Текст книги "Найди меня в темноте (СИ)"
Автор книги: La escritora
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 50 страниц)
– Она сильная. Она выжила. Она охренительно сильная, Мэгс…
– Но это ведь не делает то, что она пережила, менее ужасным, Дэрил! – возражает ему Мэгги. – И это просто… убивает меня. А еще, что я никогда не смогу снять даже части груза вины с моей души. Потому что никогда не смогу признаться ей… и рассказать, как я сожалею, что все так сложилось. Что я никогда бы не бросила ее, будь я там, в той дурацкой машине… И ты бы тоже не бросил. Именно поэтому Рик и не взял нас тогда. Именно поэтому…
Они смотрят друг другу в глаза долго. Мэгги – пытливо, словно пытаясь разгадать, как он отреагирует на ее слова. Он с легким неверием.
Потому что понимает, что эти херовы слова – правда. Он бы сдох там на дороге, но никогда бы не оставил Бэт там. Никогда! Но думать о том, что Рик мог пожертвовать Бэт… пусть и в том состоянии, когда было неясно жива она или мертва…
– Я не хочу ни в чем обвинять Рика. Наверное, на тот момент это было единственное верное решение, – тихо говорит Мэгс. – Но и думать об этом тоже не могу. Я схожу с ума, Дэрил! Все это висит надо мной словно туча! Я очень жалею, что тогда уговорила всех скрыть от нее правду. Потому что ты точно заслуживаешь, чтобы она знала обо всем. Как ты ее искал. Как не сдавался. До последнего.
– Я не нашел ее. Там. В лесу. Я облажался.
Каждое долбанное слово до сих пор причиняет боль. И Мэгги видит эту боль, поэтому кладет руку на его предплечье, пытаясь снять хотя бы часть этой ноши с его сердца.
– Никто бы не нашел ее. Если ты не нашел, то никто и никогда бы не нашел, Дэрил, – говорит она. – Так что тут твоей вины… ты не должен винить себя. Не надо. И мне жаль, что она не узнает об этом. Мы не должны были скрывать всего от нее. Потому что я сейчас понимаю – мы только отстрочили все. Но не устранили… мы не убрали причины, мы просто отложили по времени. Словно таймер у взрывчатки завели. И теперь неизвестно, когда бабахнет. На одно только можно надеяться, что если и бабахнет, то тогда, когда она уже будет готова простить нас. За все. Иначе она просто… она просто будет ненавидеть нас!
– Это Бэт, Мэгги! – возражает ей Дэрил. – Она никогда не будет ненавидеть. Только не тебя…
– Спасибо, – утыкается лицом в его плечо Мэгги, улыбаясь сквозь слезы. – И ты был прав… прав, когда был против всего этого молчания. Мы лишили себя возможности даже сказать, как нам жаль… и попросить прощения.
– Ты можешь просто попросить его. Прощение. Если тебе станет легче. Просто попроси. Без всяких долбанных лишних слов…
Она поднимает голову с его плеча и долго смотрит в его глаза, потом кивает.
– Да, пожалуй, так и сделаю… ты прав, – а потом добавляет. – Ты ведь тоже чувствуешь это, правда? Свою вину перед ней. И то, что может бабахнуть в любой момент…
Он опускает взгляд на свои пальцы, которые то сплетает сейчас вместе, то снова расплетает. Кивает ей еле заметно.
Верно, Мэгс, херова вина за то, что он проебал ее тогда, никуда не ушла. Она просто притаилась где-то в глубине. Но благодаря ей он знает, что никогда больше не позволит этому случиться снова. Никогда!
И да, он тоже чует что-то такое, что не дает покоя… раньше казалось, что это из-за всех непоняток с Бэт… теперь он уверен, что это из-за Гроуди, который вдруг затаился на столько времени.
Но ему даже в голову не приходит и никогда не приходило, что Мэгс может быть права. Что может бабахнуть в любой момент…
Они заканчивают с гостиной, когда Дэрил слышит на улице крики. Мэгги тоже резко выпрямляется и прислушивается, а потом оборачивается в тревоге к нему. Потому что только сейчас оба понимают, что это кричит Карл. И что он зовет именно их.
