Текст книги "Первобытное: Шестой (виртуальный) сезон (СИ)"

Автор книги: FanTaSea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 57 страниц)

Так что? – нетерпеливо подогнал Джейкоб, скрестив руки на груди. – Вы принимаете моё предложение? Смею заметить, оно очень выгодно для вас. Вы ведь друиды, миссия которых – разделаться с Морриган. Вы единственные единомышленники и соратники Букра, хоть об этом никто и не знает. А я предлагаю вам реальную возможность покончить с Морриган, той самой, что в прошлом принесла столько бед.

Друиды обменялись взглядами. Будь ребята не так ослеплены своей фанатичной злобой на жрицу, которая лично им ничего плохого не сделала, поняли бы, что этому мужчине доверять нельзя. Но они как раз таки были поглощены непонятной жаждой отмщения… Тот, что был постарше, спросил у Джейкоба:

И когда ты планируешь начать выполнять свой план?

Губы Смита растянулись в улыбке. Ответ его был краток:

Прямо сейчас.

КОНЕЦ

========== 4х22 – Родительский день – Часть 2 ==========

Можно сказать, что джунгли казались величественными, но это стало бы ложью. Они не казались, а действительно были величественными – могучие деревья, настоящая стена зелени. Листва крон в вышине, пропуская утренний солнечный свет, создавала из его переломанных лучей причудливый рисунок.

Тропа пока не особенно извивалась, поэтому брюнетка в жёлтом платье шла быстро и уверенно. До тех пор, пока не услышала голос Челленджера:

Кики!

Черноглазая остановилась, но оборачиваться не стала. Профессор стоял позади неё, в нерешительности. Он держал в руке ружьё, но не потому, что собирался в кого-то стрелять, а потому, что знал – опасность может появиться в любой момент. Да и вообще, когда сжимаешь в ладони какую-нибудь вещь, это успокаивает нервы.

Я иду к Занга, – проговорила женщина, смотря строго вперёд.

Ты выбрала не лучшее время для прогулок по джунглям, – промолвил Челленджер, стараясь глядеть куда угодно, но только не в затылок собеседницы. – Сейчас опасно, волны времени…

Вчера ночью тебя это не смущало, ты не возразил мне, когда я сказала, что уйду. – Кики старательно прятала обиду, но оттого эта самая обида чувствовалась особенно остро.

Челленджер опустил взор.

Я не думал, что ты действительно на это решишься. Точнее, что ты так быстро исполнишь своё решение.

Джордж Челленджер, твой язык не родной для меня, помнишь? – скорее устало, чем жалобно произнесла женщина. – Зачем ты говоришь такими сложными словами?

Прости. Я всегда заумно изъясняюсь, когда нервничаю. – Учёный, наконец, собрался с духом, подошёл вплотную к «азиатке» и положил ладонь на её плечо. – Кики, останься.

Надолго? – влёт уточнила брюнетка.

Лучше навсегда, – так же быстро отозвался Челленджер, крепче вцепившись в ствол ружья.

Зачем? – опять почти что без паузы спросила Кики. – Затем, чтоб вкусно готовить, хорошо прибирать? – Ей нужен был повод, чтобы обидеться ещё сильнее.

Нет, – выдохнул профессор и чуть сильнее сжал плечо супруги. – Затем, чтобы мы читали книги, а потом вместе обсуждали их. Чтобы мы каждый день желали друг другу доброго утра. Чтобы говорили обо всём, о чём только можно, вместе смеялись…

Ты хочешь, чтобы я была твоим другом или твоей женой? – без обиняков и предисловий поинтересовалась Кики.

Если бы Джордж сам знал ответ на этот вопрос! Челленджеру захотелось стукнуть себя по лбу.

А разве одно исключает другое? – сделал учёный попытку увильнуть.

Не петляй, Джордж Челленджер, – сказала Кики. Гораздо мягче, чем можно было ожидать. – Я нужна тебе как жена или как очередной друг?

Я запутался, – сокрушённо признался профессор. – Ты ведь знаешь, я уже был женат. И моя жена жива.

Да, но ваш брак теперь не имеет силы, если я правильно поняла.

Это не означает, что я перестал любить свою жену… свою первую жену.

Так ты её любишь или нет?

Я... Я… – Всё. Джордж Эдвард Челленджер находился в тупике, окончательном и бесповоротном.

