Текст книги "Идеальные Солдаты (СИ)"

Автор книги: Kleine Android

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 50 страниц)

Пропадающий в симуляторах любую свободную минутку и с энтузиазмом рвущийся на занятия, пока не испытывающий особых трудностей, несмотря на все ускоряющийся темп учебы, я никак не мог этого понять. Потому немного опасался, переживая за себя. Вдруг меня тоже поразит недуг малодушия и я сдамся?

Или вдруг я иду не туда, а на самом деле хочу чего-то другого? Может ли моя мечта стать адмиралом быть ошибочной или недостижимой?

Ну уж нет, нужно просто верить в свои силы, как я всегда делал до этого. Ведь всегда получалось!

В первый день второго триместра мы втроем уже привычно собрались в нашей с Джерри комнате: они с Ронг сидели рядом на его кровати, я – на стуле напротив.

– Интересно, есть что-то общее у тех, кто сдается и уходит? – спросил я, оттолкиваясь ногами от пола и вращая свой стул. – Может, закономерность выведем?

– Не получится. Даже если было что-то, то осталось в их учетных записях, – осадила меня сразу Ронг. – А учетки закрывают, когда отчисляешься. Сейчас уже ничего не найти!

– Я помню всю информацию о всех студентах, – сказал я на это. – В смысле, всю информацию, которая была в открытом доступе в начале этого года. У двенадцати человек вообще был полностью закрытый профиль, но на нашем курсе таких нет.

Ронг и Джерри вытаращились на меня: она – с недоверием, он – с восторгом.

– Опять самоутверждаешься? Ты наизусть учил всё, что ли? – спросила Ронг нервно.

– Давай проверим! Я назову фамилию, а ты – всё остальное! – предложил Джерри, хватая планшетку компа со стены в изголовье своей кровати.

Я не стал спорить, хотя и считал это глупостью. Воспроизведя дословно всю информацию десять раз из десяти, я остановил вращение стула и с ожиданием посмотрел на Джерри.

– Всё, эксперименты окончены? Убедился?

– Чувак, как ты это сделал?! – воскликнул Джерри, вскакивая с кровати, и попытался схватить меня за плечи, едва не уронив нас обоих вместе со стулом.

Я увернулся, спрыгнул со стула и отодвинулся к окну, выразительным взглядом пресекая попытки следовать за мной.

– Не трогай меня лишний раз, сколько тебе говорить? Утихни. Всё просто: я всего лишь запоминаю всё, что вижу. Хрен его знает, почему и как оно работает.

– Я тебе не верю! – тут же заявила Ронг. – Люди без модулей в голове не умеют такого. Поверь, мне очень хорошо это известно!

– Блин, наверное, мне лучше знать, что я умею, а что нет, мисс Затычка-В-Каждой-Бочке? – огрызнулся я.

– Может быть, у тебя стоит модуль на зрительную память, но ты не знаешь об этом? – продолжала настаивать Ронг. – Это важно, Джейк, скажи правду, пожалуйста.

– Почему важно-то? – не понял я. – Ничего у меня нет! Детям вообще не ставят модули, кроме как по медицинским показателям.

Джерри замахал на нас обоих руками.

– Не отвлекайтесь от темы! Мы хотели найти закономерности среди тех, кто ушел!

– Двух человек для этого мало! – сказала Ронг, видно, обиженная тем, что никто ей не отвечает нормально. – И вообще, если хотите играть в детективов, малышня, то без меня.

Она встала и поспешно ушла, оставив нас в недоумении.

– Вечно она так, психованная, – заворчал Джерри, завалившись на свою кровать и отвернувшись к стенке. – Хотя, блин, всё-таки она мне нравится!

Я недоверчиво на него покосился.

– В каком смысле «нравится»? Как девчонка? Кошмар какой. Она же тебя обзывает, ты ноешь вечно, что обиделся! Я всегда знал, что ты ненормальный!

Без Ронг обсуждать что-то дальше было не так интересно, потому я залез к себе и самостоятельно вытащил из памяти учетки всех своих одногруппников.

Фотографии, место и год рождения, группа здоровья, раса, пол, увлечения – всё отличалось. Ронг была права, двоих для статистики было слишком мало.

