Текст книги "Вернуться в сказку (СИ)"

Автор книги: Hioshidzuka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 103 страниц)

– Эй! Я тебя прошу – успокойся! – звенел на всю улицу голос Аделинд. – Ты, что, не понимаешь, что он тебя просто провоцирует?!

Нелли – отчего-то нервно – теребит рукав своей тоненькой ночной рубашки. Она сидит в своей комнате, на подоконнике, с привычной книжкой в руке и думает о том, что, всё-таки, хорошо, что она, Нелли, училась в несколько иных условиях. В её части Академии почти не было всего того ада, который был у остальных. Все радовались, когда попадали сюда. Здесь не было почти ничего, что так ненавидели все остальные ученики. Можно было нежиться в постели почти до полудня, читать, учить всё самостоятельно, не слушая столь заумные и от того не менее глупые лекции преподавателей, можно было лишние несколько часов посидеть в тишине, в одиночестве, наедине с книгами – пускай это и были всего лишь учебники… Нелли любит учиться, любит засиживаться на подоконнике с учебной и другой литературой. Впрочем, в Академии магии, куда её отправили, как и почти всех одарённых и, главное, достаточно богатых детей, в возрасте пяти лет, у учеников практически нет свободного времени. Уроки – по основным предметам и для детей младшего возраста. Лекции – по факультативам для старших школьников. Кружки, из которых по уставу заведения было необходимо выбрать для себя хотя бы один. Обязательные посещения всех мероприятий, которые готовились другими учениками и администрацией. Всё это отнимало слишком много времени.

Нелли закрывает окно, чтобы не слышать и не видеть очередную драку. Очевидно, в роли провокатора был Эйбис. Он всегда кого-нибудь да провоцировал своими колкими и злыми словечками на ещё одну пощёчину или оплеуху. И потом Феликс Эсканор или Леонризес – как, кстати, её на самом деле звали, Нелли не знала и не особенно хотела знать – обязательно вступятся за него и нажалуются ректору или декану. Кажется, Валентайна в позапрошлом году выгнали из Академии по подобной глупости – врезал зарвавшемуся Эйбису…

Впрочем, наверное, Академия магии была далеко не самым худшим учебным заведением. А может даже – лучшим. Тут было всё, что только нужно было ученикам не только для изучения тех предметов, которые преподавались здесь, но и всё для хорошего отдыха и развлечений… Отец всегда говорил Нелли, что ей очень сильно повезло, что у её семьи хватило денег отправить её сюда. Потому как ни одной больше в мире школы, где обучали бы магии, не было. А колдунов, которые не прошли подготовку, обычно отправляли в монастыри, где можно было только контролировать выбросы магической энергии. Это, пожалуй, был один из самых худших вариантов – жизнь в одном из тех небольших домов, сделанных из жёлтого камня, не имея возможности разговаривать с кем-то, помимо сестёр и настоятельницы, добрая половина которых давала обет молчания, практически не имея возможности выходить за пределы своей комнаты, а в небольшом садике около жёлтого дома гуляя только под присмотром практически конвоя… Это была, наверное, самая худшая участь из всех, которые только могли ожидать мага. Невозможность как-либо влиять на свою судьбу… Невозможность нормального существования…

Пожалуй, именно поэтому каждый родитель пытался обеспечить своему ребёнку, если тот, разумеется, владел магией, учёбу в Академии. Хотя бы четыре года этой учёбы – по закону именно этого срока было «достаточно, чтобы человек на минимальном необходимом уровне овладел магией». Нелли, по признанию её отца, была «самой умной из его детей», той, из кого «выйдет толк», если она продолжит учёбу в Академии. С одной стороны это, конечно, не могло не льстить, но с другой… Ответственности было больше. Впрочем, ей же не привыкать? Ей приходилось с самого детства сидеть дома, нянчить сестёр – брат был младше её только на два года – и помогать матери по хозяйству. Она была из уважаемой дворянской семьи, обедневшей, правда, во время войны, что началась и закончилась ещё до рождения Миры,

