Текст книги "Вернуться в сказку (СИ)"

Автор книги: Hioshidzuka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 102 (всего у книги 103 страниц)

Тот человек сказал ей, что девушка является сердцем Вирджилисской цитадели, что именно поэтому она является и магом крови тоже. А ещё, усмехнувшись, сказал, что сердце любой крепости и цитадели будет кровоточить. Сказал, что любое сооружение, любое оружие, что предназначено для того, чтобы убивать, пусть и сохраняя жизни, имеет обливающееся кровью сердце. Сказал, что когда-нибудь эльфийская княжна поймёт значение его слов и поблагодарит или проклянёт его. Что ему это совершенно неважно. Лишь усмехнулся, заметив, что возможен только один способ спасения крепости Вирджилис и её жителей. И что он обязательно научит этому «несносную девчонку»…

– Ему не нужна война на два фронта, – Ареселис ступает неторопливо босыми ступнями по ковру, постеленному в тронном зале, – а эльфам война, и вовсе, не нужна.

В этот момент она чувствует себя владычицей этих мест. Впрочем, возможно – так оно и было. Быть может, тот человек прав, и маленькая княжна Аресе, действительно, является сердцем крепости? Только вот Ареселис уже совсем другая… Она жестокая. Она озлобленная. Она ненавидит.

– Мой отец пролил довольно эльфийской крови, – княжна садится на краешек трона и с вызовом глядит в сторону поверженных военачальников, – я же не имею права проливать её.

Она чувствует себя совсем хорошо. Ей нечего бояться. Кроме гнева собственных родственников, когда они узнают, каким образом ей удалось прогнать магов из крепости. Но это уже совсем не страшно. Ареселис справится с поставленной задачей. Она сможет вернуть мир землям эльфов, сможет защитить собственный дом. Ей достаточно лишь использовать ту магию, которой её наделила природа. Зря, что ли, девушка была сердцем Вирджилисской цитадели, если тот мужчина сказал правду?

Магия крови была серьёзным преимуществом. Очень серьёзным. Говорят – в одном поколении рождается только до пяти магов крови. И Ареселис одна из этих пяти. Вторым является король Фальрании Инард, тот человек, которого, пожалуй, боялись и боготворили все маги. Тот, кому когда-нибудь удастся вывести свой народ из ледяных пустынь. Эльфийской княжне отчего-то хотелось верить в это. Ей, пожалуй, даже хотелось поддержать этого человека в его начинаниях. Пожалуй, девушке хотелось бы даже быть его другом… Если бы он не нападал на её народ, она смогла бы относиться к нему по-настоящему тепло. А пока… Пока она могла только уважать фальранского владыку – было за что.

– Уходите! – вскакивает она с трона. – Убирайтесь прочь! У меня достаточно магии, чтобы убить вас всех!

Всё чаще девушка замечает, как резко её настроение меняется. Ей странно это, пожалуй. Раньше такого не было. Даже тогда – когда она злилась на Гаспара. Подумать только – теперь он мёртв. Мёртв, потому что хотел любой ценой защитить эльфийскую княжну от захватчиков. Мёртв, потому что был верен ей и её отцу. А она ещё так жестоко смеялась над этим человеком… Пожалуй, это было несправедливо по отношению к нему. Пожалуй, стоило относиться к этому телохранителю иначе. Уважать его. Хоть насколько-то.

Ареселис вспоминается мёртвое тело Гаспара, его остекленевшие глаза. Ей вспоминаются крики её сестры, которая звала их младшего брата. Говорят, маги наслали туда какое-то проклятье, которое поразило Сариту и Каетано и смертельно ранило Гаспара. Что остановило её от того, чтобы не побежать наверх, туда, откуда доносились крики? Страх… Слабость… То, что спасло ей тогда, полторы недели назад, жизнь.

– Я не делаю этого только из моей милости, – Ареселис сжимает кулаки от гнева, которому она не может позволить одержать верх над собой сейчас, – но знайте – любая, самая ничтожная ваша ошибка может мгновенно изменить это.

