сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 52 страниц)
— Нет. Как заставить могущественного волшебника со Светлой стороны присоединиться к Тьме? Это невозможно. Как помешать людям создавать очаги сопротивления или группы, настроенные на революцию? Никак. Но можно подлить зелье в еду в промышленных масштабах и каждую ночь внушать по беспроводному и маггловскому телевидению, а также через динамики на улицах те идеи, в которые вы хотите, чтобы люди поверили, мысли, которые вы хотите, чтобы они имели, действия, которые вы хотите, чтобы они совершали.
— Промывание мозгов. Никакого сопротивления.
— В яблочко.
— Это ужасно.
Малфой пристально посмотрел на нее, а затем снова откинулся на спинку стула.
— Они еще не разобрались, как заставить эту идею работать. Но все зельевары, которых они собрали в лаборатории, лучшие в своем деле, поэтому если это в принципе возможно, то они это обязательно выяснят.
Гермиона судорожно выдохнула, выделяя жирной чертой раздел на своем пергаменте.
— Мне нужно, чтобы ты попытался разузнать, какие ингредиенты используют исследователи. Те, что мы получили раньше, выглядели как Оборотное, Веритасерум и непонятные смеси с массой вариантов сочетания между собой, так что…
— Они работают над тем, чтобы продлить время действия Оборотного зелья. Я ничего не знаю, но уверен, что есть и другие задумки.
Гермиона кивнула, записывая его комментарий про Оборотное.
— Ладно, посмотрим, что ты сможешь выяснить. — Она подвела черту под абзацем, а затем разметила новый участок на пергаменте.
— Ты нашел что-нибудь еще?
— Темномагические предметы. Я не знаю, что это такое и что они делают, но они планируют разместить их в общественных местах в замаскированном виде: как части фонарных столбов, мусорных баков, внутри витрин — и использовать по необходимости. Возможно, они уже начали это делать.
Гермиона потерла лоб, чувствуя, как начинает разрастаться головная боль.
— И ты не знаешь, где?
— Пока нет.
— Это часть глобального плана?
— Очевидно, но я не знаю ее предназначение.
Гермиона сделала очередную пометку на своем пергаменте, ощущая гул магии в крови, настойчиво требующий, чтобы она немедленно, сегодня, сейчас выломала каждую дверь и ворвалась в каждый дом, принадлежащий Возрождению, и разнесла всё — их — в клочья. Было ощущение, что все они — фигуры, расставленные перед сражением на гигантской шахматной доске, и пока Светлая сторона спала, Темная заняла все нужные клетки, чтобы победить в кратчайшие сроки и с наименьшими потерями. Да, знания об общей диспозиции все еще были ценны, но без понимания, откуда начнут двигаться фигуры и в каком направлении, почти бесполезны.
— Нам не приходится надеяться, что они поделятся своим планом сразу, — тихо продолжила Гермиона после паузы, — но постарайся выяснить как можно больше деталей: где собирается верхушка, как передвигается, где они часто бывают, какие у них связи, кто им помогает. Если мы вычислим ключевые точки и сможем нанести удар по всем одновременно, это будет куда как быстрее и эффективнее, чем действовать пошагово.
Малфой медленно покрутил на столе вновь наполненный стакан — казалось, еще чуть-чуть, и вода перельется через край, но этого не происходило.
— И как ты собираешься это сделать, Грейнджер? Прорваться через ворота и всех арестовать? Это восемь аристократов, тринадцать командиров и более двухсот рекрутов, и их число растет с каждым днем. Сколько авроров и оперативников в Министерстве?
— Их число не имеет значение. Главное — горячее сердце, мастерство и готовность сражаться, даже при условии, что открыть дверь получится только снеся ее с петель. Так мы выиграли войну.
— На войне не бывает универсального рецепта победы. То, что сработало в одном сражении, может оказаться неэффективным в другом, — он перестал вращать стакан, — лучше запереть двери и поджечь штаб, а уже потом сосредоточиться на других локациях.
— Нет, — он поднял бровь в ответ на ее качание головой, — то, что мы ценим и уважаем человеческую жизнь, заставляет нас бороться с самого начала. Я могу многим пожертвовать, Малфой. Я могу пожертвовать своей жизнью. Но я никогда не пожертвую тем, во что верю. Никто из нас этого не сделает…по крайней мере, не большинство.
На лице Малфоя появилось странное выражение, и под его изучающим взглядом Гермиона внезапно почувствовала себя еще более неловко, чем прежде, когда у них случались похожие моменты.