Это учебное учреждение находилось неподалёку от королевства Орандор, хотя ему и не принадлежало. Остров, на котором находится Академия магов, весьма большой, там достаточно места для жизни и учёбы более десяти тысяч учеников, а так же жизни около четырёхсот учителей, просто огромного количества разной прислуги – как школьной, так и той, что сопровождали особенно богатых учеников из дома – и около трёх десятков различных магических животных. Здесь было всё, чтобы ученики не чувствовали себя обделёнными различными удобствами – одна огромная – общая – библиотека, по библиотеке несколько меньше – отделений, по средней по размерам библиотеке – факультетов, а так же, по небольшой комнате для хранения книг около каждой спальни учеников, бассейн, парк, небольшой театр, огромное множество самых разных кружков и факультативов… А теперь – около десяти лет назад – остров, на котором находилась Академия, соединили с материком огромным мостом. Правда, ученикам, не достигшим семнадцати лет, территорию Академии покидать запрещали… Но это было не так уж и страшно. В конце концов, тут было даже неплохо – можно было не только получить лучшее во всём мире образование, таких школ больше нигде не было, обстановка, в общем, была вполне благоприятной, кроме парочки мелочей, на которые, возможно, и не следовало обращать внимания, можно было заниматься почти всем, чем угодно – читать, рисовать, музицировать, писать пьесы и рассказы, ставить спектакли, смотреть их, общаться с преподавателями, другими учениками, гулять в парке или саду…

Виконт Андреас был уверен, что ничего больше не нужно. Впрочем, может быть, так и было, а всё те поводы, чтобы не любить Академию и учёбу в ней – были всего лишь обычными капризами избалованного ребёнка. Даже скорее всего, что всё так и было. Но… Эти капризы капризами совсем не казались. Наоборот. Думалось, что именно от них зависит вся дальнейшая жизнь, счастье, радости… Но нужно было пересилить себя и перестать заниматься глупостями, как обычно говорили взрослые. Решиться на что-то большее, чем обычные глупые детские капризы. Хотя, может и они не были просто капризами. Когда-то давно бабушка говорила девушке о том, что ничего из того, что только приходит в голову к человеку, не является глупым или напрасным, говорила, что стоит во всём и всегда доверять себе, своим предчувствиям, тайным желаниям,

Нелли, пожалуй, любила учиться. Любила корпеть над учебниками, целыми днями учить, узнавать что-то новое, а потом на уроке отвечать, быть лучше каждого ученика, получать похвалы и поздравления от преподавателей, короткие благодарные – учёба здесь стоила больших денег, но особенно способным ученикам давали грант – письма от отца… У неё были брат и две сестры. Их образование тоже нужно было оплачивать. У отца Нелли денег хватало на оплату образования в Академии только одного ребёнка, поэтому девушка особенно старалась – от этого зависело, будет ли учиться её брат и, может быть, если повезёт, хотя бы одна из её сестёр.

Нелли, правда, старалась. Засиживалась в книжной комнате – так называли маленькие библиотеки, что прилагались к каждой спальне – допоздна, штудировала учебники, выпрашивала конспекты у старших учеников, которые, надо сказать, требовали за это многого с её стороны. Она пыталась учиться так хорошо, как только могла. Только грант давали лучшему ученику с факультета. А лучшим был друг её кузины. Он помогал ей, им обеим, постоянно подсовывал под каким-либо предлогом карманные деньги, которые ему высылали дед и отец, покупал ей различные лакомства, но… Разве он не понимал, насколько важен ей был этот грант? Её кузина Мира прекрасно поняла бы это! Впрочем, поняла ли бы? Она была единственным ребёнком в семье, обожаемым, каждую прихоть которого старались исполнить как можно быстрее. А её друг… Его семья была так богата… Они могли бы купить всю эту Академию, если бы захотели. Нелли, пожалуй, нравилось учиться, читать, зубрить, она была готова делать это ещё чаще и ещё усерднее, но другу Миры этого было и не нужно. Учителя в голос твердили, что он талантливее её, умнее, что схватывает всё на лету, а не после нескольких часов усиленных занятий.