Эльфам необходим этот мир. Как бы больно ей не было – нельзя поддаваться эмоциям. Каждый эльф в Вирджилисе и столице хочет, чтобы война его не коснулась. Ареселис война уже обожгла. И она не позволит своим чувствам взять верх над собой. Она должна спасти свой народ. А уже потом стоит думать о том, как война исковеркала её сердце. В первую очередь – те люди, которые находятся сейчас в городе. А потом уже – её мысли и чувства.

Нельзя всё испортить…

Ареселис слишком многого стоил этот шанс спасти её народ, чтобы она имела право думать о смерти своего отца, брата, сестры, телохранителя. И она ни на секунду не засомневается сейчас в правильности своего решения. Быть может, когда-нибудь она раскается в этом. Но не сейчас. Сейчас она поступит так, как всегда должна была поступить. Не зря тот человек научил её этой магии. Эльфийка ни секунды не жалела об этом с того самого дня, когда мужчина стал её учить. Прошло-то совсем ничего – но теперь эльфийская княжна сможет надеяться на то, что всё закончится для её семьи хорошо.

– Передайте своему королю – я буду говорить с ним, – каждое слово девушка с каким-то едва понятным ей удовольствием словно бы выделяет, произносит слишком чётко – куда больше, чем это следует делать, – но любого, кого он пошлёт ко мне вместо себя – я уничтожу.

Ей ничего это не стоит – она достаточно сильна. Ей ничего не стоит свернуть шею кому-нибудь из них. Ей ничего не стоит убить их. Или пытать – так жестоко, насколько только хватит злобы. А злобы у неё сейчас хватит на очень многое. Она злится. Ей жутко больно. А боль всегда превращается в злобу, когда её становится слишком много, когда появляется хоть какая-то сила…

– Не верите? – как-то слишком жёстко для себя самой усмехается Ареселис.

Ей ничего это не стоит. Магия крови не слишком трудна в использовании – нужно просто иметь дар. А у неё этот дар имеется. И эльфийская княжна с радостью воспользуется им. Она слишком зла на магов сейчас. И она сумеет отомстить за ту боль, которую они ей причинили. Сумеет потребовать полную чашу их страданий за это. И сумеет её испить. Ни на секунду не помилует их. Ни на секунду не сжалится ни над кем из них. Ареселис – маг крови. А все они безжалостны.

Инарду ли не знать об этом.

– Так – проверьте! – почти шипит она. – Давайте! Прямо сейчас! Я покажу вам, на что способна!

У неё едва хватает сил на то, чтобы отпустить обоих магов. Те едва держатся на ногах. Бедные… Хочется спросить их язвительно о том, как они чувствовали себя, когда эльфийской княжне – девчонке шестнадцати лет – удалось заставить их слушаться себя с помощью магии крови. Понравилось ли им это? Хочется расхохотаться… Расхохотаться так, чтобы они до конца поняли – она сумасшедшая, а это значит, что не стоит становиться у неё на пути, если они хотят выжить… Ареселис чувствует, как её губы расплываются в довольной усмешке…

– Убирайтесь! – выдыхает девушка почти устало. – Убирайтесь вон… И не смейте возвращаться без вашего короля!

Пожалуй, именно об этом говорил тот человек, рассказывая эльфийской княжне о том, что магия крови – мощное оружие ещё и потому, что оно пожирает душу человека, питается его эмоциями, самыми сокровенными переживаниями. И чем переживаний, чем боли больше – тем сильнее маг.

