Текст книги "Найди меня в темноте (СИ)"
Автор книги: La escritora
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 50 страниц)
Дэрил смотрит на нее как на идиотку в который раз за этот день. И это ее злит.
Да, быть может, это странно, но сейчас, когда она может стирать белье и принимать душ так часто как раньше, она даже смену одежды с собой может возить, Дэрил Диксон! Совсем как раньше.
В кустах переодеться он ей не разрешает. Так же как и в палатках, которые она видит на площадке неподалеку от озера. К ним он вообще даже не подпускает. Она поймет, почему он это делает, только когда будут проходить мимо тех к домику с остроконечной крышей. Когда заметит в одной из палаток маленькое тело, завернутое в оранжевую ткань тента, который Дэрил недавно разрезал. Он мягко касается ее плеча, когда она застывает на миг, мол, пойдем, смотреть не на что, и она подчиняется.
– Я потом сожгу их, – глухо говорит он, и она кивает, прикусывая губу.
В домике пусто. Никаких ходячих. Лишь разбросанные листы бумаги, рулон кассовой ленты, какой-то мусор между мебелью и витринными стойками. Дэрил проверяет быстро все примыкающие к комнате помещения – маленькая кухонька без окон и санузел, и показывает ей знаками, давай заходи. Потом снова уходит, позволяя ей переодеться без лишних глаз. Она роется в рюкзаке и…
Мэгги… охренеть, Мэгги… ты явно тут по самые уши, в этой авантюре с вылазкой. Потому что я не собиралась брать это кружевное белье. Зачем оно мне в лесу, Мэгги? Зачем? И когда вы все это придумали? Когда тебе это пришло в голову? Когда я сказала, что хочу выйти за стены? Или гораздо раньше? И когда ты успела так спеться с Морганом?
***
Он сидит на перилах крыльца, перекатывая травинку из одного уголка рта в другой. Слышит, как Бэт что-то двигает в магазинчике, который станет им сегодня местом ночлега. Там есть диван и столы, которыми можно задвинуть дверь. А окна он заколотит на ночь досками, которые нашел у сарая с дровами.
Охренеть, тут даже есть камин! С головой оленя на стене над ним.
Жаль только, все витрины давно кто-то опустошил. Он нашел только пару фонариков, несколько удочек и катушки с леской. И множество упаковок с надувными кругами и плавательными матрасами. Почему-то он уверен, что завтра на одном из таких матрасов Бэт будет плавать в озере. Никаких сомнений!
– Смотри, – подходит Бэт к нему со спины. – Ты никогда не был в кемпинге. Теперь ты тут.
Она показывает ему проспект с яркой надписью «Отдых и развлечения в Барк Лейк Парк», который он внимательно рассматривает. Потом замечает ЭТО. Ухмыляется и показывает на зеленый большой квадратик на другой стороне озера и обозначение домика рядом с ним.
– Гольф-клуб, Грин. Тебя больше не тянет поискать бухло? Тут совсем недалеко.
– Боюсь, что и там мы найдем сейчас только чертов персиковый шнапс, – улыбается она.
– Ну, после самогона можно бухнуть и шнапса. Уже не так страшно….
– Неа, обойдусь. Сегодня как никогда мне нужна ясная голова.
Они смотрят друг на друга пристально. Он первый отводит глаза в сторону.
Охренеть… охренеть… почему-то раньше их одиночество не давило так на нервы, как сейчас! Надо что-то делать! Надо что-то делать! А, это ведь тоже когда-то говорила она… тогда тем летом…
– Надо найти что-то на ужин, – говорит он хрипло. – И неплохо бы расставить силков. Может, попадутся зайцы. Я видел следы.
Они сидят вдвоем на крыльце магазинчика и делают силки. Дэрил исподтишка наблюдает, как она крутит силок старательно, пытаясь не выдать свое волнение через дрожащие пальцы. Понимает, что ей очень хочется показать, чему она научилась за это время. Чувствует гордость за нее.
Не у каждого вышло бы то, чему он начал учить ее когда-то. У нее получилось…
– Силки? – шутливо морщится он, когда Бэт показывает ему то, что у нее вышло. – Это не силки…
– Вот такие у меня силки! Похожи на твои! – упрямо говорит она.
