Текст книги "Идеальные Солдаты (СИ)"

Автор книги: Kleine Android

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 50 страниц)

– Логично Джейк говорит, друзья! Это наша общая беда, общая ответственность, согласны? Мы тут старшие, кроме нас никто не сможет ничего сделать! Распределим дежурства, окей? Мы крутые, мы сможем! Я список составлю, потом всем пошлю в личку, кто захочет. Давайте, прямо сейчас, да, пока все в сборе, а начнем с меня, если вы не против!

Я покосился на него с подозрением. Джерри явно бурлил энтузиазмом, подхватив мое предложение даже активней, чем начал я. И его слушались. Ребята улыбались, соглашаясь, шутили, распределяя между собой дни и время. Напряженность улетучилась, будто и не было. Я вновь почувствовал это объединение из-за общей ответственности, это единство духа – но без меня.

Оттолкнув поднос так, что он врезался в чужие, я встал из-за столика и не оглядываясь ушел из столовой.

С чего это мне вообще в голову пришло, что нас что-то может объединять, кроме места учебы? Не выстроив хоть сколько-то приятельских отношений ни с кем из курса, кроме Джерри, сейчас я глупо понадеялся, что форс-мажор за стенами Станции все изменит. Зачем это мне, блин? Сам все вынесу, сам удержу тяжесть. Я уже не тот испуганный мальчик, что стоял перед звездами в темноте августовской ночи и не мог сделать вдох, пока Лола не взяла меня за руку.

Заводить себе толпу приятелей никогда не входило в мои планы. Да, наверное, меня просто взбесило то, что ребята послушались Джерри, а не меня. Почему же тогда, на гребанное Рождество, перепуганные и бледные, они все безропотно подчинялись мне, следовали приказам, как послушные овечки? В чем разница?

Терзаемый вопросами, я совершенно неосознанно пришел к медпункту. Дверь в отсек была открыта настежь. Изнутри слышались голоса. Повинуясь чутью, я остановился снаружи, прислушиваясь.

– Патрик, это бесчеловечно, – Меган была взволнована до истерики – Почему я только сейчас узнаю, что мой брат снова оказался там, внизу?

Майор отвечал ей совершенно спокойно:

– Потому что эту информацию не стоит разглашать, док. Мало кто вообще в курсе, что на Нижней Земле остались целые города. Мы оказываем помощь пострадавшим во время катастрофы, не афишируя это. Естественно, пришлось задействовать все силы, какие мы имеем. Врачи очень ценятся в таких экстренных ситуациях, ваш брат понимает это, как ни кто другой. Он сам вызвался вниз, добровольцем.

– То есть, это вы еще милосердие проявили, что на мой вопрос ответили?! – закричала на него Меган. – А почему, почему не сказали раньше? Я неделю ждала от него письма, места себе не находила!

– Тише, док. Вы не спрашивали, а приказа вводить вас в курс дела не поступало. Однако, не было и приказа не отвечать на ваши вопросы.

– Чертов солдафон, – судя по голосу, Меган трясло от злости.

– Благодарю за комплимент, – невозмутимо откликнулся майор. – Разрешите идти, док.

Зайти внутрь я решил примерно на этом моменте. Майор стоял навытяжку перед Меган, она прикрывала глаза ладонью. Оба мне даже не удивились.

Я проигнорировал все формальности, прошел мимо майора, почти задев его плечом, похлопал Меган по руке, сел на ее вертящийся стул и высказался, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Вы меня, конечно, извините, надеюсь, под трибунал меня не отправят за грубость, но это все таким дерьмом воняет, что меня воротит.

Майор покосился с недовольством.

– Кажется, вы, господин студент, в своих суждениях опираетесь только на те обрывки информации, что смогли выловить окольными путями.

– А вы говорите вслух, ага, а не шушукайтесь по углам, – оскалился я, забив даже на вежливое «сэр». – Задрало такое обращение. Что вы хотите от людей, которых сами учите думать, но пищи для ума не даете? Посадили в клетку, а сами не следите, что внутри происходит!

– Мы беспокоимся о том, чтоб студенты Академии хотя бы остались вживых, – отрезал майор. – Заботиться о душевном равновесии каждого не входит в мои личные обязанности, учитывая, как много проблем приходится разгребать снаружи.

