Текст книги "Первобытное: Шестой (виртуальный) сезон (СИ)"

Автор книги: FanTaSea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 57 страниц)

… ситуация в парламенте… К другим новостям… не… Вскоре… обещают… В Лондоне….

Это то, о чём я думаю? – пробормотал Мелоун, от изумления приросший к месту.

Похоже, – медленно кивнул не менее огорошенный Рокстон.

И оба они, переглянувшись, в один голос воскликнули:

Радио! – после чего опрометью кинулись в лабораторию.

Вбежав в «кабинет» Челленджера, мужчины узрели следующую картину. Кики, перебросив тряпку через плечо, стояла перед небольшим металлическим ящиком со всевозможными рычажками и с подозрением глядела на это чудо техники. Именно из него доносился треск и голоса. Увидев журналиста и лорда, новая жилица мотнула головой и пояснила:

Я только вытирать пыль с этой штука. А штука зарычала! И затрещала. А потом стала говорить.

Тоже привлечённые шумом, в лабораторию почти одновременно вбежали Вероника и Маргарит. Следом за ними нехотя вошёл Челленджер. И тут же всплеснул руками.

Мой радиолов!

Ваше что? – Маргарит, чуть прищурившись, взглянула на учёного.

Радиолов. Устройство, которое не просто принимает, а как бы притягивает радиоволны. Я работал над ним, как раз перед тем, как… – Мужчина осёкся. Он немного помолчал, сглотнул, но договорить всё же сумел: – Перед тем, как мне в голову взбрело начать делать ту арку-проход. – Джордж на миг прикрыл глаза и потёр веки.

Что это штука делать сейчас? – поинтересовалась Кики.

Остальные были благодарны ей за этот вопрос. Ведь, вопреки мучившему их любопытству, они вряд ли решились бы так скоро прервать скорбное молчание товарища. Кики же, напротив, кажется, считала, что чем больше Челленджер говорит и чем меньше остаётся наедине с собственными мыслями, тем лучше.

Сейчас эта штука передаёт уловленный ею радиосигнал, – со вздохом пояснил профессор.

Откуда? – нетерпеливо вопросила наследница.

Из Англии, судя по тому, что мы слышали, – вместо Джорджа ответил Джон.

Вполне возможно, – задумчиво изрёк Челленджер. Он всё ещё не решался подойти к своему изобретению. – Я задал именно такие параметры.

Разве это возможно? – недоверчиво произнёс Мелоун. – Поймать радиосигнал с другого конца планеты, имея лишь одно устройство, без вспомогательных антенн и других передатчиков?

Челленджер кивнул со словами:

Как видите, возможно. Принцип устройства сложный, я… – Он осёкся во второй раз. – Я не буду пускаться в объяснения. Вам будет проще представить, что этот радиолов просто притягивает радиоволны, находящиеся в радиусе заданной территории. Сигнал, который мы слышим сейчас, вероятно, самый мощный из всех там имеющихся. Интересно, что это за радиостанция?

…Би-Би-Си… – словно в ответ профессору протрещало из радиолова.

А мы можем передать сообщение? – напряжённо спросила наследница.

Нет. – Учёный покачал головой.

А хотя бы можно улучшить качество звука?

Рыжеволосый мужчина замер.

Джордж, – вкрадчиво протянула Маргарит. – Джордж… – Она подошла к профессору и положила руку ему на плечо. – Я понимаю Ваши чувства. Но Вы не сможете до конца жизни бегать от науки и от собственных изобретений. В том, что случилось с Финн, нет Вашей вины. Вы и Ваши изобретения нужны нам, чтобы выжить. – Она осторожно погладила друга по плечу. – Смелее.

Челленджер, набравшись храбрости, подошёл к радиолову и, склонившись над этим ящичком, отрегулировал положение нескольких рычажков и подкрутил парочку каких-то «колёсиков». Звук действительно стал лучше, треска поубавилось.

