Текст книги "Первобытное: Шестой (виртуальный) сезон (СИ)"

Автор книги: FanTaSea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 57 страниц)

Раз, и их уже нет. Кровожадные, голодные, сильные хищники в мгновенье ока были растерзаны другим хищником, куда крупнее и свирепее их. Рывок, свист острых, как лезвие, когтей, рассекающих воздух и плоть ящеров. Яростный рык и предсмертный вой…

И вот, Челленджер, опешивший, остолбеневший и онемевший, валяется на земле, ошалело глядя на то, что только что растерзало хищников. Теперь это "то" снова было рыжим мальчиком.

Берт посмотрел на свою одежду, разорванную в клочья.

Папа, а что случилось?..

Джордж не ответил. Просто не мог. Вы бы тоже лишились дара речи, увидев, как ваш ребёнок превращается в динозавра (причём не мелкого) и обратно.

Пап?.. – Берт сделал шажок вперёд. – Ты цел? Тебя не ранили? – Он быстрее направился к профессору.

С учёного спал столбняк. Мужчина вспрыгнул и отшатнулся от мальчика, как от бубонной чумы.

Не подходи!

Папа, ты что? – неподдельно удивился Берт. Голубые глаза быстро-быстро моргали, золотые ресницы блестели на солнце…

Не подходи! Ты не мой сын! Я не знаю, кто ты или что! У нас с Джесси никогда не было ребёнка! А ты… Ты просто ещё один феномен этого плато. Отойди от меня!

Учитывая глубочайший шок профессора, учёному вполне простительны такие слова. Вот только мальчик этого не понимал.

Папа…

Не подходи! – уже не закричал, а завопил Челленджер.

Он глядел на Берта с таким ужасом, с таким смятением, что на глаза мальчика навернулись слёзы. Слёзы обиды. А за обидой последовал гнев.

Берт согнулся пополам. Он не очень-то осознавал, что происходит, но успел понять – начинается что-то плохое.

Папа, беги!!!

Шаткая дверца поспешно захлопнулась, и оказавшиеся на улице подруги недоуменно переглянулись.

Думаешь, там и правда был птеродактиль? – неуверенно начала дикарка.

А вот мы сейчас и проверим, какого барана они там прячут и, кстати сказать, почему.

Девушка из будущего кивнула в сторону джунглей. Деревушка была настолько маленькой, что дом родителей Ламиту примостился прямо перед кустарниковой растительностью, являющейся началом густых лесных зарослей. Удивительно: и как они волков не боятся. То есть, динозавров.

Женщины возле костра продолжали стряпать и с подозрением кидали взгляд за взглядом на чужачек, отчего девушкам стало немного не по себе. Они в нерешительности застыли неподалеку, раздумывая, что предпринять дальше.

Одна из женщин вдруг поднялась и, грозно помахивая полураспотрошенной рыбиной, пошла прямо на них. Финн на всякий случай проверила, на месте ли арбалет. Вероника глотнула побольше воздуха, готовясь к худшему.

Остановившись в опасной близости, смуглянка грозно сдвинула брови. Затем произнесла:

Не верьте им.

Что? Почему?

Тамалу и Тенак держат дочь взаперти силой.

Девушки переглянулись.

Почему Вы так думаете?

Вопрос повис в воздухе.

Вы должны ей помочь. Девочка вольна жить, как ей хочется, а не быть рабыней своей семьи.

Почему вы сами не поможете ей? Как мы-то должны поступить?

Очередной вопрос был проигнорирован, поскольку женщина, помахивая рыбой, вернулась к своему прежнему занятию, шепнув что-то остальным. Хозяйки принялись перешептываться и с еще большим любопытством оглядывать блондинок.

Да что здесь творится? – возмутилась Финн.

Рокстон и Маргарит мчались во весь опор. Деревья и кусты по краям тропы только и успевали мелькать, отмечаясь боковым зрением бегунов.

Мы должны предупредить Челленджера, как можно скорее, – гремел лорд, просто чтобы дать хоть какой-то выход переполнявшим его эмоциям, в основном – страху. – И изолировать его от этого… создания.

На очередном изгибе тропы охотник и наследница столкнулись с самим профессором. Тот, надо отметить, выглядел куда взволнованнее, потрёпаннее и усталее своих товарищей.

Челленджер, где Берт?! – выпалила брюнетка.