Хотя два пункта были у обоих общими.

Предпочтения к дальнейшей учебе: Старшая Школа Правительственных Войск, орбита Эвридики, спутник Аристей. То же самое выбрал я, когда в первый учебный день заполнял учетную запись и увидел этот пункт в списке вариантов.

Аристей был такой же станцией, как Луна-12, на которой находилась Академия, только находился на орбите Эвридики. Насколько я знал, учеба там была единственным способом попасть в правительственные войска. А еще я нашел майора Джонсона на их сайте среди преподавательского состава, потому решительно записался туда, едва появилась возможность.

Но было еще кое-что общее у двух отчислившихся студентов: наличие встроенных модификаций головного мозга и его периферии. У девчонки с Эвридики – исправление врожденной деформации лобных долей, у блондина из Москоу-сити – имплант правого зрительного нерва.

Я перебрал остальные учетки, но больше ни у кого не было одновременного упоминания модулей и поступления на Аристей не только среди наших, но и среди старших курсов.

Набор разрозненных фактов в моей голове сложился в один общий паззл. И появились вопросы к Ронг.

Я полез вспоминать ее учетку, но она была среди той дюжины, что предпочли скрыть всю свою информацию, кроме имени и года обучения.

Всё это начало дурно пахнуть. Я не стал ничего рассказывать Джерри, но не мог перестать думать о том, что вокруг правительственных войск появляется всё больше и больше загадок и вопросов.

Но пока ни одного ответа.

Хотя всё-таки здесь, в Академии, был человек, к которому я мог рискнуть обратиться. В сотый раз по пунктам раскладывая в голове всё, что хотел узнать и о чем сделать выводы, я решил, что тянуть больше нельзя и пора идти к майору Джонсону.

========== Глава 16. Секрет. ==========

Учеба не прекращалась: начались новые предметы, усложнились старые. К вечерним часам свободного времени я чувствовал себя вымотанным до последней капли, но не оставил попытки постичь все тайны, что преследовали меня.

Майор Джонсон больше не появлялся в столовой, счастливый случай так и не свел нас в коридорах Кольца, а куратор только пожимала плечами, когда я пытался выспросить, где мне его найти. Во внутренней Сети Академии не было его учительского аккаунта, которые помогали напрямую общаться со всеми остальными учителями, потому я даже не знал, как ему написать. Подав официальный запрос и прождав целый месяц, пока вращались шестеренки бюрократической машины, я получил только письмо с отказом по причине «Недостаточной важности обстоятельств».

Расстроенный, я жаловался Джерри на тяжелую судьбу, получал ироничные вздохи в ответ и погружался обратно в учебу с головой.

Чтоб попасть в Старшую Школу на Аристей, стараться было нужно с самого первого курса. И я старался.

Одновременно самой тяжелой и самой приятной частью учебы была физкультура. Программа давалась мне с невероятным трудом, мышцы болели, физические параметры росли куда медленней, чем у одногруппников. Джерри вообще делал меня в каждой из дисциплин, оставляя далеко позади.

Каждое занятие было стрессом – и не только из-за нагрузки. Там, в симуляции, у меня было целых две руки, и возвращаться после этого в реальный мир было болезненно как для самооценки, так и для нервных окончаний.

Благодаря постоянному обману тела тренировочным костюмом и мозга – яркой картинкой виртуальности, я мог со всей четкостью представить и вспомнить, каково это – иметь две нормальных руки. Лежа в комнате в свободное время, я закрывал глаза и вытягивал левую руку и правый обрубок над собой, в матовый потолок. И действительно чувствал, как сжимаются все десять пальцев.

Как настоящие.

Вот только горькой наградой за реальность этих ощущений оставались фантомные боли. Когда я рассказал про них Джерри, он вспомнил термин, который когда-то встречал в Сети. Мой организм в целости и порядке поддерживал целый набор систем: от мышечной памяти до вестибулярного аппарата, от ощущения положения конечностей в пространстве до визуального восприятия самого себя. Раз за разом получая нестыковки в сигналах от разных систем, мозг сбоил. Выдавал ошибку, оповещая о ней мерзкой болью.

