Текст книги "Вернуться в сказку (СИ)"

Автор книги: Hioshidzuka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 103 страниц)

Мария чуть не вздрагивает. А имя-то она и не придумала себе! Подумать только, какая удивительная тупость! Вот только она могла так. Сколько времени было на то, чтобы придумать себе нормальное имя? Много… А ей приходится вот сейчас судорожно думать о том, что ляпнуть.

– Ричард! – выпаливает девушка, решив, что не стоит слишком долго раздумывать над своим новым именем.

Гилл улыбнулся и протянул “Ричарду” руку. Девушка пожала её. Нельзя сказать, что она не ожидала этого жеста со стороны мужчины, но сейчас девушке куда больше хотелось очнуться дома, где рядом будет сидеть Роза, а на кухне хлопотать мама, где в дверь вдруг позвонит Альфонс… Но хотела бы она очутиться на Земле одна? Нет, всё равно, где находиться одной – тут или дома. Недолго думая, Мария пожала протянутую руку.

– Ты неплохой парень, Ричард! Думаю, ты сможешь найти общий язык с остальными ребятами!

Мария слабо улыбнулась. Этот человек почему-то смог сейчас немного отвлечь её от плохих мыслей, которые волей-неволей приходили в голову девушки.

Замок Шварц Трау был одним из самых величественных творений древности. Когда-то невиданных размеров и невиданной красоты сооружение сейчас было почти полностью разрушено. От огромных, высотою в тридцать шесть метров, башен не осталось ничего. Точнее, почти ничего. Развалины – всё, что осталось от великолепного замка. В некоторых местах стены достигали в высоту пяти или даже шести метров, но это всё равно было только жалкой тенью величественного прошлого этого прекрасного замка… Кое-где стены и вовсе разрушились, так что ловкий человек или ребёнок могли пролезть сквозь эти дыры.

О замке ходили страшные легенды. И не менее страшные легенды были и о развалинах. О самом замке рассказывали, что там когда-то жили Великие маги разума, самый жестокий из подобного рода орденов, этот орден был сильнейшим из всех них. Законы ордена были весьма суровы: оступившемуся – смерть. Великие маги разума построили много замков на территории Общего мира. И каждый из этих замков казался людям их времени чем-то невероятным. Великие маги разума могли то, что и не снилось их современникам. О развалинах же ходили куда более традиционные легенды, общие для почти всех заброшенных и разрушенных зданий.

Джорджу было интересно узнать, какие именно секреты таят в себе эти развалины. Когда-то люди свято чтили то, что создавалось их родителями, их дедами, прадедами. Уничтожать своё считалось кощунством, подлостью, предательством. Культура народа имела огромное значение в его становлении, в его развитии. И это не только материальные ценности и памятники. У каждого народа есть свой язык, и пока народ говорит на этом языке, он ещё может существовать. А пока человек видит наглядную историю, он верит в неё и он её помнит. Поэтому люди старались не только не уничтожить то старое, что у них было, наоборот, они старались сохранить это для своих детей, своих потомков. Да, были случаи, когда человек не сумел спасти свою память. Но в основном это были случаи, связанные со стихийными бедствиями: пожарами, наводнениями или войнами.

Сейчас же нет ничего проще того, как снести старинный дом на набережной, в котором, возможно, когда-то жил деятель культуры, известный политик или учёный, чтобы построить новый, совсем не похожий на тот старый и совсем не подходящий для исторического центра того города, в котором был снесён тот дом. А ведь любой дом, любое строение, любой мост, любой памятник являются памятью города, а значит, и памятью его жителей. У человека, потерявшего свою память, не остаётся почти ничего. Он не узнает даже тех, кто когда-то был ему близок. Так же и человек, потерявший память своей страны, никогда не поймёт, что значит любить свою страну, свой народ… А потерявший память народ уже не имеет надежды на будущее. Ведь это будущее должно из чего-то строиться, из чего-то расти…

Джордж не понимал, почему этот замок не сохранили. Многие из сооружений древности дошли до современного времени, и никто никогда не рассказывал про них страшилки.

