Текст книги "Найди меня в темноте (СИ)"
Автор книги: La escritora
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 50 страниц)
И только тогда Бэт опускается на крышу, тяжело дыша. Ее руки трясутся. Она беззвучно плачет, выпуская напряжение и страх, который только сейчас начала чувствовать. Внизу беснуются два ходячих, пытаясь дотянуться до них, но это совсем не угроза в настоящую минуту.
Пусть пляшут, мать их. И до них потом дело дойдет…
Она с трудом выравнивает дыхание, всматриваясь в траву, где они бросили рюкзаки, и где сейчас лежит ее арбалет. Надо забрать. Надо снять ходячих у гаража, спуститься вниз и почистить дом. Это неплохое место. Вон какой обзор из окон дома на дорогу.
Здесь можно остановиться на время, пока Моргану не станет лучше. Здесь будет их безопасное место…
Быть может, я долбанная идиотка, но мне безумно хочется верить ему. Безумно хочется быть с кем-то. Не одной. Хотя бы для того, чтобы кто-то мог вовремя сделать так, чтобы я не обратилась и не ходила по этой земле среди остальных проклятых…
– Маленькая леди, – зовет ее из-за спины очнувшийся Морган, и она откликается так привычно, словно делала это сотни раз прежде:
– Я здесь, Морган…
Он страхует ее с крыши с винтовкой в руках, когда Бэт спускается вниз, чтобы зачистить дом и территорию возле него. А также когда она идет по склону вниз, чтобы подобрать рюкзаки и арбалет. Правда, после долгого и ожесточенного спора, потому что «когда поблизости мужчина, леди не выполняют мужскую работу». На что Бэт резонно замечает, что одноногий мужчина не может считаться мужчиной, достаточно годным для мужской работы, а значит, они равны. И могут разыграть на пальцах, кому все это делать. Естественно, она выигрывает.
Потому что Моргану даже в голову не придет мухлевать, а ей это уже не грозит адовыми муками, как когда-то дразнил ее Шон. Теперь ее однозначно ждет ад, если он все-таки существует. После того, что она делала для того, чтобы выжить…
Этот домик в Южной Каролине, недалеко от Уолхоллы, небольшого поселения на границе штата, станет их временным убежищем до начала мая, когда Морган достаточно окрепнет, чтобы идти дальше. В Вашингтон. Вместе с Бэт.
– Ты ведь знаешь его? – спросит он ее в их первый вечер под крышей этого дома, когда они сядут за ужин в маленькой кухоньке. Морган предварительно прочитает короткую благодарственную молитву, изрядно удивив Бэт. И вернув на мгновение в прошлое.
Когда точно так же читали благодарственную молитву за большим столом в родном доме под зеленой крышей, повторяя слова за папой.
– Рика Граймса. Ты его знаешь. Я видел твои глаза, когда ты увидела его имя.
– Я его знаю, – не станет отпираться она. – Мы были в одной группе. И его сын. А еще его дочь. У него есть дочь. Маленькая кроха Джудит. Боевая Малышка…
Сердце сожмется в который раз, потому что она вспомнит момент, когда Джудит получила это прозвище.
Его робость, с которой он взял ребенка на руки. Его улыбку. Сияние его глаз. Наверное, именно тогда ее сердце дрогнуло…
Именно тогда…
– А где эта группа сейчас? И что случилось с тобой?
– Я не знаю… я не знаю, где они. Они просто… оставили меня, – Бэт словно выдавливает из себя с трудом каждое слово, сбиваясь в дыхании. – Они просто оставили меня позади… и я найду их. Я найду их!
Хотя бы для того, чтобы задать вопрос – какого черта вы вычеркнули меня из своей жизни? Какого черта заранее списали из живых? Заранее похоронили, как когда-то Мэгги похоронила папу во время карантина в тюрьме…
– Мы их найдем, – улыбается Морган. И ей вдруг кажется на какое-то мгновение, что так и будет. Что они действительно найдут в этом огромном мире, полном зла, страхов и ходячих мертвецов. В ней вдруг на какое-то мгновение просыпается вера, глядя в его глаза и слыша его уверенный голос.
Но этот огонек быстро гаснет, и она только улыбается одними уголками губ.
