Текст книги "Найди меня в темноте (СИ)"
Автор книги: La escritora
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 50 страниц)
А потом смотрит почему-то на свои руки. В полумраке туалетной комнаты они кажутся такими темными. Словно на них кровь.
Его кровь. Которую она пролила недавно.
Из-за этих воспоминаний портится настроение. Больше нет того облегчения и покоя от его присутствия рядом, что чувствовала недавно, когда мельком взглянула на трупы, некогда бывшими жильцами этого бывшего амбара. Или когда он тащил ее из ямы. Или когда просто смотрел на нее, а его глаза так блестели в свете многочисленных свечей…
Дэрил успевает закончить помывку раньше, чем она. И уже развел огонь в импровизированном очаге, который соорудили бывшие хозяева этого места – широком прямоугольном гриле. Тут даже есть вязаное покрывало, и он кидает то Бэт, когда она усаживается с ногами в кресло, наблюдая, как он расставляет на решетке банки с консервированными равиолли.
– Это из чьих запасов? – спрашивает она, поднимая бровь. Он только перегоняет потушенный окурок из одного уголка рта в другой.
– Будешь сегодня моей гостьей, Грин. Ты же знаешь, я не имею привычки рыться в чужом барахле. А ты четко дала понять, что ты сама по себе.
– Рада, что понимаешь это, Диксон. Потому что завтра мы пойдем каждый своей дорогой. Ты пойдешь обратно в Александрию. Я…
– … прямо в лапы людей Гроуди, да? Или под какого другого херова извращенца. Которых сейчас развелось немало. И не решай за меня, что мне делать, Грин. Я сам решаю. Тебе ясно?
Видимо, та злость, которая копилась в нем на протяжении дня, вдруг вспыхнула снова, как разгораются угли от дуновения ветра. Потому что он в момент вскипает. Она видит даже, как напрягаются жилы на его шее, когда он стискивает зубы.
– Ничего умнее, чем свалить из Александрии, не придумала, Грин? Мэгс чуть не рехнулась. Вся семья стоит на ушах. Даже твой… даже Морган готов на твои поиски. Одной тебе весело бегать по лесам, да? Забавно ей! Ручками она машет! Играет в свои херовы игры! Словно мы на долбанном слете скаутов! Словно у нас, твою мать, соревнование по ориентации в лесу…
– Ориентировании, – поправляет его Бэт. – Ориентировании в лесу.
– Один хер ты меня поняла! – резко отрубает он, и она морщится от грубости его слов. – Что вообще пришло в твою башку? Свалить одной. Охренеть, умная идея.
– Я уверена, что ты уже знаешь, что они готовы были идти со мной за стены. Мэгс была готова. Я не могла допустить этого. Только не так. У вас была нормальная жизнь до того, как я появилась. И пусть все так и останется. Я бы хотела этого…. Разве ты не читал, что я тебе написала?
Дэрил издает звук, который она не может разгадать. Нечто странное между «Пф-ф-ф» и «М-м-м-м». Он опускает взгляд на банки, стоящие решетке, но она видит, что мыслями он далек от ужина, который медленно греется в углу решетки. Потом вдруг швыряет ложку, которой хотел помешать в одной из банок, и она улетает к бочкам за остатками стеклянной стены.
– Она написала. Твою мать, она просто написала! Ты спросила вообще кого-нибудь, нужно ли им то, что ты делаешь? Моргану? Мэгс? Мне? Мне это нужно, как ты думаешь?
– Ты не понимаешь! Ты просто не понимаешь…
Бэт пытается объяснить ему спокойно. Но Дэрил продолжает орать, и ей приходится повысить голос, чтобы перекричать его.
– Я так решила! Так будет лучше! Я уже была одна! Я хочу быть одна! И я буду!
Дэрил вдруг так резко срывается с места, что она испуганно отшатывается и чуть не падает с кресла, потеряв на миг равновесие. Он нависает над ней, блокируя ее на месте. Потому что одна его рука упирается в спинку кресла, а вторая в подлокотник. Ей только и остается смотреть в его глаза, полные гнева, задерживая дыхание. Стараясь не показать своего страха перед его яростью.