Нелли сильно сердилась на него и себя за это. Ей было не получить тех денег, она никак не могла быть лучше его в учёбе. Может, по паре предметов… Но этого было недостаточно для получения гранта. А ей он так был нужен… Девушка была готова почти совсем не выходить из своей комнаты и книжной, чтобы только оказаться лучше, но ничего не получалось, как она не старалась. В богатых семьях чуть ли не с рождения нанимали гувернёров и гувернанток, проходивших с детьми начало школьной программы ещё до поступления в какое-либо учебное заведение. Так было с Феликсом, другом кузины Нелли, так было с тем мальчиком, что учился на факультете заклинательной магии, так было с её однокурсницей Леонризес… Гувернантки и гувернёры прошли с ними программу, наверное, первых двух курсов ещё до поступления. Нелли читать то научилась только тогда, когда в пятилетнем возрасте была отправлена сюда…

Тут же Нелли в голову приходит мысль, что если бы Эсканор и не учился так хорошо, что грант всегда доставался ему, его место заняли бы Леонризес или Земирлонг, или даже её кузина Мира, тоже Андреас, что, возможно, было даже хуже. Эти три девушки тоже были весьма талантливы. И весьма богаты, чтобы в случае каких-либо неудач в учёбе позволить себе пару-тройку репетиторов. В Академии они могли работать, приходить, вести свои уроки и уходить… Нелли снова думается, что это весьма обидно – что одни могут позволить себе то, чего не могут другие. Она с самого детства жила в этом мире – мире, где она практически ничего не могла себе позволить из того, что себе позволяли её друзья, позволяла себе её кузина, с которой, казалось бы, они должны были быть примерно в одинаковых условиях…

А сейчас… Сейчас она сидела на подоконнике в своей комнате и пыталась не заплакать. Ещё не хватало расплакаться из-за такой ерунды! Мисс Андреас тяжело вздохнула и попыталась сосредоточиться на десятом слове на раскрытой странице учебника. Через несколько секунд, когда она, наконец, может нормально разглядеть написанное в книге, девушка с неизвестно откуда взявшейся злостью отшвыривает учебник куда-то в сторону, и слёзы непроизвольно начинают бежать по её щекам. Как же ей это всё уже надоело! Эти бесконечные неудачи с грантом, когда все учителя в голос твердили ей, что она куда хуже, чем Эсканор, практически родственник фальранского императора, Леонризес, вздорная и взбалмошная особа, грубящая учителям и портящая жизнь ученикам, Земирлонг, этой сумасшедшей, постоянно крутящейся в центре всяческих событий, Вейча, это учитывай то, что этот мальчишка никогда не учился и никогда не пытался как-либо улучшать свои показатели в учёбе, или той же Миры, с той же, как и у неё, Нелли, фамилией Андреас. Отец будет в ярости, когда узнает, что в этот раз снова ничего не получилось, что в этот раз она опять не получила этот чёртов грант, что в этот раз её снова обошли, что в этот раз она снова ничего не смогла сделать и сказать.

Девушка снова всхлипнула. Уже от злости. Она на самом деле не понимала – в чём дело. Почему ей постоянно не везло. Во всём. Начиная тем, что именно ей доставалась сама подгорелая каша или самый маленький бутерброд в столовой на завтраке, и заканчивая всеми проблемами с грантом.

– С тобой всё в порядке? – обеспокоенно спрашивает Мира, заходя в комнату к Нелли. – Ты так быстро убежала… Что с тобой? Почему ты плачешь?

Нелли смотрит на кузину, видит в её взгляде что-то, чего она сама не может объяснить, бросается к Мире и начинает громко плакать. Сейчас она, как почти никогда раньше, ощущает всю ту несправедливость, о которой ей говорили с самого детства. Раньше она никогда так остро этого не ощущала.

