Текст книги "Идеальные Солдаты (СИ)"

Автор книги: Kleine Android

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 50 страниц)

Но в ответ получил удар в челюсть с правой, даже не успев уклониться или закрыться рукой.

Хорошо, что в тот момент мы были в нашей комнате. От неожиданности я повалился на стул, откативший меня к окну.

Джерри стоял посреди комнаты, тяжело дыша, как после бега, и сжимая кулаки до побелевших костяшек.

– Скажу прямо и в последний раз, – проговорил он с жаром, явно злой не на шутку. – Если ты, тупица, снова будешь так меня унижать, я не буду больше с тобой дружить.

– Унижать? – я был так ошарашен ударом и ситуацией, что не смог разозлиться в ответ.

Джерри опустил кулаки и решительно скрестил руки на груди.

– Не знаю, говорил тебе кто-то уже или нет, но ты просто невыносимый зазнайка, – сказал он немного спокойней. – Ты считаешь, все возятся с тобой из жалости? Думаешь, это достаточная мотивация? Нет, идиот, нормальные люди в первую очередь видят интересного человека, а уже потом смотрят, сколько у него рук или откуда он родом. Так меня учили Ма и Па, да! И если я сказал, что ты мой друг, это значит, я буду тебе помогать, интересоваться твоими делами и радоваться твоим успехам. Потому что я так хочу!

– Значит, ты не считаешь меня жалким? – спросил я в полном удивлении.

Джерри покачал головой.

– Ты всё время говоришь, будто боишься, что тебя пожалеют, а на самом деле ты боишься, что тебя полюбят. Думаешь, не за что?

Я нахмурился.

– Как минимум со мной рядом может быть опасно. А еще во мне нет ничего хорошего, точнее, ничего, что понравилось бы окружающим!

Джерри подошел и пнул мой стул.

– Блин, чувак, ты охрененно неправ! – сказал он с чувством. – Однажды ты поймешь, я верю, а сейчас закрыли тему. Ты едешь к Ма и Па или нет? Им нужно заранее оформлять документы для твоего временного содержания, так что скажи сразу!

Больше я думать не стал, потому просто согласился.

***

Выданная вместо испорченной после Пасхи форма снова начинала слегка жать в плечах, рука и ноги росли, выдвигаясь из рукавов какими-то скачками, организм просил всё больше еды и нагрузки. Первый курс был окончен, на Земле начинался август, а мне во всю шел двенадцатый год.

Как сироте мне платили небольшую социальную стипендию, которой за глаза должно было хватить на месяц летнего отдыха, включая билеты на шаттл до Земли и обратно. Вернуться мы собирались к вечеру тридцать первого августа.

Джерри начал собирать рюкзак еще за неделю до экзаменов, пытаясь уложить как можно больше всего, но при этом сохранить какой-то свой строгий порядок и последовательность.

Я же в последний день закинул в сумку всякие мелочи, смену белья и немного гражданской одежды, которая, однако, вся оказалась мне беспросветно мала.

Весь вечер перед отлетом Джерри рассказывал про Ма и Па.

– Вот увидишь, они тебе понравятся, – говорил он, уже лежа в кровати. Я слушал его, привычно разглядывая погасший после отбоя матовый потолок. – Ма очень добрая, но строгая, мы с Па обычно слушаемся ее, но иногда перечим, если уж совсем хочется чего-нибудь сделать! Например, Па часто курит за столом – Ма это раздражает, но она уже привыкла… А еще у Ма самые вкусные ягодные пироги во всем Содружестве, я тебе уже говорил об этом? А у Па – самая большая коллекция довоенной музыки. Ма самая красивая, а Па самый сильный. Они уже столько лет вместе, что иногда кажутся похожими друг на друга, но на самом деле они очень разные!

– Ты сильно их любишь, – сказал я с невольной завистью. – Неужели не жалеешь, что сбежал и поступил сюда?

– Ничуть, – сразу ответил Джерри. – Потому что я не должен делать только то, чего они бы для меня хотели, даже если они считают, что так будет лучше. Мне нужно думать своим умом, а мой ум подсказывает мне стать офицером. А твой, чувак, что говорит? Ты всё еще думаешь стать адмиралом?

