Текст книги "Идеальные Солдаты (СИ)"

Автор книги: Kleine Android

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 50 страниц)

– Конечно. Мы как раз вылетали с Эвридики, – ответил я. – Знаешь, что с ним случилось?

Феникс посмотрел в сторону, на сложенные аккуратным шалашиком дрова в камине. Мне показалось, или одно из них пустило струйку тонкого дыма?

– Он был в столице Новых Штатов, отсюда почти в двухстах километрах. Патрик отправился сразу, как мы узнали. Это немыслимо, но кто-то слил все в Сеть сразу после случившегося. Когда Пат добрался, там уже была толпа репортеров. Его дом в самом гребаном центре, ты знал? Я думал, Кассандру это не коснется, но в больших городах тут ужасные пробки. Прикинь, репортеров было столько, что на три квартала вокруг все движение остановилось.

– Что с ним случилось? – я требовал конкретного ответа.

– Убит, – быстро ответил Феникс. – Капсула яда в утренний кофе.

– Персонал? – сразу предположил я. – Большой дом означает прислугу.

Феникс махнул рукой.

– Одни боты, знаешь эту технологию, когда по всему дому встроенные штуки для удобства? Никто не маячит перед глазами, а кофе варится сам, почта вслух читает письма, а тосты жарятся до нужной тебе корочки… Так вот, никаких следов взлома системы. Я заставил Сашку послать с Патриком своего лучшего спеца. Никто не входил и не выходил, никаких подозрительных личностей рядом не было, капсула взялась из ниоткуда и сама возникла в его чашке кофе.

Он прервался и посмотрел мне через плечо, в сторону входа. Из коридора раздавались странные звуки, напоминающие возню и пыхтение.

– Терра, милая, если ты там, заходи, пожалуйста! – попросил Феникс.

Она заглянула, держа за шкирки Ронг и Джерри, как провинившихся котят. Дылда вошел следом и вытаращился на Феникса. Сперва он дернулся отдать честь, потом оглядел адмирала с босых ног до взъерошенной головы и передумал.

– А по Сети ты кажешься старше, – сказал он, тыча в его сторону пальцем.

Феникс приосанился и тряхнул волосами.

– Камера старит! Я вечно молод и прекрасен. А еще бессмертен, хотя кровь и не пью. В общем, сплошные плюсы!

Терра поставила Ронг и Джерри на пол, брезгливо встряхнула руками и прошла к столу. На нем мигом нашлась массивная бутыль и два бокала. Налив их до краев, она ополовинила один залпом, поморщилась и отодвинула себе стул.

– Второй Патрику, – сказала она на мой вопросительный взгляд. – Вернется, выпьет перед смертью. В этот раз не отделается. Тебя, адмирал, я бы тоже прикончила, не жди меня за это трибунал.

– Сентиментальная ты стала! Старость не радость, пенсия не приговор, – притворно вздохнул Феникс.

Терра замахнулась на него опустевшим бокалом, он закрылся подушкой.

Я прикрыл глаза ладонью. Хотелось есть, спать и убивать всех, кто попадется под руку. Но юлой вертящиеся в мозгу вопросы не давали больше ждать.

– Сейчас все перестанут нести чушь и будут говорить о деле, – начал я. Под тяжестью взгляда даже Терра оставила возражения при себе. – Сперва, Феникс, расскажи, за каким хреном тебе понадобилось снова устраивать цирк с конями и собирать кучку недоумков, причем за каждым послав нас с Террой лично?

Полено в камине определенно начало тлеть. «Недоумки» даже не обиделись на мои слова. Все смотрели на Феникса, а он только улыбался молча.

А потом хлопнула входная дверь, и полный вселенской печали высокий голос продекламировал:

– Пусть будет проклят тот день, когда я решил покинуть свою изумительно-мрачную и до костного мозга урбанистическую Эвридику ради этого сраного леса! Я так несчастен и так одинок здесь, в гребаной заднице мира, и все краски сумеречной природы не утолят этой печали! Ноги моей больше не будет на улице!

Что-то ударилось в стенку. Кто-то злобно выругался.

В гостиную вошел, потирая острый локоть, Томми. Он был замотан в шарф, бледен до синевы и закатывал глаза с мастерством театральной звезды, всей своей тощей, нескладной фигурой изображая невероятные глубины отчаяния.

