Текст книги "Найди меня в темноте (СИ)"

Автор книги: La escritora

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 50 страниц)

Они проходят разрушенное здание бывшего агентства недвижимости, судя по висящей на одной цепи вывеске, в которое со всего маху когда-то влетел пикап, протаранив насквозь почти. И взгляд Бэт цепляется еще за один дорожный знак, который стоит на обочине дороги в ярде от этого дома.

Белые буквы на красном фоне. Нет пути, гласит надпись-предупреждение, напоминая водителям когда-то, что эта полоса не предназначена для движения прямо, к Уоррентону. Но почему-то она отдается в голове каким-то неясным воспоминанием, которое Бэт никак не может воскресить в памяти. Не может понять, почему сейчас эта надпись вдруг вызывает у нее такой неприятный холодок в груди.

– Это Карл? – произносит за ее спиной Дэрил неожиданно, и она оборачивается на него, выкидывая из головы этот чертов указатель. – Карл рассказал тебе? О том, что мы… что мы потеряли тебя живой.

– Нет, не Карл, – отвечает Бэт. – И какая разница, кто рассказал? Если все уже сделано.

– Охренительно интересно, – отвечает он каким-то странным тоном.

– Никто из семьи не проболтался, – резко вдруг бросает Бэт, почему-то снова злясь при воспоминании, как она все обманывали ее. Все до единого. – Я просто решила пойти в церковь. Раз уж начинать все сначала…

– Поэтому ты бросила его? – спустя паузу следует короткий вопрос, и Бэт приходится обернуться на Дэрила, чтобы понять, о чем он говорит. На его пальцах висит черный шнурок, на котором сейчас в такт его шагов качается из стороны в сторону ее серебряное распятие. Она оставила распятие в доме сестры, когда уходила из Александрии. Совершенно позабыв про него. И вот теперь оно снова возвращалось к ней. Потому что в два шага Дэрил вдруг преодолевает разделяющее их пространство и протягивает распятие ей.

– Я больше не верю, Дэрил. Ни во что.

– Чушь собачья! – резко бросает он ей в ответ. – И ты это знаешь, Бэт. Совсем недавно все было как раньше. Ты была такой, как раньше.

– Была! Именно – была! – вскипает Бэт, распознав легкий оттенок укоризны в его голосе.

– Когда-то ты сказала, что веришь ради Хэрша, помнишь? Когда мы были вдвоем. Ты сказала, что должна верить ради Хэршелла…

Это был запрещенный прием. Удар, который бьет прямо в сердце остротой воспоминаний о том, как папа даже после конца прежней жизни не расставался с Библией, читая ту каждую свободную минуту. О том, как он постоянно вселял надежду в окружающих, делясь с ними своим светом, которым был полон. Ее папа был удивительно полон света. А в ней только темнота сейчас.

– Это ты так думаешь, – говорит ей Дэрил, и только тогда она понимает, что произнесла последние мысли вслух. – Ты тоже полна света. Вся. Ты – свет. Ты всегда была такой. Просто не понимаешь этого. Бэт… в каждом твоем поступке ты прежняя. В каждом долбанном поступке. Даже в твоем прошлом, которого ты так боишься.

– Я убивала, Дэрил! Я убивала! – срывается она вдруг. Потому что он не понимает. Ни черта не понимает до сих пор! И потому что он не знает о том, как она убила на дороге того мужчину. Ради таблеток. Устав жить в темной туче острой боли, что грызла ее изнутри каждую минуту в те дни.

– И я убивала не только потому, что мне нужно было защитить себя. О’Доннел. Тот, что в госпитале. Я убила его, потому что думала, что выбираю из двух зол меньшее. Спасая жизнь Доун. Но это было не так. Не О’Доннел был большим злом. И после… после… ты просто не знаешь! Ты не знаешь!

– Я знаю, сколько жизней ты спасла или пыталась спасти. Ноа, та девушка в лесу, Морган, люди в Александрии во время атаки. Мелкая. Меня. Даже долбанного ублюдка Джерри. И та баба из Огайо, – Дэрил замечает, как недоуменно смотрит на него Бэт, и поясняет. – Та баба на дороге к Клифтону. У мужика во лбу была твоя стрела, Бэт. И я точно знаю, что ты пыталась тащить ту бабу за собой.

