Текст книги "Идеальные Солдаты (СИ)"

Автор книги: Kleine Android

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 50 страниц)

Он закрыл лицо руками. Я потянулся и требовательно постучал его по коленке, уговаривая прочитать то, что напишу в ответ.

«Ты не хочешь больше видеть, как кого-то из твоих друзей пытаются прикончить?»

– Черт побери, именно это я тебе говорю сейчас! – выругался Джерри, едва посмотрев на мой вопрос.

«Тогда почему ты считаешь, что идешь не туда? Что ты выберешь – отвернуться и не смотреть, или действовать, чтоб изменить ситуацию?»

– Ох, чувак, я бы выбрал не попадать в это дерьмо больше, – севшим голосом ответил Джерри. – Но, блин, ты прав, я не смогу отвернуться, как бы страшно мне ни было.

«Значит, все верно, – быстро написал я. – И ты не ошибся с выбором пути. Можешь еще кое-что ответить?»

– Валяй, спрашивай, – Джерри без сил сполз по стулу, откинувшись на спинку.

«Помнишь еще один наш разговор, о том, что врагов нужно убивать без жалости? Что на то мы и будем офицерами, чтоб решать, кому можно выжить. Вспомни свою решимость в тот момент. Вот есть Кудряшка. До того, как я сказал тебе свои подозрения насчет нее, до того, как она оказалась тем самым Человеком В Ботинках, ты относился к ней вполне неплохо. А что сейчас? Она враг?»

– Да. Наверное. Я не знаю, – в глазах Джерри стояли слезы. – Мне хочется прибить ее за то, что она сделала!

«А если бы врагом оказался я? – этот вопрос вертелся у меня в голове уже давно. – Мало ли, может, за мной гоняются и пытаются прикончить совсем не бандиты, а какие-нибудь желающие справедливости спецслужбы? Знаешь, что сказала Кудряшка? Что ей пообещали – без меня мир станет намного лучше».

Прочитав текст, Джерри продолжил смотреть вниз, на комм и мою руку.

– Если вдруг так повернется жизнь, что ты окажешься моим врагом, то я не буду тебя жалеть, – сказал он еле слышно, но со всей уверенностью. – Правда, я искренне надеюсь, что этого не случится, чувак. Мы оба будущие офицеры Содружества. Мы со всем справимся и поможем предотвратить новую Войну, поставить на место Лунный Союз и навести в Ойкумене порядок. Если ты хочешь того же, то ты не станешь моим врагом… Но, твою мать, даже сейчас, даже прямо сейчас, как же сложно с тобой дружить!

Джерри поднялся со стула. Голова его осталась опущена.

– Выздоравливай, чувак. Майор Джонсон сказал, я могу уехать на каникулы домой. Я сказал ему только то, что делал все по твоей просьбе, не вникая в происходящее. Надеюсь, ты не будешь против того, чтоб я отправился к Ма и Па без тебя, потому что вряд ли тебя куда-то отпустят до конца этих каникул.

«Да. Езжай. Спасибо, бро. Привет Ма и Па от меня!» – набрал я, но Джерри уже не стал читать. Развернувшись, он покинул отсек быстрым шагом, явно стараясь не сорваться на бег.

***

Как и предполагал Джерри, до конца каникул я валялся в медпункте, потихоньку восстанавливая возможность говорить и есть нормальную еду. Вернувшийся голос больше не срывался на детский писк, я нашел это пусть циничным, но довольно приятным плюсом к перерезанному горлу.

Как объяснила Меган, галактиониевое лезвие зацепилось за значки Академии на моем воротнике, потому сонные артерии задело только слегка, досталось в основном трахее и надгортаннику. Но шрам получился колоритный, через все горло. Я попросил не убирать его до конца, так же, как было со отметинами на виске и предплечье. Под очередной выданной мне формой, при застегнутом воротнике его было не видно, но мне самому он служил неплохим напоминанием.

Нужно оставаться серьезным. Нельзя терять бдительность. Никто не сможет меня защитить, если я сам не сделаю этого.