Я сразу вспомнил о некупленном подарке.

Увидев меня, Томми захлопал ресницами. Потом молча развернулся, махнул полой длинного пальто, вздернул вороний нос к потолку и широким шагом пошел на выход.

Меня переклинило с паники на злость. Выскочив из кресла, я догнал его и развернул за плечо.

– Кто-то только что орал, что больше на улицу не сунется.

– Кто-то пытался отделаться от меня и не приехать на Рождество! – уколол Томми, демонстративно отворачиваясь. – Не мешай мне, не хочешь общаться – я буду один!

Он попытался вырваться, но разжать пальцы моей правой было невозможно.

– Буду один! – повторил он чуть с меньшим надрывом. – Снаружи! В темноте.

Пауза. Я поднял бровь.

Томми нахохлился и передумал уходить.

– Не хочу сидеть снаружи, там темно, холодно и нихрена нет, один лес, – пробормотал он, зарываясь носом в шарф.

– Так бы сразу, – вздохнул я.

Злость и паника аннулировали друг друга. Засунув Томми в кресло, я встал рядом и заново окинул остальных мрачным взглядом. Смешки и недоумение исчезли. Один Феникс продолжал улыбаться.

– Ты хотел узнать, что твой коварный адмирал опять задумал, верно? – напомнил он. – Ну, садись, слушай. Ты, Ящер, послужил превосходной приманкой, а теперь ею станем мы все. Скоро охотники со всей Ойкумены соберутся сюда. Потому что здесь я, ты и Томми. По их мнению наши искры – причина, по которой для обычных смертных невозможны гиперпрыжки без блокиратора. А еще, кажется, нас планируют обвинить в приближении конца света. Но это уже сущие мелочи. Интересно? Тогда задницу прижми и слушай, хоть разок! Согласен?

Комментарий к Глава 45. Кассандра.

https://pp.userapi.com/c850232/v850232345/4fe73/AeWI3RJNq6M.jpg – кусочек зачатка рисунка. Взрослый Томми Гарсия

46 глава в пятницу, да-да. Не в четверг. Зато длинная и сложная. Эта, типа, предисловие к ней))

========== Глава 46. Взаимосвязи. ==========

– Конец света? Ты головой ударился? – рискнула спросить Терра.

Феникс забрался на диван с ногами, как на подиум. Теперь все смотрели на него неотрывно.

У меня разболелись все травмы последних дней. Мозг помахал ручкой, отправляясь в дальнее плавание. Волосы на теле попробовали встать дыбом, кажется даже коса шевельнулась от их усердия.

Феникс был серьезен. За обычной широченной улыбкой даже такой чурбан, как я, мог разглядеть настороженный, темный взгляд. Жечь им дрова в камине больше бы не вышло, скорее в нем виделось небо перед грозой. Когда вот-вот раздастся грохот и сверкнет ослепительной вспышкой.

Он уперся руками в бока и задрал подбородок.

– Никому тут базовую информацию об Искрах объяснять не надо? На всякий случай, вкратце, во всем виновато излучение Кузнецова. Альфа-ритм, характеристика «режима покоя» у некоторых живых существ, включая и человека, резонирует с ним и создает то, что мы с ребятами видим, как светящиеся звезды. Во время гиперпрыжков без галактиониевого блокиратора искры застревают по ту сторону и не возникают заново, а это ведет к безумию.

Охотники уверены, что причина этого явления, как и появления вообще людей без искр – мы четверо… ладно, Томми, мы пятеро. Ты у нас побочный продукт производства…

Томми фыркнул со всем возможным презрением. Мне захотелось кинуть в Феникса креслом за такие слова в его адрес. Он с улыбкой встретил мой ненавистный взгляд, продолжая без запинки:

– Так вот, причина – это мы. Видите ли, все в мире стремится к понижению энтропии. К балансу и равновесию. Если где-то есть перебор, то будет и недосдача. Излучения Кузнецова в том же Ящере с лихвой хватило бы на пару тысяч обычных искр. А про себя я вообще молчу.

– Ты говорил, наши искры бессмертны и существуют уже кучу лет, – перебил я. – Если раньше все работало, то почему должно сломаться сейчас?

