Текст книги "Идеальные Солдаты (СИ)"

Автор книги: Kleine Android

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 50 страниц)

– В смысле? Что честно? – не понял я.

Непонимание – раздражение – злость. Привет, знакомая до боли цепочка. И, как обычно, я злился на него или на самого себя?

Феникс снова покачал головой.

– Быть эгоистом. Помогать только своим, когда можешь помочь всем и сразу. Будь у тебя выбор, спасти ту же дочку Ли, но угробить остальной Ганимед, или спасти всех и разом, что бы ты сделал?

Он поймал меня. Капкан зубов захлопнулся на мышином хвостике.

– Всем и сразу помочь нереально, или ты глупый идеалист? – стараясь уколоть, спросил я. – Конечно, сперва я буду думать о своих. Я человек, блин. Все, кто черту «свои-чужие» не преодолел, для меня значат не больше, чем циферки в статистике.

– А ведь они все живые люди, – парировал Феникс. – И кому-то так же важны, как тебе. Тоже без разницы?

Я молчал. Хотелось то ли нос ему разбить, то ли самому от таких разговоров сдохнуть. Он тянул за одну из самых больных, за живое зацепившихся веревочек. Я всегда хотел иметь возможность решать, делать выбор самому. Сейчас он ткнул меня в это носом – выбирать оказалось больней, чем я думал.

Феникс хлопнул в ладони, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.

– Ладно, это я загнул! – воскликнул он. – Ты как ответ будешь знать, скажи, ладно? А пока прикажу поискать и девчонку, и юного доктора. Больше никого не хочешь в список внести?

– Когда-то у меня была тетка, – сказал я, растеряв все позывы к самокопанию от его внезапного бодрого тона. – Думаю, она давно умерла, но мало ли… Было бы неплохо хотя бы узнать, что с ней стало.

Феникс сдвинул светлые брови и кивнул.

– Про нее тоже понял. Это будет не сложно, всего лишь пошарить по базе данных личных дел. Сделаю запрос, как прилетим на Эвридику. Это все? Больше нет людей, волнения о которых мешали бы тебе двигаться вперед?

– Они не мешают, – я опустил голову. – Они толкают вперед.

– Тогда я буду тянуть! – снова обрадовался Феникс. – Идет?

– Идет. И, есть еще один, самый важный человек…

Прервав нас, в двери постучали. Я заткнулся на половине фразы. Феникс прокашлялся и изобразил серьезность. Официальный тон давался ему легко, я поразился тому, как быстро он сумел переключить эмоции.

– Войдите.

Когда в кабинет заглянул майор, Феникс замер статуей, сложив руки на груди. Я стоял рядом, не зная, нужно ли мне что-то говорить или делать.

Майор оглядел нас с подозрением. Потом спросил со еще большей строгостью, чем обычно:

– Господин адмирал, сэр, все в порядке? Вы отклонились от графика. Если позволите, смею напомнить, что после гиперпрыжков вам не стоит забывать об уровне сахара в крови. Для вас приготовлена комната, я уже распорядился доставить туда ужин.

Феникс поморщился, как от зубной боли, потом снова натянул маску официоза.

– Благодарю, майор Джонсон, ваши заботы излишни, как и всегда. Полагаю, я сам могу проследить за временем. Вы можете идти.

– Я подожду снаружи, сэр, – мрачно ответил майор.

Дверь за ним еще не успела закрыться, а Феникс уже показал ему в спину язык. И сразу после его живот издал протяжный звук умирающего кита.

Я с трудом сдержал смех. Феникс ничуть не смутился.

– Видишь, видишь? Пасет меня, как папочка, об это я и говорил! Ладно, действительно, мне пора топать. Утром вылетаем, иди собирайся. Можешь попрощаться со всеми, но не болтай о том, кто и куда тебя забирает. Директору я пошлю приказ о твоем переводе на удаленное обучение. Все остальные вопросы решим потом. Давай, двигай к себе, пойду разбираться с Патриком!

До жилых отсеков меня проводили те же двое солдат, что привели из столовой. Джерри ждал в комнате, бегая из угла в угол в полной панике. Едва я вошел, он налетел с расспросами.

– Да, это связано с правительственными войсками, – сказал я, оттолкнув его. – Нет, я не буду тебе ничего рассказывать.