– После всего случившегося? – переспросил я. – После понимания, что военные не идеальны, что майор Джонсон мне врет, а правительственные войска почему-то следили за мной аж с самой Нижней Земли? Знаешь, бро, да, я всё еще хочу стать адмиралом. Чтоб прекратить всю эту срань, все интриги, все непонятные вещи! Чтоб всё работало на логике и силе.

Джерри издал странный хрюкающий звук. Со своей койки я его не видел, но готов был поспорить, что он смеется в кулак.

– А ты еще спрашивал, что в тебе может людям нравиться, – сказал он, отсмеявшись. – Такой упертостью можно горы сворачивать!

– Не понимаю, как это связано с отношением людей ко мне, – проговорил я, вновь теребя кончик волос. – И вообще – ложись спать, утром шаттл аж до завтрака, я узнавал.

Джерри быстро последовал моему совету, а сам я долго лежал без сна.

Отчасти в предстоящей поездке меня волновало то, что я почти возвращался домой. Может быть, мне удастся уговорить Джерри слетать в Нью-Кэп на денёк. Мне хотелось показать ему парк и аллею, в конце которой притаилось маленькое незаметное кафе «У Русалки», показать дом бабули и нашу с Лолой школу…

Утром Джерри разбудил меня мятым, недовольным и готовым убивать от недосыпа. Наскоро умывшись, мы подхватили сумки и отправились по Кольцу к ангару. На летние каникулы из Академии улетали почти все студенты, остающихся было ещё меньше, чем на зимние праздники. Кудряшка выглянула из своей комнаты и помахала нам рукой – видно, оставалась в Академии даже на лето.

Мы шли среди однокурсников и ребят постарше – переговаривающаяся, смеющаяся, зевающая от раннего подъема толпа. А меня что-то беспокоило в этом коридоре, в этой длинной, вечно уходящей вверх, за край поля зрения, трубе.

Все заняли свои места, мне досталось кресло у окна. Старт прошел гладко, наступила невесомость. Погруженный в попытки понять, что же тревожит меня в трубе Кольца, я не сразу обратил внимание на подмигивающие снаружи бесконечные звёзды.

И вдруг с ужасом ощутил себя в малюсенькой трясущейся посудине, один на один с пустотой вокруг – опять, как в первый день на станции. Но на этот раз преградой для пустоты была лишь тончайшая обшивка шаттла. Космос стучал мне в окно, отделенный от меня всего каким-то десятком сантиметров.

Тошнота навалилась острым комом в горле, прыгающим желудком и ноющей болью в висках.

Я же больше не боюсь, я привык, я живу в этой пустоте, в этом космосе, день за днем находясь в тонком хрупком Кольце под скорлупкой Станции, такой крошечной в сравнении с остальным миром.

Закрыв глаза, я представил себе парк Нью-Кэпа. Твердую землю под собой. Прочные дороги и тротуары.

Исполинскую планету, кружащую в бесконечности, такую надежную, незыблемую, закутанную в километры атмосферы, не дающей космосу влиять на маленьких и хрупких человечков под ней.

Представил себе Эвридику, огромную, покрытую зеленой хлорной водой, вращающуюся под красным солнцем и багровым небом, наверное, настолько же надежную, как старушка-Земля, но пока незнакомую мне.

Представил Марс, рыжий, суровый и пустынный, пронизанный подземными городами, окутанный сетью дорог и туннелей. Десяток не входящих в Содружество крохотных стран обитал там, черпая ресурсы в поясе астероидов, ведя торговлю найденными редкими металлами и породами. Потомки сбежавших от Войны и вулканической зимы колонистов, жители современного Марса вряд ли боялись космоса, дающего им воду, пищу и деньги.

Но мысли не задерживались надолго ни на Марсе, ни на Эвридике, ни на Земле. Всё было тщетно. Мы неслись на хрупком и крохотном шаттле, а планеты в моей голове стали шариками, монетками в руках кого-то огромного настолько, что и с расстояния в сотню световых лет не разглядеть его целиком.

– Чувак, ты какой-то зелёный, – взволнованно сказал Джерри. – У меня есть леденцы от укачивания, Ма всегда кладет их мне с собой в рюкзак, но мне они без надобности. Будешь?