Ареселис провожает взглядом торопливо выбежавших из тронного зала магов и усмехается довольно. Она справилась. Она спасла свой народ. Даже если эти люди вернутся снова с большим количеством солдат, у эльфов будет время перевезти женщин и детей в безопасное место. В столицу. Княжество Вирдижилис – цитадель на севере эльфийских земель. Это не самое лучшее место для жизни. Но Ареселис вряд ли согласилась бы куда-то переезать отсюда. Даже сейчас – после смерти самых близких ей людей. Тем более – сейчас…

– Как же я их презираю… – шепчет княжна устало, опускаясь на колени. – Как же я их ненавижу…

Княжество Вирджилис – цитадель на севере эльфийских земель, что не даёт Инарду прорваться вглубь эльфийского царства. А Ареселис – сердце этой цитадели. И она сумеет защитить это место. Любой ценой. Она навсегда останется здесь. Кровоточащее сердце крепости… Если нужно – она станет им. Как и сказал тот человек. Девушка станет тем, в ком нуждаются близкие ей люди. Сердцем Вирджилисской цитадели. Тем, кто будет охранять границу эльфийских земель ценой потери чистоты собственной души.

========== Легенда о войне. Часть пятая. Сбежавшая. ==========

IX.

В лесу было холодно. Так сильно, что принцесса Эелана уже не чувствовала ни рук, ни ног. Ей хотелось бы, чтобы нашлась хотя бы шаль, которую она могла бы накинуть на плечи. Матушка любила шали, и если бы только Эелане представилась возможность тогда, когда маги штурмовали Реонхейм, она обязательно тогда надела на себя что-то тёплое. Хотя, пожалуй, вряд ли принцесса могла хоть о чём-нибудь думать в тот день. В лесу столь холодно, как никогда не бывало даже в Реонхейме – северном городке её королевства. Впрочем, ближе к Фальрании везде холодно, хотя далеко не везде лежит снег. У них только осень… Фальранцы считают такую погоду тёплой… Да и им ли говорить об этом, если у каждого из воинов есть тёплая одежда?.. Но принцу и принцессе вампиров ничего не дали. Они были врагами, а врагов не принято жалеть. Тем более, фальранцы всегда были варварами. Они пришли из земель вечного холода. Они привыкли к своим белоснежным пустыням и морозу, от которого кровь застывала в жилах. Они привыкли к зиме. Привыкли к бесконечному снегу и жуткому холоду, который вампирам никогда не понять. Жилищ магов за пределами крепостей практически не было, а стены самих крепостей были высокими и очень толстыми, окон практически не было, а все комнаты между собой связывала сложная система отопления, о которой вампиры могли только читать, и, к тому же, практически в каждом помещении была печь. Крепости маги строили поистине огромные. Они заменяли им целые города – в каждой цитадели жило по меньшей мере пять-шесть тысяч человек. Их оружие считалось лучшим во всём Осмальлерде. Не только мечи, копья и луки, но и множество магических вещей, которые вампирами до сих пор едва ли были изучены. Сначала вампиры, эльфы и люди были сильнее фальранцев практически во всём – те едва ли могли рассчитывать на что-нибудь в своих ледяных пустынях. Но теперь… С каждым годом Инард старался улучшать снаряжение, строить дороги, по которым можно было доставлять продовольствие и тяжёлое вооружение вроде пушек, которые магами использовались всё чаще и чаще. Порой, когда маги встречали сопротивление, они связывали ядра с друг другом цепями и стреляли. Ариозелир как-то с усмешкой сказал, что ядра разрезают ряд солдат так же легко, как нож разрезает масло. Ариозелир говорил, что магов следует уважать – не имея ничего, они добились столь многого. И всё-таки, несмотря на все технические и военные достижения фальранцев, принцесса Эелана вряд ли могла относиться к ним хоть немного лучше. Эелана видела, как маги убивали её народ, видела, как горел Реонхейм, знала, что множество городов сожгли фальранцы, прежде чем добраться до королевства её отца, до её королевства. Маги уничтожили весь тот мир, в котором принцессе вампиров было так хорошо. Они без всякого сожаления разрушили всё, что было дорого столь многим вампирам, что создавалось веками, тяжким трудом и великим терпением… Маги не любили ждать, они всё брали быстро, с боем, выхватывали кусок хлеба, знания, земли из рук тех, кто заслуживал их куда больше – они были похожи на саранчу. Они проносились через города, убивая всех на своём пути, разрушая святилища, опустошая продовольственные склады и сжигая всё, что оставалось. Маги были тёмным пятном на сияющем лике Осмальлерда. Жестокие, алчные, беспощадные… Ничего не могло быть хуже этих существ. Эелана ненавидела их, как только возможно было ненавидеть. Она бы прокляла их, если знала бы как это сделать. Прокляла бы и с удовольствием наблюдала за тем, как Инард медленно теряет всех тех, кто ему дорог, а потом сам захлёбывается в собственной крови… Эелана страстно желает научиться этому перед тем, как она умрёт. Девушке очень хочется отнять у фальранского короля то, что он сам отнял у неё. Семью, страну и даже честь – ибо разве может принцесса без собственного королевства хоть что-нибудь говорить о своей чести?.. Эелане безумно хочется отнять у Инарда всё, чем он дорожит – его страну, его семью, его гордость… Эелане хочется думать, что у неё есть возможность как-нибудь всё устроить. Принцесса надеется лишь на то, что боги пощадят её сегодня, что дадут ей хотя бы один шанс отомстить – а как это сделать, она уже как-нибудь придумает. Если только выживет.