Напоминание о Милли отдается в ней странной болью. Она могла бы спасти ее. Если бы та не была укушена. Бэт могла бы сдержать обещание, данное мужу Милли, который умер, надеясь, что жена останется жива.

Бэт прикусывает губу, чтобы не расплакаться прямо перед Дэрилом. Слез сейчас точно не стоит ему показывать. Чтобы он не видел ее такой слабой. Она чертовски не хочет выглядеть перед ним слабой. Особенно после того, как несколько раз попадала впросак на его глазах в последние дни.

– Ты ведь не тогда слышала, как люди Гроуди называют ходячих, верно, Бэт? – вдруг задает Дэрил вопрос, заставляющий ее на какое-то мгновение растеряться. – Не тогда, когда они гнали вас с той бабой в лесу. Раньше. До прихода в Александрию.

– Да, – сдается она. Понимая, что выхода не остается сейчас. И ей придется столкнуться с тем, что именно она, а не лишенные эмоций строки дневника откроют ему правду об очередном убийстве, которое она совершила. – Мы встречали их с Морганом раньше… За несколько дней до прихода в Александрию.

Она возвращается с охоты к месту их стоянки на эту ночь, устроенную в лесу близ Семнадцатого шоссе. Они с Морганом, как обычно сделали здоровый крюк, обходя обозначенный на карте населенный пункт – городок Уоррентон. Всегда так поступают, стараясь избежать встречи с большим числом ходячих.

На ту ночь они решают остановиться в заброшенном доме, стоящем одиноко среди деревьев, чуть поодаль от шоссе. Морган остается подготовить место ночлега, а Бэт по обыкновению уходит в лес. Чтобы найти хоть какого зверя на ужин. Или птицу. Иногда она оказывалась настолько везучей, что приносила уток или фазанов. Но, признаться, это было редкостью. Птица всегда деликатес на их столе, как шутит Морган. Чаще ей удается поймать лишь зайцев, белок или куниц.

Но если быть честной, то ей просто хочется тогда подумать, оставшись наедине с собой. До Вашингтона остается меньше пятидесяти миль. Это значит, что всего лишь считанные дни, до того момента, как она узнает было ли их путешествие с Морганом успешным. Жива ли ее семья? Кто из них уцелел в этом мире, где смерть подстерегает чуть не на каждом шагу? И что ей делать, если Вашингтон станет крахом ее надежд? Как жить дальше без них? Ведь несмотря на всю злость и ненависть, она по-прежнему знает, что где-то в глубине ее души еще теплится маленький огонек. Все никак не погаснет, несмотря на то, как тщательно она лелеет воспоминания о том, что довелось пережить. Понимание, что все это произошло, потому что они бросили ее.

Но, твою-то мать, как жить дальше, если она их не найдет? Ради чего тогда жить? Ей страшно даже думать об этом. Поэтому едва только эта мысль приходит в голову, Бэт тут же пытается отбросить ее в сторону.

В тот раз ей везет. Она подстреливает пару кроликов, нору которых обнаруживает в подножии у одной из сосен. Бэт замирает на мгновение, замечая при подходе к дому какого-то мужика, стоящего к ней спиной у крылечка. Морган стоит напротив него, и Бэт несколько обескураживает та радость, которую она читает на его лице.

Что происходит? Что это за мужик?

– Бэт, это Томас, – представляет ей Морган незнакомца. – Томас – один из тех выживших, что живут в зоне недалеко от Вашингтона.

– Все верно, – кивает мужчина, осматривая Бэт с головы до ног внимательно и цепко. Ей чертовки не нравится, что его взгляд задерживается на оружие, которое она несет за спиной или держит при себе в ножнах или кобуре. – У нас есть стены. Есть еда. Вы будете в безопасности. Сейчас всем нужно безопасное место. Особенно таким девочкам, как ты. Особенно при увечье, как у твоего… друга.

– Его увечье не мешает ему защищать себя, – отрезает Бэт резко. Она в свою очередь оглядывает незнакомца. У него в руках пусто, но она готова поспорить, что в карманах его кожаной куртки есть и пистолет, и нож. А еще она мимоходом отмечает кольцо на его пальцах. Эдакий мини-кастет.