Но я был готов терпеть ради возможности пару часов в день ощущать себя полностью целым.

Джерри меня не понимал.

– Как ты вообще на такое согласился? – спрашивал он не меньше, чем сотню раз. – Тебе же предлагали оформить инвалидность и выдать бесплатный протез, правильно? Почему не согласился? Ух, чувак, я бы не выдержал! Терпеть не могу, когда у меня что-то болит, если это не мышцы после тренировки, разумеется.

– Конечно, так я и оформил инвалидность, скажешь тоже, – ворчал я в ответ каждый раз. – Думаешь, я совсем слабак и не справлюсь без какой-то там руки? Тоже мне, проблема.

– Но ты постоянно загоняешься по этому поводу, разве нет? – недоумевал Джерри. – Я же вижу, что загоняешься! После физры каждый раз загибаешься от боли. Неужели нельзя иначе?

– Выберу протез – откажусь от мечты стать адмиралом, – хмуро отвечал я.

Джерри бледнел, краснел, нервничал и не мог понять.

– Тогда надо что-то сделать с физрой! – предлагал он. – Поговорить с куратором! Настроить костюм так, чтоб ложной надеждой тебя не тешить! Хочешь, я поговорю?

– Даже не думай, – шипел я на него. – Мне не нужны поблажки. Если Академия будет под каждого прогибаться, то можно весь темп развития растерять.

– А если будут забивать на проблемы студентов, то могут растерять всех будущих офицеров по разным глупым причинам, – возражал Джерри. – Нужно всегда идти навстречу. Если ты тормозишь в чем-то одном, это не значит, что в целом ты совсем плох.

– Это значит, что нужно перестать тормозить, – стиснув зубы, отвечал я.

– Но ты даже не знаешь, нужно ли тебе стараться, – прибегал к последним аргументам Джерри. – Вдруг майор Джонсон скажет, что ты им сгодишься любым? Ты же так и не выяснил, что от тебя хотели и зачем помогали поступить в Академию.

– Мне не помогали! – впадал я в ярость. – Так, слегка дали пинка, когда попал в безвыходную ситуацию! Да и вообще я не ради них стараюсь. Ты забыл, что ли, что моя мечта появилась давным-давно, когда никакие правительственные войска обо мне даже не знали? Все эти дурацкие взрослые тут не причем, я делаю всё ради самого себя.

Джерри сдавался и признавал поражение, но начинал спорить со мной снова, день за днем, раз за разом, будто мне вовсе не удавалось его убедить.

В целом неконфликтный, даже мягкотелый, Джерри удивительно умел стоять на своем, иногда доводя меня этим до ручки. Вот только попытки заставить его заткнуться с помощью хорошего удара в челюсть ни к чему не приводили. Мелкий и юркий, он оказывался на другом конце коридора или в дальнем углу комнаты, кидался в ответ подушкой, смеялся и сразу поднимал руки, сдаваясь.

А потом заново начинал свои причитания, когда я очередной раз приползал в комнату перед самым отбоем, держась за правую руку и чертыхаясь вполголоса.

Будто бы действительно за меня переживал, идиот. Хотя нет, ерунда, конечно же нет! Видимо, Джерри просто надоело слушать мое нытье. Устал от меня, как я уставал от него самого.

Именно так я решил. И, следуя собственной логике, просто перестал с ним делиться мыслями и переживаниями.

Держать всё в себе было невозможно. Но раньше кроме Джерри можно было поговорить хотя бы с Ронг, а теперь…

Наша приятельница и соседка, обладательница черных кос до самой талии, широкой мальчишеской фигуры и смешной щели между передних зубов, второкурсница Ронг Ли сперва действительно казалась нам с Джерри другом.

Но после разговора про ушедших студентов она морозилась и не заходила в гости. Не звала меня в оранжерею, не садилась за наш столик в Столовой.

Джерри впал в отчаяние, когда понял, что вместе со мной оказался в игноре. Сперва он допрашивал меня, предъявляя претензии разной степени глупости, подозревал то в намеренной ссоре с Ронг, то в каком-нибудь обидном моем действии или слове. Потом бегал за ней самой, карауля после уроков и доставая на ланче, мучая милашку-Кудряшку, соседку Ронг по комнате, приставая с вопросами к остальным второкурсникам.