Маги были вечными врагами вампиров, и это было трудно изменить. Так сложилось столь давно, что не Эелане было это менять. Девушка может лишь надеяться на то, что холод убьёт её прежде, чем кто-то из магов хватится её исчезновения. Девушка может лишь надеяться, что дикие звери – они же должны быть в лесу – доберутся до неё раньше, чем смерть от холода. Эелана не хочет жить и не хочет умирать. Она не знает, чего именно ей не хочется больше. Остаётся только бежать и надеяться на то, что какая-нибудь нелепая случайность решит её судьбу. Только бы маги не хватились её раньше!.. Её братец оказался подлецом и трусом, каких мало, и девушка очень надеется на то, что пока один из командиров армии магов общается с её братом, о ней забыли. Ещё немного… Ещё чуть-чуть… Эелана как-то слышала от Ариозелира, что где-то неподалёку должен находиться храм. Там она и спрячется. Укроется на некоторое время от ветра, возможно, найдёт какую-нибудь одежду или какие-нибудь тряпки, чтобы закутаться в них… Эелана спрячется. Возможно даже ей придётся провести там несколько дней, но она спрячется. Она выживет. Обязательно выживет. Ради своего отца. Ради своей матери. Ради своего королевства. Выживет и покажет всему миру, насколько страшной может быть месть.

Маги были вечными врагами вампиров, и Эелана искренне ненавидела их за все те беды, которые они принесли её народу. Нельзя сказать, что она не привыкла к этому чувству – все годы её отец внушал ей его. Но разве он не оказался прав? Разве это не маги пришли в её королевство, разрушив до того столь многие из государств, что были севернее Линдейма? Разве не о их жестокости слагались легенды? Разве не они сделали жизнь вампирских королевств просто невыносимой – жизнь в постоянном ожидании нападения. Они сделали жизнь вампиров полной постоянного страха. Страха за свою жизнь, за жизнь своих детей и друзей. Страха за будущее своего народа – который вот-вот мог прекратить своё существование. Маги ведь очень многих убивали…