Джерри мигом надулся.

– Свинья ты, Джейк! Я переживал! От тебя что-то майор теперь хочет?

– Типа того, – я неопределнно дернул плечом. – Завтра я уеду. Зато, они обещали позаботиться о Ронг.

– Куда, блин, уедешь? – поразился Джерри, забыв про обиду. – А учеба? Еще три месяца до выпускных экзаменов! Ты теперь военнопленный или что?

– Сам пока не знаю, – соврал я. – Эта военная муть меня с детства не отпускает, ты же помнишь.

Джерри хмурился.

Я попытался не обращать на него внимания и начал собирать вещи. За четыре с половиной года их накопилось не так уж и много – никогда не заводил всю эту мишуру, с которой люди ассоциируют воспоминания.

Если в голове хранится все в идеальном порядке, то зачем обрастать материальным мусором? Он исчезнет, изменится, пострадает со временем. Воспоминания же останутся неизменными.

Размышляя об этом, я отчего-то смущенно вытащил с дальней полки прозрачный пакетик с зеленой потрепанной бабочкой. Подарок от Лолы потускнел и измялся, хоть я почти не доставал его в последние годы.

Лишнее подтверждение тому, что всё материальное вокруг меня, включая людей и родные места, исчезало и портилось. Мой дом на Нижней Земле, разобранный по частям Нью-Вашингтон, и даже такие мелкие, малозначительные вещи, как эта бабочка.

Я подержал ее в руке, потом молча кинул в сумку. Джерри мне не мешал, только наблюдал со своей койки. Покончив с вещами, я оглядел комнату. Я знал наизусть, даже с закрытыми глазами, каждый ее сантиметр, каждый уголок.

И в ней многое изменилось за эти годы. Первая, сохранившаяся в памяти картинка, больше не совпадала с сегодняшней. Стена над столом у Джерри заполнилась фотографиями. Пластиковые прямоугольники, развешанные строго по темам, хранили моменты его побед, поездок, наших совместных каникул на Земле, лица всех его родственников и друзей.

Может и был в этом какой-то смысл. Я немного завидовал Джерри, потому что он мог сохранять для себя только светлые и хорошие моменты, в виде фото, видео или просто историй из прошлого. Выбирать, что запомнить, а что забыть.

В моей же памяти лицо Лолы соседствовало с брызгами крови на стене туалетной кабинки, а вид со смотровой площадки Нью Йорка оставался настолько же четким, как образ болотистого пустыря за домами на Нижней Земле.

Мимолетные встречи, пустяковые диалоги, бесполезные часы одиночества или ожидания, неприятные сцены, ежедневная рутина. А еще тело убийцы на осколках аквариума, снежинки в волосах Лолы, дружеская улыбка Джерри, перекошенное отчаянием лицо Ронг, рука Меган на моей голове…

Всё для меня было равноценно. Оставляло одинаковый след в моей памяти. Как если бы рядом с десятком фотографий побед Джерри повесил снимки сотни одинаковых тренировок, тысячи незначительных событий. Миллион снимков неудач и проигрышей. Как фотография каждого человека, с которым он говорил в своей жизни, висящая наравне с фото Ма и Па.

Пусть бабочка Лолы остается со мной. Как символ желания помнить только хорошее. Как напоминание о моей зависти к умению Джерри выбирать воспоминания.

Я ведь уже начал по нему скучать, хотя ещё даже никуда не уехал. Мой первый друг погиб на Нижней Земле. Второй потерялся на Верхней. Третий пропал среди хаоса на Ганимеде. А Джерри остается здесь.

Найдется ли еще человек, что сможет меня терпеть? Феникс-Петер, мальчишка из моего прошлого, сегодня назвал меня старым другом, но что за смысл он вкладывал в эти слова? Несмотря на то, что я почти принял себя и свои особенности, уверенности в том, что кто-то еще сможет перейти черту «свои-чужие» у меня не было.

***

Ночью я не спал. Просто не смог уснуть, лежал и глядел в потолок, как последний дурак. Кажется, Джерри тоже не спалось. Я слышал, как он ворочается на нижней койке, но пробовать поговорить не стал.

Утром, едва зажегся свет и завибрировали будильниками браслеты, я соскочил на пол, хмурый, но готовый на все неожиданности, что подкинет сегодняшний день. Джерри уже сидел на своей койке, по-турецки сложив ноги.