– Хреновый, значит, из вас учитель, – категорично заявил я.

Майор прикрыл глаза. Руки он как обычно держал сложенными за спиной, но мне почудился лязг металлических пальцев.

– Хотите воевать? Научитесь сперва, чтоб себя и других не угробить. Оставьте пока нам, врослым, это поле боя. Поумерьте пыл, господин студент. Ваш подростковый максимализм не поможет избежать Войны.

– А что, по-вашему, поможет? Чем вы занимаетесь? – продолжал беситься я, задним мозгом удивляясь, почему мне еще не влетело.

– Создаем стратегию, – ответил майор. – Единственный ключ к успеху – все продумать и предусмотреть. Повернуть все возможные исходы себе на пользу. Вот чем мы сейчас занимаемся, и кучка воинствующих детей не входит в наши планы. Для вашей защиты выделили целый «Квазар», послали лучших солдат, а все для того, чтоб вы могли продолжать учиться. Потому что Кэп понимает, за вами – будущее.

– Все предыдущие попытки защищать студентов выходили у вас, откровенно говоря, через жопу, – скептически отозвался я. – Почему эта не будет провальной? Разве безопасность обеспечивает тяжелый крейсер рядом со Станцией, а не доверие собственных студентов?

– Ну, у остальных-то, кажется, претензий нет, – парировал майор. – Вы же не от лица всей Академии говорите?

– Пусть так, – не сдавался я, – зато от своего собственного! Даже один сомневающийся челвоек – это уже не лучший исход. Как вы повернете его на пользу себе?

Майор вздохнул. Кажется, я ему смертельно надоел, но отчего-то он не мог ни рявкнуть, ни даже посмотреть со всей строгостью. Безнаказанность только добавляла мне гонора.

– Кэп надеется, что все студенты остаются нашими союзниками, – сказал майор, глядя в пол. Мне снова слышался лязг металла. – Он наивно считает всех вас достаточно взрослыми и умными, чтоб заслуживать доверия. Потому совершенно уверен, что вас нельзя ограничивать в действиях и мешать самостоятельному развитию, только оберегать в случае совсем уж экстренных ситуаций. Не потому, что вы в чем-то хуже, а просто потому, что это наша работа – защиать. Ваша работа пока – учиться.

– Политика невмешательсва, – вспомнил я слова. – Понятно все с вами. Значит, из Академии не выпустите, помогать внутренние разборки решать не станете, а вот от всех внешних оградите будь здоров как.

– Если вы не можете разобраться с какими-то внутренними конфликтами, то почему уже замахиваетесь на внешние? – нашел, чем кольнуть меня майор. – Знаете, господин студент, мое мнение отличается от мнения Кэпа, хоть я и не могу ослушаться его приказов. Лично вас я считаю пусть способным, но не достаточно уравновешенным и взрослым, чтоб идти у вас на поводу и рассказывать больше, чем мне приказано. Думаю, на этом наш разговор закончен. Прошу меня простить.

Он расцепил руки и достал из-за спины металлическую кружку, в которую Меган иногда наливала кофе гостям. Опознать ее в этом смятом, скомканном куске металла мне удалось только по торчащей в под углом в сторону дужке ручки.

Майор выложил кружку на стол, кивнул и вышел из медпункта. Мы с Меган вытаращились на нее, потом переглянулись. Меган подала голос первая.

– Нарываешься, дружок. Я думала, Патрик тебя прикончит на месте. Смотри, как ты его разозлил.

Мое раздражение было таким объемным, что я мог ощутить его вкус во рту. Волосы на затылке шевелились, грудь распирало от смеси непонятных чувст – кроме злости было что-то еще.

– Еще посмотрел бы я, как он меня прикончить попробует. Этот его Кэп явно такого приказа не давал, а майор, как послушная шавка, без команды не дернется. Между прочим, этот Кэп мне начинает нравиться. Смотри-ка, не выгоняет на Аристей или Эвридику, а вместо этого крейсер поставил, и все для того, чтоб мы учились дальше. Я даже соглашусь пока посидеть спокойненько, раз уж мне дают такую возможность… Эй, Мег, ты меня слушаешь?