– Бэт, твоя сестра может быть там, – тихо говорит Морган, чтобы слышала только она. – Томас увидел имя на карте, когда показывал мне, как далеко отсюда их зона. Он знает Рика. И Рик там, в безопасной зоне.

Глаза Моргана возбужденно блестят. Она прекрасно понимает, почему он так рад сейчас. После стольких месяцев поисков и долгого и тяжелого пути получить подтверждение тому, что они уже у цели, что они уже пришли…

Но она не понимает, как можно довериться сразу же человеку, которого видишь впервые в своей жизни. Пусть он и знает Рика Граймса.

– Почему ты…, – она хочет спросить у Моргана о причинах появления такого скорого доверия этому незнакомцу, и тут видит, как за спиной у Моргана распахивается дверь, и на крыльцо выходят еще двое незнакомцев. И судя по явному удивлению Моргана, тот явно не приглашал их зайти в дом, который они недавно вдвоем зачистили. А еще они ему определенно незнакомы…

Все происходит очень быстро. Тот, кто до этого так мило улыбался им, бьет ее кулаком прямо в висок, отчего сознание меркнет в ее глазах. Бэт успевает только краем глаза заметить блеск серебра его кольца-кастета при этом мимолетном движении. Когда она приходит в себя, то лежит на траве в лесу, откуда только-только шагнула сама недавно. Над ней висит лицо одного из тех, что вышли на крыльцо. Остальные курят в стороне. Она их не видит. Только слышит голоса и чувствует запах сигаретного дыма.

-Оставь ее, Бен! – говорит кто-то со стороны тому, кто шарит ладонями под ее топом, больно сжимая грудь через тонкий хлопок лифчика. – Ты же знаешь, что сказано про таких, как она. Целехонькими… нетронутыми. Тебе все равно достанется девка взамен этой. Ты же знаешь правила. Привозишь одну новую – получаешь одну из старых.

– Ну, потрогать же можно, Пат, – возражает тот, чье лицо Бэт сейчас видит над собой, чуть приоткрыв глаза. Так близко, что можно заметить каждую щетинку на его подбородке и щеке. Так близко, что она чувствует его зловонное дыхание.

– Никто и не поймет – трогал ты ее или нет.

– Дело твое, Бен, – откликается его невидимый для Бэт собеседник. – Если об этом он пронюхает, то ты знаешь, чем все закончится…

– Не пронюхает.

– Тогда побыстрее. Потому что от Уоррентона идет целое стадо вонючих ублюдков. Хотелось бы свалить отсюда побыстрее.

– Десять минут. Дайте мне десять минут…, – сопит на ней ублюдок, тяжело дыша и еще раз больно сжимая грудь.

Их трое. Они сильные. А еще она не знает, что стало с Морганом. Черт, что с ним? Если они его убили… если они его убили… ее тут же охватывает отчаянье, потому что она понимает ясно одно. Если Морган мертв, то для нее тоже все кончено. Потому что упоминание имени Рика было всего лишь ловушкой. И скорее всего, они все мертвы. Давно мертвы. Как и Морган сейчас…

И к отчаянью примешивается ярость. Огненным вихрем распространяющаяся по венам. Требующая выхода, иначе этот огонь спалит ее дотла. Ублюдки! Чертовы ублюдки!

Она медленно касается своего виска, по которому течет кровь из ранки, и стонет, делая вид, что очнулась. А сама запускает пальцы дальше в волосы, надеясь, что ее стилет-карандаш не выпал, пока ее несли сюда. И ей не надо открывать глаза, чтобы увидеть свет вместо темноты, что сейчас стоит перед взглядом, едва она смыкает веки, притворяясь, что только-только приходит в себя. Потому что как только пальцы нащупывают металл, удерживающий косу в пучке, на этот раз она с полной готовностью проваливается во тьму, заботливо принимающую ее в свои объятия. И на этот раз она жаждет прихода этой темноты. Впервые уступая ей без сопротивления и страха.

