Текст книги "Идеальные Солдаты (СИ)"

Автор книги: Kleine Android

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 50 страниц)

– Держи, давай как можно туже! – прикрикнул он, хватая мою руку и силком укладывая на лоскут. – Не ссы, пацан, обойдется.

Я снова только кивнул, выполняя приказ.

Лейтенант встал, занимая позицию с одной стороны о нас.

– «Альфа», «Альфа», я «Гамма». Время ожидания? Прием, – сказал он, напряженно оглядывая аллею вокруг.

Повязка под моей рукой оказалась холодной, как лёд. Акула была в сознании, но дышала через раз. Новой крови не было, но и того, что она уже потеряла, хватало сполна. Зацепившись за свой двойной сбивчивый пульс, я потянулся к ней солнечным ветром, пытаясь помочь, поддержать, успокоить.

А в ответ сам получил тепло звездной короны, будто это я больше всех нуждался здесь в утешении. Даже лежа в крови на земле она предлагала помощь.

Неподалеку звякнуло, будто стеклом, натянулись нити событий, раздвинулись впопыхах чужие мелкие Искры. Новый яркий клубок энергии вкатился к нам пушистым белым шариком, темные глаза посмотрели с укором.

Я моргнул и вернулся в реальность. Сирена молчала, вместо нее из громкоговорителей неслись призывы сохранять спокойствие. Рядом с нами прибавилось людей в голубой медицинской и светло-серой военной форме, а прямо перед Акулой стояла Стрекоза.

– Все, свободен, – бросила она мне, потом кивнула медикам с семиугольниками на голубых комбезах. – Колото-резаная рана правой подреберной области, органы целы. Быстрее, пока она коньки не отбросила!

Акулу подняли на носилки, лейтенант помог мне встать. Двое медиков попытались забрать меня тоже, но Стрекоза только посмотрела с прищуром, как просканировав, и выдала:

– Кроме ушибов трещина в восьмом левом ребре, ничего смертельного. Его ждут дела поважней больницы.

– Да, мэм! – отчеканили медики, отпуская меня.

Машина «скорой» поднялась в воздух, легко загудев магнитной подушкой. Включив мигалку, игнорируя серебристые полосы дорог, она рванула с места вверх под завывания собственной сирены.

Стрекоза указала на округлый черный автомобиль за своей спиной.

– Туда садись, Джейк. Отправляешься в резиденцию. Лейтенант, проводите его, – приказала она все тем же бесстрастным тоном.

– Никуда я не пойду! – взбрыкнул я, с удивлением понимая, что голос вернулся. – Зачем мне туда вообще?! Если я здоров, то хочу найти тех ублюдков, что ранили Акулу!

– Их найдет полиция, – осадила меня Стрекоза. – Это не твое дело.

– Еще как мое!

Вместе с голосом вернулась злость. Акула была в безопасности, значит, стоило подумать о мести.

Лейтенант клещом вцепился в мой локоть.

– Маршал приказала – проводить к машине, – процедил он. – Слушайся, пацан.

Я дернулся, но освободиться не смог.

– Будто я ниже тебя по званию! – крикнул я Стрекозе возмущенно. – Что за хрень?! С сегодняшнего дня я тоже маршал!

– Приказ Феникса, – ответила она терпеливо. – Он ждет дома.

Я выругался, клокоча от злости, но позволил лейтенанту отвести себя до машины. На переднем сиденье ждал майор Джонсон.

– Давно не виделись, – проворчал я, аккуратно забираясь на заднее, потому что только сейчас понял, что двигаться неожиданно больно. – Вы-то в курсе, что за хрень происходит?!

Лейтенант захлопнул дверь снаружи, машина тронулась в сторону одной из воздушных дорог. Майор обернулся, встретив мой взгляд в упор. Я подавился возмущенными возгласами.

– Без чинов, если не против, Джейк, – сказал он голосом, будто с последней нашей встречи вовсе не спал. Под глазами его были такие глубокие тени, что в каждой могла бы укрыться рота солдат, ворот комбеза расстегнут и замят. – В Столице и на всей остальной Эвридике на три минуты и семь секунд отключилось электричество. Магнитное поле планеты сдержало большую часть выброса, но мы ожидали куда меньших последствий.

– Выброс? – не понял я. – Что еще за выброс?