Феникс резко отвернулся.

– У них, фанатиков, специфический склад ума и видение происходящего. Как ты понял, они считают, что спасают мир. Я думаю, что они мешают развитию Содружества.

– Как с этим связан Свен Ларссон? – стоило проверить, правильно ли я понял умение Феникса уходить от ответов на вопросы.

– Непосредственно, насколько я знаю, – с готовностью сказал он.

Я сделал для себя пометку на задворках мозга. Формулировать логически – это я умел.

– Мне нужен четкий, развернутый ответ. Что тебе известно, в подробностях, о деятельности Свена Ларссона, связанной с охотниками за искрами?

Я видел, как тянется вниз уголок его рта, улыбка гаснет, играют тени на скулах.

За долю секунды он взял себя в руки.

– Хочешь считать меня придурком? Пожалуйста. Только не думай, что я прикрываю задницу Ларссона-старшего. Нет. У меня своя цель, а он только палки в колеса ставить горазд. Ладно, я-то не телега, не велик, мои колеса – шасси космического корабля. Взлетим и без них. Без красивостей выложить все, как есть? Многовато получится. Его действия – мои ошибки, мне и исправлять. Потому никого из вас я втягивать не хотел.

– Я тебя сейчас пинком на пол сгоню, петушок на заборе, – пригрозила со своего места Терра. – Ящер сказал, нужен развернутый ответ на заданный вопрос. Все знают, как ты горазд болтать.

Феникс уселся на спинку дивана. Взгляд его был направлен куда-то между мной и замершим у дверей Дылдой.

В глаза не смотрит. Не хочет? А ведь даже не злится. Почему тогда?

– Боюсь, придется послушать кусочек банальной истории жизни. Потому что иначе я не смогу ничего объяснить, – сказал он, снова прячась за улыбкой. – Я понял, что с этим телом, с этой жизнью повезло не во всем, когда начал вспоминать предыдущие. Да, это случилось не сразу. Сперва все было прекрасно, Свен Ларссон видел во мне наследника своему бизнесу, я рос примерным мальчиком и послушным сыночком. Он давно облизывался на «Венеру Энерджи», мечтал о ней со школьной скамьи, шел к мечте медленно, крохотными шажками.

А потом все как-то разом наперекосяк пошло. Стоило Свену устроиться секретарем при какой-то шишке из корпорации, как я стал вспоминать. Я постепенно вспомнил Патрика, Терру, старых Стрекозу, Акулу и Ящера, свою предыдущую жизнь и смерть. Чем дальше, тем больше, тем глубже назад, сквозь сотни лет. Ребенок-вундеркинд, это не всегда хорошо. Ребенок, утверждающий, что побывал и Цезарем, и Екатериной Второй – совсем беда. Пат, в смысле полковник Патрик Джонсон, был при нас вроде охраны, тогда слишком часто случались нападения Лунного Союза на гражданский транспорт.

В командировки Свен брал семью с собой. Когда корабль подбили, мать погибла, его легко ранили. Это был вовсе не Лунный Союз, они просто прикрывались их именем. Кто-то из охотников нашел меня раньше, чем я даже успел понять, что за судьба мне досталась вместе с памятью Феникса. Искра оказалась бы у них, если бы не Патрик. Правда, из-за него же нас чуть не прикончили. Он меня закрывал – потерял руку. Я лишился легкого, а потом и сердца, зато Искру сохранил. Чинили нас на Орфее, все случилось буквально на его орбите, прямо посреди постов охраны и целой толпы военных кораблей.

Свен считался похищенным, а потом вдруг вернулся сам, на побитой спасательной шлюпке. Его нашли дрейфующим недалеко от Марса в космосе, подающим сигналы «SOS». Семья Ларссонов воссоединилась, вот только его сыном я уже не был. Пат проводил со мной времени больше, чем Свен, хотя и опекал всегда излишне. Я решил сразу собрать четверых и начал с Ящера. Феникса помнил и президент, и почти все правительство. Еще три десятка лет назад я пробрался наверх и убедил всех, что ко мне нельзя не прислушиваться. В передвижениях я был свободен, хоть в прошлую жизнь до вершины дослужиться не успел, все приготовления были сделаны. Да, в ребенке не усомнились, потому что ребенок знал военные тайны Содружества, начиная с момента его появления. Выслушали меня благодаря тому же Патрику. К офицерам правительственных войск вообще склонны прислушиваться.