Навязчивость Джерри раздражала меня даже тогда, когда не была направлена на меня. Я бесился, пытался его образумить, оттаскивал от испуганной Кудряшки, спасая от тумаков второкурсников-парней. Правда при этом я всё никак не мог понять, зачем мне самому это нужно.

Ну поколотят его разок – будет думать, что делает. Ну испугается его несчастная девочка-Кудряшка – какая мне разница, что там о нем думают остальные.

Почему я вообще переживаю за Джерри?

А еще хуже было то, что за Ронг я тоже тревожился. Меня самого напрягало, что она так внезапно слилась и ушла в настоящий игнор, причем сразу после того, как у меня появился к ней интересный вопрос. Я не мог найти логику в ее действиях, меня беспокоило ее поведение, потому хотелось узнать и понять, что же происходит.

Так что в один из дней я положил Джерри руку на плечо и сказал:

– Ладно, бро. Я задолбался. Давай вдвоем с ней поговорим. Может быть, мы действительно сделали что-то не так.

На носу были весенние пасхальные каникулы и конец второго триместра. Джерри собирался уехать к Ма и Па, но решил подождать пару дней. Я был уверен, что Ронг останется в Академии, как и на Рождество, потому придумал целый план, что делать и как с ней поговорить.

В первый день каникул, дождавшись отхода шаттла с основной частью уезжающих отдыхать студентов, мы взяли полотенца и уселись ждать у дверей комнаты Ронг прямо на пол. Коридор был пуст – я смотрел вдоль Кольца сперва в одну, потом в другую сторону сквозь открытые двери всех жилых отсеков.

Тишина и пустота, не то что во время учебы. Ронг не выходила до самого обеда – я успел задремать, прислонившись спиной к стене, и не сразу понял, что дверь открылась.

– Я видела, что вы тут сидите с утра, – сказала Ронг, выглядывая наружу. – Хватит уже, малышня, прекратите слежку. Это вторжение в частную жизнь, я пожалуюсь вашему куратору!

Мы с Джерри поднялись с пола. Я потряс в воздухе полотенцем.

– Смотри, Ронг. Помнишь, ты хотела позвать Джерри с нами в оранжерею? Вот, я уговорил его не ехать сразу к родителям, а остаться тут на денек. Пойдешь с нами? Проверим, поменяет ли он цвет!

– Эй, мне не нравятся такие шуточки, – возмутился Джерри, но тоже взмахнул своим полотенцем. – Хотя пофиг, говорите что хотите, но под солнцем валяться я тоже люблю. Па раньше постоянно возил нас с Ма на западное побережье, где остались настоящие чистые пляжи. Так что веди нас, Ронг!

Она уперлась руками в бока и цокнула языком.

– Вот дотошные. Ладно уж, ваша взяла. Только возьму полотенце!

Мы подождали минуту, пока она собиралась, неловко стоя в открытых дверях. Краем глаза я заметил, что кто-то идет по Кольцу в нашу сторону, но Ронг уже нашла полотенце, и я сосредоточился на плане.

В оранжерее мы обогнули карликовую рощу и дошли до знакомой колонки капельного полива. Сегодня колонка шипела немного громче, чем в прошлый раз, но этот звук всё равно сливался с гулом потолочных ламп.

Ронг кинула полотенце на пол и первой расстегнула комбез.

– Кто последний, тот горелая яичница! – сказала она, быстро скидывая ботинки.

Джерри возился дольше всех, пытаясь сложить свой комбез максимально аккуратно, потом опять углядел «цветные» шуточки и обиженно толкнул Ронг локтем. Та только рассмеялась в ответ и предложила пойти на мировую.

Я лег на спину, закинул руку за голову и спросил, глядя в потолок:

– Слушай, Ронг, ты на нас обиделась тогда, зимой? Это как-то не круто.

– Мы хотим извиниться, – подхватил Джерри. – Наверное, мы в чем-то виноваты, раз ты обиделась.