По фальранским легендам перед тем, как закончится Великая Зима, должно было что-то произойти. Что-то из того, что было сделано много тысяч лет назад. Они поклонялись Сонму Отречённых – Эелана знала это. Они поклонялись Танатосу, которого обыкновенно называли Хейденом, и Хелен, которую называли Хериан, великому оборотню Асбьёрну Ярвинену и ледяной королевне Деифилии Ярвинен, сыну солнца Драхомиру Астарну и благородному рыцарю Саргону, барду Йохану, у которого было сто имён, и ночной звезде Лилит… Они верили в то, что другие ужасно хотели забыть – в людей, которым удалось перевернуть эту вселенную. Они верили в то, что человек всегда может изменить то, что ему видеть и осознавать не хочется. Они считали, что мир необходимо постоянно менять, постоянно совершенствовать, они совсем не ценили того хрупкого звенящего спокойствия, которое было дорого вампирам. Для магов не существовало ничего святого – они грабили и убивали всех без разбора. Им было плевать на жрецов, на служителей закона – они убивали всех. А их глаза… Эелана видела их глаза – в них не было никакого сострадания, никакого благоговения перед древностью. Маги считали древние легенды реальными, но не старались особенно оберегать их. Кажется, няня как-то сказала принцессе, что фальранци считают, что тот, кто должен выжить в этом бою, никогда не умрёт. Небо не позволит стреле пронзить его сердце, а мечу – срубить его голову. Няня говорила, что маги не считали необходимым беречь воспоминания о старине, спрятанные в статуэтках, украшениях и древних крепостях. Няня говорила, что маги старались всё это использовать. Лишь за редким исключением, когда древние крепости становились гробницами. Как это было с Изенбергом, где по легендам покоился Танатос. Изенберг был единственным местом, которое охранялось в неприкосновенности. А ведь у Танатоса даже гроба не было – его хоронили завёрнутым в чей-то плащ. Легенды не сохранили имён. Легенды о многом забывают. И о том, что в первую очередь следует помнить – в первую очередь. Эелане хотелось бы знать – о чём умолчали предания. Ужасно хотелось бы знать.

По болоту нельзя было идти слишком быстро. Эелана боялась увязнуть в трясине, боялась погибнуть. Эелана была готова цепляться за все кусты разом. За траву – за всё, что только может ей помочь. Ей хочется убежать подальше от магов. Подальше от тех, кто захватил её в плен.

Эелане кажется, что жизнь вот-вот закончится для неё. Оборвётся, как тонкая нить. Ей кажется, что она уже видит лицо отца и братьев перед своими глазами. Ей кажется, что смерть всё приближается к ней. И осознание этого заставляет девушку торопиться. Пробираться быстрее. Маги настигнут её. Настигнут, если она будет медлить. Настигнут, будут пытать и убьют.

Эелана чувствует, как страх захлёстывает её, накрывает с головой. Ей хочется поскорее умереть. Или поскорее осознать, что эту ночь она пережила. Поскорее осознать, что она находится далеко от вампиров – что может передохнуть и успокоиться. И подумать, что ей делать дальше. Теперь она не может рассчитывать на братьев. Просто не может – если уж один оказался трусом, то и остальные могут оказаться такими же. И на мать не может. Мать сделает всё, что угодно, чтобы сохранить жизнь себе и своим сыновьям – ей будет плевать на Линдейм. Ей будет важно только то – пощадит ли Инард её семью или нет. Мать не будет мстить Инарду, если тот решит оставить жизнь ей и её сыновьям. А уж если Инард решит выбрать одного наместником в Линдейме – и подавно. Для матери не так уж важна фамильная честь. Эелана прекрасно это понимает. И прекрасно знает, что не может позволить своему королевству сдаться на милость врага. Уж лучше умереть… Но умереть с честью, с гордо поднятой головой, а не унижать себя мольбами о пощаде. Эелана не будет этого делать. Уж лучше она погибнет. Найти бы только кинжал или что-то, чем можно обороняться в том случае, если кто-то из магов её найдёт.

Эелана уверена, что это мало поможет ей, если маг нападёт на неё. Но сдаваться без боя она не хочет. Она не хочет умирать просто так, не хочет исчезать бесследно. Пусть даже её следом будут лишь пара царапин на теле мага. Лишь бы у неё был с собой кинжал… Но во время побега девушка совсем не думала об оружии. Она даже в том, что этот побег ей удастся, не была уверена полностью. Она просто поддалась тому минутному порыву, просто воспользовалась ситуацией…

Платье жутко мешает. Должно быть, мужчинам бежать удобнее, чем женщинам. И почему только Эелана не родилась мальчиком?.. Тогда она погибла бы вместе с отцом. Стала бы нехоронённым… Даже это лучше той жалкой участи, которая ей была уготована в плену. К тому же, Эелана толком и не знает, что ей делать в том случае, если её не убьют. Что ей делать дальше? Что, если сегодня она выживет? И завтра, и послезавтра – тоже? Пару дней она продержится без еды и без сна – а что дальше? Что ей делать в этом случае?