– Я убила двоих. Бена заколола. Второго застрелила. Он дрался с Морганом и не заметил, что уже справилась с его товарищем. Как не заметил, что еще один товарищ убежал, бросив его одного, – продолжает Бэт рассказывать, стараясь изо всех сил не смотреть на Дэрила, идущего чуть поодаль за ее плечом. Но она чувствует его боль и его горечь. И вину. Она сейчас словно облаком окутывает Дэрила. И ее сложно не заметить и не ощутить.

– Моргана они тогда не убили. И это было их ошибкой. Просто бросили, привязав к ближайшему дереву. Им нужны были ходячие. Как можно больше ходячих поблизости. Живой человек – отличная приманка для вонючих ублюдков, как они тогда сказали Моргану. Он сумел достать из ботинка спрятанный там небольшой нож и разрезать веревки. А потом нашел меня…

– Когда ты узнала, что это были люди Гроуди? – спрашивает он хрипло. Его голос прерывается в конце вопроса. И ее сердце обрывается куда-то в живот при понимании, насколько ему больно слышать то, что она рассказывает сейчас.

– Когда услышала их возле Клифтона. И увидела знакомые повязки на их рукавах. Те, что поймали нас у Уоррентона, были без повязок. Потому я не сразу поняла, что это они. Только тогда, после Клифтона, когда увидела их так близко в третий раз. Я пыталась убить третьего. Того, что бежал, как перепуганный кролик по лесу. Морган не позволил. Отвел оружие, сказав, что раз он уже не угрожает нам, то нельзя отнимать жизнь. «Дай шанс этой трусливой твари Божьей!». Я дала. А потом мы с ним два дня прятались в церкви неподалеку от Уоррентона. Потому что в первую ночь слышали, как разъезжают по городку машины, и расстреливали ходячих. Они нас искали. И не нашли… Морган всегда был слишком жалостлив ко всем. И слишком верил людям.

Бэт останавливается на секунду и смотрит вдаль убегающего вперед асфальтовой лентой шоссе. Потом поворачивается к Дэрилу, который тоже замирает в паре шагов от нее и переступает с ноги на ногу, отводя взгляд в сторону.

– Вы никогда не задавали мне вопросов, – медленно произносит она.

– Каких?

– Тех, что придумали в тюрьме, помнишь? Три вопроса. Задашь?

– Ты готова ответить?

– Давай попробуем.

Дэрил кривится в ответ. Ему кажется это глупым, она ясно читает это по его взгляду. Но Бэт безумно хочется попробовать рассказать ему обо всем. Как сейчас рассказала о том, что произошло всего пару месяцев назад. Это оказалось больно. Но почему-то ей вдруг на какую-то долю секунды стало легче. Словно из камней, лежащих грядой на ее душе, отвалился сейчас от общей массы. Быть может, если она сумеет рассказать сама и остальное…?

– Сколько живых ты убила? – задает Дэрил вопрос, глядя пристально ей в глаза. Им обоим тяжело сейчас. Она ясно видит это в его взгляде. Что ему больно… Ему явно не по себе узнать ответ на этот вопрос. Как и ей признаваться. Озвучивать страшную для нее цифру.

– Двадцать, – осознание этого числа больно бьет Бэт, и даже на какое-то время перехватывает дыхание, а арбалет становится таким тяжелым за плечами. А потом замечает странную тень в его глазах. Она совсем мимолетна, но и этого было достаточно для Бэт.

Он явно удивлен этим числом. И если он просто удивлен, то остальные были бы шокированы, открой она им правду. Их маленькая и всегда мягкая Бэт. И двадцать человек. Может ли ей служить оправданием, что шестнадцать из них были редкостными ублюдками?

Поэтому она вскидывает подбородок резко и поджимает губы, хватаясь за злость, как за спасительный щит сейчас. Потому что даже представить, что он думает сейчас о ней, чертовски больно.

– Ты был бы двадцать первым, – бросает она зло. – Очко! Если бы мне удалось…

– Прекрати…

И Бэт прекращает. Просто разворачивается и идет дальше по дороге. Стараясь сдержать слезы, что так и норовят вырваться наружу, застряв противным комком где-то в горле сейчас. И слышит, как он тут же двигается следом. Потому что загрубевшие края длинных штанин его джинсов с еле уловимым уху шелестом скользят по асфальту. И тогда она улыбается сквозь слезы.