Майор поднял металлический палец к потолку. Перчатки его лежали на приборной панели машины.

– Местное солнце, красный карлик, излучает на всех частотах куда активней, чем земное, – пояснил он. – Конечно, Орфей и правительство ждали вспышку сегодня, но она не должна была даже дойти до поверхности. К тому же, солнце сейчас на другой стороне планеты… По всем расчетам задеть должно было только города на другом полушарии. Мы даже не закрыли купол, как в прошлые разы.

У меня задергался глаз, а учитывая, что его уже начало затягивать фингалом, это оказалось болезненно.

– Погодите, то есть, это солнце выдало такую проблему и, по вашим словам, не впервые? И если у нас тут такой кошмар, то на другой стороне?.. – я не договорил.

– Вышло из строя все, что могло, – мрачно закончил майор. – Правда, купола на той стороне держали закрытыми, потому пострадавших от жесткого излучения нет, но радиационный фон там придется долго гасить.

– Самоубийство какое-то, – сказал я. – Все равно, что жить на вулкане.

Майор поморщился и опустил глаза.

– Ну, выбор-то невелик, – сказал он тихо. – Это солнце сверху или супервулканы снизу.

– А Марс и остальные? – не понял я. – Там же тоже живут!

– Там нет воды и кислорода. Они живут только за счет Земли, пояса Астероидов и Эвридики.

– Так почему же выбор пал на Эвридику, а не на Землю? – возмущенно спросил я. Майор отвернулся обратно к лобовому стеклу.

– Думаю, тебе есть, кого спросить об этом, – сказал он. – Феникс ждет в резиденции. И, если тебе интересно, с ним Саша Кузнецов. Их и спросишь.

– Так и сделаю! – заявил я, откинувшись на спинку сиденья и закрывая глаза.

Мы добрались быстрее, чем я ожидал. На подвальном этаже резиденции, где находился гараж, было столько военных, что заставило задуматься, не началась ли уже какая-нибудь война. Майора пропускали без вопросов, на меня изредка косились, но тоже молчали.

Лифт поднял нас на нужный этаж. Войдя в квартиру, я как под дуло пистолета попал. Феникс сидел в гостиной на диване, закинув ноги на журнальный столик и откинувшись на спинку, расслабленный, будто ничего не произошло. Но заглядывать в синие глаза было страшно.

– Погано выглядишь, Ящер, – сказал он. – Возьми лед в морозилке и садись сюда. Нужно поговорить.

– Разберусь уж, – огрызнулся я, но лёд всё-таки взял. Правый мой глаз уже вовсе не видел, полностью закрытый фингалом, под натянутой кожей горячо и болезненно пульсировало. Глубоко дышать и держать спину ровно тоже было проблемно. Отбитые ребра сразу начинали негодовать.

Майор прошел сквозь гостиную и статуей замер за спиной Феникса, сложив руки на груди. Осторожно опустившись на одно из кресел, придерживая полотенце со льдом у глаза, я требовательно спросил:

– Почему с этой планетой творится какая-то хрень?

– Сначала расскажи, почему вас ранили, – вернул мне вопрос Феникс, заставив мгновенно сдать назад. – Камеры, понятное дело, отключились вместе со всем электричеством. Последние записи с них – вы заходите в какую-то дрянную забегаловку у Стены на западе. Что там случилось? На вас напали?

Его лицо оставалось спокойным, только складки легли морщинами между бровей. Голос дрожал напряжением.

– С местными друг друга не поняли, – угрюмо ответил я. – Если ты об этом, то ничего серьезного, просто выяснение отношений. Дай мне время, я найду каждого и на запчасти разберу, будем считать инцидент исчерпанным.

– Ничего серьезного? Акуле едва ли живот не вскрыли, а на тебе теперь места живого нет. Мои солдаты… нет, мои друзья пострадали, и ты говоришь – ничего серьезного? – Феникс не шевельнулся, не поменял позы, не повысил голос, но по гостиной будто жаркая волна прошла. Шторы на балконном окне вздулись пузырями. Майор тяжело вздохнул, но не сдвинулся с места.

У меня тут же взмокла спина.

Вот как злится адмирал?