– Ты решила! А теперь послушай, что я решил, Бэт! Ни за каким хером ты не двинешь отсюда даже и шага одна. Ты поняла меня? Ты меня поняла? Не в этом мире! Никогда! Ты меня поняла, мисс Я-Умнее-Всех? Ни единого шага! И если ты мне сейчас скажешь хоть слово… хоть одно слово… Я тебе клянусь, я оторву тебе башку! Потому что сегодня ты сделала достаточно, чтобы это было самым охрененным желанием для меня. И еще!
Он выпрямляется и отцепляет от пояса нож. А потом швыряет его на ее колени, прикрытые пледом. Ее нож. Это тот самый кожаный чехол. Знакомая рукоять, украшенная костью.
Тот самый нож, которым она пыталась убить его несколько дней назад.
– Для того чтобы избавиться от меня теперь, Грин, тебе надо постараться сделать получше то, что ты сделала недавно. Намного лучше, солнышко. Чтобы идти одной, теперь тебе надо замочить меня. Только убедись, что я точно сдох в следующий раз прежде, чем валить!
========== Глава 37 ==========
Бэт смотрит на этот нож, чувствуя, как внутри все переворачивается от острой боли, постепенно захватывающей ее с головы до ног. Нет такой клеточки в теле, куда бы та ни проникла, мешая даже сделать свободный вздох.
Потом открывает рот, чтобы ответить. Хотя бы что-то. Но никак не может ухватить мысль, что бьется в голове, а значит, и озвучить. Но Дэрилу и не нужен ее ответ. Он недолго возвышается над ней после того, как швыряет нож ей на колени. Выпрямляется и отходит, чтобы раскурить на огне в гриле окурок. Смотрит на нее, когда выдыхает дым, словно ждет от нее замечания, что курит внутри помещения, или колкости на этот счет.
Но Бэт молчит. Только отводит в сторону взгляд и закрывает глаза. Нож по-прежнему лежит на ее коленях. Она боится притрагиваться к нему, и этот страх наполняет сейчас ее вплоть до кончиков пальцев.
– Все готово, – это первое, что говорит ей Дэрил спустя некоторое время, что они проводят после в полном молчании.
– Я не голодна, – отказывается Бэт от ужина.
– Грин, не тупи. Не будешь жрать…
– … сдохну. Я знаю. Знаю, но… не хочу… не хочу есть. Я просто не хочу есть.
Он пожимает плечами и забирает с решетки обе банки. Одну ставит у ее кресла, потом отходит к барной стойке, где осматривается, на ходу поглощая равиолли из банки. Снимает несколько бутылок с самой верхней полки, для чего ему приходится забраться на стойку и, стоя на цыпочках, тянуться к полкам. Бэт наблюдает за ним, гадая, не упадет ли он, настолько опасно он балансирует сейчас. Но Дэрилу удается снять эти несколько бутылок с вином, что привлекли его взгляд, и он приносит их поближе к месту, где они расположились. Ставит одну за другой ровным рядком, и Бэт видит на каждой медали на лентах.
– Тут есть даже музыкальный ящик, Грин, – зачем-то сообщает ей Дэрил, и она не может не ответить, понимая, что молчать бессмысленно и грубо.
– Электричества все равно нет.
– Зато есть бухло.
Она внимательно смотрит на медали, висящие на бутылках, которые он снимает. Протягивает руку, чтобы рассмотреть те поближе, и он, разгадав ее невысказанную просьбу, кладет парочку в ее ладонь.
– Награды с выставок и шоу, – говорит Бэт, разглядев надписи. – Люди специально хранили это вино годами после, того как получили их.
– Теперь уже без разницы. Теперь это просто бухло. Разве нет? Будешь? – он поднимает одну из бутылок.
– Разумно ли? Сейчас. И как мы будем потом?
– Просто выпей и выключи свою башку, Грин. Хотя бы на время. Слишком много думаешь иногда.
Штопор находится среди валяющегося барахла за барной стойкой. Дэрил легко откупоривает бутылку и наливает вино в стакан, который вытер краем вязаного покрывала. Бэт не может не улыбнуться иронично, замечая этот жест.