Мы должны сказать Вам…– начал было Джон.

Не сейчас, – махнул рукой учёный. – Бежим! Как можно дальше и как можно быстрее!

Секундой позже это намерение уже вовсю выполнялось – троица, что было духу, неслась туда, откуда Маргарит и Рокстон только что спешили к другу.

Разговаривать было не очень удобно, и всё-таки Маргарит спросила:

Ведь мы убегаем от Берта, да?

Рыжеволосый мужчина кивнул, стиснув зубы.

Он вышел из себя? – зачем-то уточнил Рокстон, хотя всё и так было понятно.

Сзади послышался рёв, подобного которому никто из друзей не слышал раньше. В этом рёве смешались и звериная ярость, и человеческая обида, и свирепость хищника, и злоба ребёнка.

Друзья оглянулись. Из-за стены деревьев, на изгиб тропы в полусотне шагов от путников выскочило… нечто. Иначе не выразишься. Помесь динозавра с человеком. От человека в существе были относительно низкий рост (всего-то пара метров), строение фигуры по типу "руки-ноги" и передвижение на одних только задних конечностях. От динозавра – огромные лапы, унизанный чудовищными когтями, оскаленная морда, сверкающая острыми зубами, чешуя вместо кожи, и жёлтые глаза со щелевидными зрачками – настолько яркие, что их цвет просматривался даже с такого расстояния.

… Зарядил дождь. Не ливень, типичный для тропиков, а мелкий такой дождик, как в Англии осенью…

До этого он превращался в динозавра полностью, – пробормотал учёный, в то время как лорд, скинув с плеча ружьё, прицелился.

Грянул выстрел. Секундой ранее Челленджер протянул руку, чтобы остановить товарища. Профессор и сам не знал почему. Неужели учёный всё ещё видел в этом чудовище своего сына?... Как бы там ни было, Джордж не успел.

Существо взревело, но остановилось лишь на долю секунды. Второй выстрел привёл к такому же результату.

Пули от него просто отскакивают, – изумился охотник.

Он словно уплотнился… – Профессор мотнул головой. – Человеческая ярость отразилась на облике, но не на силе и возможностях. – И он так рассуждает о том, за кого десять минут назад готов был отдать жизнь? А может быть, и сейчас готов. – Какой я дурак! Кто тянул меня за язык? Я не хотел причинять боль Берту, я просто был в шоке…

Почему мы всё ещё стоим? – одёрнула друзей наследница.

И бег возобновился.

… Дождик продолжал накрапывать, но никто этого не замечал… Мокрая трава скрипела под ногами… Вы знаете, что было дальше.

[Затемнение]

Профессор смотрел в янтарные глаза хищника, постепенно расправляя плечи. Вот они, последние мгновенья Джорджа Эдварда Челленджера. Ну, бывают смерти и похуже.

Хищник замер, но лишь за тем, чтоб хорошенько подготовиться к прыжку. Прыжку, конец которого станет и концом жизни рыжеволосого учёного.

Челленджер о многом жалел. И об одном – особенно.

Мне жаль, что я всё это наговорил тебе. Прости меня, Альберт. – Мужчина осознавал, что существо, скорее всего, не понимает ни слова, и всё же хотел выговориться перед смертью. – Я очень испугался, вот и всё. Страх затуманил мой рассудок. Я не хотел тебя обидеть. Прости, Берт.

Челленджер и не надеялся, что его слова хоть что-то изменят. Но…

Хищник застыл, вцепившись в землю когтями всех четырёх конечностей. И его морда стала больше походить на лицо – нет, черты и формы не изменились, но взгляд сделался глубже, осмысленнее что ли. И цвет глаз из жёлтого стал медленно перетекать в голубой.

Челленджер приободрился, но зря. Перед ним всё ещё был хищник, грозный лютый ящер, жаждущий крови. И та частичка человеческой натуры, которую вложила в него дриада, вряд ли могла побороть природу зверя вкупе с обидой двенадцатилетнего мальчика. Ладно-ладно, обида, может, и прошла. Но хищник уже завёлся, и остановиться не смог бы. Никак.

И всё-таки он боролся. С самим собой. Берт, двенадцатилетний малыш, отчаянно сражался с голодным растравленным доисторическим чудовищем. Не выигрывал. Но пока что удерживал монстра на месте. Если б вернулась способность говорить, то Берт снова бы орал во всё горло: "Беги, папа, беги! Спасайся, отец!". Он попытался это прокричать, но опять получился звериный рёв.