– Вы слышите? – сбегает по лестнице взволнованная Тара. На втором этаже распахивается окно, и они слышат голос Розиты. Она зовет Карла в дом, потому что тот застывает на улице в растерянности, не зная, куда ему идти.
– Что случилось? – Мэгги первая выскакивает на крыльцо дома. Даже прежде, чем Карл успевает свернуть на дорожку к дому. – Что случилось, Карл?
– Это Бэт! – отвечает он, с трудом переводя дух после долгого бега. – Мэгс, это Бэт!
Мэгги буквально слетает со ступеней крыльца и хватает его за плечи. Дэрил не отстает от нее, чувствуя, как внутри медленно сворачивается кольцами ледяной ужас.
– Что? Что с ней?! – трясет Мэгги Карла. А он поднимает глаза и произносит каким-то странным тоном.
– Она пришла к Кэрол в центр… Кэрол прибежала к папе и попросила найти вас. Срочно. Потому что Бэт знает про дорогу… про то, что ее везли в Атланту, потому что она была жива. И она сейчас… она словно не в себе… Мэгги! Ты должна быстрее идти…
– Куда? Куда идти? – вмешивается Дэрил. – К нам? К Ри? К Мишонн? Где Бэт?
– Мы не знаем! – отвечает Карл, вдруг срываясь в крик. – Папа не знает, где она!
Этот крик выбивает последние остатки спокойствия из обоих. И Мэгги, и Дэрил бегут со всех ног к стене, которая еще не демонтирована и отделяет улицу от основной части Александрии. Когда пролезают через вырезанный в стене небольшой проем, Дэрил цепляется об острый край и ранит руку. Но времени перевязать нет. Потому что вперед гонит страх.
За нее. Потому что он даже представить не может, что она чувствует сейчас. Что думает…
Мэгги видит ее первая. Бэт идет по дорожке, шатаясь, как пьяная. Или как ходячая. Иногда спотыкаясь носками ботинок. Не видя дороги из-за распущенных волос, что падают на плечи и закрывают лицо. Мэгги добегает до нее и пытается обнять. Дэрил еще не слышит, что говорит она сестре, но видит, как та со всей силы отталкивает от себя руки Мэгс. Так сильно толкает от себя, что Мэгги не удерживается на ногах и падает в траву на колени. А Бэт срывается с места и бежит. Только развеваются от бега волосы за спиной. Пробегает мимо дорожки к дому Ри дальше по улице, но резко разворачивается, когда впереди видит Рика и Кэрол, спешащих ей навстречу.
Все, что происходит потом ему кажется долбанным балаганом. Все орут. Рик, Кэрол, Мэгги. Каждый что-то свое. Заставляя Бэт метаться по улице загнанным зверем. На крик выходят соседи и с любопытством наблюдают за происходящим.
Почему? Почему ему тогда даже в голову не пришло, что загнанные звери всегда кусаются? Ведь ему как никому известна эта старая истина.
Бэт поворачивает к дому Ри и несется по дорожке к крыльцу. Он не успевает перехватить ее, но замечает ее взгляд, который она бросает на него. И этот взгляд ему охренительно не нравится. В доме Бэт немного тормозит у лестницы, но видит Гленна, показавшегося на верхней ступени, и поворачивает в гостиную. Где мечется, не понимая, куда ей дальше бежать. Потому что и тут она не одна. С дивана поднимается Джи, в тот момент пакующая свое медицинское барахло в сумку.
– Бэт! Подожди! Давай поговорим! – выступает вперед Рик, выставляя вперед руку. Наверное, именно эта рука вызывает в ней что-то такое, что заставляет отступить на шаг от него. Или то, что Рик делает шаг вперед к ней, словно вынуждая идти в угол комнаты, где места для маневров нет вообще. А может, все это вместе.
Потому что Бэт вдруг выхватывает из ножен одним неуловимым глазу движением нож и выставляет против Рика острое лезвие, заставляя отшатнуться.
– Не подходи ко мне! – шипит ему в лицо. – И не трогай меня! Никогда! Ты тоже!
Это уже к Мэгги, показавшейся за плечом Дэрила. Он легко отстраняет ошарашенную Мэгс за спину и сбрасывает с плеча арбалет. Потом встает рядом с Риком.
Потому что ему охренительно не нравится то, что он видит в глазах Бэт. Пустота. Долбанная пустота, тень которой заметил во время той встречи с людьми из Скотленда.