– Ну, конечно, – соглашается, хотя в душе понимает, что он заблуждается в своей уверенности. И думает, какой же он кретин, потому что верит в это.
В добро. В светлый мир. В хороших людей. Наверное, точно так же чувствовал себя Дэрил, когда она говорила ему когда-то про хороших людей и веру в лучшую долю.
А потом вспоминает похожий вечер в кухне при свечах.
– Что заставило тебя передумать?
– М-м-м-м…
– Не надо м-м-м-м-м… что заставило тебя передумать?
Дэрил….Дэрил… почему ты мне даже не снишься уже? Почему единственный не приходишь во сне? Время стирает черты твоего лица из памяти. Я скоро совсем забуду тебя. Словно тебя и не было в моей жизни.
Дэрил, почему ты меня бросил, как остальные? Почему не верил в меня? Твою мать, почему ты промолчал тогда?! Словно это меня не было в твоей жизни… никогда…
– Маленькая леди, – зовет ее Морган, вырывая из мыслей, приносящих только боль и злость.
– Что?
– Ты забыла рассказать мне главное.
Она смотрит на него вопросительно поверх консервной банки, где сейчас ковыряет ложкой, вылавливая фасоль.
– Как твое имя, маленькая леди?
– Бет, – отвечает она тихо.
– Бэт – это от Элизабет?
– Бетани. Моему отцу очень понравилось это имя.
– Твой отец был верующий человек, правда? Хорошее имя. «Дом братьев и сестер». Дом Лазаря, – задумчиво говорит Морган. Его лицо сияет в свете свечей, но Бэт видит, что это от пота. Его лихорадит из-за раны в колене. И ей очень хочется думать, что он справится с болезнью.
– Теперь мы вместе, Бетани, – улыбается ей Морган. – Теперь мы вместе.
– Ты даже не знаешь меня, – вдруг говорит Бэт, вспоминая о темноте, с которой свыклась за время своего одиночного пути. – Вдруг я не та, какой кажусь? Вдруг я полна тьмы?
– Значит, мы встретились с тобой не случайно, Бетани. Потому что я знаю, что такое темнота. Я был в ней. И я нашел из нее путь. И мне кажется, что я вышел из темноты, чтобы показать путь тебе из твоей.
Вот и все, Бетани Грин. Ты сидишь с чокнутым мужиком в пустом доме.
Он точно рехнулся. И она тоже. Потому что это охренительно странно прозвучало в тишине кухни при тихом потрескивании фитилей в свечах. Но почему-то это вызывает у нее только легкую улыбку на губах. Ей совсем не страшно, а наоборот, кажется забавным. И он улыбается ей в ответ широко и открыто.
Потом он почему-то начинает смеяться. Словно увидел что-то забавное в ее лице. А смеется он даже громче, чем храпит, с удивлением и каким-то странным восторгом в душе думает Бэт. Сейчас сюда на этот долбанный гогот сойдутся все ходячие округи.
Но почему-то начинает смеяться в ответ… легко и непринужденно…
Тихонько потрескивают фитильки в свечах. В доме царит полная разруха и бедлам, как это сейчас практически во всех домах страны. Им осталось всего пять банок консервов и пачка просроченных чипсов. У Моргана рана в колене, а еще начинается лихорадка, судя по тому, как блестит от пота его лицо. У нее самой разбито лицо, и болят ребра, отчего смеяться так больно. Где-то в лесу бегают одичавшие собаки, готовые вцепиться с любой момент. А еще бродят ходячие, жаждущие человеческой плоти…
Но они сидят вдвоем и заливисто хохочут…
========== Глава 27 ==========
Выехать решают через три дня. Не раньше. На этом настаивает Рик. Во-первых, за это время успеют прочесать местность вокруг Александрии в радиусе нескольких миль. Чтобы убедиться, что нет поблизости людей Гроуди, а значит, более-менее безопасно.
А во-вторых, необходимо время для всех из их маленькой группы, кто идет за ворота. Дэрилу необходим отдых после нелегких последних дней. Моргану – время для того, чтобы убедиться, что Мишонн идет на поправку и вполне способна справиться без него некоторое время.
