Текст книги "Идеальные Солдаты (СИ)"

Автор книги: Kleine Android

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 50 страниц)

Я дышал через раз. Пальцы запутались в волосах, натянув косу почти до боли.

Он знал не только ответы. Он знал вопросы. И это я-то игрок?

– Не веришь? – не открывая глаз спросил он, хмыкнув. – Делай, как знаешь. Мне нет смысла врать тебе. Я еще не сказал тебе ни слова лжи, ни сейчас, ни в первую нашу встречу.

– Ладно. Тогда не ври и дальше. Ты сказал, что находил четверых. Кто они? – я держал в голове картинку и ждал, совпадет или нет. Что он ответит?

– Четверых, это включая меня и тебя. Еще есть Стрекоза и Акула, – чуть помедлив, ответил Феникс. – Девчонки, ждут на Эвридике. Первой скоро шестнадцать, как и тебе, я вытащил ее из довольно глубокой задницы. Сейчас она на домашнем обучении. Вторая заканчивает Аристей. Ей тоже пришлось кое в чем помочь.

Совпало. Сложилось в одно.

Трепет вперемешку со странным удовлетворением. Он – Первый, от лица которого я жил во снах столько раз. Изящная бледность рук, космос или серые коридоры. Операция… Я помнил вытащенные наружу внутренности, среди которых блестело серебристое сердце.

Отбросив косу за спину, я приподнялся с кресла. Торчащий из-под майки шрам, которого я не видел у него в детстве, в ту встречу на Нижней Земле. Страшный, как от настоящего вскрытия. Но Феникс был вполне жив, подвижен, розовощек и улыбчив, что не свойственно побывавшим на столе у патологоанатома.

Он – Первый. Значит, серый коридор с бесконечностью дверей, табличка с именем младшего секретаря «Венера Энерджи», все это было в его жизни. Мне требовались еще подтверждения.

– Кто такой Свен Ларссон? – спросил я, вытащив это имя из архивов памяти.

Феникс застыл. До того ровное дыхание сбилось.

– Странный вопрос, – сказал он после паузы. – Я думал, тебе интересно будет что-нибудь еще про искры и их носителей.

– Что, не готов к отклонениям от сценария? – съязвил я.

Феникс молчал еще несколько секунд. Потом вновь расслабился, потянулся и открыл один хитрый глаз.

– Это мой отец. Вот уже почти восемнадцать лет меня зовут Петер Ларссон, я сын важной шишки из «Венера Энерджи». Приличная семья, отличное генетическое наследие, шведские корни. Даже акцент сперва сохранялся, потому что общий язык Содружества в детстве я учил вторым. Этого достаточно?

Я рылся в памяти, сравнивая образ Свена Ларссона с Фениксом. Теперь стало ясно, почему я все не мог догадаться, где видел его раньше. Черты отца в лице сына, вот что сбивало с толку. Сейчас, повзрослев, Феникс стал схож с ним куда сильней, чем в детстве. Тот же квадрат подбородка, пусть смягченный ямочкой, почти черезчур мужественный угол челюсти. Улыбка другая, нос – недоразумение, зато светлые брови – один в один.

Но было и серьезное отличие.

Что виденный мельком вживую, в холле дома Ма и Па, что с крохотной фотографии из личного дела на сайте «Венера Энерджи», Свен Ларссон смотрел на мир мрачно и холодно, будто ледышки-глаза не давали взглянуть иначе.

Феникс, бешеная жар-птица, до предела раскаленная звезда, был ему полной противоположностью, несмотря на все мнимое внешнее сходство.

Терпеливо дождавшись, пока я вынырну в реальность, он зевнул и сел в кресле.

– Все, закончил сравнительный анализ? Со стороны выглядело так, будто ты меня сканируешь, – поежился он, поднимаясь на ноги. – Ладно, я молодец и вспомнил про одно очень важное дело. Мозг в прыжках охрененно кушает глюкозу. Предлагаю освоить запасы, о которых я дальновидно позаботился перед полетом. Короче, пора поесть!

В потрепанном шкафчике, кроме стандартных сухпайков нашлись сендвичи, сладости и вода. Вгрызаясь в шоколадку, Феникс бросил взгляд на приборы, охнул и метнулся к креслу.