Я ощутил, как сжимаю до боли подлокотник кресла сведенными судорогой пальцами, с усилием открыл глаза и потряс головой.

– Меня не укачивает. Просто я немного переживаю…

– О поездке? – по-своему понял Джерри. – Пустяки, всё будет отлично! Ма и Па уже готовят нам праздничный обед! Вот увидишь, таких пирогов, как у Ма…

– Нет ни на одной планете Содружества, я запомнил, – перебил я, ощущая растущее раздражение.

Страх был мне неприятен, чужд. Злость – знакома и понятна. Если нужно было выбирать одно из двух, я предпочитал злиться, а не бояться.

Потому весь оставшийся полет я злился просто ужасно.

А вот на кого? На Джерри, на космос вокруг, на свои дурацкие страхи? Этого я не знал.

***

Шаттл приземлился в Скай-Нью-Йорке солнечным ранним утром. По трапу я сошел почти ползком, шатаясь, как пьяный.

Твердая, прочная, настоящая Земля!

Ну, не совсем, конечно. Верхний Город Нью-Йорка стоял на поверхности земли только основаниями своих небоскребов. Жилая часть состояла из мостов и подвесных дорог, проложенных между домами на высоте сотни этажей, а в центре города, в окружении домов и переходов, раскинулся подобием тверди прямоугольник парка. Я запомнил это с нашей с Лолой прошлогодней поездки сюда на каникулах.

Кажется, это было жутко давно.

Я вдохнул утренний воздух Земли и ощутил, как вместе с ним в меня приходит спокойствие. Накопленное за полёт раздражение улетучилось, ушло вместе с искусственным воздухом шаттла и Академии, застоявшимся в моих легких.

Джерри хлопнул меня по спине и показал пальцем в сторону зала ожидания станции. Там, среди прочих встречающих, стояла темнокожая пара: кудрявая миниатюрная женщина в легком белом платье, которую я запомнил с момента нашей первой встречи с Джерри, и крупный бородатый мужчина в рубашке и летних брюках. Они махали руками и широко улыбались.

Я занервничал и едва не забыл, как дышать.

– Смотри, Ма и Па уже встречают нас! – заголосил Джерри и помчался к ним со всех ног. Когда подошел я, отец уже поднял его на руки и подбрасывал в воздух, легко, как пушинку. Мама ворчала что-то о том, какой Джерри тощий, как плохо нас в Академии кормят и как они скучали по сыну весь прошедший триместр.

Увидев меня, она всплеснула руками.

– Па, смотри, их там точно не кормят! Друг нашего сыночки еще более тощий! Ты Джейк, верно? Мы переживали о тебе и девочке, когда случился тот жуткий взрыв на Пасху.

Я только кивнул, выдерживая максимально нейтральное выражение лица, и выдавил из себя:

– Спасибо, что позвали в гости.

Отец поставил Джерри на землю и, немного замявшись, неловко протянул мне левую руку. Видно было, что ему непривычно, но он изо всех сил старался сделать этот жест обыденным. Чтоб не обидеть, не выделить мое отличие?

Я пожал его широченную ладонь, твердую, как подошва моих ботинок, и вежливо сказал, заглядывая в глаза снизу вверх:

– Добрый день, сэр, меня зовут Джейк. Рад с вами познакомиться.

– Зови меня просто Па, – махнул рукой отец Джерри. – Меня все так называют!

Голос у него был густой и низкий, идущий как из бочки. Всю нижнюю часть лица Па покрывала густая вьющаяся борода, тем не менее, не скрывающая его широкую улыбку, неожиданно белозубую и яркую.

Ма осторожно погладила меня по волосам. Я заставил себя стоять спокойно и не вырываться. А еще продолжать дышать.

– Мы всегда рады друзьям нашего мальчика, – сказала она. – Надеюсь, тебе будет весело, хотя в нашей семье и есть ряд правил, которые хотелось бы соблюдать.

Па обнял Джерри за плечи, прижимая к себе с самым хитрым выражением лица.

– Но это не означает, что за вами будут постоянно приглядывать, – сказал он и подмигнул мне. – Так что, пацаны, отдыхайте!