– Не буду оправдываться, – раздраженно ответил я, ловя его взгляд, наивно надеясь переглядеть, пересилить. – Они еще ответят за это. Нас застали врасплох, потому я, слишком слабый, не смог нас защитить…

Закончить фразу не вышло.

Его радужки горели голубым огнем, зрачки почти исчезли, свернулись в невидимые точки. Выдерживать этот взгляд было физически больно. Мне казалось, что сетчатка моего не заплывшего фингалом глаза плавится, а белок варится вкрутую.

Но я только стиснул покрепче зубы.

Перетерплю!

– Ты не смог ее защитить, потому что ты не учился защищать других. Обычному солдату хватает умения защитить себя самого, – уже почти спокойно сказал Феникс, отворачиваясь, а я тут же начал моргать, пытаясь избавиться от черных пятен, перекрывших обзор, будто после яркой лампочки.

– Я не хочу быть обычным солдатом, – сказал я, относительно восстановив зрение. – Я хочу быть офицером. Хоть ты и пытаешься быть моим другом, но не забывай, в первую очередь ты – мой конкурент!

Феникс ухмыльнулся, возвращаясь к обычной нахальной веселости.

– Тогда придется учиться защищать и других тоже. Выбирать, как поступать, кого защищать, а кем жертвовать. Думать, черт побери! Эта ваша потасовка все мои планы послала в такую задницу!

– А ты учитывай, что мы живые люди, когда планы свои строишь, – ворчливо заметил я. – И вообще, сам же сказал, что мне надо город посмотреть.

Феникс закатил глаза и звучно шлепнул себя ладонью по лицу.

– Отличный выбор достопримечательностей, твою мать! Теперь Акула выбыла из строя минимум на пару недель, а я на нее рассчитывал!

– Давай сделаю все, что ты от нее хотел, – торопливо сказал я.

– Ничего другого не остается, – согласился Феникс. – Хорошо, что у меня всегда есть план Б. А вообще… хоть ты и повел себя сперва, как придурок, потом сориентировался, молодец. Акулу вывел, помощь встретил, в панику не ударился. Опыта побольше – сможешь быть мне правой рукой.

– Смешная шутка, – скривился я. – Ты прямо мастер каламбуров.

Феникс смотрел без насмешки. Мне вновь стало не по себе.

– Думаешь, я прикалываюсь? – спросил он. – Знаешь, а ведь я специально сюда Сашку притащил. Помнишь, что я писал про второй подарок? Тебе понравится!

– Точно, ты же привез Сашу Кузнецова, – вспомнил я. – Это он ставил майору протез?

Феникс покосился за спину, на непоколебимого майора Джонсона.

– Ага. Рука Патрика, мое сердце и легкое, это все его мягкие лапки виноваты! Я думал, прямо сегодня тебя на Орфей получится забрать, но, придется сперва подлечить хоть немного. Отправимся утром.

– Кстати об этом, сэр, – озабоченно сказал майор, – я думал, Саша с вами.

Феникс недовольно скривился.

– Я тоже так думал. Он ухитрился потеряться по пути. Я был уверен, что мы зашли в лифт вместе, но приехал я один! Мне уже доложили, что видели его где-то на десятом этаже в западном крыле!

Майор поднял бровь, кажется, почти не удивляясь.

– Я лично проверял там посты охраны. Как он туда попал?

– Видимо, у него суперспособность, – пожал плечами Феникс. – Влипать в истории на ровном месте. Думаю, его скоро приведут, сам-то он снова заблудится.

– Из-за ваших слов мне уже немного не по себе стало, – сказал я с нервным смешком. – Значит, он сделает мне правую руку?

– Думаешь, херни натворит? – засмеялся Феникс. – Да ладно, не трусь, если я в его кривых ручках пока не сдох, то ты подавно не откинешься! К работе-то он относится с фанатизмом. Ботаники, они такие.

Я поверил на слово. Оставались еще и другие вопросы.

– Сегодня случилась вспышка на солнце, да? – спросил я. – Почему никто не был в курсе? Я видел в городе пожары и слышал крики… пострадали люди, так?

Феникс встал одним плавным движением, обошел мое кресло и остановился у балкона, глядя наружу сквозь щель между штор. Что он пытался увидеть в черноте за стеклом, я не знал.

– Электромагнитная вспышка, да, – быстро сказал он. – Орфей рассчитывал на другой исход. Видимо, не все можно предсказать наперед. Раньше тут было безопасней.

