Текст книги "Найди меня в темноте (СИ)"
Автор книги: La escritora
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 50 страниц)
В спальне на втором этаже Бэт задерживается на секунду, заглядевшись на широкую кровать под цветочным покрывалом и сетчатый балдахин, висящий у изголовья. Нежная цветочная комната, белая мебель, высокие окна почти во всю стену. Потом Бэт раздвигает двери стенного шкафа. Замирает снова в восторге. Шифоновые платья разной длины, блузки, блестки и бисер коктейльных платьев, тонкий трикотаж. На ровных полочках обувь – разноцветье балеток и лодочек на каблуке.
Мечта, а не гардероб! Господи, какой гардероб!
Она с тоской проводит пальцами по вешалкам, а потом начинает выдвигать ящики в поисках джинсов. Прикладывает к себе одни, чтобы убедиться, что размер действительно подойдет. Потом выдвигает ящик с нижним бельем, молясь про себя, чтобы найти новые трусы. Иногда такое бывало.
На ее счастье случилось и на этот раз. Видимо, кто-то буквально перед концом света отлично прогулялся по магазинам, судя по тому, что и часть футболок в ящике была с необрезанными этикетками.
– Кто-то тут явно шопоголик, – улыбается Бэт лукаво, выбирая себе обновки из ящиков.
Потом обыскивает почти пустую ванную комнату. Кто-то все выгреб до нее. Поэтому возвращается в спальню и начинает проверять содержимое сумочек, висящих на крючках в гардеробе. Она точно знает, что иногда в них можно найти самые необходимые для женщины вещи.
В трех из семи Бэт везет. Она находит не только несколько прокладок, но и бальзам для губ, еще не высохшую тушь для ресниц и закрытую упаковку влажных салфеток. Наспех приводит себя в порядок в ванной, скорее угадывая, чем распознавая беспокойные шаги Дэрила внизу в гостиной.
Ей определенно надо уже уходить, но она медлит у гардероба. Черные туфли на высоченном каблуке так и манят ее сейчас, и она сдается. Наспех обувает сперва одну, потом вторую. А потом тянется к комплекту белья – из тонкого прозрачного кружева, замирая от восторга.
У нее никогда не будет ни таких туфель, ни платьев из этого шкафа, ни даже этого белья. Все, что ей суждено отныне носить – это грубые ботинки, джинсы, свитера и рубашки. Чтобы было тепло, удобно и сложно было прокусить… Никогда не будет…
– Мы должны идти.
Бэт чуть не подпрыгивает, когда слышит хриплый голос Дэрила в дверях спальни. Краснея и даже не смея посмотреть на него, бросает лифчик обратно в ящик и сбрасывает с ног туфли. Потом натягивает чистые носки, которые нашла здесь же, со вздохом завязывает шнурки своих тяжелых ботинок. Возле ее ног с легким шумом падает на пол черная сумка.
– Собери все, что понадобится. Не думаю, что барахло Мэгги тебе по размеру. А те джинсовые…
– Дэрил! – прерывает она его возмущенно, поднимает голову и понимает по искоркам в его глазах, что он просто ее дразнит сейчас. Глупое ее сердце тут же пускается вскачь за ребрами.
– Давай…. Только по-быстрому. Что-то не нравится мне вся эта тишина.
Бэт не приходится просить дважды. Она спешно пихает в сумку пару джинсов, свитера, рубашки и целую кучу футболок. Подумав, бросает туда и комплект белья.
Да, ей никогда не носить туфли на каблуках, но вот это она определенно может когда-нибудь надеть.
Дэрил ждет ее внизу. Забирает сумку из ее рук и перекидывает ее лямку через плечо, размещая ту за спиной поудобнее.
– Наверное, я много набрала, – виновато улыбается Бэт.
– Нормально, – он пару подпрыгивает на месте, чтобы распределить вес сумки. Кивает ей, мол, пошли. Бэт немного медлит. Задерживается у стены с фотографиями, глядя на свадебное фото бывшей владелицы дома.
Где ты сейчас? Жива ли?
Потом они выходят из дома, и Бэт зачем-то аккуратно закрывает дверь за собой. Спускается по ступеням, перепрыгивая через одну. Просто потому что Дэрил улыбается ей, явно довольный ее хорошим настроением. И она отвечает ему улыбкой.