– Зайду к Меган, – буркнул я, забив на всякую чепуху вроде пожеланий доброго утра. К тому же, утро после бессонной ночи не казалось особо добрым.

В коридоре Кольца было людно. Зевая, ходили заспанные старшие, бегали туда-сюда младшекурсники, подшучивая друг над другом, собираясь стайками воробьев у туалетов и громко болтая о всякой ерунде. Увидев меня, они переходили на шепот и расходились в стороны, после вновь смыкаясь за спиной.

Впервые я думал о том, что не слишком рад распугивать вокруг себя людей.

Меган встретила меня улыбкой на осунувшемся, бледном от бессонницы лице. Замазанные синяки под глазами и яркая помада не могли справиться со следами ее отчаяния.

– Больше тебе не надо так волноваться, – попросил я с порога, – с твоим братом все будет хорошо, обещаю. Ты помогала мне все то время, что я здесь учился, теперь я помогу тебе.

Мои слова заставили ее отойти на шаг и заглянуть мне в лицо.

– О чем ты? Опять Патрика козни? Ух, я ему устрою!

– Нет, Мег, все в порядке, – неубедительно попытался оправдаться я. – Просто, кажется, я нашел, что искал. Сегодня я улетаю на Эвридику. Меня не увозят насильно, это мое собственное решение. Надеюсь, ты будешь мне писать?

Последняя фраза вышла глупой и жалобной. Меган хотела сказать что-то возмущенное, но только вздохнула тяжко.

– Конечно, дружок, – тихо и очень ласково ответила она. – Если это действительно твое решение, то я поддержу тебя, к чему бы оно ни привело. Только не теряйся. В этом безумном, слишком огромном мире так легко исчезнуть…

– Уж я-то не исчезну! – оскорбился я. – Слишком значительные события происходят вокруг! Блин, ты бы знала! Все становится интересней и интересней!

Меган улыбалась, но глаза у нее были влажными, будто она собиралась расплакаться прямо сейчас.

– Я верю, дружок. Не надо ничего рассказывать, если не хочешь или не можешь. Мне просто немножко странно и удивительно, когда ты успел стать взрослым.

– Как будто мне это известно, – проворчал я, потом добавил смущенно: – Слушай… заплетешь мне косу, как раньше? Придется лететь через гипер, а там же специальный шлем у скафандра. Мы такой меряли на уроках полетов, в хвосте мои волосы туда с трудом помещаются, а одной рукой заплести что-то вразумительное у меня не выходит…

Меган собрала мне волосы в тугую косу и зацепила своей резинкой, яркой и несерьезной. Сопротивляться я не стал – в конце концов, это можно было считать символическим подарком.

Пусть это будет ещё одним знаком моему желанию помнить только хорошее.

Пальцы Меган в моих волосах были еще аккуратней и ласковей, чем обычно.

– Напиши мне, как доберешься, – попросила она, очень нехотя выпуская из рук кончик готовой косы. – И потом еще пиши, когда захочешь. Там, на Эвридике, живут наши с братцем родители, если нужно будет, можешь связаться с ними. Я дам тебе адреса их учеток в Сети.

Поблагодарив, я застыл сусликом, не зная, что сделать и как попрощаться. Меган сообразила первая. Протянув руки, она легонько обняла меня, прижав к себе буквально на пару секунд.

– Долгие проводы – лишние слезы, – сказала она шепотом. – Давай, беги. Мир большой, но мы еще увидимся. Всего лишь за сорок световых улетишь…

Отпустив меня, она отвернулась. Плечи у нее дрожали, но я представления не имел, что с этим делать. Потому, постояв столбом еще пару секунд, выдавил унылое «пока» и просто ушел. Дверь медпункта захлопнулась за мной гильотиной.

Джерри ждал снаружи, хотя я этого и не просил. Молча кивнув, он протянул мою сумку. Я оставил ее в комнате у дверей, собираясь зайти за ней по пути, но, видимо, Джерри решил иначе.

– Не будем разводить сопли, чувак, – сказал он сбивчиво. – Топай по своим загадочным делам, пиши-звони, если сможешь. Провожать не стану – тебе без меня провожатых хватает. Там, у нашей комнаты, патруль стоит, явно тебя ждут. Не забудь, что обещал выяснить, как там Ронг!