– Это только Джерри извиняется, ты не думай, – тут же добавил я максимально сурово. – А я просто, ну, за компанию… Почему-то мне неуютно от того, что ты вдруг перестала с нами общаться. Скажи, что случилось?

Ронг завозилась на своем полотенце. Мы молчали, ждали ее ответа.

– Я думала, так лучше будет, честно, – сказала она в конце концов. – Вы, малышня, просто ничего не поймете.

– Тоже мне, взрослая нашлась! – перебил я. – Хватит нас за дураков держать. Ронг, ты пыталась выяснить, есть у меня встоенные модули в мозгу или нет. Зачем это тебе?

Ронг молчала.

Я сел и посмотрел на нее со всей убедительностью, на которую был способен. Ронг повернулась ко мне, выдержала взгляд всего пару секунд и тут же закрыла глаза.

– Как связаны модули в мозгах студентов и поступление на Аристей? – продолжал настаивать я. – Да, я всё проверил. Среди учащихся сейчас нет никого с модулями, кто хотел бы туда поступить. Истории изменений учетных записей нет, но я сравнил новые данные с теми, что видел в начале года. Кажется, студенты с модулями либо передумывают, выбирая другую старшую школу, либо уходят из Академии совсем, как двое с нашего курса.

Ронг ничего не отвечала, лежа и не шевелясь.

Джерри приподнялся на локтях и смотрел то на нее, то на меня с выражением полного непонимания.

– Я думал, мы встретились тут, чтоб помириться, – сказал он тихонько.

Я покачал головой.

– Сперва узнаем, что происходит, потом помиримся. Так, Ронг? Скажи, что ты сделаешь, если узнаешь, что у меня действительно стоит модуль на зрительную память?

Ронг передернуло. Я наблюдал за ее реакцией, параллельно радуясь, что решился на такой обман. Из этого должно что-то выйти.

– Это правда, Джейк? – недоверчиво спросил меня Джерри. – Ты не говорил об этом раньше. Вот почему ты так хорошо всё помнишь?

– Хитроумные разработки военных, – подтвердил я, стараясь не хихикнуть от собственного гениального плана. – Да-да, я строил из себя супергероя и всё такое, неважно. Ну что, Ронг, теперь ты снова будешь с нами общаться? Что ты сделаешь, начнешь отговаривать меня поступать на Аристей? Как ты убедила остальных?

Ронг легла на бок, повернувшись лицом к роще. Джерри опустился обратно на спину, сложил руки на груди и задумчиво протянул:

– Ну и дела тут творятся. Джейк, ты уверен, что стоит обвинять Ронг в таких странных вещах? Кажется, это самое неожиданное, что со мной происходило!

Я поднялся на ноги и посмотрел на них сверху вниз:

– Если это так, то я тебе завидую.

Колонка за моей спиной издала странный прерывистый звук. Я обернулся на него и краем глаза опять заметил чьи-то ноги в форменных ботинках, мелькнувшие среди зелени кустов.

А потом всё на долгий миг стало красным и огненным.

И после наступила темнота.

***

Над собой я видел звезды, но не из космоса, а будто с поверхности Земли. Знакомая картинка созвездий была искаженной, будто кто-то играючи сдвинул их с места огромной рукой. Рогатый месяц Луны лежал на боку, острыми концами уставившись в центр небосвода.

За моей-не моей спиной языками пламени трепетали огромные крылья, медленно тускнея, стихая, уменьшаясь. Сквозь пламя перьев проступали светлые контуры рук.

Вокруг гудел воздух; посмотрев вниз, я-не я увидел прямо под ногами россыпь цветных огней. Увенчанные остроконечными башенками дворцы, белые ступенчатые дома с плоскими крышами, темные кроны деревьев между ними. Флажки, фонарики, цветные ленты. Музыка, детский смех, голоса животных. Картинка из древней восточной сказки.

Ноги мягко спружинили о крышу центральной башни самого большого дворца. Присев на корточки, я-не я уперся руками в позолоченную черепицу перед собой.

Металл стал мягким и податливым в пальцах.

Ночь замерла, застыла в испуге. Замолчал ветер, остановилась музыка.