И Кики это понимала.

Знаешь, я тоже любила своего первого мужа. И я жалею, что его нет со мной сейчас, но ничего не поделаешь. А твоя первая жена хотя бы жива, здорова и счастлива.

Что верно, то верно, – не мог не согласиться Челленджер.

Я любила своего первого мужа, – повторила Кики и, наконец-то, повернула голову вбок, встретившись взглядом с профессором. – Но это не значит, что теперь, когда его нет, я хочу всю оставшуюся жизнь быть одинока. Я не жду, что нагрянет любовь, которая сделает меня сумасшедшей, которая будет , как… как взбесившийся фейерварк.

Фейерверк…

Неважно. Я не жду, и тебе не советую. Мы в реальной жизни, а не в книжках, которые вы с Вероникой давали мне почитать. Я не… как это называется?.. романтик, вот. Я не романтик, Джордж Челленджер. Я хочу найти человека, с которым мне будет хорошо, спокойно и, желательно, весело. С которым у нас будет семья, может быть, даже дети. Я ведь ещё не стара. Человека, с которым мы будем поддерживать друг друга – и сейчас, и в старости. Будем вместе проводить время, делить и радость, и горе. Человека, который не предаст меня, и я его тоже не предам. Разве я так многого хочу? По-моему, нет.

По-моему, тоже, – усмехнулся профессор. И прекратил душить ружьё. – Я хочу того же самого. Может, попробуем? – последнюю фразу он произнёс глухо, но вполне уверенно.

Кики пристально поглядела супругу в глаза. Челленджер выдержал этот взгляд. Более того, профессор улыбнулся. Не широко, но очень тепло и искренне.

Только предупреждаю сразу: я не идеален, – добавил Челленджер.

Как и я, – хмыкнула «азиатка».

И они улыбнулись друг другу, открыто и спокойно. Кики положила руку на ладонь профессора, которая лежала на плече «азиатки». Профессор улыбнулся шире, переплетя свои пальцы с пальцами жены.

На этом идиллия закончилась, поскольку её бессовестно прервала целая ватага местных жителей. Если быть точнее, то ватага состояла из пятерых мужчин, с виду напоминающих охотников какого-нибудь не индейского племени: европейские лица, покрытые южноамериканским загаром; короткие стрижки; домодельная одежда из кожи, мешковины и ошмётков меха; копья в руках и кинжалы на поясах. И ещё на каждом охотнике красовалась нарисованная красная черта, проходящая через всё лицо и шею, по левой стороне; черты начинались от самых корней волос между серединой лба и виском, «пересекали глаз, щеку и подбородок. Все пятеро выглядели крепкими ребятами, и они явно кого-то выискивали. Наверное, выслеживали добычу. И выследили.

Челленджер только и успел вскинуть ружьё и встать впереди Кики, заслонив её собой, и выставив оружие. Профессор быстро вспомнил, у кого ему доводилось видеть такую лицевую раскраску – у членов племени, с главарём которого Трибун несколько лет назад поделился порохом. Из-за этого всего в итоге не стало Саммерли…

Люди из племени стремительно подходили к учёному и «азиатке», но увидев ружьё, на миг остановились. Видимо, понимали, на что способна эта штука. Сами они огнестрельным вооружением похвастаться не могли.

Что происходит, Джордж Челленджер? – испуганно прошептала Кики.

Не знаю, – так же тихо ответил профессор. И произнёс громче, уже обращаясь к здоровякам: – Не знаю, что вам нужно, но лучше оставьте нас в покое по-хорошему.

Один из охотников ухмыльнулся. И спустя секунду Челленджер понял, почему. Несколько соплеменников этих ребят подошли к жертвам сзади и набросились…

Профессор всё же успел выстрелить, причём не единожды, и ранил одного из нападавших в плечо, а второго – в колено. Следующим двоим досталось по физиономиям, правда, в дело пошли не профессорские пули, а кулаки. Кики тоже не бездействовала, она уложила парочку недоброжелателей за считанные секунды.

И всё же преимущество было не на стороне супругов, и это понимали все участники драки.

В какой-то момент Челленджеру удалось вывернуться и вырваться из кольца неприятелей, вместе с Кики. Крепко держа черноглазую за руку, учёный помчался прочь. Он не наделся, что убежит от оравы более молодых и натренированных противников, но надо было хотя бы попытаться.