– Ну, если только похожи. Я охренею, если ты что-то поймаешь.
– Значит, охренеешь, – отрезает она, а потом вдруг замирает, поднимает голову и смотрит на него так, словно у него выросли рога.
– Что? – начинает нервничать Дэрил. Но она только головой качает в ответ, как-то странно улыбаясь дрожащими губами.
Они расставляют силки, убивая парочку бывших туристов, что ушли из кемпинга в лес. Дэрил отмечает про себя, что и тут есть птица, которую неплохо было бы выследить. Фазаны, судя по размерам.
Спасибо тебе, Уильям Форест Парк за этих птичек, что разлетелись по окрестным лесам.
Одного зайца удается подстрелить прямо у норы. Не ему. Бэт. Из ее игрушечного арбалета. Ее самодельными стрелами с ярким опереньем. Она почему-то даже подскакивает на месте, когда убивает зайца. Сжимает его руку.
– Ты видел? – глаза сияют сейчас, как звезды, за которыми они тогда наблюдали, сидя на крыльце дома Ри. Он кивает ей в ответ, чувствуя, как грудь так и распирает от смеси эмоций. Гордость за нее, радость от того, что она счастлива, покой и что-то такое, отчего замирает сердце.
Он разжигает камин, принеся дрова из сарая рядом с домиком. Она кладет на огонь решетку, которую сняла с плиты в маленькой кухоньке, чтобы приготовить ужин. Пока она занимается готовкой, он прибивает к окнам доски. После этого натягивает на крыльце веревку с пустыми банками, которые собирает на площадке кемпинга.
Они ужинают овощным рагу, которое она сумела приготовить из консервированных овощей, нескольких картофелин, что собрала им с собой Мэгги, и зайца.
Домашняя, мать его, еда. Тарелки и приборы, которые она нашла в маленькой кухоньке. Словно они сидят в доме, а за окном нет всего этого дерьма, что свалилось на мир несколько лет назад. Они почти ничего не говорят. Просто молчат и смотрят друг на друга через стол. И едят.
Интересно, думает ли она так же, как и он, что на полу у огня камина лежат расстеленные спальники? А еще ему охренительно любопытно, намеренно ли она положила два спальника рядом. Хотя могла бы лечь на диване. Единственном в этой комнатке магазинчика кемпинга.
Бэт моет посуду в кухне, пытаясь сполоснуть ее начисто в небольшом тазике, найденном в одном из ящиков. А он выходит из домика в темноту летней ночи. Слушает, как стрекочут цикады в траве, как где-то ухает сова. Смотрит на лунную дорожку на поверхности озера вдалеке.
Ему охренительно хочется курить… но вдруг… вдруг… быть может, ему не стоит курить сейчас, вспоминая, как она отшатнулась от него там, у озера, уловив запах табака?
Дэрил возвращается в дом и замирает у двери, после того, как запирает ее. Потому что Бэт тоже как-то странно застывает, поднимаясь с дивана, на котором сидела до того, наблюдая за игрой огня в камине. Смотрит на него. Проникает куда-то вглубь него этим взглядом, разворачивая целые пласты в его душе.
Охренеть… просто охренеть…
Пальцы начинает колоть от желания коснуться ее. Этих распущенных волос, которые она просушивала, сидя у огня. Они так толком и не высохли в солнечных лучах. Теперь струятся волнами по ее плечам. Тонким плечам с охренительно тонкими косточками под лямками…
Он готов поклясться, что видит даже, как бьется пульс на ее шее сейчас. Быстро-быстро…
Она идет к нему через всю комнату. И он знает, что не сможет сдержать себя, если она коснется его сейчас. Не уверен даже, что сможет остановиться вовремя. Сдержать дурную кровь Диксонов, когда это понадобится. А это понадобится. Он прекрасно помнит, как едва не потерял ее несколько дней назад, когда они…
Не стоит, наверное, думает он. Все-таки не стоит.
И это последнее, что он может думать более-менее разумно. Потому что она подходит к нему вплотную и смотрит своими удивительными глазами-озерами. Которые просто сводят его с ума сейчас.