В последний день каникул ко мне заглянул майор Джонсон. Я встретил его взглядом в упор. Его растерянное, вопрощающее лицо из моих-не моих снов стояло перед глазами без возможности забыть.

Кто я? С кем он тогда говорил?!

– Думаю, у нас друг к другу могут быть вопросы, – сказал тем временем майор, останавливаясь у моей койки. Я уже не валялся целыми днями под одеялом и даже мог отвечать вслух, потому встал и махнул рукой к виску.

– Целая куча вопросов, сэр, – сказал я. – Например, почему меня уже четвертый раз пытались убить?

– Четвертый, считая мисс Ли? – уточнил майор.

– Нет. Четвертый, считая нижнюю Землю, – уперся я. – Ронг убивать не хотела. Не врите больше. С этим вы тоже как-то связаны. Вы и ваш начальник, кем бы он ни был.

Майор смотрел куда-то мимо меня, в стену.

– Мы заинтересованы в том, чтоб наши граждане были в безопасности, – сказал он. – Погодите ворчать, господин студент, вам слова пока не дали. Да, на вас совершили ряд покушений, и нам это не нравится. В Содружестве действует несколько террористических группировок, правительственные войска давно занимаются ими. Из-за того, что к вам проявляли такой губительный интерес, нам тоже пришлось не сидеть сложа руки.

– Вот как? – ни капли не поверил я. – Просто интерес, как к жертве нападений? И много ли вы сделали для меня, сэр?

Майор сохранял непроницаемость лица.

– Достаточно, чтоб получить немного благодарности, но ничего такого, что мешало бы вам действовать самостоятельно.

Я пытался заглянуть ему в глаза и понять, насколько правдивы его слова.

– Самостоятельно? Вы имеете в виду мою ловлю убийцы на живца?

– И это тоже, – кивнул майор. – Хотя, признаться честно, определить, кто виновник этого покушения, мы не смогли. Мне хочется позже отдельно узнать подробности вашего расследования.

Я нашарил свои волосы, принимаясь крутить кончик хвоста между пальцев. Пора было начинать действовать, потому я сказал:

– Да, я знаю, вы искали преступников еще летом. Я в курсе.

– Почему-то я этому даже не удивлен, – ответил майор, не дрогнув и мускулом. – И даже рад, что ваши действия привели к их поимке, несмотря на отсутствие помощи с нашей стороны. Вы справились сам.

Тогда я сделал ход конем и спросил:

– Политика невмешательства, так вы это называете?

У майора начал дергаться глаз. Я возликовал. Потребовалась минимум пара секунд, чтоб он смог прийти в себя и вернуться к образу «лицо кирпичом».

– Можно и так сказать, – выдавил он, а потом сам пошел в атаку. – Полагаю, вы не были бы рады, если бы мы контролировали каждый ваш шаг. Уверяю, никто не следит за вами и никто не помогает. Мы знаем только то, что имеется в вашем личном деле, но кроме нас это известно всем, кто имеет к нему доступ. Например, вы сами, своими силами поступили в Академию и… сами сейчас скатились на последнее место в учебе.

– Когда тебя пытаются прикончить, как-то странно думать о географии и физических формулах, – обиделся я. В легких родился кашель, горло начало болеть от долгой нагрузки.

Майор дождался, пока приступ пройдет, вежливо отвернувшись в сторонку.

– Вы показали себя неплохим тактиком, – сказал он, когда я снова смог нормально дышать. – Но пока явно не разбираетесь в стратегии. Если боитесь и хотите избежать дальнейших проблем, можете хоть сейчас забрать документы из Академии и подать в какое-нибудь закрытое заведение.

– То есть, вы признаетесь в своей беспомощности? – по-своему понял я. – Признаетесь, что здесь, в Академии Военно-космисческого Флота, не сможете обеспечить мне безопасность?

Майор вздохнул.

– Нет. Всего лишь объясняю, что выбранный вами путь и способ достижения цели может быть опасен на всем своем протяжении. А еще невероятно тяжел. Старайтесь, если хотите поступить хоть куда-нибудь после Академии, иначе смысла здесь учиться я не вижу.

– Не куда-нибудь, а на Аристей, – сквозь зубы ответил я. – Ваши пустые семиугольники не дают мне покоя. Следующим Адмиралом стану я.