– То есть никто не знает, не взорвется ли к чертям собачьим эта звезда в следующий миг? – с наездом добавил я. – Тогда почему Столица здесь, а не на Земле? Тамошнему солнцу еще сколько, пару миллиардов лет до взрыва?

– В Солнечной системе не будет смысла, когда запасы на Венере подойдут к концу. Думаешь, зачем мы торопим терраформирование Кассандры?

– Переселить туда Марс и колонии? – понял я. – Забрать все остатки Содружества из Солнечной Системы.

– Правильно мыслишь. Пора человечеству выбираться из колыбели. Эвридика и ее соседки, они просто первая ступень нашего взросления. Но, если я не смогу предотвратить грядущую Войну, мы будем отброшены на много лет назад.

– А ты хочешь все-таки ее предотвратить? – я повернулся к нему, роняя из руки пакет с почти растаявшим льдом.

Феникс был непривычно серьезен, но без адмиральского напускного пафоса, без газового света в глазах. Он отвел штору рукой и прислонился к стеклу лбом.

– Я не одну сотню лет к этому шел. Сейчас, наконец, настал переломный момент. Я верю, что в этой жизни все получится. Я сумел договориться о личной встрече с Ван Минем и представителями Лунного Союза. Мы встретимся на космической станции, временно выбранной как нейтральная территория.

– Ого! И на какой же станции это будет? – удивился я.

Ответить Феникс не успел. Дверь в холл к лифтам открылась, вошли двое солдат, за ними уныло плелся худой сутулый мужчина в поношенной толстовке с капюшоном. Оглядевшись, он поднял голову и заулыбался.

– Добрался! – сказал он с удовлетворением. – Эй, Петька, давно ждете?

Майор попытался закопать пришельца взглядом. Феникс звучно стукнулся лбом об стекло.

– Ящер, это Саша Кузнецов, – сказал он мне, потом повернулся к дверям, теряя всю серьезность. – Старик, как ты сумел потеряться в резиденции? В нашей резиденции! Ты был тут сто раз!

– Значит, сегодня сто первый? На сто второй не потеряюсь, обещаю, – ответил Саша с той же интонацией.

Солдаты отсалютовали честь и вышли. Саша Кузнецов снял капюшон толстовки и прошел в гостиную. На «великого ученого» он тянул не особо – длиннолицый, носатый, с куцым хвостиком волос, редкой щетиной и грустными прозрачными глазами. Сперва он показался едва ли старше Феникса, а потом вдруг стал выглядеть не моложе майора.

Мутный, непонятный. Странный.

Странное раздражает меня, так?

Но он не раздражал.

– Что, решили вселенские проблемы? – спросил он, подходя и пожимая протянутую руку майора, сохраняющего самое хмурое выражение лица.

– Решили, не парься, – Феникс хлопнул меня по правому плечу. – Вот, знакомься, это наш Ящер. Отдаю его тебе на опыты!

Я подозрительно посмотрел сначала на него, потом на Сашу. У великого ученого уже загорелись восторгом глаза, а лохматые брови уползли на самый лоб.

– Точно же, рука! – сказал он с жаром, вдруг оказываясь совсем рядом со мной. – Ящер! Тебя надо осмотреть! Снять все мерки! Петька, почему он ранен? Надо срочно заняться ремонтом!

– Каким, к черту, ремонтом? – я сбросил невесть как появившуюся на моем плече руку и вскочил с кресла. – Ты же протезом должен заниматься, не надо меня до тех пор трогать!

– Так как я узнаю, чего ты хочешь, если ты недотрога? – рассудил Саша, снова возникая рядом.

Личное пространство? Нет, не слышал, видимо.

– Вообще, можем вырастить тебе новую руку прямо из твоих стволовых клеток! – предложил он с напором, пытаясь схватить меня за обрубок правой руки. – Правда, с нервной системой может выйти проблема, но мы сделаем ее из галактиония! А суставы, суставы-то можно собрать из кевлара! И в кости титан! Слой графена под кожу! Будешь просто монстром, но, при этом, сможешь притворяться нормальным!

Я едва сдержался, чтоб не врезать ему прямо тут, но ограничился тем, что сбежал и отгородился спинкой кресла.