В этом весь Дэрил Диксон… Дэрил…

После они проходят в полном молчании еще полторы мили. Минуя три заправки, две стоянки для трейлеров, между коробками которых молча бродят тени ходячих, и четыре забегаловки. Бэт невольно вспоминает о шутке, которая у них появилась с Морганом спустя некоторое время начала их совместного пути. Потому что видит через грязные стекла двух ходячих в одинаковой униформе, прильнувших к окнам и слабо бьющим ладонями о стекла, словно привлекая к себе внимания.

Однажды я зашла в забегаловку, и меня там чуть не сожрала голодная официантка.

Но Бэт молчит, понимая, что едва ли Дэрил поймет эту шутку. Даже если уже прочитал тот момент о случае в забегаловке на 11-й дороге. А еще она без особого труда понимает, насколько тот почему-то напряжен сейчас. Он не разрешает ей заглянуть даже в небольшой супермаркет, что встречается им на пути. С Морганом они бы прошли мимо, потому что вряд ли сбили бы замок, не привлекая особого внимания ходячих шумом. Бэт уверена, что Дэрилу это несомненно удастся.

– Смотри, там что-то еще есть на полках, – она безуспешно пытается его уговорить, вглядываясь через стекло в темноту помещения магазина. И постоянно движется вдоль большого окна в сторону. Потому что ей мешает все хорошо разглядеть дурацкий ходячий, утыкаясь лицом с той стороны стекла и загораживая своей головой весь обзор.

– Там могут быть сигареты. У тебя осталось всего четыре штуки.

– Я сам разберусь, что мне надо, а что нет. Грин, если мы будем так висеть у каждой долбанной витрины, мы и до темноты не доберемся до окрестностей Уоррентона. И нам нужно найти тачку.

– Я не знаю, что нужно тебе, а я хочу… я хочу…, – она умолкает, так и не сумев придумать, что ей надо сейчас. Пожимает плечами и топает прочь от супермаркета, злясь на Диксона. Ей почему-то очень-очень хочется попасть в этот придорожный магазинчик. Сама, правда, не понимает, зачем.

Наверное, чтобы хоть как-то отвлечь себя от знакомого ощущения, щемящего в сердце. Что-то случится. Что-то непременно случится.

Все это время, что они идут по дороге, Бэт невольно считает ярко-красные знаки, что попадаются на этой стороне дороги. Их встречается четыре штуки к моменту, как они с Дэрилом подходят к огромному грузовику-цистерне, лежащему на боку прямо поперек дороги.

Пятый она находит, когда они перелезают через это препятствие, потому что его не обойти. Цистерна с прицепом образуют ровную букву V, концы которой упираются прямо в поломанные от удара деревья по обе стороны дороги.

– Как обходили? – коротко спрашивает Дэрил, когда они стоят и смотрят вдвоем на этот грузовик и затор из автомобилей, что образовался из-за это аварии.

– Никак, – отвечает Бэт. – Мы вообще не шли по этой дороге. Через леса. А на это шоссе свернули только у поворота с Пилигрим-роуд. Морган тогда счел знаком название дороги, по которой мы двигались. Потому я хорошо запомнила ее.

– Охренительно, – резюмирует Дэрил и идет между автомобилей, чтобы прикинуть возможный вариант обхода этого внезапного препятствия на их пути. Потом манит ее к себе.

– Через сцепку перелезем, – с этими словами он показывает на место сцепления цистерны и прицепа. За ними сразу начинается ряд низких деревьев на разделительной полосе шоссе, оттого кажется, что они идут прямо из этой сцепки.

– Прямо в кусты прыгать будем? – иронично осведомляется Бэт.

– Есть варианты?

Вариантов, конечно же, нет ни одного. Цистерна слишком здоровая, чтобы перелезть ее по верху. А лезть в поломанные деревья по обеим сторонам дороги означает риск сломать себе шею. А тут будто и нет, думает с усмешкой Бэт, прикидывая высоту сцепки и кусты, идущие сразу за ней. Дэрил подсаживает ее, помогая забраться на крепление, и она старается не думать о том чувстве, что сразу возникает при прикосновении его ладоней к ее талии. Потом прыгает, стараясь приземлиться чуть в стороне от кустов на разделительной полосе. И попадает ногами и руками на поваленный знак, скрытый от взгляда травой. Нет пути, гласит почти облупившаяся надпись. И Бэт снова чувствует странный холодок в груди, глядя на эту надпись.