Ее первая вылазка. Ее первая находка для Александрии, да еще такая значительная…
Начнем сначала, Грин?
В голове Бэт что-то щелкает, когда они проходят мимо ярко-красного знака, запрещающего движение прямо по улице в сторону моста. «Нет пути», гласят белые буквы на алом фоне. «Не въезжать», запрещает табличка повыше.
Бэт сильнее сжимает арбалет и почему-то вскидывает его, как и Дэрил рядом, следуя инстинкту, выработанному месяцами. Хотя узкая улица перед ней абсолютно пуста. Только ветер шелестит листвой деревьев и гонит сухой мусор по асфальту. Где-то пронзительно звенит «ветерок», висящий над распахнутой дверью одного из домов. Они идут, лавируя между разбитыми автомобилями. В городке стоит удивительная тишина, давящая на нервы.
Бэт уже видит впереди мост, когда Дэрил вдруг резко хватает ее за запястье, останавливая. А потом тянет все настойчивее и настойчивее назад, обратно на Элкотт-стрит, постепенно вынуждая перейти с шага на бег. Потому что вдруг между машин стали появляться редкие ходячие. Бэт краем глаза замечает, что теперь ходячие выходят и на звук их быстрых шагов через распахнутые двери из домов, которые они уже прошли и оставили за своими спинами. А потом видит ходячих и впереди на другом конце улицы, возле поворота к Элкотт-стрит… Их много. Ходячих. Чертовски много!
Дэрил стреляет на бегу, убирая ближайших к ним ходячих, потом дергает резко стрелы из их черепов. Он оглядывается вокруг, хмурится и потом прищуривает глаза решительно. Бэт видит по его лицу, что он что-то придумал.
– Сюда! – кричит он. Манит ее к себе рукой, и она подбегает к нему, решив послушаться. И сама не понимает после, что происходит. Он вдруг резко сбрасывает сумку с плеч и кладет арбалет на капот ближайшего к нему пикапа. А потом обхватывает ее талию ладонями и буквально закидывает Бэт на открытую террасу второго этажа дома, у которого они стояли. Прямо через пролом в резной балюстраде перил.
Бэт валится с размаху на дощатый пол террасы. Она сначала не понимает, как она оказалась здесь, а потом вскакивает на ноги резко.
– Когда они уйдут, беги к мосту. Жди меня там, – говорит он снизу отрывисто, заряжая арбалет. Даже не глядя на нее.
– Дэрил!
– Бэт, беги к мосту! – резко приказывает он, а потом срывается с места, криками заставляя медленно стекающуюся к ним толпу ходячих уходить за ним в узкий переулок между домами.
Бэт, хватай барахло… вылезай в окно…
Бэт, хватай барахло…
А сам уводит ходячих вслед за собой туда, откуда нет выхода. В подвал. Она поймет это только у дороги и замешкается ровно на секунду, не понимая, что ей следует делать дальше – бежать ли обратно в дом или все-таки ждать его на дороге. В отчаянье осознавая, что шансов вернуться у него почти нет. Что он увел ходячих от нее в доме, спасая ей жизнь…
За спиной раздается знакомое хрипение, которое приводит Бэт в чувство. Она разворачивается и убирает одним выстрелом ходячего, вышедшего на террасу из дома через распахнутые французские окна. Потом возвращает себе стрелу, выдергивая ее из гнилого черепа, и оглядывается. Спрыгнуть не удастся – слишком высоко. Зато можно спуститься по одному из столбов опоры. Что она и делает, ссаднив себе кожу ладоней до крови. Одного из ближайших к себе ходячих убирает стрелой. Второго и третьего – ножом. Потом застывает на миг, переводя дыхание.
Бэт, хватай барахло…
Паника захватывает ее с каждой секундой все больше и больше. Бешеный стук сердца отдается в ушах, мешая воспринимать происходящее вокруг, как следует. Хладнокровно. Сосредоточенно.
Это как с Мэгги несколько дней назад. Только в сотни раз хуже…
Бэт оббегает дом с террасой с другой стороны, продираясь через кусты, но на улице за ним пусто. Только парочка отставших ходячих, которых она убивает. Потом бежит на другую улицу, пытаясь понять, куда ушел Дэрил, уводя толпу.