Ма и Па жили в просторной квартире на одном из верхних этажей небоскреба на окраине города. Наверное, они были достаточно богаты, потому что когда я зашел в квартиру, то сперва немножко потерялся. В прихожую можно было впихнуть весь наш курс, и еще осталось бы место.

Видимо, Ма и Па любили жить с размахом. Окно в комнате Джерри выходило на огромный балкон. Там на стене висела корзина для баскетбола, а в высоченном шкафу на полках был разложен настоящий спортивный инвентарь.

Меня поселили в гостевой спальне с угловым окном от пола до потолка, смотрящим точно на восток. Па потрепал меня по волосам и тихо сказал, чтоб я отдохнул от проживания с Джерри в одной комнате хоть немного. Кажется, любовь к порядку досталась Джерри от Ма, а вот в лице Па я вполне мог найти если не союзника, то понимающего ситуацию человека.

За обедом оказалось неожиданно весело. Па курил электронную сигару, пуская ароматный пар над столом, травил анекдоты и сам смеялся над ними так, что стаканы дребезжали. Ма раскладывала салфетки на столе по цветам и размерам, расставляла блюдца точно по узору на скатерти и расспрашивала меня об Академии, о моей жизни до нее, о предпочтениях в еде, увлечениях и о нашей с Джерри дружбе. Блюда она подавала сама – никакой прислуги, ни роботизированной, ни живой, в доме не было, несмотря на размеры.

Ягодный пирог Ма в самом деле превзошел все мои ожидания, в этом Джерри не соврал. Остальная еда тоже была на высоте. В Академии нас кормили хоть и хорошо, но довольно однообразно, потому как все необходимые витамины и микроэлементы добавлялись непосредственно в порцию еды, какой бы она ни была. Это сказывалось на полноте меню не в лучшую сторону.

Выспросив всё о еде, Ма стала спрашивать о моих хобби. Первым делом в голову пришли все прочитанные книги. После моих слов о любви к довоенной истории Па довольно потер руки и встал из-за стола, оглушительно скрипнув ножками стула по паркету.

– В таком случае, думаю, тебе придется по душе мое хобби, – сказал он торжественно. – Я собираю коллекцию довоенной музыки! Показать?

– Па, может, сначала чай? – немного ворчливо спросила Ма, стуча по краешку блюдца маленькой серебристой ложечкой.

– Душевное удовлетворение важнее телесного, – пробурчал Па, уже вытаскивая из шкафа у дверей огромную коробку, и плюхнул ее на стол рядом со мной так, что тарелка подпрыгнула и съехала с места, назначенного для нее Ма.

Ложечка застучала по блюдцу чаще.

– Вот! Виниловые пластинки! Чрезвычайно устаревшие технологии для воспроизведения музыки, но плохими от этого не ставшие! – объявил Па, игнорируя стук и выкладывая из коробки один за другим плотные бумажные конверты с тусклыми рисунками. – У меня тут всё по категориям разложено, порядок должен быть во всем… Что предпочитаешь, Джейк? Рок, поп, джаз?

Я отложил вилку и осторожно потрогал конверты. Сделанные из странной шероховатой бумаги, видимо, еще старой, целлюлозной, а не синтетической, они оставляли на пальцах мелкие частицы шелушащейся краски. Рисунки на них выцвели почти полностью, разобрать латинские буквы названий можно было только с трудом. Ни одно из них не было мне знакомо.

– Включите на свой вкус, – предложил я.

Па кивнул, бережно выбрал один конверт и вытащил из него матовый черный диск.

Открыв прозрачную крышку на неизвестном мне приборе, стоящем на тумбочке рядом со шкафом, он установил на него диск и опустил сверху держатель с тонкой иглой на конце.

Столовую заполнила музыка. Танцевальный ритм, быстрые ударные и гитара, мелодичный мужской голос, на старом английском поющий, как я понял, о танцах с любимой девушкой.

Ма прикрыла глаза, улыбаясь и подперев щеку рукой. Ложечка в ее руке замерла, больше не звучал недовольный стук о блюдце. Джерри откинулся на стуле, дирижируя вилкой в такт музыке. Па отщелкивал ритм пальцами, притопывая ногой. Потом подошел к Ма и протянул ей руку.

– А как же чай? – с придыханием спросила она.