Она рассеянно кивнула.

– Извини, дружок, я все про брата думаю. Видимо там, внизу, совсем кошмар творится, раз в срочном порядке подтянули все экстренные службы с орбиты. Интересно, как он там, справляется ли…

– Неблагодарная профессия – врач, – сказал я задумчиво. – Пожалуй даже хуже, чем солдат. И что вас обоих в ней привлекло?

Меган улыбнулась уголком рта.

– Любовь. Люди – ужасные идиоты, но меньше любить их всех не выходит.

Поговорить о Джерри и одногруппниках уже не удалось. Меган было явно не до меня

***

Ван Минь, выписался из больницы к весне. Почти ровно год не досидев до конца своего президентского срока, он подал в отставку, объявив, что никогда не поддерживал «пагубные тенденции излишне экспериментального развития Содружества» и возглавил новое Индокитайское Правительство. Объявив, что согласно первоначальному, подписанному больше сотни лет назад договору, Содружество является конфедерацией, и входящие в него страны имеют полное право на отделение, Индокитай этим правом воспользовался.

Парламент, Совет и Кабинет Министров Содружества забурлили смесью восторга и ненависти – за собой Ван Минь, конечно же, увел все индокитайские радикально правые партии. Мне не особо были понятны все эти дрязги, о происходящем я узнавал только из Сети, потому ловил лишь обрывки, то, что публиковали официальные источники. Важней всего было то, что Землю больше никто не трогал.

Эти терки продолжались до конца мая. Как использовать их для своего взросления, как применить этот инструмент мне так и не стало понятно. Устав волноваться, я все реже интересовался ситуацией снаружи Станции, вновь с головой окунувшись в собственные заботы. Если с Пчелой теперь проблем не было, то лишь потому, что к ней я привык. Стоило пересесть на корабль побольше, как звезды за лобовым стеклом снова казались огромными злобными глазищами, правая рука дрожала, а левая отказывалась хвататься за штурвал.

Джерри, кажется, тоже успокоился. Ма и Па регулярно сообщали о том, что у них все в порядке. Ежедневные письма вернулись, но теперь уже на них настаивал сам Джерри. Один раз он признался мне, что испытывает вину за то, что не полетел на Землю на Рождество. Не помог им, не поддержал, не оказался рядом, когда им было тяжело и страшно.

Я проглотил это, посчитав камнем в свой огород.

Он, кажется, так и не понял, что я был уверен – Джерри не отправился к Ма и Па из-за меня. Из-за меня они не встретили опасность, будучи рядом. Это я был виноват во всех его переживаниях, ничуть не меньше, чем те, кто устроил на нижней Земле катастрофу.

По моей задумке и просьбе Джерри наш пятый курс начал настоящий надзор, защищая несчастного Мелкого. Кураторы были только за – мы помогали им делать их же работу. Никуда не девшиеся взрослые военные, патрулирующие Станцию, видно поняли, чем мы занимаемся, и улыбались, встречая очередного пятикурсника, сопровождающего Мелкого из комнаты на уроки и обратно.

Когда по графику эта обязанность выпадала мне, Мелкий прыгал в восторге. Видимо, он до сих пор помнил, кто чаще других помогал ему выпутаться из неприятностей. К нашему надзору он отнесся с пониманием, не возражая, но и не благодаря излишне.

Мрачным взглядом я распугивал возможных хулиганов и думал, что, кажется, ничего сложного нет в спасении чужой жизни. Этот мальчишка тешил мое самолюбие, восторженно встречая любой жест или слово. Ну, и я же действительно ему помог. Долго ходить за ним няньками не пришлось. Младшие курсы быстро сообразили, что доставать Мелкого не стоит. Наша помощь сделала свое дело, больше к нему не лезли.

Я занимался учебой, не бросал попытки уделать Джерри, боролся со своим страхом космоса, болтал вечерами с Меган, заметно переживающей за братца. Ответы от него приходили редко и не регулярно, а последний вообще содержал всего пару слов:

«Во имя Содружества».