Майор Джонсон коротко поклонился, едва согнув корпус.

– Буду ждать с нетерпением. Я ответил на ваши вопросы? Пожалуйста, теперь расскажите, каким образом вам удалось вычислить преступников, совершивших на вас покушение? С вашего разрешения, будет вестись запись.

Он достал свой комм и включил диктофон. Я рассказал обо всех идеях, начиная от совпавших в моей памяти картинок, на которых виднелись ноги Кудряшки, заканчивая тестами с браслетами и системой наблюдения Академии. Отдельно решил добавить про то, что уговорил действовать по моим указаниям Меган и Джерри, не раскрыв им сути происходящего. Так, на всякий случай, чтоб обезопасить их по возможности.

Выслушав мой рассказ, майор убрал диктофон и вновь сложил руки за спиной, встав в привычную устойчивую непоколебимую позу.

– Надеюсь, наш разговор был плодотворным, – сказал он. – Выздоравливайте и возвращайтесь в строй, боец. Вы кажетесь очень способным студентом.

– Сэр, вы действительно так считаете? – спросил я с недоверием. – Я способный даже с учетом этого?

Для наглядности я помахал обрубком правой руки.

Майор не выглядел сомневающимся.

– Разве это мешает вам учиться? Разве мешает быть тем, кем вы хотите быть? Не позволяйте жизненным трудностям отвлекать вас от главной цели. У вас остались вопросы?

Я задумался.

– Не намного меньше, чем было в начале общения, сэр. Но задам я только один, можно? Скажите, у вас же протез вместо левой кисти?

Майор пару раз моргнул, будто переваривая мой вопрос. Потом убрал руки из-за спины и снял с левой перчатку.

Светлый, серебристый металл. Оттенок сходный с его комбезом. Майор пошевелил пальцами, те тускло блестели под матовым светом потолка.

– Титан с галактионием, самый прочный сплав из известных, – сказал он, сжимая кулак. – Я потерял руку на одном из заданий, несколько лет назад. Но это не повлияло на мою жизнь. Саша Кузнецов – вы уже о нем наслышаны – сделал мне новую. Она еще лучше и крепче старой.

– Извините, сэр, я должен знать, – я зачарованно разглядывал блестящий металлический кулак. – Почему протез? Неужели без левой руки вы не смогли бы ничего достичь?

– Вы обещали только один вопрос, боец, – каким-то потеплевшим тоном заметил майор. Он улыбался, но я не понимал, почему. – Ну, так уж и быть, отвечу. Это – просто инструмент. Если я могу облегчить свою жизнь, почему бы не сделать этого? Если я могу достичь своей цели быстрее, заполучив такой инструмент, то я сделаю это. Отдам не сто, а сто двадцать, сто пятьдесят, двести процентов себя. А ваша цель этого не достойна?

– Достойна, – ожидавший совсем другого, ответил я, опускаясь на кровать. – Вот как вы это воспринимаете.

– Ущербным без протеза я себя не считаю, – продолжал майор, его слова ложились долгожданными крупинками понимания в мое сознание. – Он не съемный, иначе легко отстегнул бы его, без какого-либо стыда или страха. Сейчас протез – мое оружие, а не щит. Правда, чтоб такие любопытные студенты, как вы, боец, не мучали меня вопросами, приходится носить перчатки.

– А я бы не стал, – выпалил я. – Ну, не стал бы носить перчатки. Хотя раньше я никогда не думал о протезе так. Да, и не получить мне его, если не сдаться врачам и не оформить инвалидность.

Майор Джонсон надел перчатки, заложил руки за спину и поднял голову, разглядывая потолок так, будто увидел впервые.

– Знаете, за отдельные успехи в учебе вам могут предоставить разные льготы, – сказал он самым нейтральным тоном. – Не буду ничего обещать, но всякое может быть… Да и Кузнецов, черт бы его побрал, пусть и бесит меня, как человек, но как ученый и специалист может заинтересоваться вашим случаем.

Я затаил дыхание.

– Это что, предложение? Возможность заслужить себе новую руку?