Хищник побеждал. Он хотел действовать, хотел убить, растерзать, сожрать. А окаменевший Челленджер словно примёрз к земле. Ящер медленно поднял передние лапы, встал на задние.

Один прыжок, и чудовище оказалось в двух сантиметрах от профессора. Тот только зажмурился. Ящер громко зашипел и занёс лапы, чтобы разорвать свою добычу пополам.

… Рыбалка на берегу пруда. Отец так забавно возился с удочкой, пытаясь распутать леску.

… Сказка о Красной Шапочке и ориентировании на местности оказалась не такой уж и скучной. Берт даже смеялся над некоторыми эпизодами. А папа поправлял ему одеяло, потому что ночью даже в джунглях бывает прохладно.

… Хорошо возвращаться домой. Особенно, если папа везёт тебя на своих плечах. Чувствуешь себя большим. И в то же время таким маленьким. Таким защищённым.

… Всем бывает грустно. Всем иногда хочется поплакать. Но если тебя обнимет отец, то всё сразу становится лучше, проще. И вообще, хорошо, когда папа рядом…

Резкий взмах. Когти-бритвы разрезали сначала воздух, а потом и плоть. Грудная клетка – в клочья.

Малышка была очаровательна. Умные глазки безотрывно глядели на лицо светловолосого парня, можно было разглядеть каждую из ее густых ресничек. Время от времени девчушка хмурилась и потягивалась, а порой и начинала хныкать, и заботливый нянь тут же спешил мычать первую попавшуюся мелодию. Малышка мигом удовлетворенно успокаивалась.

Однако настал момент, когда даже пение перестало помогать. Нэд пришел к выводу, что ребенок просто-напросто опять голоден. И, надо заметить, не он один. Репортер и сам бы не отказался сейчас от манной каши или хотя бы отбивной.

К счастью, услышав плачь младенца, в комнату подоспела Ассаи – словно прочитав мысли обоих, девушка несла пару подносов, набитых едой.

Я подумала, может, вы проголодались, – улыбнулась брюнетка, расставляя яства на столике.

Спасибо, – кивнул журналист, схватив яблоко. Затем помедлил, отложил фрукт, и взял баночку с чем-то белым – молоком, по-видимому. Сначала пусть ребенок покушает, – рассудил Мелоун, взбалтывая содержимое бутылочки и подходя к зареванной капризуле.

Тенак вышел из своей хижины и огляделся. Не заметив того, кого ожидал заметить, он издал легкий вздох облегчения, затем посмотрел на стайку женщин. Те как раз завершали свою миссию, разливая пищу в подобия тарелок. Одна из особ привлекла его особое внимание. Та самая, что общалась с чужачками чуть ранее.

Она тоже приметила его взгляд на себе и как-то смутилась. Затем вдруг поднялась и засобиралась, словно вспомнив о неотложном деле, да таком, что позабыла о своей порции, не заметив даже, как несчастная чеплашка перевернулась, и содержимое вывалилось наземь.

Тенак не намерен был так рано ее отпускать – он преградил женщине путь, скрестив руки на груди.

Ну и где он? Где Туми?

Не видела его с утра, – быстро отвечала женщина, нервно поправляя прическу. – Ушел на охоту и еще не возвращался.

Словно в подтверждение правоты женщины из дома Ламиту выскочил как ошпаренный паренек, подгоняемый заботливой кочергой Тамалу.

Вот тебе, поганец! И чтобы духу твоего тут больше не было!!

Тенак скорчил гневную и крайне недовольную гримасу и, не удостоив парня даже взглядом, в три счета догнал жену, вместе с ней вернулся в дом и с треском захлопнул за собой дверь. Стены помещения дрогнули от переизбытка чувств хозяина.

Я тебе что говорила?! Ты что, смерти моей хочешь?! – разгневанная мать дала нерадивому пареньку подзатыльник, запихивая его в свою хижину.

Сдается мне, Ламиту где-то поблизости, – шепнула довольная арбалетчица из укрытия.

Подруги засели в кустарнике напротив жилища, здраво рассудив, что это лучший способ выведать истину.

[Затемнение]

Не прошло и пяти минут, как Тамалу снова показалась из дома, воровато оглядываясь по сторонам.