Мальчику и его сестрёнке Мари было всего по пять лет, и они, как и все дети их возраста, были очень любопытны. Пролезть сквозь небольшие лазы между стенами не составило труда. Замок стоял на высоком холме сейчас, но Джордж Блюменстрост был уверен, когда-то Шварц Трау был окружён ровом с водой, и представлял собой весьма занятное зрелище. Мари энтузиазма брата не разделяла, но даже ей было немного интересно, что же из себя представлял этот замок.

– Осторожно, Мари! – почти крикнул Джордж, хватая сестрёнку за руку, чтобы та удержалась на ногах, когда вдруг оступилась и едва не упала. – Иди осторожнее!

Девочка тихо всхлипнула и кивнула, и мальчик обеспокоенно посмотрел на неё. Та уже готовилась заплакать, и это было плохо. Джордж не мог позволить сестре заплакать из-за него. Он не мог позволить этого…

– Я просто боюсь за тебя. Если бы ты сильно поранилась, я бы не смог отнести тебя домой… – замечает Джордж и видит, что Мари, наконец, перестаёт шмыгать носом и обиженно сопеть.

Скоро девочка вообще успокаивается и начинает увлечённо разглядывать предметы интерьера, кое-как сохранившиеся. Всё было очень старым, ветхим… Мари было интересно всё это, и Джордж только рад этому. Так проще… Когда сестра чем-то увлечена, он может хоть немного расслабиться, перестать так смотреть за ней. В какой-то момент мальчику показалось, будто тень около него стала больше…

Хоффман сидел в гостиной своего поместья и читал книгу. Юта находилась рядом, она что-то увлечённо рисовала. Георг посмотрел на девочку и улыбнулся. Та всё больше и больше привыкала к его дому. Она стала для него почти родной, и он не мог уже представить себе, как справлялся без неё. Мужчина снова уткнулся носом в книгу.

– Что ты читаешь? – спросила девочка, подходя к Хоффману.

Граф отрывает глаза от книги, чтобы столкнуться со взглядом удивлённых голубых глаз. Юта ещё совсем ребёнок. Она ещё многого не понимает. И не должна понимать. Георг ухмыляется краем губ и показывает девочке обложку книги.

– “Моя борьба”… – читает та медленно вслух. – Но ты же уже читал эту книгу! Почему ты читаешь её ещё раз?**

Хоффман тихо смеётся. А девочка смотрит на него непонимающе. Что смешного она сказала? Действительно, граф уже не раз читал эту книгу. Она знала, тот читал весьма быстро и никогда не закрывал книгу, пока не дочитывал до конца, до самой последней странички. И многие книги мужчина перечитывал по несколько раз. Почему же? Это ведь так неинтересно!

– Понимаешь, Юта… Книги нужно перечитывать столько раз, пока не поймёшь всю суть этой книги. До самой последней и неважной мысли.

Девочка хмурится. Она пытается понять, почему Хоффман говорит так. Но если он говорит, значит, так и есть… Но почему? Перечитывать ту книгу, которую уже читал, совсем неинтересно!

– Зачем это нужно? – спрашивает Юта.

Мужчина внимательно смотрит на девочку. Та интересуется многим. Она за эти два месяца прочитала много книг из его библиотеки. И это радует его. Радует, как не радует почти ничто.

– Чтобы всё понять. Какой смысл от прочтения книги, если ты не до конца понимаешь её? Какая тогда радость от чтения?

Юта задумывается и пожимает плечами. Она никогда не думала о книгах так. Ей всегда казалось, что главное в чтение вовсе не это. Главное – это то, чтобы книга была интересной, чтобы она нравилась, чтобы можно было найти человека, такого же, как ты…

– А если книга не нравится? – спрашивает девочка.

Хоффман осторожно притягивает её к себе и так же осторожно берёт за подбородок, чтобы заставить Юту смотреть ему прямо в глаза. И тёмно-серые, почти чёрные глаза встречаются взглядом с ясными голубыми детскими глазами. Девочка смотрит на графа удивлённо. Но за те два месяца, что она прожила в его доме, она научилась полностью доверять ему. Больше всего граф не любит недоверие. Её недоверие…

– Тогда особенно важно перечитать эту книгу хотя бы ещё раз. Поняла меня? Практически в любой книге можно найти тайный смысл, тайную мысль, которые помогут тебе в какой-то ситуации.