– А ты? – спрашивает она, принимая из его рук стакан с белым вином. Он немного думает, чуть склонив голову вбок, сначала нюхает вино, а затем отпивает.
– Да уж… бабское пойло, – комментирует он, усаживаясь в кресло напротив.
– Готова спорить, что эта бутылка стоила раньше не меньше сотни баксов.
– Охренеть!
– А мне нравится! – улыбается вдруг Бэт этому изумлению, что звучит в голосе Дэрила. От вина, выпитого на пустой желудок, слегка идет кругом голова, и сновится жарко. Она скидывает с себя покрывало, а нож аккуратно кладет на пол у кресла. Они смотрят друг на друга молча, каждый медленно отпивая вино: она – из стакана маленькими глотками, он – сразу из бутылки. И каждый не может отвести взгляда.
А еще ей кажется, что он смотрит на нее точно так же, как тогда в кухне дома похоронщика, когда так и не сумел найти нужных слов. Проникающим вглубь нее, прямо под кожу, взглядом. Вызывая в ней просто бурю самых разнообразных чувств и эмоций. И одно из них – потребность, разливающаяся настойчивым томлением в теле.
Он нужен ей. И от этого не убежать. Потому что от себя самой не убежать. Морган был чертовски прав…
Бэт наконец находит в себе силы отвести глаза от пристального взгляда Дэрила, пытаясь подавить вспыхнувшее желание уступить голосу собственного сердца и забыть обо всем, что произошло несколько дней назад. Смотрит сначала на его шею, а потом переводит взгляд на плечо. И замечает темное пятно прямо на его рубашке. Это тень или….
Кровь?
– У тебя кровь! – с этими словами Бэт буквально в пару секунд вскакивает с кресла и подходит к нему. Присаживается возле него на корточки. Это действительно кровь. Она видит это влажное пятно и понимает, что, скорее всего, разошлись швы. Если ему зашивали рану.
Он даже не поворачивает головы, чтобы взглянуть на свое плечо. Только смотрит на нее пристально и снова отпивает из бутылки.
– Дай мне взглянуть.
– Я – нормально…
– Дай посмотрю. Швы разошлись. Нужно взглянуть, Дэрил.
Он кивает ей, отставляет бутылку в сторону и стягивает рубашку одним движением. Она с тревогой замечает, что тонкий слой бинтов, которыми перевязана его рана, стал красным от крови в месте раны. И не только. Еще бинты кое-где заляпаны грязью, что приводит ее в еще большее волнение.
– Бинты грязные. Тебе что-нибудь говорит слово «сепсис»?
– Тебе что-нибудь говорит слово «долбанный конец света»? Тот, кто должен быть повешенным, точно не утонет.
– Долбанный конец света – это несколько слов, – начинает она, но умолкает под его взглядом. Потом поднимается и указывает на один из высоких стульев, что стоят вокруг стола-бочки. На столе она расставляет аккуратно свечи, которые переносит с барной стойки, раскладывает флакончик с антисептиком и пакет с перевязочными материалами, которые прихватила с собой из Александрии. Потом долго стоит, не решаясь снять бинты с его раны.
Потому что увидеть то, что под бинтами, для нее сейчас как сковырнуть еле засохшую корку с собственной раны на сердце. Снова заставить ее кровоточить…
– Мы будем что-то делать или нет? – теряет терпение Дэрил, и только тогда она аккуратно разматывает бинты. С каждым слоем, правда, застывает на какую-то секунду. А еще старается по возможности, как можно меньше касаться его обнаженной кожи.
Порез глубокий. Она видит ровные аккуратные швы, которые наложила чья-то рука – рука Джи, скорее всего, и ее сердце падает куда-то в живот со всего маху. Она смотрит на этот порез, темно-красной полосой тянущийся на пару дюймов в длину чуть пониже ключицы. И чувствует, как перехватывает дыхание в горле из-за комка слез, что мешает свободно вдохнуть.
Если бы он все-таки попала выше… прямо в его шею…
– Швы не разошлись, – пытается улыбнуться Бэт дрожащими губами. Вытирает влажной тряпкой кровь с его раны, стараясь не повредить ее лишний раз. – И у тебя точно будет шрам….