Получив полную свободу действий, я занимался своими делами, на Свена внимания не обращая. А он тем временем из какого-то там младшего секретаря пятого заместителя менеджера по не пойми чему потихоньку выбрался в совет директоров. Честно, тогда не задумывался, как он это сделал без помощи – потом уже понял, слишком поздно.

О том, что что-то не так, я начал догадываться, когда меня схватили во время одной из совместных поездок со Свеном. То, что о моих передвижениях по Ойкумене мало кто знал, говорило о крысе среди своих, либо об очень умной разведке. Пат сперва не настолько много ходил за мной хвостом, я был один, они все подгадали верно. Да, это тот самый случай, когда меня похитили и с помощью моей Искры создали Томми, вы правы.

Все мое внимание занимала предстоящая Война с Лунным Союзом, потому уделять много времени охотникам я не мог. Мы уничтожили их базу на Земле, я решил, что этого достаточно. Того, что осталась подпольная больница на Марсе, я не знал. Потом началась вся эта чехарда с профессором Ли – да, индокитайская девочка, я о твоем отце. Я настоял, чтобы его сослали на Нижнюю Землю, в колонии, но он туда не попал. Будто на полпути потерялся.

Тогда много народу пострадало, погибло, пропало без вести. Несколько лет то тут, то там вспыхивали бунты, локальные конфликты. Я разрывался на части и проморгал Свена. Он забрал профессора Ли и в тихую отгрохал целый лабиринт под столицей первой колонии, а я об этом узнал постфактум, когда ты, Джейк, сломая голову ринулся туда, не знаю куда, спасать то, не знаю что.

Я считаю, они переманили его к себе тогда, во время первого нападения. В тот раз, когда я потерял сердце и легкое. Мое похищение, появление Искры Томми, создание марсианской подпольной больницы, во всем участвовал Свен Ларссон. Я узнал обо всем с помощью проверенных информаторов, которых, Джейк, подкинул мне ты. Помнишь своего Рыжего дружка? Он со своими людьми занимается поставкой для меня информации.

– Помню, – кивнул я. – Даже знаю, с какими людьми. Я встретился с одним из них на Эвридике. Не только у тебя есть информаторы.

Феникс не повернул ко мне головы, только улыбнулся шире. Сидящий шатко на спинке дивана, сейчас он не сиял жар-птицей, не скакал, как на подиуме. Снова та же мокрая курица, как когда я сломал ему руку.

Я не мог понять, почему он улыбается.

– Все еще считаешь, что я покрываю отца, Джейк? Для меня не существует родственных привязанностей, это тело скоро умрет, умрут все родные и близкие, а сознание, Феникс, родится заново. Ни один человек не имеет значения. Я хочу вырезать весь гнойник разом, убрать все воспаление, а не разделываться с последствиями, не искать их по частям. Даже если убить самого Свена – думаешь, я не могу послать к нему киллера? – это не решит проблему целиком. Нет, их нужно собрать на Кассандре, разом. Они пойдут за нами туда, куда я скажу, потому что мы уже помахали перед ними красной тряпкой.

– Почему ты всегда, черт тебя дери, отвечаешь так, что рождаешь во мне только новые вопросы? – принялся ругаться я. – Каждым своим сраным словом, каждой фразой, только хуже делаешь. Тысячи лет учился языком трепать, вот до чего дошел, правильно? Херня это. Говоришь, привязанности ничто для тебя? Значит, врал, когда называл нас друзьями.

– Я никогда не вру, – напомнил Феникс. – Сейчас тоже, ни одним словом.

– Значит, ты ходишь вокруг да около, недоговариваешь, умалчиваешь часть правды! – я хлопнул по спинке кресла так, что Томми в нем подпрыгнул. – А почему? Не доверяешь? Считаешь себя самым крутым, а нас так, смертным мусором? Шестерками вокруг великого тебя?