Мужчина отпускает девочку. Та садится обратно за стол, берёт в руки кисточку… Юта задумывается над словами Георга Хоффмана. Он не мог сказать ей что-то ненужное. Она должна верить ему и поступать так, как он говорит. Только что он хотел этим сказать?

Нет ничего хуже быть слабым. Во всяком случае, Джордж не знал, что может быть хуже. Ему было двенадцать лет, но он успел сделать слишком многое за эти двенадцать лет. И нельзя сказать, что тут было мало плохих дел. Правда, мальчик ещё не до конца понимал, почему отец постоянно орал на него, как только умирал кто-то из психологов, врачей, соседей… Вот вчера умерла экономка… Отец опять орал на него. За что? Джордж был виноват только в смерти двадцати психологов и своей старшей сестры Аннэт. Разве это так много за все эти семь лет с того момента, как он получил эту силу? И разве он не имел права так поступить? Все они были просто ужасны! Они все заслуживали смерти. Джордж поступил очень милосердно, раз даровал им всем быструю смерть. Но ни соседей, ни экономку он не убивал. Они просто умерли. Без его участия… Разве справедливо обвинять его в их смерти?

Лорд Блюменстрост ненавидел своего наследника. Мальчик чувствовал это всегда. Может быть, даже с самого своего рождения. А может, ещё раньше. И он не понимал, чем обязан такому отношению. К Мари, правда, относился ещё хуже, что Джордж не понимал вообще. Да, он мог грубить отцу, мог быть не слишком послушным. Но Мари… Мари всегда была тихой, маленькой девочкой, робкой, боящейся почти всего… Чем она могла не угодить?

Не время для сентиментальных бредень! Это такая же слабость, как и страх. Ты же не хочешь быть слабым, Джордж?

Мальчик ненавидел свой внутренний голос. Его было просто невозможно выкинуть из головы. И он был слишком назойлив. Джорджу совсем не хотелось быть слабым, и голос, видимо, прекрасно знал это. Он нередко говорил о какой-то Древней магии, когда появился у наследника лорда Блюменстроста в голове, и мальчик решил, что лучше будет перерыть библиотеку отца, нежели знать об этом явлении от голоса. И голос на некоторое время замолчал. Джордж никогда не боялся этого голоса, и, быть может, именно это и спасло его от участи Мари. Мальчик просто ненавидел свой внутренний голос, но никогда не боялся.

– Почему ты вечно делаешь это?! – прикрикнул на мальчика отец, вошедший в комнату, и даже, казалось, намеревался ударить ребёнка, но отчего-то передумал.

Джордж посмотрел в глаза отцу. И тут же его как осенило. Глаза у отца были карими, у мамы глаза тоже были карими. У Аннэт – мальчик помнил точно – тоже. Почему же у него, Джорджа, и у Мари глаза были серыми? Ребёнок задумался. У кого в окружении родителей были серые глаза? Этого Джордж вспомнить не мог. Он уже давно забыл тех, с кем общались его родители.

– Что я делаю? – спросил мальчик, делая удивлённый вид.

Эта игра должна была уже давно надоесть Дэвиду Блюменстросту. Но не надоедала. Уже третий год все разговоры проходили именно так. Отец задавал мальчику тот вопрос, сын отвечал другим вопросом, а дальше…

– Почему ты такой? – будто бы не слушая, спросил лорд.

Джордж еле удержал себя от того, чтобы ехидно спросить: “Потому что я не твой сын?!”, и мальчик не знал, что сейчас удерживало его от этого больше. На самом деле, что?

Эрик не мог поверить: его отец, бросивший семью, когда самому Эрику было восемь лет, а Милене вообще всего пять, стоял теперь здесь. Эрик мог узнать его только по шраму на кисти правой руки, который тот получил, когда король Генрих только приходил к власти… Это было всё, что Эрик знал о своём отце. Но как тот мог узнать о смерти Милены? И кто такая эта “Аделаида”? Не та ли великая королева, которая правила сказочным миром сорок лет назад? Ну и да, та королева, которая, в общем-то, спятила лет сорок пять назад… Но тогда причём тут его отец?