Дэрил легко может выбить из ее рук этот чертов нож, что отдал ей позавчера ночью. Но он боится до усрачки сломать ей запястье или вообще причинить боль. Бэт выглядит сейчас такой хрупкой. Тонкие косточки под бретелями топа. Тонкие пальцы на рукояти ножа. Распущенные длинные волосы. Крестик на черном шнурке, мерно качающийся при каждом ее движении.
Движении ножом, лезвие которого она выставила против них с Риком, что стоят к ней ближе всего.
Он показывает взглядом Рику – осторожнее… не лезь к ней сейчас… не надо…
А сам делает обманное движение, чтобы отвлечь ее внимание и вырвать нож из ее руки. Но она настороже и не реагирует на это. Только еще больше стекленеют глаза, словно озера затягивает крепким льдом.
– Морган! Морган! – вдруг начинает кричать Бэт. И он слышит в ее голосе страх, боль и слезы. Слезы, которые блестят в ее глазах. – Где ты, Морган?
– Разойдитесь… ! Отойдите от нее! – орет откуда-то из-за спины долбанный ниггер, словно почувствовав на расстоянии, что нужен ей.
Единственный, кто нужен ей сейчас. Этот долбанный ниггер…
– Сделайте что-нибудь! – говорит громко Джи. – В доме ребенок! Она опасна…
– Замолчи, женщина! – громыхает зло ниггер уже ближе к нему. А потом уже им с Риком. – Не трогайте ее! Вы же ее загоняете в угол! Не гоните в угол! Отойдите от нее! Я поговорю с ней… дайте мне с ней поговорить. Отойдите от нее!
Ниггер толкает Дэрила, пытаясь пробиться к Бэт. И тут нервы его не выдерживают, и он отталкивает Моргана в ответ. Выбрасывая руку вперед и обхватывая ладонью его горло. Толкает за шею так сильно, что тот падает на пол, сбивая придиванный столик, с которого падает лампа.
Он сосредоточен только на нем, этом долбанном ниггере, и совсем упускает из вида Бэт. И именно в этот момент она прыгает на него, атакуя, под визг Джи и крики Мэгги с Кэрол …
========== Глава 33 ==========
Она открывает глаза и тут же прищуривается от яркого солнечного света. А потом осматривается, потому что вслед за картинкой, которую видят глаза после темноты, из которой она вынырнула, приходят еще звуки и ощущения.
Стен, выкрашенные бледно-голубой краской. Белые жалюзи на большом окне. Ширма в углу, загораживающая раковину. Стойка для капельницы справа от кровати и лекарство в небольшом пакете, от которого идет тоненькая трубочка к игле в ее вене. Откуда-то из коридора из-за плотно закрытой двери с небольшим окошком доносятся резкие голоса. Женские и мужские. Спор. Или… приказы.
Я в Грейди! В Грейди! Почему я снова в Грейди? Господи, снова! Господи!
Бэт аккуратно слезает с постели, пытаясь бороться с головокружением. Она такая слабая, что не может сразу устоять на ногах и сразу падает с высокой кровати на холодный пол. Больно ударяется коленкой, и эта боль тут же приводит в чувство. Заставляет думать. Искать выход.
Нет! Я не дамся им сейчас! Не дамся! Больше никогда!
Когда она падает на пол, из вены выскальзывает игла. Медленно капают на пол прозрачные капли раствора, а по руке течет тонкая струйка крови. Она смотрит, как качается игла из стороны в сторону, а потом зажимает ее пальцами.
Пока это единственное это оружие. И теперь она не будет колебаться как тогда, в прошлый раз…
Бэт слышит шаги за дверью, резко оборачивается и видит, как шевелится ручка. Более того, она слышит тихий скрежет замка, и понимает, что была заперта. Заперта! Снова заперта! Она поднимается, опираясь о край кровати, стоит в готовности броситься на первого, кто шагнет в комнату.
Первым заходит незнакомый Бэт мужчина в белом халате. И тут же останавливается в дверях, ошарашенный тем, что видит сейчас. За ним стоят еще люди. Только Бэт плохо видит их лица в полумраке коридора.