Не заметив ничего, что спугнуло бы ее, она вернулась в комнатушку, и вышла снова, уже со свитой. Точнее, с мужем и со странной ношей.

Подмышкой Тенак нес непосильный груз – нечто барахтающееся, изворотливое, в сером мешке, более годном для хранения клубнеплодов.

Вся процессия в считанные минуты скрылась в пристроечке возле хижины, после чего родители появились вновь, крепко-накрепко затворив дверцу.

Видимо, барана перенесли, – хмыкнула арбалетчица.

Дикарка была не столь весела.

Ужасно! Они и правда держат дочь взаперти? Сколько же пришлось пережить несчастной девушке?!

Прямо как в сказке – девица в темнице и все такое, – согласно кивнула Финн, любовно поглаживая арбалет. – Но мы же не допустим такой несправедливости?

Рокстон старался как можно меньше давить на Маргарит, щадил её. Боль в ноге стала терпимой, охотник уже мог идти, правда, не без помощи спутницы – приходилось опираться на наследницу.

Понадобилось полчаса, чтобы они миновали путь, который Челленджер преодолел за десять минут.

Только бы с ним всё было в порядке, – бормотал Рокстон, держа наготове ружьё и периодически вглядываясь в следы на земле.

Маргарит молчала, но в выражении её лица читалась целая буря эмоций. Брюнетка тоже неимоверно переживала за друга.

Наконец, пара вышла на прогалину.

Челленджер! – воскликнула Маргарит, и они с охотником ускорились до припрыжки.

Это было бы даже смешно, если б не обстоятельства.

Профессор был цел и невредим, сидел на земле. Он даже не обратил внимания на прибытие друзей. Рядом с учёным лежал тот самый монстр с окровавленной грудью. Существо громко и тяжело дышало, каждый вдох был длиннее и, несомненно, болезненнее предыдущего.

Джон и Маргарит замедлились.

Что произошло? – тихо спросила брюнетка.

Как Вы это сделали? – поразился лорд, глядя на разодранную грудь чудища.

Это не я, – мрачным, каким-то далёким-далёким голосом протянул Джордж, глотая слёзы. – Он сам… Чтоб не ранить меня… – Он дрожащей рукой погладил монстра по лбу, потом по боку морды (или всё-таки лица).

Берт лишь заурчал и прикрыл глаза. Любой профан понял бы, что ящер – не жилец.

Челленджер, он не выживет, сами знаете, – без лишних предисловий начал охотник. – Он лишь страдает зря.

Профессор вскинул на товарища гневный взор.

На что Вы намекаете?

Предлагаю избавить его от мучений.

То есть убить?! – Челленджер вскочил на ноги. – Никогда! Только попробуйте!

Джордж. – Маргарит мягко коснулась руки друга. – Ему больно. – А ей-то самой отчего так паршиво? Подумаешь, умирает какой-то монстр. Ну и что, что он её знал. Ну и что, что называл тётей. Ну и что, что это был чудесный жизнерадостный ребёнок с задорными веснушками и доверчивым взглядом. Наследница всхлипнула.

Нет, – в отчаянии прошептал Челленджер и затряс головой. – Нет, я не могу.

Если хотите, я сделаю, – глухо предложил Рокстон.

Нет!

Джордж!..

Нет, я сказал.

Берт тяжело захрипел. Сколько же боли было в этом хрипе! У Челленджера сердце едва не разорвалось.

Профессор посмотрел на охотника. Ничего не сказал. Но Джон всё понял. Продолжая опираться на Маргарит, он достал револьвер.

Берт поглядел на дядю Джона спокойно, даже с благодарностью. Ну вот, скоро уже не будет больно. Только жалко оставлять папу.

Челленджер опустился на колени, склонился и поцеловал Берта в щёку.

Прости, сынок. Я люблю тебя.

Урчание Берта прозвучало как: "Я тебя тоже. Всё нормально".

Профессор повернулся к лорду и едва заметно кивнул, сжав когтистую лапу-руку Берта. У того уже не было сил на ответное сжатие. В груди Берта что-то зловеще заклокотало. Боль стала нестерпимой, и он завыл.

Рокстону понадобилось всё его мужество. Перед глазами вместо непонятного монстра упорно стоял рыжий любознательный пострелёнок. "Дядя Джон…". В этот момент лорд себя ненавидел.