Раньше её жизнь была такой хорошей… С куклами, смехом, танцами… С её семьёй… Честно говоря, Нелли так хочется, чтобы её жизнь и учёба в Академии стали хоть чуточку другими… Чтобы всё стало как раньше! Чтобы она снова жила в их небольшом поместье с младшими сёстрами и братом, чтобы учила эти предметы на дому, как когда-то училась её мама, чтобы не видела никогда дурацких однокурсников…

– Я опять провалила этот дурацкий экзамен! – всхлипывает Нелли. – Почему, а? Я даже уверена, что в этот раз я написала этот дурацкий тест лучше, чем он или Леонризес! И с задачами я справилась даже быстрее!

Мира смотрит с пониманием. Она всегда всё понимает… Даже тогда, когда кто-то другой обязательно стукнет по столу кулаком, разорётся и уйдёт, хлопнув дверью, Мира просто понимающе обнимет и скажет свою очередную фразу о том, что всё проходит, и чёрные полосы жизнь – тоже.

– Дело не только в тестовой части, Нелли, – говорит Мира. – Ты можешь иметь самые высокие показания по знаниям, но…

Нелли поднимает голову, отрываясь от попыток теребить чёрную вязанную кофту Миры, удивлённо смотрит на кузину. Та знала что-то ещё. Это было даже логично – именно она входила в четвёрку главных людей в их группе. Была королевой сердец… Именно так её все называли…

– Но? – спрашивает девушка обеспокоенно. – Какое есть «но»?

Об этом «но» Нелли, если говорить честно, никогда и не слышала. Преподаватели Академии всегда говорили о том, что грант зависит только от того, как именно человек успевает по всем предметам. А в основном предметы были теоретическими – артефактология, история, литература, физика, анатомия и прочие. Знания по ним Нелли всегда старалась доводить до идеала – всё-таки, как ей казалось раньше, именно от этого зависит факт получения ею гранта.

– Ты, скорее всего, просто уступаешь в магических показаниях, – заканчивает Мира. – Тому же Эсканору или Леонризес.

Девушка удивлённо смотрит на кузину. Да, она слышала что-то подобное, но все учителя говорили не зацикливаться на магических показателях, так как в результате этого могли упасть все остальные.

– То есть, дело только в них?! – зло выплёвывает Нелли. – Дело только в дурацких показателях магической силы?!

Мира кивает. Нелли чувствует, как слёзы начинают течь по её лицу, как начинают дрожать её плечи. Всё дело было только в показателях магической силы, о которых всегда говорили, как о второстепенных показателях, нисколько не влияющими на общий результат! Это было несправедливо! Почему всё зависело только от них? Это же были природные данные каждого, и никак нельзя было повлиять на это!

Мира молчит и с состраданием смотрит на кузину. Ничего не пытается сказать. Понимает, что сейчас этим можно сделать только хуже. Что вряд ли можно чем-то помочь в данной ситуации…

– Это несправедливо, Мира! – почти кричит Нелли. – Почему кому-то достаётся больше, чем всем остальным вместе взятым?! Это несправедливо!

Комментарий к II. I. Глава первая. Начало игры.

Дорогие читатели, не пугайтесь изменения нумерации глав начиная с этой главы. Когда закончится эта сюжетная ветка, нумерация вернётся в прежнее русло. Спасибо за внимание и за терпение =)

========== II. I. Глава вторая. Семёрка пик. ==========

Contingit quod stellae cadent de caelo et caeli decidentes et mundi fortes genua.

Accidit quod totus mundus contra vos, et maneat tantum secum in occulto et metus velit.

Accidit casu saecula. Et cum non possit.

Tu solus. Tu destituit. Tenebrae vos conprehendant et. Tenebrae circumferebantur et silentium.*

III.

Пожалуй, другие люди считали её гордячкой. Пожалуй, они не любили её за резкий нрав, за более высокое положение в обществе, за способности к магии, к музыке, к рисованию… Впрочем, наверное, она и была ею – дочерью ксандрского наместника, богатой наследницей, желанной невестой, девушкой, которой доставалось всё самое лучшее, включая образование… Гордячкой. С лучшими платьями и туалетами на всю Академию. Со всем, что только могло понадобиться в учёбе – с лучшими канцелярскими принадлежностями, собственной библиотекой, в которой можно было найти даже коллекционные издания. С целым штатом разных нянек, горничных, репетиторов. С наставником, с которым она в первые десять лет учёбы в Академии, более углублённо, чем остальные, изучала поэзию, языки, историю искусств, медицинскую химию. С четырьмя девочками-служанками и двумя пажами, её ровесниками, готовыми в любой момент исполнить любое её желание, любой её каприз.