Мужчина, убивший только что принцессу Кассандру, медленно подошёл к Эрику, положил руку ему на плечо и тихо прошептал, что ему хотелось бы поговорить с сыном там, где не будет столько людей. Парень кивнул, соглашаясь со словами мужчины.

– Где ты был столько лет?! – почти крикнул Эрик, когда они оказались в одной из пустых комнат дворца. – И кто такая Аделаида?!

Мужчина вздохнул, подошёл к окну, закрыл ставни, подошёл к двери, закрыл её на ключ. Ничего не понимающий Эрик стоял и удивлённо смотрел на отца. Поведение того показалось ему несколько странным…

– Я ожидал этих двух вопросов… – сказал мужчина абсолютно спокойно. – Где я был столько лет? Не поверишь: я столько лет сидел в библиотеке, искал информацию о Древней магии. Кто такая Аделаида? Последняя королева из династии Карбонерро. И моя сестра.

Эрик, не мигая, смотрел на мужчину. Он просто поверить не мог… Его отец, самый обычный, казалось бы, среднестатистический житель сказочного королевства, был братом предыдущей королевы…

– Ты удивлён?

Парень еле нашёл в себе силы кивнуть. Конечно, чёрт возьми, он был удивлён! Подумать только, его тётя была королевой, а ему приходилось горбатиться на трёх работах, чтобы прокормить мать и сестру! И его отец не прислал им даже какой-нибудь перстенёк, чтобы они могли продать его и не жить так бедно!

– Зачем я спал с вашей матерью? – неверно истолковал немой вопрос сына мужчина. – Ну… Мне хотелось забыть Аделаиду. Этот выбор должен был принести мне забвение…

Эрик стоял, будто поражённый громом. Значит, забыть? Выбор, который должен был принести забвение? Эрик наполовину грустно, наполовину зло усмехнулся. Всё-таки хорошо, что не принёс.

_______________________________________________

* Мюзикл “Жанна д`Арк” – “Поле битвы”, сама песня мне не нравится, но стихи хорошие.

** Имеется в виду книга “Моя борьба” Адольфа Гитлера

========== I. Глава тридцать шестая. Решение леди Траонт не обсуждается. ==========

Вечер умирал,

Наступала ночь,

Необычный бал

Грянул во всю мощь…

Стольная Москва

В толк не может взять,

Что сюда спешит

Дьявольская знать.

Воланд-господин,

Всетемнейший князь,

Приказал играть

Свой безумный вальс,

Свой безумный вальс!

Черной свиты хор

Подхватить готов

Громкую хвалу

Сумеркам богов.

Кровь из черепов

Пьют здесь как вино,

Каждый здесь нечист,

Каждый обнажен.

Правит бал мессир —

По делам воздаст

Всем, кто из могил

Прилетел на вальс,

Прилетел на вальс!

Бал у Князя Тьмы

Полночь без пяти,

Пять минут —

И душу не спасти…

Вальс гремит на бис,

Вальсу вторит гром,

Шабашем ночным

Воздух заражен.

И глядит мессир,

Молчалив и горд,

Как ползет огонь

С Воробьевых гор…

Каждому воздаст

По делам его,

Слишком много зла

Здесь на одного!

Здесь на одного!

Тень… свет… темп убыстряется,

Жизнь, смерть… перекликаются,

Жар, бред, пытка надеждой и злость

Вот вам – казнь и прощение,

Все, все, все в восхищении!

Тень… свет… сердце вдруг оборвалось

Битое стекло…

Теплая зола…

Здесь на одного

Слишком много зла…*

Джулия была одной из самых красивых и богатых женщин сказочного королевства. И, безусловно, самой знатной и самой обаятельной. Многие говорили, что она могла бы называться королевой… Она была самой могущественной ведьмой. И она была матерью. И в этом она была такой же, как и остальные.

