает обратно в дом, чтобы взять арбалет из холла. Кричать убегающей Мэгги сейчас явно не стоит. Ходячие ринутся на любой громкий звук, как рванулись к двери в одном из домов на чей-то крик за его стенами.

– Кэрол, я сейчас выйду, а вы с Сэм задвинете дверь чем-нибудь тяжелым, – голос Бэт звучит так механически в эту минуту, что Кэрол резко вскидывает голову. – И задняя дверь. Ее не задвигайте. Если что – бегите… бегите с детьми. И дай мне свою рубашку, пожалуйста…

Чертовы голые руки. Чертов пикник. Чертова иллюзия прежней жизни…

Она набрасывает рубашку на плечи и быстро запихивает ее полы за пояс шорт, злясь на себя, что сейчас одета совсем не для встречи с ходячими. Потом подхватывает арбалет и выходит, услышав, как кто-то уже стреляет на улице. Практически за окнами.

Господи, как же их много! Откуда они?! Откуда? Такое ощущение, что где-то открыли чертову калитку…

– Маленькая леди! – она поворачивается и видит Моргана, торопящегося к ней, прихрамывая немного на одно колено. За ним бежит Мэгги, щурясь в сторону ходячих, заполонивших улицу. – Мы увидели их и вернулись.

За их спинами кто-то отчаянно кричит. Это треснули стекла во входной двери одного из домов, и ходячие прорвались внутрь. Крики и выстрелы. Кругом. Она словно снова вернулась на тюремный двор.

Дважды за это чертов день…

Потом все сводится к тому, к чему Бэт так привыкла за последние месяцы. Нажать на курок арбалета, потом снова зарядить и снова выстрелить. Или выхватить нож из ножен, когда ходячий уже совсем близко…

так близко, что можно почувствовать этот тошнотворный гнилой запах…

всадить его в череп… и снова подпустить к себе на расстояние в пару шагов. Потому что у нее мало стрел, а глок лежит где-то на полке в арсенальном складе.

«Не рискуй!», говорит Бэт одним взглядом Морган после того, как оттаскивает от нее слишком высокого и широкоплечего ходячего, на которого она уже нацелилась. Проломив тому череп, он снова повторяет безмолвно: «Не рискуй!». Она пожимает плечами, быстро карабкается на капот припаркованного автомобиля, а потом на крышу, чтобы получить преимущество в росте. Теперь только остается, что подпускать к себе ходячих, стараясь следить за обзором со всех сторон. И пускать стрелы в ход. Или нож.

Только это не удается делать долго. Потому что спустя некоторое время где-то вскрикивает Мэгги, и Бэт оглядывается на нее. И сердце замирает испуганно. На короткий миг отключается голова, когда Бэт обхватывают ледяные пальцы ужаса. Потому что Мэгги сейчас повалил на землю ходячий, ухватившись двумя руками в ее винчестер, и только оружие удерживает его на расстоянии от того, чтобы вцепиться зубами в ее беззащитное горло.

Но он так близко к горлу… так чертовски близко…

Бэт кричит отчаянно, поддаваясь панике всего на миг. В эту же секунду саму Бэт хватают за голую ногу противные холодные пальцы и стягивают с крыши. Падая, она бьется грудью об автомобиль и снова теряет ориентацию в пространстве. На этот раз из-за боли. Цепляется одной рукой в грязные пряди волос ходячей, навалившейся на нее тут же, чтобы как можно дальше оттянуть от себя ее голову. Другой рукой ищет на поясе в это время нож, молясь о том, чтобы никто из ходячих, что были вокруг машины, не вцепился зубами в ее руки или голые ноги.

Голые, мать их, ноги!

Кто-то стаскивает с нее ходячую, и она быстро вонзает той в череп лезвие, пока крепкие руки удерживают ее недавнюю мучительницу, вырвавшую целый клок ее волос, по-прежнему распущенных по плечам. Это Рэй, Сашин бойфренд, который только недавно сыпал за столом анекдотами, а сейчас грозно хмурится, легко держа в одной руке здоровую деревянную кувалду, уже перепачканную кровью и мозгами ходячих. Бэт кивает ему благодарно и поворачивается к Мэгги. Переводит дух, когда видит, что та уже стоит на ногах. Они обе кивают друг другу.