Это напугало Меган настолько, что она почти перестала спать. Я все чаще чувствовал запах коньяка из ее кофейной чашки, с которой она вообще больше не расставалась. На мои попытки поддержать, поговорить как-то обо всем, Меган улыбалась и отвечала, что ничего страшного с ней не происходит.

Кажется, со всеми этими взрослыми проблемами она справлялась куда лучше, чем наша куратор. По крайней мере, Меган старалась не валить их на мою голову, и я был благодарен. Потому что мне и самому хватало переживаний.

В мае на Ганимеде начался бунт. Мемфис, одна из старейших колоний Содружества, в один день оказался захвачен экстремистами, сторонниками одной из мелких радикально настроенных политических групп. Настаивая на немедленном прекращении всех переговоров с «проклятыми индокитайцами» и окончательном разрыве связей с «этими подлыми врагами», они захватили здание администрации, выставив голышом на ледяную поверхность Ганимеда мэра Мемфиса, имеющего индокитайские корни.

Узнав новости, мы с Джерри заволновались за Ронг. Последнее время она писала все реже, ограничиваясь парой строк в месяц. Какую-либо общность интересов с ней сохранял только Джерри, временами обсуждая то новинки кино и сериалов, то учебу. Ронг оставалась всезнайкой, отвечала на любые вопросы так, будто они были совершенно дурацкими, но писать ответы не прекращала. Мне было достаточно знать, что она жива и в порядке. Раз оказавшись за чертой «свои-чужие», она не могла ее покинуть просто так, потому не думать о Ронг совсем я не мог.

С замиранием сердца мы таращились в экран, толкаясь плечами, ссорясь за право листать страницу новостей. Отвоевав планшетку комма у Джерри, я ткнул во вкладку фотографий и открыл первую.

Ледяная пустынная равнина Ганимеда на съемке со спутника, кружащего на орбите над ним, прерывалась полузасыпанными колючим мелким снегом застывшими запятыми – скрюченными телами голых замерзших людей. После мэра экстремисты перешли на обычных граждан. Все, кто имел отношение к индокитаю, стали козлами отпущения.

Бунтующие не разбирались, кто прав, а кто виноват. СМИ транслировали их лозунги – «смерть убийцам наших Земных братьев». Новостные сайты пестрели рассказами о том, что у каждого из группы бунтовщиков во время зимних катаклизмов погибли родные и близкие.

Всегда далекий от суеты, ледяной и безмолвный Ганимед, спокойное место работы для вахтовиков, контролирующих добычу редких полезных ископаемых, сейчас оказался в центре индокитайского конфликта.

И там, в Мемфисе, среди этого хаоса находилась Ронг.

Мы с Джерри не знали, что делать и что думать. Просто смотрели фотографии и боялись увидеть знакомые черные косы среди снегов.

Новости последнее время казались куда важнее еды. Вечером, во время ужина все, конечно, обсуждали Ганимед. У кого-то там работал дальний родственник, у кого-то знакомый ездил туда на вахту. Я слушал разговоры, мимоходом пытаясь поделить информацию на нужную и не очень. Джерри дергался на каждое оповещение, приходящее на комм.

Кинув на стол для грязной посуды нетронутую тарелку, я пошел на выход следом за своим курсом, когда один из военных, стоявших на посту у дверей столовой, преградил мне дорогу. Я остановился, едва не уткнувшись носом в нашивку на его комбезе. Джерри, оказавшись от меня отрезанным, попытался сунуться обратно, но его оттеснил второй солдат. А потом оба посмотрели на меня.

– Вас приказано сопроводить в учебный кабинет номер один, – сказал первый.

– То есть, если окажу сопротивление, поведете силой? – уточнил я, прикидывая, смогу ли я проскользнуть сбоку, если пригнусь. У обоих солдат было оружие в кобурах на поясе, но вряд ли они стали бы применять его здесь, в закрытом помещении, да еще и посреди студентов…

Стоп, зачем им вообще его применять? И зачем мне бежать?

Азарт боролся с раздражением от непонимания ситуации.

– Нет, в случае сопротивления приказано доложить, что вы и сами заинтересованы во встрече, – неожиданно сказал второй солдат. – Майор Джонсон гарантирует это.