Хорошо бы наткнуться на какой-нибудь заброшенный храм… Там можно было бы развести огонь в очаге и немного согреться. И подумать. Хорошенько подумать над собственным будущим. Что ей делать, куда ей идти… В Линдейм – исключено. В Фальранию она не пойдёт ни за что на свете. Куда? В эльфийские княжества и царства? В Фальранскую колонию Цайрам, владыка которой получил своё имя в честь отца одного из отступников – великого солнца? Нет… Ей никуда нельзя пойти… Для вампиров она мертва, для магов она преступница, а эльфы решат прогнать её, чтобы не допустить вражды с Фальранией – они не из тех, кто будет терпеть даже малейшие неприятности от чужака. Свой народ им всегда важнее любой войны. Они посмеют выступить против Инарда лишь в том случае, если он нападёт на них. Но никогда ранее. Эльфы – плохие союзники. Даже хуже совершенно беспомощных сильфид. Эльфы сами за себя.

Девушка бежала по лесу, то и дело оглядываясь и прислушиваясь к каждому звуку, то и дело спотыкаясь и почти падая. Разодранными в кровь ногами ступала она по корням деревьев, но бежать не переставала. Сердце её колотилось, готовое выпрыгнуть из груди. Больно. Ужасно больно. Холодно. Ноги едва держат. И только страх – тот животный страх, которым от природы наделены все люди – не позволял ей остановиться, упасть и больше не вставать. Ей не хотелось умирать, не хотелось сдаваться. Только бы убежать подальше от них от всех – от армии этого гнусного подлеца Инарда, от предателя-братца… Куда-нибудь… Домой ей уже никогда не вернуться, но убежать она ещё в состоянии. Бежать – покуда ещё держат ноги. Пока жизнь бьётся в её груди. Сдаться кажется ей слишком большим позором. Эелана бежала. Старалась не останавливаться, хоть это едва ли ей удавалось. Она никогда раньше не бежала столь долго – для принцессы подобное занятие считалось неприличным. И то, что ноги её ещё до сих пор держат, Эелана может объяснить лишь страхом, который она чувствует.

Наконец, показалась небольшая полянка, и девушка обессиленно упала на землю. Она больше не может. Не может. Эта мысль бьётся в её голове. Она не сможет больше встать. Не сможет продолжить бежать. Всё. Она едва может даже пошевелиться. Она устала, продрогла и хочет есть. Она не хочет куда-то стремиться теперь. Хочет лишь заснуть, забыться беспокойным сном, пробуждение от которого никогда не наступит. Она едва может дышать. Эелане кажется, что её лёгкие горят от холодного воздуха. Эелане кажется, что конец близок. Ближе, чем она даже может себе представить. Ей кажется, что она сейчас потеряет сознание от боли. Эелане хочется закричать, но ни на что не хватает сил. Ей хочется уснуть, но сознание не собирается покидать её. Судьба не желает быть благосклонной к линдеймской принцессе. Судьбе приятнее видеть её страдания, а не помогать ей. А принцесса устала и замёрзла до полусмерти. Она готова умереть, но судьба отказывает ей и в этой милости.

Эелана сделала бы всё, что угодно, чтобы снова оказаться в Линдейме. Чтобы оказаться дома и никогда не покидать родного королевства. Жить и умереть там. На родной земле, а не неизвестно где, в проклятом лесу, богов и духов которого Эелана не знает. Как задобрить ей этих бестелесных созданий здесь, если она даже не знает их имён? Как попасть ей в загробный мир, если она не знает ни одного духа этого леса по имени. Возможно, маги и не считали духов этого и загробного миров стоящими своего внимания, но вампиры-то верили, что не всё так просто.