– Возможность для вас показать самому себе, как много вы можете без этой руки, – с непонятной улыбкой сказал майор. – Когда поймете собственные силы, оцените сто процентов своего усердия, сможете без проблем добавить к ним любой инструмент. Например, протез, да. Пожалуй, теперь действительно все. Выздоравливайте.

Он кивнул и вышел из отсека.

Я свалился на койку, уставившись в потолок и не видя его. Перед глазами мелькали колеса поезда, поделившие мою жизнь на «до» и «после». Обрубок пульсировал болью, напоминая о том, что нельзя расслабляться.

Может для остальных я всегда буду уродом и калекой, имеет ли это значение, если для самого себя я теперь таким не казался?

***

К концу второго курса я выправил свою пропасть в учебе и закончил год восьмым в рейтинге. Результаты Джерри мне пришлось узнавать с боем. Он рассказал только утром, перед самым вылетом на Землю. Вновь было лето, вновь мы отправлялись к его родителям, так сильно переживавшим за меня прошлой зимой, что других вариантов для проведения каникул категорически неприемлющих.

– Первый. По всем предметам. Ты серьезно? – я отбросил от себя комм с открытой страничкой рейтинга. – И ты мне не говорил?

– А зачем? – задергался Джерри, поймав комм в воздухе. – У тебя и без этого куча проблем, чувак.

– Сейчас у тебя проблемы появятся! – пригрозил я. – Колись, на первом курсе так же было?

Джерри кивнул.

Я вовсе выпал в осадок.

– Как ты это делаешь, монстр? Я не видел, чтоб ты, не знаю, не спал ночами, заучивая материал, или проводил все свободное время в учебных программах!

Джерри улыбнулся, снисходительно, раздражающе.

– Но это совсем не нужно! Просто надо понимать, как все работает. И знать, зачем делаешь то или иное действие. Не нужно ничего насильно учить – у нас всегда будет под рукой полная Сеть справочных материалов, а вот понимание не скачать, как таблицу формул или дат. К нему нужно своим умом идти.

– То есть, считаешь, что у меня мозгов не хватает, чтоб с тобой тягаться, – вскипел я, – и потому жалеешь меня, несчастненького, и не говоришь о своих охрененных победах?

Джерри перестал улыбаться.

– А что, если жалею, чувак? Что, если я не хочу портить нашу дружбу тупыми соревнованиями в учебе? То, как ты учишься, не влияет на то, как я к тебе отношусь.

– Зато влияет на кучу всего другого, – огрызнулся я. – Например на мое собственное отношение к себе! И соревнования – это вовсе не тупо! Делать что-то, чтоб победить другого гораздо круче, чем делать что-то просто так.

– Разве тебе твоей цели не хватает? – удивился Джерри. – Зачем еще меня побеждать? Идти вперед недостаточно, нужно идти быстрее других?

– Именно так, блин! – подтвердил я и выругался, как умел. – Если не буду идти впереди, то как смогу возглавить всех?

Джерри выглядел грустным.

– А рядом с тобой идти точно нельзя? Не меряясь шагами.

– Нет, – категорично заявил я. – Точно нельзя.

Он промолчал в ответ. Потом отвернулся и поднял с кровати свою сумку.

– Ладно, пора двигать Если опоздаем, шаттл без нас уйдет. Поехали к Ма и Па.

Я еще злился, еще хотел драки. Джерри ухитрялся всегда успокаиваться раньше меня.

Тем летом наше общение совсем не клеилось. Нет, когда мы нарвались на хулиганов гораздо старше себя, забравшись под основной город, в район старых зданий, Джерри без вопросов встал за моей спиной. А когда гуляли в Центральном Парке и услышали девчоночий смех над тем, что «один мелкий, другой безрукий, смотри какие смешные», он утащил меня за руку, как маленького, не дав вступить в перепалку.

Но даже такой моральный чурбан как я, понимал – что-то ушло. Он больше не пытался сто раз в день узнавать мои мысли, не развлекал глупыми шутками, когда я выглядел мрачным. Хотя и поводов для тревоги стало меньше, потому что Человек В Ботинках больше не нависал надо мной дамокловым мечом.