Иногда в Бэт возникает маленькая искра ревности где-то в глубине души, когда видит, как он трогательно заботлив к Мишонн. Она приходит в их дом все чаще теперь, снова чувствуя неловкость и нервозность в доме сестры. Особенно когда видит Тару. На которую едва не напала, как ей сказали, тогда в холле. Когда убила Тромтона.
Она до сих пор помнит, как Мэгги смывала с нее кровь. Эти кроваво-красные потоки, которые убегают по белизне эмали в сток ванны, в которой она сидит, прижав колени к груди. Совсем не ощущая, где она находится, и что происходит вокруг. Думая только о том, что убила Тромтона и едва не убила Тару. В темноте… И что ОНИ все это видели. Они знают теперь.
Потом Мэгги аккуратно заворачивает ее в большое полотенце и помогает подняться, чтобы выйти из ванной. Ведет, обнимая за плечи в комнату, где переодевает, как куклу, и укладывает в постель.
– Сейчас придет доктор Робардс…
– Нет! – впервые разлепляет пересохшие губы Бэт. – Я никого не хочу видеть! И ты! Уйди! Прошу… Морган…
Она слышит, как внизу ожесточенно спорит с Гленном и Риком Морган.
– Я хочу только Моргана… пусть придет Морган…Только он!
И Морган приходит. Он всегда приходит. Всегда рядом с ней, когда он ей нужен. Он никогда ее не бросит, как они. Никогда!
Он успокаивает Бэт, уверяя, что Гленну, наблюдавшему все со стороны недавно, только показалось, что она может напасть на Тару. Что это все даже не стоит принимать близко к сердцу. И напоминает, что сам был свидетелем ее приступов, и никогда она не приближалась к нему с намерением причинить вред. Даже в темноте…
Уверяет ее, что она никогда не сможет причинить вреда тому, кто ей близок и дорог. Никогда. И она ему верит. Потому что хочет в это верить. До безумия хочется в это верить. Иначе как ей остаться сейчас с ними, когда они видели ее иную темную сторону? Она так и не смогла ее скрыть, как бы ей этого не хотелось.
В доме Мишонн нервозности и неловкости нет. С ней спокойно. Она никогда не задает лишних вопросов. И никогда не касается тебе, когда тебе этого не надо. Никогда не лезет в душу. С ней можно просто сидеть и молчать. И чаще всего так и происходит – они молчат, а говорит только Морган. К примеру, о том, как постепенно успокаиваются люди в Александрии.
– Время лечит любые раны, – говорит он, протягивая обеим по баночке холодного лимонада. Часть привезенных запасов из того проклятого грузовика. – Все забывается.
– Нет, есть вещи, которые нельзя забыть. А значит, нельзя простить, – отзывается Бэт. Мишонн смотрит внимательно на нее поверх разноцветной банки. С таким выражением в глазах, что она чувствует впервые странную неловкость от того, что сказала. А потом все же решается задать вопрос, который иногда всплывал в ее голове:
– Тогда, когда мы бежали с фермы, мы бросили Андреа. Мы думали, что она умерла. И оставили ее там. Одну. Когда-нибудь… когда-нибудь она говорила о нас? Что чувствовала при этом? Злость? Ненависть?
– Андреа? – переспрашивает Мишонн. Ее глаза вмиг чуть тускнеют. Спустя секунду она качает головой. – Вспомни, как она пришла к вам. Как радовалась, что вы живы. Как сочувствовала вашим потерям. Она всегда была частью вашей семьи. И меня… она всегда была и останется частью меня.
– Я немного ее знала, – признается Бэт. – Но уверена, что она была замечательная. Тебе ведь не хватает ее?
– Нам всегда не хватает тех, кого уже нет с нами. Мне не хватает Андреа. Рику не хватает твоего отца. Это невосполнимые потери для нас.
Бэт с трудом сдерживает вопрос на губах, который так и рвется сейчас из нее.
А меня? Вам не хватало меня, когда меня не было с вами? А потом ловит себя на мысли, что ей больно от того, что она так и не сумела стать такой, как Андреа. Достаточно сильной, чтобы принять.
– Она просто приняла то, что случилось, – говорит Мишонн, будто читая ее мысли. – Как данность. Сейчас настолько все переменчиво вокруг, что просто надо принимать как данность то, что происходит. Если ты не можешь изменить что-то, то разумнее это просто принять, разве нет? А если можешь изменить, то меняй.