– Одним больше, одним меньше, – безразлично говорит он в ответ, пытливо глядя в ее глаза. Она смаргивает навернувшиеся слезы.
Он просто не понимает. Не понимает. Да, у него есть шрамы. И их немало. Но этот шрам для нее равнозначен тем, что он носит на спине. Этот шрам точно такой же, как и те, остальные. Следы, причиненной ему боли человеком, который даже руку не должен был на него поднять…
– Всей этой херни повязывать не надо, – говорит хрипло Дэрил, вырывая ее из мыслей. – Просто залепи пластырем.
Бэт приходится прикусить губу, чтобы удержать собственные эмоции, когда она впервые касается пальцами его кожи вокруг раны. Она совсем ничего не помнит из того момента. Память надежно прячет все в своих укромных уголках, оставив ей только момент с прыжком на него с ножом в руках. И если бы не рана, которую она сейчас обрабатывает, она никогда бы не поверила, что способна на такое.
Только не он. Кто угодно, но только не он… после всего, что им довелось пережить вместе. После всего, что она узнала.
По просьбе Дэрила она не делает плотной и тугой перевязки, какая у него была до того. Ей кажется вполне достаточным сейчас просто приложить тампон из марли и надежно закрепить его полосками пластыря. Но Бэт предупреждает, что если и дальше будет кровоточить, то она сделает утром перевязку, как была до того.
– А там уже решат с тобой делать, – добавляет Бэт, собирая антисептик и перевязочные материалы обратно в свою импровизированную аптечку – пакет из плотного пластика на шнурках. – Может, оставят так. Может, все переделают…
– Где – там?
– В Александрии, Дэрил, – она видит, что он открывает рот, чтобы ей ответить. Видит, как снова сверкают зло его глаза в свете свечей. Поэтому спешит переменить тему.
– Чье это имя? – спрашивает и при этом касается татуировки у него груди кончиком пальца.
– Отца.
– Отца?
– Чтобы не забыть. Ничего не забыть. И чтобы знать, что я не такой. Никогда не буду.
– Ты не такой, – улыбается она ему, с трудом сдерживаясь, чтобы не обнять его в этот момент. Как всегда, когда чувствует, что ему это необходимо. – Ты не такой… и для того, чтобы знать это, тебе не нужны татуировки…
– Для этого мне нужна ты.
И снова что-то больно, но в то же время так сладко сжимается внутри при этих словах, произнесенных в тишине винодельни. Он сейчас так смотрит на нее, что у нее даже мурашки побежали вдоль позвоночника, словно подуло прохладой. Бэт замечает, что он поднимает руки, чтобы привлечь ее к себе. Понимает, что стоит сейчас слишком близко к нему, оттого и так горячо желание просто поддаться этим рукам, качнуться вперед и уткнуться лбом в местечко между плечом и шеей, как когда-то в домике у озера.
Забыть обо всем в его руках. Навсегда вычеркивая прошлое.
Но теперь есть вещи, которые не стереть… никогда… как грубые шрамы на коже.
– Не надо, – Бэт успевает перехватить его руки до того, как они ложатся на ее талию. Знает, что настаивать он не будет. Тут же отведет руки в стороны, как только наткнется на ее сопротивление. – Не надо. И ты должен сам всегда помнить об этом. Без меня. Ты должен обо всем помнить без меня. Потому что… потому что такова жизнь…
Дэрил молчит. Только покусывает губу в задумчивости. Потом он резко слезает с высокого стула и, накинув рубашку на плечи, отходит к дверям, где в щель между досками наблюдает за полем.
– Ложись. Тебе нужно поспать. Я не понимаю, как можно спать, сидя долбанной птицей на дереве.
Он явно ее провоцирует ответить. Бэт видит по напряженной линии плеч, что он все еще на взводе, и ему просто необходим выплеск эмоций, скопившихся внутри. Но она не поддается. Просто молчит. Молчит, когда упаковывает аптечку в свой рюкзак. Молчит, когда собирает грязную одежду из туалетных комнат в большой мешок, чтобы оставить здесь как мусор. Молчит, когда устраивается на сдвинутых кожаных кушетках на ночь, положив себе под голову свернутую парку и укрывшись этим вязаным пледом.