– Один очень мудрый человек сказал мне: “Нужно принять то, что не можешь изменить, и попытаться изменить то, что можешь”, – говорит она. Он пытается отвлечься от того, что она так близко к нему. Почти вплотную. Еще движение, и они практически соприкоснутся телами.
– Я хочу изменить. Я очень хочу изменить. Свои воспоминания… И себя… Измени меня. Дэрил…
Она так произносит его имя, что у него идет вдоль позвоночника легкая дрожь. А потом берет его ладони и переплетает пальцы с его пальцами. И он чувствует сейчас ее волнение. Ее буквально трясет сейчас. Но она не отводит взгляда и снова произносит с легким придыханием, чуть нараспев:
– Дэрил…
Все. Все его благие побуждения и настрой сгорают в огне, который взметается в груди при звуке его имени. Она делает последний шаг вперед, и их губы соприкасаются, словно давным-давно они оба ждали только этого момента. Больше нет ни сомнений, ни опасения, что снова все повторится. Уже в третий раз.
Он сумеет удержать ее. Сумеет удержать себя. Просто надо попробовать. Изменить ее воспоминания. Получить свои собственные… особые…
Дэрил выпускает ее пальцы и обхватывает ее под бедра, приподнимает над полом, не прерывая поцелуя, потому что оторваться от нее невозможно. Бэт берет его шею в кольцо своих рук и запускает пальцы в его волосы. И снова по его позвоночнику бежит легкая дрожь, словно кто-то запустил ток под кожу. Но это не ток…
Это она… она под его кожей. Прямо под кожей. И от нее уже никуда не деться…
Дэрил доносит ее до расстеленных спальников. Стягивает топик и отбрасывает куда-то в сторону. Она в это время сражается с пуговицами на его рубашке без рукавов, но сдается на третьей и просто тянет ту вверх, как он стянул с нее топ. Он колеблется буквально секунду, а потом поднимает руки и позволяет ей стащить рубашку, обнажая торс. И то, что видит в ее глазах после, пьянит похлеще любого алкоголя. Бэт восхищенно смотрит на его грудь. Проводит ладонью от плеча до татуировки. А потом поднимает взгляд, и он видит, как плещется знакомый океан в ее глазах.
Она его хочет… как он ее… охренительно… до дрожи в пальцах… до взрыва в башке… Он ее хочет…
Господи, какой кретин придумал надевать сразу два топа?
Он стягивает второй топ и вдруг замирает, как она секунду назад. Потому что на ней тот самый лифчик из домика на Элкотт-стрит. Тонкое переплетение кружев. Едва скрывающее нежную кожу. Манящее прикоснуться к этой груди.
И он касается этой груди, впиваясь ртом в покорно распахнутые губы Бэт. Чувствуя, как она подается его рукам. Как выгибается, когда он то просто проводит ладонями, то сжимает сильнее ее грудь, словно не решая, как лучше ее ласкать. Но кружево вскоре начинает ему мешать. Ему не нравится, что он не может коснуться кожи, и тогда приходит очередь и этой вещицы улететь в сторону.
Она сводит его с ума. Тем, как выгибается в его руках. Тем, какие звуки издает, когда он ласкает ее обнаженную кожу. Сначала робко касаясь кончиками пальцев. Потом уже смелее губами и языком. Вспоминая, как она стирала следы его прошлого. Создавая для нее новую память…
– Господи Боже мой, Дэрил! – срывается с ее губ, и он не может не улыбнуться, чувствуя, что получает наслаждение только от этого возгласа и от того, как она реагирует на его прикосновения.
Это просто охренительно… это так охренительно… Целовать ее кожу. Потом обводить языком выпуклость груди до самой вершины… Потом целовать эти губы. Проникая в нее языком глубоко, как только возможно. Снова и снова выпивая ее до самого дна.
А потом его пальцы ложатся на долбанную пуговицу ее джинсов, и все заканчивается. Она буквально каменеет в его руках, и он поднимает голову. Она все еще с ним. В ее глазах нет тех теней, что он видел тогда, когда она почти провалилась от него в темноту.
Но он видит, что все… то, что было между ними ушло… то охренительное… оно ушло.