Бэт не может переглянуться с Морганом при этих словах, настолько они похожи на те, что когда-то говорил сам Морган ей. Он улыбается, а потом смотрит на Мишонн со странной теплотой в глазах. И Бэт вдруг понимает, что они чем-то похожи – Мишонн и Морган. И дело не только в цвете кожи. И не в том, что оба спасли их с Андреа, когда они так нуждались в помощи.
Неудивительно, что они сейчас становятся так близки за то время, что делят одну крышу. И неудивительно, что Бэт почему-то вдруг чувствует себя лишней сейчас.
Потом они говорят о братьях Рейвен. Бэт видит, что Мишонн искренне скорбит о смерти младшего.
– Иногда он мне очень напоминал тебя, Бэт. Такой, какой я тебя запомнила в тюрьме. Надеюсь, Рику хватит сейчас мудрости не давить на Алекса. Он как лоза. Гнется, если сгибать. Но и переломится, если сделать это слишком сильно. А лоза, переломившись, может больно ударить… Когда он собирается ехать за телом брата?
– Ты ведь не собираешься выехать с ним, правда? – спрашивает Морган, сразу же насторожившись при этих словах. – Ты ранена, не забыла?
– С тобой разве забудешь? – улыбается Мишонн. – И потом – на ноге лишь царапина. Так, скользнуло… Так когда он собирается ехать?
– Я не знаю, – говорит Бэт. – Сначала мне надо узнать у Диксона, где он оставил тело.
Брови Мишонн взлетают вверх, когда Бэт произносит это, и она смущается прямого взгляда, направленного прямо на нее. Переводит сразу тему разговора на предстоящую вылазку, и Мишонн снова хмурится и смотрит недовольно на Моргана. Ей явно не нравится предстоящая поездка, но Бэт все никак не может понять почему.
– Мы будем осторожны, Мишонн, – пытается успокоить ее Бэт. – С нами ничего не случится. Мне просто нужно выйти за стены. Я не могу здесь… я задыхаюсь…
– Я тоже пыталась уйти, Бэт, когда-то. Только уйти от себя невозможно, – возражает ей Мишонн, и снова в этих словах Бэт слышит Моргана. – Когда-нибудь ты поймешь. И перестанешь уходить от всего, что сейчас кажется таким пугающим.
– Я не боюсь ничего. Я уже ничего не боюсь. Ты даже себе не представляешь, через что мне довелось пройти. Через что мы вдвоем с Морганом проходили.
– Нет, ты не понимаешь пока, – качает она головой, а потом смотрит на Моргана так, словно хочет ему что-то сказать этим пристальным взглядом. И ей определенно не нравится что-то.
Морган отвечает Мишонн не менее странным взглядом. Словно между ними происходит немой диалог, в котором Бэт нет места. И снова она вдруг ощущает себя лишней. И снова эта легкая ревность в груди.
– Ты и Мишонн? – спрашивает она с намеком, когда Морган провожает ее до двери. Тот только смотрит в ответ пристально и ничего не говорит. И тогда она поясняет. – Вы вроде стали намного ближе… как…
– Маленькая леди, я всегда буду с тобой, чтобы ни случилось, – говорит твердо он вместо ответа, вводя ее в недоумение. – Всегда сделаю все, чтобы тебе было хорошо. Просто помни об этом, ладно?
Бэт вспоминает эти слова, когда утром к дому Ри подъезжает Дэрил за рулем небольшого внедорожника. Но она не понимает сразу. Обнимает на прощание Мэгги, шепнув в ухо той, что будет осторожна. Трогает пяточки Патти. Легко подхватывает рюкзак и арбалет и подбегает к машине.
– Привет, – она хочет занять место на заднем сидении, но Дэрил перегибается и открывает ей пассажирскую дверь впереди. Проигнорировать этот жест будет явно грубо с ее стороны, поэтому она бросает рюкзак и арбалет на заднее сидение, а сама садится рядом с ним. Он молчит. Вообще ничего не отвечает на ее приветствие, и ее улыбка чуть гаснет.