Ей кажется, что она не заснет. Но, на удивление, она быстро проваливается в черноту сна без каких-либо видений. Просто отдых для мозга и организма в целом, как она помнит из уроков биологии. Она выныривает из этой темноты, сама не понимая, что ее разбудило. Нервы почему-то взбудоражены. Значит, был звук. Именно звук разбудил ее. Потом в гриле, служившим им очагом, снова раздается громкий треск, когда огонь яростно вгрызается в одну из досок, и она расслабляет мышцы.
Опасности нет. Это просто огонь…
Она слышит еще, как шуршит по крыше дождь. Несильный и, как ей кажется, теплый летний дождь. Такой дождь – отличная возможность уйти, не оставив следов. И никто никогда не найдет ее в лесу. Потому что дождь смоет их все, сровняв с землей.
А потом Бэт находит взглядом Дэрила. Он сидит возле барной стойки. Заряженный арбалет стоит рядом. Возле руки Дэрила стоят две бутылки из-под вина, из третьей он то и дело яростно отхлебывает. Так, что пару раз вино не попадает в рот и падает каплями на его рубашку. Но со стороны кажется, что он совсем не замечает этого, погруженный в чтение.
Яркая красная обложка. Ее дневник. Копилка ее воспоминаний. Ее прошлое…
Интересно, о чем он уже прочитал? Скорее всего, уже миновал воспоминания о госпитале. Горман, который почти сделал ее своей собственностью. Который почти взял ее…
Ноа, который помог ей в попытке бегства. Или это она сама помогла ему, подготовив основу для побега? Теперь она уже не могла понять – не было ли и с его стороны только лишь следование собственным интересам, следуя девизу Мемориального госпиталя Грейди. «Используй все, что возможно в своих интересах».
О’Доннел… ее первый убитый О’Донелл. Убитый как выплата долга за жизнь Кэрол… «Ты должна нам»…
Доун, которая заставила ее потерять веру в себя и заложила фундамент для горького разочарования в своих близких. «Мы и есть что-то значимое… все мы. Все мы!». Так когда-то говорил Рик. Но именно Доун была права, когда утверждала Бэт обратное. «Ты не стоишь жертв… Ты не что-то значимое… там, за стенами ты либо мертвячка, либо чье-то бремя… ты не значимое…»
И она была права. Чертовски права, как оказалось. Как позднее обнаружила Бэт, когда очнулась Кэрол. Когда нашла церковь с остатками их пиршества. Прощального ужина перед отъездом в Вашингтон.
Она не была значимым. Ни для кого из них она не была значимым. Быть может, сейчас, когда она была рядом с ними, это так. Но не тогда. Не тогда…
Они тоже, как и Доун, думали, что она просто не создана для этой жизни. И не сможет выжить. Но она смогла.
Она сделала это. Она выжила…
Или он уже читает о том, как она выживала одна там, в лесу? То падая в бездны отчаянья и желая смерти, то снова и снова хватаясь за любую соломинку, лишь бы выжить. Прочитал ли он уже, что именно он тащил ее из той темноты, куда ее пыталась столкнуть постоянная боль? О том трупе в кабине, в котором она видела собственное отражение. О том, как часто думала о пистолете, который зажимала некогда в руке та мертвячка. О том, чтобы просто уйти…
Дэрил вдруг поднимает голову и смотрит в сторону кушетки, где она лежит. И Бэт быстро закрывает глаза, притворяясь спящей. А потом слышит, как он слезает со стула и идет к ней. Стоит рядом и смотрит. Вызывая в ней невероятное по силе желание распахнуть глаза и протянуть руки в его сторону.
Потому что она чувствует его боль. Проклятье, она всегда чувствовала его боль, словно у них одно сердце на двоих! И ей всегда хотелось снять этот груз с его души. Даже если он когда-нибудь придавит ее саму. Лишь бы сделать так, чтобы ему было легче…
Но она лежит, плотно сомкнув веки. С трудом борясь с желанием стиснуть пальцами покрывало, удерживая руки на его поверхности от того, чтобы те взметнулись вверх в приглашении обнять ее. Но этого делать не следует.
Не сейчас.