– Опять чертов майор, – фыркнул я. – Ладно, ведите. Интересно, что он там мне приготовил?

– Нам приказано только сопроводить, не отвечать на ваши вопросы, сэр, – пожал плечами первый.

Они явно не были настроены враждебно. Во мне запылал интерес, поднимая волну азарта за собой. Будь что будет! Может, мне что-то раскажут, несмотря на нежелание майора делиться информацией сверх той, что публиковали в Сети.

Помахав озадаченному Джерри, я оставил свой курс переглядываться в недоумении и пошел следом за солдатами. У дверей столовой их тут же сменила другая двойка, ожидавшая в коридоре Кольца. А мы втроем прошли сквозь жилые отсеки, миновали почти все учебные и остановились в дальнем, перед первым учебным кабинетом. У меня были там занятия пару раз, и от остальных он ничем не отличался, кроме расположения – сразу у входа в первый учебный отсек, ближе всего к ангару и шлюзам.

Майор ждал перед кабинетом, выпрямив спину даже сильней, чем обычно. Все, что могло сверкать на его комбезе – сверкало. Зачастую игнорируемая фуражка идеально сидела на седой голове, прикрывая тенью от козырька глаза. Рядом с ним даже Джерри уже не казался перфекционистом – сегодняшний внешний вид майора мог сойти за эталон для офицеров.

– Господин студент, прошу не задавать глупых вопросов, – сказал он, едва я оказался рядом, – и не совершать опрометчивых действий. Ведите себя как подобает будущему офицеру. Рассчитываю на ваше здравомыслие.

Я даже не успел переспросить, что он имет в виду.

Майор приложил ладонь к двери и отошел, пропуская меня внутрь. Оба солдата тоже остались снаружи, заняв свои места по сторонам от входа.

Еще разок недоуменно обернувшись на них, я сделал пару шагов в кабинет и только тогда посмотрел вперед.

И застыл.

Высокая фигура в серебристом военном комбезе у дальней стены. Светловолосый юноша, едва ли сильно старше меня, высокий, тонкокостный. Устойчивая поза, широкая спина, закатанные до локтей рукава, сложенные на груди руки. Расстегнутый до ключиц ворот комбеза, опущенный так, что не видно погон. Заткнутые за черный ремень перчатки, будто невзначай прячущие пряжку.

Самоуверенность. Без единого жеста и слова.

Он стоял в профиль, потому я успел разглядеть совсем не идущий к остальному облику вздернутый к самому потолку нос.

Видимо почувствовав мой пристальный взгляд, парень повернулся, широко улыбаясь. Синие глаза насмешливо смотрели сквозь светлую челку.

– Привет, Джейк! – выдал он радостно, разводя руки в стороны, будто намекая на попытку дружески обнять при встрече. – Я же обещал, что мы встретимся в Академии, помнишь?

– Петер, – я выдавил из себя это имя, такое непривычное для произнесения вслух. Силой выкинутое из головы, отодвинутое на задний план. Столько лет не вспоминаемое имя, которое моя идеальная память все равно не могла стереть.

Я помнил все.

Нижняя Земля, железнодорожный мост, мелкая речушка, ставшая потоком грязи во время дождя. Километры дороги позади меня, серое небо сверху, безысходность впереди. И я на путях. Потерявший цель. Желая только убраться подальше, сбежать.

Рука спасения, вытащившая меня из воды. Костер на полностью промокшей земле. Рассказ об Академии и моя вера в то, что даже такой, как я, сможет со всем справиться.

– Петер, – повторил я, старательно выговаривая это имя, задевающее во мне остатки прошлого.

– Ага, склерозом пока не страдаешь! – обрадовался еще сильней Петер. – Смотри-ка, мы сдержали обещание, данное друг другу, и встретились тут! Круто, правда?

Он сел на угол ближайшей парты, держась за столешницу одной рукой, другой небрежно откинул волосы со лба. Синие глаза, как газовое пламя. Как перегретые звезды-сверхгиганты.

В легких не было воздуха, чтобы ответить ему. Я просто таращился в эти нахальные, знакомые глаза, а потом опустил взгляд ниже, туда, где на груди каждого военного находился герб.