— Ты вся само воплощение света, доброты, наивности и иногда честности. Это почти заставляет забыть, как тебя покалечила война.
— Война меня не покалечила, — тут же ощетинилась Гермиона.
Он ухмыльнулся.
— А вот и честность. — Малфой выпрямился на стуле, пока Гермиона продолжала буравить его взглядом. — Расслабься, Грейнджер. Война покалечила всех. В этом нет ничего постыдного.
Пощипывание в глазах — не та реакция, которую она ожидала, и Гермиона уставилась в пол, сглатывая комок в горле. Стыд. Быть такой смелой, а потом бояться каждый день. Так упорно бороться, а потом не иметь возможности оценить результат. Не смочь привести саму себя в порядок. Быть самой себе постоянным напоминанием.
— Я знаю, — ее голос прозвучал напряженно.
— Нет, не знаешь.
— Ты тоже, — Гермиона подняла глаза на Малфоя.
Повисла предгрозовая тишина, в воздухе сверкали молнии понимания, от которого им обоим стало некомфортно. Затем он снова принялся крутить стакан, и зрительный контакт был разорван.
15 ноября, 17:16
Она подпрыгнула, подзывая к себе портфель, но не успела поймать его, как Малфой наложил заклинание на ее лицо — кожу закололо прохладным покалыванием магии. Портфель отскочил от кухонных шкафчиков и грузно приземлился на стойку; в помещение вошел невысокий пухлый мужчина, тут же уставившийся на Гермиону. Она затаила дыхание, борясь с инстинктивным желанием выхватить палочку из кармана и надеясь, что заклинание Малфоя достаточно изменило ее внешность. Гермиона узнала мужчину по воспоминаниям Малфоя — как бы жестоко тот ни пытал человека, он делал это с абсолютно беспечным видом, как если бы читал тому вслух занятную книгу.
Мужчина ухмыльнулся, обнажая белые, маленькие и ровные зубы, и перевел взгляд на Малфоя. Гермиона медленно запихнула коробочку с портключом обратно в карман и крепче сжала палочку — она либо разыграет эту партию, либо попытается выбраться. Малфой выглядел спокойным, почти скучающим, он сделал шаг вперед, почти полностью закрывая ей обзор своей спиной.
— Что ты здесь делаешь, Грин?
Если он снизошел до разговора, то его заклинание, должно быть, сработало достаточно, чтобы ее не опознали сразу.
— Я не знал, что у тебя гостья.
— Бывают моменты, когда в них возникает необходимость, — произнес Малфой, растягивая слова, и холодность его тона отозвалась тяжестью в ее животе.
— Верно. — Грин шагнул вперед. Свет свечи и лучи угасающего солнца высветили его короткие, идеально причесанные волосы, которые то ли намокли, то ли пали жертвой слишком большого количества средства для укладки. — Хотя потом слишком много возни с уборкой. Ты теперь командир, Малфой. Тебе не нужно искать их самому.
Грин снова посмотрел на Гермиону, и она расширила глаза, чтобы смягчить злобу, полыхающую в ее взгляде. Она всего лишь девушка-маггл, поэтому лучше было выглядеть испуганной, чем кровожадной. Кроме того, если у него зародились сомнения, кто знает, как пристально он будет присматриваться к ней.
— Обливиэйта достаточно, — резко ответил Малфой, на что Грин хмыкнул что-то неразборчивое, скользя взглядом по телу Гермионы. Она едва сдерживалась от желания пошевелиться, ослепить его, проклясть, а затем отскрести свое тело до зудящего скрипа.
Испуганная маггла, испуганная маггла. Она сбежит. Маггла бы ведь должна была испугаться: мужчина, из ниоткуда появившийся в коридоре, разговор с использованием странных слов, зловещая ухмылка на лице Грина.
— Убийство может быть проблематично, — пробормотал Грин, — лишнее привлечение внимания.
Сердце Гермионы колотилось как загнанный кролик, пока она сделала два осторожных шага в сторону двери. Малфой заметил ее движение, выбросил свою длинную руку, схватил ее и дернул на себя. Гермиона бросила на него обвиняющий взгляд, но тот никак
не отреагировал.
— Кажется, мы ее напугали, — сказал Грин, явно получавший удовольствие от происходящего. — Так всегда веселее, не правда ли?
