Текст книги "Идеальные Солдаты (СИ)"

Автор книги: Kleine Android

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 50 страниц)

Все ошибаются, исключений нет. Могу ли я ошибаться именно в этом?

– Сейчас он туалет ушел, – ответил совершенно спокойно Босс, вернувшись на другой конец стойки, к подозвавшему его клиенту.

А я обернулся на наш с Лолой столик.

Все смотрели в центр зала, слушая представление. Громыхала музыка и голос официантки.

Лолы не было. Пустой столик, только два нетронутых стакана сока.

Дальше я ни о чем не думал. В голове было еще более пусто, чем на школьной репетиции, когда Щекастый ударил Лолу на сцене. Распихав толпу, я побежал по теперь пустому коридорчику мимо кухни в туалет. Деления на женский и мужской тут не было, просто ряд кабинок за дверцами. На полу валялись предательские обломки печенья.

Здесь музыка звучала тише, зато я услышал совсем другой звук. Сопение и тихие всхлипы.

Дернув на себя дверцу первой же кабинки, я, почти не видя ничего перед собой, будто мне красной пеленой глаза закрыло, стащил тяжеленную фарфоровую крышку с бачка старинного унитаза. С ней в руке пробежал до последней кабинки. С разбегу толкнул дверь ногой, ломая защелку. Дверь врезалась в чью-то спину, потом распахнулась наружу.

Мелькнул подол оранжевого платья, мелкие мерзкие зубы, растянутые в безумной улыбке. А потом эта улыбка раскололась надвое, во все стороны брызнув красным под тяжестью фарфоровой крышки.

***

Я сидел в приемной полицейского участка и думал о том, что барменам в «У Русалки» катастрофически не везет.

Страха не было, злость прошла, стыда за содеянное я не испытывал. Полная пустота вместо эмоций. Только рука все еще дрожала.

Конечно же, рождественская вечеринка в кафе сорвалась. Мы так и не узнали, кто выиграл суперприз в лотерее. Наверное, все эти нарядные люди расстроились, что их вечер был испорчен, но мне абсолютно не было до них дела.

Только Лола имела значение. Ради нее я был готов повторить свои действия даже с холодной головой, а не в приступе ярости.

Там, в туалете, я еле вытащил ее из-под тяжести обмякшего мертвого тела. Всё ее рыжее платье было в алых крапинках брызг. Кровь, как картина абстракциониста, расплескалась по белой стене кабинки. На своем лице я тоже ощущал вязкие капли. Пластиковые зубы катались под ногами мелкой галькой.

Лола не плакала, только часто дышала и не мигая смотрела на тело. Я взял ее за плечо и отвернул насильно, ставя лицом к себе.

– Он тебя не тронул? – спросил я, голос сломался на последнем слове.

Лампы над нашей головой гудели комариным писком. Из-за дверей доносился приглушенный гул радостной толпы. Лола же не издала ни звука, только смотрела куда-то мимо меня. Я взял ее за руку, выводя из туалета – она шла за мной как марионетка, шаркая заплетающимися ногами и налетая на стены.

Оставив ее в уголке между кухней и стойкой бара, я снова протиснулся между сидящими и позвал Босса. В этот момент какая-то девушка медленно прошествовала в сторону туалета, стук каблуков звучал даже сквозь музыку. В центре зала вовсю шла лотерея, звонкий голос певицы вторил нашей официантке.

– Вызовите, пожалуйста, “Скорую” и полицию, – попросил я, повиснув на воротнике Босса и шепча прямо ему в ухо. – Кажется, я убил вашего бармена.

В ту же секунду из туалета раздался визг. Девушка вылетела оттуда, ломая каблуки и падая посреди зала. Музыка затихла, люди начали вскакивать со своих мест.

Я отпустил рубашку офонаревшего Босса и вернулся к Лоле. Усадив ее у стены напротив кухни и обняв за плечи, я опустился рядом, спрятав ее лицо у себя на груди. Лолу начало мелко трясти.

За окнами кафе замигали праздничной гирляндой сине-красные огни полиции.

Теперь я сидел в участке и бесстрастно размышлял, смогут ли они надеть на меня наручники и что им для этого придется придумать.