И увидел семиугольник с вписанной в него хищной птицей. Рамка герба была прошита дополнительной красной нитью. Не орел, не сокол…

– Феникс, это мой позывной, – пояснил Петер, понимая, куда я смотрю. – Сияющая жар-птица, да-да, тоже про меня. О, кстати! Кажется, Джейк, я твой самый заклятый соперник.

– Почему? – мой голос дрожал, воздуха на нормальные звуки все еще не хватало.

Петер цокнул языком.

– Еще не понял? В званиях разбираешься, студент? Смотри!

Он застегнул комбез под горло и повернул голову, демонстрируя погоны. Накрест с горизонтальной черной офицерской полоской сияла алым вышитая тем же, что и рамка герба, широкая вертикальая полоса.

Петер со вздохом поправил воротник, вытащил из-за пояса перчатки, сверкнув такой же, крест накрест расчерченной красно-черным пряжкой, раскатал рукава и одернул куртку, приводя себя в подобие порядка.

– Феникс, старший офицер правительственный войск, – официальным тоном произнес он. – Новый адмирал космофлота Содружества. Добро пожаловать под мое командование, Джейк. Мне не хотелось этого делать, но придется вытащить тебя из Академии раньше, чем положено.

========== Часть третья. Эвридика. Глава 26. Адмирал. ==========

Напрасно майор Джонсон ждал от меня неадекватной реакции – единственное, что я мог сделать в том состоянии шока, в каком оказался, это заставлять себя не забывать про дыхание. Вдох-выдох.

Наглый мальчишка, спасший мою задницу в ставшем теперь таким далеким детстве, хитро улыбающийся Петер беззаботно болтал ногами, продолжая сидеть на краешке парты, пока я пытался дышать, переваривая самые сложные новости в жизни.

Личный герб в семиугольнике – нет, символ точно не подчиненного, но предводителя. Иначе к чему адмиральские погоны на ремне и воротнике, которые я до того видел только на картинках в Сети?

Мое мутное, тревожное, непонятное прошлое пересекалось в нем с моим собственным вожделенным будущим. Адмирал. Он. Это как вообще?!

– Рот раскрыл, как рыба! – хохотнул Петер, выводя меня из ступора. – Эй, Джейк, тебе можно без чинов и званий, если что. На правах… э-э-э, ладно, пока что на правах старого друга!

– Спасибо, блин, ваше сиятельство, – колкости сорвались с языка быстрее, чем мозг успел родить что-то умное. – Милосердно с твой стороны! Как, говоришь, тебя звать, Петушок-золотой гребешок?

Все-таки прав был майор, черт бы его побрал. Но плевать я хотел на его предусмотрительные советы!

Петер откровенно заржал, хлопнув ладонью по парте.

– Ух, зараза, так ко мне еще не обращались! – сквозь смех ответил он. – Феникс, говорю же. «Адмирал космофлота» можно не добавлять, так уж и быть, просто Феникс. Скромненько, но со вкусом, прям идеально про меня.

– Заниженной самооценкой не отличаешься, погляжу, – я почти пришел в себя. – Феникс… Что, как первокласснику, имя не нравится, которое мама дала? Придумал кличку покруче?

Это его тоже не задело. Улыбка стала только шире.

– Нет, просто это имя я ношу дольше, чем любое другое, – совершенно непонятно ответил он. – Потому и нравится больше остальных.

– Ладно, ладно, Мистер Выскочка, не напускай загадочности, итак нихрена не ясно, – попросил я спокойней.

Лихорадочный пульс удалось приструнить. Разлетевшиеся ворохом сухих листьев мысли тоже собрались относительно компактно. Я отодвинул себе стул и сел в проходе между партами.

– Выкладывай, что происходит! Теперь ты не отделаешься парой общих фраз, и сбежать в туман, бросив меня в непонятках, тоже не выйдет.

Феникс-Петер пожал плечами.

– Я и не собирался. Между прочим, специально ради тебя прилетел. Патрик так злился, ты бы видел! А я забил, взял «Ригель» и примчался, как только понял, что начинает пахнуть жареным. Едва в ангар попал, сразу тебя выдернул сюда, сам даже дух перевести не успел!