– Пошли, Грин, – торопит ее Дэрил, уже спрыгнувший с крепления. – Ты чего, уснула тут?

Шестой знак Бэт видит в кустах у дороги спустя некоторое время. И на пару минут застывает у этого знака, пытаясь поймать в памяти момент, когда она видела похожий знак. И не никак не может. Что вызывает в ней только злость. А тот факт, что Дэрил почему-то свернул сейчас с шоссе, как она обнаруживает, обернувшись, настроения ее определенно не повышает.

– Ты куда? – кричит она ему в спину, на какой-то миг испугавшись, что он уходит от нее. Но Дэрила сейчас очень интересует вторая половина вывески, которая оторвалась когда-то от стены над крыльцом и валяется в грязи у крыльца небольшого совсем непримечательного на взгляд Бэт домика.

– Топай сюда, Грин, – отзывается он, когда стряхивает грязь и мусор с таблички ногой. В его голосе звучит такой восторг, что она подчиняется его зову, заинтригованная до глубины души.

– Хофман, – показывает Дэрил пальцем на начало вывески, по-прежнему висящей над крыльцом. А потом вниз на обломок, и Бэт читает, чувствуя, как у самой начинает быстрее кровь бежать по венам от этой находки. Снаряжение для стрельбы из лука и арбалета.

– Хофман, мать его… Хофман, – Дэрил шепчет это себе под нос, пока толкает плечом дверь, взламывая ту. Наконец после третьего удара та поддается, и Диксон буквально вваливается в темноту магазина. Бэт спешит следом, опасаясь, что он слишком взволнован сейчас этой находкой, а потому слишком торопится и может…

Но нет. Не может. Дэрил не может подвергнуться опасности, потому что это же Дэрил Диксон.

Именно это приходит в голову Бэт, когда она заходит следом и видит, как он торопливо дергает стрелу из черепа ходячего, которого уложил с порога.

Магазинчик совсем небольшой. Но его стены буквально завешаны сверху донизу луками и арбалетами. А на низких витринах, разделяющих торговое помещение на две половины, висят пыльные упаковки с товарами, предназначение которых Бэт совсем незнакомо. Зато это известно Дэрилу. Он стоит сейчас в центре магазина и оглядывается с выражением такого плохо скрываемого восторга в глазах, что у нее замирает сердце.

У меня никогда не было подарка от Санты на Рождество…

Зато сейчас в этом магазинчике у него словно наступило это самое Рождество. И она улыбается ему счастливо широкой улыбкой, когда он оборачивается к ней. Его глаза так и сверкают радостью, а уголки губ потрагивают от еле сдерживаемой улыбки.

– Хофман. Я слышал о них до всего этого долбанного конца света. Семейный бизнес, мать его. Только все самое лучшее, – Дэрил проходит вдоль стены, на которой висят арбалеты и всматривается в каждый. – До конца света я даже и посмотреть не мог в сторону всего этого. Особенно на Эскалибуры. Или вот этот, к примеру. Штука. Ровно штука, не больше и не меньше. Мне бы даже на болты к нему никогда не насобирать зелени раньше. Долбанный конец света все перевернул с ног на голову…

– Откуда у тебя был тот первый арбалет? – спрашивает Бэт, усаживаясь на витринный стол, пока Дэрил начинает осматривать упаковки, висящие на витрине, и складывать в одну кучу все, за что цеплялся сейчас его глаз. Тетивы, упаковки стрел, наконечники, запасные части к своему арбалету.

Он так долго молчит, что Бэт не ждет ответа на свой вопрос. Ей кажется, что он увлечен сейчас принадлежностями для стрельбы. Но потом, когда он немного покусывает нижнюю губу перед тем, как дать ей ответ, понимает, что это не так. А затем замечает мимолетный взгляд в ее сторону, в котором она легко читает смущение.