– Бэтти…, – из-за плеча доктора вдруг доносится голос Рика. Он обходит мужчину в халате и первым шагает к ней. Подобравшись, словно зверь для прыжка. Она не может не напрячься в ответ инстинктивно. Потому что чувствует помимо воли опасность для себя. Но тут в комнату буквально влетает Мэгги, растолкав остальных в коридоре, и бросается к Бэт. Обнимает ее, загораживая собой от взглядов из коридора.
– Брось быстро иглу, Бэт, – шепчет ей в ухо, с трудом удерживая рванувшую из ее рук сестру. – Тут Совет… брось иглу… очень нужно… ты в безопасности, моя милая. Ты со мной… брось!
– Я не в Грейди? – переспрашивает Бэт недоверчиво, а потом бросает иглу и обнимает в ответ Мэгс. Почему-то настороженность и решимость уходит сейчас, оставляя только растерянность и страх. Она приникает к Мэгги, ища у той поддержку, потому что ноги совсем не держат. И сестра ведет ее обратно к кровати и усаживает. Потом становится рядом, по-прежнему держа руку на ее плечах. Рядом с Мэгс занимает место Рик. Они вдвоем плечом к плечу встречают остальных посетителей Бэт: доктора, отца Сэм, мистера Вайса, как запомнила Бэт, женщину с пучком и мужчину средних лет.
Совет Александрии.
– Я доктор Салливан, Бэт, – представляется мужчина в халате. – Я наблюдаю и буду наблюдать тебя в ближайшее время. Остальных, Бэт, ты уже знаешь, полагаю. Члены Совета решили познакомиться с тобой лично. После инцидента.
– Инцидента? – переспрашивает Бэт. Она не понимает, как оказалась здесь. Память похожа на чистый белый лист. Последнее, что она помнит, как кормила Патти в кухне и наблюдала за солнечными зайчиками на полу – игрой солнца на стекле только-только вымытых стаканов, стоящих на полотенце, расстеленном на кухонном столе. Пытается зацепиться за его слова, чтобы вспомнить хотя бы что-то, но безуспешно. А потом холодеет.
Она что-то сделала ребенку?
– Краткосрочная амнезия вследствие экстремального стресса. Или фиксационная амнезия на фоне приема барбитуратов, – говорит доктор, и женщина за его спиной кивает, соглашаясь. – Бэт, дело в том, что…
– Не сейчас! – резко говорит Мэгги. – Если вы хотите рассказать ей о том, что произошло – не сейчас! Я сама все расскажу ей.
– Патти? Я что-то сделала Патти? – больно сжимает Бэт ладонь сестры, лежащую на плече. Та тут же спешит развеять ее страхи.
– С Патти все хорошо. Она с Гленном и Тарой. С ней все в порядке.
– Тогда…?
– Вы нам позволите…? – Мэгги злится. Бэт слышит плохо скрытый гнев в ее голосе, когда она обращается к членам Совета, по-прежнему внимательно наблюдающих за Бэт. Пристально. Подмечая каждое изменение в лице. Каждое движение тела. И Бэт не может не наблюдать за ними сама настороженно в свою очередь. Не понимая, зачем они здесь. И что вообще произошло.
– Миссис Ри, – начинает отец Сэм, переходя на официальный тон, хотя еще недавно, на барбекю в честь праздника на заднем дворе Граймсов, называл ее по имени, и общение между ними тогда происходило на дружеской ноте. – Вы знаете процедуру. Доктор Салливан выдал нам предварительное заключение о состоянии вашей сестры. Доктор Робардс подтвердила его мнение, а также дала показания. Члены Совета хотели бы знать причины, по которым случилось это происшествие прежде, чем принять решение о дальнейшей судьбе вашей сестры. Знать о том, что случилось именно со всех сторон.
– Доктор Салливан не специалист в области неврологии. Он, смею напомнить вам, бывший стоматолог. И вообще – это обязательно делать сейчас? Когда она только пришла в себя? И когда ничего не помнит, – Мэгги буквально шипит сейчас, и Рик кладет ладонь на ее плечо, пытаясь успокоить. – Какой толк говорить с ней сейчас?
– Вы правы… тогда мы отложим нашу беседу до тех пор, когда она сможет рассказать нам сама. Мы должны поговорить с ней, Мэгс, – вдруг говорит он мягче. – Ты и сама понимаешь все.