Она сама считала себя капризной. И никогда не стеснялась этого. Она любила нежиться в постели до обеда, возмущалась по поводу любого пятна или любой складки, не могла выйти даже из собственной комнаты, когда что-то по её мнению было не так, как должно быть, брезгливо морщилась при любом разговоре с Нелли Андреас, Кристианом Виландом, Тигарденом Кроу, Феликсом Эсканором, Эйбисом Вейча и другими, кто не так щепетильно относился к своей личной гигиене, как она. Она не переносила вида крови. Жутко боялась даже самых обычных царапин. Брезговала даже подходить близко к заболевшим людям, а уж тем более – прикасаться к ним. Неохотно общалась с людьми, имевшими даже чуть менее низкое положение в обществе. С трудом могла слушать речь Вейча, в которой содержалось так много просторечных выражений. Не понимала художественного вкуса Земирлонг, которая могла повесить рядом с шедевром эпохи Везен картину какого-нибудь жалкого современного художника, который, наверняка, творил в полупьяном состоянии в какой-нибудь плохонькой и тесной каморке под самой крышей. Не могла принять шумную манеру Монтаганем выражать свои чувства и мысли, когда ей чего-то очень сильно хотелось. Презирала Нелли Андреас за угодливость и чрезмерную старательность во всём, что касалось учёбы. Была готова смеяться над Аделинд из-за отсутствия у той чувства юмора. Пожалуй, этот список был даже слишком большим. Даже для неё – избалованной ксандрской княжны, любое, даже самое глупое, желание которой с самого детства беспрекословно выполнялось.

Она была избалованной и капризной, но никогда не считала это слишком существенными недостатками. В конце концов, есть недостатки куда более существенные – например, глупость, неаккуратность, расточительность, невежество… Она же, к счастью, была достаточно умна, хорошо образованна, аккуратна и деньгами сорить не любила. Она всегда следила за качеством своей одежды, обуви или прочих вещей, не покупала себе ничего, что она сама или её отец могли включить в разряд «безделушек», совершенно не нужных вещей, следила за своим статусом, не смела лениться, занимаясь школьными дисциплинами, старалась оттачивать каждый свой навык до уровня, который считала допустимым, старалась каждый вечер проводить за чтением, игрой на скрипке и фортепиано, написанием стихов, имела, как все говорили, самый красивый и аккуратный почерк, по крайней мере, на своём факультете…

Она считала, что этих качеств – вполне достаточно.