Передо мной была односторонне прозрачная дверь, за которой решалась моя судьба. Я таращился туда, краем сознания понимая, что выгляжу для людей внутри так, будто разглядываю их прямо сквозь пластик.

Шок потихоньку проходил. Мысли начинали крутиться в голове все быстрее, пальцы дрожали все чаще. Волнение росло во мне, поднимаясь из желудка холодом.

Если они поставят меня на учет или отправят в какое-нибудь исправительное учреждение, о карьере офицера можно забыть. Прямо сразу поставить крест на всем будущем.

Адмиралу вряд ли дозволено иметь привод в полицию за убийство. Пусть даже по возрасту я еще не мог получить настоящее наказание, но это все равно станет черной отметиной в моем личном деле.

И никакой Академии мне не видать.

Прервав мои тяжкие думы, в коридоре участка раздались быстрые четкие шаги. В приемную вошел мужчина средних лет в сером военном комбезе. На воротнике и пряжке ремня у него было по маленькой звездочке рядом с диагональной полоской, на груди -вышитый семиугольник. Мужчина был худощав и подтянут, с очень прямой спиной и короткой стрижкой.

А еще я видел его раньше. Мигом заглянув в собственную память, я вытащил картинку – он же, но в пальто, сидит в кафе “У Русалки”, с ним флиртуют девушки.

– Что, не пускают? – спросил он, остановившись рядом со мной. Прищуренные серые глаза ощупали меня с ног до головы, как рентгеном просветили.

Я осторожно кивнул, в свою очередь несмело разглядывая его. От высоких ботинок до перчаток с заклепками, от сдвинутых седых бровей до твердого подбородка – вся его внешность говорила о принадлежности к той особой касте офицеров, которых безмерно уважали на любой планете и на которых хотели походить все мальчишки без исключения.

Что ему здесь надо?

Офицер снял перчатки, и я увидел механическую кисть вместо левой руки. Металл серебристо блеснул на свету. Военный сунул перчатки за ремень на поясе и деликатно постучал в матовую дверь кабинета металлическими костяшками пальцев, выждал пару секунд и нажал на ручку. Из приоткрытой двери донеслись голоса.

Я навострил уши.

– … особенно учитывая набор запрещенных веществ в крови того парня, но у девочки-то кроме синяка на запястье ничего, – говорил усталый мужской голос. – И камер в туалете нет. Остановимся на превышении самообороны? Сложный выбор, черт возьми, кому верить: сиротке с Нижней Земли или местному тихому наркоману.

– Наркомана уже не выслушать! И вообще, у него штаны до колен сняты, а у девочки все колготки в дырах! И по ней, между прочим, прекрасно видно, в каком она шоке! – говорила девушка-полицейский, которая приехала в кафе на вызов. Именно она доставила меня в участок.

– Ну, насчет штанов – обычно в туалете люди их снимают. А про шок – думаю, на девочку еще не падали трупы с рагу вместо рожи. Нет, мне решительно не нужны никакие педофилы. Нью-Вашингтон – спокойный город, самый безопасный из всех Верхних городов Содружества, нужно сохранить статистику! – возмущался мужчина.

– Тогда и детская преступность вам не нужна! – настаивала девушка.

Офицер кашлянул и снова постучал в уже приоткрытую дверь. Голоса смолкли. Он вошел внутрь, матовый пластик двери закрылся за ним, снова отрезав меня от происходящего в кабинете.

Мне оставалось только ерзать на сиденье, гипнотизируя дверь взглядом.

Волнение нарастало, заставляя трястись колени, потеть ладонь, шевелиться волосы на затылке. Зачем пришел этот офицер? Они отправят мое дело в суд? Что со мной будет дальше?

Это протез у него вместо левой руки?

Как там Лола?

Лола…

Вместо страха за себя пришло облегчение за нее.

“У девочки ничего не было, кроме синяка на запястье”, – сказали они. Это значит, он не успел навредить Лоле. Я видел, что колготки на ней порваны, а пышная юбка у платья измята, но, выходит, я пришел вовремя. Если ничего не случилось, она точно будет в порядке. Должна быть!