– Я обязательно сообщу, когда она сможет поговорить с вами. Потому что моя сестра не останется в больнице. Я забираю ее домой. Вы знаете ее историю. Ей определенно не доставляет положительных эмоций нахождение в этих стенах. Дома она быстрее сможет прийти в себя, верно, доктор? И тогда вы гораздо быстрее сможете с ней поговорить, мистер Вайс.
– Хорошо, – кивает ей в ответ глава Совета. – Ты права, Мэгги. Я распоряжусь обо всем. Только… только она не имеет права покидать стены твоего дома. Домашний арест. На время, что понадобится Совету принять решение.
Бэт чувствует, как начинает дрожать ладонь Мэгги, лежащая на ее плече. Переводит взгляд на нее и замечает, как блестят ее глаза от невыплаканных слез.
– Я прошу тебя… позволь мне просто рассказать тебе… объяснить… позволь сказать хоть слово!
– У тебя было достаточно времени, Мэгс, чтобы сказать мне не только одно слово о том, что случилось тогда! Но ты предпочла лгать мне! Как это можно назвать? Как это можно назвать? То, что случилось… Вы убили меня. Вы! Убили! Меня! Ты! Дэрил! Вы все убили меня… Господи, вы чуть не убили меня…
Бэт хмурится, потому что не понимает смысла слов, что возникли в голове при виде слез Мэгги. Особенно последних. Воспоминание, которое вдруг пугает ее. Как и взгляды, которыми ее награждают в последний раз члены Совета, покидая комнату. Доктор Салливан тем временем проверяет оставшееся количество раствора в капельнице.
– Ты можешь забрать ее домой. Только следи за тем, чтобы она принимала вовремя то, что ей прописала Эмили. Хотя я против этого, скажу прямо. Нам еще не доводилось никому прописывать на прием барбитураты. И все еще есть опасения… мы бы последили за ней…
– Тогда отмените эти лекарства! Если вы не знаете, как это может повлиять на нее…
– Давай поговорим не здесь, Мэгс! – вмешивается Рик. – Мы дадим время Бэт собраться, а сами подождем ее в приемной. Хорошо? – а потом уже обращается к Бэт. – Тебе принесут сейчас одежду. Когда переоденешься, выходи в коридор. И мы уведем тебя домой…
Когда они уже у самой двери, Бэт вдруг задает вопрос, который мучает ее на протяжении всего времени, как она очнулась:
– Что я здесь делаю? Что со мной случилось?
– Поговорим дома, хорошо? – просит Мэгс, снова начиная плакать, не в силах сдержать слезы. И эти слезы снова вызывают в Бэт обрывки воспоминаний и целую смесь эмоций.
Страх, боль, ярость, ощущение опасности…
В приемной Бэт сталкивается с Джи, которая заполняет какие-то бумаги, сидя за столом. Почему-то создается ощущение, что Мэгги и Рик держатся особняком от нее, погруженной в свои записи. Она выглядит очень усталой. А еще у нее красные глаза, словно она не спала последнюю ночь или плакала. Бэт замечает это, когда Джи вдруг поднимает на нее взгляд. Она открывает рот, чтобы что-то сказать Бэт. Но в это время Мэгги видит вошедшую в приемную сестру, в несколько шагов подходит к ней и обнимает за плечи, словно беря под свою защиту от ненавидящего взгляда доктора Робардс.
– Не забывай про лекарства, Мэгги. Иначе я буду настаивать на приеме нейролептиков и заключении ее в палату под постоянный надзор, – резко произносит Джи. – Я и так пошла вам навстречу сейчас. Это ясно, надеюсь? Ей повезло, что у него такая быстрая реакция… попади она в шею, как метила…
– Она не попала. И он жив. На этом все, – отрезает Мэгги и уводит растерянную Бэт из больницы.
Рик же выходит молча. Такой же растерянный, как и сестра, не может не отметить Бэт. Ей нечасто доводилось видеть его в таком состоянии. Пожалуй, только в тюрьме после смерти Лори, когда он не знал, что ему делать дальше. Он молчит и только кусает задумчиво губу на протяжении всего их пути от больницы до дома Ри. А когда Бэт поднимается в свою комнату по лестнице, то слышит, как он говорит, обращаясь к Мэгги и Гленну:
– Эмили права. Ему повезло, что он сумел увернуться… как подумаю, что она могла убить его…
– Рик, сейчас не время думать о том, что могло бы быть! – отрезает Мэгги решительно. – Сейчас время думать о том, что нам следует делать.