— Я предпочитаю растягивать удовольствие, — его рука сжалась сильнее, когда Гермиона снова попробовала отстраниться, в его взгляде всего на мгновение вспыхнуло предупреждение, прежде чем выражение лица снова стало скучающим.
— Наблюдать, как их постепенно поглощает страх. Понимаю. Ламур делает то же самое, насколько я помню…
Гермиона наконец вырвала свою руку из его хватки, но успела сделать только шаг, прежде чем Малфой потащил ее обратно. Она уперлась каблуками в пол, отняла руку от палочки в кармане, чтобы упереться свободной ладонью ему в грудь, и попыталась просигнализировать взглядом, что он должен ее освободить. Очевидно, Грин собирался присоединиться к замыслу Малфоя, чтобы тот ни спланировал в отношении нее, а Гермиона совершенно точно не собиралась в этом участвовать. Даже если девушка-маггл сбежит, его ложь все равно не раскусят.
Малфой сжал челюсть, схватил ее за вторую руку и, разворачиваясь, с силой толкнул в стену, впиваясь глазами в ее лицо. Почувствовав прилив ярости, Гермиона снова уперлась ладонью ему в грудь, но он продолжил держать ее стальной хваткой.
— Что привело тебя, Грин?
— Нас вызывают. Десять минут.
Гермиона стиснула зубы и дернулась в сторону, а Малфой отпустил одну руку, чтобы перехватить ее за плечо, снова разворачивая в рывке. Она втянула воздух, ощущая, как липкие путы страха сдавливают ее бьющееся в аритмии сердце. Она не могла находиться к Грину спиной, и…
…Малфой прижался к ней всем телом — твердой грудью, бедрами, положил руку на живот, заключая ее в кокон своего тепла. Гермиона ударила ладонями по стене, отталкиваясь назад, задыхаясь, зажатая между каменной преградой и силой, окутывающей ее — жар и твердые мышцы, подвижные сухожилия и учащенное дыхание у виска.
Его рука, прижатая к ее животу прямо над тугим узлом хаотичных эмоций, вдруг быстро задвигалась вперед и назад, вторая рука коснулась поясницы и сползла ниже, его бедра отстранились, и в этот момент Гермиона услышала звук расстегивающейся пряжки ремня. Малфой снова крепко прижался к ее спине, и она дернулась, пытаясь отбросить его назад. Она закрыла глаза, пытаясь восстановить дыхание, ее сердце колотилось так сильно, что сознание помутилось. Он ничего не сделает. Гермиона знала, что он ничего не сделает. Если бы она сомневалась в этом, она бы била кулаками, ногами, локтями, а если бы она не справилась с ним маггловским способом, то у нее оставалась палочка.
— Это не бесплатное шоу, Грин, и у меня не так много времени. Я буду на месте через десять минут, — его голос звучал хрипло и прерывисто.
Его рука обхватила ее бедро, но нежно, мягко, почти невесомо.
Единственным звуком, нарушавшим тишину кухни, было их с Малфоем дыхание. Три, пять, семь ударов сердца… наконец раздался хлопок аппарации, за которым последовала напряженная пауза, в течение которой ни один из них не двигался, а затем Гермиона судорожно вздохнула, отталкивая его.
— Тсс, — прошептал Малфой ей в волосы, и она могла подумать, что это всего лишь вздох, если бы он снова не прижал ее к стене.
Гермиона замедлила дыхание, прислушиваясь к звукам вокруг. Она стояла неподвижно, ожидая скрипа двери или половицы, но ничего не происходило. Со стороны улицы тоже не раздавалось ни звука. Малфой медленно оторвал руки от ее тела, прежде чем сделал шаг назад, и Гермиона тут же резко развернулась. Он отошел еще на шаг. Она прижалась спиной к стене, глядя на напряженное выражение его лица, как будто он вступил в дуэль и ждал, когда Гермиона произнесет первое заклинание.
— Никогда больше так не делай!
— У меня не было выбора. Грин последовал бы за тобой, если бы ты убежала, поэтому это было единственное, что мне оставалось, чтобы заставить его уйти, не вызывая при этом подозрений.
— Ты мог просто сказать ему, чтобы он ушел!
— Возможно, если бы ты не начала прорываться к двери! — прорычал Малфой.
— Потому что испуганный маггл именно так бы и сделал!
— Хорошо, Грейнджер, в следующий раз я просто наложу на тебя Обливиэйт и отправлю в лес, этот вариант для тебя предпочтительнее?
— Никакого следующего раза не будет! Даже этого не должно было быть! Ты должен был сказать им, что если они собираются прийти в гости, то пусть аппарируют вне пределов дома!