Это ненадолго, – сразу же предупредил профессор. – Трансляция может прерваться в любой момент, и вряд ли я потом смогу её восстановить. В этом главный минус проекта…

К другим новостям! – бодро взвился голос диктора. – Как мы уже сообщали ранее, вчера вечером скончался граф Роберт Арчибальд Рокстон. – При этих словах все воззрились на Джона, а сам он, резко сдвинув брови, стал вслушиваться во сто крат сосредоточеннее. – И, не будем кривить душой, многих в первую очередь занимал один вопрос: кому достанется состояние этого замечательного человека? Вопрос тем более дразнящий, учитывая, что граф Рокстон распоряжался не только своим состоянием, но и состоянием своего кузена лорда Джона Ричарда Рокстона, после того, как сначала пропал сам лорд Джон, а затем и его мать. – Рокстон напрягся ещё сильнее. – Как известно, Роберт Арчибальд Рокстон скончался, будучи холостым и бездетным. Из надёжных источников нам удалось узнать, что завещание Роберта Рокстона не было найдено, скорее всего, он его попросту не оставил. Так что, вероятно, всё состояние перейдёт к ближайшему родственнику графа Роберта – барону Александру Дэниэлу Эверстоуну. – Рокстон стиснул зубы и сжал ладони в кулаки. – Сам барон пока что воздерживается от комментариев, однако… – Тут радиолов снова разразился треском и щелкотнёй. А потом внезапно замолчал, выплюнув струйку густого дыма.

Друзья продолжали смотреть на Джона. А он смог пробормотать лишь:

Нет… Только не это!

На заре 20 века

Группа искателей приключений решила доказать невозможное -

Существование доисторического мира.

Ученый

Наследница

Охотник

И

Репортер

Все в погоне за главным событием в своей жизни.

Затерянные в дикой стране.

Завороженные немыслимой красотой.

Вместе они борются за выживание

в этом удивительном мире затерянных цивилизаций и ужасающих созданий.

Каждый день они отчаянно ищут путь домой

Чтобы покинуть… Затерянный мир

Александр – игрок и кутила! Он промотал своё состояние, а теперь промотает и наше! – спустя полчаса бушевал Рокстон, меряя гостиную широкими нервными шагами.

Вероника и Челленджер сидели за столом, Нэд стоял в сторонке, Кики доставала из шкафчика книги, вытирала с них пыль, и клала томики обратно. А Маргарит была рядом с Рокстоном, хоть и не бегала за ним по пятам.

Джон подошёл к учёному и пристально заглянул тому в глаза.

Челленджер, необходимо срочно что-то предпринять! Я не могу допустить, чтобы Александр пустил на ветер то, ради чего наши с Робертом предки трудились веками!

Но что мы можем поделать? – недоумевал учёный.

Лучший выход – поскорее доставить нас в Лондон, – подсказала Маргарит.

Спасибо, мисс Кру, мне как раз не хватало стимула, – кисло пробурчал Джордж. – Поверьте, я и так делаю всё, что могу, чтоб вернуть нас домой.

Маргарит перевела дух.

Да, я знаю, Челленджер. Простите.

А нельзя ли передать радиосигнал? – В глазах Рокстона загорелась надежда. – Ответное сообщение?

Челленджер опёрся подбородком на щёку.

Рокстон, Вы ведь знаете, сколько раз я пытался передавать радиосигналы. Но что-то на этом плато блокирует их.

Неужели Вы не можете ничего придумать?!

Джон, а какой смысл? Вы и впрямь верите, что кто-то воспримет всерьёз сообщение наподобие: «Всем добрый день! Мы – пропавшая экспедиция Челленджера! Просим срочно выслать спасательную экспедицию по следующим координатам…». Даже если я смогу вывести сообщение в прямой радио-эфир, вряд ли за этим последуют активные действия со стороны наших соотечественников. Все решат, что это чья-то шутка. Никто не помчится в Южную Америку, чтоб проверять правдивость наших слов.

А если не придётся мчаться в Южную Америку, чтобы проверить? – У Рокстона на уме явно было что-то определённое.

К чему Вы ведёте? – не понял Джордж.

Охотник быстро провёл ладонью по лицу.

Роберт не мог не оставить завещания, я уверен. Документ, скорее всего, был уничтожен. Думаю, это дело рук Александра. Но Роберт был предусмотрителен, он держал также и копию завещания, заверенную по всем правилам. Я знаю, в каком тайнике Роберт хранил все важные бумаги. А ещё я знаю, что мой кузен ни за что бы не преподнёс Александру на блюдечке своё и моё состояние. Роберт всегда говорил мне, что пока не женится, не будет менять своё завещание. По его завещанию, все имущество должно было быть разделено между несколькими сиротскими приютами и приютами для бездомных, а также парой школ.