– Мэгги права, – поддерживает жену Гленн. – Нам нужно найти какой-нибудь выход.
– Выхода нет. И мы все это знаем. Что бы мы ни придумали… Совет просто не позволит себе сейчас сделать поблажку. Не сейчас.
– Что нам делать, Рик? Что нам тогда делать? – спрашивает Мэгги со слезами в голосе. Ее былая решимость вдруг исчезает, оставляя взамен растерянность. И Бэт пугается, когда слышит в голосе Рика точно такие же нотки.
– Я не знаю, Мэгс… я пока не знаю…
Бэт не может дальше слушать, о чем говорит Рик, потому что раздаются шаги на лестнице. Ей приходится скорее зайти в комнату, чтобы не выдать себя. Это Мэгги. Она заходит практически следом, как-то слишком внимательно вглядываясь в Бэт. Та только улыбается неуверенно, пытаясь подбодрить сестру в этот момент. Потому что чувствует ее растерянность и огорчение.
– Ты ничего так и не помнишь? – спрашивает Мэгги, когда Бэт лежит в привычной уже для нее постели под звездным небом. Правда, сейчас солнечный день, и звезд на потолке не видно. Только их силуэты.
– Нет. Последнее, что помню – это утро. Как покормила Патти. Как вымыла посуду. Как помогла Гленну обработать шов. И все. Почему такая слабость? И так клонит в сон? Так не бывает обычно после обмороков.
– Это барбитураты, которые, к счастью, у нас оказались в больнице, – глотая слезы, которые вдруг потекли по ее лицу, говорит Мэгги и гладит Бэт по волосам. – Успокоительное. От них такой эффект. Наверное, когда немного привыкнешь – пройдет. Доктора решили, что тебе лучше их попринимать. Чтобы избежать эмоциональных всплесков в будущем. Чтобы подавить нервную систему.
Бэт бы непременно насторожилась, видя слезы Мэгги и ее бледность. Но действие лекарств дает о себе знать – ей почему-то абсолютно все равно, почему та плачет, и чем так встревожен Рик. Ей не хочется ни думать, ни пытаться вспомнить, что могло вызвать ее обморок. Путь пешком от больницы почему-то так утомил, что хочется только спать. Закрыть глаза и провалиться в темноту, которая принесет покой.
Она вертится в постели, потому что не может никак устроиться. Все не находит комфортной позы. То и дело сминает подушку, будто это поможет заснуть. Сама не понимает, почему проснулась ночью – самое время сейчас для сна…
– Что? Что такое? – раздается хриплый голос над ее ухом. – Не спится?
– Что-то никак… Не могу понять почему. Как-то тревожно…
Крепкая мужская рука обнимает ее за талию и прижимает к горячему телу, и она чувствует, как внутри что-то сладко сжимается, когда их тела так тесно соприкасаются.
– Ты такой горячий…
– М-м-м-м,– мычит он, целуя ее в шею. А она запрокидывает руку, чтобы запустить пальцы в его волосы, с наслаждением выгибаясь, чтобы еще теснее прижаться к нему. Ей всегда было так хорошо в его руках.
– Тебе надо поспать, – шепчет он. – Спи… просто закрой глаза и засни…
– Скажи тогда это еще раз…
– С тобой всегда особенно… всегда особенно…
Она улыбается и кладет ладонь на его руку, переплетая пальцы с его пальцами. Теперь, когда она лежит в уютной колыбели его объятий, ей намного легче выровнять дыхание и успокоиться.
– Я люблю тебя, Дэрил, – говорит она то, что не могла сказать ему раньше почему-то. – Я очень тебя люблю…
И чувствует, как он целует ее волосы, чувствует его улыбку, такую редкую гостью на его лице. Улыбку, которая так преображает его… заставляя ее сердце биться чаще…
Бэт даже сначала не понимает, почему рядом нет больше его тепла, когда открывает глаза и видит темноту ночи, наполнившую комнату. И чувствует себя как никогда одиноко сейчас.