— Невозможно поднять этот вопрос невзначай, Грейнджер…
— Так ты им даже не сказал!
— Меня только что назначили командиром…
— Тогда разозлись, что они не уважают твою личную жизнь и поставь вопрос ребром!
— Я и собирался.
— Хорошо! — Гермиона сделала глубокий вдох, глядя на него. — И никогда больше не подставляй мою спину врагу. Ты…
— Я полностью прикрыл тебя. Он не смог бы проклясть тебя, не попав в меня.
— Просто. Не. Делай. Этого.
Они смотрели друг на друга некоторое время, прежде чем Гермиона развернулась и скованной походкой направилась в сторону ванной.
16 ноября, 14:20
— Что ты делаешь? — спросила она, когда его руки скользнули по ее рукам, по тыльной стороне ладоней, прижатых к стене.
— А что, по-твоему, я делаю, Грейнджер, — прошептал он у ее виска, а затем поцеловал в шею, ухо, щеку, прижимаясь к ее заднице и покачивая бедрами.
17 ноября, 04:18
Малфой внимательно изучал лежащий перед ним пергамент, а затем нарисовал большую комнату с линией посередине. По бокам разместились маленькие квадратики, а затем точно по центру он добавил круг.
— Отметь как 4С, когда закончишь.
— 4С? — Он посмотрел на пергамент. — Почему бы просто не написать адрес?
— Потому что я так не делаю. — Как они добрались сюда от той точки, где ей достаточно было пристально посмотреть на него, чтобы Малфой просто выполнил то, что она сказала?
— Разве с адресом не проще?
— Нет. Так я обозначаю раздел, в котором содержатся сведения об адресе, людях и дополнительная информация о доме.
— И ты не можешь указать это на плане этажа? — в его голосе звучало недоверие или удивление, или что-то такое, что могло заставить ее почувствовать себя идиоткой.
— Нет.
— Ты все усложняешь, Грейнджер.
Она оторвала взгляд от своей папки.
— Вовсе нет.
— Ты слишком заморачиваешься и всегда выбираешь более трудный способ, потому что находишь массу незначительных или нереалистичных причин в его пользу вместо того, чтобы сконцентрироваться на существенных вещах.
— Это неправда. Я рассуждаю логически. Мои решения логичны.
— Это кажется логично под тем углом, под котором ты смотришь на задачу, но если бы ты не игнорировала другие ракурсы, то увидела бы, насколько твоя логика хромает. Что логичного в том, чтобы не указывать адрес на плане этажа? Можно добавить номер ссылки, хотя вероятность того, что тебе понадобятся дополнительные сведения, ничтожно мала.
Гермиона пожала плечами.
— Зачем дублировать информацию?
— Зачем тратить свое время на то, чтобы не делать этого? Ведь тогда все данные будут у тебя под рукой прямо на плане, и их не придется искать.
Она смотрела на Малфоя в течение двух длинных вдохов, а затем перевернула еще один пергамент в своей папке.
— Я всегда делала так. Для меня это оптимальный способ хранения информации.
— Ты не можешь знать этого наверняка, поскольку никогда не пробовала других. Нет ничего плохого в переменах, когда они к лучшему.
— А, возможно, и нет.
Он пожал плечами, удерживая зрительный контакт все то время, пока что-то отмечал на плане этажа, а затем подтолкнул пергамент к ней.
— Или все же да.
09:20
Гермиона осторожно взяла конверт, подписанный с лицевой стороны убористым округлым почерком Малфоя.
Нарциссе Малфой.
На обратной стороне стояла восковая печать, и, несмотря на зудящую потребность сломать ее и ознакомиться с содержимым, она снова перевернула конверт. Малфой, должно быть, подгадал момент и сунул его в портфель, когда она была в туалете или что-то в этом роде.
Гермиона провела пальцем по краю бумаги, чувствуя, что эта тонкая линия была олицетворением хрупкого доверия или же отчаяния. Она убрала письмо обратно в портфель и откинулась на спинку стула, все смотря, смотря и смотря прямо перед собой.
19 ноября, 16:36
Гермиона вытащила бутылку шампуня и упаковку бритв, а затем отодвинула в сторону упаковку туалетной бумаги, обнаруживая под ней несколько банок с супом.
— Доставка из Министерства?
— Ага. — Она сложила вещи обратно в коробку. — Здесь еще несколько банок твоего супа с фрикадельками.