– «Ригель» вышел на нужный курс и набрал скорость, сейчас выключит двигатели! – быстро сказал он через плечо. – Прижмись куда-нибудь, чтоб башкой не стукнуться. Посидим в невесомости.

Сразу после его слов нас толкнуло снизу, как в лифте в конце поездки. Двигатель замолчал, дальше корабль летел по инерции.

Феникс отцепился от кресла, легко сделал сальто назад и схватился за скобу в условном потолке. Второй рукой он поймал улетевшую шоколадку.

– Неплохо летаешь. Я бы тебе похлопал, – сказал я, наблюдая за всей этой акробатикой. – Но, увы и ах, рук на все не хватит.

– Прощаю тебя на первый раз, – рассмеялся он с набитым ртом. – Ну, как, остались вопросы? Не интересно про девчонок узнать?

– Интересно, – согласился я. – Рассказывай. Все равно еще кучу времени с тобой торчать.

– Не нравится моя компания? – хмыкнул он, потом погрозил пальцем. – Погоди, я сам догадаюсь! Не нравится… бездействовать? И не иметь влияния на ситуацию!

– Твоя компания тоже не фонтан, – осадил я всю эту проницательность. – Не беси меня. Рассказывай, раз уж начал. Почему такие имена у всех странные?

Феникс отцепился от скобы и завис в воздухе, медленно вращаясь. Обертка от шоколадки плыла рядом, он отогнал ее щелчком.

– Стрекоза и Акула – позывные, для удобства, – начал он. – Можно сказать, традиция и наследие. Как я выяснил, такие крупные искры не исчезают после смерти «носителя», а передаются дальше. Не реинкарнация, но что-то вроде нее. Конечно, ваши сознание и память с этим не связаны. Личность человека исчезает, когда умирает мозг. Маленькие искры, какие носят все, кроме нас, исчезают тоже. У наших же достаточно энергии, чтоб гореть и дальше. Кучу раз я тщетно пытался найти вас, найти остальных. Сейчас все сложилось крайне удачно. Кроме того, что я смог вас отыскать, вышло еще и взять под защиту.

– За девчонками ты тоже с детства следил? – угрюмо спросил я.

Феникс ожидаемо кивнул.

– Политика невмешательства. Оберегать со стороны, но не помогать. Я давал всем возможность выбирать. Каждый из вас выбрал идти со мной в итоге.

– И после этого ты утверждаешь, что игрок я, не ты? – моим мрачным взглядом, кажется, можно было от стен отталкиваться в этой невесомости.

Феникс сложил руки на груди и запрокинул голову, с моего ракурса он болтался вверх ногами.

– Ты игрок, Джейк. Не сомневайся. А вот я – крупье. Такая аналогия устроит?

Я облизал пересохшие губы. Двойной пульс колол вены изнутри, хоть теперь я и знал, что это бьется за сердцем.

– Считай, я вам карты сдавал, – продолжал Феникс. – Ну, или вы мои квесты получали, как будет угодно. Правда, сам в стороне я стоять не могу. Это вокруг меня вся каша варится. Считай, ты познакомился с главным героем. Девчонки на той же позиции, что и ты. Если дальше справитесь со всем, что я подкину, забьем на возраст и иерархию, сделаем вас маршалами. Хочешь?

– Хочу стать следующим крупье, – отрезал я. – Решать, кто в этой игре победит. Ладно, ты Феникс, они Стрекоза и Акула. А я кто?

Перевернутое лицо излучало любопытство. Смотреть на него серьезно было просто невозможно.

– А как ты думаешь? – спросил он, дразнясь.

Ответ пришел сам, будто всегда был в моей голове.

– Ящер. Как те твари в морях Эвридики, что сливаются с местностью и охотятся на косяки мелких рыб. Как монстры, что ходили по Земле миллионы лет назад. Как жившие до Войны существа, потеря хвоста для которых не оборачивалась трагедией – лишь толчком к новой жизни.

Феникс улыбался. Без иронии, без вечного нахальства – ну, насколько я мог понять по его перевернутому лицу.

– Добро пожаловать домой, старый друг. Да, ваша память не сохраняется при переносе искры, это так, но пару десятков лет назад мы уже шли бок о бок по одному пути. Тогда я потерял тебя и остальных. Больше этого не случится.