Открылась судьбоносная дверь, офицер вышел вместе с девушкой-полицейским. Я машинально отметил, что на воротнике и пряжке ремня у нее чернело по две узких диагональных полоски без всяких звезд.

– Можешь идти домой, – сказала она, вид у нее был не из лучших, но при этом она улыбалась. Складывалось впечатление, что в кабинете на нее сперва как минимум накричали, а потом пожалели.

– Это как так? – спросил я, с трудом улавливая смысл. Мыслями я был с Лолой, совсем позабыв волноваться о самом себе. – На меня не будут заводить дело и все такое?

Офицер улыбнулся одними губами, серые глаза остались недвижимы.

– Никакое дело не нужно, – сказал он. – Всем и так ясно, что это была самооборона, а учитывая ситуацию, это даже не превышение допустимого. Полиция зафиксирует в отчетах, что ты не виноват, не волнуйся. Ты как гражданин Содружества и житель Нью-Вашингтона имеешь полное право защищать жизнь и здоровье себя и своих близких. Ты настоящий храбрец. Не хочешь в будущем послужить на благо своей Родины и стать солдатом?

– Хочу! – тут же ответил я, вскакивая со стула. – Я собираюсь поступать в Академию на Луну-12, сэр!

Девушка-полицейский удивленно округлила глаза. Офицер снова прохладно улыбнулся.

– Очень рад слышать, молодой человек. Иди к своей цели, не отвлекаясь ни на что другое… Но, пожалуйста, постарайся больше не влипать в неприятности. Настоящие военные чтут дисциплину и здравый смысл. Не всё в жизни можно списать на самооборону.

Ага! Подозрительно!

– Звучит так, будто вы помогаете мне не впервые, – заметил я, наблюдая за его реакцией. – Я видел вас в “У Русалки”. Вы были там из-за шпиона-убийцы, так?

Улыбка с лица офицера пропала.

– На твоем месте я бы забыл все, как страшный сон, сбегал бы домой, успокоил бабушку, а потом отправился прямо к подружке, – сказал он настойчиво.

Это прозвучало как приказ.

Девушка-полицейский робко подала голос:

– Но, майор Джонсон, сэр, сейчас ночь Рождества, и вряд ли в центральную больницу пустят…

Офицер вскинул руку, и девушка замолчала, прервав себя на полуслове.

– Вот именно, лейтенант, сейчас Рождество, и юной леди просто необходима компания, – сказал он, улыбаясь теперь по-настоящему. – Давай беги, боец. Поторопись.

Я вскочил со стула и хотел отдать честь, но спохватился и просто замер на секунду, вытянувшись во весь рост.

– Спасибо вам, сэр, – искренне поблагодарил я. При мысли о Лоле мне стало не важно, почему он помог, просто радостно, что все вышло так хорошо.

– Я просто выполняю приказы, – сказал офицер.

Нетерпеливо кивнув, я помчался к выходу, по пути неловко натягивая куртку. На улице все еще шел снег. Пока я бежал, он пытался укрыть меня с ног до головы, набивался за воротник и лез под полы распахнутой куртки. Обычно убранный в карман, пустой рукав вывалился наружу и хлопал за спиной сломанным птичьим крылом.

Парк за парком, улица за улицей. В черном небе за белым снегом взрывались цветные фейерверки, россыпи огней горели на домах и деревьях.

Снова я очутился в центральной больнице. Недовольная работой в праздник медсестра на посту сообщила палату и этаж, но не хотела пускать меня до утра. Кроме нее и скучающего охранника в больнице никого не было, потому я дождался, когда они оба отвлекутся, и проскользнул в пустой коридор.

Бегом поднявшись по лестнице на второй этаж, я так никого больше и не встретил. Палата Лолы была в самом конце коридора. На дисплее на двери мерцала надпись “Долорес Гарсия” и код, который считывали коммы врачей, получая доступ к истории болезни. Я перевел дух перед дверью и заглянул внутрь.

В палате горел только крохотный ночник у изголовья. Лола лежала на кровати, укрывшись с головой, почти незаметная под тяжелым одеялом, такая маленькая; только встопорщенные кудряшки торчали наружу. Я подошел неслышно, но она дернулась и села, повернувшись ко мне, прячась в одеяле. Узнав меня, она откинулась на подушку и слабо улыбнулась.