– Чай – ничто, танцы – всё! Рок-н-ролл важней всего! – провозгласил Па и, лихо подхватив миниатюрную Ма на руки, закружил под музыку.

Джерри рассмеялся и искоса посмотрел на меня, видимо, переживая, как я отношусь к происходящему.

А я сидел за столом и чувствовал, как ноги сами подергиваются под эту музыку, как качается голова и просятся щелкнуть пальцы. Смотреть на то, как зажигательно Па кружит Ма в танце, было весело.

В этом доме я ощущал тепло. Несмотря на явные показатели высокого статуса и недоступного большинству уровня жизни, Ма и Па шутили и дурачились, как совершенно обычные люди. Убирали со стола они вместе, толкаясь и шутливо отбирая друг у друга право загрузить посудомойку. Я легко мог представить, как так же, вдвоем, они вечерами садятся перед экраном компа и звонят сыну на далекую, болтающуюся в космосе Станцию, чтоб передать ему через километры пустоты немного своего тепла.

Намного позже, перед сном, мы с Джерри молча сидели на балконе на полу, пили колу со льдом через забавные мигающие разными цветами трубочки и смотрели наверх, в засвеченную городом черноту неба. Ма заставила меня посетить их ванную, так что я был закутан в безразмерный халат и благоухал цветами.

– Хорошо, что ты согласился у нас погостить, – сказал Джерри весело. – Надо тебя с остальными моими друзьями познакомить – наверное, все тоже по домам вернулись из школ. Мы после началки разбежались кто куда, а еще есть парни из моей спортивной секции… Ну, они-то наверное уже зазнались, я видел их имена в списах победителей разных соревнований!

– Жаль, что Ронг с нами нет, – прервал я его беззаботную болтовню. – Интересно, ей можно написать?

– Давай попробуем? – сходу предложил Джерри, поднимаясь с пола. – Комп есть, выход в Сеть есть. Что нам мешает?

– Страх, что она не ответит, – ответил я, катая в пальцах трубочку от колы.

Джерри постоял секунду молча, потом встряхнулся.

– Ну и что. А вдруг ответит! – сказал он и пошел в комнату. – Иди сюда, будем писать!

Мы спустили с его письменного стола планшетку стационарного компа и устроились на полу, лежа рядом на локтях. Джерри развернул виртуальную клавиатуру и быстро нашел учетку Ронг в Сети.

– Смотри, онлайн! – он ткнул пальцем прямо в экран, замерцавший от прикосновения. – Давай, думай, что будем писать?

– Что мы скучаем, – сразу ответил я. Джерри начал набирать под диктовку. – Что волнуемся за нее. Спроси еще, вернется ли она в Академию? И спроси, что стало с ее отцом. А еще напиши, пообщалась ли она лично с Сашей Кузнецовым и что о нем думает?

– А это зачем? – удивился Джерри.

– Кажется, он интересная личность, кроме того, что известный ученый, – ответил я, сам не зная до конца, зачем мне это. – О, вот еще: скажи, что ее соседка, как ее там зовут, Кудряшка, тоже скучает по ней!

– Написал, – отчитался Джерри, нажимая на кнопку «отправить». – Ну, остается ждать! Полчаса минимум, если она еще на Луне-11, как ты и говорил.

– Может, утром посмотрим ответ? – предложил я, зевая.

В голове кружился подгоняемый ветром-усталостью ворох мыслей, сейчас напоминающих мне опавшие листья. Ронг, Академия, Луна-11, Ма и Па, наши однокурсники, Джерри, Неандерталец, Кудряшка…

Коридор Кольца.

Я сел и хлопнул по полу ладонью.

Вот оно. То, что я никак не мог понять и собрать воедино.

Джерри вздрогнул от неожиданности.

– Чувак, ты в порядке? – спросил он тихонько.

– Помнишь, тогда, когда я лежал с рукой первые дни в медпункте, – заговорил я, неосознанно нашаривая свои волосы и теребя прядку в пальцах. – Когда Ронг еще не забрали, мы разговаривали у моей койки, тебя тогда первый раз пустили меня навестить. Помнишь?

– Ну, – непонимающе подтвердил Джерри, но тоже посерьезнел и сел напротив меня. – И что там было?