Когда она все еще помнит крепость его мускулов и тепло его кожи. Когда он настолько глубоко в ее сердце, что не вытащить, не разорвав то в клочья. А это сделать необходимо. Потому что ударь она ножом кого угодно, кроме него – Рика, Гленна, даже Моргана, все еще было бы возможно. Но Дэрил…
Дэрил для нее был надеждой на то, что все еще возможно. Ее верой. Ее светом. И теперь ничего этого нет. Рухнуло при том чертовом ударе ножом…
Он знает, что она не спит. Бэт не может объяснить, почему вдруг приходит в голову эта мысль, но она знает, что это так и есть. Он знает, что она не спит, а просто лежит с закрытыми глазами, словно отгородившись от него невидимой границей. И он сдается первый. Отходит от нее, возвращаясь на караул к двери, чтобы в который раз убедиться, что им ничего не угрожает. А она поворачивается спиной к нему и, уткнувшись в парку, дает волю беззвучным слезам.
Дэрил будит ее, когда начинает сереть небо, как она видит через щели между досок на окнах. Теперь ее очередь караулить, и она с радостью поднимается с постели. Потому что понимает, что вряд ли он сам достаточно отдохнул за последние трое суток.
– Не боишься, что я свалю, Диксон? – не может не поддразнить его, когда натягивает тетиву у собственного арбалета. Он смотрит внимательно на то, как напрягаются мускулы ее рук, а потом улыбается уголками губ довольно, когда устраивается на кушетке.
– Не боюсь, Грин. Тут не замка на двери, так что вряд ли ты свалишь. И твоя парка у меня, – он поправляет сверток из ее куртки под головой. – Дай мне пару часов. Не больше.
Да, он хорошо ее знает. Она ни за что не свалит отсюда, оставив его спящим в незапертом амбаре, подставляя под опасность. Потому он проваливается в сон чуть ли не сразу же, как закрывает глаза. А Бэт отходит к двери и наблюдает за рассветом. Удивительно красивое небо с поднимающимся солнечным диском. Зелень леса и поля у винодельни. И парочка ходячих, бродящих у кромки леса вдали, как неотъемлемая деталь сегодняшнего мира.
Она дает отдохнуть Дэрилу больше, чем пара часов. Будит его только около десяти утра, когда солнце уже стоит высоко на небе и пригревает, обещая очень жаркий день. А по такой жаре далеко не уйдешь. О чем он и говорит ей, когда выходят из винодельни.
– Тебе все равно недалеко, – пожимает плечами Бэт, не в силах удержаться и не напомнить ему, что она не желает его видеть рядом. Не сейчас. Никогда.
– Пошла на хер, – не сдерживается он в ответ. Правда, говорит без злобы, словно просто бросает ей ответную реплику и только.
Так и идут дальше. Сначала Бэт раскладывает на капоте одного из брошенных автомобилей карту, чтобы определить направление дальнейшего своего движения. Идти придется через лес. Бэт опасается, что может попасть ненароком в руки людей Гроуди, если выберет путь по дороге. А на что те способны, она без труда может догадаться. Прикидывает расстояние до Сентревилла. Сегодня она заночует именно там. И если повезет, то сможет найти машину. Потому что без машины ей сейчас никак нельзя.
Бэт очень старается не замечать Дэрила, глядящего в карту из-за ее плеча, когда она прикидывает путь. И дальше – когда они наконец двигаются с места. Сначала идет она, держа в руках арбалет, с тяжелым рюкзаком за плечами, а потом он – в пяти шагах от нее, внимательно осматривающий окрестности. В начале пути Дэрил предлагает ей поменяться рюкзаками, потому что его гораздо легче, но Бэт только игнорирует его. Как делает это на протяжении всего пути до первых улочек Клифтона.
Правда, делать это все-таки очень тяжело. Потому что она умудряется заблудиться в этом чертовом лесу, несмотря на компас, с помощью которого идет. Спустя некоторое время блужданий по лесу, Бэт выходит к реке. Которая чересчур широка, чтобы быть просто ответвлением реки Булл. Значит, черт возьми, это она и есть! А ведь она лежит намного левее от железнодорожных путей, которые ей предстоит перейти на пути в окрестности Клифтона.