– Они таблетки хотели дать, чтоб я спала, – сказала шепотом. – А я притворилась, что сама уже уснула, они поверили и ушли.

– Может, лучше бы было поспать? – я кинул заснеженную куртку на спинку стула и осторожно сел на край кровати, вглядываясь в Лолино лицо. Глаза у нее были опухшие и красные. Видимо, шок прошел, она снова могла говорить. Значит, ничего плохого не случилось?

Лола пожала плечами.

– Неуютно тут. Я без плюшевых своих спать не смогу, – сказала она. – Знаешь же, сколько их у нас дома.

– Ага, целая куча, – подтвердил я. – Хочешь, схожу, принесу парочку? Мне не сложно.

– Не, ты чего, там холодно, – Лола посмотрела в окно. Там переливался огнями фейерверков густой белый снег. Здесь, в палате, не было слышно взрывов, цветные вспышки оставались беззвучными.

Тишина.

Мы молчали какое-то время. Лола протянула руку, я взял ее лихорадочно горячую ладошку.

– Ты не думай, у меня все отлично, – зашептала она быстро, садясь в кровати и наклоняясь ко мне. – Не беспокойся – если будешь переживать, я буду себя виноватой чувствовать еще больше! Не надо за меня переживать! Я там растерялась просто. Уже руки мыть вышла, а он меня обратно в кабинку затащил. Рот мне закрыл и сказал молчать, за руку схватил, платье пытался порвать. У него глаза были такие страшные, черные, мертвые… Ты все правильно сделал, точно-точно, а я в порядке…

У нее задрожали губы, подбородок затрясся, она еще крепче вцепилась в мою руку.

– Я просто так испугалась, что он что-нибудь сделает со мной и я стану такая… грязная, жалкая, никому больше не нужная, – закрыв глаза, совсем тихо прошептала она.

От ее слабого голоса у меня все внутри заныло, заворочалось в животе комом, закололо иголками в самое сердце. Ощущения были незнакомыми и слишком странными, вместо них быстро пришла злость, понятная и простая.

Я порывисто дернулся к ней и обнял как мог, изо всех сил. Лола пискнула; кажется, даже хрустнули ребра.

– Если бы я мог, я бы снова снес ему башку, – сказал я куда-то ей в волосы. – А тебя за такие слова хочется или стукнуть хорошенько, или вот, обнять как следует. С чего это ты решила, что какая-то ерунда может сделать тебя ненужной?

– Но это же позор такой, – беззвучно, одним дыханием сказала Лола мне на ухо. – Никому не признаться, никому не пожаловаться… Никто не поймет. Еще и в туалете, а там везде люди… Будут пальцем показывать… И осуждать! А вдруг это я виновата? Спровоцировала его. Зря с ним рядом оказалась.

– Если его провоцируют маленькие девочки на такие дела, то я рад, что он помер, – с растущей злостью прошипел я сквозь зубы. – Не смей даже думать, что ты в чем-то виновата. Он просто злодей. Никто же не обвиняет принцесс из сказок за то, что их крадут злые волшебники?

Лола тяжко сопела, покорно положив мне голову на плечо. Я не знал, удалось ли ее убедить, но очень на это надеялся.

– Давай спать ложись, – сказал я, отпуская ее и отодвигаясь обратно на край кровати. – Никуда не уйду, буду тут сидеть. Чтоб никакой бука не пришел тебя во сне пугать и даже без твоих плюшевых друзей спалось хорошо.

Лола шмыгнула носом и стала тереть кулаками глаза.

– Мне не страшно, не страшно, я храбрая и сильная, – сказала она очень грустным тоненьким голосом. – Честно-честно, совсем не страшно. Я уже не боюсь и не переживаю, все отлично… Но ты все равно посиди со мной, ладно?

Сон одолел меня к утру, и я свернулся калачиком в ногах у Лолы, накрывшись краем одеяла. Кровать была большая, Лола маленькая, потому я совсем ей не мешал.

Меня разбудила уже знакомая медсестра с розовыми, как сладкая вата в центральном парке, волосами.

– О, малыш, я все понимаю, ты переживал за сестренку, но ее и так сегодня отпустят, так что дуй домой, – щебетала она, аккуратно выставляя меня из палаты.