Рассвет уже семнадцать с лишним лет встречал её тупой ноющей болью в области живота. Вторые роды герцогини прошли очень тяжело, и она теперь должна была терпеть это каждое утро. Но, в любом случае, это было лучше, нежели бы она страдала от одиночества ещё острее. Любимый брат её уже давно погиб, остальные два были ей чужими, погиб и её первый ребёнок, а Жана она сама превратила в статую на столько лет… Разве она имела право жалеть о том, что всё-таки выносила и родила своего ребёнка? Конечно, нет. Она была матерью, и она не могла жалеть об этом.

Седрик был для неё всем. Он был её ребёнком, её долгожданным ребёнком, который был дороже ей всего на свете. И она была готова отдать за него всё, что угодно. И женщина всем сердцем не понимала, как Кассандра смела называть себя матерью? Эта девчонка не попыталась даже броситься вдогонку за тем человеком, не попыталась связаться с ним, найти его… Она просто впала в депрессию. Джулия всей душой презирала свою племянницу. Та ничего не могла сделать, как надо. Та ничего не могла сделать вообще. Кому какая польза была от её рыданий и слёз? Эта изнеженная девчонка не предприняла ничего, что могло бы помочь её дочери. Она не предприняла вообще ничего, и герцогиня искренне недоумевала, почему именно. Кто был тот человек, укравший ребёнка? До Джулии дошли лишь слухи, что у него были тёмные волосы. Но мало ли людей с тёмными волосами?! Леди помнила, как принцесса Мария, внучка одного её брата и дочь другого, искала информацию о всех людях, выглядящих подобным образом, обо всех преступных организациях… И леди точно знала: Кассандра не сделала ничего. Разве могла тогда эта девчонка что-то говорить о любви?

Седрику было семнадцать с половиной, но он по-прежнему оставался её сыном. Только её. Джулия сама лично отогнала бы от него всех, кто только осмелился подойти к её маленькому мальчику. Даже Жан знал это и, наверное, именно потому не требовал ни одной встречи со своим сыном. Жану самому было семнадцать. Он сам был ещё маленьким мальчиком для неё. Она превратила его в статую на семнадцать с лишним лет, и теперь он был даже младше их ребёнка. И Джулия сожалела о том, что не вспомнила об этом мальчишке раньше. Хотя бы на несколько лет… Седрик Траонт приехал в поместье своей матери около полутора месяцев назад, и Джулия боялась, что он снова отправится куда-нибудь. Она не хотела этого. Слишком много произошло за время его отсутствия. Слишком много леди Траонт переживала за своего ребёнка, мучилась догадками… Теперь она никуда не отпустит его.

Ал, друг Марии, постучался в ворота поместья сестры короля Генриха далеко за полночь, и та была готова собственными руками придушить его: он мог разбудить её ребёнка. Возможно, любовь леди Джулии была даже удушающей, мешавшей юному волшебнику Седрику набрать полную грудь воздуха, она сама была даже готова признать это, но она любила так, как не любил никто другой. И, наверное, за это можно было простить этой женщине многое.

– Мне нужно увидеться с Марией. Она ещё не спит? – спросил парень, когда ведьма была готова его уже чем-нибудь стукнуть и тянулась рукой к первому предмету, лежавшему рядом.

К счастью для Альфонса, когда он задал герцогине вопрос, она тут же одёрнула руку. Друг принцессы посмотрел на тот предмет, за которым уже тянулась женщина, и сглотнул: это был топор. Было бы не слишком приятно, если бы ведьма всё-таки убила его. Точнее, было бы совсем неприятно. Но говорить это лишний раз леди Траонт было бы самоубийством.

– Я не знаю, спит ли она. Если бы она приходила, тогда я бы знала, спит она или нет! – недовольно фыркнула герцогиня и направилась в сторону своего кабинета. – И да, комната твоя находится на первом этаже. Прямо по коридору, пятая дверь. Смотри… Иди тихо. А то это… Седрика разбудишь!