Мужчины из племени быстро настигли своих жертв – за несколько мгновений расстояние между преследуемыми и преследователями сократилось да полуметра.

И вдруг преследователи исчезли. Они пропали за прозрачной, подёргивающейся стеной – волной времени, которая незаметно нахлынула сзади... и забрала с собой всех неприятелей Челленджера и Кики. Самих Челленджера и Кики волна не тронула, потому что вмиг ослабла и попросту растаяла…

Какое-то время двое просто тяжело дышали, приходя в себя.

Что это было? – наконец, выдавила Кики.

Джордж мотнул головой.

Не имею ни малейшего представления. Ясно только, что у нас появились очередные недоброжелатели. А ещё, что волны времени набирают силу.

На заре 20 века

Группа искателей приключений решила доказать невозможное -

Существование доисторического мира.

Ученый

Наследница

Охотник

И

Репортер

Все в погоне за главным событием в своей жизни.

Затерянные в дикой стране.

Завороженные немыслимой красотой.

Вместе они борются за выживание

в этом удивительном мире затерянных цивилизаций и ужасающих созданий.

Каждый день они отчаянно ищут путь домой

Чтобы покинуть… Затерянный мир

Рокстон и Маргарит находились во дворе своего дома, стояли прямо под деревом, на котором громоздилась хижина Лэйтон. Кру время от времени поглядывала на забор, борясь со жгучим желанием метнуться к ограде, перепрыгнуть и сбежать подальше. Но нет, так не годится. Надо сказать Джону обо всём, сейчас же! Больше тянуть нельзя. Итак, лорд Рокстон, скоро Вы станете отцом. Сейчас посмотрим, как Вы на эту новость отреагируете.

Зря мы оставили Мелоуна одного, – пробормотал охотник, чтобы заполнить затянувшуюся паузу. – Он мечется, как лев в клетке, готов в любую минуты сорваться с места и помчаться на поиски Вероник.

Он в отчаянии, но он не сумасшедший, – кое-как ответила наследница. – И понимает, что бесполезно идти вслепую. Мы ведь не знаем, как добраться до Авалона.

Нэда этот факт долго не сдержит, – покачал головой Рокстон и ласково взглянул на любимую. – Если бы ты пропала, я бы перевернул небо и землю.

Маргарит нерешительно улыбнулась.

Джон, ты ведь любишь меня, правда?

Конечно. – Мужчина взял брюнетку за руки. – Больше всего и всех на свете.

И веришь, что я не такой уж расчётливый монстр, каким меня считали в Европе?

Рокстон чуть нахмурился.

Господи, разумеется, нет! Маргарит, что за странные вопросы? В чём дело?

Мне надо тебе кое-что рассказать, но я не знаю, как ты отреагируешь.

На миг Джон нахмурился сильнее, но потом хмурость растаяла. Лорд спокойно улыбнулся.

Перво-наперво, я тебя выслушаю, и уже тогда решу, как реагировать. Но ты ведь знаешь, я всегда готов тебя поддержать. Так что, что бы это ни было, смело говори.

Маргарит улыбнулась, губы её слегка дрожали.

Джон, дело в том, что я…

Мама!

Теперь нахмурилась наследница, смотря на окаменевшее лицо лорда.

Я ведь ещё даже ничего не рассказала, а ты уже в ужасе.

Мама… – повторил охотник и бросился к ограде.

Раньше Маргарит стояла спиной к этому участку забора. Теперь, повернувшись, брюнетка увидела, что за ограждением стоит женщина. Женщина в тёмно-сером дорожном платье европейского покроя. Женщина, с когда-то тёмными, а ныне почти полностью седыми волосами, уложенными в строгую, но изящную причёску. Женщина, с небольшим, зато пухлым коричневым саквояжем в руках. Она настолько не вязалась со всей окружающей обстановкой, что воспринималась не иначе, как видение или галлюцинация. Но любовь и радость, близкая к отчаянию, в глазах «галлюцинации» были более чем реальными.

Мама… – Рокстон замер в шаге от женщины, теперь их разделяли только провода.

Джон, сынок, – практически неслышно промолвила дама и протянула руку…

Стой, мам! – в ужасе вскричал охотник. – Электричество!