С одной стороны я радовался. Без своей навязчивости Джерри оказался куда более приятным товарищем. С другой – волновался. Он вел себя непривычно. Значило ли это, что он перестал считать меня другом?

Сидя вечером на балконе его комнаты, разглядывая августовское, усыпанное звездами небо, я остро ощущал колючие взгляды оттуда.

Потому что снова чувствовал себя перед ними в полном одиночестве.

Опустив голову, заслонившись от звездных взглядом распущенными после душа волосами, я спросил Джерри:

– Слушай, все никак не могу понять. Тогда, на Рождество, когда мы разыграли нашу драку, чтоб убедить Кудряшку в твоем гарантированном отсутствии рядом со мной, ты подрался со мной всерьез или что?

Джерри держал в руках баскетбольный мяч. Поднявшись с пола, он лениво кинул его в сторону висящей на стене корзины и молча отвернулся к окну.

– Два очка, – прокомментировал я, краем глаза проследив за угодившим точно в сетку мячом. – Не выделывайся, просто ответь.

Мяч прыгал по полу. Джерри сделал шаг ему наперерез и легко поймал обратно в руки.

– Да, всерьез, – ответил он. – И сказал все, как есть, как думал. Что теперь будешь с этим делать, чувак?

– Не знаю, – честно сказал я. – Кажется, хреновый из меня друг.

– Типа того, – признался Джерри.

Он отбил мяч от пола и снова кинул в кольцо.

– Еще два очка, – на этот раз, мне хватило звука, чтоб определить попадание. – Почему тогда ты продолжаешь со мной общаться?

Теперь пальцы Джерри едва скользнули по вернувшемуся мячу. Стукнувшись об пол в дюйме от моих ног, тот ударился в стену за мной и отлетел обратно. Джерри подобрал его с пола и отошел на самый край балкона, подальше от кольца.

– Сам не знаю, – ответил он, глядя только на корзину.

С его-то ростом, играть в баскетбол – неприятная, мерзкая мысль. Я выдрал ее из головы, едва она успела пустить ростки.

– Как минимум, еще три года нам жить в одной комнате, – добавил тем временем Джерри, слегка присев перед броском. – Неохота сраться с соседом, может быть в этом дело. Хотя, можно и комнату поменять, конечно… Но тоже не хочется. Действительно не знаю, почему. Я тебя не понимаю, но могу принять, какой ты есть. Кажется, так работают все чувства, включая дружбу. Такие дела, чувак.

Мяч сорвался с его пальцев. Я невольно проследил за траекторией. Для трехочкового на балконе было все-таки маловато высоты и расстояния, но за линию штрафных Джерри явно вышел.

– И себя я не понимаю сейчас, – сказал он, когда мяч неровно коснулся кольца. – Не понимаю, что вообще делаю.

– Прямо сейчас – стремишься к трехочковому, бро, – ответил я, глядя, как кружится по кольцу мяч, едва-едва не падая внутрь. – А большего мне тоже не понять.

Мимо. Мяч вылетел наружу и звонко стукнул в пол.

– Ну и пофиг, – Джерри поймал его и кинул мне. Это не было внезапностью, мяч упруго толкнулся в руку. – Держи. Кажется, мне трехочковый не светит. А ты пробуй, если хочешь.

Я встал, отбивая мяч от пола так, как сам Джерри меня учил раньше. Отошел к стене, откуда он пытался попасть, прикинул траекторию, прицелился.

Джерри стоял под кольцом, ожидая.

Когда я кинул мяч, то сразу понял, что промахнусь. Он отскочил от щита, даже рядом не пролетев с корзиной. А потом как живой забился в сетке, срикошетив от руки Джерри. Подпрыгнув, до кольца тот, конечно, не достал, но отбить в нужную сторону мяч сумел.

– Еще два тебе, – с легкой обидой сказал я.

– Нет, два команде Академии, – улыбнулся Джерри. – Это был твой бросок. Я всего лишь немного помог.

Не понимать, но принимать таким, как есть.

Странно, но я сам делал явно так же.