Он меняет свой поцелуй – делает его более мягким и менее требовательным. Полным нежности, но не страсти. Потом находит на полу одеяло и тянет к себе. Накрывает ее обнаженную грудь, с трудом отрываясь от ее губ. Но все-таки отрывается, потому что она лежит каменная под ним. И он не сможет… просто не сможет…
Иначе чем это будет отличаться? Какие на хер новые воспоминания?
– Дэрил…, – Бэт хватает его за руку, но он качает головой. И целует ее в лоб, прямо в место шрама от пули. – Дэрил… мы можем…
– Не можем.
– Ты ведь…
– Рядом озеро, Бэт. Я сейчас окунусь и вернусь. Все будет нормально со мной…
Он откидывается на спину, с усилием выпуская ее из своих рук. Закрывает глаза ладонью. Слышит, как шелестит одеяло рядом, потому что Бэт поднимается на ноги. Слышит ее прерывистый вдох, словно она сдерживает слезы.
Сука… сука… Долбанный мудак с именем мыши из мульта. Если бы ты сейчас был рядом…!
А потом слышит, как медленно едет язычок молнии, и приподнимается на локтях. Смотрит на Бэт, стоящую в шаге от него у камина. Она решительно расстегивает джинсы и стаскивает их с бедер и ног. Потом немного думает и стягивает маленькие кружевные трусики…
И делает шаг к нему. Прямо в его подставленные руки, в которые он принимает ее.
Бесстрашную. Решительную. Маленькую. Хрупкую. Его. Всю. До самых кончиков пальцев. Его.
И снова этот жар, от которого так и кипит кровь. Она просто невероятная. Потому что никогда прежде у него не было подобного. Касаться и целовать. Потому что только от одного этого идет кругом голова. От ее вздохов. От ее наслаждения, которое проникает и в него через губы, язык и кожу. Отчего он просто взорвется сейчас… как долбанный подросток…
И вспоминает, что у него с собой нет презервативов. Потому что он не собирался ничего подобного делать с Бетани Энн Грин, распластавшейся под ним… оставившей метки своих ногтей на его спине…
Метки на его сердце, которое по-прежнему привязано намертво к ней той нитью, что уже вросла в него. Намертво…
– Что? Что такое? – шепчет она в его губы, чувствуя, как поменялось его настроение.
– У меня нет…
– В рюкзаке. В маленьком кармане.
Он действительно находит два презерватива в маленьком кармане рюкзака. И пытается сдержать невольное ощущение неловкости и странного царапанья в груди.
Она сама взяла с собой это? Или это ей подсунула не в меру деловая Ри? Скорее всего, последнее. Охренеть просто… словно плакат с собой унес, чем будет заниматься ночью… и долбанный ниггер… охренеть…
– Дэрил? – шепчет Бэт, не понимая, чего он задержался у рюкзака. Он смотрит на нее. На ее распущенные волосы, уже спутанные его пальцами. На распухшие от его поцелуев губы. На ее кожу, сияющую в свете догорающего огня.
Она вся сияет. Она вся его.
Она. Вся. Его.
Сначала он даже не понимает, что происходит. Она выгибается в его руках. Он видит, как она прикусывает губу, но стон все равно вырывается из ее плотно сжатого рта. И видит по ее глазам, что ей больно. Охренительно больно. И только потом понимает, почему она такая узкая, и что именно мешало ему проникнуть в нее в первые секунды.
Охренеть… просто охренеть…
Он замирает на ней, не зная, что делать дальше. Смотрит, как бежит слезинка от уголка ее глаза. Стирает эту слезу кончиком большого пальца, чувствуя сейчас себя последним мудаком. Потому что не понимает, просто не знает, как надо вести себя с такими, как она, в такие моменты…
Потому что он еще ни у кого и никогда не был первым.
Она открывает глаза и смотрит прямо в его глаза, проникая в самую душу. В этих озерах сейчас плещется такое счастье, что оно окутывает его сейчас облаком, проникает в поры и заставляет сердце стучать в груди в бешеном ритме.
– Ты – тот самый… только ты. Тот самый, – она проводит пальцами по его лицу, а он поворачивает голову и целует их, эти пальцы… Эти тонкие пальцы на его губах.