Рука женщина замерла в миллиметре от провода и отдёрнулась обратно.

Маргарит тоже подошла ближе и встала за спиной Джона. Теперь можно было лучше рассмотреть леди Рокстон. Должно быть, в молодости эта женщина была красавицей. Они и сейчас не была лишена привлекательности – классические точёные черты овального лица, мягко очерченный подбородок. Большие карие глаза в обрамлении всё ещё густых ресниц.

Джон кинулся к калитке, отпер, выбежал, обогнул часть забора и оказался перед матерью, уже без всяких преград.

Лорд опасливо помедлил. Затем послал к чертовой бабушке все вопросы и в два прыжка оказался прямо перед матерью.

Мама! – с легкостью, как пушинку, он подхватил родную мать и крепко-крепко обнял. Женщина звонко рассмеялась, обнимая дорогого сына не менее крепко. – О, матушка!

Затем, когда сын вновь поставил её на землю, леди Рокстон подрагивающими ладонями обхватила лицо шатена.

Джон… Мальчик мой!

Мама. – Охотник поцеловал обе руки матери. Потом, боясь попросту разорваться от переполняющего его счастья, нашёл взглядом Кру, широко улыбнулся. – Маргарит, это моя мать. Леди Кэтрин Элизабет Рокстон.

Очень приятно, – кое-как выдавили обе женщины.

Представь заодно и меня, Джон! – раздался другой женский голос. Из джунглей вышла ещё одна дама. Тоже по-дорожному одетая, с небольшим чемоданчиком. – Точнее, нас.

Через секунду к даме присоединился мужчина.

Обоим им было лет по пятьдесят, может, с хвостиком, но не больше шестидесяти точно. Волосы незнакомки, в отличие от шевелюры Кэтрин Элизабет, седина почему-то пощадила (или же дело попросту заключалось в хорошей и умелой покраске), они, заплетённые в замысловатую толстую косу, доходящую до пояса, радовали глаз насыщенным каштановым цветом. Тёмно-изумрудное платье подчеркивало ярко-зелёный цвет глаз шатенки. На мужчине был серый костюм, только без пиджака. Точнее, с пиджаком, просто пиджак этот сейчас был снят и перекинут через плечо хозяина. Впрочем, сам хозяин представлял куда больший интерес, нежели его одежда. Высокий и худощавый, с безукоризненной выправкой. На морщинистом лице аккуратные, хотя и пышные усы. Они, как и шевелюра незнакомца, чёрные с ярко-белыми нитями седины. Серые глаза…

Происходящее всё больше и больше напоминало странный сон.

Миссис Бентон? – У Рокстона от удивления вместо восклицания получился хрип. – Сэр Чарльз? – Лорд быстро поглядел на Маргарит.

Та стояла в совершенном онемении. Она бы и без официального представления узнала родителей, наследница хорошо запомнила их лица…

Итак, – Элаиза решительно шагнула вперёд, сверля бывшего зятя взглядом. Она была в нетерпении и явно не собиралась ждать и откладывать то, за чем сюда прибыла. – Джон, я знаю, что моя дочь здесь, на плато. Где она?

Где Мередит? – подхватил Чарльз.

Рокстона нелегко было выбить из колеи, но именно это с ним сейчас и сделали, причём виртуозно.

Мередит?.. – Охотник украдкой бросил очередной взор на Маргарит. Ей было больно, ей определённо было больно.

Да, наша дочка Мередит, помнишь такую? – начала раздражаться Элаиза. – Вы, между прочим, были женаты! Год назад наша девочка отправилась в путешествие, она собиралась пожить в Гонгконге, но не далее как вчера ко мне явился старый друг и заявил, что моя дочка на плато, и он даже исхитрился передать ей мой дневник!

Камиль? – встрепенулась Маргарит. Голос подводил, норовил сползти на удушающий шёпот. – Вы говорите о Камиле?

Элаиза впервые взглянула непосредственно на Кру. И к ужасу последней, во взгляде шатенки не проскользнуло ничего родственного или тёплого. Маргарит была для Элаизы лишь незнакомкой, которая почему-то знала то, чего знать была не должна.

Да, я говорю именно о Камиле, – подтвердила шатенка. – Откуда его знаете Вы?