– Завалились с Мэрлом в Атланте в один из магазинов спортивных товаров, когда все это только началось. В городе многие тянули все, что плохо лежит в те дни, ну, и мы… мы тоже…

– О, – вырывается у Бэт помимо воли, и его плечи напрягаются при этом «О». Он резко сгребает все, что собрал в рюкзак, выбрасывая на пол запасные рубашки, которые она нашла для него в Клифтоне. Бросает на нее после виноватый взгляд.

– Нет места свободного, – оправдывается перед ней почему-то. Затем подпрыгивает легко и снимает со стены небольшой арбалет. Идет к Бэт и протягивает ей оружие. – Твой скоро сломается. Плохо ходит курок. Может заклинить, когда не надо. Возьми этот Эскалибур. Он легкий. Баб… женский.

– Розовый? – не может не отметить Бэт, глядя на арбалет.

– А что? Не подходит к твоим туфелькам, Грин? – отзывается Дэрил в ответ. – Не тупи. У него сила выстрела триста футов в секунду. Он легче твоего фунта на четыре. И натяжение у него легче. С регулировкой. Не тупи… бери этот, Грин. Поверь мне.

Бэт смотрит на свой арбалет, который подобрала полтора года назад в лесу Джорджии. Для нее за это время он стал не только оружием, с которым она срослась, если можно так сказать. Для нее этот арбалет стал символом ее новой жизни.

– Иногда надо оставлять что-то позади. То, что нужно оставить, – говорит Дэрил, кладя ладонь на ее колено. Словно подбадривая принять решение. При этом вызывая в ней целый взрыв самых разнообразных эмоций. Потому что она вдруг вспоминает сейчас, как сидела на похожем столе в домике у озера, и как он ласкал ее тогда. Именно поэтому Бэт приходится сейчас прилагать усилия, чтобы сосредоточиться на том, что он говорит.

– Мне тоже было тяжело оставить арбалет тогда. Но… он отслужил свое. И новый… новый просто был нужен. Иногда надо просто брать новое. Нужно брать, Бэт.

– Хорошо, – кивает она нерешительно. Спрыгивает со стола и берет из рук Дэрила несмело новый арбалет. Примеряется сначала к его весу. Потом пробует натянуть тетиву, с помощью Дэрила выставляя подходящие значения натяжения под свою силу. Кивает наконец, признавая его правоту. Этот арбалет просто идеален.

– Спасибо, – Бэт не может не коснуться его плеча, благодаря за все, что он делает для нее сейчас, этим простым жестом. Будь это кто-то другой, она бы просто обняла его или даже коснулась губами щеки. Но это Дэрил. И она знает, что даже простое прикосновение к нему только усилит ту тягу, которая с каждым проведенным часом возле него только возрастает.

Дэрил только пожимает в ответ плечами. Хотя Бэт видит, что ему приятна ее благодарность. А еще Дэрил рад, что ей понравился арбалет, который он выбрал для нее.

Потом они уже вдвоем собирают упаковки стрел для ее нового арбалета, тетивы и запасные части, которые Дэрил выбрал из числа тех, что висели на витрине. Она задерживается после у стенда с головными уборами и солнечными очками, и под ироничным взглядом Дэрила снимает розовую и белую бейсболки. Не хватало еще получить солнечный удар по такой жаре, что стоит последние дни. Хватит с нее и того, что едва не валится в обморок от слабости. А затем добавляет к находкам и парочку очков. Лишними не будут точно.

Дэрил с большим сожалением закрывает дверь в магазинчик, пряча обломок вывески внутри. И Бэт тоже оглядывается на этот домик еще долго, пока он не скрывается за зеленью. Оставляя свой старый арбалет за его стенами, ей почему-то кажется, что она оставляет там часть себя. Только не может понять, к лучшему ли это или вовсе наоборот.

– Как ты научился стрелять из арбалета? Откуда это у тебя? – спрашивает Бэт, когда они удаляются все дальше и дальше от магазинчика Хофмана. Быть может, эти расспросы отвлекут и ее, и его, такого хмурого сейчас и сосредоточенного, от мыслей о том, что они оставляют позади с каждым шагом. Дэрил смотрит на нее каким-то странным взглядом, и ей приходит в голову, что невольно могла обидеть его этим вопросом. Ведь только недавно он сам признался ей, что такая игрушка никогда не была ему по карману.