Где ты? Где ты? Я не могу позволить тебе сделать это… Что, если ты не сможешь в этот раз? Что, если случится самое страшное?
Бэт перебегает на другую улицу. Тут уже ходячих больше, чем на предыдущей. Они не сразу замечают ее, но как только делают это, разворачиваются и идут прямо к ней, медленно передвигая ноги. Она резко ныряет в кусты одного из дворов. Ходячих семеро. Времени на них нет…
Где ты? Где ты?
Бэт старается изо всех подавить панику, потому что из-за шума в ушах никак не может сосредоточиться.
Вдох… выдох… вдох… выдох…
Она пробегает через очередные дворы, чтобы выйти на очередную пустую улицу. А потом замечает вдали толпу ходячих. Нашла! Вскидывает арбалет, и тут слышит за спиной шум и знакомое хрипение. Оборачивается резко и видит, как к ней идут знакомые уже ей ходячие с соседней улицы. Только к ним присоединились еще и новые. К примеру, старухи, подволакивающей правую ногу, точно не было среди них. Как и седого чернокожего мужчины.
Как вы вышли на меня, вашу мать?
А потом вспоминает. Кровь… Ее кровь, которую они чувствуют. Точно так же ее преследовал по лесу когда-то ходячий, когда она еле держалась на ногах. Словно гончие на запах добычи.
Что делать? Убить бесшумно девятерых вряд ли выйдет. Достать из кобуры пистолет начать стрелять означает сейчас привлечь к себе толпу ходячих, которую Бэт видит в конце улицы. И толпа на ее взгляд очень спокойна. Не суетится в жажде крови и плоти, а просто медленно бредет, как крысы за дудочкой в сказке, которую она читала еще ребенком.
Значит, он где-то впереди. Значит, она догоняет его. Значит, они еще не достали его…
Вдруг на ее предплечье опускается чья-то рука, захватывает так больно, что у нее даже вырывается невольно вскрик, и тащит куда-то назад. Она упирается каблуками ботинок в землю из всех сил, понимая, что это вряд ли ходячий – пальцы горячие. Потом размахивается и бьет прикладом арбалета своего противника.
– Я сейчас к херам сверну твою цыплячью шею, Грин! – шипит ей прямо в ухо Дэрил, но она не понимает – от боли или злости. – Я сказал тебе, идти к мосту к машине. Какого хера ты здесь?
Но ответить она не успевает. Вдруг резко к ним порывается, широко открыв рот, седой ходячий, и Дэрил тут же отпускает Бэт, идет к нему навстречу и вонзает нож в череп. Ходячий падает. Сбивает при этом с крыльца дома, у которого они стояли, горшки с цветами. Те с шумом опрокидываются на керамическую плитку и разбиваются.
– А теперь, Грин, беги! Тащи свою задницу к тому домику на Элкотт-стрит, – шипит ей Дэрил, бросаясь на ближайших к нему ходячих, чтобы расчистить обратный путь от толпы, которая уже медленно стала разворачиваться в их сторону.
И это снова вызывает в ней волну гнева. Как и пять минут назад, когда оказалась на террасе.
…потому что ты просто балласт. Ты балласт в этом мире, как этот.
… там за стенами ты никто… мертвячка или чье-то бремя…
Бэт даже не трогается с места. Она сначала стрелой убирает старушку со сломанной ногой. Затем оттаскивает в сторону некогда очаровательную блондинку, желающую ухватить зубами Диксона на предплечье, и убивает ее ударом ножа. Он тем временем убирает четверых ходячих. Хватает за руку, не давая вытащить стрелу из черепа старухи, и тащит ее по улочкам так, что она с трудом поспевает за ним. То и дело Дэрил отпихивает ногой или отстреливает ходячих, которые словно чертики из табакерки, неожиданно выскакивают из переулков.
Дэрил втаскивает ее по ступеням, вталкивает в дом и захлопывает дверь. Откуда-то быстро притаскивает небольшой, но тяжелый комод и блокирует им проход в дом. Потом поворачивается к ней. На его щеках так ходят желваки, как замечает сейчас Бэт, стоя лицом к лицу с ним.