Он… – Столько мыслей… Что сделать? Соврать? Сказать правду? Сначала соврать, а потом постепенно сказать правду?.. Нет, хватит. Маргарит и так слишком много всего замалчивала. – Он передал дневник мне, потому что на самом деле ваша дочка – я. – Брюнетка посмотрела сначала на мать, потом на отца, потом снова на мать. Родители, кажется, ничуть не прониклись. Не верили. – Меня забрали от вас, вам дали другую девочку, чужую… – Она говорила очень быстро, практически тараторила. – Но у меня есть медальон, который вы приготовили для меня. Медальон в форме сердца. «Нашей дочке Маргарит. Ты всегда в наших мыслях». И родимое пятно. У меня на плече родимое пятно, знак Морриган. Я, я ваша дочь, а не Мередит!..

Секунду-другую Элаиза и Чарльз расширившимися от изумления глазами смотрели на Кру. Супруги не знали, что и думать. Но дар речи вернулся быстро. Элаиза сглотнула и опять впилась взглядом в Джона.

Где Мередит?!

●•●•●•●•

Луг неподалёку от дома на дереве. Рядом крохотное озерцо. Солнечные лучики резвятся на поверхности воды. Где-то поют птицы. Но гораздо ближе раздаются другие звуки – рыдания.

Девочка моя, доченька! Что же это такое? Почему, почему, родная? Доченька! – Элаиза задыхалась от собственных слёз.

Бентоны сидели прямо на земле возле могилы Мередит. … Джон ведь не мог просто бросить тело бывшей жены, он похоронил её по всем правилам… Над насыпью возвышался не очень умело сколоченный из двух палок крест, внизу была табличка с выжженной надписью: «Мередит Бентон / 1889-1922».

Доченька моя! – Элаиза выла, как раненый зверь.

Чарльз жмурился от боли, но молчал. Лишь обнимал жену за плечи… По его щекам тоже текли слёзы.

Маргарит, Джон и Кэтрин Элизабет стояли поодаль, у ствола могучего раскидистого дерева. Охотник прижимал к себе мать, обнимая её за талию. Кру смотрела на убивающихся родителей, и ей самой не хотелось жить.

Как я глупа, – прохрипела брюнетка. – Чего я ожидала? Что они раскроют мне объятья и скажут: «Деточка, мы счастливы тебя видеть! Нам теперь совершенно наплевать на Мередит, которую мы растили и воспитывали, которую считали родной тридцать с лишним лет!»? – Она нервно и горько ухмыльнулась. – Они были с ней все эти годы… Я их ребёнок по крови, но это неважно… – Голос женщины дрожал. – Мередит их дочка, не я… – Она сделала глубокий судорожный вдох, безуспешно борясь со слезами.

Джон осторожно отпустил мать, шагнул к любимой.

Иди сюда, – негромко произнёс он и заключил Кру в объятья.

Больше не пытаясь сдерживать слёз, Маргарит уткнулась в плечо Рокстона.

Кэтрин Элизабет пристально смотрела на эту парочку. Да, тут точно нечто гораздо большее, нежели просто товарищеские чувства.

●•●•●•●•

В гостиной дома на дереве редко собиралось столько человек разом.

Челленджер, Кики, Маргарит, Джон и Кэтрин Элизабет сидели за столом. Мелоун пристроился возле перил, ему трудно было спокойно стоять на одном месте. Элаиза и Чарльз сидели вдвоём в одном большом кресле, в дальнем углу комнаты. Мужчина обнимал жену, а она плакала на его плече, уже беззвучно.

Не считая Бентонов, все внимательно слушали рассказ леди Рокстон.