– Я имею в виду, ты ведь как-то научился… не просто же так ты взял арбалет в Атланте…

– Видишь, трейлеры? – он показывает стрелой вбок на стоянку трейлеров. – После того, как мы потеряли…чуть не потеряли дом, мы жили в таком трейлере. Один из наших соседей был увлечен стрельбой из арбалета. Прямо тряся над своим Хортоном. Мне было двенадцать. И мне было интересно, как и любому мальчишке, думаю. А у него одни бабы в семье. Не было сына. Наверное, ему тоже было интересно со мной. И мне было с ним лучше, чем со своим папашей. Гораздо лучше. И видимо, это тоже злило отца. То, что мне хорошо где-то. Только не с ним.

Бэт хочется обнять его сейчас, когда он говорит все это. Потому что, несмотря на ровный и отстраненный тон его голоса, где-то глубоко затаилась в его словах неутихающая по-прежнему боль и злость на своего отца. Обида за детство, которого, по сути, не было.

Но они просто идут по дороге, даже не замедляя шаг, и она почему-то робеет коснуться его. Просто смотрит, пытаясь обнять взглядом. Как умел делать только Дэрил.

– Через год мы вернулись в кабину в лесу Джорджии, потому что рента за трейлер была выше налогов на землю, а отец не любил и не умел работать. Все, что он умел – это гнать самогон, бухать и таскаться по дешевым шлюхам. Наскоро сделал, наконец, ремонт дома, если это можно назвать ремонтом, и мы вернулись. Дом, милый дом… долбанный дом…

– Но ты все-таки получил свой собственный арбалет, – говорит она Дэрилу спустя минутную паузу в разговоре. – Пусть даже так. Зато он твой теперь.

– Его никогда не было бы, не случись всего этого, – напоминает он Бэт в ответ, но она только качает головой.

– Ты этого не знаешь. Никто сейчас не может сказать, что бы было, не случись всего этого. Я думаю, тебе просто когда-нибудь надоело бы все то, что было в твоей жизни. И ты бы непременно изменил все. Как изменил все сейчас. С нами. Потому что та жизнь… она была не для тебя. Ты заслуживаешь гораздо большего, Дэрил. Всего самого лучшего, что только можно взять от жизни сейчас.

Дэрил вдруг останавливается, и ей приходится тоже задержать шаг. Они стоят на дороге и смотрят друг на друга. Глаза в глаза. И она читает как в открытой книге мысли, которые сейчас проносятся в его голове. Потому что его взгляд такой выразительный. Но только, черт возьми, она не может дать ему этого. Никак не может. Все, что угодно, но только не это.

Как я могу быть с тобой, Дэрил? Как могу после того, что случилось? Вспомни сестер Самуэльс. Вспомни все, что случилось с ними. Кто даст гарантию, что в один прекрасный момент я не совершу подобного? Я не могу… просто не могу…

Бэт смотрит на его лицо, на разбитые костяшки пальцев на руке, которая сжимает ремень арбалета, перекинутого через плечо, на широкие плечи. Ей безумно хочется позабыть обо всем и шагнуть к нему навстречу, как тогда в домике у озера. Уткнуться лбом в его плечо, спрятаться от всего в кольце его крепких рук и поверить в невозможное. В то, о чем позволила себе мечтать, решив наполнить жизнь новыми воспоминаниями…

Теперь те воспоминания – это единственное, что у нее останется. Только воспоминания…

Бэт первая отводит взгляд и смотрит вдаль. Замечает столб, на котором высится яркий знак сети заправочных станций. И чувствует усталость почему-то, хотя проспала почти весь день, а пешком шла всего тройку часов, не больше. Неприятно дрожат ноги, успевшие отвыкнуть от таких длительных переходов. За какие-то чертовы два месяца за стенами Александрии!

Зато Дэрил первый двигается с места в сторону виднеющейся вдали заправки, и ей ничего не остается, как идти за ним следом. И это почему-то напоминает ей, как они блуждали в первые дни после падения тюрьмы. Она идет следом за ним, смотрит на крылья на его жилете и не может не чувствовать странную смесь горечи и радости, что сейчас переполняют ее с головы до ног.