Джон вытянул руку, положив палец на курок, прицелился…

Стоять! – Непонятно откуда взявшаяся дриада величественно прошествовала к ним и оказалась между Рокстоном и Бертом с Джорджем. – До чего же вы, люди, любите драмы и трагедии. Вы хоть понимаете, что это первый в истории случай, когда сотворённый смог побороть свою звериную природу? И всё из-за сыновней любви! А вы его убивать собрались!

У нас нет выбора! – отчеканил Рокстон.

А в глазах Челленджера вспыхнула надежда.

Ты ведь можешь его спасти, да? – Он умоляюще посмотрел на дриаду.

Могу. – Девушка на секунду застопорилась. – Но не здесь. У меня в вашем мире нет достаточных возможностей.

Что значит "в вашем мире"? – нахмурилась Маргарит.

Дриада охотно объяснила:

Видите ли, у нас, покровителей леса, свой, особый мир. Он тесно переплетён с вашим, в некоторых местах эти миры даже сливаются и оба они для нас родные. Но в том мире больше волшебства, больше возможностей. Я могу забрать туда малыша. Но он, по сути своей, простой смертный, просто подвергшийся волшебству. А простые смертные, попав в царство лесных волшебников, не могут возвратиться обратно. Берт сможет жить только там. Здесь больше не появится. – Она остановила взор на Челленджере. – Вы больше никогда не встретитесь, понимаете?

Да. Понимаю. – Профессор глубоко вдохнул. – Спасите его. Спасите моего сына, умоляю! – Голос его дрожал от волнения.

Дриада кивнула и взмахнула рукой.

В тот же миг тело ящера превратилось в одну сплошную белую вспышку, а в следующее мгновение на земле снова лежал рыжий мальчик – в последних клочьях одежды, по-прежнему истекающий кровью.

У вас есть минута, чтобы попрощаться, – объявила дриада.

Малышка снова надрывалась. Нянь ходил с ней кругами, убаюкивая и покачивая, напевая мелодии, играя в самолетик – ничего не помогало. Женщины вокруг взволнованно охали и с опаской поглядывали на хижину вождя – ему того и гляди надоест терпеть, и он примется снова гневаться и негодовать; а жителям племени этого ой как не хотелось. Ведь каждый знаком не понаслышке с плохим настроением Джакобы.

Кто-то уже принялся молиться богам, другие в предвкушении событий просто поспешил спрятаться в своем жилище и забаррикадировать дверь изнутри.

Мелоун был, мягко говоря, растерян. Ему никогда еще не приходилось сталкиваться с подобными трудностями. Понятное дело, малышка не глупа и желает, наконец, увидеть маму, и никакой приятный паренек этого не исправит.

Вероника, Финн, поскорее бы вы вернулись, – возведя глаза к небу, взмолился репортер. На них вся надежда, иначе девчушка просто взорвется от переживаний, не говоря уже о самом Нэде.

По всей вероятности, просьбу боги услышали, потому как незамедлительно, через каких-то пару секунд, в племени возникли подруги, спешащие поскорее обрадовать журналиста… или не обрадовать.

Он тут же поторопился им навстречу, неся орущее создание на руках, пытаясь убаюкать. Как и прежде – бесполезно.

Слава богу, вы вернулись! Ну и? Где Ламиту?..

Отчего-то девушки не разделяли мелоуновской радости.

Наконец, Вероника отозвалась:

Извини, но мы ее не нашли.

Лицо репортера померкло. Надо же, а он так надеялся.

А что же у ее родителей? Там ее точно нет? Вы хорошо проверили?

Поверь нам, ее там нет, – заверила Финн, закивав. – И нас там теперь не очень любят…

Что вы там натворили? – полюбопытствовал репортер, которому пришлось перейти на крик, чтобы перекричать ребенка.

Подруги лишь переглянулись, смущенно улыбаясь.

Ну что, долго еще? – шепнула арбалетчица, стоя на «шухере» возле пристроечки.

Дикарка почти поддела замок. Надавила, треснула – наконец, он сдался.

Идем!

Опасливо, друг за дружкой, девушки проникли в сарай, прикрыв за собой дверь.

Первой шагала дикарка.

Она вдруг резко остановилась, подняв в воздух руку, призывая Финн последовать ее примеру.

Слышишь?