Все смотрели на Феникса. От бравады не осталось и следа. Он все улыбался, таращился в пустоту, сгорбившись, тяжело опираясь на колени руками, судорожно сжимая их в замок. Потом наклонился и уткнулся в них лицом.

Я вспомнил кусок моего-не моего сна. Он, Феникс, Первый, в медпункте Академии. Та же поза, то же бессилие. Отчаяние из-за того, что меня снова ранили, его я запомнил ничуть не хуже картинки событий.

Играет? Притворяется? Действительно переживает? Сложно.

И разницы нет, на самом деле.

Решение пришло само. Обойдя кресло Томми, я шагнул к дивану и с силой толкнул Феникса назад. Он не успел ничего понять и рухнул за спинку дивана. Только одна босая нога осталась вверх торчать.

Терра хрипло рассмеялась, опустошая второй бокал. Остальные переглядывались в удивлении.

Я прохромал за диван и вытащил оттуда Феникса за футболку, прямо за гордую надпись «Я – это солнце». Отряхнул пару раз с чувством. Потом врезал поддых, с правой, без жалости.

Он охнул, подавился слюной и свалился на пол, хватаясь за живот. Сгруппироваться он успел, но мышцы пресса были пустым звуком для титанового кулака.

Дылда начал аплодировать.

Я снова поднял Феникса, заглянул в совершенно охреневшие от происходящего синие глаза, в перекошенное удивлением и возмущением лицо.

– Ты мудак, я всегда так считал. Не поверю тебе больше никогда, ни на грамм, ты сам этого добился. За тобой безропотно идут только слепые фанатики вроде Стрекозы, или маньяки типа полковника Джонсона. Я знаю, что ты сделал со мной, с Ящером, нашей искрой, и еще заставлю рассказать о причинах. Пока мне хватило, спасибо, наелся досыта, сейчас лопну от твоих заунывных речей. Суть я понял, твой папаша – последняя сволочь, а ты не лучше. Использовал меня, как приманку, поставил жизни нас с ребятами под угрозу, положился на удачу, чтобы решить проблему с охотниками в один присест. А ты уверен, что они не правы? Что не из-за твоих экспериментов над искрами за мной всю жизнь бегают в попытках убить или украсть? Ты во всем виноват!

Я толкнул его в грудь, он сел на боковую спинку дивана, едва не свалившись назад себя. Пришлось схватить за руку и потянуть обратно. Металлические пальцы сомкнулись на тонком, почти девичьем запястье.

– Пусть ты какой угодно бессмертный, для меня ты просто обычный идиот, – сказал я, постепенно остывая.

Ярость схлынула, голова закружилась. Ноги отчего-то подкашивались.

В широко распахнутых синих глазах было такое удивление, что я не мог не улыбнуться.

– Выглядишь так, будто впервые огребаешь. Не говори мне, что старушка Терра тебя не гоняла! Ладно, Феникс, помнишь наш уговор? Если тебе еще раз понадобится помощь, я встану за твоей спиной. Ты все просрал, потому теперь я тебе ничего не должен. Будешь рядом стоять, и не жалуйся. Мне плевать, сколько тебе тысяч лет, ты просто мальчишка, вдохновивший меня на подвиги, а потом ставший настоящей скотиной. Я знаю, что ты не сверхчеловек, потому одному все решать не позволю. Только не тащи снова ту конфетную одежку маршалов, в этом звании одних девчонок хватит. И больше – никаких секретов. Задолбал. Когда стану адмиралом, отправлю тебя на пенсию нахрен, куда-нибудь за Плутон. И только попробуй что-нибудь вякнуть.

Ладони стало горячо. Рецепторы протеза забили тревогу.

Новая улыбка выглядела уже настоящей. Взгляд начал обжигать. В лицо дохнуло жаром, как из печки.

Ярко вспыхнули дрова в камине.

Он схватился за мою правую второй рукой. Тонкие бледные пальцы жгли не хуже раскаленной кочерги.

– Отличная идея, Джейк. Я-то думал, ты меня убьешь. Честно, боялся этого в самом деле. Ящеры к этому чересчур склонны!

Я нахмурился. Томми за моей спиной надменно засмеялся.

– Эй, адмирал, еще слово – и он же действительно убьет, осторожно!