Секунда – и под моими-не моими ладонями с оглушительным грохотом вспыхнул красный цветок.

Другая картинка, сразу за этой.

Смуглокожая маленькая девочка открыла глаза от грохота. Старик рядом с ней соскочил с постели, пытаясь натянуть халат на складки жирного тела. Он подбежал к резным золоченым дверям, вопя во весь голос, призывая стражу, но двери рывком распахнулись внутрь, толкнув его в грудь, роняя на заваленный коврами и подушками пол. В дверной проем ворвались клубы черного дыма, предвестники следующих за ними языков пламени.

Я-не я испуганно забралась в дальний угол кровати, но что-то внутри сдерживало панику, не давало сердцу скакать до самого горла.

А потом зазвенело стекло, раскололось окно над кроватью, осыпав меня-не меня градом мелких осколков. В оконном проеме возникла тонкая прямая фигурка. Прямо к моему-не моему лицу протянулась широкая и надежная мальчишеская ладонь.

Третья картинка.

Рыжая девушка крепко зажмурилась, вздрогнув всем телом. Что-то внутри меня-не меня, под ребрами, знакомо частило двойным пульсом.

Полная женщина с мертвым взглядом и покрытым рытвинами лицом сидела на диване перед компом, я-не я замерла за ее спиной. В моих-не моих руках были стиснуты крохотные маникюрные ножницы, но иного оружия достать бы не вышло.

И больше невозможно было терпеть.

Новая картинка.

Спутанные, грязные черные волосы закрывали мои-не мои глаза, но я не мог убрать их со лба. Руки крепко держала усиленная ремнями ткань смирительной рубашки.

Но я-не я был этому только рад. Больше никаких вспышек гнева, никакого страха. Я-не я успокоился и был готов ждать здесь столько, сколько потребуется. Никто был не в силах поменять мое-не мое решение, повлиять на состояние, заставить хоть сколько-то сомневаться.

Тогда почему сердце вдруг забилось так болезненно и жарко, будто рвалось куда-то?

***

Когда я открыл уже свои собственные глаза, надо мной был матовый потолок, как в нашей с Джерри комнате, но так же заметно изгибающийся вверх, как во всех больших помещениях внутри Кольца.

Я сразу понял, что нахожусь в медпункте. Видимо, мне суждено побывать в каждой больнице, где бы я ни оказался. Что внизу, что в Нью-Кэпе, что здесь, в Академии… Везде одно и то же – белая палата, твердая подушка, трубка капельницы.

Опять.

Разглядывая потолок, я вяло размышлял, что случилось в этот раз. Кажется, никто не пытался меня прикончить, даже никто не бросался в драку… Что тогда?

Не считая уже привычных чужих снов, последней картинкой в моей памяти была вспышка. Наверное, потом я потерял сознание.

В ушах слегка звенело, как после знатного удара по голове. Недалеко кто-то разговаривал, этот мужской властный голос я уже слышал раньше. До меня доносилась только половина диалога, потому я решил, что он общается с кем-то по персональному комму.

– Нет, генерал Андерсон, сэр, нам не стоит привлекать сюда прессу, – говорил мужчина. – Простите, но я считаю, что вы излишне сентиментальны. С детьми всё в порядке, их родители будут поставлены в известность к вечеру. Да, сэр, мои ребята займутся этим лично. Извините, генерал, но, как вы знаете, в данной ситуации я подчиняюсь не вам, а своему начальству… Да, я понимаю, что это ваша Академия, но это наша общая страна, и мы обязаны… Не волнуйтесь, всё будет улажено, причины найдены и виновные наказаны. Конец связи.

Мужчина тяжело вздохнул. После недолгой паузы ему ответил еще один голос, женский, но низкий и с хрипотцой:

– Патрик, мальчик пришел в себя, приборы показывают скачок мозговой активности. Не хотите с ним поговорить?

Ширма качнулась в какой-то задумчивости. Я уставился на нее в ожидании.

Майор Джонсон выглянул оттуда немного смущенно, но сразу встал прямо и сложил руки за спиной. Взгляд-рентген ощупал меня от макушки до пяток, заставив поежиться.