– Что это к херам было, Грин? – шипит он шепотом, потому что орать нельзя. По Элкотт-стрит уже медленно тянутся первые ряды ходячих. Затем хватает за локоть, оттаскивает ее в дальнюю комнату, где можно шипеть уже громче, не боясь привлечь к себе внимание с улицы.
– Если я говорю, убирать свою задницу, ты берешь и убираешь ее! Ты поняла меня?!
– Если бы я убрала свою задницу, тебя бы цапнула ходячая! – шепчет она ему в ответ зло, чувствуя, как шум в ушах только усиливается. – И я не буду убирать свою задницу просто потому, что ты этого хочешь! А только потому, что это необходимо, и никак иначе! Я думала, что ты воспринимаешь меня серьезно, Диксон. Думала, что ты позвал меня с собой, потому что понял, какая я. А ты не понял! Ты ни хрена не понял! Даже тогда с грузовиком. Ты послушал Селену. С Мишонн было все иначе!
– И с Рейвеном тоже, а? С ним, наверняка, тоже, готов поспорить!
– И с ним тоже. Потому что он готов держать меня спина к спине, а не прятать за себя!
– Спина к спине? Скорее, держать тебя на спине!
– Фу! Пошел ты! Не понимаешь! Ни черта не понимаешь! Я не такая, как прежде. Я не та девочка, которая бежала с тобой из тюрьмы. Я изменилась, а ты так и не понял! Готова поспорить, что Рика ты бы так не отталкивал и уж тем более, не запихивал куда-нибудь, чтобы отвести от него ходячих.
– Рик – мужик, и у него не может быть… быть… в общем, ты поняла!
– А Мишонн? Мишонн ты бы тоже бросил туда, на террасу? – не унимается она. Хотя ей определенно надо уже заткнуться. Каждое слово для нее сейчас как гвоздь, который она вбивает в свою голову. Отчего боль только разрастается.
– Вряд ли! – шипит Бэт. – Потому что для тебя она другая! Но и я теперь тоже. Я другая! Но ты взял меня с собой не поэтому. Ты взял потому, что понимал, что я все равно пойду! А так… так ты сможешь держать меня при себе. Открой глаза, Диксон! Я не девочка больше! Я уже не та, что была. И никогда уже не буду!
– Вот именно! – шипит Дэрил ей в ответ, и Бэт теряется, не зная, что ему ответить.
Вот именно? Это что значит, Диксон?
Впервые он ставит ее в тупик. Впервые она теряется под его разъяренным взглядом, полного какого-то странного огня. И умолкает.
Некоторое время они смотрят друг на друга, тяжело дыша, и молчат. В голове у Бэт просто стучат в барабаны, причем, в каком-то дьявольском ритме. Она отворачивается от него и уходит в гостиную, где пытается найти в глубинах рюкзака баночку с обезболивающим. Руки трясутся, потому баночка выскальзывает из рук и куда-то укатывается под диван. Она быстро опускается на колени, протягивает руку под диван и пробует нащупать пузырек. Но пальцы натыкаются на что-то другое, и она вытаскивает пыльную фотографию.
Фото сделано на Полароид. Король и королева бала. Молодые, задорные, красивые. Они обнимаются. Она целует его в щеку, придерживая корону одной рукой. Он крепко прижимает ее к себе и улыбается в объектив.
Бэт видела фотографии на стене. Они потом поступят в колледж. Но останутся вместе. Потому что последняя фотография на стене – свадебная. Где они так и светятся от счастья, не подозревая, что скоро наступит конец света.
Кто из них первый умрет? Кто из них первый умрет, решив спасти другого любой ценой? Просто потому что будет считать себя обязанным это сделать. Потому что так велит ему сердце…
***
Он слышит, как она что-то роняет в гостиной. Пузырек с таблетками. Очень похоже по звуку. Борется с собой, чтобы не броситься ей на помощь. И все же удерживается от этого. Плечо болит от удара этим игрушечным арбалетом. Он вспоминает, как она вломила ему недавно, и не может удержаться от улыбки.
Хорошо, что она невысокая. Иначе прилетело бы в голову. И точно к херам потерялся бы…
Хотя разве не потерялся он сегодня? Когда увидел, что им ни за каким хером не выбраться с той улочки у моста. Тем более, с ее… в ее состоянии. Когда они все ринутся именно на нее, на запах ее крови. Чтобы рвать ее плоть и вгрызаться зубами в ее тело…
Это какое-то долбанное сумасшествие. Как тогда, когда они только-только выбрались из тюрьмы. Когда он боялся каждого ходячего, потому что все ждал, что вот-вот Бэт Грин отдаст концы в какой-нибудь неожиданной атаке. А потом увидел, что она сама может спасти себя.