Два года назад Джона объявили погибшим, я была в ужасе. Какое-то время просто не понимала, что происходит вокруг. Я отказывалась верить. В конце концов, решилась и отправилась в Южную Америку. Я прибыла на этот континент, наняла нескольких человек. По сути, соорудила спасательную экспедицию. И вместе мы отправились в джунгли. Если честно, сейчас даже не понимаю, на что я надеялась тогда, ведь точные координаты плато, на которое отправилась экспедиция Челленджера, не были известны. В общем, та поисково-спасательная кампания пользы не принесла. Мы лишь два года без толку слонялись по джунглям, изредка возвращаясь к цивилизации, чтобы пополнять запасы… Джон, милый, не гляди так удивлённо. Несмотря на солидный возраст, твоя мама ещё вполне крепкая женщина. В общем, я вернулась в Англию. Я не стала афишировать своё возвращение, мне не хотелось никого видеть. Меня пробирала до костей мысль о том, что придется жить в опустевшем, по сути, мёртвом доме, я не сумела заставить себя вновь туда въехать, поэтому отправилась к Бентонам. Они пригласили меня пожить у них пару недель, до тех пор, пока я более или менее не приду в себя. А потом появился этот странный человек, Камиль, всполошил Элаизу и Чарльза. Раньше они не волновались, потому что от Мередит исправно приходили письма – два раза в месяц. Видимо, она написала их заранее и поручила кому-нибудь отправлять, чтобы родители не тревожились. В итоге Чарльз и Элаиза отправились сюда. И взяли меня с собой. Естественно, им пришлось рассказать мне о многом: о самом плато, о друидах, об Авалоне и прочем. По совести сказать, я вовсе не уверена, что поняла хотя бы половину, но общую суть, кажется, всё-таки уловила. Я даже рада, что никто раньше не заморачивал мне голову этим, иначе я бы давно нажила старческий маразм. И я понимаю, почему Чарльз и Элаиза не рассказали мне о плато, когда Джон отправился туда и пропал. Во-первых, они не были до конца уверены, что речь о том самом плато, а не о какой-нибудь махинации. Прошу меня простить, профессор Челленджер. Во-вторых, на этом плато нашим друзьям довелось испытать настоящее горе, и естественно, что они не хотели возвращаться, опасаясь за себя, а ещё больше за свою до… за Мередит.

●•●•●•●•

Мелоун, ради Бога, успокойтесь! – взывал к разуму Челленджер при поддержке Рокстона.

Но журналист был непреклонен.

Нет уж, хватит с меня спокойствия! Я почти сутки бездействую. Довольно! Я иду искать Веронику, искать этот чёртов Авалон!

Вы же понятия не имеете, где он, – напомнил охотник, прекрасно понимая чувства товарища. – Пойдёте наугад?

Хотя бы и так! – выдохнул Мелоун. О, он осознавал, как это безнадёжно. Но нужно же хоть что-нибудь делать!

В гостиной мужчины были одни. Маргарит и Кики сейчас распределяли гостей по комнатам.

Мелоун, подождите немного, – попросил профессор.

Чего ещё ждать?!

Пока я закончу работу с картой.

С какой картой? – в один голос спросили репортёр и лорд.

Челленджер почесал нос.

Помните карту, в которую превратился жук Артур?

Она ведь бесполезна, – хмыкнул Джон. – Географические объекты…

… сменили своё местоположение, – закончил за друга Нэд.

И вновь охотник и журналист вопросительно воззрились на учёного.

Всё вёрно, – кивнул Челленджер. – Но я вёл наблюдения и сделал вывод: объекты меняют расположение не хаотично, а по определённой схеме. Более того, я уверен, что вычислил эту схему. И теперь осталось перенести её на ту карту. Это займёт лишь несколько часов.

После некоторой паузы Рокстон посмотрел на Мелоуна и проговорил:

Мы отправились бы в путь завтра утром, все вместе. И не вслепую, а по чёткому маршруту. – Он явно был на стороне профессора. – Право же, Мелоун, ради этого можно немного подождать. Вы и сами должны понимать.

Мысль о любой проволочке, даже самой крохотной, приводила Нэда в отчаяние. Но он действительно понимал, что товарищи правы. Тяжело вздохнув, репортёр кивнул.

●•●•●•●•

И снова ночь… Рокстон пока не собирался спать, он сидел в гостиной, проверяя и подготавливая оружие. Так что Маргарит была в комнате одна.

Тук-тук.

Можно? – раздался приглушённый голос Челленджера.

Проходите, профессор, – чуть удивлённо отозвалась Маргарит, вставая с кровати. К счастью, женщина ещё не успела переодеться в ночное одеяние.

Челленджер прошел в спальню и встал прямо перед Кру, несколько нервно потирая руки.

Маргарит, скажите, у Вас ведь есть ювелирные украшения? Не обязательно Ваши собственные… – Профессор напоминал смущённого подростка. – То есть, я хотел сказать… я имел в виду драгоценности, найденные Вами на плато.