Когда заедут за Морганом, она пересядет от него. Потому что ее начинает почему-то раздражать и его молчание, и запах дыма от сигареты, которую он зажимает губами. А потом нужно просто перетерпеть… просто перетерпеть… чертовы несколько дней…
Но за Морганом они не заезжают. Прямиком катят к воротам, которые распахиваются перед ними, а потом медленно закрываются, когда они покидают Александрию и едут по бывшей улице.
– Где Морган? Почему мы не заехали за ним? Я не поеду без него!
– Тогда выпрыгивай на хер! – он так резко давит на тормоз, что Бэт чуть не слетает с сидения. Пришлось упереться руками в приборную доску, чтобы не удариться лбом о стекло. – Джонс сказал, что не поедет. Можешь тоже топать обратно. Мне так даже лучше, Грин. Не надо тащить твою задницу за собой.
– Когда он это сказал?
– Вот только что, когда я заезжал за ним. Ну? Мы едем? Или ты топаешь домой к сестре?
Ей очень хочется сейчас кричать в голос. Потому что она никак не может ехать с Дэрилом сейчас. Не так. Не вдвоем. Вдвоем за стенами им просто нельзя быть никак. Но и не ехать она не может. Потому что если откажется, то будет выглядеть перед Риком и остальными идиоткой, учитывая то, как она настаивала на этом выезде.
– Валяй, -бросает Бэт Дэрилу, откидываясь на спинку сидения.
Они молчат. Молчат, пока едут по заросшим травой улицам бывшего города. Проезжают под мостом развязки с Девяносто пятой автострадой. Потом сворачивают с шоссе на узкую двухполосную дорогу с разбитым кое-где асфальтом. Бэт любопытно спросить, куда они едут. В лес – на охоту или в какой-нибудь бывший городок, чтобы проверить, есть ли там что-нибудь интересное. А еще ей очень интересно, кто расчищал дороги, ведущие из Александрии. Потому что машины, некогда запрудившие выезд из города, сейчас аккуратно расставлены, образуя неширокий проезд.
Но она видит профиль Диксона, и понимает, что сейчас его точно лучше не спрашивать ни о чем. Вместо сигареты теперь у него во рту соломинка, которую он слишком резко гоняет из одного уголка в другой. Она отводит от него взгляд и опускает стекло окна. Подставляет лицо ветру, который вмиг путает волосы, выбившиеся из косы. А потом высовывает руку в окно, словно пытается поймать этот ветер пальцами.
– Если ходячий будет везунчиком, то успеет оторвать твою руку к херам, – замечает Дэрил, но она не обращает на него никакого внимания. Смотрит на проносящиеся мимо дома и брошенные автомобили. На кладбище, которое проезжают. Флаг, висящий на высоком столбе перед входом, уже давно истрепался и выцвел на солнце. Как и у средней школы, мимо которой тоже проезжают через какое-то время. Бэт не может не оглянуться на мусор перед школой – редкие рюкзаки, разбросанные книги с пожелтевшими страницами, листы бумаги, исписанные чьей-то рукой.
Интересно, как сейчас выглядит ее школа? Так же в ее здании чернеют пустые оконные проемы, в которых можно увидеть тени ходячих? Так же перед ней ветер шелестит уже никому не нужными страницами? Если бы ничего не случилось, то она бы уже училась в университете. Жила бы в кампусе. И через пару каких-то месяцев могла бы спокойно покупать алкоголь… И могла бы закатить свою первую вечеринку в каком-нибудь баре…
Или ее день рождения бы все-таки отмечали на ферме за барбекю, как повелось издавна. Папа бы жарил ароматные отбивные. Мама сделала бы картофельный салат. А она бы сидела на ступеньках дома и пила бы холодное пиво. Потому что уже было можно. И был бы жив Шон. А Мэгги… была бы замужем к этому времени Мэгги или нет? Уж определенно, ее мужем был бы не Гленн… А сама она… сама она бы, наверное, привезла бы на этот праздник своего молодого человека, чтобы познакомить с родителями…
В голове вдруг возникает голос Алекса, и она думает о том, что не случись всего этого, она никогда бы не встретила Диксона. Никогда. И учитывая то, что он делал до конца прошлого мира, вряд ли бы она могла привести его в дом родителей на собственный праздник. И вообще – едва ли он был бы жив ко дню, когда она отмечала бы свой двадцать первый день рождения в том прежнем мире…
– О чем ты думаешь? – вдруг спрашивает Дэрил, и она испуганно поворачивается к нему, стараясь придумать, что ему сказать сейчас.