Лето кончилось, третий курс не планировал стать чем-то особенным. Я взрослел, со смесью раздражения и любопытства подмечая изменения в собственном теле, во внешности, в поведении.

Взрослели и мои однокурсники. Лица, что я запомнил в первый день на Станции, сохранив у себя в голове «видеоинструкцию», благополучно менялись. Девчонки уже выросли, обзаведясь всем, что делало их похожими не на детей, а на девушек. Мальчишки, включая меня, торопились за ними.

Той осенью Джерри тоже догнал переходный возраст. Обсыпанный цветными прыщами, он глазел на однокурсниц такими бараньими глазами, что мне становилось смешно. Неожиданно стало понятно, зачем наши койки при желании отгораживаются от всей комнаты вокруг непрозрачными плотными шторками. Личное пространство стало потребностью ничуть не меньшей, чем еда или сон.

Сам я пытался сосредоточиться на учебе и продолжал отстаивать собственное право на жизнь в Академии. Неандерталец перешел на пятый курс и планировал терроризировать меня еще целый год. При отсутствии сдерживающего фактора в лице Ронг, опьяненный собственной крутостью и взрослостью, посидевший рядом с майором Джонсоном по старой традции за одним столом, он распоясался и стал бычить на младшекурсников, не только на одного меня.

Больше всего доставалось азиатской внешности парнишке, только-только зачисленному на первый курс. Худенький, черноволосый, он постоянно прятался за спинами товарищей, пытаясь слиться с местностью. Неандерталец с парой приятелей вытаскивали его из толпы за шкирку, говорили гадости про него в частности и индокитайцев в целом. Видимо, они были из тех недалеких, что раздували в скадалы на почве расизма в Сети.

Знали бы они, что началось это все с отца Ронг, вели бы себя иначе. Конечно, может, они знали, но не задумывались. Потому что не умели думать?

В очередной раз перекинувшись десятком колких фраз, я улизнул от Неандертальца, показав напоследок средний палец.

Благодаря постоянному вниманию к тренировкам и угрозам Меган, что если я не буду нормально есть, она будет кормить меня внутривенно, я мог похвастаться телосложением, но вступать с Неандертальцем в драку один на один не хотелось. Он оставался выше меня и гораздо сильнее. Еще и Джерри больше не ходил за мной неусыпной тенью, посвещая много свободного времени беготне за девчонками, потому некому было прикрыть мою спину в случае чего.

Не оборачиваясь, я двинулся в сторону своего жилого отсека, планируя залезть в Сеть и поискать материалы по пройденным сегодня на уроках темам. Теперь я искренне вникал во все, что нам давали, принимая как данность то, что могу что угодно запомнить, но не считая это за хоть какой-то бонус. Кое-что объяснял Джерри, отвлекаясь от своих любовных похождений, кое-что, как внезапно оказалось, можно было спросить у Меган. До большинства я доходил своим умом.

Вечерело. Под ногами путались младшекурсники. Я вяло думал о том, что вот буквально недавно сам был таким же, как они. Разница в какие-то пару лет ощущалась значимой, наверное потому, что за это время мне пришлось так много всего пережить.

За спиной раздался тихий писк. Обернувшись, я увидел, как Неандерталец почти ласково подталкивает мальчишку-азиата к дверям туалета.

Гребанные туалеты, где не поставишь камеру наблюдения! Драки в коридоре наказывались выговором, после третьего можно было попрощаться с Академией, потому хулиганы не могли слишком разгуляться, но иногда шли на крайние меры.

Возможно, туалеты Академии я ненавидел даже сильнее, чем Рождество.

Спешно вернувшись назад, я схватил мальчишку за форму и буквально вытащил из под носа Неандертальца.

– Чего творишь, урод? – поразился он. – Я думал, ты сбежал, хвост поджав!

– А ты не много ли про мой хвост думаешь, гомик? – подначил я, отодвигаясь на пару шагов. Мальчишку я выпустил, колени согнул, руку сжал в кулак. – Хочешь драться – дерись, но вот здесь и сейчас, под камерами. Слабо?