Она всегда себя сама спасала. Даже в Александрии. Когда этот мудак Эванс наставил на нее пистолет.
Она сама себя спасла. Быть может, Рейвен не позволил им обратиться, но он точно знает, что Эванс скопытился от удара ножа Бэт.
Дэрилу не нравится тишина в гостиной, и он идет глянуть, все ли с ней в порядке, предварительно проверив в окно, что там на улице.
Просто потому что ему необходимо понимать, что с ней все в порядке. Охренительно необходимо.
Бэт сидит на ковре, прислонившись к дивану спиной, и держит в руках какое-то фото. Он смотрит на бледность ее лица, на морщинки на лбу, на побелевшие костяшки пальцев, настолько сильно она сжимает фотку.
– Голова? – спрашивает он коротко, и получает кивок в ответ.
– А таблетки?
Бэт молча косится глазами над диван, и он понимает, что пузырек закатился в узкую щель между полом и диваном.
Подходит и приподнимает с одной стороны диван, чтобы она достала свои таблетки. Потом протягивает ей бутылку с водой и наблюдает, как она пьет лекарство.
– Спасибо, – хрипло говорит Бэт в ответ, и Дэрил пожимает плечами. Отходит к окну и снова смотрит на улицу.
Ходячих немного, но вполне достаточно, чтобы считать самоубийством пытаться идти к мосту. Значит, пока они заперты в этом доме. С долбанными фотками принцессы на стенах.
Он садится в кресло напротив Бэт, достает из кармана упаковку шоколадных шариков, которые нашел в кабине грузовика. Высыпает в ладонь, стараясь поделить пополам. Протягивает ей оставшиеся в упаковке. Бэт смотрит на него пристально, и ему кажется, что вот-вот она заплачет.
– Я не голодна.
– Не надо. Мы ели почти четырнадцать часов назад. Давай.
Она ест немного, потом возвращает ему упаковку с шариками обратно.
– Ты разделил неправильно. Тебе надо больше… ты же больше…
– Нет, я в порядке. Не хочу есть.
Она смотрит на него с таким выражением в глазах, что он понимает, что лучше взять эти шарики. Потому что она любой ценой заставит их съесть. Потому что ей важно, чтобы он поел. Хотя бы даже горсть долбанных шоколадных шариков.
– Будто мы снова в том долбанном доме, – вдруг вырывается у Дэрила. Он не знает, почему ему вдруг показалось это. Из-за того, что он сидит в кресле, а она на ковре, поджав ноги? Или из-за того, что они снова наедине, вокруг только ходячие, и он не имеет ни малейшего понятия, что ей сказать и как вести себя с ней. Совсем как тогда. – Только бухла нет. Иначе бы сыграли в твою игру.
– Глупо пить, когда за стенами бродит столько ходячих, – возражает она. А затем добавляет тихо, заставляя его сердце просто перевернуться в груди. – И потом – я не уверена, что теперь осталось много вещей, которые я не делала, и которые делал ты. И наоборот.
– Ну… ну…, – он косится на фото в ее руке. На долбанную принцессу в короне и ее херова принца. – Я никогда не был на выпускном балу.
– Я тоже, – улыбается она грустно. – Все случилось до того, как… он должен был быть. Поэтому ты бы не угадал. А я уже даже платье купила. Ездили с мамой в Атланту за ним. Потому что хотелось что-то такое… взрослое… А в конце августа я бы уехала в Бостон. Вообще у меня было два варианта, но я выбрала Бостонский университет. Педагогическая школа. А Джимми оставался в Джорджии. И я тогда все думала – как же мы будем? Массачусетс и Джорджия. На разных концах страны почти. И папа с мамой так далеко… и наша ферма…
Они снова молчат. Дэрил не может не думать о том, что тут же пришло в голову при этих словах.
