Текст книги "Идеальные Солдаты (СИ)"

Автор книги: Kleine Android

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 50 страниц)

Нужно было обязательно во всем разобраться, докопаться до сути.

Простой поиск по фамилии выдал слишком много разного, но я не отчаялся. Отталкиваясь от тех разрозненных крох информации, что имел, в результате я наткнулся на статью в каком-то научном журнале о молодом ученом Хосе Мария Гарсия родом из Нью-Вашингтона. Заголовок гласил: “Новое поколение терраформаторов утерло нос скептикам. Колонизация Кассандры возможна в ближайшие десять лет!”

В статье были фотографии, и я действительно не ошибся. С поредевшими кудрями и усталым взглядом, мужчина на них определенно был тем же, что на фото, висящем на стене. Я даже впервые усомнился в своей памяти и пару раз сбегал от компа к нужной фотке, но ошибки не было.

Геолог Хосе Мария Гарсия работал в Академии всего пару лет, преподавая студентам географию обитаемых планет и спутников, а потом полностью занялся собственной научной работой и перебрался на Орфей, научную базу на орбите столицы Содружества – Эвридики. Там он завел жену и даже ребенка.

О Лоле в статье не было ни слова. Зато была фотка нового сына Гарсии – кудрявого, как он, бледного и болезненно выглядящего мальчика с круглым, похожим на Лолино лицом и такими же огромными темными глазами.

Это было правдой. Отец не ждал Лолу в Академии. Знала ли она, обманывая меня с самого начала, или врала даже сама себе, заставляя себя верить в сказку? И зачем это все было нужно? Я не смог усидеть на месте и уже через пару секунд барабанил в Лолину дверь. За ней завозились, но не ответили.

– Открой, я все выяснил, – попросил я жалобно. – Ну же, Лола, открой дверь! Нам срочно нужно поговорить!

– Я хочу спать и уже давно легла, – ответила Лола с той стороны, но ее я был готов поспорить, что ее голос ни капли не был сонным. – Поговорим завтра, Джейк.

– Это очень важно! – я пнул по двери, начиная злиться от своей беспомощности и непонимания происходящего. – Давай, поговори со мной!

За дверью всхлипнули.

– Тебе хорошо, – раздался плачущий голос Лолы. – У тебя есть таланты, память опять же. Есть мечты и стремления, а еще – шанс все их реализовать. И тебя ждет твой Петер, с которым у вас Обещание. Ты храбрый и умный… А я никакая. Просто существую по инерции. Даже не знаю, что со мной завтра будет.

– Блин, неужели ты ни о чем не мечтаешь? – поразился я. – Разве ты не хотела встретиться с отцом?

– Ты читал, да? – всхлипнула Лола. – Никакая дочь ему не нужна, у него есть новый ребенок и новая семья. Он никогда не любил нас с мамой – бабуля говорит, мы были ему в тягость. Мама хотела удержать его ребенком, но у нее не вышло.

– Значит, можно мечтать о том, как встретишься с ним и плюнешь в наглую рожу! – предложил я с жаром и злостью. В тот момент я был готов сам плюнуть этому Гарсии в лицо, только бы Лола прекратила плакать.

– Не хочу мечтать о невозможном. И о чем-то настолько глупом и злом. Знаешь, Джейк, я бы могла поступить в Академию, чтоб и дальше учиться вместе с тобой, но на самом деле я вовсе не представляю себе жизнь там. И ничего не хочу.

Я привалился спиной к двери ее комнаты и сполз на пол. Судя по звуку, она сделала то же самое со своей стороны.

– Тогда не Академия, что-то другое, – предложил я уже спокойней. – Есть куча всего, что у тебя получается. Шить, готовить, петь… играть в спектаклях!

Лола хихикнула, меня немного отпустило. Я вдруг заметил, как крепко, до судорог, был сжат мой кулак.

– Играть в спектаклях, тоже мне, – сказала Лола. – Не могу я придумать ничего. Не могу найти, к чему стремиться. Почему нас, десятилетних детей, заставляют выбирать?