– Не забуду, – глядя в пол, ответил я, вцепившись в ремень своей сумки. – Это… привет Ма и Па передавай. Надеюсь, к летним каникулам вся эта хрень закончится, и ты сможешь слетать домой.

Джерри молчал. Неловкость повисла в воздухе, тягучая, как жвачка.

Все эти прощания, чтоб им пусто было!

Наскребя в уголках сознания остатки уверенности, я выпрямил спину и закинул сумку на плечо, надеясь, что выгляжу максимально невозмутимо.

– Ладно, до встречи, бро. Смотри, не сдавай позиций. Гордись тем, что я тебя так и не уделал!

Развернувшись, я зашагал по коридору. Почти все студенты уже собрались на завтрак, потому больше никто не попался мне по пути. В жилом отсеке, у дверей нашей с Джерри комнаты стояли вчерашние двое солдат, рядом с ними моя куратор. Она протянула руку и попросила браслет. Сняв его с моего запястья, она натянуто улыбнулась.

– Приказ о переводе на удаленное обучение подписан директором, – сказала она. – Надеюсь, Академия останется одной из лучших страниц твоей жизни.

Я не мог ничего сказать в ответ, только пялился на свое опустевшее запястье. Этот крошечный штрих, эта смешная, незначительная деталь, добавила последнюю трещину моей самоуверенности.

Мне не хватало смелости идти вперед, как раньше случалось один на один со звездами, но следующие сразу за спиной солдаты не оставляли выбора.

Я уже согласился. Уже решил. Глядя в будущее, я не мог тащить за собой все остатки прошлого. Как осталась позади Нижняя Земля. Как остался Нью-Кэп. Теперь я оставлял Академию. Почему-то от этих мыслей жутко першило в горле.

Солдаты миновали со мной шлюз и встали по обе стороны от дверей ангара. На мой вопросительный взгляд один из них указал в дальний угол.

Феникс уже ждал меня. Его корабль притаился в уголке, скрытый от любопытных взоров десятком учебных Пчел. Сам Феникс стоял, облокотившись на выпуклый черно-серебристый нос корабля, вновь ничуть не похожий на адмирала и вообще хоть кого-то серьезного. Куртка расстегнута до середины, демонстрируя рубец шрама, будто от вскрытия, начинающийся на горле и уходящий под ворот майки. Рукава собраны почти до локтей, перчатки небрежно засунуты в карман. Полный энтузиазма взгляд и широкая улыбка.

– Эй, Джейк! – крикнул он, едва меня увидев. – Ура, ты пришел! Нужно поторопиться, пока Патрик не спохватился, что я сбежал из комнаты. Смотри, это моя птичка – «Ригель»!

Я остановился в паре шагов от кораблика и оглядел его с долей подозрения. «Ригель» тоже ничем не напоминал шикарный адмиральский личный транспорт, который я успел себе навоображать. Небольшой, тупоносый, похожий на маленький самолетик, с черным выпуклым стеклом кабины и округлостью заднего отсека, он вызывал ассоциации скорее с бюджетным планетарным флаэром, а никак не с кораблем для прыжков в дальний космос.

Зато Феникс рядом с ними сиял от гордости. Ласково похлопав кораблик по корпусу, он легко забрался к нему на крыло и открыл люк.

– Давай, поднимайся! – он протянул мне руку, помогая залезть следом. – Надеюсь, ты не завтракал? Прыжки могут быть довольно… неприятны для желудка, особенно у новичков. Если наблюешь в моей птичке – заставлю убирать!

Внутри было ожидаемо тесновато: кабина с двумя креслами, оттуда крохотный люк во второй отсек, где вплотную друг к другу находились два потрепанных на вид саркофага для анабиоза, шкаф с аптечкой и едой, да узкий лаз в машинное отделение. Из вогнутых стен, плавно переходящих в пол и потолок, как в Оси Станции, торчали скобы, отполированные сотнями прикосновений до глянцевого блеска. Люк, ведущий в отсек с саркофагами, имел вмятину в центре, будто его пыталась выбить. У дверцы аптечки был сломан замок, вместо него топорщилась нелепая подвязка из проволоки.