За ограждением была слышна какая-то возня и пыхтение.

Финн приготовила арбалет. Не то чтобы она хотела пристрелить несчастную пленницу, но вдруг там и правда птеродактиль.

Ее, наверное, связали! – шепнула одними губами Вероника, и обе кинулись за стеночку – на помощь.

Далее они застыли как вкопанные.

Финн медленно опустила оружие.

[Затемнение]

Вы кто?! Что вам надо?

Смущенные подруги попятились немного назад, переглянувшись.

Мы думали... нужна помощь... – слабо пояснила Вероника, густо краснея.

За перегородкой, на куче сена, лежали обнявшиеся девчонка лет шестнадцати и тот самый парень, что не так давно провинился. Они были крайне потрясены, все помятые, в соломе, руки-ноги переплетены в замысловатый узел.

Дикарка и арбалетчица смущенно потупили взор.

Извините, – выдавила Вероника, смущенно улыбаясь.

Ламиту! Как ты можешь тут развлекаться, когда у тебя там дочь надрывается от голода?! – выпалила вдруг возмущенная арбалетчица.

Что? – не поняла девушка. – Вы что, я не Ламиту!! Я ее младшая сестра!

Как? – хором ахнули подруги.

Так ты не Ламиту?

Девчушка еще раз отрицательно покачала головой.

Почему же родители держат тебя взаперти?

Боятся, что я буду встречаться с Туми.

И похоже, небезосновательно боятся, – хмыкнула Финн.

Видимо, пора возвращаться к Занга, – Вероника вздохнула обреченно. Они не выполнили миссию, матери ребенка здесь и правда нет.

Все жители Занга так и окружили друзей во главе с репортером, по-прежнему безрезультатно укачивающим малышку.

Малышка вопила громко и требовательно. Мелоун потерянно глядел на подруг, как бы беззвучно задаваясь вопросом – и что теперь?

Действительно, что же теперь делать? Как успокоить ребенка? Как найти сбежавшую мать? Как не разбудить Джакобу и не столкнуться с его плохим настроением? Как, в конце концов, вернуться домой, когда тебя окружили?

Девушки-подружки, похоже, ответа также не находили.

Что ж она так орет-то, а? – схватилась за голову арбалетчица. – Может, голодная или мокрая? Вы все проверили?

Мы все проверили, – заверил репортер, – трижды! – Его уже начинал одолевать зверек по имени паника.

Может, ты ей чего обидного сказал? – предположила Финн, пожав плечами. – Девушки не любят, когда их обижают.

Очень остроумно, – даже не улыбнулся парень, таща девочку снова внутрь хижины – может, оказавшись в кроватке, она, наконец, угомонится.

Я уже все методы испробовал. Все, какие знал. Все бесполезно, – сокрушался Нэд.

Девчушку опустили на одеяло, и ее тут же обступили сразу трое – принялись издавать странные звуки и корчить смешные рожицы в попытке отвлечь ребенка от плача.

Однажды мы с другом тоже следили за младенцем, но тот лежал смирно и молча, – вспомнил Мелоун. – Робину даже не пришлось отплясывать чечетку, как мне пару часов назад.

Робину? – переспросила Вероника с интересом.

Да, старый друг... Давненько мы не виделись... последний раз – как раз перед моим отъездом в Южную Америку, – усмехнулся парень.

И откуда вы взяли ребенка? – полюбопытствовала дикарка с улыбкой. – Кто вам его доверил?

Хм... мы, как бы это сказать… подрабатывали няньками, – признался журналист. – Что поделаешь, нужны были деньги.

Так вот откуда такие таланты в общении с детьми! – наконец поняла дикарка, улыбнувшись.

Это все очень мило, но Мелоун… что-то твои таланты больше ни в какую не действуют. Как же будем действовать мы? – заговорщицки вопросила арбалетчица. – У меня уже голова раскалывается от этих диких воплей!.. Предлагаю побег!

Пап… – Берт слабо протянул руку.

Я здесь, сынок. – Челленджер взял ладошку мальчика и поцеловал. – Прости за те мои слова…

Ничего. – Паренёк с трудом улыбнулся, стараясь не хрипеть так громко. – Спа… Спасибо, что был мо… мо… моим п… папой…

Спасибо, что был моим сыном. – По щеке профессора скатилась крупная слеза.

Берт поднял взор на лорда Рокстона и мисс Крукс.