– Ну, Содружество понизило возраст совершеннолетия до шестнадцати, – сказал я осторожно. – Так что до взрослой жизни нам всего ничего осталось. Я читал, что это связано с акселерацией поколений… Кажется, лет сто-двести назад дети взрослели куда медленней, а наши сверстники из прошлого отставали бы от нас года на два-три. А вообще не волнуйся: в марте, перед подачей заявлений на экзамены, будут тесты на профориентацию… Если не можешь решить сама, тебе помогут.

– Скажут еще, что я глупая и ни для чего не гожусь! – снова заревела Лола. – Тебе хорошо, перед тобой все дороги открыты, потому что у тебя все получается!

– Эй, ты будто не знаешь, как я стараюсь! – обиделся я. – Так говоришь, будто я на всем готовом выезжаю. Не помнишь, что ли, что еще недавно ты меня учила ложку в руке держать и пуговицы застегивать? Вообще если хочешь чего-то добиться – просто бери и добивайся.

– Так я не хочу ничего, – возвращаясь все к тому же, продолжала реветь Лола. – Просто не знаю, чего хочу. Что делать, Джейк? Ты улетишь и оставишь меня одну, тогда я вовсе не смогу ничего делать.

Я запрокинул голову и стукнулся затылком в дверь, уставившись в потолок.

– Тогда не полечу никуда. Мне не нужна Академия, если я буду знать, что ты без меня грустишь.

От этих слов во рту осталась ощутимая горечь. Я удивился сам себе и не смог объяснить, почему сказал это. Но я действительно знал, что не смогу идти вперед, если она позади будет плакать по мне.

– Так нельзя, – тихо сказала Лола. – Если ты возьмешь и бросишь свою мечту и Обещание потому, что я глупая и слабая, то это будет никуда не годный поступок. И я буду винить себя за то, что еще и твою жизнь испортила.

– Тогда бери себя в руки, – ответил на это я. – Не обязательно решать что-то прямо сейчас. Ты можешь пойти в общеобразовательную среднюю школу, даже в Нью-Кэпе есть такие, я знаю. Тогда у тебя будет еще четыре года, чтоб понять, что ты хочешь делать.

– А если я так ничего и не найду, – начала Лола тихонько, – если не пойму, к какой цели мне стремиться или не смогу добиться ее, ты все равно будешь общаться со мной?

– Конечно! – без промедлений ответил я. – Ты мой лучший друг и настоящий родственник. Не обязательно делать великие дела и достигать великих побед, чтобы быть просто хорошим человеком. Пусть у нас разные родители, но я уверен, что ты моя родная сестра!

За дверью молчали. Потом раздался тяжелый, полный грусти вздох.

– Извини, что врала про отца, – сказала Лола. – Я почти убедила себя, что даже такую дурищу, такую Долли-растяпу, троечницу и прогульщицу, никому не нужную сироту и никому не интересную девчонку может кто-то ждать и любить. Но если врать другим можно долго, самой себе все равно очень скоро пришлось бы сказать правду.

***

Зима кончилась, март принес с собой теплые ветра и ручьи вдоль бордюров, весело несущие в ливневку прошлогодние бурые листья, которые пропустили по осени боты-уборщики. На День Святого Валентина в школе я получил внезапную гору анонимных открыток, почему-то вызвавшую у Лолы раздражение. Сама она, краснея и смущаясь, испекла мне торт, неуклюже разрисованный цветным кремом под пронзенное стрелой сердечко. Сути праздника я не особо понимал, потому просто порадовался торту и благополучно обо всем забыл, снова зарывшись в подготовку к экзаменам.

Перед пасхальными каникулами нам официально объявили, что три лучших ученика из каждой школы будут допущены к экзаменам бесплатно. Список, куда на этих условиях можно было поступить после, содержал только десяток военных школ, пару технических, Академию и марсианский Лицей Полиции. Меня это устраивало, моих соперников, видимо, тоже.

Дылда уверенно держал лидерство, ни разу не уступив первое место. Мы с Рыжим и девчонкой-старостой постоянно менялись позициями, прыгая от второго до четвертого по результатам каждой недели. Стоило мне проиграть, уступить им пару баллов, как настроение падало вслед за результатом. Лола утешала меня как умела, но сама не могла похвастаться бодрым настроем. Однажды я заметил, что она с самого Рождества стала спать со включенным светом, и когда спросил ее об этом, она только отшутилась.