Не может же она сказать, что думает о том чертовом мультике про говорящую собаку. И о том, насколько они были разные прежде…
– Вы проверяли все эти дома? – показывает Бэт на аккуратные одноэтажные домики, пробегающие сейчас за окном. А как ты думаешь, отвечает ей взгляд, брошенный мельком. И она чувствует себя идиоткой в который раз.
Естественно, они их проверяли уже за то время, что живут поблизости от этого городка.
Потом она снова попадает впросак, когда они выезжают за пределы городка, и по обеим сторонам дороги проносятся деревья изумрудной полосой.
– Мы не сюда? Это ведь парк… или лес?
– Ты хочешь пострелять мышей? Если мышей, то давай завернем. Ну, на крайняк, может найдешь белку.
– Ты можешь ответить нормально, Диксон? Хотя бы раз. Я думала, что мы с тобой уже можем нормально разговаривать.
– Я тоже так думал. Что мы можем нормально. Ошибался.
– Какого черта тогда мы поехали вместе куда-то?
– Ты так решила. Рик настоял.
– А ты всегда делаешь то, что говорит Рик. Правда? Когда бы ты сказал ему слово против?
Дэрил резко выворачивает руль влево, съезжая на обочину дороги, и Бэт на миг пугается, что сейчас что-то произойдет. Либо он ее выкинет из машины, либо… просто оторвет ей голову.
Но он только лезет в карман ее сидения и достает карту, на которой внимательно проверяет дорогу. Потом так же молча сворачивает и убирает. Но прежде чем тронуться с места, поворачивает к ней голову и произносит медленно и тихо:
– Я поехал потому, что ты хотела выйти за стены, Бэт. Только поэтому.
И сейчас ей уже совсем не так радостно ловить пальцами встречный ветер, когда они едут дальше по одной из полос широкого шоссе. Потому что Бэт четко уловила знакомые мягкие нотки в его голосе. И чувствует себя идиоткой из-за всего того, что говорила раньше. И из-за того, что думала. Особенно позднее, когда они после четырехчасового пути – вместо сорока минут как в прежней жизни без объездов крупных дорог и улиц городков – наконец доезжают до конечной точки их путешествия.
Несмотря на то, что она проспала почти всю ночь, мерное укачивание в машине и солнце, ласково пригревающее через лобовое стекло, ее убаюкивают почти сразу же после первой остановки у брошенной заправки, где Дэрил снова проверяет карту.
Она открывает глаза только, когда автомобиль качает на одной из неровностей грунтовой дороги. Кругом лишь зелень леса, залитая ярким солнечным светом. И эта картинка вдруг наполняет ее таким восторгом, что даже захватывает дух в груди. И только сейчас она понимает, как соскучилась за эти несколько недель, проведенные в Александрии, по лесному воздуху. Она даже не обращает внимания на знаки, расставленные вдоль дорожек, которые видит среди деревьев.
Именно поэтому то место, куда выводит ее Дэрил, становится для нее полнейшим сюрпризом.
Они выходят из машины в полном молчании, как и провели часть пути. Берут арбалеты с заднего сидения и проверяют оружие. Дэрил осматривается по сторонам, прищурив глаза, а потом манит ее за собой. Они недолго идут от автомобильной площадки, где стоят брошенные давным-давно машины. По пути снимают пару ходячих, медленно вышедших к ним из кустов. Бэт мельком подмечает одинаковые футболки на них, словно они в униформе. Пытается взглянуть на эмблему, но Дэрил трогает за руку, вынуждая идти за собой.
А потом выводит ее из леса на открытую площадку, и Бэт замирает восторженно. Потому что перед ней раскинулась темно-синяя гладь озера, в которой отражается зелень деревьев на берегах и яркая точка солнца в лазурном небе. Над озером стоит тишина, которую только изредка прерывает птичье пение, раздающееся из леса.