– Мы с вами знакомы, молодой человек, – сказал он вместо приветствия. – Виделись пару раз. Кроме того, думаю, вы знаете, что иногда я преподаю в этой Академии, а также на Аристее. Я – майор правительственных войск Патрик Джонсон.

Разжать губы было невероятно сложно, не говоря уже о том, чтоб привстать на койке и отдать честь, потому я ограничился слабым кивком. Майору этого было достаточно.

– Вы помните, что с вами случилось? – спросил он.

Покачать головой сил уже не хватало. Начало клонить в сон. Я закрыл глаза. Майор Джонсон всё понял правильно.

– В оранжерее произошла поломка системы полива: закупорило трубы и почему-то не сработали механизмы остановки. Потому случился взрыв накопительной колонки. Как оказалось, вы с друзьями были рядом. Не волнуйтесь, с ними всё в полном порядке, отделались парой царапин, а вот вам повезло несколько меньше…

Голос майора становился всё тише и тише. Звон в ушах усилился, я провалился в него целиком, будто нырнул в холодную воду.

Да, мне повезло меньше – я заработал себе новую трещину в черепе и сотрясение мозга, а еще пару новых тоненьких швов там, куда угодили осколки. В медпункте Академии я провел почти все каникулы, сперва постоянно проваливаясь в что-то среднее между сном и обмороком, потому не особо понимая, когда кончается один день и начинается другой. Местная врач – молоденькая девчонка, представившаяся как Меган и отказывающаяся слышать от студентов обращения по званию или фамилии – отчего-то была мне невероятно знакома.

Придя в себя, я разглядывал ее так тщательно, что засмущал и даже напугал. Говорить у меня сперва получалось плохо, но я смог выдавить пару слов, приподняв с кровати руку и указывая на Меган пальцем:

– Я видел твое лицо раньше. Как?

У Меган были светлые волосы в каре, серые глаза и широкий угловатый подбородок. На бледной коже ярким пятном алела помада.

Незнакомая мишура на знакомом лице.

– Нижняя Земля… Док, который зашивал мне руку, – сказал я, когда наконец смог пошевелить языком. – Он выглядел точно как ты.

Меган подала мне стакан воды и помогла напиться.

– У меня есть брат, – ответила она, возвращая опустевший стакан на тумбочку. – Мы близнецы. Ты прав, уже несколько лет он работает на Нижней Земле, но вряд ли вы могли видеться с ним.

Я поднял обрубок правой руки. Из одежды на мне было только нижнее белье, потому он был на виду и рассмотреть шрамы не составляло труда.

– Это он шил, – сказал я.

Меган аккуратно взялась обеими руками за мою правую руку. У нее были крупные ладони с длинными уверенными пальцами и квадратными ногтями. Она погладила бугристые белые шрамы и нахмурилась.

– Толстые швы. Узнаю почерк. Вот двоечник, он никогда не умел шить красиво, а машинка-сшиватель не всегда под рукой. Да, я верю, что это его работа и… Эй, слушай, извини за такое!

– Без разницы, как оно выглядит. Тонкий там шов или толстый – рука из него не вырастет новая.

– Тут ты на сто процентов прав, дружок. Ладенько, а теперь ответь мне на очень важный вопрос: как и почему ты оказался под ножом у моего братца, уже пять лет работающего рядовым хирургом в тюремном госпитале на Нижней Земле?

– Тюремном? – переспросил я.

Воспоминания непроизвольно сами всплыли в сознании.

Решетки на окнах, никакого синего неба за ними. Военные с оружием в коридорах. Юный доктор с пушком бороды на таком же квадратном, как у Меган, подбородке.

Наскоро пересказав всё, что помнил из дней, когда потерял руку, я выжидающе посмотрел на нее.

– Больше ничего не знаю. У самого одни вопросы. Может, твой брат сможет на них ответить или ты сама узнавала что-нибудь?

Меган грызла уголок ногтя на большом пальце.

– Сделаю кофе, – наконец сказала она. – Сложную задачку ты подкинул, дружок. Давай разберемся с ней вместе.

Она налила себе кофе, поставила стул рядом с моей койкой и развернула у себя на коленках экран и клавиатуру из планшетки компа.