Моя куртка была сырой от растаявшего снега. Выйдя на улицу, я поежился и пожалел, что шарф остался где-то в кафе.

Утро Рождества было сонным, тихим и молочно-белым. Погасли огни, прекратился снегопад. Парки и улицы пустовали.

Бабуля спала, в квартире было темно. С кухни пахло ванилью и вчерашним пирогом. Еловая ветка с игрушками почти осыпалась, иголки ровным слоем лежали вокруг нее на столе.

Я залез в душ, включил горячую воду и долго стоял, закрыв глаза, пытаясь согреться. Рука еще с вечера мелко дрожала, когда я сжимал кулак. Несуществующая правая рука вторила ей неприятной пульсацией. Я растирал обрубок, шевелил туда-сюда плечом, вращал шеей, но избавиться от этой боли не мог.

Горячий душ смыл остатки тревожных мыслей, но когда я лег на диван в гостиной, пытаясь уснуть, они вернулись обратно.

Кто я? Почему мне не страшно отнимать жизни? Откуда эта ярость, дающая силы без сомнений сделать страшный выбор? Почему мне не стыдно, не страшно, не жалко никого из них: ни Швабру, ни убийцу-шпиона, ни наркомана-бармена?

Да, они те, кого можно назвать “плохими”. Но ведь они были настоящими, живыми людьми. Кто-то может страдать по ним прямо сейчас, как я бы страдал по Лоле, если бы она…

Я постучал себя по лбу, запрещая думать в эту сторону. Лучше буду думать об Академии. Раз этот майор Джонсон, или как его там, мне помог, значит кто-то действительно хочет, чтоб я туда поступил.

Иного объяснения у меня просто не было. Военные заинтересовались убийцей-шпионом, которому я помог сдохнуть, а потом вытащили меня из сегодняшнего переплета с наркоманом-барменом.

Зачем им мальчик-калека, сирота с Нижней Земли? Наверное, однажды я буду идеальным солдатом. Тем, кто не боится убить.

========== Глава 11. Ложь. ==========

Лола вернулась домой к вечеру, я проспал ее приход. Проснувшись утром следующего дня, я увидел, как она хлопочет по дому, будто ничего не случилось.

Еловая ветка вместе с игрушками исчезла, висевшие на окнах гирлянды тоже. Больше ничего не напоминало о Рождестве. В школьном спектакле Лола играть не стала, Санте пришлось обойтись без своего буйного оленя.

Новый Год мы встречали втроем с бабулей. Снегопадов больше не было, к концу января администрация Нью-Кэпа обещала потепление. Снег в этом городе был короткой зимней сказкой, специальным предложением вроде рождественской распродажи.

Каникулы кончились быстрее, чем я успел моргнуть. Пришлось возвращаться в школу, снова видеть Дылду, Рыжего и прочих. Снова думать об учебе, скором поступлении в Академию и внутришкольном рейтинге.

Лола ужасно боялась идти в первый день после каникул, мне пришлось тащить ее в школу почти силой. Перед входом в класс она побледнела и задрожала, как листок на ветру, я взял ее за руку и решительно вошел первым.

Увидев, что никто не буравит ее взглядом, Лола немного осмелела и тихо скользнула на свое место. Потом, после уроков, по пути домой, она призналась, что думала, будто всем теперь известно о случившемся на Рождество.

Но никто ничего не знал, никто не тыкал в Лолу пальцами, не обсуждал из-за угла. Шептались о непонятной драке и сорванной вечеринке, без страшных подробностей, не приплетая к этому нас. Мы решили, что дальше полицейского участка и посетителей “У Русалки” эта история не ушла, но все оказалось немного иначе.

В один из дней ко мне на большой перемене подошел, неловко улыбаясь, Рыжий. Я лениво повернулся к нему на стуле, но вставать не стал.

Рыжий мялся, держа руки за спиной, и смотрел на меня еще странней, чем обычно.

– Привет, Джейк… Извини, я, наверное, ну, помешаю, но можешь рассказать, что ты натворил на каникулах? – спросил он тихо, чтоб услышал только я.