Прощайте, дя.. дядя Джон, т… тётя Марг… Маргарит. Не руг… ру… Не ругайтесь так часто… – Потом необычайно ясные голубые глаза вновь обратились к рыжему мужчине. – Пока, папа. Я тебя люблю.

И я тебя.

Опять развели драму, – вздохнула дриада. Потом щёлкнула пальцем, и белый свет озарил всё на многие метры вокруг.

Береги себя, сын! – только и успел прокричать Джордж. – Дриада, прошу, позаботься о нём!

Когда свет потух, ни Берта, ни лесной волшебницы, конечно же, не было.

Нэд снова расхаживал взад-вперед по территории племени, Вероника с Финн, не отставая, бегали за ним.

Остальные предпочитали наблюдать за сей картиной издалека, опасливо поглядывая на хижину вождя. Джакоба пока еще не выходил, но, как чувствовали абсолютно все живые в радиусе пятидесяти метров, скоро выйдет. И, не долго думая, решит сварить из кого-нибудь рагу. Возможно, выбор падет на горе-няньку. Мелоун мысленно поежился.

Да остановись ты хоть на минуту! – взмолилась арбалетчица, затормозив бессмысленные шаги. – Это просто невозможно. Предлагаю следующее: мы с Ви бежим в противоположный конец деревни, устраиваем там небольшой поджог как отвлекающий маневр, все переполошатся и забудут о нас. Ты бросаешь ляльку, и бежим на второй световой подальше отсюда, домой. Ну как?!?

Девушка выжидающе поглядела на друзей. Вроде бы и шутила, но была тут, явно, и доля серьезности…

Мы не можем... – начал озабоченно Мелоун.

Что?

Бросить ее. Посмотрите на нее – да, раскраснелась от рыданий, но, если не обращать на это внимания – вполне симпатичная милая девочка. Она же совсем еще кроха, разве можно взять и оставить ее? Без матери…

Девушки, последовав примеру репортера, уставились на ребенка.

Поэтому не заметили, как сзади подкрался кто-то.

Вдруг этот кто-то треснул Нэда. Точнее – шлепнул по спине пару настойчивых раз. После чего раздался щебет обладателя плохих манер.

Щебет был настолько быстр, что невозможно было разобрать ни слова. Как трещотка. Звонкая, пронзительная трещотка.

Даже девчушка на руках у Нэда смолкла, привлеченная новым звуком.

Перед троицей стояла молодая девушка, темноволосая, низкорослая и очень злая. Она сотрясала в воздухе кулаками и без умолку что-то трещала, грозно тыча в Нэда пальцем.

Затем схватила ребенка и с силой потянула на себя.

Мелоун настолько обомлел, что даже не стал сопротивляться.

Девушка, все еще пылко причитая, обняла малышку с поразительной нежностью и заботой, на которую способна лишь родная мать.

Ламиту! – Ассаи уже бежала к ней, радостно улыбаясь, – Ламиту, ты вернулась!! О, слава богам!

Так вот в кого лялька такая голосистая! – хихикнула арбалетчица.

Из хижины показался Джакоба.

Оценив обстановку, отметив воцарившуюся вдруг тишину и умиротворение, он снял свой великолепный головной убор и подкинул его в воздух, выкрикнув совершенно неестественный для человека ликующий вопль.

Всеобщая атмосфера сразу же наполнилась радостью и позитивом.

Кризис у Занга миновал.

Как же хорошо, что родительские чувства Ламиту взяли верх, и она всё-таки вернулась, – жизнерадостно проговорил Нэд, выходя из лифта вместе с Финн и Вероникой. – Не представляю, что было бы, если б жена вождя так и оставалась в бегах.

Ничего хорошего, это точно, – сказала Вероника, сняв и положив на тумбочку свою дорожную сумку.

Кому-то бы точно не поздоровилось, – поддержала Финн, – скорее всего – нам.

И тут вернувшаяся компания поняла: что-то в доме слишком тихо. Странно. Уже вечер, смеркается. Где остальные друзья могут разгуливать в такое время?

Есть здесь кто-нибудь? – громко вопросила Вероника.

Да, мы в гостиной, – раздался голос наследницы.

Дикарка, репортёр и арбалетчица пошли в комнату. Нэд торжественно нёс перед собой туго набитый уже перемолотыми кофейными зёрнами мешок, тянущий килограммов на пять, не меньше.