Ал пожал плечами. От этой чёртовой колдуньи нельзя было ждать никакой помощи! Она не позволяла своему сыну вообще ничего. Друг принцессы помнил, как в прошлый раз, когда он тут был, леди Траонт отговаривала Седрика разрезать котлету на части только потому, что он может порезаться. Подумать только, какой этот маг маленький мальчик! Всего семнадцать лет! Как его можно было оставить наедине с таким опаснейшим оружием, как не очень-то острый нож? Которым некоторые дети пользуются и в куда более юном возрасте. И ничего! Как-то выживали… Но спорить с ней сейчас, когда этот маленький и беспомощный ребёночек спит, было даже глупо.

Альфонс кое-как добрался до названной комнаты и завалился спать. Он сейчас всё равно ничего не соображает. Правда, в ту же минуту парень вскочил с кровати. Мария… Марии тут нет! Эта мысль начинала пульсировать в голове у Ала, и тот не понимал, что делать. Марии тут не было. Она, возможно, осталась там. До столицы добираться не меньше десяти часов… Если с ней что-нибудь случится, Альфонс не сможет себе этого простить. Что ему тогда делать? Отправиться к тому призраку, с которым его познакомила Мария? Что же… Если этот Деми чем-то схож с Марией в плане магических способностей, вполне возможно, что он примерно понимает, куда девушка могла отправиться.

Забраться в ту комнату не составило особого труда. Если не считать, конечно, кроссовок, слетевший куда-то вниз, когда парень подскользнулся и чуть не грохнулся.

– Есть тут кто? – прошептал Ал, пытаясь на ощупь найти в комнате привидение.

Слышится приглушённый смех, и парень пытается понять, откуда он идёт. Почему он был настолько глуп, что не захватил с собой свой фонарик? Не раз уже эта вещь пригождалась ему, но он всё равно умудрился позабыть её в куртке!

– Первый раз вижу, чтобы меня пытались найти руками… Я же призрак, забыл? Меня невозможно схватить за руку!

Деми и вовсе расхохотался. Возможно, Ал и понял бы его, окажись он на месте приведения, но сейчас другу принцессы было искренне жаль, что он не может ударить этого призрака. Но, впрочем, на пальцах Деми скоро появилось что-то вроде кучи маленьких светлячков, благодаря которым Альфонс смог его видеть.

– Что-то случилось? – поинтересовалось приведение.

Альфонс кивнул. Если говорить честно, парню ещё больше захотелось наорать на призрака, наброситься на того с кулаками (если бы такое было возможно), сделать хоть что-нибудь – как можно было оставаться таким спокойным, когда твой друг неизвестно где в такое время?!

– Успокойся, – произнёс Деми. – С ней не должно случиться ничего плохого. Она сильная.

Ал зло посмотрел на привидение. Пришёл, называется, за помощью! А эта сволочь ещё и хохочет, и говорит, что ничего страшного не произошло! Подумать только… И почему Мария к нему нормально относится? Ведь так хочется прибить это чудо на месте.

– Эй-эй! Не горячись! – забеспокоилось привидение. – Что сразу “сволочь”-то? Я ничего плохого ещё не сделал!

За окном послышался какой-то шум. И крик леди Траонт. Альфонс еле удержал себя от того, чтобы не посмотреть на улицу. Тогда наверняка его заметили бы, и окно в комнату Деми стало бы замурованным. Как и дверь в его комнату. Марии не понравилось бы это. Призрак казался ещё белее, чем всегда. Ал даже не представлял, что такие существа, как этот Деми, могут бледнеть.

– Ты забыл закрыть окно… – пробормотало приведение. – Они придут сюда… Я не хочу!

Друг принцессы обернулся. Действительно, он забыл-таки закрыть это проклятое окно. Неужели именно поэтому кричала герцогиня Траонт? Она вроде бы никогда не казалась излишне нервной. Хотя… Ал вспомнил, как леди сегодня потянулась за топором, когда он пришёл.

– Они же не замуруют это окно, правда? – спросил Альфонс обеспокоенно.

Призрак зло цыкнул на парня, всем своим видом показывая, что сам очень надеется на это, и ему куда важнее сам факт того, что окно в комнате было. И было именно в том состоянии, в котором пребывало сейчас.