– «Ригель» со мной лет шесть уже, – сказал Феникс, забираясь в кресло первого пилота. Над приборной панелью висел смешной плюшевый крыс на веревочке. – Не хочу его менять, только мозги зимой обновил полностью. Летает как с одним, так и с двумя пилотами, плюс еще два пассажира при необходимости. В теории можно третью гробину в багажник впихнуть, но я не пробовал.

– Третью что? – не понял я, без спроса садясь во второе кресло. Сумку я за лямки привязал к одной из скоб в полу.

Феникс протянул шлем, вытащив его откуда-то из-под кресла, затем не глядя пробежал пальцами по сенсорам, закрывая внешний люк и включая электронику. Кресло подо мной ожило, меняя форму, подстраиваясь под пассажира. Засветились строчками данных вируальные экраны над приборной панелью, стены и часть потолка кабины стали прозрачными, открывая прямой обзор на ангар вокруг кораблика.

– Гробину. Ну, гроб, ящик, холодильник, – непонятно ответил Феникс, надевая шлем. Его кресло подъехало ближе к панели, защелкнулись автоматические ремни безопасности. Теперь голос раздавался из динамиков в моем шлеме. – Дошло? Саркофаг для анабиоза, блин, ты жаргон пилотский не понимаешь? У тебя же Патрик вел полеты, что за фигня?

– Он не особо много болтал с нами, знаешь ли, – ответил я. – Только ругался, когда что-то не получалось.

Сквозь стекло шлема я увидел, что Феникс закатил глаза.

– Боже, чем дальше, тем хуже все с системой образования! Даже Патрик прогнулся под нее. Вот в наше время…

– Можно подумать, ты меня сильно старше, дедуля, – перебил я.

Из динамиков раздалось пренебрежительное фырканье. Феникс показал мне средний палец и включил двигатели.

– Я старше, чем ты можешь себе представить. Хотя, если без этого… ты какого там года рождения, карапуз, десятого? Шестнадцать скоро, да? Мне восемнадцать в августе! – самодовольно сказал он.

– Значит, раньше помрёшь, старикан, – парировал я, чувствуя, как начинает вибрировать под нами корабль.

Феникс проигнорировал мой наезд. Включив тягу, он повел штурвалом. Нарастающей перегрузкой старта меня плавно вжало в кресло. Корабль покатился к краю ангара, разгоняясь сперва, как маленький аэробус, но перед самым шлюзом дернулся, теряя скорость, накренился на левый бок и едва не задел меняющим форму крылом пол.

Феникс выругался и хлопнул ладонью по приборной панели. Ангар вокруг нас кончился обрывом, магнитное поле подкинуло вперед и вверх, как батут. «Ригель» нырнул в пустоту, со страшными звуками меняя конфигурацию внешних панелей.

Я трусливо закрыл глаза, чувствуя, как спину заливает пот. Самый страшный кошмар оказался реальностью. Попасть в ненавидящий меня космос, в крохотной древней посудине, с хреновым пилотом…

– Ты живой там, храбрец? – спросил Феникс со смехом в голосе. – Не везет мне на старте! Но это ерунда. Дальше трясти не будет! Сейчас посчитаем точку для входа, потом прыжки и все, можно садиться.

– Надеюсь, хотя бы с посадкой тебе везет? – спросил я, с трудом сохраняя твердость голоса.

– Ой, да там делать нечего, – беззаботно сказал Феникс. – Автопилот мне в помощь! Не ссы, я столько раз в аварии попадал, что уже ничего не страшно!

– Что-то меня это ни капли не утешило, – мрачно ответил я.

– Серьезно тебе говорю, полеты в обычном космосе – легкотня, – убедительным тоном продолжил он. А потом добавил чуть тише: – В отличие от прыжков. Там комп «Ригеля», как и любой другой, не особо помогает, так что придется довериться мне.

– Можешь меня просто прямо здесь в космос выкинуть? – спросил я еще мрачнее.

Феникс покачал головой, бегло оглядел выведенные на лобовое стекло данные и смахнул их рукой.

– Прыжок через минуту и двадцать семь секунд, – сказал он, в один миг становясь серьезным, как вчера, перед майором Джонсоном. – Точка выхода в шести световых отсюда, у звезды Барнарда. Потом идём в созвездие Водолея. Когда скажу, приготовься к вводу галактиониевого блокиратора. Там штука сзади, на шлеме, она автоматически сработает. Будет немного больно, игла должна войти в затылочную область мозга.