Он выпрямил ноги, уперевшись ими в условный потолок, оттолкнулся, через кувырок приземлившись рядом с моим креслом, потом схватился за свое и почти уселся, сюрреалистично зависнув в десятке сантиметров над его поверхностью.

– Сейчас будут корректировки курса, заработают маневровые, – сказал он, глядя на столбцы информации на экране. – Мы идем довольно близко к внешней планете, к Меланте. Может немного трясти.

До самой Эвридики я молчал. Приходил в себя, раскладывал все в голове по полочкам.

Искры, особенность всех мыслящих существ. Гаснущие при гиперпрыжке, доводящие людей до сумасшествия. А еще уникальные Искры, не исчезающие после смерти сознания.

И я среди всего этого. Ящер. Один из четверых.

Четверых ли?

Он – Первый. Его глазами я видел космос, взрыв дворца шейха, дверь кабинета Свена Ларссона. Вторая и Третья – девчонки, Стрекоза и Акула. С ними все сходится, совпадает с теми снами. От лица одной я видел рабство в гареме и спасение оттуда, от лица второй – страшную женщину, приносящую боль, а потом комнату на Аристее.

Но был же еще один сон. Если я Пятый, то есть кто-то Четвертый.

Неужели Феникс про него не знал?

Сказать ли ему обо всех чужих снах? Объяснить, откуда знаю про его отца?

Отчего-то меня грела мысль иметь в голове хоть что-то, о чем он не знает. Как уголок личного пространства, куда никому нет доступа. Потому я оставил это на потом. Припрятал до более подходящего случая.

Феникс вполглаза следил за отчетом по работе автопилота и совершал набеги на шкафчик с едой. Я не задавал больше вопросов, он не лез с ответами. Несмотря на все недомолвки и странность ситуации, молчание не давило, не было неловким. Просто мы оба думали о своем, не мешая друг другу.

Не то что Джерри, вечно достающий по поводу и без. Интересно, как он там? Сколько времени мы тут болтаемся? В Академии уже, наверное, обед…

Часы бездействия прошли быстрей, чем я ожидал. Погруженный в свои мысли, выглядывая из внутреннего мирка только чтоб помочь Фениксу с уничтожением сендвичей и шоколада, или выругаться на устройство туалета на несчастном «Ригеле», я сам не заметил, как мы приблизились к конечному пункту.

За лобовым стеклом переливаясь радугой атмосферы, увеличиваясь и заполняя собой весь обзор, сияла яркая, светлая, облачная поверхность Эвридики. «Ригель» садился.

Тихо ругаясь сквозь зубы, я вцепился в подлокотник, надеясь, что посадка обойдется без происшествий. Бедный кораблик начал трястись. Феникс страдал и мучился, отдавшись на волю автопилота и все равно постоянно порываясь ухватиться за штурвал.

– А ну, держись покрепче! – завопил он. – Эвридика ждёт!

В атмосфере нас встретили три юрких крохотных беспилотника, мелькая на периферии обзора. Феникс вышел на связь с Центром полетов Столицы, дублировал голосом передачу позывного и личного номера, а чтоб не оставалось сомнений, нецензурно послал весь Центр далеко и надолго за то, что усомнились в нем, великом и ужасном.

– Блин, ну и время сейчас, – сказал он недовольно, отключая связь. – Даже меня, паникеры, проверяют по десять раз. Конечно, вдруг первое лицо Содружества везет с собой толпу шпионов и бандитов!

Зелёные моря и изумрудные льды Эвридики виднелись под нами в разрывах облаков. Перегрузки казались ужасной тяжестью после долгих часов невесомости. «Ригель» в очередной раз сменил конфигурацию обшивки, выходя из свободного падения, корректируя курс маневровыми двигателями и переходя на планирование. Беспилотники держались рядом, то и дело выныривая из облачных пиков.

Мы вошли в облака, в кабине на миг стало темно, но в следующую же секунду под нами и вокруг развернулась бездна из сотен оттенков блестящей, многогранной и изменчивой зелени.

– Старушка-Земля всегда была голубой планетой, – сказал Феникс сентиментально. – А юная Эвридика прекрасна в своем весенне-зеленом. Она полностью покрыта водой, и толщина ее океанов намного больше, чем на Земле. А ведь если бы не атмосфера, быть Эвридике ледяной глыбой!