Напряжение спало как-то само собой. Я отпустил руку Феникса, сделал шаг назад. Тело было тяжелым, голова – и того хуже.

– Кажется, с остальным разберемся завтра, – тут же сказал он. – Отправляйтесь все спать. Утром поговорим.

Обойдя меня, как предмет интерьера, он помахал ручкой и испарился из гостиной. Терра, ворча, ушла за ним. Два стакана – пустой и полный – остались стоять на столе.

– Легко отделался, – проворчал я, возвращаясь к креслу Томми. – Пусть не думает, что я теперь его слушаться буду хоть в чем-то. Идиота кусок, бесит.

Томми вскочил, подхватывая меня под локоть. Окинул пристальным взглядом, в долю секунды метнувшись под материальный мир и обратно. Потом сказал с тоскливым вздохом:

– Переутомился ты, братишка. Ничего без меня не можешь, бедный. Топай спать, я сделаю чего-нибудь перекусить.

– Не нужно беспокоиться, – заспорил я.

Мир стал недружелюбным, мрачным и давящим на уши. Джерри подошел, зевая. Ронг выглядывала из-за его плеча. Дылда выглядел донельзя удивленным увиденной сценой, но молчал и старательно смотрел в сторону.

– Эй, чувак, я кажется уже вечность на ногах провел, – протянул жалобно Джерри. – Мы не суперсолдаты, давай уже спать отправимся, а?

В коридоре ждала Акула. Она улыбнулась мне, я ограничился взглядом.

Не было сил.

По лестнице я поднимался, опираясь на ее плечо. Организм устроил забастовку, отказываясь работать дальше, и сам не мог понять, чего хочется больше – спать или просто сдохнуть.

Сразу за спиной возник Джерри, двусмысленно хихикая и усиленно подавляя зевоту. Обогнав нас на последней ступеньке, он самоубийственно шепнул, какая клевая у «моей девушки» задница.

Схватить его и убедить доступным языком, что пялиться на чужие задницы плохо я не успел. Он увернулся, показал мне средний палец и умчался вперед. В конце коридора второго этажа стояла Стрекоза, показывая, где чья комната. Дылда и Ронг ушли вперед нас.

Я проводил Джерри мрачным взглядом, дождавшись, пока за ним не закрылась дверь. Стрекоза подошла и остановилась неподалеку от лестницы.

– Твоя комната тут, – сказала она. – Наши с Акулой напротив. Будет нужна помощь – не заходи. Сам справишься. Кухня внизу, ванная дальше по коридору. Все инструкции от Феникса будут завтра. Спокойной ночи.

Не дав мне ничего ответить, она сбежала к себе, хлопнув дверью. Я покрутил пальцем у виска.

– Вредности больше, чем у Томми во время истерик. Эх, ладно, дальше сам доберусь. Надо в душ и волосами заняться…

– Помогу, – Акула не спешила отпускать меня. – Не переживай. Все хорошо.

Не было сил ни смущаться, ни отказываться от помощи.

В комнате она усадила меня на кровать боком, встала рядом и принялась бережно распутывать волосы. Привычные, размеренные движения, повторяемые в тысячный раз. Это только в начале она ошибалась, дергала прядки и делала больно. Спустя несколько неудач стало выходить совсем неплохо. Даже когда я научился плести косу сам, этим при любой возможности занималась Акула.

Я думал, это что-то вроде доверия. До нее я подпускал к себе только Меган, еще раньше, когда волосы только начали отрастать, ими занималась Лола. С одной рукой выбор был невелик, сам себе я мог сделать только хвост, а в летном шлеме он страшно мешался. Позже, с протезом, я быстро освоил всю мелкую моторику и научился плести косу сам. Необходимость в помощи отпала, но Акула все равно раз за разом предлагала помочь.

Это оставалось неизменным, какими бы ни были наши отношения. Я бы соврал, сказав, что мне не было приятно.

До душа я добрался сам. Она ждала за дверями, будто боялась, что со мной что-то может случиться. Я стоял под горячей водой, отмывая с металла и кожи остатки засохшей крови, и, казалось, слышал ее дыхание в каком-то метре позади.

Раньше я позвал бы ее с собой. Возможно, она не отказала бы и сейчас, но спать мне хотелось больше, чем что угодно.