– Не трогай меня, или трогалку сломаю, – пообещал я оттуда.

Саша маньячно пошевелил в воздухе узловатыми длинными пальцами.

– Новую сделаем, если сломаешь, – по его словам я не мог понять, шутит он или нет, потому как звучали они предельно серьезно. – Все можно сделать, если знаешь, как!

– И если есть богатый дядюшка-адмирал, который все проспонсирует, – добавил Феникс с усмешкой. – Ну, что, Ящер, хочешь настоящую руку?

– Не особо, – ответил я, продолжая пятиться от незаметно приближающегося Саши. – Маскироваться под обычного человека? Тоже мне! Зачем делать обычную руку, если можно сделать крутой металлический протез?

Саша остановился и округлил глаза.

– О! Здравая мысль, однако! – сказал он, подняв палец в потолок. – Внешне его можно обтянуть искусственной кожей, будет один в один, как настоящий…

– Да зачем, блин! – перебил я с негодованием, потом опустил голову и мрачно признался:

– Акула правильно сказала, что я привык отличаться. Не буду притворяться нормальным, если уж я такой, какой есть. Да, и все видели протез майора, он выглядит куда круче, чем какие-то там обычные руки… Если можно быть лучше других, зачем быть обычным? Что ты сам думаешь?

– Металлический делать проще, это раз, – сказал Саша. – Ну, не то, чтобы проще, но быстрее гораздо. Отпечатать на принтере и собрать – раз плюнуть. Искусственные ткани нужно выращивать. Проводимость галактиония обеспечит полную прямую и обратную связь, все сигналы туда-сюда пойдут так, как в настоящих конечностях. Мелкой моторике нужно будет учиться заново, конечно, но то же будет и с настоящей рукой. Твой мозг давно позабыл, что у него когда-то была рука.

– Иногда она болит так, будто она все еще есть, – поделился я смущенно. – В начале это появлялось так часто, что я не мог отвлечься от этой боли, потом стало лучше. Реже. Фантомные боли, да?

– Правильно, – ответил Саша совершенно спокойно. – Ничего в этом нет страшного, все давно изучено. Кора головного мозга перестала получать сигналы от рецепторов конечности – и сама себе их придумала. Это часто встречается после ампутаций. Появление протеза, скорее всего, все исправит, потому что сигналы снова появятся. Чувствительность галактиониевого сплава ничуть не ниже, чем человеческих нервов.

– То есть, при прочих равных, я могу выбрать между круто выглядящей прочной конечностью из металла или совершенно обычной человеческой рукой? – спросил я иронично.

– Еще есть промежуточный вариант! Кости из титана! Суставы из кевлара! – радостно подсказал Саша.

– Все, выбор сделан, – перебил я. – Что тут еще обсуждать?

– Отлично! – поддержал Саша, расплываясь в безумной улыбке. – Хочешь, еще что-нибудь тебе отпилим и на металлическое поменяем?

– Щупальца свои убери, сказал! – пришлось пригрозить кулаком и снова сбежать подальше. – Не надо мне ничего отпиливать. Себе отпили!

Саша опустил руки и с невинным видом уставился в пол.

– Никто не хочет полную замену тела, – пожаловался он. – Даже Петьку не могу уговорить… Эй, Яшка, может, все-таки потом созреешь до этого?

Меня передернуло.

– Как ты меня назвал?

– Яшка, – с готовностью ответил Саша. – Ну, ты же Джейк? Стало быть, Яков, Яша… Да и с позывным созвучно… Буду так звать!

– Ты реально такой странный или притворяешься? – удивился я. – Если ты какой-то там крутой ученый, это не повод так себя вести.

По вытянутому, лошадиному лицу пробежала непонятная эмоция. Прозрачные глаза застыли в прищуре.

– Как хочу, так и буду себя вести, – сказал Саша холодно. – Подчиняюсь-то я вовсе не армии, а Академии Наук, так что извините уж, господин маршал.

Я выругался и погрозил ему кулаком, опасаясь приближаться, чтоб снова не быть ощупанным со всех сторон. Феникс поймал Сашин взгляд и усмехнулся.

– Допустим, адмиралу ты подчиниться обязан, – сказал он, воинственно складывая руки на груди. – Военное положение, как никак.

Они смотрели друг на друга еще пару секунд, потом Саша опустил голову и нервно рассмеялся.