У твоего кузена, случайно, не было крыльев за спиной? – не утерпела Маргарит.

Нет. Но это не мешало ему быть прекрасным человеком, – ничуть не смутился и не возмутился лорд. – Если мы во всеуслышание объявим о том, где хранится копия завещания, кто-нибудь обязательно проверит.

А Вы уверены, что этим кем-нибудь будет не Александр? – спросил Мелоун.

Нет, – с тяжёлым сердцем признался Рокстон. – Но надежда всё же есть.

Челленджер в задумчивости потёр подбородок.

Помните иридий, охранявшийся тем лётчиком? Если взять весь имеющийся металл, то с его помощью, чисто теоретически, можно получить количество энергии, достаточное для того, чтобы послать сигнал нужной силы. Проблема в том, что для этого также необходимо находиться на приличной высоте, куда выше, чем мы с вами сейчас находимся.

Какая нужна высота?

Пять-шесть тысяч метров над уровнем моря, Рокстон. Не меньше.

Значит, идём выкапывать иридий, а потом поднимаемся в горы, – заключил Мелоун.

Не просто в горы, а на ближайшую гору, – дополнил профессор. – Дорог каждый час, потому что как только Александр официально вступит в права наследования, оспорить это будет гораздо сложнее.

Кики внимательно вслушивалась, но не говорили ни слова. Она продолжала наводить чистоту.

Но я не могу просить всех вас идти со мной, – начал Рокстон. – Это будет не увеселительная прогулка…

Здесь вообще ни одна прогулка не бывает увеселительной, – справедливо заметила Вероника. – Но нас это раньше не останавливало.

Неужели ты надеешься избавиться от меня? – промурлыкала Маргарит, также обращаясь к лорду.

А без меня Вы вообще ничего не сможете сделать с радиоустройствами и радиосигналами, – резонно заявил Челленджер.

Кто-то же должен будет вас всех развлекать в пути, – улыбнулся Мелоун. – Например, своими историями.

Выходит, – Челленджер потёр руки, – дело упирается только в гору. Э-э, вы меня поняли, друзья. – Как бы он ни отрицал этого, но ему было приятно снова приобщиться к науке, хоть и боязно. – Если я правильно представляю ситуацию, ближайшая к нам гора – та, на которой находится деревня Кики.

Не сказать, что слова учёного огорошили новую обитательницу дома. Вывод Челленджера был предсказуемым.

Кики, наконец-то расставшись с тряпкой, сделала глубокий вдох.

Плохая мысля, – очень серьёзно изрекла брюнетка. – Гора нашей деревни – Запретная Гора. Такое название не просто так дают.

Но ведь вы там живёте. – Маргарит изогнула бровь.

Мы всегда острожные. – Кики вновь вздохнула и обвела всех внимательным взглядом, который остановился на Челленджере. – Это по правде так срочно? Вы никак не мочь немного подождать, пока искать другую гору?

Никак, – подтвердил профессор.

Третий вздох Кики был глубже двух предыдущих, вместе взятых.

Вы там пропасть. Если я не иду с вами. Я пойти с вами и вести вас всех. Но вы будете слушаться меня.

А как же люди из твоей деревни? – забеспокоился Джордж. – Если мы встретим их?

Лучше бы не встретить. – Кики поджала свои хорошенькие полные губы. – Но одних я вас не отпустить.

Гора как бы вырастала из земли – поднималась неожиданно, прямо с ровного места. Широкая, покрытая зеленью, а вверху обильно припудренная туманом, так, что рассмотреть и оценить её «полный рост» было невозможно.

Челленджер любил, чтоб всё было чётко и ясно. И сейчас, ещё находясь у подножья, предпочёл перечислить всё, чем располагала компания, для проверки и собственного успокоения.

Что ж, нам удалось достать лошадей. И одного … э-э предположительно осла. – Профессор поглядел на упомянутых животных. Два чёрных мускулистых скакуна, и одно ушастое серое создание, действительно очень смахивающее на осла. – Спасибо друзьям Занга. Тёплые вещи у нас имеются, в том числе и те, что остались после Чикаго. Палатки взяты. Иридий тоже при нас. Мои инструменты, записи и некоторые изобретения взяты. Как и запасы еды и питья. – Говоря, учёный продолжал глядеть за мини-зверинец. Неудивительно, ведь всё перечисленное было погружено на животных. – Что же, можем отправляться.