Тихо шелестит занавесь, развеваясь при каждом порыве ветра, проникающем в комнату через полуоткрытое окно. Где-то над верхушками деревьев Бэт видит всполохи молнии на фоне темноты ночного неба. Ветер неистово развевает деревья, пытается сорвать незакрепленные ставни окон на некоторых домах и даже переворачивает на крыльце соседнего дома жестяную банку, приспособленную под пепельницу. Гонит ее по улице с противным звуком, царапающим нервы.
Бэт приподнимается в постели, чтобы захлопнуть окно, и случайно придавливает рукой шнурок, на котором висит распятие на шее. Тот рвется, и крест остается лежать на простыне рядом с подушкой.
– Распятие? Маленькая леди…
– Это просто… это мое. Оно всегда было моим. Дэрил, видимо, снял его, когда… после выстрела. Оставил себе на память. И позавчера вернул. Удивительно, правда, Морган?
– Наверное, сейчас самое время. Наконец-то начать новую жизнь. Ту, которую ты заслуживаешь. О которой я всегда мечтал для тебя. И просил для тебя у Него.
– И ты думаешь, Он тебя услышал? – она не может сдержать удивления и иронии, скользящих легкими нотками в голосе. Они сидят на крыльце домика Мишонн и с наслаждением подставляют лица лучам летнего солнца. – Твои просьбы. Думаешь, это все Он?
– А разве может быть иначе? Я просил для себя знака о том, что я прощен и принят обратно в число чад Его. Над которыми всегда будет простерта Его длань. И не оставит он меня своей милостью. Видишь? Все так и есть. Знаком была встреча с тобой. Моим ангелом. Знаком, что не оставлен я. Но и сам не оставить должен. Помочь тебе найтись в том мраке, что ты видела в себе. Помочь тебе понять то, что должна была ты понять. И принять. Но по своей гордыне я полагал, что только я могу сделать это. И не понял…
– Чего не понял?
– Что мой долг был привести тебя сюда. Я только должен был пройти с тобой твой путь сюда. А вернуть тебя к свету – вовсе не моя задача. Любовь… вот, что выводит людей из мрака. Как истинный светоч. Потому что именно любовь – это свет. Только она. Я понял это только позавчера. Когда ты пела. Ты так удивительно пела… и вся сияла. Когда смотрела на него. На Диксона.
– Я люблю его, – просто говорит она в ответ. И даже не смущается при этом, как обычно. Это звучит для нее совсем знакомо. Словно это всегда было в ней. Просто надо было озвучить. И Морган только улыбается ей в ответ.
– И я никогда не была так счастлива, как сейчас. Ты был прав. Когда ты принимаешь прошлое, тебе открывается будущее. Я думаю, ты тоже нашел что-то здесь для своего будущего.
Она улыбается хитро, и оба смотрят на Мишонн, что стоит на лужайке, широко расставив ноги, и тренируется с мечом под любопытными взглядами соседей, которые так и не смогли привыкнуть к ее виду с катаной в руках. И только тогда Бэт впервые за все время, проведенное возле него, видит, как смущается Морган. И это вызывает в ней очередную волну тепла и радости.
Ведь он тоже оставляет свое мрачное прошлое позади, а это значит, что для него распахиваются двери в будущее.
Ее обратный путь к дому сестры идет мимо церкви, где, как Бэт слышит через распахнутые двери, идет служба. Она медленно поднимается по ступеням и смотрит на мерцание огоньков свеч внутри. Слушает внимательно слова проповеди отца Габриэля.
Сегодня воскресенье. Она не может не вернуться в прошлое на короткий миг, когда с родителями посещала почти каждую воскресную службу. Именно поэтому перебарывает страх, вспыхнувший в душе, и все-таки переступает порог церкви. Занимает самую крайнюю скамью, ближайшую к выходу. И слушая голос отца Габриэля, вещающий о начале пути Иисуса к кресту, о чудесах им творимых, улетает мысленно в дни своего детства. А потом плавно идет от года к году…
Ее юность… конец света, что обрушился на мир… ее путь сюда с Морганом. Когда он заходил в каждую церковь, которую они встречали на своем пути, при возможности. А она неизменно оставалась за порогом, не желая даже шага сделать внутрь. А теперь сидит и слушает проповедь, смотрит на огоньки свечей и чувствует странное умиротворение в душе. Касается распятия, что висит на груди под тканью футболки, и улыбается, когда вспоминает, как Дэрил вернул его, и слова, что он говорил при этом.