– Помнишь, о чем мы говорили? Кроме вранья майора и всех этих заговоров? – выпалил я. – О браслетах, которые мы все носим в Академии и о том, что кто-то был в коридоре Кольца тогда, когда взорвалась колонка в оранжерее! Но я не понял, кто это был, потому что видел только ноги, а сейчас до меня дошло. Я после снова видел эти же самые ноги – это просто удача, наверное, но теперь я могу наложить картинки одна на другую, и они совпадают! Я знаю, что за Человек-в-Ботинках пытался меня убить!

========== Глава 21. Напряжение. ==========

Август радовал солнцем, долгими днями, звоном сверчков, первыми яркими листьями на траве Центрального Парка. Ма и Па заботились о нас обоих, будто я тоже был их сыном, и это было просто удивительно. Ма заглядывала в мою комнату, чтоб пожелать спокойной ночи перед сном, готовила нам обоим прекрасные завтраки, собирала с собой в парк идеальные корзинки для ланча, вырезая из овощей фигурки на сендвичи, пекла пироги на ужины и радовалась, когда мы с Джерри хором просили добавки. В свободное от домашних забот время она уезжала гулять с подругами, посещая то выставки, то театральные постановки.

Па тоже не отставал. Он свозил нас и на Соленое Озеро, и на рыбалку на побережье. Мы гоняли птиц в Центральном парке, я хвастался Джерри, что лазаю по деревьям лучше, чем он. Днем Джерри учил меня играть в баскетбол и теннис, а еще некоторым приемам рукопашного боя, которым он учился в начальной школе. Вечером мы или резались в игры на его домашнем компе, или смотрели с Па старые фильмы в гостиной.

Кем Па работал, Джерри не объяснил, только в общих чертах рассказал что-то про крупные сделки и контракты с правительством. На работу Па не ходил, всем занимаясь с компа в своей комнате, правда при этом его могли отвлечь от любых дел даже ночью, когда случалось что-то срочное.

Иногда к Па приходили люди. Ма каждый раз охала и, если мы вдруг оказывались дома, либо закрывала нас в комнате Джерри, либо выгоняла погулять. Эта секретность интересовала меня так сильно, что я всё время пытался хоть одним глазком посмотреть, кто же приходит к Па и что они делают.

А вот Джерри вообще не выглядел заинтересованным. Когда нас в очередной раз экстренно выставили «на принудительную прогулку» в Центральный парк, не забыв, однако, снабдить корзинкой с ланчем, я остановился за дверями квартиры, раздраженно пнул дверной косяк и спросил:

– Ты не хочешь выяснить, чем таким занимается твой отец?

Джерри остановился, растерянно помахивая корзинкой.

– Когда я был маленький, он ужасно ругался, если я мешал ему работать, – протянул он. – Мы с Ма сперва переживали, но потом Па собрал нас всех за столом и пообещал, что его работа никогда не принесет нам проблем, а мы просто не должны вмешиваться. Он много зарабатывает, его не гоняют в командировки через гипер, он постоянно дома и пробыл рядом со мной всё мое детство – я решил, что этого достаточно. И перестал лезть.

Я ковырял носком ботинка пружинистое покрытие коридора.

– Бро, а ты не думал, что он может оказаться каким-нибудь бандитом? Всё это чертовски подозрительно! Если он не занимается ничем противозаконным, то зачем скрывать дела от собственной семьи?

– У него может быть куча других причин! – обиделся Джерри. – Не называй моего отца бандитом! Вообще я же говорил: я думаю, что он работает на правительство!

– Шпион? Тайный агент? – я скептичеки хмыкнул, представив себе грузного Па, скрывающегося в тенях и убегающего по крышам. – Может, разведчик?

– Может быть, – набычился Джерри. – Уж точно не бандит!

– Спорим, Большой Дядя, который сейчас у него, окажется кем-нибудь очень подозрительным? – предложил я азартно.

Джерри надул нижнюю губу, но посмотрел с интересом.

– Не спорим! Это глупо… Погоди, а как ты определишь, кто пришел к Па и насколько он подозрительный?

– Проследим за ним, вот и всё, – ответил я шепотом. – А определение… если это не кто-то известный, то найдем его в Сети по фотороботу! Уж мне-то не составит труда его нарисовать!