Мир, сделавший его человеком, давшим ему семью, которую он всегда хотел, любовь и уважение близких ему людей, сделавший его кому-то необходимым – это был долбанный конец ее собственного мира. Мир, подаривший ему жизнь, в которой он стал кем-то, разрушил ее жизнь до основания.
Бэт аккуратно кладет фотографию на столик рядом и обнимает колени. А он почему-то вспоминает, как она мерила туфли в спальне наверху. Совсем взрослые туфли.
Если говорить начистоту, туфли богатых шлюх. Почему-то ему казалось, что такие туфли носят именно такого типа дамочки. А потом мысли вдруг перескакивают на кружевной лифчик, который она держала в руках и на который смотрела как на какое-то долбанное сокровище…
Интересно, лежит ли этот лифчик в той сумке, что сейчас валяется где-то на улицах Вудбриджа? И зачем вообще ей такой лифчик?
Потому что она уже не девочка. И сегодня ему это ясно дали понять…
– Вообще все так странно, – говорит Бэт. – Раньше вопрос о том, что штаты так далеко друг от друга казался просто вопросом жизни и смерти. Какой университет выбрать? Какое платье купить? Что съесть на завтрак? А теперь совсем другие вопросы… намного важнее. Намного. Проснешься ли ты утром? Заснешь ли вечером? И что сделаешь ради того, чтобы проснуться утром и заснуть вечером?
– Не думай о смерти Эванса, – не может не промолчать при этом Дэрил, понимая без лишних слов, что ее может мучить сейчас. – Тут нет твоей вины. Ты просто защищалась.
Она смотрит на него так, словно у него выросла вторая голова. А потом качает головой.
– Ты не понимаешь…
– Тогда расскажи мне. И мы узнаем, понимаю я или нет.
За окном начинает темнеть. Сумерки медленно вползают в дом под тихие хрипы ходячих, доносящиеся с улицы, и наполняют каждый уголок в комнате.
Бэт молчит. Только крутит пальцами браслеты на узком запястье. И он в который раз думает о том, какие у нее узкие запястья и хрупкие косточки ключиц под тонкими лямками топика. И умирает при мысли о том, что ей пришлось пережить, когда он не мог защитить ее.
А еще от мыслей, которые всегда вползали в голову, когда он был в расслабленном состоянии рядом с ней. Если это можно было так назвать. Эти тонкие ключицы… и ниже под ними глубокая ложбинка груди, в которой так комфортно лежит сейчас кулон сердечком. Эта шея, хрупкость которой подчеркивает коса с выбившимися прядями…
– Знаешь, когда нам вот так удавалось посидеть в покое с Морганом, то играли в одну игру. Она называлась «Чего бы я хотел из прежней жизни». Из прошлого. Оказалось, столько есть вещей, которые тогда казались совсем привычными. И казалось, что они будут всегда. А когда их не стало… когда они исчезли, все стало совсем иным.
– Валяй первая… все равно заняться нечем.
– Ну… из прошлой жизни мне не хватает… фильмов. Просто сесть и посмотреть, какой-нибудь фильм. Как раньше.
– Мне не хватает сигарет.
– Это не считается! Ты же находишь сигареты.
– Это не значит, что мне без них хорошо. И фильмы можно посмотреть в Александрии. У Карла есть портативный ДВД-плеейр. Заряжает его каждый день. И диски просит притаранить из вылазок. Так что твое тоже не считается, Грин.
– Хорошо, – она долго думает, а потом бьет его под дых своим коротким. – Папы. Мне безумно не хватает папы. До сих пор.
Он молчит. Смотрит на нее. Пристально.
Это словно нырнуть в обжигающе ледяную воду. Ты знаешь, что вода просто проморозит тебя насквозь, и все не решаешься. Потому что знаешь, что это будет больно. Иначе и быть не может. Всегда в итоге бывает больно. Уж ему-то это известно как никому.
Мне не хватает… мне не хватает… Бэт Грин.
Мне охренительно ее не хватает!
========== Глава 17 ==========
Мне не хватает Бэт Грин.
Эта мысль приходит неожиданно в голову в ответ на ее ход-признание. Приходит как что-то вполне собой разумеющееся. Именно так.