Больше она не плакала, не жаловалась, но и не вернулась обратно к своей беззаботности. Ее тесты на профориентацию показали склонность к языкам и публичной деятельности, а я вспомнил о ее желании стать журналистом. Специально поискав школы с филологическим уклоном, я нашел огромную кучу вариантов и вывалил их все на Лолу. Она благодарила, но я не был уверен, что выбрала что-то себе по душе.

Прошла Пасха. В тонкой и кружевной, молоденькой салатово-зеленой травке в парке у школы мы всем классом устроили поиск яиц, а потом объедались шоколадом. Лола сбежала домой, почему-то решив не участвовать в общем веселье, хотя даже я решил, что это должно быть здорово.

В конце апреля, опять обнаружив себя на четвертом месте, я проигнорировал победный смешок Рыжего и направился прямиком к Дылде.

– Как ты это делаешь? – спросил я сходу. – Я хочу тебя одолеть!

– Не получится, – неожиданно спокойно ответил Дылда. – Ты зубришь, я видел. Рассчитываешь только на память. Неужели до сих пор не понял, что наша школьная программа не предполагает одну зубрежку? Смотри, где у тебя провалы?

– Гуманитарные предметы, – ответил я смущенно. – И… физкультура.

Дылда хмыкнул.

– Ничем не могу помочь с физкультурой, патлатый. Вообще удивлен, что ты за год так и не получил свою группу инвалидности, а до сих пор ходишь со всеми.

– Я поступаю в Академию Военно-космического Флота, мне нельзя инвалидность, – хмуро ответил я. – И помощи я твоей не жду! Просто скажи, что не так?

Дылда прищурился и сложил руки на груди.

– Мне кажется, ты вообще не понимаешь людей, – сказал он. – Чтоб рассуждать и делать выводы, надо уметь ставить себя на чужое место. Анализировать, а не просто заучивать тезисы. А ты не умеешь, патлатый. Потому ты никогда меня не догонишь.

– Еще посмотрим, – огрызнулся я, уязвленный его словами. – Мне не нужно разбираться в чужих мозгах, все можно продумать логикой.

Дылда развел руками, насмешливо улыбаясь.

– Вижу я, как ты продумываешь все, господин-четвертое-место, – сказал он ехидно. – Давай-давай, ползи, мелюзга!

Он встал из-за парты, по привычке глядя на меня сверху вниз, а я вдруг заметил, что почти сравнялся с ним по росту. Теперь этот полный превосходства взгляд Дылды выглядел не так убедительно. Я сделал шаг ему навстречу, почти столкнувшись с ним грудью, и сказал ему прямо в лицо:

– Я уделаю тебя к концу года. Без вариантов.

– Попробуй. – Дылда слегка оттолкнул меня и пошел к выходу из класса.

Я погрозил ему вслед кулаком, но особой злости не испытывал. Соревнование мотивировало меня. Стать первым хотелось не ради первого места, а ради того, чтобы стать лучше, чем Дылда.

Соперники делали мою жизнь куда интересней.

***

На улицах Нью-Кэпа расцветал зеленью, теплом и ярким солнцем поздний май, но мне, как и большинству школьников, не было до всей этой красоты никакого дела. Приближения экзаменов я ждал со смесью страха и нетерпения. Дни сливались в сплошную полосу, остановиться даже на миг было некогда.

Школа готовилась к очередным праздничным мероприятиям в честь окончания года, младшеклассники тут и там обсуждали скорые каникулы. Я не замечал ничего. Близились судьбоносные дни, а с ними все ярче пульсировало в голове: “Академия. Обещание. Петер. Адмирал”.

В день последней аттестации я открыл таблицу рейтинга, закрыв от страха глаза. За соседней партой раздался полный облегчения вздох Рыжего, что только добавило мне сомнений. Не в силах терпеть, я впился взглядом в строчки.

Второй.

Я был на втором, Рыжий на третьем. Повезло – последними были тесты по математике, я сдал их без ошибок, а наша конкурентка-староста, видимо, завалила.

Дылда остался на недосягаемом первом месте. Вот говнюк.