– Ты же главней майора, – удивился я, пытаясь за один присест уложить в голове их взаимоотношения. – Он тебе кто, папочка? Или мальчик на побегушках?

Феникс высунул язык, закатил глаза и провел большим пальцем по шее.

– Патрик считает, что папочка. Буе-е-е, как бесит иногда. Ладно, я хоть приказать могу, мимо прямого приказа он не попрет, но иногда аж до мурашек ссыкотно ему говорить что-то! Как зыркнет, блин, сразу хочется идти делать уроки и доедать кашу.

Меня не переставали терзать сомнения. Может, это все дурная игра, спектакль, чтоб запудрить мне мозги? Не похож он на адмирала. Просто обычный парень чуть старше меня. По беззаботности может тягаться со стариной Джерри, зато гонора больше, чем даже я мог бы себе позволить.

Но зачем этот фарс? И форма чья, откуда тогда? А поведение солдат и майора, а герб? Этим не шутят, особенно в военное время.

– Забей, короче, – фыркнул Феникс. – Потом разберешься, не тужься. Времени у тебя будет – вагон. Нам еще на Эвридику лететь, если согласишься, а это семь-восемь прыжков, плюс корректировка внутри системы. Хоть я и прекрасен во всем, как рассвет, пилотирование, все-таки… ну… не совсем мое.

– Куда лететь? – я решил, что ослышался.

– На Эвридику, – медленно, как для дебила повторил Феникс. – Прямо завтра с утра. Прости, но если полетишь со мной, то как бы я не старался, пока дать тебе продолжить учебу не выйдет. Потом экзамены сдашь, отдельно, если захочешь. А сейчас ты мне нужен!

– Это из-за Ганимеда? – предположил я, не разрешая себе до конца верить всем этим Эксклюзивным Предложениям.

– Типа того, – кивнул Феникс. – Из-за него тоже. Ганимед был утром, а после полудня случилось другое. Ван Минь, мать его, поет под дудку кое-кого из Союза. Индокитай затребовал у Содружества Гекубу – планету-соседку нашей Эвридики. Мол, за моральный ущерб и загубленные сраными экстремистами жизни их товарищей.

– Нахрена им Гекуба? – поразился я. – Там же океан да куча азота, ничего больше.

Феникс картинно развел руками.

– Говорят, что их растущему населению нужна территория, свободная от притеснений Содружества. Но это все ложь и провокация. Хотели бы планету для жизни – просили бы вторую соседку, Кассандру. Ее терраформировали почти полностью, через пару лет можно заселять. Нет, у них другие планы. Хочешь помочь мне во всем разобраться?

– Что, приказывать следовать за тобой не будешь? – удивился я. – Ты вообще, блин, адмирал или мимо проходил?

– Адмирал! – Феникс гордо стукнул себя кулаком в грудь. – Но, знаешь, человеческое отношение слегка отличается от приказов. Ну, и вообще, если у тебя своих мозгов нет, то конкретно мне и конкретно сейчас ты нахрен не сдался, прости уж.

– Ага, сначала позвал такой, значит, а потом – оп, сам решай! – не прекращал удивляться я, даже забыв про привычную злость, которая, между прочим, не спешила появляться. – Сперва говоришь, все, летим, а теперь у меня вдруг право голоса появилось.

– Оно никуда не девалось, – ответил Феникс. – У тебя всегда было право решать, что ты будешь делать дальше. И сейчас ты оказался здесь только благодаря собственным заслугам. Моему идеальному плану не хватает твоей помощи. Хочешь, чтоб я тебе приказал следовать за мной? Не выйдет. Подчиненных у меня вагон, а вот друзей маловато. Потому я прошу, не приказываю. Откажешься – я соглашусь и впредь не буду тебя трогать. Что думаешь?

Он слез с парты и подал мне левую руку, стянув с нее перчатку и заткнув обратно за пояс. Спокойный жест, будто он его сотню раз репетировал. Не наигранный, не растерянный, а ведь я привык, что люди сперва подают мне правую.

Синие глаза смотрели в упор, не моргая. Обычно уверенный, что в такие гляделки одолею любого, с ним я засомневался. Там, за зрачками, полыхало настоящее пламя, бросая призрачные голубоватые отсветы на светлую, изжелта белую челку.