Чертов день! Чертова жара! Чертов рюкзак за плечами, который уже натер лямками ей кожу! Чертова усмешка Дэрила…
Бэт старается не обращать внимания на него, опустившегося в траву и привалившегося плечом к дереву, когда они остановились на берегу Булл. Она снова разворачивает карту, но понять, где именно она находится, не может от волнения и из-за слабости от жары, от которой пот просто течет градом по лицу, и из-за которой постоянно хочется пить. Бросает это бесполезное для нее сейчас занятие, складывает карту предельно аккуратно, хотя хочется ее просто смять и выбросить. Потом спускается к реке и опускает в нее платок, чтобы вытереть пот с лица, рук и груди.
– Есть вода? – хрипло спрашивает Дэрил, показывая на свою пустую бутылку, когда она возвращается к рюкзаку. Она знает, что его мучает жажда после трех выпитых вчера бутылок вина, и то, что у него закончилась вода раньше срока, даже доставляет ей какое-то странное минутное наслаждение.
Она не говорит ему о том, что река рядом, можно попить из нее. И не говорит о том, что можно топать обратно в Александрию, где полным-полно чистой питьевой воды. Нет, Бэт давит желание брякнуть ему что-то вроде этого на корню. Вместо этого она с невинной улыбкой залезает в рюкзак и достает одну из пластиковых бутылочек с водой, что наполнила в винодельне. И вспоминая, как когда-то он обидел ее в лесу Джорджии, швыряет ему прямо под ноги эту бутылку. Правда, швыряет не совсем удачно – или наоборот, как поглядеть! – потому что бутылка вдруг попадает сначала прямо в его грудь, а потом отлетает и падает в траву к его ногам.
Они смотрят друг на друга пристально некоторое время. Бэт видит, как дернулся пару раз желвак на щеке Дэрила. Как снова вздуваются от напряжения жилы на его шее, когда он стискивает зубы, сдерживая себя.
Давай же, Диксон… давай… Выйди из себя. И я пошлю тебя сейчас к черту, как ты меня когда-то. И скажу, что я не просила тебя топать за собой. И не должна тебе набирать воду. И вообще я тебе ничего не должна. Уходи от меня! Уходи в Александрию… Потому что я боюсь быть рядом с тобой… Я хочу этого и безумно боюсь. Потому что ничего не выйдет. Мне нет места рядом с тобой. Просто уходи… просто уходи! оставь меня одну!
Но Дэрил первый отводит взгляд и подбирает бутылку с травы. Скручивает крышечку и жадно пьет. Она смотрит на него и умирает медленно внутри. От стыда и вины перед тем, как ведет себя сейчас. За свою грубость. За то, что бросила ему эту бутылку.
Они снова идут по лесу, немного отдохнув у реки и наскоро перекусив орешками и снэками. Теперь, правда, не по компасу. Дэрил хоть и идет позади по-прежнему, но всякий раз, когда она берет неверное направление, тихо говорит в спину «Левее, Грин» или «Правее, Грин».
Спустя некоторое время, к облегчению Бэт, выходят к рукаву реки Булл – узкому потоку, который она переходит аккуратно по бревну. Дэрил же шлепает, вызывая в ней удивление и смех, прямо по воде наперерез потоку. Почему-то это поднимает настроение, и теперь идется намного легче, чем прежде, несмотря на усталость, тяжесть оружия и рюкзака. А еще на проклятую жару.
И все-таки он в который раз был прав. Ей нужно было съесть вчера те чертовы равиолли. Потому что на пустой желудок жара действует просто убийственно. У нее кружится голова, но она упрямо идет и идет, борясь со своей слабостью. А вот при переходе железной дороги, когда вдруг на них из-за деревьев с противоположной стороны выходят около десятка ходячих, слабость все-таки берет над ней верх.
Сначала она решает, что они смогут уйти. Однако Дэрил принимает противоположное решение и убивает стрелой ближайшего к нему ходячего. И ей приходится развернуться и самой включиться в зачистку. Правда, натянуть тетиву для второго выстрела ей никак не удается. Та все вырывается из усталых рук, и Бэт перекидывает арбалет за спину, решая достать кольт из кобуры. Расстреливает четырех, прежде чем Дэрил вырывает из руки пистолет.