– Напугать ты всегда горазд, Петька, – сказал он. – Ладно, пойду ребяткам своим напишу, на Орфей. Пусть варианты чертежей высылают. Ночью посижу над ними, к утру будет, что показать.

– Окей. А Ящера пока отдадим в заботливые руки наших медиков, – решил Феникс. – Что там у тебя, Джейк, ребро сломано? Стрекоза передавала информацию. Снаружи ждет охрана, проводят тебя в нашу больничку. К утру будешь в порядке.

Облегченно вздохнув, потому что уже стал бояться, что меня отдадут на лечение этому маньяку-ученому, я поспешно согласился и вышел в холл к лифтам.

***

Крохотный госпиталь, созданный специально для нужд офицеров правительственных войск, находился на двадцатом этаже восточного крыла резиденции, занимая немногим большую часть этажа, чем наши апартаменты наверху. Отдельные палаты, стерильность, белизна, запах озона. Медсестры, неслышные, будто призраки, исчезнувшие сразу, едва оказали мне помощь. Жесткие кровати, кафельные полы, гул кондиционера в тишине, темнота за окнами.

Где бы я не жил, всюду непременно попадаю в больницу.

Уже ночью, затянутый бинтами через всю грудную клетку так, что дышать было тяжко, получивший дозу обезболивающих и пару дополнительных таблеток под кожу, одетый в неудобную больничную одежду, я вышел в коридор, ведомый смутной целью.

Акула где-то здесь же, так?

Найти ее, убедиться, что все хорошо. Это я виноват в том, что случилось. Феникс прав, я не умею защищать других. Я должен был ей помочь… или просто не втягивать в разборки с собственным прошлым. Злость на себя скреблась изнутри по отбитым ребрам, как когтями по кафелю больничных полов.

Длинный коридор, одинаковые двери. В моей жизни слишком много коридоров и дверей.

Сейчас приоткрыта была только одна. Я заглянул не раздумывая. Акула лежала на спине, отсутствующим взглядом скользя по потолку. Услышав меня, она встрепенулась и улыбнулась уголком рта, будто просыпаясь.

– Выглядишь как труп не первой свежести, – сказал я, входя и прикрывая за собой дверь. – Готов поспорить, что твои щеки сейчас белее, чем простыни на этих дурацких больничных кроватях.

Она пошевелилась, подвигаясь на дальний край, оставляя мне место сесть рядом.

– Верю, – сказала она со слабой улыбкой. – Ты как?

– Полный порядок, – я осторожно похлопал себя ладонью по груди. – Меня починили.

– Я рада, – она закрыла глаза. – Все это. Моя вина. Глупая, слабая, ду…

– Заткнись, – просто сказал я.

Акула тут же замолчала, а потом тихонько высунула из под одеяла руку и схватилась за мою ладонь.

Меня охватило смутное ощущение знакомой ситуации. Картинка из прошлого: Лола, палата центральной больницы Нью-Кэпа. Темнота окон, стерильность и белизна вокруг. Дежавю не избежать, если помнишь все, что с тобой случалось. Я почти видел пружинки черных кудрей вместо ежика рыжих волос.

Стиснув зубы, Акула рывком приподнялась на подушках, почти садясь, разрывая мое сознание между реальностью и воспоминаниями.

Ей больно, но она не хочет показывать?

– Скоро поправлюсь, – тихо сказала она, пытаясь снова улыбаться. – Все хорошо. Раны. Не страшно. Много было.

– Я знаю, – горько ответил я. – Теперь плюс один шрам на животе, да?

Акула кивнула. Потом откинула одеяло и задрала подол белой больничной майки.

На светлой, покрытой веснушками коже, бугрились тенями ряды отметин и шрамов. Среди них блестел новой розовой кожицей свежий, сегодняшний.

Акула опустила майку, потом отогнула ворот, наклоняя голову в бок. От шеи вниз, по ключицам и по груди грубой сеткой темнели полоски ожогов и глубоких царапин.

– Так везде, – сказала Акула, вновь прячась под одеяло. – Не страшно. Привыкла.