Брюнетка удивилась ещё больше. С каких это пор Джордж заинтересовался драгоценностями?

Да, кое-что имеется, – усмехнулась наследница.

Этот ответ Челленджера и обрадовал, и заставил смутиться ещё сильнее.

А нет ли среди них кольца? А лучше – двух колец, которые сошли бы за обручальные?

Секунду женщина непонимающе смотрела на товарища, потом взгляд её прояснился, на лице появилась лёгкая улыбка.

Сейчас посмотрим. – Брюнетка уселась за свой туалетный столик, на котором пылала свеча, выдвинула верхний ящик, достала деревянную шкатулку, поставила перед собой и открыла.

Внутри был настоящий склад ювелирных изделий: золото, платина, бриллианты, изумруды; серьги, браслеты, ожерелья…

Профессор замер. А Маргарит стала придирчиво перебирать свои богатства, попутно беседуя с другом:

Здесь я храню самые любимые свои украшения.

Право же, мисс Кру, не нужно ничего особенного…

Перестаньте, Челленджер. Я хочу, чтобы у вас были самые лучшие кольца! Так, по-моему, это сгодится. – Женщина выловила и продемонстрировала учёному тоненькое золотое колечко с сине-фиолетовым сапфиром. – Надеюсь, Кики оно подойдёт. – Она передала украшение профессору. Пока тот с немым восхищением и некоторой робостью изучал подарок, наследница продолжала поиски. – Сейчас подыщем что-нибудь и для Вас, Челленджер. Вряд ли у меня найдется простое кольцо, тем более мужское. Но вам ведь сгодится такое? – Она победоносно показала выуженный перстень из платины, с "верхушкой", покрытой рисунком из округлых линий, напоминающих перья; и каждое такое "перо" было обрамлено мельчайшими драгоценными камнями.

Думаю, это слишком для меня, – откашлялся профессор.

Вы заслуживаете куда большего, поверьте, – ласково улыбнулась брюнетка. – Ну-ка, попробуйте надеть.

Профессор медленно натянул перстень на безымянный палец правой руки.

Подходит? – спросила Маргарит.

В самый раз. – Мужчина снял украшение и положил в карман вместе с кольцом для Кики.

Затем Джордж вздохнул и поглядел на свою левую руку. Именно на ней до сих пор сияло кольцо, которое он надел в день свадьбы с Джесси. Профессор замер в нерешительности.

Кру прекрасно понимала и куда он смотрит, и о чём раздумывает.

Если Вы всё уже решили, то тянуть незачем, – тихо, но чётко проговорила наследница.

Челленджер чуть вздрогнул и поглядел на неё.

Вы так считаете? Не думаете, что я поступаю плохо?

Теперь вздохнула Маргарит.

Можно сказать честно?

Буду только признателен.

Плохо Вы поступили, когда уехали в Южную Америку и без колебаний оставили жену. Но с этим уже ничего не поделаешь. Она поступила правильно и не отказалась от своего счастья, пусть даже с другим мужчиной. Теперь Вы свободны, Джордж. И Вы тоже имеете право на счастье. Так что незачем цепляться за прошлое, особенно за то, которое никогда не вернётся.

Секунду Челленджер смотрел на Кру, потом губы профессора чуть скривились в едва заметной, но такой благодарной улыбке. Он кивнул. Снял с безымянного пальца левой руки кольцо и осторожно положил во внутренний карман жилетки.

Спасибо Вам, Маргарит. – Улыбка профессора стала шире. – За всё.

Всегда пожалуйста, Джордж.

Челленджер откланялся, а Маргарит опять повернулась к своей шкатулке. И достала медальон-сердце…

Не передать словами, что это украшение значило для Кру. Непонимание, надежда, боль, тепло, грусть, любовь, недоумение, предательство. Впрочем, последнее можно исключить. Родители её не предавали.

Женщина положила медальон на ладонь и стала пристально рассматривать. Хотелось и в то же время не хотелось плакать.

Лишь через какое-то время Маргарит ощутила, что на неё кто-то смотрит. Она подняла голову, ожидая увидеть Челленджера, ну или Джона. А увидела Элаизу.