Из всей своей многочисленной семьи она, пожалуй, ладила только с отцом. С матерью они друг друга не выносили. Впрочем, девушка и не помнила, чтобы когда-то они общались с ней достаточно близко. А, может быть, этого не было и вовсе – кажется, в одной из ссор с её отцом, княгиня упоминала, что он почти сразу после рождения забрал у неё старшую дочь. Впрочем, наверное, это было даже хорошо – то, что отец решил воспитывать её сам. По крайней мере, у неё было всё, чего не было у её младших сестёр – более полное и качественное образование, навык управления имением, красивые наряды, дорогие игрушки… Её носили на руках, ей неустанно твердили, что она – княжна, дочь ксандрского наместника, а, следовательно, является и должна являться лучшей во всём. Ей говорили, что она прелестно играет на фортепиано, и она каждый день бежала к инструменту, чтобы трудный пассаж ей поддался, ей говорили, что она неплохо танцует, и она бежала к наставнику отрабатывать движение, которое у неё не получалось, ей говорили, что она чудесно читает стихи, и она старалась учить их как можно больше, ей говорили, что она аккуратная, и на следующий день она первым делом старательно разглядывала себя в зеркале, стараясь понять, не выбилась ли хоть одна прядь из её причёски, нет ли на платье лишней складки, тщательно училась наблюдать за своими руками: нет ли грязи под ногтями, ровно ли они подстрижены, ей говорили, что она очень умная и талантливая, и она старалась читать как можно больше, тщательно учить свои уроки, ей говорили, что она обладает отменным вкусом, и она придирчиво следила за тем, чтобы это так и оставалось, ей говорили, что она честная, и она училась отвечать за свои поступки и никогда не лгать, ей говорили, что она самая сильная, и она разучилась плакать от обиды или от боли, научилась держать себя в руках, ей говорили, что она самая гордая, и она довольно скоро перестала обращать внимание на сплетни и кривотолки, даже на несправедливые обвинения, ей говорили, что она особенная, и она училась не сравнивать себя с другими, даже с собственными сёстрами, ей говорили, что она самая добрая, и она смогла понять, что такое – искренняя жалость к человеку, попавшему в беду, её говорили, что она самая великодушная, и она училась прощать долги, училась дарить, не жалея об этом, ей говорили, что она самая любимая, и она искренне и горячо любила в ответ… Ей говорили, что она – лучшая, и девушка с самого детства училась соответствовать.

Она была ксандрской княжной, представительницей одной из самых уважаемых семей, и она просто не могла быть другой. Не имела на это права.

Она всегда гордилась своими волосами – длинными, тёмными и послушными… Отец говорил, что они – знак принадлежности его дочери к знатному и древнему княжескому роду. Леонризес любила эти волосы, как любила всё, что связывало её с отцом. Наверное, её порой, её волосы довольно сильно раздражали, но они были фамильной гордостью, так что она просто не могла их обрезать… Приходилось тратить на них раза в три больше мыла, чем тратили остальные, приходилось каждый день по часу, а то и по полтора, расчёсывать их, заплетать на время занятий в косу, вплетать в эту косу тёмно-зелёные ленты – цвет её дома…. Сегодняшний день был почти утомительным – этот экзамен, к которому она, пусть и была готова, но не волноваться из-за которого было просто нельзя. Почти пять часов в душном небольшом кабинете, сидя на одном месте, склонившись над четырьмя листками с тестом по пройденному в прошлые года материалу и над двумя листками с задачами, одна из которых была практической. А потом два часа так называемого «моделирования по магической части»… Это всё было весьма утомительно. Леонризес не понимала толком, зачем эту процедуру было необходимо проводить трижды в год. Девушке грант был не нужен. Зачем? Это, разумеется, указывало на то, что ученик был очень даже талантлив, но… Стоила ли эта грамотка целого месяца последующих головных болей?

Вряд ли.

А потом, сразу после экзамена, когда она хотела спокойно посидеть в кресле с недавно купленной книжкой в руках, Вейча полез к Виланду. Леонризес почти равнодушно наблюдала за ними – наверное, с самого поступления в Академию эти двое враждовали – и пыталась вспомнить, что именно она сгоряча пообещала Мицару во время подготовки к экзамену, когда тот начал что-то у неё просить. Кажется, именно это она ему и сказала: «Я всё сделаю после экзамена, дай мне подготовиться»… Что же, интересно, он просил? Придётся исполнить – выполнять свои обещания необходимо. К сожалению. В этот раз Вейча и Виланд повздорили так сильно, что на этот раз дело могло закончиться исключением Кристиана Виланда из Академии. Подумать только – исключение по такой глупости, как провокация со стороны Эйбиса Вейча!

В итоге, Юсуфия и Эниф помогли разрешить ситуацию. Леонризес была почти уверена, что Феликс будет теперь месяца два помогать Монтаганем с домашними заданиями и самостоятельными работами. Разумеется, он обещал Мире, что не будет способствовать исключению Виланда, но так же он не мог никак не отреагировать на то происшествие и синяк на скуле Вейча. «Туз не имеет права относиться равнодушно к проблемам карт своей масти» – вроде так значилось в кодексе. Что же… Феликс Эсканор, пожалуй, лучше остальных тузов выполнял эту обязанность.