Лола ждала меня после уроков на ступеньках школы, что было редкостью в последнее время. Когда я подошел к ней, спускающиеся следом за мной девчонки-одноклассницы захихикали разом, как по команде.

Забыв про них сразу же, я протянул Лоле руку.

– Неожиданно ты, давно вместе домой не ходили, – сказал я.

Лола запрокинула голову и смотрела в небо, но руку мою взяла. Когда мы зашли в парк, она сразу запнулась за неровность асфальта, а не улетела на землю только потому, что держалась за меня. Я вспомнил, как в первый день в Нью-Кэпе, в первую нашу прогулку все время боялся до нее дотронуться, даже когда думал, что она запнется и свалится.

Почти ровно год прошел. Теперь я стал выше Лолы ростом и чувствовал себя гораздо старше и уверенней. Теперь я легко держал ее за руку, не давая упасть.

– Просто хотела сказать кое-что важное… Немного пройдемся, и скажу! А вообще ты ведь за всю весну почти не выходил из дома, – сказала Лола, улыбаясь мне. – Походы в школу и обратно не считаются, да, не считаются! Я беспокоюсь о тебе. Если получишь нервный срыв, то это будет очень плохо. Нужно хоть иногда отдыхать!

– Экзамены сдам и погуляю, – нахмурился я. – Пока на это нет времени. В финальном рейтинге я второй. Значит, все решено и путь в Академию открыт. Все зависит от того, сколько усилий я приложу.

– Второе место, ура-ура! – Лола запрыгала на одной ножке. – Эй, ты не рад, Джейк?

– Я рад, что попал в тройку. Но первого места так и не добился! Значит, был недостаточно хорош.

– Сделай выводы и действуй иначе? – предложила Лола.

Я сперва кивнул, а потом снова нахмурился.

– Как иначе-то? Все, что я умею, это учить именно так. Разве я виноват, что, даже запоминая всё, что вижу, я не всё могу понять? Знаешь, как я книжки читаю в последнее время? Быстро пробегаю глазами, по паре секунд на страницу, лишь бы все попало в поле зрения, а потом, уже позже, вытаскиваю эти страницы из головы и читаю, чтоб смысл понять. Как будто фотографии делаю, а потом уже их рассматриваю. И иначе уже не выходит.

– А если ты научишься чему-нибудь еще? – весело предположила Лола. – Слушай аудиокниги, с закрытыми глазами!

– Звучит как полная чушь, – сказал я недоверчиво, потом немного смягчился: – Но, думаю, я что-нибудь найду. Может, в Академии будет иначе. В любом случае, сейчас я должен думать только об учебе.

Лола дернула меня за руку.

– Ну чего ты, а? Весной всегда столько хорошего случается, кроме этих дурацких экзаменов! Например, школьный бал в честь окончания года… Вообще я на самом деле просто хотела спросить тебя: может быть, мы туда сходим?

Она робко заглянула мне в лицо.

Я задумался.

– Так вот что планируют воспитатели? Школьный бал… Если хочешь, сходи, мне не очень интересно.

До этого Лола шла вприпрыжку, а теперь замедлилась и зашаркала ногами по асфальту, уныло опустив голову.

– Как скажешь, Джейк, – протянула она тоскливо. – Занимайся учебой, сейчас это важно.

Мы миновали парк и вышли на тротуар ведущей к дому улицы. Я чувствовал висящую между нами неловкость и пытался прогнать из головы пульсацию навязчивых мыслей, смотреть по сторонам, слушать птиц и греться на солнце.

Учеба, Лола, учеба, Лола… Скоро будет лето. Второе и последнее мое лето на Верхней Земле, если все пойдет так, как я задумал. Раз она не хочет в Академию, то это будет последнее лето с ней.

На Луне-12, в Академии Военно-космического Флота, вокруг меня будет вечный мрак космоса – пока я тут, нужно получить столько неба, солнца, зелени и лета, сколько получится.

– Слушай, а ну ее сегодня, эту подготовку, – сказал я, останавливаясь. – Пошли мороженого купим? Думаю, в центральном парке уже поставили лотки. И про бал я подумаю. Ты права, нужно же хоть иногда отдыхать!