Ни какого хрипения ходячих. Никаких голосов живых. Только тишина. Только небо, зелень лесов, солнце и это озеро.
– Это восхитительно! – шепчет Бэт. – Это просто восхитительно!
Она оборачивается к Дэрилу и видит, что он смотрит не на озеро. На нее. С еле уловимой улыбкой на губах. С нежностью во взгляде.
– Спасибо.
Она смотрит в его глаза и снова чувствует себя долбанной идиоткой. Из-за всего, что о нем думала прежде. Она не смогла бы привести в дом родителей на праздник? Быть может раньше. Но такого, как прежде, Дэрила Диксона уже нет. Он канул в Лету вместе с прежним миром и их прошлым.
Теперь у них есть только настоящее. Теперь у них есть только этот день. Теперь они такие, какие есть…
И такого Дэрила Диксона она бы с удовольствием познакомила со своей мамой. Потому что именно о таком мужчине та мечтала для своей дочери. Который всегда подставит свое плечо и возьмет за руку, когда ей плохо, как тогда, на похоронах. Который пробежит несколько часов без остановки, потому что ей будет угрожать опасность. Который привезет ее на озеро, чтобы подарить ей эту тишину и красоту этого волшебного места.
Она вдруг шагает к нему и, вставая на цыпочки, обнимает за шею. А потом прижимается к его губам, прежде чем он успевает отстраниться. Проводит языком по его рту, ощущая запах табака.
– Фу, ты курил, – Бэт морщится забавно, когда отрывает свои губы от его спустя несколько секунд, за которые он приходит в себя от этого неожиданного напора. Он хочет ее обнять, но она выскальзывает из его рук и срывается с места. Бежит, радостно улыбаясь, к причалу, который видит вдали. Только и качается из стороны в сторону светлая косица за спиной.
Дэрил догоняет ее только на конце длинного дощатого причала. Она уже успевает стянуть один из топиков и сбросить ботинки. Теперь воюет с джинсами, которые стягивает с длинных ног.
– Ты рехнулась, Грин?
Почему она знала, что он задаст сейчас именно этот вопрос?
Она не отвечает, сбрасывает джинсы и, оставшись в трусиках и топике, с разбегу прыгает в воду, окатывая его ворохом брызг. Потом выныривает и смеется, глядя на него.
– Сейчас жарко. Давай! Залезай! Дэрил!
– Грин, мы не на прогулке. Ты, наверное, забыла, что сейчас долбанный конец света, и в любой момент из кустов может выйти ходячий, чтобы хватануть тебя за голую задницу.
– Какой кошмар! – тянет она с озорными нотками в голосе. Ей сейчас совсем не хочется думать ни о ходячих, ни о живых. Забыть все тревоги. Стереть все воспоминания. Кроме тех, что связаны с приятным. Например, с этим сердитым мужчиной, который садится сейчас на причал, скрестив ноги, лицом к лесу. Готовый отразить любую опасность, которая может им угрожать.
– Вы сегодня мой опекун, мистер Диксон? – игриво спрашивает Бэт и подплывает к причалу, за который хватается ладонями. – Зря вы не взяли мистера Джонса. Он бы взял на себя эту роль, так тяготящую вас.
Он молчит и только жует травинку, которую сорвал по дороге к причалу. Даже не смотрит в ее сторону. И это начинает действовать на нервы. Она упирается руками в причал и приподнимается из воды, а потом опирается грудью на доски причала и болтает ногами в воде.
– Дэрил! Ты злишься на меня? Из-за того, что я плаваю без спроса? Дэрил! А! Вы все еще, мистер Диксон? Мой строгий опекун! Тогда вы можете меня наказать сегодня за непослушание и поставить в угол. Или даже оставить без сладкого!
Он поворачивает голову и смотрит на нее. У нее вмиг исчезает из головы прежнее игривое настроение. И ее окатывает жаром от этого взгляда, несмотря на прохладу воды и ветерок, который холодит кожу плеч. Потому что она без особого труда читает в его взгляде тот знакомый ей огонь. Знакомый по тому дню, когда она мыла банки в кухне, а он ворвался в дом без стука.