Эелана готова была проклинать магов. Проклинать от всего сердца за то, что они сделали с ней и с её семьёй. Но больше всего она ненавидела его – Инарда, этого короля, считавшего всех остальных ниже себя. Знать бы хоть одно проклятье – принцесса рада была бы сейчас знать даже как наслать обыкновенную простуду. Это уже было бы хоть что-то. Видеть эту жестокую бездарность страдающим – вот то, чего принцесса Эелана желает больше всего на свете. Видеть в его глазах такое же отчаяние, которое видела она в глазах своего отца в тот день. И знать, что это случилось только по её вине. Знать, что она не совсем бессильна, что может на что-то повлиять.

Белоснежное некогда платье теперь стало грязно-серым. Руки и ноги девушки, которых раньше едва ли можно было найти нежнее, все в ссадинах и синяках. Волосы её растрепались, а на лице появилась печать страдания. Она почти ползёт, цепляясь руками за землю и за корни деревьев. Нет никаких сил. Эелана прекрасно понимает, что подняться скорее всего не сможет. Но нужно попытаться продолжить двигаться дальше – фальранцы, скорее всего, уже ищут беглянку. И если только принцесса не поторопится, они обязательно её найдут.

Какой-то камень из Древних преграждает ей путь. Эелана пытается приподняться, чтобы получше разглядеть камень – кто знает, быть может на нём написано, как добраться до ближайшего храма, некоторые такие камни ставили около святилищ. И принцесса оказывается права – на этом камне что-то высечено. Только вот разглядеть, что именно, девушка уже не успевает – силы и сознание покидают её.

X.

Эелана приходит в себя потому, что ногу её пронзает столь страшной болью, что становится просто невозможно и дальше находиться в забытьи. Приходит в себя, потому что ей становится слишком жарко, слишком неуютно, слишком тошно… Ей хочется закричать, но горло будто сковано невидимой магической цепью – у Эеланы совсем нет сил кричать. У неё нет сил даже поднять голову. Она приходит в себя и уже хочет разрыдаться от боли и от несправедливости мироздания. Только бы не оказаться снова в плену у магов, только бы не оказаться снова бесправной пленницей!.. Эелана совсем не хочет стать игрушкой в руках Инарда.

Приходит в себя она в тёплом, но довольно тёмном помещении, в мягкой постели… Девушка слышит, как неподалёку трещат дрова в камине. Она осторожно поворачивает голову, пытаясь получше разглядеть окружающую её обстановку, и видит только ветхие стулья, столы и грубо сколоченный сундук. Камин не видно из-за занавески, закрывающей Эелане обзор. Кое-как, с большим трудом принцесса приподнимается на постели и отодвигает занавеску, чтобы разглядеть, что происходит за ней. Всё тело у неё болит, словно её били тяжёлой палкой. Но принцесса изо всех сил старается не плакать.

Девушка, кажется, ровесница Эеланы, сидит рядом с камином, склонившись над книгой. И первое, что бросается принцессе в глаза – её огненно-рыжие волосы. У вампиров редко бывают такие – большинство вампиров имеют тёмные волосы, а маги в большинстве своём светловолосы. Эльфов же Эелана не видела ни разу в жизни. И ничего не слышала об их цвете волос. Зато слышала об их одежде – ни одна эльфийка не надела бы что-то сшитое из столь грубой ткани. Принцесса как-то носила платье, присланное в дар одним из эльфийских царств. Платье было совсем другое по ткани, однако сам крой был весьма похож. Должно быть, это преддверие эльфийских земель – богатого плодородными землями и золотыми реками края. В преддверии фальранских земель люди обычно носили одежду такую же, как у фальранцев, только сшитую на порядок проще.