– Будто я стану перед тобой отчитываться, – возмутился я, но на всякий случай добавил: – Ничего я не творил!

Рыжий продолжал странно улыбаться.

– Можешь не скрывать. Я все, ну, знаю. Ты сперва подрался с неизвестным мужчиной в кафе, но файл с этим делом засекретили быстрее, чем я, ну, успел получить детали. А потом… потом помог поймать какого-то наркомана-преступника на рождественской вечеринке. И это дело тоже исчезло без следа, будто его вовсе не было в базе!

Я удивился его тону даже больше, чем словам. Восторженный шепот, а не страх и недоверие, логичные для такой ситуации.

– Немножко подрался, правда, – уклончиво ответил я, пытаясь догадаться, чего он от меня хочет.

Рыжий вдруг вскинул голову, теперь глядя на меня в упор. В вечно грустных глазах его теперь плясал сумасшедший огонек.

– То есть всё так и есть? – спросил он с какой-то непонятной радостью. – Ну ты и псих! Потрясающе!

Я молчал. Рыжий наклонился ко мне и сказал совсем тихо:

– На днях я, ну, нашел дыру в системе безопасности администрации. Залез через мамин рабочий комп. Конечно, дыру сразу закрыли, но я, ну, успел раздать себе доступ. Теперь я, ну, знаю всё, что творится в администрации. Так вот, скажи, ты правда шпион правительства?!

Вытаращившись на Рыжего, я покрутил пальцем у виска.

– Ты головой стукнулся? Какой еще шпион?

Рыжий не отставал.

– Я все, ну, думал, почему кого-то с Нижней Земли, какого-то неизвестного парня с возможным криминальным прошлым, пустили к нам, в благополучный тихий Нью-Кэп? А потом твое заявление про Академию, все эти выходки и семиугольная печать без герба, которую я, ну, нашел в твоих документах! Все сложилось! Ты здесь, чтобы вербовать солдат для будущей войны с Луной?

Я отодвинулся от Рыжего так далеко, как мог, нервно хихикнул и спросил:

– Нет, ты уверен, что у тебя с головой в порядке? Какая печать? Что за теория заговора? Такого бреда я еще не слышал.

Рыжий хлопнул ладонями по столу.

– Ты можешь отпираться сколько хочешь, но я теперь, ну, знаю правду! – крикнул он, обдав меня каплями слюны.

По его плечу постучали, не дав продолжить. Оказавшийся позади Дылда окинул презрительным взглядом притихшего Рыжего, потом посмотрел на меня, брезгливо вытирающего лицо рукавом.

– Что за шум? – спросил он.

Рыжий хотел что-то сказать с выражением полнейшего возмущения на лице, но веский аргумент в виде тяжелой ручищи все еще лежал у него на плече.

– Сопли подбери, даун, – посоветовал Дылда почти ласково. – Патлатый, чего он до тебя докопался?

– А ты что, защищать меня собрался? – я набычился, готовясь к атаке в лоб, хоть словесной, хоть физической. – Сами разберемся!

– Он шпион правительства! – сумел-таки выкрикнуть Рыжий.

За нами уже наблюдали. Одноклассники шушукались, переглядываясь. Дылда сжал плечо Рыжего, заставив его пискнуть и замолчать.

– К врачу сходи, ненормальный, – огрызнулся я. – Еще приставать будешь – прибью.

Звонок на урок спас меня от этих двоих. Вернувшись на свои места, они оба еще какое-то время поглядывали на меня: один с сумасшедшим вдохновением, второй с легким интересом. Решив, что не хочу связываться с ними после школы, я отпросился в медпункт, сославшись на головную боль, и остался там до конца уроков.

Лежа на жесткой койке за белой ширмой, я разглядывал узоры на обоях и думал о словах Рыжего.

Семиугольная печать без герба. Что-то знакомое… Закрыв глаза, я зарылся в картинки воспоминаний.

Полицейский участок, пришедший спасать меня офицер, которого я раньше видел в кафе. На его серой военной форме явно был семиугольник, вышитый на груди. Это не удивляло – дракон, орел и медведь на фоне звезд в семиугольной рамке были гербом Содружества, потому все люди в форме носили такой на груди.

Но семиугольник на форме этого загадочного майора Джонсона был пустым.