Ее губы распахиваются, словно она сейчас произнесет «О!». И он резко поднимается с причала в тот момент. Стоит, переминаясь с ноги на ногу. Арбалет бьет легко по широкой штанине джинсов. Пальцы свободной руки то сжимаются, то разжимаются. Трогают ткань рубашки, словно он решил понять, какова она наощупь.
– Пойду проверю палатки, – говорит Дэрил, заметив на берегу озера яркую ткань нескольких тентов, стоящих на площадке для кемпинга. – Осторожнее тут, Грин, ладно?
– Я с тобой!
– Не, плавай… я сам все сделаю… Просто плавай.
Она провожает его взглядом и пытается угадать, кому именно пришла в голову отправить их за стены вдвоем.
Моргану или Мишонн? Или это Мэгги, уже давно обо всем догадавшаяся, подговорила Джонса?
Бэт отталкивается от причала и плывет к середине озера до тех пор, пока у нее не начинают болеть мышцы ног. Потом ложится на спину и возвращается обратно к причалу медленными гребками. Смотрит в небо и думает о том, что Мишонн права.
Пора перестать бежать от своего прошлого. Пора изменить то, что можно изменить.
Она выбирается на причал и сидит, с наслаждением подставляя обнаженную кожу солнцу. Обсыхает. То и дело наблюдает за Дэрилом на берегу. Пристально. Чтобы вскочить в любой момент, если ему будет угрожать опасность. Но он справляется там самостоятельно. Она видит, как он вытаскивает что-то из палатки, а потом режет оранжевую ткань тента на полосы. Знаком ей показывает, мол, наслаждайся видом, не смотри на него. И она отворачивается недовольно. Опускает ноги в воду и болтает ими, то убыстряя движения, то замедляя. Как когда-то в детстве.
– Держи. А то сгоришь к херам.
На джинсы, лежащие возле ее руки, падает яркий пластиковый флакончик солнцезащитного лосьона. Бэт поворачивает голову и смотрит на Дэрила снизу вверх, прищурив глаза от солнца. Потом берет флакончик и отворачивает крышку, даже не смотря на срок годности.
Кто вообще сейчас смотрит на срок годности?
Крышка не поддается. Флакончик новый. Она протягивает тот Дэрилу, и он одним движением отворачивает крышку с легким щелчком.
– Намажешь? – спрашивает Бэт, подставляя спину, но почему-то этот невинный вопрос только злит его. Потому что он резко бросает ей флакончик обратно.
– Я похож на мудака Рейвена?
– Что? – не понимает она, к чему тут вообще возникло имя Алекса.
– Не играй со мной в свои игры, Грин, – отрезает он и уходит снова. Но на полпути по причалу возвращается обратно. – Да, о мудаке Рейвене. Это из-за него ты не поднялась ко мне?
Бэт сначала не понимает вопроса, а потом вспоминает, как пришла к Граймсам позавчера, чтобы расспросить Дэрила о месте, где он оставил тело Майка. Но в этот раз осталась в гостиной и послала Карла позвать Дэрила из его комнаты. Так и разговаривали – при Карле, развалившемся в кресле и упорно делавшем вид, что он не понимает взглядов Дэрила.
А потом, зарисовав карту на листе бумаги, Бэт просто позорно сбежала, понимая, что пока не готова остаться с ним наедине. Не обращая внимания на его выразительный взгляд, приказывающий остаться. Она вообще не думала, что когда-нибудь будет готова быть с ним только вдвоем. После всех этих разговоров в семье.
О том, как она убила Тромтона. О том, что у нее в голове.
– Что на хер происходит? – горячится Дэрил. Бэт видит, что в нем начинает просыпаться злость. – Я тебе мальчик, что ли? Долбанный ниггер захлопнул дверь прямо перед моим лицом. Словно я никто. Словно я вообще пустое место. И ты, твою мать, позволила это… ты позволила!
– Я… я просто… я все тебе объясню. Позже. Хорошо?
Он никак не реагирует на ее слова. Разворачивается и шагает по причалу обратно на берег. А Бэт подхватывает с досок одежду, ботинки и арбалет и медленно идет босиком за ним. Пока он не оборачивается к ней.
– Какого хера? Ты голая решила теперь ходить?
– Мне нужно переодеться. Я же не буду ходить в мокром, – возражает она.