Все кивнули. Кики выступила вперёд.

Помните: слушаться меня. – И начала подъём.

Остальные последовали за ней.

Пока до высотных холодов было далеко, так что все были одеты в свои обычные костюмы. Маргарит сегодня решила надеть брюки и голубую блузку, а волосы убрать в хвост.

Рокстон вёл под уздцы одну лошадь, Челленджер – вторую. Мелоуну же досталась опека над «предположительно ослом». Ослиного характера животное не проявляло, оно послушно и спокойно шло туда, куда его направляли.

Репортёр подошёл к дикарке, стал шагать рядом с ней. Он надеялся завести разговор, но Вероника даже не поворачивалась в сторону журналиста. Девушка не злилась, не дулась, но общаться не хотела.

Они шли и шли. Потом останавливались. Потом снова шли. Шли и шли. И шли и шли. Отдыхали. Снова шли. Останавливались на ночлег. И опять шли. Шли, шли, шли. Вот уже тропическая жара сменилась горной прохладой. Все члены экспедиции Челленджера надели толстые пиджаки-плащи, Вероника накинула свой меховой плащ, а Кики укуталась в куртку-плащ, в которой Финн когда-то разгуливала по Чикаго.

Высокие деревья и густые кустарники уступили место менее пышным, но более скалистым пейзажам. Казалось, скалы подступают всё ближе к тропе, и чем выше поднимаешься, тем теснее смыкают они свои ряды. Вскоре горная тропинка превратилась в узкую дорожку, один край которой примыкал к отвесному каменному склону, а второй обрывался над ущельем.

Кики по-прежнему ступала впереди всех.

Однажды она остановилась и, положив ладонь на грудь, стала просто смотреть куда-то вдаль – на высокие серо-коричневые скалы по другую сторону пропасти. Пейзаж, конечно, был величественный, но, похоже, женщину задевала не только красота вида.

Какое-то время остальные стояли в нерешительности. Затем Челленджер подошёл к черноглазому проводнику и мягко положил руку ей на плечо.

Что-то не так? – заботливо поинтересовался профессор.

Кики рассеянно улыбнулась. Челленджеру вдруг подумалось, что глаза, ресницы и брови у неё очень яркие, губы красивые, а щеки румяные.

Там моя деревня, – едва слышно сказала Кики. – За этими скалами. – Улыбка её поникла. – Мы спешить должны. Не надо задержаться. – И женщина решительно двинулась вверх по тропе.

… Нэд и Вероника всё время были рядом друг с другом, но так и не поговорили толком. Лишь изредка обменивались фразой-другой. Репортёр чувствовал себя ужасно. Да и Хранительница не выглядела счастливой.

Друзья шли вереницей, и никто не замечал слежки. А ведь за ними следили. Не одна пара огромных тёмно-серых глаз, похожих скорее на обезьяньи, а не на человеческие.

К вечеру друзьям удалось свернуть с тропы и выйти на небольшую, практически голую равнину. Здесь и решено было устроить ночлег. Разожгли несколько костров, разбили две палатки, разгрузили и привязали животных.

Первой вызвалась дежурить Вероника. Она уселась на разостланной на земле шкуре, возле одного из костров. Рокстон и Мелоун уже заселились в палатку для мужчин, Маргарит – в палатку для женщин.

Кики готовилась ко сну. Она встала поодаль и принялась расчёсывать роскошные волосы тонким деревянным гребнем. Вроде бы в этом не было ничего особенного. Но даже в таких простых её движениях свозило столько грации, столько лёгкости…

Челленджер и сам не понял, зачем подошёл к ней. Наверное, чтоб спросить, всё ли в порядке, и убедиться в том, что тоска по дому не причиняет женщине невыносимой боли.

Увидев профессора, брюнетка легонько улыбнулась и едва уловимо кивнула, словно приглашая к себе. Учёный подошёл ближе и встал рядом.

У тебя всё хорошо? – спросил он.

Я всё в порядке, – спокойно вымолвила красавица. – Я скучаю, но это нормально ведь, да?