Прислонившись лбом к прохладному кафелю, я закрыл глаза, слушая, осязая, впитывая гулкую тишину сквозь перестук мелких капель по спине и затылку. Не нужно было заглядывать под пленку материального мира, я и без того ощущал, насколько он податливый и хрупкий.

Снаружи дышал лес. Не марсианские чахлые кустики и не какая-нибудь захудалая аллея Эвридики, даже не дремучие «почти настоящие» парки Нью-Кэпа. Лес был живым и огромным. Он окутывал дом густым бордово-зеленым мраком, заглядывал в окна тысячей темных глаз. Взгляд его не был презрительным и холодным, как у колючек-звезд, наоборот.

Цельный живой организм, колышущийся, многоликий, он смотрел с интересом, без враждебности. Но желудок все равно тянуло прохладой, колени гнуло вниз от робости. Полторы земные сутки темной ночи в лесной чаще. В чем-то больше, чем замкнутые пространства городов-островов. Больше, чем кольцевые коридоры станций. Больше, чем зеленые тихие улочки Нью-Кэпа.

Ассоциации. Безжалостная память подкинула картинок. Дни, ночи, одинаково темные, одинаково серые. Бесконечные тучи, низкие, словно крышка на огромной кастрюле, болотистая пустошь по сторонам, до самого горизонта. Железная дорога под ногами, уходящая вперед, насколько хватает взгляда. И я на ней, один. Без правой руки, без осмысленной цели, с одним только желанием – выжить и убраться подальше.

Нет. Сейчас все иначе.

Кассандра восхищала, а не давила душным страхом, не вызывала ноющей, скребущей под сердцем тревоги. Солнце, пусть бордовое и медленное, всходило над ней после каждой долгой ночи. Пятнистый лес дышал жизнью, а не кислым запахом старой смерти.

А еще я больше не был один.

С волос капало. Я вышел в коридор, замотанный в полотенца, как мумия в бинты. Акула подхватила под локоть. После душа мне стало намного лучше, но отказываться не хотелось. В коридоре было совсем не жарко, ее руки и вовсе холодили до мурашек. Она цеплялась за металлический локоть, заставляя галактионий внутри дрожать.

В моей комнате на кровати сидел Томми. Скинув пальто и шарф прямо на пол, подобрав под себя длиннющие жеребячьи ноги, он нагло кутался в мое одеяло, выглядывая оттуда, как из гнезда.

– Я принес тебе поесть, – сказал он, предупреждая мои возмущения. – Подумал, хрен ты сам вниз доберешься…

– Что, и спать останешься, как в детстве? – подначил я, точно зная, что это его заденет.

Томми посмотрел боком, как недовольный птенец.

– А вот возьму и останусь! Ты ведь без меня пропадешь. Вдруг ночью откинешься?

– Не откинусь, – я отпустил руку Акулы и сдвинул Томми в сторонку, отбирая одеяло. – Вообще, нечего обо мне переживать. Топай спать, пока пинком не выгнал.

Уходя, он только улыбнулся и глаза закатил, не обижаясь. Скучал по мне, что ли? Я не переставал удивляться – обида для Томми была только способом манипуляции, а никак не искренней эмоцией. Иногда это было даже удобно, особенно учитывая мою обычную манеру общения. С другой стороны, чтобы это понять, мне потребовалось шесть с лишним лет.

Что Томми принес, я даже не заметил, проглотил в два укуса, будто в бездну закинул. Глаза закрывались. Наплевав на сырые волосы, я свалился на кровать.

Акула села рядом. Рецепторы протеза ощущали холод ее руки.

Феникс, охотники, искры, погони, Свен Ларссон… Все растворилось, едва моя голова коснулась подушки.

***

Проснулся я один. Темный потолок не спешил реагировать на пробуждение. Где-то тикали часы. За окном гнули ветки на ветру лиловые деревья, похожие на земные елки.

Дом тихо скрипел, как живое существо. Я аккуратно сполз с кровати, пробуя тело на прочность, проверяя работу мышц и суставов. Отдых пошел на пользу, тяжесть и скованность исчезла, боль от ранений тоже.

На стуле рядом лежал новый комбез. Феникс послушался меня насчет звания, но две капитанские полоски на воротнике и пряжке почти не принесли радости.