Вот, – радостно объявил репортёр, входя в гостиную. – Мы добыли кофе. Правда, не очень много, у самих Занга запасы подходят к концу. Но это всё-таки лучше, чем ничего. Маргарит, надеюсь, Вы без особых душевных травм пережили сутки отсутствия любимого напитка?

Брюнетка лишь махнула рукой. Наследница сидела в большом плетёном кресле, лорд и профессор – на стульях перед столом. При этом Джордж неотрывно смотрел в окно, словно там было что-то чрезвычайно интересное.

Что-нибудь случилось? – насторожилась Вероника.

Маргарит и Джон быстро переглянулись, перед этим посмотрев на Челленджера. И решили, что пока незачем пускаться в подробные объяснения.

Да, – наконец, выдохнул лорд, принимаясь за варку кофе, чтоб хоть как-то отогнать собственные грустные раздумья. – Но всё обошлось.

Поговорим об этом потом, – добавила Маргарит. Эта было не предложение, даже не просьба, а констатация факта. – А что у вас? Где вы так долго прохаживались?

Возникли некоторые проблемы с материнством и детьми, – туманно пояснила Финн, тяжело вздыхая, будто недавно пережила нечто по силе напоминающее роды.

При слове "детьми" Челленджер поднял на нее взгляд, оторвавшись на мгновение от окна. Затем снова поник и снова отвернулся к балкону.

А поподробнее? – поинтересовалась наследница, пока репортер распаковывал кофейный мешок.

О, это длинная история, включающая сбежавшую мать, разъяренного вождя и Нэда в образе няньки, – пояснила арбалетчица, устало бухнувшись на стул. – Что-нибудь пожевать найдется?

Ты просто как дитя малое! – засмеялась Вероника.

Челленджер резко поднялся со стула и зашагал к окну, то есть на балкон.

Встав возле перилл и облокотившись на них, профессор прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Из-под ресниц пробивались слёзы, в мерцании заката блестящие как бриллианты.

Мелоун, Финн и Вероника смотрели на учёного в недоумении, пытаясь понять, что же они сделали или сказали не так.

Не надо сегодня о детях, – тихо промолвила Маргарит.

Да, – так же негромко поддержал Рокстон. – Теперь это для него больная тема.

В ответ на вопросительные взгляды, наследница проговорила:

Мы вам позже расскажем.

Челленджер снова открыл глаза, глядя на заходящее солнце.

Где же теперь его мальчик? Где Берт? Вдруг его не смогли вылечить? Вдруг ему плохо?

Сердце защемило. Тоска навалилась с утроенной силой. Стало больно дышать. Профессор попробовал перевести дух, и получился неровный, дрожащий вдох, пропитанный тревогой и скорбью.

Внезапно дунул ветерок. Лёгкий, шаловливый и озорной. Он овеял Челленджера, отбросив назад волосы профессора… и все его тревоги – потому что вместе с ветерком учёный уловил и смех. Детский смех, за последние сутки ставший таким родным, таким согревающим. Это смеялся Берт. Немного грустно, но вместе с тем бодро. И смех этот яснее любых слов говорил: "Я очень по тебе скучаю. Но у меня всё хорошо. И я очень хочу, чтобы и у тебя тоже было всё хорошо. Может, мы никогда не увидимся, но я всегда буду тебя любить и знаю, что ты будешь любить меня. Я рад, что я есть. Спасибо тебе за это. Будь счастлив, папа. Люблю тебя". Столько информации в простом смехе. Но Челленджер знал, что истолковал правильно.

И профессор вдруг смог вздохнуть свободно, полной грудью. А потом и вовсе улыбнуться.

Ну что ж, – услышал он бодрый голос репортера и, наконец, обернулся к друзьям. – Потрудились мы сегодня на славу. Вон, сколько кофе раздобыли!

Рокстон как раз разливал напиток по кружкам.

Даже не пришлось отдавать Ваши драгоценности, – добавил Мелоун, глядя на наследницу и расплываясь в улыбке.

Что?! Вы взяли без спросу мои драгоценности?!?

Теперь уже комнату наполнил смех всей компании, за исключением недовольной мисс Крукс, которая, впрочем, вскоре сменила гнев на милость и улыбнулась, приняв от охотника кружку с горячим свежесваренным кофе.