Да, – не мог не согласиться учёный. – Я скучаю по дому вот уже четыре года.

Тебе труднее меня, – с неподдельной жалостью произнесла Кики, продолжая водить гребнем по волнам своих смоляных волос.

Челленджер и хотел бы поспорить, да не мог.

Почему эта гора называется Запретной? – вдруг спросил он.

Кики пожала плечиками.

Потому что на неё запрещено забираться.

Но ведь твои соплеменники живут на ней.

Но мы ведь не лезем на высоко. Наша деревня меньше, чем на половине высоты. И мы знаем правила, мы не нарушаем их.

Что за правила? И почему всё-таки запрещено взбираться на эту гору?

Кики какое-то время думала над тем, как сформулировать то, что она хотела сказать.

Я не знаю точно, почему на гору нельзя подниматься. Но ведь отчего-то никто не поднимается. Эта гора – особенное место, на свете таких мест мало. Она… как сказать... К этой горе надо иметь уважение. Если ты не иметь уважение – гора тебя не примет, и ты сам себя погубишь.

Челленджер сокрушённо усмехнулся:

Должен признаться, что я почти ничего не понял.

Ты поймёшь, – улыбнулась Кики. – Обязательно.

Закутанная в плащ Вероника сидела, упираясь локтем одной руки в ногу, а ладонью поддерживая подбородок. Во второй руке девушка держала нож, на всякий случай.

Звёзды мерно мерцали, лошади и «осёл» мирно… как такое назвать? Сопели, наверное. Хворост и палки в костре потрескивали. Больше тишину глубокой ночи ничто не нарушало.

Пока не появился Нэд. Он присел рядом, тоже всматриваясь в пламя.

Может, поговорим, наконец? – предложил журналист.

О чём? – вяло отозвалась Вероника.

Будто сама не знаешь. Послушай, я понимаю, что тебе не очень приятно, но…

Ш-ш-ш-ш! – Внезапно Вероника вскочила, крепче сжав оружие. – Тише! Ты слышишь это?

Отчётливый шорох волной пронёсся где-то очень близко от них, в той темноте, что смыкалась за отблесками пламени. Репортёр вскинул ружьё.

Несколько секунд молодые люди напряжённо вглядывались в непроницаемую мглу. И вдруг из неё вышла маленькая девочка со светлыми локонами, обнимающая плюшевого львёнка.

Тэа! – вне себя от удивления воскликнул Мелоун. – Бог мой, как ты здесь очутилась?

Девочка ничего не сказала. Только упрямо мотнула головкой и помчалась куда-то в сторону. Мелоун, не раздумывая, бросился за дочкой. Вероника, помедлив секунду, кинулась за ними.

Непонятно, когда и почему, но темнота слегка рассеялась. И Вероника увидела Фиби посреди равнины. Амазонка улыбалась, глядя на спешащую к ней дочку.

Мама! – Тэа подбежала к Фиби.

Амазонка подхватила свою девочку на руки.

Тэа, родная моя! – Потом поцеловала малышку в щёчку и счастливо улыбнулась.

Девчушка обвила руками шею матери. А Нэд подошёл к ним и обнял обеих сразу – одной рукой обхватил Фиби за талию, второй обхватил Тэю, остающуюся на руках мамы.

Вероника застопорилась в нескольких шагах от них. В глаза ей ударил прямой, открытый, торжествующий взгляд Фиби.

Извини, – мягко промолвила Амазонка. – Ты лишняя.

Лишняя, – пролепетала Тэа, кладя головку на плечо папе.

Лишняя, – непоколебимо подтвердил Нэд.

И поцеловал сначала Тэю – в висок, а потом Фиби – в губы.

Лишняя, – невольно повторила Вероника, чувствуя, как на глаза ложится пелена слёз. – Лишняя…

Вероника!

Девушка дёрнулась. И обнаружила, что по-прежнему сидит у костра. Возле неё стоял Нэд. Очевидно, он только что подошёл.

Он смотрел на неё с такой нежностью…

Уснула на посту! – Мелоун с шутливой строгостью погрозил пальцем. Затем тепло-тепло улыбнулся. – Давай я тебя сменю. – И он опустился на корточки. – Заодно можем поговорить.