Действительно ли это связано с моим личным делом, в которое влез Рыжий? Может ли быть так, что я на самом деле какой-нибудь шпион, просто об этом не знаю сам?

Взволнованный до крайности, я вернулся домой после школы и сразу полез в Сеть, изучать все, что касалось военных Содружества. После десятка минут поиска, запомнив все знаки различия званий современной объединенной армии, я наткнулся на статью о правительственных войсках. Во время прошлой Войны они были сформированы как отряд, обученный куда лучше остальной армии, во многом состоящей из мобилизованных гражданских. Они являлись в некотором смысле элитой и под командованием адмирала приняли участие в решающих сражениях, принеся Содружеству победу.

Правительственные войска выделялись среди остальных пустой семиугольной рамкой без герба, используемой как символ подчинения в экстренной ситуации не общевойсковой иерархии, а непосредственно маршалам и адмиралу флота. В пустую рамку при необходимости вписывался герб одного из маршалов. Такая маленькая личная армия, в случае чего подходящая и для свержения парламента, если адмирал вдруг решит затеять переворот.

Вот только после окончания Войны звание адмирала так никому больше и не досталось, правительственные войска стали просто одним из армейских подразделений, но продолжили носить пустую рамку на груди.

Обо всем этом я рассказывал Лоле, наматывая по гостиной круги. Лола сидела на диване, сложив руки на коленках, и внимательно меня слушала. Я оторвал ее от просмотра чего-то в Сети, и комм с застывшей на паузе картинкой мерцал среди подушек рядом с ней.

– Значит, этот майор Джонсон, или как его там, из них, – сказала она, когда я закончил. – И что, как думаешь, зачем ты им нужен?

– Возможно, из меня выйдет идеальный солдат для будущих войн, – поделился я давними размышлениями. – Мне всего десять лет, а я уже не боюсь отнимать жизни, и вот…

Лола кивнула без страха, даже с энтузиазмом.

– Солдат должен уметь одолеть неприятеля! – сказала она звенящим от восторга голосом. – Плохие люди должны умирать, особенно если они враги Содружества! А еще, может быть, ты им нужен, потому что талантливый? Ты такой умный и храбрый!

Она покраснела. Я удивился ее словам и тону, но не придал им значения, только накрутил на палец кончик своих собранных в хвост волос и потянул в задумчивости.

– Похоже, придется самому спросить, – сказал я. – Поступлю в Академию и узнаю! Стопудов там будет кто-нибудь, кто знает, что происходит! Кстати, можем спросить твоего отца. Он же работает там, да?

– Кто-нибудь в Академии точно тебе поможет, – странно ответила Лола, потом резко сменила тему: – Тебе сейчас нужно просто поступить!

Я отвлекся, заволновался и продолжил бегать туда-сюда по гостиной.

– А если денег на экзамены не хватит?

– Ты же обязательно попадешь в тройку лучших – помнишь, Рыжий говорил, что первым троим все оплатят, – напомнила Лола. – А на одну меня-то уж насобираем!

– Пойдем опять в “У Русалки”? – удивился я.

Лола погрустнела и опустила голову. Видимо, об этом она не думала.

– Нет, туда я больше ни за что не вернусь, – сказала она. – Мы дали этому месту второй шанс, но вышло боком. Буду продавать шарики или мороженое в парке, или пол мыть где-нибудь, но только не туда!

Я кивнул, слишком сосредоточенный на своих переживаниях и думах, чтоб обратить внимание еще на ее печали. В голове всплыл новый вопрос:

– А если шаттл сломается, когда повезет нас на Луну-12?

Лола пожала плечами.

– Ерунда это… Не слышала, чтоб за все время их работы хоть один сломался. Успокойся ты, все будет хорошо, честно-честно.

– Ты не можешь обещать! – Я подозрительно уставился на нее. – Ты не можешь знать наверняка.

– Я чувствую, что все будет хорошо, – с нажимом сказала Лола. – Доверься мне и готовься к экзаменам.

– Но это нелогично! – Я снова заметался по комнате, натыкаясь на углы и мебель.