– Я учил географию в школе, – сказал я, морщась от непрекращающейся тряски. «Ригель» то и дело нырял в воздушные ямы. – И помню, что без атмосферы тут было бы ниже семидесяти градусов, а так плюс десять Цельсия.

– Хреново ты учился, если не знаешь подробностей. Это только на экваторе, – поправил Феникс. – И только днём, ночью-то ближе к нулю. Учитывая, что ночь и день тут идут аж по трое Земных суток, это довольно ощутимо.

Я подумал про трое суток темноты и вздохнул.

– Грустно без солнца, сложно привыкнуть будет. Как тут бедные люди вообще живут?

– Ты пять лет в искусственном освещении жил, тебе-то чего привыкать? – удивился он мимоходом, потом сосредоточился: – Ладно, хватит болтать, я перейду на ручное управление.

– Пусть меня похоронят в космосе, как воина, – сказал я мрачно, вцепляясь в подлокотник. У поверхности планеты, под защитой ее гравитации, я ощущал себя гораздо уверенней, чем в открытом космосе, потому даже не стал закрывать глаза.

«Ригель» опустился к самой воде. Шквалистый ветер гнал по океану огромные волны, разбивающиеся об искусственные каменные гряды-волнорезы, а на горизонте, ломая его идеально гладкую линию, вставали вершины города-острова. Они быстро выросли до небес, перекрывая обзор, и Феникс сбросил скорость. Однообразие воды под нами сменилось переплетением металлических конструкций. В центре острова, над упирающимися в облака стрелами зданий, нависал округлый матовый купол. Беспилотники нырнули куда-то за него, прощально моргнув огоньками на крыльях.

Феникс подвел «Ригель» почти вплотную к щетинящейся металлом громаде города-острова, облетая его по периметру на малой скорости и едва не цепляя за стену крылом.

– Так, где же тут был шлюз? Навигатор пишет, что ещё шесть тысяч метров, – пробормотал он, задумчиво вглядываясь в паутину конструкций. – Понастроят всякой хрени, я потом разобраться не могу…

– Если ты не впишешься в шлюз, я тебя утоплю, – пообещал я, чувствуя, как дергается глаз в ожидании грядущей посадки. – Прямо вот этой вот рукой утоплю!

– Ой, спокойно, я уже все нашел! – заявил он беспечно, тут же выворачивая штурвал.

«Ригель» развернулся едва ли не на сто восемьдесят градусов, со скрежетом чиркнув крылом по стене и размазав нас перегрузкой по креслам.

Провал шлюза чернел открытой пастью. Феникс сбросил скорость до минимума и, регулируя положение в воздухе толчками маневровых двигателей, почти идеально вписался в магнитное поле, мягко подхватившее нас на входе.

Когда шасси корабля коснулись пола, я подавил последний приступ тошноты и шумно выдохнул, мысленно восславив судьбу за то, что не умер сегодня.

Шлюз закрылся за нами, загудела вентиляция. Кораблик покатился вперед, в темноту. Через секунду с боков ударили струи белесого пара. Затем, проехав еще метров сто, «Ригель» замер, остановившись окончательно.

Феникс освободился от ремней, выбрался из кресла и подал мне руку.

– Поднимайся, зелёный человечек, – сказал он задорно. – Сил нет, как мне надоело сидеть тут и балду гонять!

– Что, все закончилось? – я принял руку и встал.

Феникс хлопнул меня по спине так, что я закачался.

– Вот дурак, все только начинается! – сказал он, принимаясь открывать наружный люк.

Воздух в ангаре, в который мы попали, резко пах машинным маслом. Громко гудели вентиляторы. Мы вылезли на крыло и спрыгнули вниз, на пружинящее покрытие пола, где нас уже ждали.

Четыре человека в серой форме отдали честь и щелкнули каблуками. Феникс жестом подозвал одного, высокого юношу с погонами лейтенанта.

– «Ригель» куда обычно, вещи забрать, – приказал он тем самым тоном, которого физически невозможно было ослушаться. – Пните механиков, кажется, там проблемы с правым крылом.

Лейтенант стоял прямо, как палку проглотил, прижав руку к козырьку фуражки, но все равно будто становясь меньше ростом под вниманием адмирала.