– Сразу напишу брату, – сказала она, набирая сообщение. – Видеосвязи нет, всё-таки задержки сигнала из-за расстояния между Землей и Станцией, кроме того облачный покров Нижней Земли тоже влияет на качество связи. Потому только текст, и то он не всегда отвечает. Знаешь, мы с Эвридики. Сперва учились вместе, поступали оба в один медицинский вуз, хотели стать настоящими военными медиками. А потом меня распределили на Луну-11, работать с Сашей Кузнецовым, а брата – почему-то туда, вниз, в колонии.

– Значит, на Нижней Земле действительно находятся колонии для заключенных, – проговорил я удивленно. – Жил там девять лет и не понимал. Блин, честно, в нашем городе не было никаких бандитов-уголовников! Мальчишки вредные, конечно, просто жуть, но их родители – простые работяги, добывающие руду или обслуживающие поезда и железную дорогу.

Меган тарабанила пальцами по кружке с кофе.

– Об этом не говорят открыто, – сказала она. – Это грязное белье Содружества. Поверхность Земли до сих пор сильно радиоактивна, нормально существовать могут только Верхние Города. Когда сотню лет назад в ответ на применение ядерного оружия сдетонировали вулканы, а тектонические плиты сдвинулись с привычных человечеству мест, образуя новые горы и новые моря, на стыке североамериканской и карибской плит вышли наружу редкие и ценные горные породы. Использовать заключенных, чтобы их добывать – подло, но эффективно и очень дешево. Сперва людей вовсе лишали удостоверения личности и отправляли в ссылку без права возврата. Многие погибли, конечно же, но многие выжили и остались там. Теперь внизу есть целые города и поселки, сосредоточенные вокруг добычи руды на юге североамериканской плиты. Ты откуда у нас: Нью-Мексико, Техас?

– Старая Аризона, – машинально ответил я, переваривая услышанное.

– Видишь, почти угадала. Слыхала, раньше в Аризоне было жарко и солнечно, – улыбнулась подбадривающе Меган.

– Ничего не знаю, теперь там сыро и мрачно, – нахмурился я. – Вообще – не отвлекайся. Хочешь сказать, мой родной городок построили заключенные и их потомки?

– Вполне возможно, – подтвердила Меган. – Тринадцать лет назад парламент принял решение о выдаче удостоверений личности жителям Нижней Земли, но ссылать туда заключенных не перекратили. Итак, мы разобрались: ты – рожденный в бывшей колонии ребенок, попавший под поезд и… внезапно оказавшийся в госпитале, в руках моего бедного глупого братца. Почему там? Знаешь ли, если мне не изменяет память, госпиталь находится на юге бывшего Вайоминга, а это не близко.

– Я и без тебя помню географию старых стран. Говоришь, госпиталь в Вайоминге? Я думал, там всё разнесло, когда жахнул Йеллоустоун.

Меган хмыкнула.

– Да уж, братец рассказывал – там до сих пор спрессованный слой пепла в несколько футов глубиной вместо почвы. Но госпиталь построили не так давно, так что там уже вполне можно существовать. Итак, есть идеи, как ты там оказался?

Я посмотрел по сторонам с опаской и сказал вполголоса:

– Не знаю, что происходит, но, кажется, я зачем-то нужен военным. Я же сбежал оттуда, сбежал с Нижней Земли, понимаешь? Натворил кое-чего нехорошего и сбежал. Жил какое-то время в Нью-Кэпе, там меня и нашли. Не представляю, чего от меня хотят, но майор Джонсон на прошлое Рождество лично вытащил меня из большой задницы. Без этого я бы не смог даже сюда, в Академию, попасть.

Меган всё вертела в руках чашку с уже остывшим кофе, так и не сделав ни глотка.

– Майор лично? – спросила она. – Да, дружок, ты действительно во что-то вляпался. Если хочешь, я попробую у него узнать. Мы, как бы это сказать точнее, знакомы не только по работе. Это он спас меня из вечных младших запасных медсестер Кузнецова и помог устроиться сюда.

– Кузнецов – знакомая фамилия, – задумался я. – Кто он такой?

Меган округлила глаза.