– За гомика получишь! Не нарывайся, тупой что ли? – Неандерталец покрутил пальцем у виска. – Я вообще-то не хочу из Академии вылететь. У меня итак уже два выговора, так что иди ты! Ссыкло, только под присмотром старших согласен смахнуться! Постоянно сбегаешь.

Я покачал головой, начиная ощущать власть над ситуацией.

– Просто умею анализировать. Знаешь, только благодаря таким, как ты, я начинаю понимать, что действительно, сперва надо думать, а потом бить. Так что, спасибо за такую любовь к мой персоне!

– Да я тебя терпеть не могу, урод! – воскликнул Неандерталец, надвигаясь на меня. – Еще раз скажешь что-нибудь про меня, я тебе волосы повыдергаю, хоть будешь на мужика походить!

Кажется, я нашел его слабое место.

– А сейчас, значит, переживаешь, что я на бабу похож? Стесняешься, что на парней встает? – спросил я с максимальной наглостью в голосе. – Вот, отчего такое ко мне внимание! Даже просто мимо пройти не можешь!

Глаза Неандертальца налились кровью, похожие на боксерские перчатки огромные руки потянулись к моей голове.

– Задушу нахрен! – завопил он, делая рывок вперед.

– И не такие дылды пытались, – осмелел я, отскочив в сторону и ставя подножку.

Прибежавшим через минуту кураторам пришлось честно признаться, что Неандерталец так хотел близкого контакта, что сам упал на мой кулак лицом, потому что ничем другим не получилось.

После этого еще долго ныли костяшки пальцев, зато на душе стало спокойней. Неандерталец поймал третий выговор, после которого следовало только отчисление. Скрипеть на меня зубами и ругаться он не перестал, а вот лезть в драки бросил. Вылететь на пятом курсе было ощутимой угрозой даже для такого идиота, как он.

Все новые препятствия казались незначительными шероховатостями дороги. Я упивался чувством превосходства. Медленно, но верно я чувствовал, как двигаюсь вперед по бесконечной лестнцие «стать лучше других».

Весь третий курс прошел под этим лозунгом. К концу я вышел на второе место, уступая только не желающему сдаваться Джерри.

Летом мы снова отправились к Ма и Па. Они радовались тому, как мы подросли, как я возмужал, как стал выше Джерри. А еще хвалили нас за настоящую крепкую дружбу.

Принимать таким, какой есть. Я держал это в голове.

Кроме Джерри был еще один человек, который был согласен на это по отношению ко мне. Меган оставалась той, кто был готов выслушать и помочь в любой ситуации. Больше я не получал жутких травм, чем очень радовал ее. Ушибленный гормонами Джерри дразнил нас сладкой парочкой, а я для себя понимал ясно и четко: если и есть у меня кто-то на положении родителя, то это она.

Когда я уезжал на каникулы, Меган писала мне длинные письма. Когда был на Станции, радовалась каждому приходу в гости. Истории про их с братцем похождения не кончались, как и другие темы для обсуждения. Только горький черный кофе постепенно стал казаться вкусным. В остальном не менялось ничего.

Кончилось лето, начался четвертый курс. Не потеряв разгон с прошлого года, я с головой зарылся в учебу. Знание того, что остается обойти одного лишь Джерри, тешило самолюбие и грело мой разум скорой победой.

Отметив четырнадцать лет, я стал набирать массу и раздаваться вширь в плечах. Скачки гормонов, вызывающие резкие перепады настроения и физического состояния, пока не отпускали, но стали тише и реже. Я начал чувствовать что-то вроде спокойствия.

И, как оказалось, рано обрадовался.

Вторая половина четвертого курса Академии оказалась похожей на ад. Все, что я испытывал до того, все усилия, что прикладывал к учебе, все мои старания – все пошло прахом, когда начались они.

Полеты на симуляторе космического корабля.

В первый день после каникул наш курс целиком собрался в дверях одного из больших кабинетов. Ожидавшие встретить старую схему занятий, привыкшие общаться на уроках только с компьютером, все мы удивились, увидев внутри майора лично.

Он поприветствовал нас кивком, попросил войти и сесть по местам.