Улица уже почти пуста. Осталось только несколько ходячих и трупы – жатва, которую удалось собрать в этот день мертвецам. Бэт никак не может привыкнуть к тому, что все неизменно заканчивается вот так – укус, потом смерть и ужасная судьба бродить в поисках плоти. Наверное, потому что уже давно не становилась свидетельницей подобной массовой атаки. Они с Морганом предпочитали обходить скопления любые скопления ходячих. И видеть все это…

А потом она проверяет тот дом. И находит совершенно обезумевшего мужчину. Он весь в крови, и она долго пытается понять, укушен ли он или просто забрызган кровью ходячих, трупы которых видит возле его ног.

– Мои дети, – говорит он ей. – Мои дети… где они?

– Я не знаю, – отвечает она ему, хотя знает. Потому что сама только что в холле дома убила новообращенную ходячую. Девочку-подростка в короткой джинсовой юбке и голубом топике.

Он медленно поднимает пистолет, который держит в руке, и она смотрит прямо в черноту дула, понимая, что стоит сейчас буквально на краю. Снова ее жизнь зависит от чьего-то пальца на чертовом курке.

– Подожди, Крис, подожди, – рядом с ней вдруг возникает Рэй, поднимая руки вверх в знак демонстрации мирных намерений. – Опусти пистолет… просто опусти пистолет.

– Она только что убила Линду! – визжит тот в ответ. – Она только что убила Линду! Я сам видел это! Она выстрелила ей прямо в голову! Прямо в голову, Рэй…

Она не знает, что сказать сейчас. Просто стоит и слушает, как Рэй пытается уговорить его опустить пистолет. Если бы у нее под рукой был собственный… Она пытается вытащить нож, медленно и аккуратно, не привлекая внимания. В голове начинает шуметь, едва она только касается рукояти пальцами. Он что-то орет как резаный. Но она уже не слышит его, полностью сосредоточившись на ноже.

А потом звучит выстрел…

На ее лицо и руки брызгает кровь из шеи Рэя, которому пуля буквально разворачивает горло. Кровь обжигающе горячая. Кровь еще мгновение назад живого человека… Человека, который буквально час назад говорил о том, что надо чинить крышу в их с Сашей небольшом домике, потому что во время дождей подтекало на чердаке…

Она вспоминает, как его целовала Саша, смеясь, когда он вытер с ее подбородка капли горчицы. Вспоминает, как еще недавно те были счастливы вместе. Он переводит сейчас пистолет на нее, и она видит, что вот-вот он нажмет на курок второй раз.

– Ты убила ее… ты убила ее! – шепчет он.

Я убила ходячего… а ты убил живого… Живого!

Она смотрит в черноту дула, и ее вдруг охватывает знакомая ярость, от которой темнеет в глазах… совсем. И прежде чем она успевает вытащить нож и сделать хоть шаг, чернота поглощает ее с головой…

Когда Бэт открывает глаза, то над ней светится знакомый потолок со звездами. В комнате полумрак, потому что день уже давно закончился, и в Александрию вползают сумерки, заполняя каждый уголок.

– Бэтти! Господи, Бэтти! – над ней тут же склоняется Мэгги, сжимает ее пальцы, которые держит сейчас в своей ладони. – Как ты? Ты в порядке? Что-то болит?

– Все хорошо.

Это действительно так. Только болит коленка почему-то, и кружится голова.

– А ты, Мэгги? Ты в порядке? И остальные?

Бэт пытается приподняться на локтях, но ее тут же отправляет обратно ладонь доктора Робардс. Другой рукой она обхватывает запястье Бэт, проверяя пульс.

– Наши все в порядке. Все, – спешит рассказать ей Мэгги. – Только вот у Мишонн задето плечо. А так все в порядке… Но Рэй…

И на Бэт сразу же накатывается воспоминание о том, как они стояли перед тем безумцем, как ее кожу обожгла кровь Рэя, когда тот выстрелил в него.

– Господи… Саша…

– С ней сейчас Кэрол и Сэм, – говорит Мэгги, пожимая ладонь Бэт. А потом в ее голосе вдруг звучат слезы. – О Боже, Бэт! Когда я услышала тот выстрел, я даже не поняла, что произошло. Хорошо, что Алекс успел… Когда он вынес тебя из дома… Это как возвращение в тот кошмарный день у госпиталя! Я думала, что снова потеряла тебя. И Дэрил… они как раз подошли от стены.

Тонкие пальцы чуть дрогнули на запястье Бэт. Или ей это только кажется?

– Я думала, что он… Господи, ты бы видела его! Потерять тебя еще раз… он просто не переживет этого!

– Не надо, – просит Бэт. Ей не хочется даже представлять, что почувствовал Дэрил, когда ее вынесли в обмороке из того дома. В крови Рэя. А еще она понимала, что, вероятно, Джи неприятно слышать все это. Как было бы неприятно слышать ей самой, будь она на ее месте…