Леонризес даже жалела его. В конце концов, хорошо, что тузом не оказалась она. Бесконечные хлопоты, бесконечная суета, на которые у неё вряд ли хватило бы энергии. Девушка чуть приподнимает подол халата, чтобы не споткнуться, спускаясь по лестнице. Ей почему-то снова вспоминается лестница в её крыле отцовского дома, по которой она спускалась к обеду или на занятия и поднималась на отдых и сон каждый день. Вспоминается, как она старалась не бегать, ступать неторопливо, чинно – всё-таки, она, настоящая княжна, наследница своего рода, не имеет права на поспешность, суетливость. Эти качества скорее для служанки, нежели для дочери ксандрского наместника. Леонризес уже давно выучилась ходить неторопливо, продумывая каждый последующий шаг, ходить, свысока наблюдая за всеми, кто находился рядом, научилась не спешить, всё делать чинно и тщательно… Следила за тем, чтобы её движения были плавными даже тогда, когда всё надо было делать быстро. Следила за тем, чтобы её голос не дрожал, когда её переполняли эмоции. Следила за тем, чтобы речь её была как можно более проста и понятна, чтобы любой человек мог понять, что именно она говорила. Следила за тем, чтобы в её гардеробе не было лишних, ненужных ей вещей. Она старалась не смеяться на людях – достаточно и того, что она могла позволить себе снисходительную усмешку – и уж тем более не плакать. Слёзы, вообще, были непозволительной роскошью. Княжна не имела права позволять их себе. Как говорил отец? Что она, «маленькая княжна», как он её всегда называл, была сильной, а, значит, просто не могла позволить себе такую слабость, как слёзы.

В общей комнате на первом этаже Эниф Монтаганем пытается обработать перекисью царапины на лице Эйбиса Вейча. Парень шипит и дёргается при каждом её движении, а девушка недовольно бормочет что-то о том, что если он не перестанет так дёргаться, ему будет только больнее. На лице Эйбиса появляется то презабавнейшее мученическое выражение, которое появляется на его лице только в то время, когда кто-то пытается ему помочь. Пожалуй, Леонризес была рада каждый раз, когда ей удавалось его увидеть. Это выглядело, пожалуй, очень даже мило. Секунды, на которые на лице Эйбиса появлялось это выражение, были единственными мгновениями, когда этого парня не хотелось убить каким-нибудь особенно жестоким способом. Но сейчас почему-то всё кажется каким-то… неправильным…

– Не сиди с таким унылым лицом, Вейча!– усмехается девушка. – В конце концов, для тебя это могло закончиться и хуже, чем просто парой царапин!

Эйбис поворачивается к ней. Смотрит зло. Впрочем, он всегда смотрит зло. Это его нормальное выражение лица. Он никогда не пытается даже казаться вежливым или заинтересованным в чём-то, если у него не было какого-то особого настроения. Зачем?

Наверное, именно поэтому и возникали так часто проблемы с тем же Кристианом и другими весьма вспыльчивыми людьми. Именно поэтому потом неделями лежал дома или в лазарете. Пару раз, вроде бы, дело доходило даже до переломов, впрочем, Леонризес не знала этого наверняка, об этом лучше было спросить Эсканора или Монтаганем, они были куда более хорошо осведомлены обо всех драках, потасовках, их результатах… Да и к тому же, они оба куда больше заботились о Вейча, чем, возможно, ему самому это требовалось. Леонризес бросает короткий взгляд на ранку на губе Эйбиса и чувствует, как к горлу подступает тошнота.

Она никогда не любила кровь…

Мицар подходит к ней сзади и осторожно, словно боясь её, спрашивает, не нужно ли княжне чего-то принести. Леонризес отвечает ему, что ничего не надо. Пожалуй, иногда этот мальчишка весьма надоедал ей, хотя, бесспорно, был очень даже полезен. Он был сыном служанки её матери, и всё детство провёл, играя со Скарлетт, Алисой, Эдит и Мирандой – младшими сёстрами княжны. Первое время, нужно сказать, Мицар совершенно не знал, что такое хорошие манеры, как он должен себя вести, какие обязанности на нём лежат, и даже пытался болтать с ней… А теперь он, то и дело, дрожал, вздрагивал и трясся, словно его кто-то хотел убить.