Сюрреализм покруче костра на промокшей земле.

Было в этом что-то болезненно общее с пристальными взглядами звезд, которые так страшили меня, но была и огромная разница. Голубой сверхгигант яркостью в сто тысяч солнц не пытался меня раздавить или сжечь, хоть и был совсем рядом – руку подними и дотянешься.

Это я и сделал. Прикрыв глаза, отведя взгляд, проиграв этот раунд в гляделки, я встал и пожал его руку, лихорадочно горячую, как тогда, кучу лет назад.

– Прошлое Обещание мы сдержали, – сказал я, сжимая аристократично бледную, длиннопалую ладонь. – Правда, остался от него еще кусочек, который я пока делать не стану. Ладно, господин адмирал космофлота. Мне до сих пор нихрена не понятно, так что будь уж любезен ответить на все мои вопросы, а я обещаю в твоих планах идти рядом.

– Рядом, значит, не следом за мной? – уточнил Феникс, задирая и без того торчащий вверх кончик носа. – Спорим, не догонишь?

Я отошел на полшага и показал кулак.

– Спорим! Догоню и обгоню! Следующим после тебя адмиралом стану, вот увидишь. Да из меня военачальник получше будет, чем из тебя, Мистер Выскочка!

– Ты кем командовал, группой детсада? – фыркнул Феникс, с напускным пафосом упираясь руками в бока. – Давай-давай, будем считать, это вызов! Обещаю, что отвечу на твои вопросы и ни за что не проиграю!

– Уж постарайся, – серьезно сказал я. – А еще, у меня к тебе будет просьба. Если ты реально адмирал – в чем я, между прочим, до сих пор сомневаюсь – тебе не составит труда ее выполнить.

– Ого, уже просьба! – обрадовался Феникс. – Давай!

Я подбирал слова.

– Есть несколько человек, которые мне не безразличны. И они сейчас в беде. Думаю, ты им сможешь помочь, ну или хоть что-то сделать.

Феникс прищурился.

– Дай угадаю. Одна из них девчонка, дочка профессора Ли, которого мы упекли за решетку? Поселить ее на Ганимеде было моим приказом, если хочешь знать. Мы уже работаем над тем, что вытащить всех местных жителей и усмирить бунтующих. Раз ты просишь, лично прослежу, чтоб ее нашли и спасли. Кто-то еще?

Тому, что он сказал про Ронг, я не удивился. Складывалось впечатление, что Феникс знает абсолютно все если не про весь творящийся хаос, то, как минимум, про мою запутанную жизнь.

– Ага. Я знаю, что за мной следят едва ли не с самого детства, позже ты мне расскажешь, почему и зачем, – сказал я, не меняя серьезного тона. – Раз ты тут главный, то на тебя и все шишки посыплются. Первая Ронг, ты прав. Дальше – местная врач, Меган, точнее ее братец. Он пропал где-то на Нижней Земле. У вас там, если я правильно понял, куча людей сейчас работает. Отыскать его не будет особо сложно, так?

Феникс потер подбородок, то ли изображая задумчивость, то ли реально в сомнениях.

– Меган, Меган… Да, о них с братом я наслышан. Она у Сашки Кузнецова то ли уборщицей, то ли секретаршей была, а ее брат в первых рядах вызвался в ликвидаторы катастрофы. Прикажу поискать, раз так хочешь. Кого еще планирует спасти наш милосердный герой?

– За сарказм получишь, не посмотрю, что у тебя за курица на гербе нарисована, – пригрозил я. – Это жизни важных мне людей, а ты над ними смеешься?

Хитрый прищур. Кот, играющий с мышью. Улыбка пряталась в уголках глаз. Доверять ему или нет?

– Джейк, как думаешь, легко ли чужие жизни спасать? – спросил он, качая головой. – Хочешь спасти своих – это круто. Мне не трудно отдать приказ, найти пару человек, пусть их придется хоть с того света вытаскивать. В Содружестве с вводом военного положения вся власть оказывается у адмирала, ты знал? Но разве это честно, как считаешь?