У меня не возникло даже мысли ослушаться, поспорить, переспросить. Несмотря на весь скептицизм, несмотря на тотальное недоверие к нему, как к пилоту, я испытал только одно желание – ответить «да, сэр».

Настолько уверенным и спокойным стал его голос. Теперь я понимал – Феникс привык отдавать приказы.

– Три… Два… Один… Сейчас! – скомандовал он.

Я стиснул зубы. В затылок ткнулась игла, картинка мира вокруг раздвоилась, затем снова стала цельной. Сходное ощущение я уже испытывал, но тогда галактиониевый щуп забрался гораздо глубже, змеей елозя внутри черепушки. Сейчас был просто укол тончайшей, как волос, иглой в основание черепа.

Космос снаружи подмигнул сотней глаз и кувыркнулся. Нас тряхнуло перегрузкой, кровь бросилась к лицу. Звёзды за бортом смазались в неоновые полосы. Огоньки на приборной панели лихорадочно замигали вслед за ними.

Вселенная вращалась и двигалась, как огромная карусель. Или это мы крутились вокруг своей оси?

– Я это называю «сделать бочку», – сказал Феникс весело. – Сейчас главное, не дать сбиться приборам. Такие тяжелые штуки, как звёзды, нехило давят на ткань пространства, потому нас может утащить куда-нибудь не туда.

Ничего ответить на это я не мог, только сидел, окоченев, вцепившись рукой в подлокотник.

Мне не страшно, не страшно…

Понятие времени смялось и сдвинулось вместе с космосом. Прошла секунда, длинная, как час, следующая, наоборот, промелькнула едва заметно.

Звёзды рывком встали на место, прекратив хоровод, сверху и слева из ниоткуда выросло близкое, но тусклое красное пятно.

Снаружи карусель закончилась, чего нельзя было сказать о карусели внутри меня. Пустой желудок плясал где-то у корня языка, сердце болталось то рядом с ним, то у самого копчика, будто решило маршем пройтись по организму.

– Смотри-ка, справились! – обрадовался Феникс, кажется, чувствующий себя просто отлично. – Близковато к звезде, конечно, но сойдет, даже поправка на ее сдвиг прошла успешно. Дальше возьму запас побольше. Крепись, осталось всего шесть раз, и мы на месте!

– Еще целых шесть раз, – простонал я, всеми силами сдерживая тошноту. – Ты такой хреновый пилот или в прыжках всегда так?

– Мы живы! Значит я прекрасный пилот, – ушел он от ответа. – Готовься! Следующая точка входа через сорок две секунды…

Комментарий к Часть третья. Эвридика. Глава 26. Адмирал.

https://pp.userapi.com/c846220/v846220817/83cf0/73B_1mrWhkA.jpg – иллюстрация.

И, не знаю, надо ли кому-нибудь, но Fall Out Boy – The Phoenix музычка туда же, к тому же кусочку, что нарисован :>

========== Глава 27. Четыре искры. ==========

Спустя бесконечность издевательств, которыми я ощутил оставшиеся шесть прыжков, мы вышли из гипера в системе Эвридики. Феникс озабоченно посмотрел на мигающие цифры координат и затарабанил пальцами по подлокотникам.

Стараясь не выпустить свой внутренний мир во внешний, я не сразу понял, что все уже кончено. «Ригель» повис в пустоте, невесомость обволокла тело, не способствуя хорошему самочувствию.

Через какое-то время Феникс дотянулся до меня и похлопал по плечу.

– Джейк, смотри! Вон, наша конечная цель! – сказал он, маневровыми двигателями разворачивая корабль носом к яркому красному карлику.

Очень далекому красному карлику.

– Надо же, ты нас не угробил, – пробормотал я. После гиперпространства обычный космос уже не казался таким пугающим. Несмотря на лихорадочно скачущий пульс и застилающий глаза пот, я смог сосредоточиться и включить мозги. – Ладно, мы добрались. Уже пора начинать бояться посадки?

– Не совсем, – со странной интонацией сказал Феникс. – Видишь, как мы далеко?