Он – тот самый… Первый… Единственный… Он тот самый…
– Ты тот самый…
Она подается ему навстречу. Губами. Бедрами. Всем телом. Обхватывает его руками.
– Ты – особенная, – шепчет он ей прямо в губы. – Ты моя… вся моя…
Она улыбается. А потом отвечает на его поцелуй, цепляясь пальцами за его широкие плечи. И он снова проваливается в смесь невероятных ощущений и чувств. Потому что только с ней весь мир становится иным. Полным красок. Полным огня. Полным света… Потому что только она меняет весь мир. И его самого. Только она…
И он – тот самый… Для нее он – тот самый.
========== Глава 28 ==========
Звук жестяной банки вторгается в сон и заставляет проснуться в ту же секунду. Бэт перекатывается на спальниках и ищет ладонью нож, который всегда кладет возле головы, чтобы подхватить в любую минуту. Но ножа нет. И сначала это ввергает ее панику. Как и осознание того, что она почему-то обнажена под одеялом. Полностью.
Что произошло? Почему она голая? Почему так странно болит тело?
А потом на ее плечо ложится широкая ладонь. Которая вырывает в один миг из приступа паники и страха. Как и тихий шепот.
– Я проверю…
Дэрил…
Она замирает на месте, прижимая к груди одеяло. Наблюдает, как он подходит к одному из заколоченных окон с арбалетом и всматривается через щели в досках в темноту. Интересно, давно ли он успел одеться, не может не прийти ей в голову. Дэрил уже успел натянуть джинсы, и он обут. А она явно спала одна… потому что проснулась, завернувшись в одеяло.
– Все нормально. Один. Спи, – говорит он тихо от окна. – Еще до рассвета есть время.
Огонь в камине уже догорел. Только угли краснеют в темноте, изредка вспыхивая яркими всполохами огня. Бэт видит в этом неровном свете темные силуэты татуировок на его спине.
Широкие крылья… Почему-то вспоминается момент из охотничьей кабины, когда она видела его, так похоже стоящим у окна. Ее ангел, вернувший ее с того света. Не единожды спасший ей жизнь. Вытаскивавший ее из темноты, еще до того, как в ее жизни появился Морган…
Бэт видит по наклону его головы, что что-то не так. За все месяцы, что наблюдала за ним издалека в тюрьме и за время, что провела с ним когда-то летом, Бэт уже научилась определять его настроение. И сейчас она ясно видит, что его что-то тревожит. Поэтому поднимается на ноги, завернувшись в одеяло в попытке спрятать свою наготу, потому что та вдруг стала смущать ее, и идет к нему.
– Что с тобой? – спрашивает Бэт тихо.
– Все нормально, – бросает он ей в ответ.
– Было бы нормально, ты бы настоял на том, чтобы я оделась. И не дал бы мне спать… м-м-м… в этом виде. «Ты же не хочешь, Грин, чтобы тебя ухватил ходячий за голую задницу», – передразнивает она его.
Но Дэрил даже не поворачивает к ней головы. И тогда она вмиг становится снова серьезной.
– Что с тобой, Дэрил?
Он просто пожимает плечами. Как всегда, когда не хочет говорить. Но Бэт знает, что что-то не так, и это заставляет ее чувствовать себя сейчас иначе, чем до того, как заснула.
Ей было больно. Дискомфортно. И в то же время ощущение чего-то верного… того самого… и странно приятного не оставляло до самого финала, когда Дэрил опустился на нее, выдыхая ей в шею полустон-полувыдох. От понимания его наслаждения… от его пережитого пика у нее даже мурашки пошли по всему телу. Его наслаждение сгладило все неприятные ощущения от происходящего. Заставило позабыть первоначальную боль. И уже вызывало в ней настойчивое желание снова подарить ему то, что он пережил сейчас с ней.