Вероника ещё не пришла в себя после сновидения. Но предложение Мелоуна подействовало на неё не хуже, чем выплеснутое ведро холодной воды.

Нет! – Девушка мигом вскочила на ноги. – Я иду в палатку. – И она более чем резво выполнила озвученное намерение.

Рано или поздно нам придётся всё обсудить! – попробовал воззвать к её разуму журналист. Бесполезно. – Мы не сможем постоянно замалчивать это! – крикнул он ей вслед. – Вероника! Вероника!

Но Хранительница не останавливалась. Она дошла до женской палатки и забралась внутрь. Нэд тяжело и раздосадовано вздохнул, прикрыв глаза.

Маргарит проснулась не то от света масляной лампы, которую зажгла Вероника, не то от шорохов возни, учинённой Хранительницей.

Блондинка сидела возле своего спального места, нервно и глубоко дыша.

Что-то случилось? – сонно поинтересовалась Маргарит.

Вероника слегка встряхнулась.

Нет… Нет, я в порядке… А где Кики?

Взяла свои одеяла и ушла спать под открытое небо. Сказала, что соскучилась по здешним местам и хочет быть ближе к родной природе. – Маргарит зевнула. – Она где-то неподалёку. Не переживай за неё, если замёрзнет – вернётся, никто её не прогонит.

Вероника отстранённо кивнула. Маргарит снова улеглась, свернувшись калачиком и плотнее запахнув свой плащ (спать приходилось полностью одетой). Но спокойно отдохнуть брюнетке было не суждено. Едва она снова задремала, как в палатку, пригибаясь, вошёл Мелоун. И уселся позади Вероники.

Вероника, давай поговорим.

Не сейчас, – глухо отказалась дикарка.

А когда? Незачем откладывать! – настаивал репортёр.

Конечно! – выдохнула наследница, пытаясь спрятаться от шума под одеялом. – Три часа ночи – это идеальное время для любой беседы!

Нэд почувствовал себя виноватым перед женщиной, которой мешал спать.

Прошу прощения, Маргарит. – Он существенно понизил голос. – Вероника…

Почему ты оставил пост? – схватилась за соломинку Лэйтон. – Кто будет нас охранять?!

Рокстон подменил меня.

Нэд, я…

А можно говорить ещё громче? – прорычала Маргарит.

Репортёр и дикарка хором извинились. Затем журналист продолжил:

Давай обсудим всё, расставим точки над "и" раз и навсегда!

Не сейчас.

Нет, сейчас!

Это невыносимо! – взревела Маргарит. Отбросила одеяло, поднялась, натянула сапоги и вышла вон.

Нэд проводил брюнетку повинным взором, Вероника же не рискнула обернуться.

Ты злишься на меня? – вкрадчиво спросил Мелоун по прошествии нескольких секунд. Не получив ответа, он не сдался. – Вероника.

Не знаю, – устало пробормотала дикарка.

Значит, злишься, – заключил репортёр. И, в общем-то, был прав.

Наверное, – призналась Лэйтон. И собеседнику, и самой себе. Она повернулась к нему. – А разве это не нормально?

Нормально, я думаю. – Нэд помолчал. Как опытный репортёр он знал, что человек, которому нужно выговориться, обязательно выговорится, если правильно вести беседу. И сейчас было самое время для паузы, которую Вероника смогла бы заполнить накипевшими обвинениями.

Мелоун не ошибся в расчётах. Хранительницу, наконец-то, прорвало.

Что я, по-твоему, должна чувствовать? У тебя есть дочка! И у неё есть мать! И это не я! – Она практически кричала, только всё-таки вполголоса, чтобы не поднимать шумиху и не будить тех, кто ещё имел счастье спать. – А если вдруг тебе придётся выбирать между Тэей с Фиби и мной? Для каждого нормального человека его ребёнок в любом случае дороже всех остальных людей на свете! А даже если выбирать не придётся, ты всё равно будешь разрываться между мной и ними! – Девушка взъерошила волосы. – И вообще!.. Фиби не просто мать твоего ребёнка, она мать твоего первенца. Это не может ничего не значить для тебя! Я уже молчу о том, что ты мне соврал, когда клялся и божился, будто бы между тобой и теми Амазонками тогда ничего не было!.. Нэд, а как бы ты себя ощущал, если б я вдруг объявила, что у меня есть ребёнок? От Дукарта, например?!.