Миссис Бентон стояла напротив дочери, внимательно глядя на ту сверху вниз. На шатенке уже было не платье, а ночная рубашка с накинутым поверх шёлковым серебристо-голубым халатом. При свете свечи лицо Элаизы казалось одновременно и бледным, и багровым. Кожа будто фарфоровая. А глаза – словно помутневшее стекло, опухшие и всё ещё красные от слёз, но уже сухие (хотя, не факт, что надолго). Волосы распущены и лишь немного забраны по бокам. Они такие же густые и вьющиеся, как у Маргарит, только светлее.

Я помню этот медальон, – едва слышно проговорила Элаиза. – Мы с Чарльзом думали, что он потерялся.

Нет. – Собственный голос казался брюнетке чужим. – Он был со мной. Всё время. – Она набралась храбрости. – Вы с Чарльзом верите мне? Верите, что я ваша кровная дочь?

Элаиза нервно дёрнула головой, затем медленно присела на постель. Расстояние между кроватью и столиком было мизерное, так что обе женщины по-прежнему находились в непосредственной близости друг от друга.

Прежде, чем решить это, – наконец произнесла шатенка, – я должна услышать твою историю.

Что ж, это справедливо. Маргарит кивнула и сделала глубокий вдох, чтобы начать рассказ.

[Затемнение]

Они по-прежнему сидели одна напротив другой. Наследница только что закончила рассказ. Бывшая жрица обдумывала услышанное.

Пожалуй, верю, – плавно сказала Элаиза. – Но, прости, сейчас я не могу воспринять это по-настоящему. И ты, конечно, понимаешь, что я никогда не забуду Мередит. Ни я, ни Чарльз.

Конечно…

Давай дадим друг другу время. Извини, ты наверняка ожидала другую реакцию, но попытайся поставить себя на наше с Чарльзом место. Мы ведь узнали о подмене лишь несколько часов назад. Мы пока не смирились с правдой.

Я узнала об этом ещё несколько месяцев назад, и всё равно не свыклась с мыслью о том, что, наконец, знаю о своих родителях.

Элаиза попробовала улыбнуться ласково, но получилось просто по-дружески ободряюще. Бывшая жрица вздохнула, слегка прищурившись.

Эбигейл была в курсе… – скорее самой себе, нежели собеседнице пробормотала шатенка, уставившись куда-то вдаль. – Почему, почему она не сказала?? Я просто не понимаю, как можно было замалчивать такое.

Совет Авалона строго-настрого ей запретил, – пояснила Маргарит. – Возможно, она и собиралась когда-нибудь рассказать всё вам с Чарльзом, но сначала хотела сама отыскать меня. Видимо, она не ожидала, что это будет так трудно. И чем больше проходило времени, тем сложнее было сообщить правду.

Элаиза перевела взгляд на новоиспечённую дочку, бессловно спрашивая, откуда такая осведомлённость.

Мне рассказала Вероника, её дочь, – пояснила наследница.

Элаиза сглотнула. Секунду поразмыслила, чтобы правильнее сформулировать вопрос.

Скажи, ты очень страдала из-за отсутствия родителей?

Нет, – притворно задорно ответила Маргарит, но уже в следующую секунду поняла, какой явной получилась ложь. И продолжила, отбросив маску весёлости: – Я всё детство билась над вопросом: почему… почему меня бросили и где сейчас мои мама с папой? Живы ли они, помнят ли обо мне? Любят ли меня? И любили ли вообще? – Наследница замолчала ненадолго, предавшись воспоминаниям. – Этот медальон… – Она опять посмотрела на своё украшение, а потом несмело протянула его матери.

Женщина приняла "сердце" из рук дочери и раскрыла его.

"Нашей дочке Маргарит. Ты всегда в наших мыслях", – как много лет назад прочитала Элаиза. – Папина идея…

Кру едва заметно встрепенулась. Элаиза сказала "папина" – практически назвала Чарльза папой Маргарит. Наследница улыбнулась. Не очень широко, но душевно.

Этот медальон часто помогал мне не отчаяться окончательно. Давал надежду, что где-то меня любят и ждут. – Голос Маргарит понизился до шёпота, а в глазах заиграли искорки слёз.

Сердце Элаизы дрогнуло.

Ох, детка. – Шатенка несмело протянула руку к брюнетке, погладила наследницу по волосам – сначала осторожно, потом ласково. – Мне действительно жаль, что так сложилось.