– Сэр, да, сэр! – отчеканил он, задрав подбородок и выкатив грудь колесом.

Феникс не удостоил его даже взглядом и поманил меня за собой, в сторону выхода. Двое солдат проследовали за нами, четко шагая в ногу, лейтенант с ещё одним остался у «Ригеля». Мы миновали двойные двери и пошли по длинному коридору где-то внутри стены, судя по тому, как он едва ощутимо загибался по окружности. Шаги отдавались гулкими эхом, над нами горели лампы дневного света, на стенах мерцали указатели.

Обстановка угнетала. Серый пол и стены, редкие бледные лампы. Уходящая в невидимую бесконечность глотка коридора.

Стены здесь будто давили со всех сторон.

Я обернулся на наших сопровождающих. Они шли молча, сохраняя каменные лица. Их ботинки синхронно чеканили шаг по бетону пола.

– Нельзя же такой персоне, как я, прибывать вовсе без группы поддержки, – тихо сказал Феникс, поймав мой вопросительный взгляд. – Хотя, улетал я не официально, вот и встречают не торжественно. Все скромно, потому через черный ход. Ничего, ещё немного и дома будем.

Я промолчал. Из одних коридоров я попал в другие. Из одних замкнутых пространств в новые. Да, здесь было чертовски, чертовски неуютно. Я не успел подумать об этом во время полета, зато теперь эта мысль замаячила красной тряпкой.

Снаружи бушуют ветра и волны, воздух наполнен парами ядовитых веществ, а вода и того хуже. Люди на Эвридике ютятся здесь, внутри коридоров мрачного города-острова? Запах машинного масла и лампы дневного света – лучше, чем ничего, но…

И так во всем городе? Он везде такой?!

Пока что мне тут нравилось не особо.

Мы вышли из коридора и попали в помещение с низким потолком, где стояли пара десятков одинаковых автомобилей. Маленькие и черные, гладкие и обтекаемые, одновременно похожие на земные машины и совсем другие, они видимо были сделаны специально для ограниченных пространств Эвридики и казались крохотными инопланетными корабликами. Наши провожающие распахнули дверцы одной из машин, мы залезли на заднее сиденье, сами они расположились на переднем.

– Сейчас до резиденции, там нас оставят, – сказал Феникс, устраиваясь на сиденье со всем комфортом. Он сложил руки на груди и закинул ногу на ногу, откинув голову на спинку. Серьезное, непривычное выражение лица сохранялось, вгоняя меня в ступор.

Что из этого – игра? Который настоящий – хладнокровный командир или беззаботный весельчак?

Одно было ясно – с этим официальным Фениксом поболтать не получится, потому я уставился в окно. Машина вырулила со стоянки и оказалась снаружи, на улице. Сзади высилась стена, быстро теряясь за силуэтами зданий. Озираясь по сторонам, я прилип к окну, чувствуя, как лезут на лоб мои глаза.

Мы выехали на одну из серебристых дорожных лент, встраиваясь в редкий поток цветных ярких машинок, красивых и разных, среди которых встречались и такие же, как наша, черные глянцевые такси. Дорога поднималась в воздух без видимой опоры, огибая здания на высоте десятков этажей, внизу мелькали ярусами скверы и парки, зеленели деревья, блестели голубыми островками земного неба бассейны и пруды.

Столица была куда больше, чем показалась вначале.

Я посмотрел наверх, насколько было возможно это сделать, не открывая окно машины.

Небо над городом было нежно-сиреневым, в зените переливаясь от розового к бордовому, на горизонте темнея и переходя в глубокую чернильную синеву. Красное солнце обманчиво казалось закатным, но стояло так высоко, что сомнений в его чужеродности не оставалось. На другой стороне небосвода горели, как Луны, близкие планеты-соседки – Кассандра и Гекуба. Над домами блестели редкие яркие звезды, как гирлянда лампочек, раскинутая по крышам.

Несмотря на сумрачное небо, город был полон света.

Дома сияли сотнями окон, призывно мигали рекламой гигантские баннеры и голограммы, на дорогах мерцали цветными огоньками машины, а внизу, под всем этим, горели фонари. Там, на множестве ярусов сплошной пешеходной зоны, ходили люди, ничем не отличающиеся от людей на Земле в том же Нью-Кэпе.