Я снова посмотрел наружу. Сквозь поляризованную оптику звезда была ничуть не ярче, чем самая тусклая лампочка на приборной панели.

– Вижу, – ответил я. – Местное Солнце по размеру немного крупнее Юпитера, да? Тогда ты прав, далеко. Долго нам еще лететь?

Феникс молча стащил с себя шлем и оставил его висеть в воздухе, потом отпустил штурвал и включил автопилот. По экранам поползли столбцы отчета о его работе.

Корабль медленно развернулся потолком вперед, появилась слабая сила тяжести. Шлем Феникса спланировал на пол между креслами.

Мой желудок начал успокаиваться, а вот мысли напротив стали тревожными.

– Все в порядке? – спросил я, осторожно снимая свой шлем.

Феникс отстегнул ремни и крутанулся в кресле.

– В полном, – ответил он. – Правда, я слегка промахнулся. Теперь у нас есть десяток свободных часов, чтоб поболтать. Великоват вышел запас расстояния. Ладно хоть Эвридика на прямой между нами и звездой, поправки все-таки удались успешно.

– Ты прикалываешься? – я последовал его примеру и убрал ремни. Тело было легким, почти невесомым. – Как это – промахнулся? Сколько раз ты вообще летал до этого?

Феникс стал с готовностью загибать пальцы.

– Первый раз – почти ровно шесть лет назад, – начал он. – Мы летали на Землю с Эвридики. Тогда первым пилотом был Пат, так что мне ничего не нужно было делать, только смотреть. После того раза он отдал «Ригель» мне. Потом года четыре с половиной назад, кажется. Там вел уже я, но Пат еще страховал. Когда мы добрались он мне чуть люк своим кулаком не снес, так психанул!

Я покосился на вмятину на ведущем во второй отсек люке и подумал о металлическом кулаке майора Джонсона.

– А потом только с планеты на Орфей иногда, ну и по мелочи всякое, – закончил Феникс, не теряя воодушевления. – И, вот, последний раз, я летел за тобой! Патрик не знал, что я задумал, иначе вряд ли пустил бы меня одного.

Он сиял широченной улыбкой.

Я медленно вдохнул и выдохнул через нос.

Спокойно. Никакой ярости. Ему по морде дать, наверное, вообще нельзя, хотя так хочется. Как там говорила моя милая Лола, сперва думать, потом бить?

Вдох-выдох.

– То есть до этого раза на дальних маршрутах ты был всего трижды? Охрененно. Теперь я еще более рад тому, что ты не похоронил нас в космосе, безответственный идиот.

Феникс воздел палец к потолку.

– Если уж идиот, то величайший в мире, а не просто какой-то там, – сказал он шутливо. – Я готов идти на риски ради своей цели. Терпеть не могу топтаться на одном месте, знаешь ли.

– На велике езди, раз топтаться не любишь, – проворчал я, всё ещё злясь. – Там чтоб убиться надо сильно постараться. И меня прикончить больше не пробуй!

Он смотрел на меня с каким-то непонятным любопытством.

– Да я и не пробовал. Наоборот, только и делаю, что жизнь тебе спасаю.

Феникс опустил спинку кресла почти горизонтально, сложил руки под голову и закинул ноги на приборную панель, вытянувшись в кресле и жмурясь, как сытый кот. Я кусал кончик волос и смотрел на него, пытаясь уложить эти слова в голове.

Только и делает, что спасает мне жизнь? Пришло время для ответов.

– Теперь давай с самого начала начнем! – потребовал я. – Будем мыслить логически, ладно?

– Это скучно, – перебил Феникс. – Давай начнем с самого интересного.

Он на секунду привстал, протянул руку и легко, едва ощутимо толкнул меня в грудь.

Рывок, как подсечка умелого рыбака. Я добыча, пойманная рыбешка. В ушах зазвенело, картинка вокруг меня поплыла. Время замедлилось, как во время гиперпрыжка, все стало плавным и тягучим, будто в вязкой жидкости.

Знакомое ощущение киселя вместо пространства. Мое тело приросло к креслу, как корни пустило. Ото всех предметов вокруг, сквозь меня и сквозь стенки «Ригеля», протянулись невесомые цветные нити. Мрачные далекие звезды, включая свечой вспыхнувший красный карлик, уставились на меня, свинцом сдавили голову, будто силясь склонить ее, чтобы прижать меня, принизить.