Еще ступенька, всего-то. Вперед, быстрее!

Тонкой форменной куртки было достаточно, чтобы не мерзнуть зябкой местной ночью. Я вышел на улицу, ощупью спустившись по лестнице. Внутренние часы сбились, тех, что тикали в комнате, я не нашел. Снаружи была ночь, но я еще с Эвридики привык не обращать внимания на движение солнца по небу.

Во дворе светили фонари, не оставляя ни одного темного уголка. Мрачный охранник с автоматом, стоящий у ворот, скользнул по мне равнодушным взглядом. Я потянулся, размял шею, покрутил правой рукой. Места стыка протеза с телом немного зудели. Близилось время очередного техосмотра. Параметры тела не менялись уже пару лет, но из-за постоянной нагрузки руке регулярно требовались проверки и корректировки.

С заднего двора раздавались звуки глухих ударов. Ведомый любопытством, я обошел дом по периметру, машинально отметив еще несколько охранников у разных частей ограждения.

Позади дома была просторная площадка, залитая равномерно-ярким светом. В центре топтались три железных бойца – запрограммированных на спарринг бота. Между ними вертелась волчком Акула. Удар, уворот, удар, прыжок, удар, шаг вперед – ни одного лишнего движения. Со стороны могло показаться, что она танцует. Отросшие до плеч волосы были собраны в хвост, тренировочный костюм закрыт наглухо, от пальцев рук до подбородка, но сидел он настолько по фигуре, что видно было каждое движение мышц.

Я прислонился к дощатой стене дома, наблюдая. В экстазе сражения она двигалась свободно, без привычной зажатости и скромности. Сильная, красивая…

Мысли ушли в совершенно ненужную сторону. Утолившее первичные потребности тело вспомнило еще об одной, так и не реализованной. Пришлось отвернуться и дышать через нос, успокаиваясь.

Акула меня заметила. Оступилась, едва не пропустила удар, повела в мою сторону головой. Потом вернула ритм, закончила в два толчка, подножкой свалила последнего бота и отскочила в сторону, завершая тренировку до того, как они поднимутся на ноги.

Вынув из ушей капельки наушников, она подошла, с трудом переводя дыхание.

– Джейк. Еще рано. Выспался?

– Вполне. Сколько часов я спал?

Акула бросила взгляд на браслет комма.

– Шесть. Очень рано. Уверен?

– Угу. Я помню, что ты любишь ночами тренироваться. Составить компанию?

Улыбка сменилась тревогой.

– Ты чего? Травмы…

– Ерунда, – я потер левый кулак, еще замотанный тонким слоем прозрачного бинта. – Не жалей меня, давай, проверим, не совсем ли я разучился драться.

Акула вернулась на площадку и убрала ботов. Они грустно уселись с дальнего краю. Прогуливающийся вдоль забора охранник старался скрыть интерес к происходящему и не смотреть в нашу сторону.

Куртку комбеза я скинул на землю. Разойдясь на пару метров, мы с Акулой встали друг напротив друга, она подняла кулаки и пригнулась, как боксер на ринге. Я занял устойчивую позу, готовый защищаться.

Для девушки Акула была высокой и крепкой, но после своих шестнадцати я ее перерос. Сейчас между нами осталась разница в десяток сантиметров и добрых двадцать килограммов. Я уступал ей в маневренности, почти не проигрывая в скорости движений, и заметно опережал в силе удара.

А еще давно научился использовать протез.

Начало боя никто не объявлял. Она сократила дистанцию, первой бросаясь в атаку. Я не стал уходить, увел ее прямой удар вскользь по предплечью, закрывшись правой, ответил выпадом в корпус. Она уклонилась, используя мою инерцию, нырнула вперед, оказываясь почти вплотную, схватила за плечи и попыталась уронить через себя.

Я едва не потерял центр тяжести, но смог перехватить ее руки, вывернуться из захвата и свалить ее на землю. Пальцы левой свело судорогой, стоило мне вновь сжать кулак.

Акула пружинисто перекатилась и встала через колено. Обеспокоенный взгляд в упор.

– Больно?

– Не отвлекайся, – бросил я, делая шаг вперед.