========== Глава 12. Вверх и вперед. ==========

В первый день экзаменов Дылда пришел мрачнее тучи. Оттолкнув попавшегося под руку Рыжего так, что тот едва не упал, он прошел к своему месту и с размаху плюхнулся на стул, хмуря брови до того, что глаз под ними почти не было видно. Я покосился на него удивленно, но ничего не сказал, концентрируясь на экзаменах.

Накоплений, заработанных в “У Русалки”, хватило на Лолу и даже осталось немного. На самом деле мы до конца были уверены, что их не хватит, но в последний момент проверили Лолин счет, на который Босс присылал зарплату, и увидели там сумму куда большую, чем ожидалось. Хватало даже на пару билетов в Скай-Нью-Йорк на каникулах.

Лола так переживала, что не смогла уснуть с вечера, и теперь сидела растрепанная, сонная, с опухшими красными глазами, совой глядя в одну точку перед собой. Я же, наоборот, неожиданно для себя прекрасно выспался, потому был готов к битве и абсолютно уверен в своих силах. В тот момент я забыл обо всем, даже о Лоле. Шанс на собственное будущее я не мог упустить.

Воспитатель запустила программу тестирования, каждый из нас вошел в свою учетную запись и подключился в общую внутришкольную Сеть. Пройдя по рядам и проверив, правильно ли надеты на нас шлемы виртуалки, воспитатель вернулась к своему столу и нажала на “Старт”.

С первыми тестами я справился легко. Программа учитывала все – скорость выполнения заданий, сомнения между вариантами ответов, перемещения моего взгляда. Каждый раз делая паузу и закрывая глаза, чтоб отыскать в памяти подходящие для ответа страницы учебника или статьи из Сети, я отвечал на все в одном ритме, нигде не задерживаясь, не сомневаясь в ответах, никуда не отвлекаясь.

С практическими задачами было сложнее. Пусть объем того, что требовалось сделать, был невелик, но задачи охватывали всю школьную программу, заставляя напрягать каждый уголок мозга, чтоб их решить. Времени закрывать глаза и копаться в памяти больше не было – чтоб сохранить темп, я пытался думать параллельно, глядя на условия задачи будто сквозь материалы и тексты, которые были нужны для решения.

Количество разной информации в моей памяти было настолько огромным, что под конец я начал путаться. Приходилось вспоминать не только страницы учебника, но и происходящее вокруг, чтоб понять, где, когда и в какой момент учебы мы проходили ту или иную тему, чтоб просто отыскать нужное среди всего остального.

Закончив, я с облегчением стащил шлем и увидел, как Рыжий и Дылда сделали то же самое сразу после меня. Воспитатель подняла на нас удивленный взгляд. Остальные ученики еще сидели почти неживыми куклами – руки на джойстиках управления, головы в шлемах изредка дергаются в разные стороны.

– Еще целый час до конца! – сказала воспитатель громким шепотом. – В вас я не сомневаюсь, но вы точно все хорошо подумали над всеми ответами?

Мы кивнули одновременно, а потом обменялись долгими взглядами. Чувствуя некую гордость, что пусть на секунду, но закончил раньше них, я поднялся из-за парты, потягиваясь и разминая затекшую от долгой неподвижности спину. Несмотря на удобные анатомичные сиденья, усталость все равно ощущалась, заставляя мышцы ныть.

– Мы свободны? – спросил я, не понижая голос. Все равно в этих шлемах никаких посторонних звуков не было слышно.

Воспитатель кивнула, прижав палец к губам. Я вышел из класса, Рыжий и Дылда последовали за мной, едва не столкнувшись в дверях.

– Куда прешь, даун! – возмутился Дылда, вполсилы заехав Рыжему поддых. – Не видишь, что ли, что я иду? И кстати, эй, патлатый, погоди!

Я нехотя остановился посреди коридора, думая, подождать Лолу в парке или на школьных ступеньках. Дылда подошел неспеша, вразвалочку, держа руки в карманах похожего на военный комбеза.