Под вечно закатным солнцем, среди воздушных дорог и тысяч огней, сидящий в несущей меня в неизвестность округлой, как галька, машине, я ощутил себя будто во сне, в симуляции, в декорациях фильма о других, далеких мирах.

Феникс тронул меня за плечо.

– Почти приехали, Джейк.

Я встрепенулся, отодвигаясь от окна.

Машина снизила скорость и свернула на ведущую вниз, на поверхность, дорогу, через минуту заехав в туннель. В конце его, у массивных дверей, в полумраке, нас ожидала смена караула.

Сопровождающие остались в машине, мы вышли наружу. Феникс хлопнул дверью и повернулся к ожидающим нас солдатам. Четверо в той же форме правительственный войск, снова каменные лица и пустые взгляды. Мне начало казаться, что других людей мы здесь больше не встретим.

– Вольно, – приказал Феникс, едва их руки взметнулись к фуражкам.

– Доброе утро, господин адмирал флота, сэр, – сделав шаг вперед, сказал один из них с погонами капитана. – Вас ожидали раньше. Что-то случилось?

– Гиперпространство чудит, – не моргнул и глазом Феникс, – Все в полном порядке. Не случилось ничего, о чем следовало бы доложить майору Джонсону.

– Так точно, сэр, – отчеканил капитан. – Позвольте проводить вас.

– Конечно, – Феникс пошел вперед, не оборачиваясь, я постарался не отставать. Капитан шел за нами, специально или нет, но попадая с Фениксом точно в шаг.

Мы миновали очередной мрачный коридор, судя по всему находящийся где-то под землей, внутри города-острова, капитан открыл двери перед нами ладонью и вывел на лестничную клетку с двумя лифтами. Капитан доехал вместе с нами до тридцатого этажа и остался в кабине, когда мы вышли.

Едва двери лифта закрылись, Феникс взъерошил себе волосы пятерней, глубоко вздохнул и начал зевать. Строгое выражение исчезло, будто выключилось. Он похлопал меня по плечу и улыбнулся, прикрывая ладонью новый зевок.

– Фух, отделались! Ненавижу церемонии в те моменты, когда хочу спать!

Через просторный холл с окнами во всю стену, выходящими на вечно закатное небо, мы прошли до двери, уже обычной, какие я встречал в домах Нью-Йорка. Феникс открыл ее, повернув совершенно обыкновенную ручку, и, шагнув через порог, закричал во всю глотку:

– Дамы! Царь вернулся! Торжествуйте!

Где-то внутри квартиры громко хлопнула дверь.

Я осторожно вошел в прихожую, оглядываясь по сторонам. Кажется, после сегодняшних путешествий по лабиринтам Столицы, я надолго возненавидел коридоры, туннели и переходы.

Но здесь все было иначе. Зеркальный шкаф и стены под красный кирпич. На потолке лампы на длинных черных шнурах. Над дверями старинные механические часы. Простор и… свет.

Здесь действительно было светло. Без черных ночных теней по углам, без томного сиреневого полумрака. Этот дом был наполнен не бледным и мертвым псевдо-дневным светом коридорных ламп, не розовато-искусственным, неоновым вечным закатом, а привычным, желтоватым, будто земным солнцем.

Сразу за прихожей я увидел огромную комнату, вроде гостиной, с деревянным панелями на стенах, несколькими разномастными креслами тут и там, большим диваном в центре и стоящими по углам торшерами. Направо уходил коридор, налево блестела винтажной латунью кухня. Вместо дальней стены был выход на наружный балкон, на котором, виднеясь между неплотно закрытыми шторами, стояла одинокая фигура.

– Акула! – Феникс прошел сквозь гостиную и по-хозяйски распахнул дверь на балкон.

Холодный наружный воздух ворвался в гостиную плотной, ощутимой волной. Вместе с ним пришел запах табачного дыма.

Высокая короткостриженная девушка в черной водалазке обернулась, паникуя и спешно бросая за перила окурок.

Я подошел к балкону следом за Фениксом. Он был хмур, глаза его метали молнии.

– Кэп. Пришел. Не слышала, – странно строя предложения, сказала девушка. Голос у нее был тихий и кроткий, взгляд ему под стать, робкий, смиренный.

Во всей ее фигуре, в дрожащих руках, опущенной голове – во всем сквозила вина и страх наказания.