«Маленькая смерть», вспомнила она, как называют французы оргазм. Ирония судьбы… маленькая приятная смерть в мире, где смерть следует по пятам…
Она гладила его плечи и целовала то в шею, то куда-то в ухо. Чувствовать на себе тяжесть его тела – это то самое. Чувствовать своей обнаженной кожей жар его кожи – это то самое. Быть только его. Принадлежать ему полностью. Отдавать себя без остатка. Это все – то самое…
– Ты в порядке? – приподнимается он на локтях спустя пару секунд, боясь давить на нее своим весом. Смотрит пристально в глаза, словно пытается прочитать ответ на свой вопрос.
– Как никогда раньше…
Зря она произносит слово «раньше». Потому что вдруг чувствует, как что-то меняется между ними. Словно тень прошлого образуется в самом дальнем темном углу…
И тогда она делает единственное, что кажется таким верным сейчас. Она его снова целует… чтобы раствориться в его поцелуе без остатка… снова потеряться… И он целует ее в ответ. Уже не так, как прежде – страстно, терзая губы и проникая языком в глубины рта. Его поцелуй нежен и мягок. И ее сердце замирает сладко при этом поцелуе, а тень прошлого, шагнувшая из угла, развеивается в ту же минуту…
Дэрил стоит возле одного из витринных столов, глядя в окно. Бэт усаживается аккуратно на этот стол, кутаясь в одеяло. Утыкается лбом в его спину. Прямо рядом с широкими крыльями татуировки. Проводит пальцами вдоль позвоночника, губами касаясь кожи. И он не отстраняется, как она опасалась почему-то.
– Ты сожалеешь? – этот вопрос приходит в голову как отголосок воспоминания о словах Алекса. О Джи. О ее пальцах. О том, что было до нее в Александрии. И она почему-то не может не думать о том, что скорее всего, и в тюрьме могла быть женщина.
Не из группы. Чужая. С которой можно было… м-м-м… без обязательств. Просто потому, что он мужчина.
Она, конечно, была невинна в области подобных отношений до того, как попала в госпиталь, но наивной точно не была. Да, она не была такой, как большинство ее одноклассниц в прежней жизни. Но наивной точно не была.
Одно дело просто переспать… просто заняться любовью. Другое – лишить невинности. И она понимает, что даже была рада той неизвестности, что была до этого момента. Потому что Дэрил Диксон, которого она знает, слишком… слишком… слишком благороден, чтобы решиться на это вот так, как это было недавно.
– Ты сожалеешь? – возвращает вдруг Дэрил ей этот вопрос, подчеркивая «ты». Она снова целует его в спину, прямо в один из грубых шрамов на плече. – Я думал…
Он не может продолжать, но напрягшиеся мускулы спины и рук подсказали Бэт без слов, что он имеет в виду.
– Все должно было не так, Бэт. У тебя все должно было быть не так…
Она улыбается и обнимает его, прижимаясь обнаженной грудью к его спине. Берет в плен своих рук, бережно закутывая в одеяло его обнаженные холодные плечи. От контраста с прохладой его кожи по телу Бэт проходит дрожь, и она теснее прижимается к нему.
– Все было как должно. Именно так. Я знаю. Я давно этого хотела. Еще в госпитале поняла. Что все должно было случиться именно так. В домике похоронщика. Или тогда, когда мы пили самогон. Я…, – ее голос срывается. Память заботливо возвращает в моменты, которые она предпочла бы навсегда забыть. И в которые или после которых неизменно приходила мысль – лучше бы это сделал он… первым… если не суждено быть единственным. Пусть был бы тогда первым.
Бэт даже не замечает, как озвучивает свои мысли в эту минуту вслух. Только когда Дэрил хватает ее руку, которой она обхватывает запястье в объятии, и резко разворачивается. Теперь это не он в ее руках. Она – в кольце его рук. Он держит в ладонях ее лицо и смотрит так странно в ее глаза, что у нее в груди снова начинает разворачиваться знакомое чувство потребности.
Стать ему ближе. Раствориться в нем. Стать его. Полностью.
– Бэт…, – произносит он с такой болью в голосе, что у нее замирает сердце. И она понимает теперь, что не ошиблась.