Семнадцатилетняя девушка танцевала на балу. Это был её первый выход в светское общество. Совсем недавно закончилась война, на лицах людей присутствовала искренняя радость, многое зло смылось вместе с кровью, и хоть на лицах была печать усталости и боли, лица эти были куда добрее, чем ещё три года назад. Семнадцатилетняя девушка в светло-зелёном платье, лёгком, почти как воздух, казалась светлым пятном во всей этой толпе. Она, совсем ещё ребёнок, стояла посреди зала, посреди торжественной и строгой публики, казавшаяся от этого более юной. Ей ещё никогда не удавалось побывать в таком месте, среди таких людей… Она чувствовала себя уже взрослой, и это было очень трогательное зрелище.

Она стояла рядом со своим отцом и со своей матерью, на неё смотрела могущественная королева Аделаида. Девушка сделала робкий книксен, не понимая, что означает оценивающий взгляд королевы. Это был её первый бал, и она ещё многого не знала.

– Могу я пригласить вас на вальс? – услышала девушка звонкий голос позади себя.

Она резко обернулась и поспешно протянула своему кавалеру руку. Мать недовольно посмотрела на дочь: отвечать такой поспешностью было просто неприлично. Женщина устало опустила глаза. Почему её дочь всегда совершала различного рода глупости?!

Кружиться в вальсе девушке понравилось. Лишь что-то омрачало её радость, её безоблачное настроение. Казалось, что тот человек, что пригласил её на танец, был не самым лучшим человеком. И семнадцатилетней девочке становилось страшно. Ей уже не хотелось танцевать с ним. Движения кавалера были плавными, спокойными, и девушке казалось, что в этом ледяном спокойствии кроется что-то большее, чем просто равнодушие.

– Как вас зовут? – спросила девочка, пытаясь как-то разговорить незнакомца.

Тот улыбнулся, и что-то внутри девушки сжалось от ледяного ужаса. Она не понимала, как действует на неё этот мужчина: он сейчас казался ей совсем не таким приятным, как несколько минут назад, когда она только соглашалась на этот танец…

– Меня зовут Густав, миледи. Могу я поинтересоваться, как ваше имя?

Девушка сдержанно улыбнулась. Улыбаться так же легко, как она улыбалась тогда, как только вошла в бальный зал, она уже не могла. Чувство какого-то необъяснимого беспокойства теперь сковывало её душу.

– Джулия, сэр. Джулия Траонт.

Голос девушки, тонкий, звонкий, чистый, был совсем не похож на голоса придворных дам, умудрённых жизнью, прославляющих кокетство. Сама девушка казалась ещё совсем чистой, невинной. Густав усмехнулся. Что делала такая крошка в таком месте?

– Хочу дать вам один совет, леди… Не появляйтесь в таких местах и не позволяйте мужчинам танцевать с вами. Поверьте, ни к чему хорошему это тут не приведёт.

Джулия вздрогнула. Насмешливо-презрительный тон, которым были произнесены эти слова, очень оскорбил семнадцатилетнюю девушку. Она ненавидела, когда с ней обращались, как с ребёнком. Она ненавидела, когда её не расценивали всерьёз.

– Обойдусь без ваших советов, господин Густав! – прошипела сквозь зубы покрасневшая от стыда и злости девушка. – Не учите меня жить! Я как-нибудь научусь жить и без вас!

Мужчина усмехается, а девушка вырывается из его рук и выбегает из зала. Несколько десятков пар глаз вмиг устремились на неё. А мать её лишь грустно покачала головой: дочери было уже семнадцать, а та ещё до сих пор не научилась вести себя в приличном обществе.

Джулия строго смотрела на Альфонса. По правде говоря, если бы тут сейчас не сидел Седрик, она бы уже придушила этого мерзавца. Но пугать своего несчастного разбуженного посреди ночи ребёнка ей вовсе не хотелось. Поэтому она ограничилась лишь таким взглядом, что другу принцессы даже стало немного неудобно. Леонард сидел рядом и старался не смотреть герцогине в глаза.

– Как вы вообще додумались до такого?! Сбежать из дома! Подумать только: вы, три глупых мальчишки, что бы вы там делали?!