Ты была не права тогда, когда говорила, что мне будет не хватать тебя, когда тебя не станет. В день, когда ты ушла из моей жизни, во мне все умерло, оставив только долбанную оболочку, в которой изредка просыпалось что-то. Редко, но просыпалось. Например, как в день, когда мы узнали, что Мэгс залетела. Или когда Боевая Малышка пошла под всеобщие восторги. А когда родилась Мелкая с ее большущими глазами, такими похожими на твои, впервые за все время захотелось улыбнуться…
Но это не вместить в эти несколько слов. Не хватает…
Мне тебя не хватает сейчас. Именно сейчас, когда ты вернулась к нам. Мне не хватает твоего смеха. Твоей руки в моей руке. Не хватает наших завтраков и ужинов. Только наших. Как раньше, когда мы были только вдвоем, тем летом. Не хватает игривости в твоем голосе. Когда ты сказала мудаку Рейвену про долбанную гитару, это было так похоже на то, как ты тогда сказала про собаку… Эту долбанную одноглазую псину. Мне не хватает твоего тепла…
Мне так охренительно не хватает тебя, даже когда ты рядом…
Они смотрят друг другу в глаза, и Дэрил каким-то чутьем понимает, что Бэт сейчас без труда читает его мысли. Как тогда, когда улыбка сползла с ее губ, когда прозвучало это долбанное «О!», которое он столько раз вспоминал и пытался понять, что было в ее голове в тот момент. И сейчас ему просто до дрожи в пальцах надо, чтобы она сказала хотя бы это «О!»… хотя бы его… Просто потому, что она явно понимает каждую мысль из тех, что крутятся в его голове.
Но Бэт молчит и отводит глаза, и он чувствует себя так, словно его с размаху бросили в ледяную воду. Прямо на глубину. И сотни ледяных иголочек впиваются в его тело. А одна большая прямо в сердце…
– Темнеет. Мы здесь останемся на ночь? Если да, то надо как-то устраиваться, – говорит она. Он только обводит молча рукой комнату. Будь моим долбанным гостем здесь, Грин. Потому что сказать ей ничего не сможет. Из-за комка, ставшего в горле.
Бэт оглядывается, пробует рукой насколько грязен диван, потом уходит из комнаты и возвращается с простыней. Стелет ее и устраивает несколько диванных подушек, предварительно постаравшись выбить из тех пыль.
– Кто первый караулит?
Какие могут быть варианты, Грин? Они вообще есть?
– Хорошо, – соглашается она, разгадав его взгляд. – Разбуди меня через три часа, я сменю тебя. И не надо на меня так смотреть. Поверь, теперь ты точно можешь довериться мне.
Дэрил молча отворачивается к окну. Отвечать ей желания нет совсем. И он точно знает, что не разбудит ее через три часа. Позволит ей спать дольше, чтобы только под утро толкнуть в плечо и позволить встать на караул.
– Что сейчас с ними? С Селеной, Джоном и Гомесом? Стадо может выйти к мосту?
– Вряд ли, – пожимает он плечами, наблюдая за тенями, медленно бродящими между брошенными машинами и пустыми домами.
– Они будут нас ждать?
– Мы не разделяемся обычно. И Селена никогда не оставит никого из группы. Ни за что.
Как и ты. То ли ему самому пришло это в голову, то ли это Бэт произнесла тихо. Но когда Дэрил оборачивается через некоторое время, она уже спит, положив под щеку ладонь. Нож лежит рядом с ней, под подушкой, он видит его рукоять. Никогда не спит без оружия. Даже в Александрии, вспоминает он, как жаловалась ему Мэгги.
– Он постоянно под подушкой или рядом. А в первые дни она вообще ложилась прямо в ботинках. Я караулила, пока она засыпала, и стягивала их с нее. Сначала она вскакивала при этом. Потом привыкла, что я ее разуваю… Хорошо хоть сейчас все начало меняться к лучшему. Она стала спокойнее. Она стала привыкать… стала привыкать к Александрии. И к нам.
Дэрил смотрит на Бэт и замечает, как она начинает во сне сворачиваться в клубочек, обнимая себя за плечи. Несмотря на начало лета и жаркие дни, ночи пока еще наполнены прохладой. Куртка Бэт осталась в пикапе, как и его толстая фланелевая рубашка. А ее хлопковое нечто, застегнутое на пару пуговок, явно не дарит много тепла.
Надо было сказать ей взять что-нибудь из спальни наверху, прежде чем она завалилась спать!