Никогда она не расскажет ему. Ни о Гормане. Ни о Джерри. Ни о других, которые пытались получить то, что было предназначено именно ему. Ни о том, что пришлось пережить по пути к нему. Никогда…
И тогда она тянется к нему и целует, запуская пальцы в его волосы. Прижимаясь к нему всем телом. Чтобы снова почувствовать жар, медленно разгорающийся где-то в животе, а позднее захватывающий все тело. С каждым поцелуем, который становится все глубже и глубже. Все яростнее. Все страстнее. Потом его губы скользят от ее рта вниз – по шее… по горлу… по тонким косточкам под нежной кожей… к груди.
Чтобы взять в плен. Чтобы свести с ума. Чтобы заставить снова потеряться под его руками и губами.
Бэт выгибается навстречу его прикосновениям и удивляется, когда ощущает лопатками поверхность стола. Одеяло уже давно соскользнуло с ее тела, но она даже не почувствовала это, настолько ей жарко сейчас. Его ладони скользят ее телу, снова и снова обследуя каждый его уголок. Только когда одна рука касается внутренней стороны ее бедра, Бэт невольно напрягается, чувствуя слабый отголосок паники. Но когда распахивает глаза, замечает его взгляд – пристальный и внимательный, четко подмечающий любое изменение на ее лице. И улыбается ему широко. Открывается для него, расслабляясь. Потом прижимается к нему, чтобы провести губами от шеи вниз к груди. Прямо к татуировке.
– Ты…? – шепчет он ей, когда становится уже невыносимо терпеть жар, пожирающий их обоих.
– Все нормально. Мы можем, – шепчет она ему, понимая его вопрос.
Даже если ей снова будет больно, она ни за что не откажется от того, чтобы снова разделить с ним минуты его наслаждения. Хотя девочки в классе говорили, что больно только в самый первый раз, она это точно помнит.
За стенами домика раздается бряцанье жестяной банки, и они быстро отстраняются друг от друга.
– Долбанный мудак! – шипит Дэрил. Бэт улыбается и снова тянется к нему, кладет ладонь на его лицо и заставляет взглянуть на себя. Не смотреть на ходячего, который сейчас все продолжает ходить кругами возле домика в неясном свете приближающегося рассвета.
Но ходячий все не унимается. И снова натыкается на банку. Прерывая их поцелуй и останавливая ласковое движение его ладони на ее груди.
– Его надо снять. Этого мудака надо снять, – не выдерживает Дэрил, когда раздается бряцание банок в третий раз. – Он сюда созовет остальных из леса…
Он выходит аккуратно из домика и уходит за угол, чтобы убрать ходячего. А Бэт подтягивает одеяло и заворачивается в него, потому что сразу же становится холодно. Прислушивается к ощущениям в своем теле, потому что где-то в глубине по-прежнему неприятно тянет. И думает о том, как могла ошибиться…
Господи, как же она ошиблась! А ведь был момент в ее прошлом, когда сама чуть не отдала свою невинность, решив, что ей уже нечего терять…
– Холодно? – спрашивает Дэрил, возвращаясь. Подмечая моментально, как ее трясет, несмотря на то, что она чуть ли не с головой завернулась в одеяло. Ей холодно. Но она не хочет, чтобы он уходил.
Хочет, чтобы всегда был с ней. Всегда…
Он снимает ее со стола прямо в этом коконе из одеяла. Несет к камину, где раздувает тлеющие угли, чтобы развести огонь. Потому что утро до того, как поднялось солнце, несет с собой прохладу. Она терпеливо дожидается, пока разгорится огонь, и он замрет рядом с камином. И тогда снова станет целовать его холодные плечи, пробуждая в них огонь иного рода. И снова он откинет ее на спальники, водя ладонями по телу. А она будет выгибаться навстречу этим рукам, чуть ли не плача от счастья, что это именно он.
Его губы. Его язык. Его пальцы…
Второй раз Бэт проснется, когда комнатка будет залита ярким солнечным светом, но Дэрила снова не будет рядом. И в домике его не будет. Она спешно оденется, с трудом отыскав свои трусики и один из топиков среди беспорядка в помещении магазинчика. Выскочит из домика, застегивая ножны на бедре, гонимая каким-то неясным страхом, что что-то случилось.
Ходячие. Или люди из Харвуда. Или просто живые. Другие живые…
Он плывет в озере, взрывая водную гладь широкими гребками. Она даже замирает на миг, завороженная силой этих движений. Садится на настил и наблюдает за тем, как он приближается к берегу.