– А я уж думал, ты бросила, – заворчал Феникс, обнимая девушку за плечи. – Заставляешь терпеть конкуренцию?

– Конкуренцию? – девушка удивленно заморгала, теребя подол водолазки.

Шутливо поймав ее в захват, Феникс опустил вторую руку на рыжую макушку, принимаясь ерошить волосы. Девушка жмурилась, но не сопротивлялась.

– Курение – это зависимость! – почти в самое ухо сказал ей Феникс, продолжая показушно хмуриться. – Ты подчиняешься никотину! Выходит, никотин для тебя важней меня?

– Нет, Кэп! – пискнула девушка, – Поняла. Пусти!

Феникс мигом сменил гнев на милость, с улыбкой хлопнув ее по плечу, как уже постоянно делал со мной, но она даже на покачнулась. Привыкла, что ли?

– Ладно, забей, разберешься. Я же верю в тебя, – сказал он ободряюще. Потом повернулся ко мне. – Вообще, у нас дела поважнее есть. Знакомься, это наш Ящер. Пока можно Джейк, для ясности.

Я посмотрел девушке в глаза. Из робкой и забитой маленькой девочки она за секунду стала холодной и собранной.

Настоящий солдат. Сколько ей там, восемнадцать уже? Ростом с меня, а в плечах будто даже пошире… Фигура, спрятанная под тканью водолазки и мешковатых джинсов, даже так не казалась хрупкой. Прямая осанка, но опущенная голова. Короткие рыжие волосы, стрижка под мальчика. Бледные щеки с контрастной шелухой веснушек, под глазами глубокие тени, взгляд из под светлых ресниц внимательный, недоверчивый.

– Акула, – представилась она тихо, но твердо, не уступая в этой твердости даже Фениксу. – Можно Полина. Полина О`Доннел. Рада. Подружимся.

Она говорила короткими фразами, будто только на них ей хватало дыхания. Я ощущал каждую каждую точку.

Это было странно.

Она вся была странной. Будто ждала в ответ удара вместо слов.

Это та самая рыжая девушка, та Третья из моих-не моих снов? Если действительно она, то я мог догадаться, отчего она так не в себе.

Мы ушли с балкона, решив больше не мерзнуть, Акула-Полина села на край дивана, помедлив, я опустился рядом. Феникс встал посреди гостиной и скинул прямо на пол куртку, затем снял майку, щеголяя расчерченным шрамами торсом. Акула, кажется, была привычна ко всем его выходкам, по крайней мере выражение ее лица не менялось.

– Господи, как хорошо дома, – сказал тем временем Феникс, блаженно потягиваясь и играя мускулами. – А Шер где?

– У себя, – как робот, без эмоций ответила Акула. – Не выходит. Опять. Не трогай.

– Ерунда какая, – закатил глаза Феникс. – Прямо сейчас пойду и потрогаю!

Он вышел в коридорчик, ведущий из гостиной, остановился у первой двери и громко туда постучал.

– Стрекоза, открывай! Твой адмирал пришел! Я слышу, что ты там! Хочешь, чтоб я опять оплавил тебе замок на дверях?

Потянуло горелым. От кулака Феникса на светлом дереве двери остался темный отпечаток.

Угроза подействовала. Дверь распахнулась, едва не врезав Фениксу по носу. В проеме стояла девчонка, маленькая и тощая, но с лицом недовольным настолько, что было заметно даже из гостиной.

– Когда же ты успокоишься-то? – простонала она. – Почему ты зовешь меня по любому пустяку? Не хочу никого видеть!

Вместо ответа Феникс подхватил ее на руки, как пушинку, и вынес в гостиную. Девчонка зашипела возмущенной кошкой и уперлась ладошками в его голую грудь, но тут же покраснела от шеи до бровей и зажмурилась, сжавшись в комок.

– Зря опять таскаешь, – покачала головой Акула. – Кэп, когда ты повзрослеешь?

– Феникс, дурачина, поставь меня на пол! – пропищала девчонка на руках у Феникса.

Он принес ее в гостиную и опустил на пол, пулей отскочив на шаг, дурачась и показывая язык. Девчонка кинулась на диван и запустила в него подушкой. Потом потянулась за следующей, повернулась и увидела меня.