Он поднимается на второй этаж в спальню, в которую тогда заходил с большим нежеланием. Потому что знал, что спальня его просто добьет после увиденных на стене фотографий. Потому что он понимал, что именно такая спальня была бы у Бэт в той другой жизни. И такой маленький аккуратненький домик. На порог которого прежде ему бы точно не было хода. Да даже постоять на дорожке к крыльцу! Не ему!
Дэрил срывает рывком одеяло с кровати и вдруг замечает что-то в постели. Шелковая тонкая вещица, уже потерявшая за давностью времени тонкий аромат духов, которым была прежде пропитана. Это почему-то снова напоминает ему о долбанном кружевном лифчике, который Бэт крутила в руках. А это тащит за собой в его голову мысли… мысли, которые не должны даже касаться Бэт Грин. Никак не должны касаться…!
Он тащит одеяло вниз, укрывает ее, но отходит не сразу. Просто не может. Пальцы горят огнем, так ему хочется коснуться ее. Ее лица, где он, несмотря на сумерки летней ночи, может разглядеть тонкие полоски ее шрамов. Ее волос, пряди которых выбились из косы и сейчас лежат на подушке.
Он не помнил сейчас, видел ли их распущенными прежде, в тюрьме или на ферме. В дни, когда они были вместе, только он и она, точно нет. И в день долбанного пикника – барбекю! – эти волосы просто выбили из него дух. Она казалась тогда такой… такой…
И пальцы это мудака Рейвена в ее волосах. Вызывающие желание сломать к херам эту руку…
Дэрил замечает, как ее веки начинают чуть подрагивать, и понимает, что она может сейчас проснуться. Он сам тоже чувствует чужой взгляд даже во сне. Инстинкты или какая другая херня, но чувствует. Потому он с неохотой снова отходит к окну.
Долбанные ходячие… откуда вас так много тут? Когда в прошлый раз они были здесь, подчищая магазины, тут их было всего несколько. Теперь же сотни… если не больше. А еще почему-то приходит в голову, что это не те, что прошли по автостраде…
Он замечает краем глаза полки с книгами и всякой херней, типа статуэток и вазочек, и идет к полкам. Именно здесь он забрал ту книгу с сине-желтой обложкой. Над пропастью во ржи, напоминает себе. Наверное, и сейчас можно найти что-то, что Бэт когда-то читала. Если он одолеет эти книги, быть может, он станет понимать ее лучше. Станет ближе к ней.
Готов поспорить этот мудак Рейвен читал все, что читала Бэт.
Дэрил никогда не задумывался прежде откуда Рейвен родом и кто он. Оказалось, что тот из Нью-Йорка, из семьи, у которой были не только апартаменты в Трайбеке, какого бы хера это ни было, но и пляжный, мать его, домик в Хэмптоне. Судя по тону, которым это произносила Сэм, когда Дэрил спросил у нее о Рейвене, это был не просто пляжный домик. А слово апартаменты говорит само за себя.
Элитная школа, он готов биться об заклад. Потому что говорит Рейвен иначе. Как по-книжному. Как Бэт. И университет. На пальце он носит кольцо с университетским гербом.
Херов принц… херов принц!
Дэрил снимает с полки одну книгу за другой, смотрит внимательно на обложки и пролистывает страницы, отчего в воздухе поднимаются облачка пыли. Потом замирает, глядя на ярко-красную кожаную обложку, которую видит среди остальных. Первые же страницы сразу говорят ему, что это.
«17 июня. Сегодня я проснулась рано утром, только-только встало солнце. За окном так громко щебечут птицы, что удивительно, как их не слышит Грэг. О, Грэгги, ты так сопишь, когда спишь носом в подушки! И так сладко пахнет цветами… В такие минуты понимаешь, насколько прекрасна жизнь. И насколько ты должен быть благодарен за них…»
Дэрил не читает дальше. Не потому, что эта чужая жизнь, в которую он так неосмотрительно заглянул. Потому, что понимать, что принцесса, которая когда-то так радовалась жизни, несколько лет назад… Он не хочет думать об этом даже. Просто вырывает первые исписанные страницы аккуратно, вытирает обложку от пыли полой рубашки, а потом кладет этот дневник в рюкзак Бэт, который валяется возле дивана.