– Ты раздражаешь меня, – сказал он без предисловий. – Ты начал меня бесить с первого взгляда. Пришел, нарушил мою иерархию, вмешался в мой порядок… Покушался на мое первое место! Рыжий вообще до сих пор уверен, что ты шпион. Всем станет легче, когда ты поступишь в свою Академию и свалишь из Нью-Кэпа. Надеюсь, мы никогда не встретимся вновь, патлатый. Черт, я даже не могу побить тебя, отец запретил мне думать об этом, и как бы я ни ненавидел этого старого пердуна, пойти против его слова я пока не могу!

– Почему меня нельзя бить? – подозрительно спросил я, неожиданно для самого себя игнорируя признание насчет раздражения. – Что тебе сказал отец?

Дылда смотрел на меня в упор, будто не хотел пропустить мою реакцию.

– Не верю я Рыжему, звучит как бред параноика, – сказал он медленно, – но тебя правда кто-то крышует. Если бы с тобой что-то случилось по нашей вине, у отца были бы крупные проблемы.

– Это связано с семиугольной печатью? – спросил я, едва дослушав его до конца.

– Определенно связано, я, ну, уверен в этом, – к неудовольствию Дылды вмешался подошедший к нам Рыжий. – Скажи, а что все-таки произошло зимой?

Они оба молча смотрели на меня, ожидая ответа. Я выдержал их взгляд и ответил, не скрывая:

– Сперва на меня напал псих с пистолетом. Я уронил его на торчащие осколки стекол. А потом, через неделю, пришлось разбить лицо одному наркоману-уроду… крышкой от бачка унитаза.

– И оба умерли? – тоненько пискнул Рыжий. Лицо его стало белым, как лист бумаги, но глаза горели тем сумасшедшим огнем, который я у него уже видел.

Я кивнул и, как умел, развел руками.

– Ты действительно ненормальный, – сказал Дылда внезапно охрипшим голосом. Он смотрел оценивающе, будто еще сомневался, вру я или нет. – И тебя реально опекают где-то наверху, иначе я не представляю, как ты еще остался в школе… да вообще в Нью-Кэпе! Отец всегда орет про статистику, а ты можешь в одиночку опустить ее на самое дно!

Он рассмеялся и потер лицо ладонью.

– Ты что-нибудь чувствовал? – спросил в свою очередь Рыжий. – Я, ну, имею в виду, когда…

Я смотрел себе под ноги.

– Радость, что спас свою жизнь. Гордость, что защитил близкого человека. Тяжесть от сделанного выбора. Возникни необходимость, я бы повторил это хоть сотню раз, но удовольствия оно не принесло…

Рыжий нервно облизал губы.

– Ты победил врагов, ты храбрый, – сказал он. – Неужели тебе не было страшно?

– Было, конечно! – ответил я. – Еще как!

Дылда покачал головой.

– Нет, все-таки я надеюсь, что больше никогда не встречусь с тобой, – все еще хрипло сказал он. – Стань военным, добейся своих целей, патлатый. Ты будешь отличным солдатом, твоя крыша не ошиблась, но можешь и слететь с катушек, став опасным преступником. Тогда я тебя найду и посажу за решетку, понял?

Он погрозил мне кулаком. Рыжий хихикнул.

Мой уставший после экзамена мозг зашевелился вновь.

Я смотрел на этих двоих и не мог ничего понять. Несмотря на то, что они мне явно поверили, они не убегали, не боялись и не пытались сделать что-то, что в моем представлении должны делать люди, узнав такие жуткие вещи.

Я только что сказал, что убил двух, мать его, человек. Может, все дети жестоки и не понимают таких вещей? Думают, что оно как в книжках, когда герой убивает злодеев, по пути спасая прекрасную даму? Если уж на то пошло, то какая реакция правильная? Это для меня в собственных действиях не было ничего страшного, но я не мог не задуматься, как это ощущается остальными.

Иногда действительно приходилось ставить себя на место других и представлять, что они подумают. Но пока что у меня вовсе не выходило угадывать ничью реакцию, будто их мозги действовали совсем не так, как мой. Шаблоны поведения людей, описанные в книгах, работали не всегда.

Сейчас передо мной стояли два моих сверстника, совершенно разных, но оба никогда не ладивших со мной, выросших в тепличном, игрушечном Верхнем Городе. И оба они явно не испытывали страха передо мной – до сих пор неизвестным, чужим, странным, признавшимся в страшных вещах человеком.