– Ой, – без того большие глаза стали просто огромными. – Извини, извини!

Девчонка слетела на пол, мигом прячась за спинку дивана. Потом высунулась оттуда, как суслик из норки.

Полная противоположность Акуле – крохотная, как ребенок, хрупкая. Лицо заостренное, будто мордочка. Южный кошачий разрез темных глаз, смуглая кожа, копна русых волос и детская прямая челка на весь лоб.

Испугалась меня? Я привстал, пытаясь заглянуть за диван.

– Ты Стрекоза, так? Джейк, или Ящер, не знаю, как теперь зваться. Будешь прятаться – вытащу за уши!

Стрекоза зашипела из своего укрытия.

– Ты злой! Вы оба такие! Дурачина Феникс нашел себе подходящего друга!

Нелестно названный Феникс показал ей язык.

– Ладно, ребята, царь вас пока оставит. Надо душ принять, а то мое величество скоро станет моим вонючеством. Идем, Джейк, я тебе комнаты покажу. Думаю, вещи уже привезли – мы-то по городу знатный крюк сделали, чтобы ты все успел посмотреть.

Уже не удивляясь ничему, я безропотно пошел за ним, пару раз оглянувшись на девчонок. Акула взяла Стрекозу за руку, успокаивающе поглаживая. Та потрясла кулачком в нашу сторону и надула щеки.

– Смотри, тут комнат куча, выбирай любую, – Феникс указал на двери по обе стороны коридора. – Вот эта, первая, Стрекозы, дальше Акулы, на другой стороне моя. Любая свободная будет твоей.

– Без разницы, которая это будет, – ответил я, пожав плечами. – А много тут народу живет? Выглядит как обычная квартирка, только жильцов, похоже, как в общежитии.

– Чем тесней, тем безопасней, – объяснил Феникс, прикрывая ладонью очередной зевок. – Ладно, до встречи, обживайся.

Я выбрал пустую комнату, толкнул незапертую дверь и наконец очутился один. Защелкнувшийся за мной замок дал понять, что никто не войдет без спроса, этому я был ужасно рад.

Голова пухла, ощущаясь тяжелей сверхмассивной черной дыры. Количество нового и странного за сегодня превысило все мыслимые и немыслимые границы.

Нужно было прийти в себя. А еще немного поспать.

========== Глава 28. Чувства. ==========

Утром я долго пытался понять, где оказался.

Широкая мягкая кровать, потолок высоко над ней. Просторная комната, затемненное окно от пола до потолка, мебель под дерево. Полумрак и абсолютная тишина.

Я встал рывком, так что кровь ударила в голову. Я не в Академии, не у Ма и Па на Земле.

Эвридика. Неуютная планета вечного заката. Точно.

После полета я настолько устал, что уснул, едва дошел до кровати. Сейчас я чувствовал себя гораздо лучше. Все навязчивые переживания прошлого дня выветрились, оставив только привычные картинки в памяти.

Многоликий Феникс. Загадочный Первый, беззаботный Петер Ларссон из моего детства и при этом – адмирал космофлота Содружества. Искры и резонанс галактиония с излучением Кузнецова. Люди, сходящие с ума после гиперпрыжков…

О, да, семь прыжков с отвратительным пилотом даже с иглой блокиратора в мозгу едва не свели меня с ума. Но мы выжили, добрались. И вот я здесь, на Эвридике, в столице Содружества, в странной просторной и светлой квартире. В своей комнате?

Выключатель нашелся без труда. Светильников было много, расположенные группами, они делили комнату на подобие отдельных зон. Кровать при желании отгораживалась еще и раздвижной ширмой, сейчас сложенной и стоящей в ногах кровати. Письменный стол у окна выглядел деревянным, но ни разу не тронутым, новым. На спинке стула перед ним висел шлем симулятора в заводской пленке, на стене рядом мерцала кнопкой включения планшетка компа. Кресло в дальнем углу рядом с пустыми полками явно предназначалось для чтения книг, которыми можно было эти полки наполнить.

Моя сумка стояла на пороге, рядом валялись ботинки, которые я скинул, едва зашел вчера в комнату. Справа от дверей был вход в гардеробную, небольшую комнатку с кучей полок и вешалок, тоже пока что пустых до стерильности. Слева – дверь в ванную комнату, куда я и направился.