– Не шуми, Грин! Мы у Клифтона! Я сам уберу остальных…
Она бросается за ним, уже развернувшимся в сторону оставшихся мертвецов, но неудачно ставит ногу на рельсах, оступается и падает, больно ударившись коленом о железо.
Твою-то мать… Ну, просто охренеть, какой удачный день! Такое ощущение, что она совсем разучилась выживать в одиночку. Хотя провела столько времени одна. Или это все просто от того, что он рядом…?
Голова идет кругом, а руки трясутся, когда она поднимается с трудом с гравия, что насыпан между рельсами. Ладони болят от ссадин из-за этих острых камешков, впившихся в руки при падении. Но ходячую, вдруг вывалившуюся из кустов неожиданно, Бэт еще достаточно сильна убрать. Правда, после того, как вонзает ей в череп нож, опускается, тяжело дыша, прямо на землю рядом с ней, наблюдая, как Дэрил расправляется с остальными.
До Сентревилла они так и не доходят в тот день. Именно из-за усталости Бэт. Потому что после долгого блуждания по жаре в лесу и после той встречи с ходячими на путях, Бэт чувствует себя совершенно вымотанной еще до того, как солнце идет к закату. Даже ноги переставляет с трудом. Ей кажется что вот-вот она упадет на асфальт и будет лежать без движения на нем до завтрашнего утра, приходя в себя.
Второй день пешего перехода, а она так устала. Что-то странное творится с ней…
Поэтому как только она замечает в просветы между деревьями очертания домов, то сразу же поворачивает в сторону окраинной улочки Клифтона, на которую и выходят в итоге.
– Словно долбанная картинка из рекламки, – сплевывает на потрескавшийся асфальт Дэрил, когда стоят уже на улице, выбирая дом, которому предназначено стать убежищем на сегодняшнюю ночь. Действительно, улица выглядит слишком чистой для этого нового мира, ставшего привычным за прожитые годы. Нигде даже лишней бумажки не валяется. Только стоят автомобили с распахнутыми дверцами, да лежат перевернутые мусорные баки у подъездных дорожек. А еще газонная трава намного выше обычного. А так – ровное полотно асфальта и аккуратные красивые домики из красного кирпича по обе стороны.
Бэт проходит по улице, внимательно осматриваясь, чтобы заметить ходячих сразу, как они появятся. Но их нет. И тогда она уже гораздо смелее идет к самому маленькому – если можно его так назвать – среди особняков на улочке. С ровной подъездной дорогой, соснами на лужайке перед домом, пристроенным гаражом с двумя дверьми и баскетбольным щитом на дереве у гаражной площадки.
Дверь заперта, и поэтому ей приходится достать нож. Замок долго сопротивляется, но потом поддается, когда она уже готова упасть на крыльце и зарыдать в отчаянье. Слава Богу, Дэрила за ее спиной нет – он ушел еще пару минут назад куда-то за дом. Бэт распахивает широко дверь, готовая стрелять в любого, кто выйдет ей навстречу. Потом стучит дверью об стену, вызывая к себе ходячих, если такие есть. А они есть. Сначала к ней выходит, медленно переставляя ноги, мертвячка в дорогом кашемировом кардигане и нитью жемчуга на шее, которую Бет толкает к лестнице и убивает ударом ножа.
А затем… затем выходит девочка. Без привычного хрипения ходячей. В джинсах и кофточке с котенком на груди. Маленькие пальчики. Маленькие ушки с золотыми гвоздиками. Распущенные светлые волосы. И рана на боку. Она даже не выглядит так страшно, как мать с вывернутой на бок челюстью. Просто как мертвый ангел… ищущий человеческой плоти.
Это усталость виновата. Или внешность этого маленького ангела смерти, который подходит, пользуясь ее замешательством, слишком близко к ней, застывшей в холле, словно уснувшей стоя с широко распахнутыми глазами. Но Бэт даже не может поднять руки, чтобы убить ее. Просто смотрит на нее. На голубые мертвые глаза с кроваво-красными зрачками, на длинные светлые волосы, на долбанного котенка на груди.