– Врешь, – сказал я быстрей, чем подумал. – Ты врешь. Я знаю, о чем ты думаешь на самом деле. Ты ненавидишь эти отметки, потому постоянно прячешь их. Я понимаю, потому что сам терпеть не могу показывать кому-то обрубок правой руки. Потому что сколько угодно могу утверждать, что принял себя таким, какой есть, что это всего лишь досадная помеха, глупый недостаток. На самом деле я ужасно рад, что появилась возможность это исправить. Надеюсь, получится стать сильнее. Прости, что не смог тебя защитить в этот раз…

– Нормально, – Акула замотала головой. – Все нормально. Хорошо. Не виноват.

Я вертел между пальцев кончик растрепавшейся косы. Акула сжимала край одеяла.

Может, я все неправильно понял? Может, ошибся, пытаясь разобраться в другом человеке? Все потому, что она сказала тогда на балконе – мы одинаковые. Так ли это?

Такого же идиота, как я, нужно еще поискать. Акула извинялась, считала себя виноватой, наверное, потому, что врезала официантке. Но я-то знал – драка случилась бы и без пощечины. Слишком болезненная ниточка тянулась ко всему этому из прошлого. Слишком мала вероятность для меня уйти от проблем без последствий.

Из-за меня Акула не только пострадала физически, но и теперь будет страдать морально.

Наверное, не будь она такой отчаянно доброй и невероятно самоотверженной, она бы злилась. Вот именно, она должна злиться на меня! Может, не стоит вообще больше общаться с ней… чтоб не сделать еще хуже. Идея попытаться найти новых друзей оказалась ошибкой.

Акула тем временем сделала пару глубоких вдохов, будто готовилась к речи. Я замер, не представляя, что она скажет.

– Ты прав во всем, – вот этого я точно не ждал.

Она натянула одеяло до подбородка, явно сражаясь с желанием спрятаться под ним с головой. Я сидел не шевелясь, ожидая продолжения. Акула зажмурилась и набрала воздуха.

– Ненавижу себя. Боюсь себя. Боюсь других. Делаю хуже. Всем делаю только хуже. Не умею общаться. Не умею помогать. Не умею жить. Нормально жить. Мешаю сама себе. Ненавижу эти шрамы. Следы слабости. Хочу стать сильной. Хочу помогать. Хочу жить нормально.

Когда она подняла на меня голову, в глазах блестели слезы.

Я собрал остатки разбежавшейся уверенности и медленно выдохнул через нос. Потом убрал выбившиеся из косы волосы с лица, поворачивая голову.

– Смотри. Видишь, полоску на виске? Осталась после трещины в черепе. Внутри там титановая пластинка. Мне пытались голову пробить рукоятью пистолета. Я был маленький и слабый. А потом, через кучу времени после той раны, сюда же воткнули иглу из галактиония. Там какой-то крупный сосуд, по нему пытались до мозга добраться. Мне не хватило сил дать отпор. И это далеко не все.

Я задрал майку, отодвигая с ребер бинты. Под ними белели растянутые из-за роста, искаженные временем зигзаги блестящей кожи.

– Это в ту же драку получено, в Нью-Кэпе. Как бабочка на булавку, нанизался на осколки венерианского стекла. Случайность, обеспечившая мне победу, но при этом доставившая проблем. Крови было – кошмар!

Поправив бинты, я зубами задрал рукав, показывая предплечье.

– А этот, видишь? Через всю руку. Я аж пальцами шевелить не мог, так глубоко задело. Потом восстанавливался кучу времени. Думал, чокнусь, вообще без рук-то. Этот шрам я получил, защищаясь от попыток снова влезть в мою голову. Как последний дурак махал рукой и поплатился.

Акула смотрела завороженно. Слезы давно высохли, кажется, она забыла, что нужно хоть изредка моргать. Я прогнал мысль о сравнении себя с экспонатом в музее, и провел пальцами по шее.

– Вот тут, смотри, тоже осталась отметина. Напоминание, блин, о моей абсолютной глупости. Я недооценил противника, увлекся собственными планами и получил по заслугам. Джерри едва не поседел, когда увидел меня с перерезанным горлом!

Закатав правый рукав, я, помедлив, продемонстрировал обрубок правой руки. Сглаженные годами веревки швов и шрамов.