– Значит так, господа студенты, – сказал он, обводя всех взглядом. – Может меня кто не знает, хоть это и маловероятно. Я майор Джонсон. Тот, кто за следующие полтора года выбьет из вас всю дурь. Все, что было у вас в Академии до этого – хрень полнейшая. На моих уроках будет иначе. Вы привыкли заниматься по отлаженным выверенным путям, подчиняясь программе в компьютере – в жизни такого не будет. После Академии вас ждут старшие военные школы, там цацкаться с вами никто не будет. А после выпуска, получив лейтенантские погоны, вам сразу придется принимать решения, не запрограммированные ни в одну систему. Придется общаться с живыми людьми, управлять ими. От ваших решений, их качества и скорости, их разумности и рискованности будут зависеть не циферки на личном счету в симуляторе, а жизни реальных людей.

Мой начальник настоял, чтоб в каждом учебном заведении военной подготовки как минимум один год с вами занимались настоящие преподаватели. Не те строчки в чате, которым вы задаете вопросы, когда не понимаете материал.

А люди, наставники. Учителя. Надеюсь таковым для вас стать, господа студенты. Стать тем пинком под зад, что превратит маленьких неженок в настоящих военных.

Он стукнул кулаком по столу. Джерри за соседней от меня партой подпрыгнул на стуле.

Я чувствовал, как бьется в моей груди двойной ритм сердца, то ли в панике, то ли в восторге. Это звучало как вызов моим способностям, потому заставляло пылать азартом.

Майор выбрал пятерых, не по списку, наугад. Я оказался среди них, возможно, даже случайно. Остальным было сказано читать инструкции по управлению разными типами кораблей, особенно уделив внимание параграфу про взлет.

Мы прошли по кольцу в один из технических отсеков, майор открыл ладонью первую дверь и показал небольшую комнату, в которой стояло пять кресел с висящими шлемами.

– Садитесь, куда вам хочется, – махнул он рукой на кресла. – Надевайте шлемы, перчатки, заходите в свои учетки, в общем, все как обычно.

– Сэр, разве нам не нужно было заранее хотя бы почитать теорию? – нервно спросил один из нас.

Майор смерил его взглядом.

– Разве в реальном бою у вас будет время на подготовку?

Мы без возражений разошлись по креслам и надели шлемы.

– У вас десять минут, чтоб поднять корабль в воздух. Начинайте с модели Пчела, она попроще в управлении, – раздался голос майора поверх глушащих окружающие звуки наушников. – Локация – внутренний ангар Академии. После того, как все группы закончат, определим, кто из вас справился лучше всех.

Я хотел сказать, что это не честно, что те, кто остался, будут подготовлены куда лучше нас. Но заставил себя проглотить эти слова, потому что понял – этим майора не пронять.

Вместо того я сжал зубы и сосредоточился на одной мысли.

Без разницы, что происходит вокруг, я все равно стану победителем. Нельзя сокращать дистанцию между мной и остальными, иначе единственное, чем я буду отличаться, окажется количество рук. Уж это никак не должно быть моей основной чертой, даже без того, что отличие это не в мою пользу.

А потом программа симулятора открылась, я увидел себя сидящим в одиночестве в крошечной кабине кораблика, в окружении ручек и датчиков. За кораблем и вокруг были знакомые очертания ангара, в котором проходили торжественные встречи первокурсников.

А впереди, в каком-то десятке метров, переливался звездами открытый космос.

Все, приехали.

Убедить себя, что это только иллюзия, я просто не смог.

В ступоре сжав кулак, я зажмурился, чувствуя, как поднимается волна тошноты. Пульс зашкалил, спина тут же взмокла.

Я физически не мог заставить себя смотреть туда, в глаза этим звездам.

Опасаясь, что не удержу в себе завтрак, я сдернул с головы шлем, судорожно глотая воздух. И тут же поймал на себе взгляд майора, все еще стоящего в дверях.

Печальный, холодный, полный разочарования взгляд.

У меня загорелись уши, щекам стало нестерпимо горячо. Какой позор… Так плохо я давненько себя не чувствовал. Я опустил голову, стараясь выровнять дыхание.

Это только симуляция. Только картинка в компьютере. Никаких звёзд, никакого космоса.