Мелоун слушал очень внимательно, время от времени покрепче сжимая губы.

Ну, – начал он, – я бы очень удивился. И почувствовал себя обиженным. И мне бы больше обычного захотелось сделать Дукарту несколько несловесных упрёков в виде ударов. Но всё это не означало бы, что я перестану хотеть быть с тобой. Признаю, мне было бы не очень приятно видеть, что в ребёнке твои черты переплетаются с чертами этого… пианиста. Однако я бы почаще себе напоминал о том, что когда ты была с Дукартом, нас с тобой не связывали никакие обязательства, мы были свободными людьми, вольными делать то, что пожелаем. – Репортёр глухо кашлянул. Вероника продолжала пристально смотреть на него. – И этот ребёнок не стал бы тем, что заставит меня передумать быть с тобой. – Он положил свою ладонь на ладонь Вероники, выглядывающую из-под мехового плаща. – Я действительно понимаю, как обидно и неприятно тебе сейчас. И да, ты права, дочка для меня теперь дороже всего на свете. Кстати, быть родителем довольно страшновато, чтоб ты знала. Но ты мне дорога не меньше прежнего! И поверь, ни я, ни Фиби не собираемся сходиться из-за Тэи, нам обоим это попросту не нужно, да и Тэа прекрасно переживёт то, что её родители не вместе. Хвала Амазонским традициям! Да, я солгал тебе тогда насчёт "ничего не было", тут мне нечем оправдываться, я и не стану. И пусть ты не мать моего первенца… – он слегка застопорился. Погладил девушку по руке. Широко улыбнулся. – Но мне бы очень хотелось быть отцом твоего.

Лэйтон широко раскрыла глаза. Не то чтобы высказывание было абсолютно неожиданным, и всё же оно застало её врасплох. А вдруг это и вовсе было прямое предложение?..

Мелоун ласково отбросил с лица блондинки пряди её растрёпанных волос.

Я могу всю ночь распинаться перед тобой, сыпать пышными речами и горячими убеждениями. Но суть у всего этого одна: я люблю тебя до безумия, я хочу всегда быть с тобой, только с тобой и ни с какой другой женщиной. И даже Тэа не в силах на это повлиять.

Вероника вглядывалась в его глаза, и с каждой секундой, с каждым новым вдохом явственнее и явственнее осознавала, что верит словам Нэда, всем до единого. Даже не так. Не верит, а знает, что всё это – чистая правда.

И когда последнее сомнение исчезло, словно горстка прошлогоднего снега под тёплыми лучами весеннего солнца, девушка расплылась в сияющей улыбке.

Её шаги были лёгкими, почти неслышными. И всё же Рокстон сразу понял, что она приближается к нему.

Тоже не спится? – ухмыльнулся сидящий в обнимку с ружьём охотник, когда наследница подошла и примостилась рядышком.

Маргарит кивнула, приглаживая растрёпанные волосы, с кислым смешком добавив:

Благодаря некоторым. – Она придвинулась ближе. – Нэд разбудил тебя?

Я и так не спал. – Его голос был ровным, спокойным, печальным.

Маргарит опустила голову, потеребила край своего плаща-пиджака и, наконец, выдала негромко:

Я должна перед тобой извиниться.

Рокстон с удивлением воззрился на неё.

За что?

Наследница скривила левый краешек губ.

Я плохо подумала о тебе.

Лорд насмешливо выгнул брови.

Когда?

Когда мы дослушали ту радиопередачу. Ты тогда сказал: "Только не это!", и я поначалу решила, что это по поводу новости о наследстве. Я лишь позже поняла, что тебя расстроила в первую очередь смерть Роберта.