Но ярче, ощутимей всего, значительней любых деталей этой нереальной реальности была голубая звезда прямо рядом со мной.

Феникс положил ладонь себе на грудь, на семиугольник с вышитой птицей, мягко касаясь свечения, рвущегося наружу из клетки его ребер. Потом указал пальцем на меня.

Опустив взгляд, я увидел почти то же самое. Немного тусклее, иного цвета, скорее рыжеватая и не настолько слепящая, из-за моего сердца выглядывала звезда. Сквозь ее свет виднелось темное, металлическое ядро.

Феникс щелкнул пальцами, время понеслось дальше, теперь оглушив меня скоростью замелькавших секунд.

– Что за фокусы? – охрипшим голосом спросил я.

– Никакие не фокусы, – пожал он плечами. – Не иллюзия и не магия, не душа, как ты мог бы подумать, будь в нашем мире распространен весь этот религиозный бред. То, что ты видел как свет – излучение Кузнецова. Пока что мы с Сашкой пришли к тому, что эти звездочки – аккумуляция его, поступающего с настоящих звезд, происходящая из-за резонирования К-волн с альфа-ритмом мозга… Ничего не понял, да? Короче, штуковины эти – звездочки, Искры, зови как хочешь – есть у каждого мыслящего существа, но так только в нашем мире, насколько мне известно. В других мирах это как-то иначе выглядит.

– В других мирах? – совсем потерялся я.

Феникс оставался невозмутим.

– Наш мир – горошинка, лежащая среди кучи таких же миров в одном общем мешке Междумирья. Всего лишь одна крупица из бесконечности, в который каждый мир уникален. Излучение Кузнецова – наше отличие. Искры, гиперпрыжки, галактионий, все это связано. Альфа-ритм, характеристика «режима покоя» мозга у обычных, здоровых людей, исчезает, стирается на выходе из гиперпрыжка. Искры будто застревают там, по ту сторону, заново они не возникают, и это ведет к безумию. Прыжки без галактиониевого блокиратора сводят людей с ума.

– Про это я читал, – сообразил я. – Дед Кузнецова на себе тестировал первые блокираторы. И про ритмы головного мозга что-то было. Могу вспомнить картинки, но ничего не понимаю.

– Подробнее к медикам, – развел руками Феникс. – В этой жизни я не врач. Тебе никогда не говорили, что у тебя странная энцефалограмма? Для искр, вроде моей или твоей, характерна активность альфа-ритма даже при концентрации внимания. Я читал в отчетах, что у тебя фотографическая память. Это тоже может быть связано, хотя раньше такого я не наблюдал.

Я с огромным трудом проглотил ком в горле.

– Выходит, твои люди следят за мной потому, что у меня эта штука… эта искра такая же, как у тебя?

Феникс скосил на меня глаза, не поворачивая голову. Он продолжал лежать, развалившись в своем кресле, с ногами, задранными на приборную панель, будто весь этот разговор был для него не важней будничного обсуждения погоды.

– Это основная причина, ты прав. Таких как мы – очень мало. В прошлый раз я нашел четверых, и не знаю, есть ли другие.

В моей голове медленно собиралась в одно картина. Нужно было получить еще один ответ, самый горький, но я никак не мог решиться на вопрос.

Любопытный взгляд Феникса смущал. Это все для него – будто игра, недостойная серьезности постановка. Словно я кукла, которой хватит и сотой доли его снисходительного внимания. Тысячной доли объяснений.

– Выглядишь подавленным, – сказал он, в который раз прерывая мои начавшие сгущаться в полный мрак и хаос мысли. – Думаешь, зачем тогда все это? Зачем ты так старался жить, если мог ничего не делать?

Я подавился незаданным вопросом.

– Знаю, что угадал, – спокойно сказал Феникс, закрывая глаза. – В этом весь ты, твой характер. Огромные амбиции, но нельзя сказать, что нет для них оснований. Был бы ты другим – я бы не пришел. Ты, Джейк, выбирал сам, какие черты, умения, какой опыт ты заработаешь. Даже кубик не кидал, просто пер вперед, едва увидев нужное направление, наплевав на все вероятности. Это ты здесь игрок.