Ал пожал плечами и тяжело вздохнул. Главное для него было сбежать из этого дома и оказаться снова в столице. Дальше дело бы пошло куда проще. В конце концов, Мария тоже не дура и не стала бы куда-нибудь специально исчезать. И ей могла понадобиться помощь.

Леонард, похоже, считал так же. Он периодически заговорщически поглядывал на Альфонса, будто пытаясь что-то сказать ему, а Седрик виновато смотрел на мать, пытаясь извиниться перед ней за своё глупое поведение. Ал был готов рассмеяться: так жалко выглядел будущий лорд Траонт, – но говорить сейчас это, когда на него смотрела Джулия Траонт, мать Седрика, было бы просто глупо…

– Значит, так… Вы трое под домашним арестом с сегодняшнего дня! – как можно строже сказала леди Джулия. – С этого дня все ваши выходы на улицу будут только под моим присмотром. А сейчас, все трое, живо спать! Наверху есть комната, на вас троих места хватит!

Парни нехотя встали и поплелись в указанное место. Леонард шёл чуть впереди, но он же успел тихо шепнуть Альфонсу, чтобы тот шёл медленнее. И тот теперь плёлся в самом конце этого шествия. Седрик расстроенно опустил голову, он не понимал, почему мать так сильно рассердилась. Он как-то гостил у Леонарда и Хельги, и родители тех вовсе не так заботились о них, нежели его мама.

Стоило лишь закрыться двери в их комнату, как Леонард и Альфонс начали действовать. Самое интересное было в их сотрудничестве то, что они даже не сговаривались. Парни начали собирать вещи. Ал даже достал свой старый потёртый рюкзак, а Леонард приготовил некоторый запас продовольственных товаров.

Очень бледный человек лежал на кровати. В уголках его губ была запёкшаяся кровь. Женщина, стоявшая у постели этого мужчины, рыдала. Что случилось с ним? Леди Джулия, пришедшая в больницу лишь для того, чтобы её сын Седрик, которому был всего год, обследовался на наличие опасных заболеваний для детей его возраста.

Мужчина, лежавший на кровати, казался поражённым каким-то неизвестным заболеванием. Или, возможно, проклятьем. Леди Джулия могла бы попытаться снять это проклятье, но для этого она должна была полностью понять, чем именно оно являлось. Человек казался истощённым. Что спасло его от неминуемой гибели? Что спасало его?

– Здравствуйте! – окликнула герцогиня плачущую женщину.

Та повернула к колдунье своё заплаканное лицо. Сколько плакала уже эта несчастная? Неделю? Две? Три? Джулии хотелось помочь ей. Это был один из тех редких случаев, когда герцогиня сама хотела кому-то помочь. Та женщина снова закрыла лицо руками. Когда пострадал её муж? Ведь тот мужчина был её мужем, не так ли?

– Я не знаю, что произошло! – всхлипнула несчастная. – Он приходил к одному из своих пациентов! Господин Блюменстрост, это он привёз мужа сюда, сказал, что Джимми стало плохо в его доме, и он закричал.

Женщина начинает рыдать с новой силой, а Джулия, подойдя поближе к больному, вдруг ясно ощущает присутствие той магии, которую преподавала ей и другим девочкам старуха тайно от родителей. Герцогиня задумывается. Значит, этого человека проклял маг, прекрасно владеющей основами – и, видимо, не только – Древней магии. Джулия недоумевает: она знала многих магов, и почти никто не умел обращаться с этими силами.

– Я ему говорила, говорила… – захлёбываясь слезами, продолжает женщина. – Сколько его просила не ездить к этому проклятому мальчишке! Почему он не слушал меня? Почему?

Ведьма настораживается. Что за мальчишка? И она скоро задаёт этот вопрос. Несчастная вздрагивает и начинает сбивчиво рассказывать о какой-то болезни детей лорда Блюменстроста.

– Это тот, который привёз вашего мужа сюда? Не могли бы вы дать мне его адрес? – увидев, что женщина с ужасом смотрит на неё, герцогиня добавила: – Не самого лорда. Мне бы хотелось видеть одного из его детей. Хотя бы того мальчика. Может быть, он прольёт свет на то, что же случилось с вашим мужем.