– Я не буду сидеть с «таким унылым лицом», моя дорогая Леонризес, – недовольно отвечает Эйбис, – если Монтаганем уберёт от меня свои руки!

Эниф, ожидаемо, хмыкает и отвешивает Вейча лёгкий, едва ощутимый подзатыльник. Парень сначала хмурится, но потом на его лице расцветает весьма довольная улыбка. Леонризес кажется, что это была глупая затея – спуститься вниз, чтобы взять что-то на кухне. Тут всегда было слишком шумно. Конечно, нужно отметить, что тех, кто строил здание Академии, посетила здравая мысль о том, что каждому ученику понадобится отдельная комната. Можно было хоть там отдохнуть от навязчивых и шумных одногруппников…

Леонризес старается смотреть на них снисходительно – в конце концов, кто они такие, чтобы нарушать её душевный покой? Просто кучка не слишком хорошо воспитанных подростков, которые вечно суетятся, бегают, спорят и дерутся. Кажется, они никогда не уставали от этого, и Леонризес удивлялась и завидовала их неутомимости. У неё самой с самого детства здоровье было весьма слабым, она очень быстро, по сравнению с другими детьми, уставала, не могла долго бегать, прятаться, кричать… Отец всегда выделял её среди сестёр. Но и всегда беспокоился о ней больше. Хоть и ждал от неё успехов – тоже больше, чем от её сестёр. Скарлет, Алиса и Эдит воспитывались матерью, а Миранду отец тоже взял себе. Миранда была младшей. Такой же резкой и гордой, как она, только куда более живой, резвой, весёлой. Она никогда не сидела на месте, капризничала, смеялась, вечно что-нибудь придумывала… Няньки и гувернантки только и успевали, что охать, ахать и причитать, растерянно разводя руками…

С тремя другими своими сёстрами, княжна почти и не общалась. Они воспитывались матерью, а, следовательно, жили совсем в другом крыле замка, нежели она. Там царили другие законы и правила, а, следовательно, заходить туда не следовало. Не стоит проявлять слишком сильного интереса к тому, чего ты совсем не знаешь. Иногда это может привести к плачевным последствиям.

– Ты неблагодарный, Вейча! – делает обиженное выражение лица Эниф. – Я тут ради тебя стараюсь…

Монтаганем смеётся, и вместе с ней начинает смеяться Вейча. Вот так. Просто. Радостно. Из-за пустяка. Леонризес кажется, что они всегда были вот такой неразлучной парочкой, хотя это, конечно же, было далеко не так. Кажется, до какого-то момента они цапались не слабее, чем Виланд цапается с Эсканором или с Вейча. У последнего всегда был весьма склочный характер. Он почти ни с кем не мог поладить. Даже Леонризес, пожалуй, при всей своей гордыне, не нажила себе стольких врагов, сколько сумел нажить он. Впрочем, это, наверное, не удивительно. Разве найдётся в Академии хотя бы ещё один идиот, который совершенно не будет думать о себе, нарываясь на очередную драку? Эйбиса, словно, не пугал даже тот факт, что каждый раз именно его избивали, что каждый раз именно он потом отлёживался неделями в том домике, который был предоставлен под их команду, что именно ему потом доставалось от всех пиков, потому как за несколько дней лежания в одном месте Вейча становился совершенно невыносим… Кажется, ему просто хотелось повеселиться, посмеяться… И ему было не важно, какие последствия это развлечение для него будет иметь при не слишком удачном раскладе. Когда же Эйбис поладил с Эниф… С облегчением вздохнула вся команда. Уж эта девушка точно умела справляться с такими наглецами, как Вейча. В конце концов, именно у неё, кажется, было три или четыре младших брата.