– Ты не боишься, что тебя ухватит долбанный ходячий за голую задницу? Ты словно на долбанной прогулке, – дразнит Бэт его, когда он подплывает и хватается за доски причала. А потом ее игривое настроение моментально улетучивается. Потому что он действительно плавал обнаженным. Она отводит глаза, когда он вылезает на доски, и краснеет. Стесняясь того, что краска заливает ее лицо и даже уши, мать их.
Потому что, черт возьми, глупо краснеть сейчас, когда ночью они дважды… когда она касалась его так смело…
– Поверь, я знаю, как уберечь от ходячего свой…, – начинает он, и она буквально молится про себя, чтобы он не продолжал, учитывая тон, которым произносит эту реплику. Косится взглядом и видит, как он натягивает джинсы и рубаху прямо на мокрое тело.
– Ты будешь ходить мокрым?
– А солнце на что? Обсохну. Пошли, Грин. Надо проверить тут все. Барахла навалом, и кажется, что еще никого здесь не было с тех пор, как все тут сдохло.
Они наспех перекусывают крекерами и сухими шоколадными печеньями, запивая водой. Причем, Дэрил опускает крекеры в свою любимую арахисовую пасту. Сладкое с соленым, не может не отметить Бэт, удивляясь в который раз его вкусу. А потом радуется, как ребенок, когда он кидает ей упаковку высушенных бананов, доставая ту из кармана своего рюкзака.
– Боже мой! Я их сто лет нигде не видела… банановый снэк! – она тут же вскрывает упаковку. Ей безумно сейчас не хватает фруктов, которые раньше казались такой обыденной частью привычного мира. Виноград, бананы, апельсины… Теперь об этом остается только мечтать. Теперь только консервы.
– Жаль, что мы ушли из Джорджии, – задумчиво тянет Бэт. – Там были персиковые деревья. Свежие персики…А еще они так красиво цвели весной…
Дэрил замирает над банкой, откуда выгребал в тот момент печеньем пасту. Смотрит на нее таким взглядом, что у нее аж переворачивается все внутри от боли, которую видит в его глазах. Он, наверное, замечает, что она меняется в лице и хочет спросить его, потому быстро облизывает пальцы и поднимается из-за стола.
– Все, жрать нет времени. Пора заняться делом.
Потом они добрую половину дня обыскивают палатки на площадке кемпинга. Их около десятка, различные по размеру – от самых маленьких до огромных, в несколько отделений. Дэрил сначала не пускает ее – убирает трупы ходячих, относя те в сторону и складывая под дерево.
– Потом закопаю. Сжигать не стоит. Если живые рядом…
Он не договаривает, но Бэт понимает его без слов. В их ситуации, когда на Дэрила ведется охота, привлекать к себе внимание явно не стоит дымом от огня.
– Я помогу…
– Копать? – иронично произносит он, глядя на нее, маленькую и хрупкую. Но потом кивает, мол, хорошо.
Потом они вдвоем собирают барахло из палаток, откладывая по разным кучкам полезное и бесполезное в их новой жизни. Съедобное и несъедобное. То, что еще можно забрать, и то, что надо выкинуть.
Как чертовы барахольщики. Вся жизнь теперь свелась к тому, чтобы найти то, что не можешь сделать. Копаясь в чужом барахле…
Бэт откладывает в сторону яркое бикини в крупные цветы. Комплект белья у нее один, не считая того, что на ней, а поплавать ей очень хочется. Особенно учитывая жару, которая донимала до самого нутра. С нее просто градом течет пот. Особенно под джинсами. Волосы противно взмокли. В высоких ботинках невероятно жарко ногам.
Зато Дэрилу, как ей казалось, установившаяся жара вообще не причиняет никаких неудобств. Настолько невозмутимым он выглядит сейчас, пакуя то, что они отобрали в пакеты. Консервы. Снэки в больших упаковках. Готовые завтраки. Рыболовные снасти. Пара пистолетов и коробки патронов к ним. Фонарики. Теплые флисовые толстовки. Спальники. Бинокли. И все это только малая часть.