А как иначе? – Рокстон склонился, поля шляпы скрыли его лицо. Но они не могли утаить боль в голосе охотника. – Роберт был моим двоюродным братом. Братом. А теперь я остался совсем один. Я – последний из рода Рокстонов, больше никого нет. – Он устремил взгляд наверх, в небо. – Знаешь, после смерти Уильяма Роберт был одним из немногих, кто поддерживал меня. Отец даже смотреть на меня не мог, мать рыдала сутками напролёт. Первые дни были самыми страшными. Роберт тогда приехал к нам в поместье, без всяких предисловий собрал мои вещи и заявил: "Джон, ты немедленно едешь со мной! Поживёшь у меня какое-то время". И всё то время, что я гостил у него, и после – когда от сердечного приступа скончался отец и мне пришлось вернуться в своё поместье, Роберт был рядом. Полгода кузен фактически охранял меня. И от окружающих, и от меня самого. Если кто-то пытался попрекнуть меня, Роберт тут же на него ополчался и мигом выпроваживал с глаз долой. Роберт отвлекал меня как мог, не оставлял в одиночестве, даже спал в моей комнате – специально велел переставить туда свою кровать.

А что, для таких… опасений Роберта был повод? – натужно спросила Маргарит. Ей было жутковато.

Джон пожал плечами.

Видимо, да. Я тогда был в таком отчаянии, что мог вытворить любую глупость.

Даже …?... – Наследница не смогла заставить себя договорить и произнести вслух это страшное слово – "самоубийство".

Но Рокстон и так понял, что она имела в виду.

И даже это, – кивнул он. Затем опять воткнул взгляд в землю. – Страшное было время.

Хорошо, что оно позади. – Маргарит прислонилась виском к плечу охотника.

Это так хорошо – просто быть вместе, не думая о проблемах и предстоящих трудностях. Нэд сидел на шерстяной подстилке, Вероника лежала почти перпендикулярно, положив голову ему на колени и незряче глядя в «потолок» палатки. Они много разговаривали и много молчали. Сейчас репортёр поглаживал девушку по золотистым локонам, а она держала его другую руку обеими своими ладошками.

Ночь проплыла мимо и сменилась утром, которое принесло с собой не только свет, но и снег. Это можно было разглядеть сквозь тонкую щель между матерчатыми створками палатки. Материя стала почти полупрозрачной, когда внешняя темнота рассеялась окончательно, а лампа внутри продолжала гореть.

Чья-то тень промелькнула по ту сторону палатки. Вероника встрепенулась.

Ты видел?

Видел что? – не понял репортёр.

Дикарка приподнялась и стала напряжённо оглядываться, Нэд последовал её примеру. Не прошло и четверти минуты, как тень пронеслась снова. И снова, и снова. А потом и вовсе промчались две тени.

Небо не пожалело снежных хлопьев, оно более чем щедро обсыпало ими землю, и конца-краю этому подарочку не предвиделось.

Нэд и Вероника осторожно вышли из палатки. К ним уже спешили Рокстон и Маргарит.

С добрым утром, – буркнула наследница. То ли она ещё злилась за прерванный сон, то ли нервничала по поводу нынешней обстановки.

В этом сплошном снегопаде трудно было разглядеть что-либо, но за белой пеленой хлопьев определённо улавливалось какое-то движение. Чьи-то внушительные силуэты без единого звука проскальзывали то тут, то там.

Ржание лошадей можно было принять за испуганный визг. Животные очень нервничали.

Что здесь происходит? – Свой вопрос журналист адресовал прежде всего дежурившему лорду.

Но охотник и сам мало что разумел.

Не знаю. – Рокстон мигом проверил, заряжено ли ружьё. Пули наличествовали, и это придало мужчине больше уверенности. – Но что бы то ни было, оно мне не нравится.

В чём дело?

Все вздрогнули, настолько внезапным показалось появление Челленджера, вынырнувшего из снежного занавеса.

Кто там? – продолжал профессор, стараясь рассмотреть что-то, точнее, кого-то за этой подвижной пеленой. – Где Кики? Она в палатке?

К своему стыду, остальные вспомнили про новую соседку лишь сейчас.

Нет, профессор, Кики захотела побыть снаружи, – безрадостно сообщила наследница.

И не появлялась в палатке, – добавила Вероника.

Челленджер сложил ладони рупором и приставил ко рту.

Кики! – что было сил заорал учёный. – Кики!!!

Я здесь! – Чернокудрая головка мелькнула за плечом профессора, а вскоре из снежной вакханалии появилась вся Кики целиком.

Она, как и остальные, видела тени со всех сторон. Кажется, те силуэты чем-то напоминали человеческие, но нельзя было быть полностью уверенным, слишком уж стремительно они двигались. И больше их стремительности пугала только их бесшумность.