Девушка, сидящая у камина, кажется, замечает, что Эелана очнулась. Она встаёт, откладывает книгу в сторону и медленно подходит к кровати принцессы. И только тогда Эелана может разглядеть несколько белых шрамов на её лице. На щеке, на лбу, под нижней губой… Некрасивых белых шрамов, которые делали миловидное в остальном лицо девушки почти уродливым. Походка у девушки быстрая и резкая, не такая, как у благородных барышень, которых с детства учат ходить важно, плавно и медленно, плыть, словно лебедь по водной глади… Но девушка двигается быстро и легко, как двигались обыкновенно молоденькие служанки в доме короля Реонаша, над которыми так любили подшучивать братья Эеланы. Она не кажется линдеймской принцессе голодной. Она кажется… Обычной… Довольной своей непростой жизнью, погруженной в повседневные заботы, которым, должно быть, нет числа, в целом очень здоровой и крепкой, несмотря на, возможно, некоторую внешнюю хрупкость, которая улавливалась в чертах лица. Если бы не шрамы, девушка показалась бы Эелане самой обыкновенной служанкой на свете, которых всегда было полно во дворце – кухаркой или горничной…

– Меня зовут Рахэль Херитедж, и я советую тебе оставаться в постели ещё некоторое время! – говорит девушка, мягко улыбаясь.

Что-то в этом Эелане жутко не нравится. То ли в словах, то ли… Девушка не может понять, что именно ей не нравится. О, если бы только была возможность оказаться дома!.. О, если бы только она могла вместе с братьями заниматься магией – тогда всё было бы намного проще! Сейчас Эелана знала бы куда больше, и куда лучше представляла бы, что ей следует делать дальше. Она бы обладала необходимыми познаниями в плане проклятий, примерно представляла бы, что ей стоит учить в первую очередь, чтобы заставить пожалеть Инарда обо всех его злодеяниях. И уж во всяком случае, ей проще было бы сейчас понять, что подозрительного в этой Рахэль Херитедж.

Должно быть, стоит подметить все детали, которые издалека не кажутся важными. Нужно перечислить всё, что кажется важным, думается Эелане. Всё, что кажется важным в этой комнате, в этой девушке… Всё, что кажется Эелане странным сейчас, в этот момент. Начиная от шрамов на лице Рахэль и заканчивая тем, как она очутилась в этой тёплой комнате, тогда как последнее из её воспоминаний – камень с надписью, холодный почти зимний лес и кровоточащие ссадины на ногах…

Комната, в которой Эелана находится сейчас, явно когда-то принадлежала монастырю или крепости. Линдеймская принцесса видит это, когда присматривается к стенам. Однако, сейчас здесь не монастырь. И вряд ли крепость. Это жилое помещение, в которой люди живут уже не одно поколение. Довольно бедные люди, у которых вряд ли есть возможность обновить мебель. И нет возможности позволить себе шёлковые или атласные занавески. В Линдейме везде были шёлк и атлас. А тут – нет.

Эелана видит, что девушка одета в яркий красно-оранжевый балахон, а её рыжие вьющиеся волосы узлом сложены на затылке, однако две пряди выбиваются из этой причёски и спадают Рахэль на грудь. Девушка одета очень опрятно, но довольно бедно и просто. Одежда её сшита довольно грубо. И из самого простого материала – принцесса убеждена, что если прикоснуться к этой ткани, можно пальцами почувствовать каждое волокно. Это не эльфийская одежда, так как ткань слишком простая и грубая, однако сам покрой платья Рахэль похож на те, которые носят эльфийки.

Эта самая Рахэль не похожа на мага. Но она и не вампир. И не эльф. Она не похожа ни на человека, ни на сильфиду… Словно бы из какого-то религиозного направления – отец говорил, что одно из них было довольно распространённым на этой земле. И эти шрамы на её лице… Тонкие, но ровные… Такие не получаются, если пораниться случайно. Чтобы раны вышли столь ровными, нужно приложить для этого много усилий. Возможно, это действительно говорит о том, что Рахэль принадлежит какой-то общине, которая проводит подобные ритуалы. А возможно, кто-то поиздевался над ней. Маги делали вещи куда более отвратительные и ужасные, нежели подобное варварство. Они могли сделать это с Рахэль. Поиздеваться. Посмотреть на то, как кто-то кричит от боли – такое было вполне нормальным для мага.