Бэт настолько погружается в свои мысли, что не замечает, как заканчивается служба. Только когда мимо проходят люди, покидающие церковь, она возвращается из своих мыслей.
– Бэт! Бэт, подожди! – окликает ее отец Габриэль, и люди тут же оборачиваются к ней, смотрят на нее пристально и с любопытством. Ей очень хочется уйти, но она понимает, что это невежливо по отношению к священнику. Поэтому просто стоит и ждет, пока он подойдет к ней по проходу. Разглядывает пока с легким любопытством стены церкви и алтарь вдали.
– Бэт, я знал, что ты когда-нибудь придешь сюда. Морган говорил, что тебе нужно только время… он столько о тебе рассказывал, – отец Габриэль выглядит взволнованным. Даже берет ее за руки, что вызывает в ней неловкость.
– Морган говорил обо мне?
– О вашем пути сюда. О свете. О вере. Мы о многом говорили. Он очень интересный человек.
Бэт соглашается с ним. Потому что Морган действительно очень выделяется среди тех людей, с которыми ей приходилось иметь знакомства прежде. Пожалуй, только папа может сравниться с Морганом по мудрости и вере, которой оба полны. Правда, папа был. И, наверное, это в память об отце Бэт вдруг идет медленно по проходу к алтарю. С некоторой опаской. Со страхом, что вдруг просыпается в душе с каждым шагом. Задерживается у первого ряда, глядя на крест, освещенный солнечными лучами, льющимися через высокие окна.
– Интересная тема для проповеди, – говорит Бэт отцу Габриэлю, который стоит сейчас в шаге за ее спиной, наблюдая за ней пристально. – Чудо Господне. Воскрешение Лазаря из мертвых. Особенно сейчас. Когда столько воскресших за стенами…
– Нам необходима сейчас вера во всемогущего Господа. Без веры мы – ничто. Я уже терял веру. Не единожды, – открыто говорит отец Габриэль, и Бэт смотрит на него удивленно. Он кивает и показывает ладонью на скамью, приглашая ее сесть. Она удивляется еще больше, когда подчиняется этому жесту и занимает место рядом с ним. – Как и ты, верно? Я знаю, что ты тоже потеряла веру…
Он рассказывает о том, что ему пришлось пережить. О том, как не пустил в церковь своих бывших прихожан. О том, как чувствовал себя проклятым, когда остался в одиночестве на долгие месяцы. Как встретил группу Рика Граймса однажды.
– Церковь святой Сары, – задумчиво говорит Бэт, и теперь настает очередь отца Габриэля смотреть на нее изумленно. – Вы сказали, что теряли веру дважды. Первый раз, когда все это произошло. А второй?
– Когда Господь отобрал у меня чудо… Он явил мне чудо, чтобы поддержать мою веру, но я не понял этого… не постиг. Не сумел постичь. И тогда Господь послал снова испытание… и отнял то, что вернул. Чтобы не сомневались в Его воле. Чтобы не теряли веру в его милосердие и справедливость. Никогда. Я скатился во мрак после этого. И только приход сюда, в Александрию… только эти стены вернули мне веру. Наполняя душу стыдом за неверие, которое я пустил в свою душу. И ты, Бэт, тому подтверждение… тому, что я не должен был терять веру. Потому что Господь дважды сотворил чудо. Ты наполнила светом не только мою душу. Некоторых из моих прихожан, что были сейчас на службе, именно ты наполнила верой. О чем мне говорить с ними как не о чуде воскрешения?
– Тех, что за стенами? – усмехается невольно Бэт. Внутри просыпается какой-то странный холодок. Должно быть, это от взгляда, который священник смотрит на ее пулевой шрам на лбу.
– Твое воскрешение из мертвых, Бэт. Я сам прочитал по тебе последние слова. Там, в Джорджии, у персиковых деревьев. Над твоей могилой, где мы хоронили единственное, что нам осталось – твою одежду и гипс с твоей руки. Единственное, что принес Диксон из леса после долгих, но, увы, бесплодных поисков.