Потому я оставил любые попытки их понять и просто спросил Дылду:

– Ты в копы собрался? Гонишь!

– В Лицей Полиции, – ответил он. – На Марс. Отец жуть как хочет видеть меня при себе, следующим мелким чиновником. Сегодня все утро мне мозг промывал! А я хочу от него свалить подальше.

Никакого напряжения. Будто до того мы говорили о погоде. Ухмыльнувшись, я представил себе Дылду копом и сказал:

– Черт возьми, если у нас будут такие полицейские, то и без преступников жизнь будет опасной! Ты же бандит натуральный!

– Кто бы говорил, псих ненормальный, – парировал Дылда.

Рыжий поднял стиснутые кулаки, прервав нашу словесную перепалку.

– А я, ну, хочу стать программистом! – сказал он. – Буду создавать мозги кораблям дальнего следования! Я, ну, мечтаю о том, что однажды человечество доберется до всех уголков Вселенной, не оглядываясь на запасы галактиония.

– Галактионий – новый металл, не вписывающийся в таблицу Менделеева? – вспомнил я. – А как он связан с покорением космоса?

– Без него невозможен выход в гипер, дурачина, – ответил вместо Рыжего Дылда. – Удивлен, что ты таких простых вещей не знаешь, а еще хотел мое первое место занять!

– Этот металл называют волшебным, потому что он сохраняет сознание человека при гиперпрыжке, связываясь с нервной системой, – более развернуто пояснил Рыжий. – Это проходят в средней школе, но я, ну, заранее изучил все, что, ну, нашел по этой теме… Я, ну, мечтаю создать такой мозг корабля, который сможет ориентироваться в гиперпространстве без помощи человека!

– Ха, думаешь, у тебя получится? – засмеялся Дылда. – Ты же неудачник! И твоя мамаша не потянет твою учебу в технаре, потому что лучшая техническая школа находится на Эвридике, а это жутко дорого!

– Тогда, ну, буду работать! – решительно ответил ему Рыжий. – Или поступлю сперва на Титан! Я долго, ну, думал и понял, что если не сконцентрируюсь на своей мечте, не сделаю ее настоящей целью, то так и останусь сидеть тут с мамой, в этих дурацки связанных свитерах!

Он дернул себя за подол кофты так, что затрещали нитки. Мы с Дылдой оба смотрели на него с удивлением.

– Вы оба будете стараться, так? Я вас не хуже! – пискляво, но уверенно сказал Рыжий. – Пусть у меня нет богатенького отца или твоего, Джейк, покровительства со стороны военных, я, ну, решил, что все равно добьюсь успеха, если буду стараться!

– Звучит так, будто ты думаешь, что нам все на блюдечке с голубой каемочкой принесли! – возмутился за нас обоих Дылда. – Если уж о кто приложил титанические усилия, чтоб идти к своей цели, то это мы, слышишь, ты, недоразумение веснушчатое?!

Я толкнул Дылду в плечо, чувствуя, как наполняет меня азарт.

– Хей, как думаешь, это вызов? Битва целеустремленности или типа того?

– Да ну тебя! – отмахнулся Дылда.

Он сунул руки обратно в карманы комбеза, выпрямился и посмотрел на нас, задрав подбородок.

– Поступайте куда хотите, добивайтесь чего хотите, но давайте без меня, – сказал он высокомерно. – И только попробуйте ничего не добиться! Но учтите, мне до вас никакого дела нет, идиоты, совсем-совсем! Счастливо оставаться.

Он развернулся и пошел к лестнице. Азарт все еще бил во мне через край, поднимая настроение к верхней возможной планке. Вот теперь я был уверен, что понял другого человека правильно, догадался о его мыслях и причинах поведения.

Это действительно был вызов. Даже если мы будем учиться в разных местах, даже если правда больше никогда не увидимся после выпуска из начальной школы. Ощущение, что мне есть, кого обгонять, было непередаваемо.

Стать лучшим без достойных соперников было бы неинтересно. Еще одно Обещание, пусть и не сказанное вслух, толкало меня вперед.