Мы спустились на первый этаж. Там, после лифтовой площадки и перед выходом из подъезда, был огроменный холл с лавочками, какими-то скульптурами в нишах и вазами в человеческий рост. На одной из лавочек сидели мужчина и женщина, с виду не примечательные: средний рост, среднее телосложение, нейтральная одежда. Но мой взгляд сразу за них зацепился.

Потому что я видел их раньше – мельком, но видел. В один из разов, когда нас выгоняли гулять до этого, женщина точно так же сидела на лавочке, а мужчина стоял у дверей. Через несколько минут они поменялись. Сейчас они сидели вдвоем, а у дверей был третий, до того мне незнакомый, но тоже явно связанный с ними.

Специально я за ними не наблюдал ни тогда, ни сейчас, но всё равно запомнил. В этом не было моей воли. Это всегда получалось само.

Мы с Джерри сели на лавочку напротив этой парочки. Я начал с максимально непринужденным видом гадать вслух, что Ма положила нам с собой в этот раз, Джерри же сидел как на иголках, то и дело оглядываясь по сторонам. Мне пришлось даже слегка двинуть ему в бок локтем, чтоб заставить вести себя как обычно.

Двое на лавочке напротив смотрели прямо на нас. Я избегал даже коситься в их сторону.

Они сопровождали того, кто сейчас пришел на встречу с Па – это было ежу понятно. Телохранители? Может, из отставных военных? В гражданском, чтоб никого не пугать.

Джерри нервничал всё сильнее. Я сосредоточился на попытках представить себе, с кем таким важным может вести дела Па.

Они встречались в реале, не в Сети, хотя там можно было найти кучу площадок для безопасных встреч. Глубокая Сеть, о которой я пока только слышал, но не был там лично, а еще частные системы связи военных, не полагающиеся на транспортные корабли, передающие Сеть через гипер – вариантов для общения без свидетелей было достаточно, даже со своим крошечным жизненным опытом я понимал это.

Насколько важной должна быть встреча, чтоб рискнуть всем и приехать лично? Возможно, конечно, здесь не сам Большой Дядя, а его шестерка, посланная для безопасности…

Звякнул лифт, загорелось цифровое табло над ним, показывая этаж, где жили Ма и Па. Цифры начали медленно меняться, лифт ехал вниз.

Двое на лавочке поднялись со своих мест. Женщина подошла к нам и встала в паре шагов, держа руки в карманах. Сквозь ткань даже такой дилетант, как я, мог разглядеть очертания чего-то вроде пушки, но пристальный взгляд был куда большим предупреждением.

Сидеть на местах. Не дергаться. Не шуметь.

Опасно. Я вцепился в край лавки. Джерри с трудом проглотил слюну и сжал ручку несчастной корзинки для ланча.

Мужчина у дверей переглянулся с тем, что остался у лавочки. Женщина бросила на обоих короткий взгляд, оставила нас и подошла к лифту. Всё без слов, без жестов, как давно сыгранная команда, хорошо подогнанные друг к другу шестеренки.

Еще одни винтики в этой военной машине?

Двери лифта открылись, оттуда вышел высокий мужчина. Женщина явно пыталась его заслонить, но он был шире ее раза в два и на голову выше. Он бросил в нашу сторону короткий взгляд, улыбнулся и широким шагом прошел через холл. Мужчина у дверей открыл их ровно в ту секунду, когда это потребовалось.

Остальные не медля вышли следом. Я был уверен, что снаружи ждет еще парочка таких же неприметных телохранителей со страшными взглядами.

Но больше всего сейчас меня заботило то, что вышедшего из лифта Большого Дядю я уже видел.

Джерри соскочил с нашей лавочки, корзинка с ланчем полетела на пол с его колен.

– Ну, чувак, ты доволен?! – спросил он в истерике. – Я думал, нас тут прикончат! Видел, как та баба на нас таращилась?! Они знают, что Па мой отец, я уверен, и что мы следили за ними! О черт, а если мы наделали ему проблем, и теперь этот мужик больше к нему не приедет?!

Джерри схватился за голову.