– Страдать, когда никак не можешь повлиять на ситуацию, тоже нелогично! – Лола хлопнула рукой по дивану так, что давно погасший и позабытый комм подпрыгнул и свалился на пол.

Она была права. Я упал в подвернувшееся по пути кресло и подтянул колени к груди.

– Во-первых, мне нужно узнать, кто и зачем вмешивается в мои дела, – сказал я себе под нос. – А во-вторых, я должен обязательно выполнить Обещание. Петер спас мне жизнь. Это благодаря ему я поверил, что смогу всего добиться, даже если остальные будут считать, что я урод и ничего не смогу. А я возьму и смогу!

Лола встала с дивана.

– Конечно сможешь, – спокойно сказала она, делая ко мне шаг и едва не наступая на свой несчастный комм. – Это же ты. Ты справишься с любыми трудностями.

Мне хотелось верить ей, но я все равно сомневался.

***

С началом учебы я по уши забрался в подготовку к экзаменам, игнорируя все происходящее вокруг, и каким-то образом ухитрился не заметить, как изменилась после всего случившегося Лола. Она снова, как в начале учебного года, старалась не задерживаться в школе, убегая домой сразу после уроков и не дожидаясь меня, перестала напевать, когда готовила или делала что-нибудь по дому, стала чаще уходить в Сеть, отгораживаясь от окружающего мира наушниками.

Я сидел за нашим домашним компом, часами копаясь в современной и довоенной истории, изучая все, что могут потребовать от меня в Академии, разбираясь в воинских званиях, гимнах, маршах, флагах, приветствиях, гербах и многом-многом другом. Потом, досконально проанализировав имеющиеся в открытом доступе материалы для подготовки к экзаменам, я стал методично в них разбираться, стараясь довести ответы на все вопросы до автоматизма, получить как можно больше знаний, запомнить как можно больше информации. Моя зрительная память помогала, но не являлась залогом абсолютного знания – очень многое было нужно понимать, а не просто запомнить визуально. Это получалось куда хуже.

А Лола… Я даже не мог с точностью сказать, готовилась ли она. В наших диалогах она стала больше слушателем, чем полноценным партнером, но сперва меня это даже устраивало. Я делился всем, что находил, мне было необходимо высказаться, проговорить вслух всю полученную информацию. Лола слушала, кивала и, наверное, не запоминала даже половины. Будто вовсе не собиралась ничего сдавать и никуда поступать. Будто не было причин стараться – или не было сил.

Моих сил и желания хватило бы на сотню человек, но поделиться с ней не было никакой возможности. А потом случилось кое-что, что заставило меня остановиться и крепко задуматься. Изучая информацию об Академии, я быстро набрел на их сайт и нашел список преподавателей, обучающих студентов разных лет. Пролистав его от и до, я отпечатал все в своей памяти, а потом встал в ступор.

Отца Лолы не было в списке. Я сперва позвал ее к компу, а уже потом подумал, стоило ли. Но Лола подошла, заглянула в экран как ни в чем ни бывало, потом перевела на меня взгляд и спросила:

– Что такое, Джейк? Что ты хотел показать?

– Э-э-э, – протянул я, озадаченный. – Ты говорила, твой отец преподает в Академии, так? Но его почему-то нет среди преподов…

– Может быть, он там неофициально, – невозмутимо ответила Лола, будто давно готовая к таким вопросам. – Или скрывает свое место работы. Или просто не захотел отмечаться. Всякое может быть!

– Ты себя слышишь вообще? – удивился я. – Ты уверена, что он будет там, когда мы поступим?

Лола потупила взгляд и замолчала.

Я недоумевал.

– Лола, ты хочешь сказать, ты не знала наверняка? Что сказал твой отец, когда улетал? Он действительно будет тебя ждать?

У нее задрожали губы. Я окончательно запутался.

– Пойду к себе, – наконец тихо сказала Лола, игнорируя мой вопросительный взгляд. – Спать охота. Не сиди допоздна, Джейк, завтра к первому уроку.

Кивнув, я отупело проследил взглядом за тем, как она скрылась за дверью своей комнаты, потом потряс головой и вернулся в Сеть. Нужно попробовать поискать самому. Я этого еще не делал, ни разу до того не интересуясь отцом Лолы, но теперь это стало очень важно.