– Ну, и вот, главный символ моей слабости. Символ безысходности. Невозможности влиять на свою судьбу. То, что я выжил – не моя заслуга. То, что потерял руку, не моя вина. Пусть хочется обвинить себя во всех бедах, крикнуть «как же так, почему я это допустил?!», но смысла в этом не будет. Попади я сейчас в те же ситуации, конечно, поступил бы иначе. Может, сделал что-то более умное. Может, просто избежал бы их, потому что стал сильнее и старше. Но ничего не изменить, как бы я не хотел. Все эти отметки – напоминания о том, каким я был слабым, но после каждой из них я становился сильнее. Разве это отличается от твоих? Да, моих отметин меньше, но это просто значит, что ты становилась сильней куда чаще меня.

Акула высунула руку из под одеяла, пытаясь дотянуться до моей правой. Я не стал отворачиваться, прятать обрубок в рукав, а позволил ей дотронуться. Холодные тонкие пальцы порхали по неровностям старых швов, заставляя дрожать несчастные, изуродованные нервные окончания.

– Символ слабости. Символ силы. Опыта. Значит, я тоже? – спросила она. – Сильная?

Я кивнул. Она убрала руку с обрубка правой, нашла мою ладонь и крепко вцепилась обеими руками. На кончиках ее пальцев ощущалось биение ускорившегося пульса.

– Спасибо. Наклонись. Секрет, – сказала Акула совсем шепотом, почему-то краснея всем лицом. Кажется, если бы не потеря крови, она была бы сейчас совсем пунцовой.

– Конечно, – согласился я. – Что ты хотела сказать?

Я подвинулся ближе. Сквозь больничные холодные запахи от ее волос слабо пахло теплым дымом, а еще чем-то сладким и съедобным.

А она потянулась вперед и вдруг неловко прижалась губами к моим губам.

От удивления я даже отодвинуться не смог.

Шершавые, явно сотни раз в кровь искусанные губы, со вкусом тоскливых лекарств и табака.

Акула отодвинулась сама, отпустила мою руку и сползла по подушкам, натянув одеяло до самого носа.

– Извини, – еле слышно сказала она оттуда. – Не ругайся.

Я сфокусировал на ней взгляд внезапно разбежавшихся глаз и спросил осторожно:

– За это что, извиняются теперь?

– Не знаю, – тоненько ответила она из под одеяла.

– И я не знаю, – поспешно добавил я.

Все вокруг стало разом меня смущать, вызывая раздражение.

Непонятно.

Странно.

Сложно.

Что происходит? Как реагировать? Что делать?

– Ничего, – подсказала Акула. – Забудь. Все хорошо.

– Еще чего. Забывать, это, извини, не ко мне, – возразил я, внимательно разглядывая ставший вдруг таким интересным кафельный пол у кровати. – Да, и логика событий мне не ясна… Но, раз ты так хочешь… Нет, я ничего не имею в виду, просто…

Я заткнулся на полуслове, понимая, что выходит какое-то бормотание несвязное. Мысли спутались в клубок, слова – и того хуже.

Вот зачем так поступать? Без каких-либо намеков и предупреждений, внезапно и совершенно нелогично! Я думал, она будет злиться на меня, или переживать, или, там, начнет в себе разбираться, после всех разговоров…

Акула совсем скрылась под одеялом, только рыжая макушка торчала наружу. Что делать, когда случается что-то непонятное? Конечно же выяснить, что произошло! Я потряс головой, стараясь уложить все мысли по полочкам, и сказал, подбирая слова:

– Кажется, нам с тобой нужно обсудить не только шрамы и боевые заслуги.

– Нет. Не знаю. Боюсь. Прости, – приглушенно раздалось из-под одеяла.

Все. Ошибка системы. Логика дала сбой. Чего тогда она от меня хочет?!

– Эээ, ладно, отдыхай, – банальные слова прозвучали топорно, совсем не к месту. – Завтра Феникс забирает меня на Орфей, кажется, прямо с утра пораньше. Ты выздоравливай. Вернусь, покажу свою новую руку. Саша Кузнецов будет заниматься моим протезом.

Одеяло дернулось. Я неловко встал, переминаясь с ноги на ногу.

Нет, ну, а что еще делать-то?

Потоптавшись у ее кровати, я сказал что-то еще столь же глупое и вышел, зачем-то обернувшись в дверях. Одеяло тряслось, будто Акула плакала, но наружу не доносилось ни звука.