Я оставался спокоен. Настолько, вашу мать, спокоен, что едва мог дышать, как нормальные люди. О дыхании приходилось думать специально, и это были единственные разумные мысли. Остальные пришлось выжимать из себя силой, потому что в голове стало пусто, как в космосе вдали от любых небесных тел.

– Оставить панику, боец, – ровным голосом приказал я. – Ничего страшного не произошло. Конечно, они сразу поняли, что мы следим, они же не лохи. В мои планы не входило скрывать это от них. Могу тебя поздравить: твой отец вряд ли бандит, беру свои слова назад. Прости, пожалуйста, я был не прав.

– Чего ты сейчас сказал? – поразился Джерри, мигом позабыв про панику. – Ты извиняешься, реально, чувак?.. Ладно-ладно, это неважно, лучше объясни, почему не бандит-то?!

Это шок, вот что это. Ощущение, сходное с нырком в ледяную воду, хотя я ни разу этого не делал, но решил, что должно быть довольно похоже. Промозглый ветер гулял в черепушке, закручивая пыль давних мыслей маленькими недоуменными воронками-ураганчиками. Я наклонился и поднял бедную корзинку. Заглянув под крышку, я увидел, что все идеально нарезанные и разложенные Ма сендвичи съехали набок, но не особо пострадали.

– Не знаю зачем и почему, но, видимо, твой Па ведет дела с «Венера Энерджи», – вытащил я новую мысль из пустоты, продолжая глядеть на корзинку, будто она была сейчас важнее, чем Джерри. – Мужика, что вышел из лифта, зовут Свен Ларссон, он их какой-то там младший секретарь. Можно сказать, один раз я его уже видел.

Деталей общей картины вокруг меня становилось всё больше, но связей между ними я до сих пор не видел.

Джерри я про свои сны-видения не говорил с самого начала. Сперва думал, что это глупо, и он решит, что я просто фантазер, а потом, когда понял, что события из этих видений существуют в реальности, окончательно передумал рассказывать. Прослыть психом мне совсем не хотелось, это было бы дополнительным дурацким клеймом на моей без того странной личности.

Потому и про табличку в сером коридоре, увиденную в одном из снов от лица Первого, и про то, что человека с этой таблички я нашел в Сети, никто не знал. И даже сейчас я не стал рассказывать эту часть истории.

Мы вышли на улицу и прошли по одному из хрупких арочных пешеходных мостов, висящему, будто наплевав на гравитацию, над широкой многополосной дорогой. Остановившись в самом центре, там, где шум машин гарантировал отсутствие чужих ушей, я рассказал часть своих размышлений.

– «Венера Энерджи», как я давненько уже выяснил в Сети, занимается добычей галактиония в кипящей недружелюбной атмосфере Венеры и его поставкой сотне различных потребителей. В этой области они монополисты – никто, кроме них, не знает технологию добычи и очистки галактиония до мелочей. Я видел патент, но скорее всего там пропущены какие-нибудь важные мелочи, чтоб никто даже не пытался повторять за ними.

Даже тут, в Нью-Йорке, висят сотни их рекламных щитов, повсюду встречаются таблички о спонсировании соревнований и праздников, летают аэробусы с их логотипами – «галактионий» означает «будущее», выходит будущее только за «Венера Энерджи». Более влиятельной корпорации в Содружестве просто нет… да что там, во всей Ойкумене нет никого похожего!

На эту часть рассказа Джерри кивал, не перебивая. Я был уверен, что он в курсе всего, что я говорю – нужно жить в полном информационном вакууме, чтоб не узнать про «Венера Энерджи» хотя бы в общих чертах.

А потом я перешел к самому интересному.

– Свен Ларссон – их младший секретарь, какая-то мелкая сошка. Я видел его фотографию на официальном сайте, – сказал я, пытаясь не коснуться диковиных снов-видений. – Один раз в жизни, наверное, в далеком детстве, я был в каком-то сером коридоре около двери, а на ней табличка с его именем. Мне стало интересно, кто это, и я поискал в Сети. И нашел. Я уверен, он как-то связан с правительственными войсками и всей чехардой, что происходит сейчас в мире. А сейчас этот Свен Ларссон встретился с твоим отцом. Как раз в тот момент, когда я остановился у тебя на каникулы. Совпадение?