Я не сопротивлялся, желая этого всем сердцем.

И только потом, дома, уже отпраздновав с Лолой благополучно завершившийся первый экзамен, лежа на своем диване и глядя на то, как она зашивает мне правый рукав у новой, купленной на лето рубашки, я снова задумался.

Лола тоже не испугалась того, что мне пришлось сделать, хотя уж она-то знала эти истории со всеми ужасными деталями.

Даже моя мягкая, неконфликтная, добрая Лола не стала бояться или ненавидеть меня за то, что я кого-то убил. Да, в первый раз я защищал свою жизнь, а во второй раз спасал ее саму. Но разве это нормально – тихим домашним детям так легко принимать чужую смерть?

Мысли рвали голову на части. Возможно, такая реакция у людей даже к лучшему. Возможно, я просто ничего не понимаю в людях.

Возможно, все так и должно быть, и я слишком много думаю. Наверное, я куда хуже них воспринял чужую смерть, продолжая даже спустя столько времени копаться в своих чувствах и анализировать их. Вот только из кого – из сомневающегося меня или из остальных, реагирующих так спокойно – получатся в итоге лучшие солдаты?

***

К Школьному Балу Лола готовилась заранее. Подшила старое платье, погладила мои черную рубашку и джинсы. Я думал, мою зеленую бабочку ничего не спасет, но она ухитрилась отстирать ее до первоначальной чистоты.

Ни одной капли крови того ублюдка не осталось на моей парадной одежде. С зимних каникул я слегка подрос, потому подгибку на джинсах пришлось распускать, как и пару швов на рубашке, но Лола справилась и с этим.

– Мне точно нужно идти в этом? – спросил я, чувствуя смутную тревогу. – Не напоминает о всяком… плохом?

Лола затрясла головой.

– Наоборот, только о том, что ты меня спас, – сказала она. – А значит, ничего плохого!

В последний майский вечер школьный спортзал украсили цветами и лентами. Наши одноклассники собрались донельзя приличные: мальчики в костюмах, девочки в пышных платьях. Почти всех привели родители, для которых на празднике были выделены отдельные столики в углу. Младшие классы тоже были здесь, одетые куда обычней, но все равно все яркие, пестренькие, как птенцы. Они бегали туда-сюда по залу, мешая старшим, пытались танцевать и таскали фрукты с тарелок.

Мы с Лолой, как обычно, опоздали, потому пропустили половину конкурсов и заглянули в зал в середине какой-то медленной песни.

– Танцевать, танцевать! – сразу потащила меня Лола. Я морщился, но сопротивляться не стал.

В жизни никогда не танцевал и даже не думал, что придется. Оглядываясь по сторонам, я понял, что без правой руки мне даже толком не встать как нужно, потому просто положил левую Лоле на талию, а она радостно плюхнула свои ладошки мне на плечи.

Готов был поспорить, что на нас таращились все, кому не лень. Лола закрыла глаза и улыбалась, а мне было неловко, будто эти взгляды щипали и толкали меня. Потому я сделал самое суровое выражение лица, на которое был способен, и решил во что бы то ни стало не ударить в грязь лицом.

Уверенный, что вокруг все смеются, я мысленно плюнул на мнение каждого и героически продержался до конца песни, сохраняя прямую спину и гордо поднятую голову, при этом даже ни разу не наступив Лоле на ноги.

Но никто из одноклассников или малышни так и не засмеялся над нами. Когда музыка кончилась, я взял Лолу за руку и отвел за один из свободных столиков, чувствуя, что колени у меня слегка дрожат, но стараясь не подать виду.

– Как в этом году все красиво сделали! Ой, там есть стол с пуншем и сладостями! Хочу пить, – попросила Лола, усевшись за столик. – Принесешь?

– Без проблем. – Я нашел стол, о котором она говорит, и отправился туда, ловко огибая танцующих или просто стоящих группками ребят.

У стола с пуншем я натолкнулся на Дылду. С зализанной на бок коротенькой челкой, в светлом костюме и кремовых ботинках он выглядел довольно смешно, но не менее внушительно, чем в обычном своем полувоенном комбезе. Хмуро посмотрев на меня поверх стакана, он отвернулся, ничего не сказав.